Лежа на чердаке, Тирса прислушивалась, не раздадутся ли на крыльце шаги Донни. Она прождала всю ночь, застыв под одеялом в напряжении и страхе.

Было бы легче, думала она, если бы весь мир застыл вместе с ней в ожидании. Но равнодушная земля продолжала вращаться...

Два лесных мышонка шуршали под кроватью в поисках еды; семейство белок-летяг барабанило по крыше маленькими коготками, перепрыгивая с деревьев к своему гнезду на стене дома.

Тирса зажгла спичку и посмотрела на часы. Они показывали три. Спичка погасла, стук сердца громко отдавался в ее ушах и вторил тиканью часов.

А Донни тем временем бежал к дому, пересекая ручьи, продираясь сквозь деревья. Его сердце тоже громко стучало, ноги ныли от перенапряжения.

Когда наконец Донни добрался до поляны, на которой стояла его хижина, он едва держался на ногах от усталости. Тирса услышала на ступеньках крыльца его быстрые тяжелые шаги, услышала, как он толкнул плечом дверь, как ввалился в комнату и с грохотом наткнулся на стол.

Стремительно, как белка, она слетела вниз по лестнице.

— Боже мой, Донни, что случилось?!

— Чарли должен немедленно уходить. Они идут сюда. Они узнали, что Старуха умерла.

Чарли приподнялся на локте. Тирса схватила его за руку.

— Скорее, — шепнула она. — Скорее! Они идут сюда!

Пока Чарли поднимался на забинтованных ногах и, стиснув зубы от боли, натягивал джинсы, двор осветили зажженные фары.

— Беги! Возьми это! — Тирса сунула ему в руки одеяло; он выскочил через заднюю дверь, проковылял через сарайчик и скрылся за деревьями.

Под раскидистыми ветвями, заслонявшими тусклый свет неба, Чарли Ночной Ветер шел, натыкаясь на стволы деревьев, продираясь сквозь кусты и колючки. С трудом переводя дыхание, он добрался наконец до озера.

Он остановился на берегу и прислушался. Погони не было слышно. Ступив в холодную воду, он пошел по мягкому песку до самого конца косы и снова оказался перед большим валуном. Чарли сел, оперся о камень и ощупал свои ноги. Даже в тусклом свете были видны пятна крови, проступившие сквозь намотанные на ноги тряпки.

«Что же мне делать?» — мысленно спросил он себя.

И словно в ответ, небольшие волны, то набегая на песчаный берег, то отступая от него, прошептали что-то. Потом издалека снова донесся длинный протяжный вздох. Наверно, придется снова добираться до группы плавучих островов, которые едва заметно возвышались вдалеке над поверхностью воды. Вот если бы здесь был плот или, на худой конец, бревно, да-да, простое бревно. В каком фильме он видел это? Впрочем, сейчас это неважно.

Он встал, поморщился — израненные ноги заныли под тяжестью его тела — и направился обратно в лес. Время от времени он останавливался, чтобы прислушаться, нет ли погони. Вокруг было тихо. До него доносилось лишь мягкое дыхание леса, продуваемого легким ветерком.

На его пути попадались бревна, но такие большие, что только трактор мог сдвинуть их с места. Он вернулся за одеялом, расстелил его на земле и стал собирать сучья. Когда набралась большая охапка, он завернул их в одеяло и стянул ею другой конец одеяла.

Он попытался было поднять громоздкий сверток, но решил, что легче тащить его волоком по земле.

Самодельный плот хорошо держался на воде, Чарли подталкивал его перед собой и заходил в воду все глубже и глубже, а когда она была уже по шею, забрался на одеяло и стал грести ногами. Неуклюже, медленно плот направлялся к середине озера.

Индеец с тротуара? Да ведь это победа, пусть небольшая, но победа, подумал он.

Ноги Чарли онемели от холодной воды, и боль утихла. Приближавшиеся плавучие острова становились все больше и больше.

Теперь остается одно — взорвать плотину. Это будет его ответом. А потом, если он останется в живых, он уйдет на север, проберется через границу и, переходя от одного индейского селения к другому, найдет наконец поселок племени кри; они будут рады приютить его и спрятать понадежнее, чтобы провести канадских полицейских, которые как ищейки шныряют повсюду.

Плот двигался медленно, но без остановок. Чарли не пристал к первому острову, а проплыл дальше, пока плот не затерялся среди плавучих островов, прибитых ветром беспорядочной стайкой к рифу.

Чарли выбрал самый маленький островок, такой крохотный, что через него можно было перебросить камень, и причалил к нему. Он вскарабкался на покрытый «кожаным листом» берег и втащил на трясину свой самодельный плот. Он сел, чтобы немного передохнуть, и тут резкий порыв холодного октябрьского ветра добрался сквозь мокрую одежду до его тела, и он задрожал от холода.

На востоке занималась заря. Небо над лесом стало светло-серым, и еще не показавшееся солнце выслало вперед гонцов, чтобы осветить себе дорогу. Но Чарли Ночной Ветер не замечал этого. Кровь пульсировала в его ногах, холод сковал мокрое тело, зубы стучали, как семена в сухой тыкве.

Дрожащими руками он развязал рубашку и отстегнул ремень от одеяла. Потом раскидал сучья и ползком добрался до середины островка. Здесь он закутался в мокрое одеяло и свернулся калачиком.

Дрожь постепенно утихла, но он не мог прийти в себя, пока не взошло солнце и не начался новый день.

Сразу же после рассвета, как он и ожидал, залаяли собаки. Но вскоре они умолкли. Преследователи дошли до конца косы. Все начинается сначала, подумал он, повторится тот день, когда он в поисках убежища впервые оказался на плавучих островах. Появятся катера, и снова начнется игра в кошки-мышки. И если они угадают, где он, — ему конец. А не угадают — станут искать его на других островах и с наступлением темноты, несолоно хлебавши, вернутся на берег.

Немного согревшись, он сел и стал ожидать появления катеров, похожих на выводок жирных жуков, готовых наброситься на колонию плавучих островов. Судя по солнцу, время близилось к десяти утра, а катеров все не было видно. Солнце поднялось еще выше, время подходило к одиннадцати, а они все не появлялись; наконец, когда солнце достигло зенита, что означало полдень, он услышал дальний рокот моторов. Привстав на колени, Чарли оглядел горизонт. Сперва в небе появилась черная, едва заметная точка, крохотная, как мушка, потом она увеличилась до размеров сороки, потом до орла... И наконец замелькали ослепительные всплески солнечного света, отраженного вращающимся винтом. Значит, они решили прочесать острова сверху вертолетом.

На какую-то долю секунды его охватила паника. Он вскочил, чтобы бежать. Но куда? Куда? Где он мог спрятаться?

Вертолет пошел на снижение. Теперь он летел над самыми деревьями, раскачиваясь над островами, словно огромная стрекоза. Взад-вперед, взад-вперед... Вертолет опустился так низко, что сидящие в нем люди могли бы различить блеск монеты, оброненной на острове; так низко, что он мог бы с легкостью ласточки сразу же опуститься на землю.

Хотелось съежиться, прижаться к трясине и с головой накрыться одеялом, словно это могло заставить вертолет испариться. Но, несмотря на ужас, охвативший его, Чарли понимал нелепость такого стремления.

Все равно — надо спрятаться. Но куда? Если бы он только мог выкопать ямку и зарыться в землю, исчезнуть, как суслик!

Придумал! Он уйдет под остров. Чарли стал разрывать руками переплетения корней, углубляя отверстие и разгребая трясину до тех пор, пока не показалась вода. Просунув израненные ноги в узкую щель, Чарли стал расширять ее. Он еще глубже засунул ноги в образовавшееся отверстие и ушел в воду. Ноги наткнулись на риф, на котором покоился весь островок. Словно змея, сбрасывающая кожу, Чарли стал извиваться и корчиться, все больше и больше расширяя отверстие, до тех пор пока не ушел в воду по плечи. Тогда он сел на риф и стащил под воду одеяло. Он опустился еще ниже, так что над водой остались лишь макушка, глаза и нос. Он осторожно поднял руки, прикрыл голову ветками кустарника и застыл в ожидании.

Какое-то время он не видел ничего, кроме клочка неба над головой. До него доносился рев мотора — винт вертолета разрезал воздух. Наконец появился и сам вертолет. Он кружил над ближайшим островом. Неожиданно его тяжелый усталый нос повернулся в сторону Чарли. Покачивая лопастями из стороны в сторону, будто принюхиваясь, вертолет подлетел к острову и повис прямо над Чарли.

Его сердце готово было выскочить из груди. Вертолет висел над самой его головой, потом отлетел немного и вернулся, еще раз отлетел снова и вернулся.

«Может, сквозь листья видны мои черные волосы, — подумал Чарли. — А может, я так разворошил трясину, что с вертолета заметно».

Ждать оставалось недолго — скоро все будет ясно. Глаза у Чарли слезились. Грохот мотора ошеломлял, вытеснял из головы все мысли. Остров и тот, казалось, сдвинулся с места и поплыл под мощными порывами ветра, прибивавшего к трясине «кожаный лист».

Потом неожиданно вертолет взмыл вверх, развернулся и направился к следующему острову. Чарли Ночной Ветер закрыл глаза. Две теплых слезы скатились по его щекам и упали в холодную воду.