Они покинули пещеру на закате. Небо еще оставалось светлым, но внизу, среди деревьев, было уже почти темно, Бетти повела его по звериной тропе.

— Не отставай, — сказала она, — старайся идти вслед. Так будет легче.

Но это было нелегко. Они прошли не больше полумили, а он уже сильно хромал. Ноги снова кровоточили, и Бетти вернулась к ручью, чтобы он мог опустить их в холодную воду.

— Как думаешь, я донесу тебя? — спросила она.

Кровь бросилась ему в лицо.

— Меня? Ни за что!

— Но ты же сам не дойдешь.

— Сколько еще осталось до дороги? — спросил он.

— Мили три, но я не думаю, что нам следует идти по дороге. Скорее всего именно там они нас и поджидают.

От ледяной воды боль стихла, и Чарли вздохнул с облегчением.

— Кажется, я могу идти, — сказал он.

Они отправились дальше. Первые сто метров его онемевшие ноги не чувствовали боли, но потом она вернулась с новой силой. И хотя похолодало, пот стекал у него со лба и обжигал глаза.

Бетти обернулась и спросила:

— Ну как ты?

— Все в порядке, — кивнул он.

Но она замедлила шаги. Он ковылял следом.

Теперь Бетти останавливалась все чаще и чаще.

— Так дело не пойдет, — наконец сказала она и молча опустилась на землю. Он с облегчением повалился рядом с ней.

— Мы делаем не больше мили в час, — сказала она. — Ходу остается еще часов на пятнадцать, значит, придется идти после рассвета, а это очень опасно.

Чарли потер глаза.

— Иди одна, — сказал он. — Я останусь здесь, а когда ноги отойдут, я догоню тебя.

Неожиданно она разозлилась.

— Ты что, с ума сошел? Если ты не погибнешь здесь с голоду, умрешь от заражения крови. Мы должны добраться туда, где тебе окажут помощь. Но если и не будет заражения, тебя здесь найдут собаки.

Чарли хотел было возразить, но не знал, что сказать. В тишине завыл шакал. Звук этот, чем-то напоминающий вой волка, поднимался все выше и выше и, достигнув пронзительно высокой ноты, неожиданно оборвался. Вслед за ним разразился неистовый лай койотов.

— Господи, — сказал Чарли, — сколько же их?

— Всего-навсего один, — сказала Бетти.

— А кажется, будто целый десяток.

Она тихо рассмеялась.

— Старики говорят, что шакал растягивает свой вой, а потом прибегает и разгрызает его на куски.

— А где он сейчас? — спросил Чарли.

— Судя по звуку, недалеко. Может, возле той пещеры, откуда мы только что ушли.

— Хорошо, что нас там уже нет. А то плохо бы нам пришлось.

Она снова тихо засмеялась.

— Глупости, больше всего на свете шакал боится человека.

— Но ты только послушай, как он воет.

— Это он пыль в глаза пускает.

Снова прозвучал вой шакала, и в лесу все смолкло.

— Я тебя выведу на дорогу и спрячу в надежном месте. У Донни Сильного есть старая машина. Я схожу за ней. Мы вернемся за тобой на автомобиле.

— А разве на дороге не будет патрулей?

— Может, и будут, но надо рискнуть, иначе придется возвращаться в пещеру. Тогда завтра я принесу тебе туда лекарство и еду.

— Но ты же говоришь, что собаки в конце концов разыщут эту пещеру, — сказал он.

— В том-то и дело. Поэтому лучше рискнуть и выбраться на дорогу.

Когда наконец они вышли на дорогу — две параллельные пыльные колеи, проложенные в траве, — взошла луна.

— Осталось совсем немного, — сказала Бетти. — Неподалеку протекает ручей. Мы должны добраться до него.

Но Чарли не мог больше ступить ни шагу.

— Я поползу, — сказал он в каком-то полубреду.

— Еще чего!

— Но что же делать?

— Поднимись на ноги и залезай ко мне на закорки. Тут совсем близко. Донесу.

— Ни за что.

— Чарли! Не валяй дурака. Если мы не сойдем с дороги, нас схватят.

Слова ее больно хлестнули его. Он с трудом попытался приподняться.

Бетти повернулась к нему спиной, подняла руки и крепко ухватила его за запястья.

— Вставай! — приказала она.

Чарли послушно поднялся, и она сильным рывком взвалила его себе на спину.

Сгибаясь под тяжестью его тела, она медленно шла по пыльной колее. Дважды пришлось останавливаться и опускать его на землю. Но она снова взваливала его на спину и продолжала идти.

Когда они дошли до ручья, который протекал по узкой рифленой водосточной трубе, она сказала:

— Теперь ползи. Кустарник здесь густой — сквозь него вдвоем не продерешься.

Словно неуклюжая черепаха, он медленно пополз вверх по ручью. Когда они добрались до ольховой рощи, Бетти сказала:

— Здесь надо остановиться.

Она сняла с его ног окровавленные тряпки и помогла ему добраться до воды.

Чарли опустил ноги в ручей и, когда вода сомкнулась над его горящими ногами, сказал:

— Боже, до чего же хорошо!

На глаза Бетти навернулись слезы, но она сдержала рыдание.

— Теперь можешь отдохнуть, — сказала она. — Поспи немного.

Прикосновение ледяной воды к ногам привело его в чувство, он поднял голову.

— Ты надолго уходишь? — спросил он.

— Надеюсь идти со скоростью пять миль в час. Значит, если ничего не случится, доберусь до места часа за три. На всякий случай считай, за четыре. И на обратную дорогу на машине клади полчаса. Она указала пальцем на небо над верхушками деревьев и сказала:

— Мы вернемся за тобой, когда луна будет вон там.

— Береги себя, — сказал он и почувствовал на своей щеке ее дыхание — девушка склонилась над ним. Так хотелось, чтобы она поцеловала его, и Бетти сделала это — поцеловала его в лоб, нежно, осторожно, и исчезла, словно тень, скользящая под лунным светом.

Чарли пытался бороться со сном, но заснул мгновенно.

Луна поднималась все выше и выше. Тени в лесу изменили свои очертания. Шакалы, мать и отец, обучавшие своих трех детенышей повадкам зайцев-беляков, пролаяли им свой урок, но Чарли ничего не слышал. Он проспал до тех пор, пока стук дверцы автомобиля не разбудил его. Он поднял голову и хотел было крикнуть, но какой-то инстинкт, воскресший из давно забытого прошлого, удержал его.

Он услышал голоса. Но это были не Бетти и не Донни Сильный. Чужие, незнакомые голоса.

— Убери-ка флягу, — сказал кто-то. О камни зазвенел металл.

— А теперь давай всхрапнем чуток, — сказал другой.

— Прямо здесь?

— А чем тебе здесь плохо?

— А что, если явится шериф и увидит, что мы храпим?

— Да брось ты, он и сам сейчас небось дрыхнет без задних ног.

— Вряд ли...

— Точно, дрыхнет. Дай попить. Надо съехать с дороги.

Хлопнула дверца.

— Давай загоним машину в кювет, — сказал один из мужчин, — и заночуем там. Иначе здесь кто-нибудь наткнется на нас, как пить дать.

Они завели мотор. Чарли услышал, как переключают сцепление.

Зашелестели по песку шины. Шум мотора удалялся.

Ноги у Чарли онемели. Казалось, их отрубили ниже коленей, в том месте, докуда доходила вода, когда он окунал ноги в ручей. Сейчас в этой ольховой роще ему казалось, что он находится не на земле, а парит над ней.

Впервые за долгое время он не ощущал боли. Опьяненный лунным светом, он был в каком-то экстазе. Ему даже взгрустнулось немного. Но вскоре снова хлопнула дверца автомобиля, и он услышал голос Бетти. Жаль было расставаться с этим удивительным состоянием.

Донни Сильный неожиданно подхватил его под одну руку, Бетти под другую, и он заковылял по лесу на своих одеревеневших ногах, которые, казалось, двигались помимо его воли. Они дошли до машины, и боль вернулась. Оказавшись на заднем сиденье старого «плимута», он почувствовал, что щеки его пылают. К горлу подкатывала тошнота. Он с трудом удерживался на сиденье рядом с Бетти. Донни, сидя за рулем, маневрировал взад и вперед, пока не развернул машину.

Они ехали с выключенными фарами.

Донни наклонился над рулем, так что голова его почти упиралась в ветровое стекло. Он старался вести машину точно по двум параллельным колеям.

Бетти сунула Чарли бутерброд с олениной. Он откусил кусок, но проглотить не смог. Прошлось выплюнуть его в окно.

— Не могу... — сказал он.

— Когда приедем, похлебаешь горячего супа, и все будет в порядке.

Бетти взяла надкушенный бутерброд и завернула его в обрывок бумаги.

— Они удвоили наряд полицейских, которые охотятся за нами, — сказала она, — прибыло подкрепление из Милуоки. А тут еще Старуха Утренняя Звезда умерла. Вчера вечером ее тело отнесли на Землю Погребения.

— Утренняя Звезда? Утренняя Звезда? — Услышав эти слова, Чарли задумался. — Где я встречал это имя? Ну, конечно, на Земле Погребения, — сказал он. — Там похоронена девочка. Я же видел ее могилу. На камне было написано «Утренняя Звезда».

— Это была ее дочь, — сказала Бетти.

— Дочь?!

Чарли не мог поверить этому.

— Но та девочка умерла в 1898 году. Как же Старуха могла быть ее матерью?

— Очень просто, — сказала Бетти. — Девочка умерла, когда ей было шесть лет. А Донни говорил, что Старуха дожила до ста пяти.

— Кем же она приходилась Донни?

— Да никем. У Старухи не было родных, вот они с Тирсой и взяли ее к себе. Еще до моего рождения. Наверно, двадцать лет назад.

Машина плавно скользила по мягким песчаным колеям. Тополя, словно призрачные воины, выстроились в ряд вдоль дороги.

— Осталось еще совсем немного, — сказал Донни.

И тут, словно в ответ на его слова, перед ними неожиданно засветились фары встречной машины.

— Черт побери! Держитесь! — Донни круто свернул с дороги — машина перелетела через неглубокую канаву, сбила три небольших тополька и остановилась как вкопанная. Донни выключил мотор. Встречная машина медленно продвигалась по дороге, прочесывая деревья лучом прожектора.

— Пригнитесь, — шепнул Донни. Луч прожектора скользнул совсем рядом и исчез.

— Пронесло, — сказал Донни. Он снова завел мотор и стал выруливать на дорогу.

— Как это тебе удалось втиснуться сюда? — спросила Бетти.

— С помощью Великого Духа, — усмехнулся Донни,

Остаток пути они проехали спокойно. Когда она подъехали к дому, Бетти и Донни помогли Чарли пройти в кухню через пахнущий сыромятью сарайчик.