12.

(Чикаго, 1 января 1959 года)

Неустановленный мужчина № 1:

— Кастро, фигастро. Я знаю одно — Мо в натуре нервничает, вот что.

Неустановленный мужчина № 2:

— Мафия всегда имела виды на Кубу. Санто Т. — лучший друг гребаного Батисты. Я говорил с Мо где-то с час назад. Он всегда выходит купить газету и возвращается, чтоб посмотреть гребаную «Розовую чашу» по телику. А в газете написано: «С Новым, твою мать, годом, Кастро только что захватил власть на Кубе, и кто знает, за кого он — за США, за русских или за марсиан.

Литтел откинул спинку стула и поправил наушники. Было 16.00 — но представление в ателье «Селано» продолжалось.

Он был один на посту прослушивания программы по борьбе с оргпреступностью. Он нарушал устав Бюро и прямые указания мистера Гувера.

Мужчина № 1:

— У Санто и Сэма там казино. Валовая прибыль от которых чуть ли не полмиллиона в день.

Мужчина № 2:

— Мо говорил мне, что Санто звонил ему прямо перед началом этой всей бучи. Мол, эти гребаные кубинские психи устроили в Майами настоящую заваруху. Мо же совладелец этого такси, как его, знаешь?

Мужчина № 1:

— Ну да, «Такси «Тигр»». В прошлом году я ездил на собрание профсоюза, и взял одно из этих такси. Так потом полгода вытаскивал из задницы черные и оранжевые волоски.

Мужчина № 2:

— Половина этих кубинских придурков — сторонники Бороды, а другая половина — за Батисту. Санто рассказал Сэму, что в этой конторе творится черте что — такое не по плечу и ниггерам, когда им не вовремя платят пособие.

В коробке получателя послышался смех — подпорченный помехами и усиленный до невозможности. Литтел снял наушники и потянулся.

До конца смены осталось два часа. И пока что никакой стоящей информации он не услышал.

Он заключил сделку со специальным агентом Куртом Мидом — они тайком поменялись заданиями. Пассия Мида жила в Роджерс-парке, неподалеку от которого обитали и лидеры нескольких коммунистических партийных ячеек. Вот они и договорились: я буду делать твою работу, а ты — мою.

Для отвода глаз каждый периодически появлялся на своем рабочем месте, а потом они менялись отчетами. Мид охотился за комми — и за вдовой, получившей приличную страховку. Он слушал разговоры гангстеров.

Курт ленился — он уже давно заработал себе пенсию. У него за спиной было двадцать семь лет выслуги в ФБР.

Он был осторожен. Он похоронил даже тайну о том, как Кемперу Бойду удалось внедриться в семью Кеннеди. Он аккуратно подшивал к делу детальные отчеты о наблюдении за коммунистами, и подделывал подпись Мида на всех документах программы по борьбе с оргпреступностью.

Он всегда смотрел на улицу в ожидании появления агентов. Он всегда появлялся и исчезал из помещения поста прослушивания незамеченным.

План сработает — по крайней мере, на первое время. Тухлый досужий треп утомлял его — ему срочно нужно было завербовать информатора.

Десять вечеров подряд он следил за Ленни Сэндсом. Сэндс вовсе не был завсегдатаем баров для «голубых». Его сексуальные предпочтения, как оказалось, могли и не стать основанием для шантажа — Сэндс запросто мог уменьшить риск разоблачения.

Мичиган-авеню была окутана метелью. Литтел изучал единственную фотографию в своем бумажнике.

Это был ламинированный снимок Хелен. Из-за прически ее шрамы особенно выделялись.

Когда он целовал ее шрамы в первый раз, она заплакала. Кемпер назвал ее «мэковским грузовичком». Он подарил ей на Рождество вешалку для шляп в форме головы бульдога — эмблемы фирмы «Мэк».

Клер Бойд рассказала Сьюзен, что они любовники. Сьюзен сказала:

— Когда оправлюсь от шока, скажу тебе, что я думаю по этому поводу.

Пока она не звонила.

Литтел надел наушники. И услышал, как хлопнула входная дверь ателье.

Неустановленный мужчина № 1:

— Сэл, Сэл Ди. Ну и погода сегодня. Тебе сейчас, поди, хочется быть в Гаване — играть в кости с Бородой?

«Сэл Ди» — вероятнее всего, Марио Сальваторе Д’Онофрио, также известный как Безумный Сэл. В досье программы о нем было сказано:

Независимый гангстер-ростовщик и букмекер. Один срок за убийство — в 1951-м. О нем сообщалось, что он «психопат-садист с преступными наклонностями, с неконтролируемым психосексуальным желанием причинять боль».

Неустановленный мужчина № 2:

— Che se dice, Сальваторе? Рассказывай, что нового и интересного творится?

Сэл Ди:

— Из нового — только то, что я потерял целое состояние, когда «Колтс» переиграли «Гигантов», и теперь мне, блин, придется просить Сэма занять мне денег.

Неустановленный мужчина № 1:

— Ты все еще заморачиваешься с той лавочкой, Сэл? Ну, когда ты возишь своих земляков на озеро Тахо и в Вегас?

На линии образовались помехи. Литтел пару раз постучал по передатчику и очистил воздушный поток.

Сэл Ди:

— …и Гардену с Эл-Эй. Мы слушаем Синатру и Дино, а казино выделяют нам отдельные комнаты игровых автоматов, и получают свой процент. Это называется «пикник» — знаешь, народ развлекается, играет и тому подобное. Эй, Лу, — ты знаешь Ленни-еврейчика?

Лу/мужчина № 1:

— Ну да, Сэндса. Ленни Сэндса.

Мужчина № 2:

— Ленни-еврейчик. Гребаный придворный шут Сэма Джи.

Механизм настройки заглушил голоса. Литтел постучал по пульту и распутал несколько проводков.

Сэл Ди:

— …и я сказал: Ленни, мне нужен парень вроде тебя, чтобы ездил со мной. Парень, который бы говорил моим парням приятности и всячески их смешил, чтоб они тратили побольше денег и приносили мне процент пожирней. И он сказал: Сэл, я терпеть не могу прослушиваний, но вот что: приходи-ка первого числа января в «Элькс», в Норт-Сайде. Я буду выступать там на корпоративной пьянке членов профсоюза, и если тебе не понравится…

Игла индикатора перегрева начала прыгать. Литтел вырубил механизм и подождал, пока коробка питания станет прохладной на ощупь.

Связка Д’Онофрио/Сэндс показалась ему интересной.

Он принялся просматривать имевшееся на посту прослушивания досье Сэла Ди. То, что нарыли на него агенты, представляло собой жутковатую картину:

…Д’Онофрио живет в населенной по преимуществу итальянцами части Саут-Сайда, окруженной кварталами дешевой застройки, в которых живет негритянское население. Большинство тех, кто делает у него ставки и занимает деньги, живет в той самой итальянской части Саут-Сайда, и Д’Онофрио собирает ставки, совершая пеший обход территории почти каждый день. Д’Онофрио считает себя «светочем» для обитателей итальянской части Саут-Сайда, т. е. защитником итало-американского населения от негритянских криминальных элементов; подобное позиционирование в сочетании с тактикой запугивания и репутацией жесткого и жестокого человека способствуют его долгой карьере ростовщика/букмекера. Стоит особо отметить, что Д’Онофрио подозревался в совершенном 19 декабря 1957 года нераскрытом преступлении — истязании и последующем убийстве Мориса Теодора Уилкинса, негритянского подростка, подозревавшегося в ограблении дома приходского священника в своем районе.

К досье была прикреплена фотография, сделанная в участке. Безумный Сэл был весь в шрамах от волдырей и уродливым, как горгулья.

Литтел приехал в Саут-Сайд и принялся ездить по улицам, на которых обитали заемщики Безумного Сэла. Он выследил его на углу пятьдесят девятой и Прерия-авеню.

Тот шел пешком. Литтел бросил машину и метров тридцать шел за ним по улице.

Безумный Сэл заходил в многоквартирные дома и выходил, пересчитывая деньги. Безумный Сэл записывал свои финансовые операции в молитвенник. Безумный Сэл с маниакальной тщательностью сморкался и даже в такую метель был в низеньких теннисных туфлях.

Литтел держался в непосредственной близости от него. Порывы ветра глушили звук его шагов.

Безумный Сэл заглядывал в окна. Безумный Сэл забирал «деньги побитого копа»: пять долларов на матч-реванш Мура и Дюрелля.

Улицы наполовину опустели. Слежка превратилась в затянувшуюся галлюцинацию.

Какой-то тип из кулинарии попытался «насадить» Безумного Сэла. Безумный Сэл достал портативный степлер и пригвоздил его руки к прилавку.

Безумный Сэл вошел в дом священника. Литтел остановился у таксофона и набрал номер Хелен.

Она подняла трубку на втором же гудке:

— Алло?

— Это я, Хелен.

— А что это за шум?

— Ветер. Я звоню из телефонной будки.

— То есть — ты на улице?

— Ну да. Ты занимаешься?

— Ага, изучаю гражданские правонарушения, так что даже рада, что могу отвлечься. Кстати, звонила Сьюзен.

— О черт. И что сказала?

— Сказала, что я уже совершеннолетняя, а ты свободный белый мужчина сорока пяти лет. И еще — что подождет, сколько мы продержимся, прежде чем рассказать своей матери. Уорд, ты придешь вечером?

Вышел Безумный Сэл — и поскользнулся на ступеньках. Священник помог ему подняться и помахал на прощание.

Литтел снял перчатки и подышал на ладони:

— Я зайду, но позже. Сперва мне нужно посмотреть одно представление.

— Ты говоришь загадками. Как будто мистер Гувер ежесекундно заглядывает тебе через плечо. Вот Кемпер рассказывает дочери обо всех своих делах.

Литтел рассмеялся:

— Хочу, чтобы ты проанализировала оговорку по Фрейду, которую ты только что сделала.

Хелен завопила:

— Черт побери, а ведь ты прав!

Мимо прошел негритянский мальчишка. Безумный Сэл припустил за ним.

Литтел сказал:

— Мне пора.

— Заходи позже.

— Обязательно.

Безумный Сэл все гнался за мальчишкой. Но из-за сугробов и низеньких теннисных тапочек поспевать за ним ему было все трудней.

На лестнице у входа в «Элькс-холл» царило сущее столпотворение. Проникнуть в клуб, не будучи членом профсоюза, было делом рискованным: у дверей стояли двое, по виду — сущие головорезы, и проверяли профсоюзные билеты.

У входа образовалась очередь из мужчин с сумками бутылок и упаковками пива. У всех у них к пальто были приколоты жетоны профсоюза водителей грузовиков — примерно такого же размера, что бляхи Бюро.

В этот момент ступеньки атаковала новая порция желающих зайти. Литтел поднял вверх свой жетон ФБР и протолкнулся в середину. Толпа внесла его внутрь.

Пальто принимала блондинка в трусиках-полоске и стразах. Вдоль стен фойе выстроились нелегальные игровые автоматы. Каждая попытка была выигрышной — члены профсоюза выгребали монету и издавали торжествующие вопли.

Литтел сунул жетон в карман. Толпа увлекла его за собой в большой зал.

Вокруг небольшой эстрады стояли карточные столы. На каждом красовались бутылки виски, бумажные стаканчики и ведерки со льдом.

Стриптизерши раздавали сигары. Немного чаевых — и можно было сколько хочешь ласкать красоток.

Литтел занял столик возле самой сцены. Какая-то рыженькая девица, совершенно голая, ловко уворачивалась от рук — от стопок купюр на ее трусиках не выдержала резинка.

Свет погас. Сцену осветил круг прожектора. Литтел быстро сделал себе порцию виски со льдом.

За его столик уселись еще трое. Совершенно незнакомые люди похлопали его по спине.

На сцену взошел Ленни Сэндс, помахивая шнуром от микрофона, точь-в-точь как это делал Синатра. Ленни изображал Синатру — с точностью до кудрявой челки и голоса:

— Отвезите меня на Луну — в вашей тачке с форсированным движком! Я лично покрашу задницы управляющим, да, прокатите меня с ветерком! Иными словами, члены профсоюза водителей грузовиков — лучшие!

Аудитория разразилась гиканьем и одобрительными воплями. Какой-то мужик подхватил стриптизершу и заставил ее танцевать с ним полупристойный танец.

Ленни Сэндс раскланялся:

— Спасибо, спасибо, спасибо! И — чин-чин, дорогие мои члены совета международного профсоюза водителей грузовиков северного Иллинойса!

Толпа зааплодировала. Стриптизерша принесла и поставила на стол сменное ведерко со льдом — ее обнаженная грудь угодила прямо в физиономию Литтелу.

Ленни сказал:

— Здесь очень жарко, не находите?

На сцену вскочила стриптизерша и сунула ему в штаны кубики льда. Аудитория так и взвыла; сосед Литтела по столику завизжал и выплюнул свой бурбон.

Ленни изобразил на лице гримасу неземного наслаждения. Ленни затряс штанину — и тряс до тех пор, пока все кубики льда не выкатились на пол.

Присутствующие засвистели, завизжали и заколотили кулаками по столам…

Стриптизерша нырнула за кулисы. Ленни заговорил с бостонским акцентом — так говорил бы Бобби Кеннеди, если б у того было сопрано.

— А теперь слушайте меня, мистер Хоффа! Перестаньте водиться с противными гангстерами и нехорошими водителями грузовиков и сдайте всех ваших друзей, иначе я все папе расскажу!

Зал гудел. Зал ревел. От топота множества ног пол ходил ходуном.

— Мистер Хоффа, вы противный и нехороший дядька! Прекратите попытки принять в свой профсоюз моих шестерых детей, иначе я все расскажу папочке и старшему брату! Будьте умницей, или я попрошу папу купить ваш профсоюз и сделать всех ваших противных водителей прислугой в нашем фамильном поместье «Хайеннис Порт»!

Зал взревел. Литтела затошнило; у него закружилась голова, и ему стало жарко.

Ленни жеманничал. Ленни кокетничал. Ленни УДЕЛЫВАЛ Роберта Ф. Кеннеди, извращенца и общественного деятеля.

— Мистер Хоффа, сию же минуту прекратите торговаться!

— Мистер Хоффа, прекратите кричать, — вы испортите мне прическу!

— Мистер Хоффа, будьте У-У-УМНИЦЕЙ!

Ленни выжал зал досуха. Ленни перевернул его — от подвала до крыши.

— Мистер Хоффа, вы ТА-А-АКОЙ наглец!

— Мистер Хоффа, прекратите царапаться — вы мне чулки порвете!

— Мистер Хоффа, вы и ваши водители грузовиков ТА-А-АКИЕ секси! И Маклеллановский комитет и я так РАЗВОЛНОВАЛИСЬ!

Ленни продолжал сыпать шутками. Три порции виски спустя Литтел кое-что заметил: он ни разу не подшутил над Джоном Кеннеди. Кемпер называл это «дихотомия Бобби/Джека»: если тебе нравился один из братьев, то ты непременно испытывал антипатию ко второму.

— Мистер Хоффа, не путайте меня фактами!

— Мистер Хоффа, если вы не перестанете меня ругать, я ни за что не расскажу вашей жене, где я сделал прическу!

«Элькс-холл» раскалился добела. Из открытых окон доносился свежий воздух. Лед для напитков кончился — стриптизерши принялись наполнять ведерки свежевыпавшим снегом.

К сидящим за столиками стали подсаживаться мафиози. Литтел тут же стал узнавать персонажей с фотографий из досье:

Сэм «Мо»/«Момо»/«Муни» Джианкана, Тони-Шило Ианноне, младший босс чикагской мафии. Осел Дэн Версаче, Толстый Боб Паолуччи и сам Безумный Сэл Д’Онофрио.

Шоу Ленни подходило к концу. Стриптизерши вспорхнули на сцену и принялись раскланиваться.

— Несите меня к звездам, профсоюзные знакомые! Джимми Хоффа нынче — тигр, а Бобби — насекомое! Другими словами, члены профсоюза водителей грузовиков — лучшие!!!

Аудитория застучала по столам, захлопала, одобрительно засвистела, закричала, завыла…

Литтел выскочил наружу через заднюю дверь и жадно втянул в себя воздух. Его пот мгновенно замерз; ноги его задрожали, но ужин в виде энного количества виски остался в желудке.

Он посмотрел на дверь. Зал пересекала шеренга танцующих конгу — члены профсоюза и стриптизерши, державшие друг друга за бедра. К танцующим присоединился и Безумный Сэл — его теннисные туфли хлюпали, из них вытекал растаявший снег.

Отдышавшись, Литтел медленно обошел здание и направился к стоянке. Ленни Сэндс прохлаждался возле своей машины — лепил кубики снега из ближайшего сугроба.

К нему подошел Безумный Сэл и обнял его. Ленни скорчил гримасу и высвободился из его объятий.

Литтел, присев на корточки, спрятался за чьим-то лимузином. Их голоса самим ветром несло в его сторону.

— Ленни, ну что я могу сказать? Ты был великолепен.

— Ну знаешь, с толпой это проходит легко. Главное — знать, что их больше всего волнует.

— Ленни, толпа есть толпа. Твои члены профсоюза — простые работяги, такие же, как и мои ребята. Просто задвинь в жопу политику и заливай им про Италию. Не, блин, я тебе говорю — каждый раз, когда ты станешь им петь про историческую родину, они у тебя будут всем залом визжать как гиены.

— Не знаю, Сэл. Может, мне скоро предложат выступать в Вегасе.

— Я тебя, блин, умоляю, Ленни. Одни только мои ребята проигрывают в казино больше, чем все прочие здешние чуваки, вместе взятые. Та-да-да-дам, Ленни. Чем больше они проиграют, тем больше получим мы.

— Даже не знаю, Сэл. Может быть, меня пригласят открывать шоу Тони Беннета в «Дюнах».

— Ленни, я тебя, мать твою, умоляю. На четвереньках, как, блин, собака, умоляю!

Ленни засмеялся.

— Ну, пока ты не начал лаять, я попрошу у тебя пятнадцать процентов.

— Пятнадцать? Черт… Ну и аппетиты у тебя, ублюдка еврейского.

— Тогда двадцать. Я соглашаюсь иметь дело с антисемитами только на таких условиях.

— Пошел ты, Ленни! Ты ж сказал пятнадцать!

— Сам пошел, Сэл. Я передумал.

Наступившая тишина затянулась — Литтел живо представил, как собеседники со злобным видом играют друг с другом в «гляделки».

— О’кей, о’кей, о’кей. Хорошо, блин, получай свои двадцать, гребаный еврейский грабитель!

— Сэл, ты мне нравишься. Только не кидайся жать мне руку, ты слишком жирный на ощупь.

Хлопнула дверца машины. Литтел увидел, как Безумный Сэл вскочил в свой «кадиллак» и помчался по улице.

Ленни включил фары и завел мотор. Из окошка водительской двери потянулся сигаретный дым.

Литтел поплелся к своей машине. Автомобиль Ленни был припаркован за два ряда от его машины — он без труда заметит, как тот будет отъезжать.

Ленни продолжал сидеть в машине. В свете его фар то и дело, пошатываясь, появлялись подвыпившие недавние зрители, поскальзывались на льду и плюхались на задницу.

Литтел очистил ото льда ветровое стекло. Машину занесло снегом по самый бампер.

Автомобиль Ленни тронулся с места. Литтел дал ему целую минуту форы и поехал по отпечатавшимся в снеговой каше следам шин.

Которые вели прямиком на север по Лейк-Шор-драйв. Литтел догнал его у самого поворота.

Ленни повернул. Выдержав дистанцию из четырех машин, Литтел пристроился за ним.

Это был исключительно медленный «хвост» — цепи следов от шин на обледеневшем асфальте — две машины плюс одинокое шоссе.

Ленни проехал все съезды на Голд-Коуст. Литтел сбавил скорость и зафиксировал взгляд на задних габаритных огнях его машины.

Так они выехали за пределы Чикаго. Медленно миновали Гленко, Эванстон и Уилметт.

Дорожный указатель сообщил: они въезжают в пределы городка Виннетка. Ленни резко повернул вправо и в самую последнюю секунду съехал с магистрали.

Что делало невозможным его преследование — Литтел просто вылетел бы с дороги или повредил машину о заграждение.

Он съехал с магистрали по следующему же наклонному съезду. Виннетка в час ночи была прекрасна — сплошь тюдоровские особнячки и свежеочищенные от снега улицы.

Поездив по дорогам, он выехал-таки на главную деловую улицу города. И обнаружил несколько автомобилей, припаркованных возле коктейль-бара: «Маленькая бревенчатая хижина Перри».

Двумя колесами на тротуаре стоял там и «паккард-кариббеан» Ленни.

Литтел припарковался и вошел внутрь. Его лицо задел свисавший с потолка транспарант: «Добро пожаловать, 1959!», написанный серебряными блестками.

В заведении было уютно, как бывает уютно в чистом и теплом помещении в морозную погоду. Внутренняя отделка была выдержана в деревенском стиле: стены обшиты панелями «под необструганные доски», барная стойка из дерева твердых пород и удобные низенькие диванчики, обтянутые искусственной кожей.

Женщин среди посетителей не было. В баре можно было только стоять. На диванчике миловались два парня — Литтел аж отвернулся.

Он смотрел прямо перед собой. На него — он это чувствовал — все уставились. Возле задней двери находились закрытые телефонные кабинки — там он будет в безопасности.

Он прошел назад. Никто не подошел к нему. Его наплечная кобура натерла ему плечи до ссадин — он отчаянно потел под ней и постоянно дергал плечами.

Он уселся в первой кабинке. Слегка приоткрыв дверь, он получил возможность видеть бар практически полностью.

Вот Ленни, пьет «Перно». Вот Ленни трется бедрами с каким-то блондином.

Литтел смотрел на них. Блондин незаметно сунул Ленни записку и танцующей походкой ушел прочь. Музыкальный автомат заиграл попурри из «Плэттерз».

То и дело какая-то из пар поднималась и уходила. Те, что сидели на софе, встали — с расстегнутыми молниями на брюках. Бармен объявил последний танец.

Ленни заказал «Куантро». Отворилась передняя дверь. Вошел Тони-Шило Ианноне.

«Один из самых грозных подчиненных Джианканы» принялся целовать бармена в губы глубоким, «французским» поцелуем. Чикагский мафиози-убийца, подозреваемый в пытках и убийстве девяти человек, лизал и нежно покусывал барменское ухо.

У Литтела закружилась голова. У Литтела пересохло во рту. Пульс Литтела точно с цепи сорвался.

Тони/Ленни/Ленни/Тони: кто знает, кто из них ГОЛУБОЙ?

Тони увидел Ленни. Ленни увидел Тони. Ленни открыл заднюю дверь и бросился бежать.

Тони погнался за Ленни. Литтел так и застыл. Точно кто-то выкачал весь воздух из телефонной кабинки, и ему стало нечем дышать.

Он отворил дверь. Спотыкаясь, выбрался прочь. В лицо ему ударил январский холод.

За баром был небольшой проход. Услышав шум, он затаился за углом прилегающего здания.

Тони прижал Ленни к ближайшему сугробу. Ленни пинал его, отчаянно бился и кусался.

Тони достал два ножа с выкидными лезвиями. Литтел достал свой пистолет, сделал неловкий жест и уронил его. Он попытался закричать — и подавился собственным криком.

Ленни сшиб Тони — тот упал на колени. Тони попытался увернуться. Ленни откусил ему нос.

Литтел поскользнулся на льду и упал. Мягкий утрамбованный снег заглушил звук его падения. Между ним и дерущимися было метров пятнадцать — ни видеть, ни слышать его они не могли.

Тони попытался закричать. Ленни выплюнул его нос и принялся заталкивать ему в рот снег. Тони выронил ножи; Ленни подхватил их.

Видеть его они не могли. Он опустился на колени и пополз за своим оружием.

Тони вцепился руками в снег. Ленни принялся колоть его обеими руками — в глаза, в щеки, в горло.

Литтел все полз за пушкой.

Ленни побежал.

Тони умер, захлебнувшись кровавым снегом.

Из бара доносилась музыка — нежная баллада последнего танца.

Задняя дверь так больше и не открылась. Музыкальный автомат заглушил все…

Литтел дополз до Тони. Литтел обшарил труп: часы, бумажник, кольцо с ключами. Заляпанные отпечатками рукоятки ножей торчат из глубокого снега — позаботься об этом!

Он поднял их. Встал на ноги. И мчался по дорожке до тех пор, покуда хватило дыхания.

 

13.

(Майами, 3 января 1958 года)

Пит подъехал к конторе такси. Тут же на лобовое стекло его автомобиля плюхнулся плод манго.

На улице не было ни разрисованных «под тигра» машин, ни тигроворубашечных ублюдков. По тротуару расхаживали какие-то типы с плакатами, вооруженные корзинами переспелых фруктов.

Вчера Джимми позвонил ему в Эл-Эй. Он сказал:

— Забирай свои гребанные пять процентов. Прослушка Кеннеди провалилась, но ты все еще — мой должник. Мои кубинцы совсем от рук отбились с тех пор, как Кастро захватил власть. Езжай в Майами, блин, построй их, блин, там и забирай свои пять процентов…

Кто-то прокричал: «Viva Fidel!» Кто-то другой завопил: «Castro, el grande puto communisto!» Через два дома завязалась настоящая мусорная война — детишки принялись швырять друг в друга сочные красные гранаты.

Пит запер машину и вбежал в диспетчерскую. Там сидел какой-то тип, по виду — сущий деревенщина, и в одиночку управлял коммутатором.

Пит спросил:

— А Фуло где?

Деревенщина скорчил гримасу и фыркнул:

— Самое сложное в этой операции — то, что половина этих красавцев за Фиделя, а другая половина — сторонники Батисты. И как таких товарищей заставить выйти на работу, когда тут неподалеку начинается такая славная заварушка; так что я тут один как перст.

— Я спрашиваю: где Фуло?

— Сидеть на здешнем коммутаторе — та еще работа. Все тебе звонят и задают вопросы типа: «Что мне с собой взять?» Мне нравятся кубинцы, но я полагаю, что они иногда склонны к необдуманному насилию.

Тип был тощий, как щепка. У него был тягучий техасский выговор и самые плохие зубы на свете.

Пит защелкал суставами:

— Почему бы тебе просто не сказать мне, где Фуло?

— Фуло пошел искать приключений, и что-то мне подсказывает, что он взял с собой мачете. А ты — Пит Бондюран, а я — Чак Роджерс. Я — добрый друг Джимми и кое-кого из ребят мафии, и еще — убежденный противник мирового коммунизма.

От прямого попадания мусорной бомбы задрожало окно. Типы, размахивавшие плакатами на улице, приняли боевую стойку.

Зазвонил телефон. Роджерс принял звонок. Пит принялся отчищать рубашку от гранатовых зерен.

Роджерс снял наушники:

— Это был Фуло. Он сказал, что если «el jefe Большой Пит» уже здесь, то пусть подъедет к нему и кое с чем поможет. Адрес, по-моему, дом 917 по Нортвестерн 49-й, то есть три квартала налево, два — направо.

Пит поставил свой чемодан. Роджерс поинтересовался:

— Ну, и кто тебе больше импонирует — Батиста или Борода?

По указанному адресу обнаружился домишко, покрытый персикового цвета штукатуркой. Подъезд к дому загораживало такси из конторы «Тигр», у которого были спущены все четыре шины.

Пит пробрался мимо него и позвонил. Фуло приоткрыл дверь и убрал цепочку.

Пит просунулся внутрь. И сразу же увидел «погром»: два латиноса в остроконечных бумажных шапочках, какие одевают на вечеринках, muerto на полу в гостиной.

Фуло запер дверь.

— Мы тут отмечали, Педро. Они обозвали моего любимого Фиделя «настоящим марксистом», и я не стал терпеть этой гнусной клеветы.

Он убил обоих выстрелами в спину в упор. Выходные отверстия от пуль небольшого калибра — навести порядок тут было проще простого.

Пит буркнул:

— Давай займемся нашими друзьями.

Фуло раздробил зубы покойных в порошок. Пит сжег их пальцы на сковороде, чтобы невозможно было снять отпечатки.

Фуло выковырнул застрявшие в стене пули и смыл их в унитазе. Пит быстро подпалил пятна крови на полу — тест на спектрографе покажет отрицательный результат.

Фуло снял портьеры с окон гостиной и завернул в них тела. Кровь в выходных раневых отверстиях свернулась — ни одной капли не просочилось наружу.

Появился Чак Роджерс. Фуло сказал, что он — человек вполне компетентный и ему можно доверять. Они сунули убитых в багажник его машины.

Пит спросил:

— Кто ты?

Чак ответил:

— Я — геолог-нефтяник. А еще — лицензированный пилот и профессиональный антикоммунист.

— Так кто платит по счетам?

Чак ответил:

— Соединенные Штаты Америки.

Чак захотел поездить по городу. Пит с удовольствием согласился — Майами возбуждал его так же, как некогда Эл-Эй.

И они принялись кружить — Фуло сбросил тела на пустынном участке дамбы Бэл-Харбор. Пит беспрестанно курил и любовался пейзажем.

Ему нравились большие белые дома и необъятные белесые небеса — весь Майами был точно огромная свежевыбеленная простынь. Ему нравились расстояния между шикарными кварталами и трущобами. Нравились деловитые полицейские, патрулировавшие улицы — судя по виду, они здорово справлялись с буйными ниггерами.

Чак сказал:

— Вопрос об идеологических убеждениях Кастро пока остается открытым. В его недавних высказываниях можно найти и проамериканский и прокоммунистический смысл. Мои друзья из внешней разведки уже запланировали отыметь его в задницу, если он подастся в комми.

Они повернули обратно и вернулись на Флэглер. Базу такси охраняли вооруженные люди — сменившиеся с дежурства легавые — этакие вальяжные толстячки.

Чак помахал им:

— Джимми позаботился о здешних полицейских. Он здорово продвинул этот свой мифический профсоюз, и у половины работающих в этом секторе копов непыльная работка и приличный оклад.

Какой-то пацан пришлепнул к их ветровому стеклу листовку. Фуло перевел кое-какие слоганы — это оказались банальные коммунистические лозунги.

По машине застучали камни. Пит сказал:

— Оставаться здесь — сущее безумие. Поехали, спрячем где-нибудь Фуло.

Роджерс снимал комнату в пансионате, населенном сплошь латиносами. Все свободное пространство пола занимали всякие радиопричиндалы и листовки.

Фуло и Чак расслаблялись, потягивая пиво. Пит принялся просматривать заголовки листовок — неплохая смехотерапия:

«Союз Еврейских Еретических Республик!», «Фторирование: заговор Ватикана?», «Красные тучи сгущаются: каким будет твой ответ, патриот?», «Почему белая раса в меньшинстве: объясняет ученый», «Проамериканский контроль: ты за КРАСНЫХ или красно-бело-синих?»

Фуло сказал:

— Чак, нас тут слишком много.

Роджерс в это время возился с коротковолновым приемником. Откуда вдруг донеслись агитационные лозунги: еврейские банкиры, то, се…

Пит щелкнул парой выключателей. Агитация захлебнулась и стихла.

Чак улыбнулся:

— Политика — сложная штука. Мало кому удается сразу разобраться в том, что творится в мире.

— Надо будет познакомить тебя с Говардом Хьюзом. Он такой же ненормальный, как и ты.

— Думаешь, быть антикоммунистом — это ненормально?

— Думаю, что это хорошо для бизнеса — а все, что хорошо для бизнеса, я одобряю.

— Не думаю, что это грамотная позиция.

— Думай, как знаешь.

— Так и поступлю. И я знаю, что прямо вот сейчас ты думаешь: «Господи боже, пора бы уже узнать, кто этот тип, ставший моим сообщником в убийстве первой степени. Потому как для нашего краткого знакомства мы что-то уж слишком много пережили вместе».

Пит стал у окна. Краем глаза он заметил в полквартале отсюда патрульный автомобиль.

— Полагаю, что ты — наемник ЦРУ. Тебя предположительно подослали к кубинцам, чтобы ты прознал у них, куда планирует податься Фидель.

Эти слова возмутили Фуло:

— Фидель подастся в сторону Соединенных Штатов Америки.

Чак рассмеялся:

— Из эмигрантов выходят лучшие американцы. Тебе, Пит, наверное, это известно лучше всех. Ты же у нас вроде как лягушатник?

Пит защелкал суставами пальцев. Роджерс скривился:

— Ты хочешь сказать, что я — стопроцентный американец, который прекрасно знает, что хорошо для бизнеса.

— Ну, ну. Я ни разу не усомнился в твоем патриотизме.

Пит услышал шепот за дверью. Они переглянулись — Фуло и Роджерс мигом усекли, в чем дело. Пит услышал предупредительные выстрелы: три громких и отчетливых «ба-бах!!!».

Он спрятал свою пушку в куче листовок. Фуло и Чак подняли руки.

Полицейские в штатском с грохотом высадили дверь. И вбежали внутрь, вооруженные автоматами наизготовку.

Пит рухнул под холостым выстрелом. Фуло и Чаку повезло меньше — их оглушили сильным ударом приклада по черепушке.

Какой-то коп сказал:

— Верзила прикидывается.

Еще один коп ответил:

— Ничего, сейчас и с ним разберемся.

Его ударили прорезиненным прикладом. Пит едва успел отвести язык от зубов, чтоб не прикусить его.

Он пришел в себя и обнаружил, что скован по рукам и ногам. В спину впились рейки стула, в голове что-то гудело и стучало.

В глаза ударил яркий свет. При этом удар принял только один глаз — другой закрывали свисающие со лба лохмотья ободранной кожи. Он различил очертания трех полицейских, сидящих за привинченным к полу столом.

В ушах застучали маленькие барабаны. И точно атомная бомба взорвалась во всю длину позвоночника.

Пит напряг мускулы и порвал цепь наручников.

Двое копов присвистнули. Третий даже зааплодировал.

Лодыжки были скованы двумя парами кандалов — так что «на бис» не получится.

Старший из копов закинул ногу за ногу:

— С нами связался неизвестный, мистер Бондюран. Один из соседей мистера Мачадо видел, как мистер Адольфо Эрендон и мистер Армандо Крус-Мартин входили в дом мистера Мачадо, и несколько часов спустя он услышал какие-то звуки, похожие на выстрелы. И спустя пару часов после этого вы и мистер Роджерс по отдельности прибываете в дом. Вы двое и мистер Мачадо выходите из дома, неся нечто тяжелое, завернутое в оконные занавески. Тот же сосед запомнил номер машины мистера Роджерса. Мы проверили машину мистера Роджерса и нашли там нечто, очень похожее на частицы человеческой кожи, и, конечно же, нам не терпится услышать ваши комментарии по поводу всего вышеописанного.

Пит водворил бровь на место.

— Либо предъявите мне обвинение, либо выпустите меня отсюда. Вы знаете, кто я и кого я знаю.

— Мы знаем, что вы знаете Джимми Хоффу. Мы знаем, что вы — приятель мистера Роджерса, мистера Мачадо и некоторых других водителей из службы «Такси «Тигр»».

Пит повторил:

— Предъявите мне обвинение или выпустите меня отсюда.

Коп кинул ему на колено сигареты и спички.

Коп номер два придвинулся ближе:

— Должно быть, ты думашь, что Джимми Хоффа купил каждого полицейского в этом городе, но, сынок — я здесь, чтобы убедить тебя: ты ошибаешься.

— Либо предъявите мне обвинение, либо выпустите меня.

— Сынок, ты испытываешь мое терпение.

— Я — не твой сын, пидор вонючий.

— Мальчик мой, еще пара таких слов — и я дам тебе пощечину.

— Только попробуй, и я те глаза выколю. И не заставляй меня доказывать это на деле.

Вмешался коп номер три — почти ласковым голосом он начал:

— Тихо, тихо. Мистер Бондюран, вам прекрасно известно, что мы имеем право задержать вас на трое суток без предъявления обвинений. Как знаете и то, что у вас, скорее всего, сотрясение и вам не помешает медицинская помощь. Ну? Так что давайте…

— Разрешите мне позвонить, а потом либо предъявите обвинение, либо отпустите.

Старший коп заложил руки за голову.

— Вашему приятелю Роджерсу уже разрешили. Он навешал надзиравшему лапши про какие-то связи в правительстве и позвонил некоему мистеру Стэнтону. Ну, а вы кому кинетесь звонить — Джимми Хоффе? Думаете, дядюшка Джимми побежит платить за вас залог, когда вас обвиняют в двойном убийстве, — не убоявшись дурных слухов, которые ему совсем ни к чему?

Теперь атомная бомба взорвалась в основании черепа. Пит едва не потерял сознание.

Коп номер два вздохнул.

— У парня слишком кружится голова, чтобы он мог с нами беседовать. Пусть отдохнет немного.

Он вырубался, просыпался, снова вырубался. Боль поутихла — атомная бомба сменилась нитроглицериновыми самодеятельными взрывниками.

Он читал нацарапанные на стенах слова. Крутил туда-сюда головой, чтобы не немела шея. Побил мировой рекорд удержания от мочеиспускания.

И обдумывал ситуацию.

Фуло либо расколется, либо нет. Чак либо расколется, либо нет. Джимми платит за них залог — либо не вмешивается. Может, окружной прокурор окажется сообразительным парнем и решит, что убийство латиносов латиносами не стоит такой уж возни.

Он может позвонить мистеру Хьюзу. Мистер Хьюз в свою очередь замолвит словечко мистеру Гуверу, что будет означать одно — дело, блин, закрыто.

Он сказал Хьюзу, что его не будет три дня. Хьюз согласился без вопросов. Хьюз согласился, потому что вымогательство Кеннеди обернулось против него. Джо и Бобби настращали его, и теперь яйца достопочтенного Говарда усохли до размеров горошины.

А ублюдок Уорд Литтел ударил его.

Тем самым подписав себе смертный приговор.

Гейл ушла. История с Джеком К. окончилась пшиком. Ненависть Хоффы к Кеннеди все разгоралась — все жарче, жарче, жарче. Хьюзу все еще не терпелось заполучить сплетни, а главное — компромат, и он непременно желал найти нового стрингера для «Строго секретно».

Пит принялся читать надписи на стенах. Лауреат «Оскара»: «Полицейское управление Майами сосет у носорога».

Вошли двое мужчин. Надзиратель отпер ключом его кандалы и быстренько смылся.

Пит встал и потянулся. Комната для допросов так и закачалась перед его глазами.

Тот, что помладше, сообщил:

— Меня зовут Джон Стэнтон, а это — Гай Бэнистер. Мистер Бэнистер — агент ФБР в отставке, и некоторое время служил старшим офицером полиции Нового Орлеана.

Стэнтон был худощавым типом с волосами песочного цвета. Бэнистер — крупным мужчиной с красным от чрезмерных возлияний лицом.

Пит зажег сигарету. От первой же затяжки у него закружилась голова.

— Слушаю.

Бэнистер ухмыльнулся:

— Помню, помню, как вас обвиняли в нарушении гражданских прав, мистер Бондюран. Вас арестовали Кемпер Бойд и Уорд Литтел, да же?

— Вам прекрасно известно, что да.

— Тогда я был главой чикагского отделения ФБР, — и, по мне, этот Литтел — сущая баба.

Стэнтон уселся верхом на стул:

— Но Кемпер Бойд — другое дело. Знаете, Пит, он приходил в контору «Такси «Тигр»» и показывал тамошним ваше фото. Один из кубинцев достал нож, и Бойд разоружил его — довольно театральным манером.

Пит сказал:

— У Бойда есть стиль. А эта процедура начинает напоминать мне что-то вроде собеседования, так что я рекомендую его на любую работу по поддержанию правопорядка.

Стэнтон улыбнулся:

— Вы и сами — неплохой кандидат.

Бэнистер, с улыбкой:

— Вы — лицензированный частный детектив. Вдобавок бывший помшерифа. Вы — человек Говарда Хьюза, а также знакомы с Джимми Хоффой, Фуло Мачадо и Чаком Роджерсом. Неплохие рекомендации.

Пит раздавил окурок о стену.

— Что касается рекомендаций, то ЦРУ — это не так плохо. Вы ведь оттуда, я правильно догадался?

Стэнтон встал:

— Вы свободны. С вас, Роджерса и Мачадо снимаются все обвинения.

— Но мы будем на связи?

— Не совсем. Но в один прекрасный день я могу попросить вас об услуге. И, конечно, вам за это хорошо заплатят.

 

14.

(Нью-Йорк Сити, 5 января 1959 года)

Номер был великолепен. Джо Кеннеди выкупил его у отеля напрямую.

В главном зале собралось полсотни человек — притом он смотрелся полупустым. А огромное, во всю стену, окно позволяло любоваться Центральным парком, окутанным метелью.

Его пригласил Джек. Он заявил, что явка на приемы, которые его отец закатывал в «Карлайле», была обязательной для всех, — «и потом, Бобби нужно с тобой поговорить».

Джек добавил, что там могут быть женщины. Джек намекнул, что, может, там даже появится рыжуха Линдона Джонсона.

Кемпер наблюдал, как собираются и рассасываются группки «по интересам». Вокруг него полным ходом шла вечеринка.

Старый Джо стоял в окружении своих дочерей, — во внешности их было что-то лошадиное. Актер Питер Лоуфорд собрал вокруг себя группу мужчин. Джек болтал с Нельсоном Рокфеллером и ловко насаживал на вилочку коктейльные креветки.

Лоуфорд строил шуточные прогнозы насчет «кабинета Кеннеди». Причем Фрэнк Синатра назывался самой подходящей кандидатурой на пост министра по делам перепиха.

Бобби задерживался. Рыженькая так и не появилась — Джек дал бы ему знать, если бы увидел ее первым.

Кемпер прихлебывал эг-ног. Пиджак его смокинга сидел на нем свободно — он специально заказал такой, чтобы никто не заметил наплечной кобуры. Бобби придерживался жесткой политики по поводу ношения огнестрельного оружия — его люди были юристами, а не полицейскими.

Он же был дважды полицейским — вел двойную игру и получал два оклада.

Он сообщил мистеру Гуверу, что Антон Гретцлер и Рональд Кирпаски скорее всего мертвы — но их статус «предположительно мертвых» ни в коем разе не деморализовал Бобби Кеннеди. Бобби твердо намеревался преследовать Джимми Хоффу, профсоюз и мафию и ПО ИСТЕЧЕНИИ мандата Маклеллановского комитета. Передовыми частями операции «Взять Хоффу» с тех самых пор должны будут стать отделы по борьбе с рэкетом полицейских управлений на местах и следователи большого жюри, вооруженные добытыми комитетом сведениями. Бобби скоро займется подготовкой избирательной кампании Джека для президентских выборов 1960 года — однако Джимми Хоффа так и останется его личной мишенью.

Гувер потребовал деталей расследования. Он сообщил ему, что Бобби желает разыскать те «призрачные» три миллиона долларов, с помощью которых Хоффа финансировал проект «Солнечная долина», и что сам проект являлся аферой. Бобби инстинктивно верил в существование отдельных, и, вероятнее всего, закодированных, подлинных бухгалтерских книг Центрального пенсионного фонда профсоюза водителей грузовиков — гроссбухов, содержащих сведения о десятках миллионов долларов скрытых активов; денег, занимаемых гангстерам и нечистым на руку бизнесменам под драконов процент. И этот слушок: мол, управляющим фонда служит отставной чикагский гангстер. Личное чутье Бобби: ситуация с фондом — самый реальный способ добраться до мистера Хоффы.

Теперь у него было два оклада. И противоречащие друг другу обязательства. А также намеки Джона Стэнтона на то, что ему могут понадобиться его услуги — если планы ЦРУ относительно Кубы наконец определятся.

Питер Лоуфорд оттер от прочих Леонарда Бернстайна. Мэр Вагнер болтал с Марией Каллас.

Официант обновил содержимое кружки Кемпера. Джо Кеннеди подвел к нему пожилого человека.

— Кемпер, это Джулиус Шиффрин. Джулиус, это Кемпер Бойд. Вам будет о чем поговорить. Вы оба — давешние жулики.

Они обменялись рукопожатием. Джо улизнул и тут же принялся разговаривать с Беннетом Серфом.

— Как поживаете, мистер Шиффрин?

— Прекрасно, спасибо. Я-то знаю, отчего меня назвали «жуликом». Но вы? Вы так молоды.

— Я на год старше Джека Кеннеди.

— А я — на четыре года младше Джо, так что мы на равных. И чем же вы занимаетесь, господин жулик?

— Я — агент ФБР в отставке. В настоящий момент — работаю в Маклеллановском комитете.

— Бывший федерал, вот как? И вышли в отставку в столь молодом возрасте?

Кемпер подмигнул:

— Устал воровать тачки по заданию ФБР.

Шиффрин передразнил его подмигивание.

— Да что вы говорите, устал он. Неужто все было так плохо — тем паче если хватило на шерстяной смокинг, да еще и пошитый на заказ! Сам бы такой носил.

Кемпер улыбнулся:

— А вы чем занимаетесь?

— Лучше спросить «чем занимался». Я был финансистом и консультантом по связям с профсоюзами. Это, конечно, эвфемизмы — на случай, если вас удивило. А вот чем я не занимался и теперь жалею — я не успел завести детишек, чтоб было кому радовать меня в старости. Посмотрите, какие славные детишки у Джо. Нет, только посмотрите.

Кемпер спросил:

— Вы из Чикаго?

Шиффрин просиял:

— Как вы догадались?

— Я занимался изучением региональных акцентов. В этом я ас.

— Ас — слабо сказано. А у вас самого тоже характерный выговор, тягучий такой. Дайте угадаю — Алабама?

— Теннесси.

— А, штат добровольцев. Эх, жаль, что здесь нет моего приятеля Хеши. Этот негодяй родился в Детройте, но многие годы прожил на юго-востоке. Вот его выговор точно поставил бы вас в тупик.

В фойе появился Бобби. Шиффрин заметил его и закатил глаза:

— А вот и ваш босс. Прошу прощения за мой французский, но не находите, что он — еще тот засранец?

— В своем роде, да.

— А теперь вы заговорили эвфемизмами. Помнится, мы с Джо как-то смеялись, вспоминая, как подосрали Говарду Хьюзу по поводу одной сделки лет тридцать назад. Бобби не понравилось слово «подосрали», потому что в соседней комнате были его дети. Они меня слышать никак не могли, но…

Бобби сделал ему знак. Кемпер заметил это и кивнул.

— Прошу прощения, мистер Шиффрин.

— Идите. Босс зовет вас. Девять детей родил Джо, так что одна паршивая овца — не такой уж плохой процент.

Кемпер подошел. Бобби сразу же повлек его за собой в гардеробную — входя, они задевали меховые шубы и вечерние накидки.

— Джек говорил, что ты хотел меня видеть.

— Так и есть. Мне нужно, чтобы ты просмотрел несколько отчетов о доказательствах и написал краткую сводку нынешних достижений комитета таким образом, чтобы мы могли разослать стандартизованные отчеты всем представителям большого жюри, которые подхватят нашу инициативу. Я понимаю, что бумажная работа — не ваш конек, но это — приказ.

— Завтра же утром начну.

— Хорошо.

Кемпер откашлялся.

— Боб, мне нужно что-то у вас спросить.

— Что?

— У меня есть близкий друг. Он агент чикагского отделения ФБР. Пока я не могу назвать вам его имени, но это весьма способный и умный человек.

Бобби отряхнул снег с пальто.

— Кемпер, договаривайте сразу. Я знаю, это ваша стратегия в общении с людьми, но прошу — давайте сразу к сути.

— Суть заключается в том, что его перевели из программы по борьбе с организованной преступностью против его воли. Он ненавидит и мистера Гувера, и его лозунг «Мафии не существует», и желает передавать вам через меня информацию касательно чикагских мафиозных структур. И, помимо всего прочего, он некогда учился в семинарии монахов-иезуитов, так что мы имеем дело с ревностным католиком.

Бобби повесил пальто:

— Мы можем ему доверять?

— Абсолютно.

— Он — точно не «засланный» Гувером?

Кемпер рассмеялся.

— Вряд ли.

Бобби посмотрел на него. Точно таким взглядом, каким смотрел на свидетеля, желая запугать.

— Хорошо. Но мне хотелось бы, чтобы вы попросили вашего друга не делать ничего противозаконного. Мне не нужен такой «энтузиаст», который полезет ставить «жучки» и бог знает что еще, решив, что в случае чего сможет прикрыться моим именем.

— Скажу непременно. А из какой именно сферы вам хотелось бы получать…

— Скажи ему, что мне очень интересно было бы подтвердить возможность существования тайных бухгалтерских книг пенсионного фонда профсоюза водителей грузовиков. Передай ему, что если они и существуют, ими заправляет кто-то из чикагской мафии. Пускай он проработает эту возможность, а заодно мы посмотрим, сможет ли он чего-нибудь нарыть про Хоффу, пока будет этим заниматься.

В гардеробной толпились гости. Какая-то женщина волочила за собой по полу норковую шубку. Дин Эйчесон едва об нее не споткнулся.

Бобби поморщился. Кемпер на миг увидел, как расфокусировался его взгляд.

— Что случилось?

— Ничего.

— Еще что-нибудь?

— Нет, это все. Теперь, если позволите…

Кемпер улыбнулся и вернулся в зал. Гостей прибыло — маневрировать стало трудновато.

На женщину с норковой шубой оборачивался народ.

Она заставила дворецкого погладить норку. Она настаивала, чтобы ее шубку примерил Леонард Бернстайн. Точно танцуя мамбо, скользнула она через толпу и выхватила кружку из рук Джо Кеннеди.

Джо вручил ей подарок в маленькой коробочке. Женщина сунула его в сумочку. Три сестры Кеннеди с явно раздраженным видом поспешили прочь.

Зять Джо, актер Питер Лоуфорд, не сводил с нее глаз. Беннет Серф подошел к ней и попытался заглянуть за вырез ее платья. Владимир Горовиц помахал ей, подзывая к пианино.

Кемпер спустился в вестибюль отеля на частном лифте. Схватив трубку бесплатного телефона, он показал девушке-оператору свой жетон и попросил ее соединить его с прямым чикагским номером.

Она повиновалась. Хелен взяла трубку после второго же гудка.

— Алло?

— Это я, милая. Тот, кто когда-то тебе нравился.

— Кемпер! Чего это ты заговорил с приторным южным акцентом?

— Мне приходится быть осторожным.

— Ну а мне приходится учиться на юрфаке и подыскивать квартиру, а это нелегко!

— Все хорошее не так просто достается. Спроси своего пожилого бойфренда, он тебе подтвердит.

Хелен зашептала:

— В последнее время Уорд стал замкнутым и будто чего-то недоговаривает. Не попытаешься?..

Уорд снял трубку второго телефона:

— Кемпер, привет!

Хелен рассыпалась в поцелуях и повесила трубку. Кемпер сказал:

— Привет, сынок.

— Сам привет. Терпеть не могу резко переходить к делу, но ты не?..

— Да.

— И?

— И Бобби дал «добро». Сказал, что хочет, чтобы ты тайно работал на нас, и желает, чтобы ты узнал больше относительно наводки, которую дал нам Роланд Кирпаски, то есть, попытался выяснить, существуют ли на самом деле тайные бухгалтерские книги пенсионного фонда, в которых сокрыта информация о десятках миллионов долларов.

— Хорошо. Это… да, это и вправду хорошо.

Кемпер понизил голос:

— Бобби еще раз повторил то, о чем я тебе уже говорил. Избегай ненужного риска. Помни об этом. Бобби больше придерживается буквы закона, чем я, так что помни, что тебе следует быть осторожным — и теперь не только ради себя самого.

Литтел сказал:

— Я буду осторожным. Есть у меня один на примете, человек, связанный с мафией, которого я могу прижать с обвинением в убийстве, и, полагаю, я смогу сделать его информатором.

Через вестибюль прошла та самая женщина в норковой шубе.

За ней бросилась толпа коридорных, каждый из которых горел желанием открыть ей дверь.

— Уорд, мне пора.

— Да благословит тебя за это Бог, Кемпер. И передай мистеру Кеннеди, что я его не разочарую.

Кемпер положил трубку и вышел. Вдоль 76-й улицы дул порывистый ветер, опрокидывая стоящие на тротуаре урны.

Женщина в норке стояла под козырьком отеля. Она разворачивала подарок Джо Кеннеди.

Кемпер стоял совсем неподалеку от нее. Подарок оказался брошью с бриллиантами, обернутой в тысячедолларовые банкноты.

Мимо проплелся какой-то алкаш. Женщина в норковой шубе сунула ему брошь. Ветер поерошил купюры — там было не меньше пятидесяти штук.

Алкаш захихикал и уставился на брошь. Кемпер рассмеялся.

Притормозило такси. Женщина наклонилась и сказала:

— Пятая авеню, дом 881.

Кемпер открыл для нее дверь автомобиля.

Она сказала:

— Не находите, что Кеннеди — вульгарные?

Ее глаза были сногсшибательного прозрачно-зеленого цвета.

 

15.

(Чикаго, 6 января 1959 года)

Замок поддался с первой же попытки. Литтел вытащил из скважины отмычку и прикрыл за собой дверь.

В окна нещадно били лучи фар проезжавших машин. Улица у дома была отлично освещена — значит, ему не придется идти на риск и включать в доме свет.

В квартире Ленни Сэндса было чисто и душновато, как всегда бывает в середине зимы.

Со дня убийства Тони Ианноне прошло пять дней; преступление осталось нераскрытым. Ни на телевидении, ни в газетах не афишировался тот факт, что тело Ианноне нашли возле бара, бывшего излюбленным местом встречи гомиков. Курт Мид говорил, что это из-за Джианканы — он не хотел, чтобы за Тони закрепилась посмертная репутация гомосексуалиста, и сам отказывался в это верить. Мид передал некоторые жутковатые фразы, услышанные им на посту прослушивания: «Сэм послал ребят, чтоб те припугнули карманников, известных своей нетрадиционной ориентацией»; «Мо сказал, что убийца Тони будет кастрирован».

Джианкана отказывался верить в очевидный факт. Джианкана решил, что Тони оказался возле «Маленькой бревенчатой хижины Перри» по ошибке.

Литтел достал ручку-фонарик и маленький «шпионский» фотоаппарат. Сегодняшнее расписание Ленни — сбор выручки автоматов «Вендо-кинг», и раньше полуночи он не должен был появиться. Сейчас было 21.20 — у него есть время поработать.

Адресная книга Ленни была подсунута под аппарат в гостиной. Литтел принялся листать ее — и тут же наткнулся на знакомые имена.

Неразборчивый в знакомствах Ленни знал Рока Хадсона и Карлоса Марчелло. Ленни — свой человек в Голливуде — знал Гейл Рассел и Джонни Рэя. Ленни — пособник мафии — знал Джианкану, Бутча Монтроуза и Рокко Мальвазо.

Странно: адреса и телефоны мафиози не совпадали с приведенными в досье программы по борьбе с оргпреступностью.

Литтел снова стал листать книжку. Еще разрозненные имена:

Сенатор Джон Кеннеди, поместье Хайеннис Порт, Масс., Спайк Кнод, дом 114 Гардения, Мобиль, Алабама; Лора Хьюз, дом 881, Пятая авеню, Нью-Йорк; Пол Богардс, дом 1489 Фаунтин, Милуоки.

Он принялся фотографировать страницы в алфавитном порядке. Держа в зубах ручку-фонарик, он фотографировал страничку за страничкой. Так он извел тридцать два кадра и дошел до буквы М.

Ноги болели — пришлось встать на карачки, чтобы фотографировать. Ручка-фонарик то и дело выпадала изо рта.

Он услышал, как в двери загремел ключ — НА ДЕВЯНОСТО МИНУТ РАНЬШЕ, ЧЕМ ОЖИДА…

Литтел вжался в стену возле двери. И принялся прокручивать в памяти все приемы дзюдо, которым его научил Кемпер.

Вошел Ленни Сэндс. Литтел ухватил его сзади и зажал ему рот ладонью. Вспомнил: «Нажимаешь большим пальцем на сонную артерию подозреваемого и вырубаешь его».

Он так и сделал — строго по Кемперу. Ленни, без малейшего сопротивления, распластался на полу. Литтел убрал ладонь с его физиономии и пинком захлопнул дверь.

Ленни не закричал, не завопил. Лицо его было прижато к складке съежившегося ковра.

Литтел ослабил давление на сонную артерию. Ленни закашлялся и рыгнул.

Литтел стал перед ним на колени. Он достал револьвер и взвел курок.

— Я — из чикагского отделения ФБР. Мне известно, что это ты убил Тони Ианноне, и если ты не будешь со мной сотрудничать, я сдам тебя Джианкане и чикагскому полицейскому управлению. Я не прошу тебя доносить на друзей. Меня интересует пенсионный фонд профсоюза водителей грузовиков.

Ленни жадно вдохнул воздух. Литтел поднялся и щелкнул выключателем — комнату залил ослепительно яркий свет.

Он увидел поднос с напитками возле кушетки. Графины граненого стекла, полные виски, бурбона и бренди.

Ленни подтянул к груди колени и обхватил их руками. Литтел сунул пистолет в поясную кобуру и достал пакет из пергаминовой бумаги.

В пакете содержались два выкидных ножа с запекшейся на лезвиях кровью.

Он показал их Ленни. И сказал:

— Я проверил отпечатки. Нашел четыре нечетких, но они совпали — с теми, что содержатся в твоем досье в управлении автотранспортом.

Что было блефом. Ни одного мало-мальски четкого отпечатка он не нашел.

— У тебя нет выбора, Ленни. Ты знаешь, что с тобой сделает Сэм.

Ленни весь вспотел. Литтел налил ему виски — от запаха у него аж слюнки потекли.

Ленни пил, держа бокал двумя руками. Его голос «крутого парня» прозвучал малоубедительно:

— Да ни хрена я не знаю про ваш пенсионный фонд. Знаю только то, что ребята, связанные с мафией, и некоторые бизнесмены просят оттуда приличные суммы, и у них там целая кредитная лестница.

— За которой стоит Сэм Джианкана?

— Это одна из теорий.

— А подробнее?

— Суть теории состоит в том, что Джианкана советуется с Джимми Хоффой по поводу каждого из претендентов в заемщики. После чего им либо дают кредит, либо отказывают.

— Существуют ли альтернативные бухгалтерские книги пенсионного фонда? Я имею в виду — секретные, с закодированной информацией?

— Я не знаю.

Кемпер Бойд всегда говорил: ЗАПУГИВАЙТЕ СВОИХ ИНФОРМАТОРОВ.

Ленни рухнул в кресло. Шизик-Ленни твердо знал: крутые еврейские парни не пресмыкаются на полу.

Литтел налил себе двойную порцию виски. Клубный шоумен Ленни не преминул сказать:

— Чувствуйте себя как дома.

Литтел сунул сумку с лезвиями в карман.

— Я просмотрел вашу адресную книгу и заметил, что адреса в ней не совпадают с адресами, содержащимися в досье программы ФБР по борьбе с организованной преступностью.

— Какие еще адреса?

— Адреса членов чикагского картеля.

— А, эти.

— Так почему они не совпадают?

Ленни ответил:

— Потому что это — не те квартиры, где живут. А такие, куда приходят, чтобы изменять женам. У меня есть ключи от некоторых таких квартир, потому что я оставляю там выручку автоматов. Я, собственно, ее и собирал, когда туда приперся этот чертов пидор Ианноне и набросился на меня.

Литтел одним глотком прикончил стакан:

— Я видел, как ты убил Ианноне. Я знаю, зачем ты приходил в «Маленькую бревенчатую хижину Перри» и почему ты — частый посетитель «Убежища Эрнандо». Я знаю, что у тебя есть две жизни, два голоса и два комплекта бог знает чего еще. Я знаю, что Ианноне набросился на тебя потому, что не хотел, чтобы ты знал и про него.

Ленни СЖАЛ свой стакан двумя руками. Толстое стекло треснуло и разбилось…

Виски потекло на пол. Смешанное с кровью. Ленни не взвизгнул, не скривился от боли, даже не пошевелился.

Литтел швырнул свой стакан на кушетку.

— Я знаю, что вы с Сэлом Д’Онофрио заключили сделку.

Ответа не последовало.

— Я знаю, что ты собираешься ездить и развлекать игроков Сэла.

Ответа не последовало.

— Сэл сам ростовщик. Может же он давать советы относительно соискателей кредитов?

Литтел сказал:

— Ну же, поговори со мной. Я не уйду отсюда, пока не получу то, за чем пришел.

Ленни принялся вытирать кровь с ладоней.

— Не знаю. Может, да, а может, и нет. Что касается Сэла как ростовщика, то он — мелкая сошка.

— А что насчет Джека Руби? Он же тоже прирабатывает этим, в Далласе?

— Джек — клоун. Не без связей, но все равно клоун.

Литтел понизил голос:

— Чикагские парни знают, что ты — гомосексуалист?

Ленни едва не всхлипнул. Литтел сказал:

— Отвечай на вопрос и признайся, что так и есть.

Ленни закрыл глаза и замотал головой: нет, нет, нет.

— Тогда ответь на такой вопрос: ты будешь моим информатором?

Ленни утвердительно закивал: да, да, да.

— В газетах писали, что Ианноне был женат.

Ответа не последовало.

— Ленни…

— Да. Был.

— А у него была квартира для свиданий?

— Наверняка.

Литтел застегнул пальто.

— Я могу вернуть тебе хорошую репутацию, Ленни.

Ответа не последовало.

— Я буду на связи. Ты знаешь, что меня интересует, так что займись.

Ленни не обратил на него никакого внимания. Ленни выковыривал из ладоней осколки стекла.

На теле Ианноне он нашел связку ключей. На кармашке, в котором они лежали, была надпись: «Мастерская Ди Джорджо, Хаднат-драйв, Эванстон, дом 947».

Два ключа от машины, один — скорее всего от дома. Оставшийся, вероятнее всего, и был ключом от «квартиры для свиданий».

Литтел поехал в Эванстон. Наобум, посреди ночи — но ему повезло: слесарь жил позади своей мастерской.

Неожиданный визит агента ФБР до жути напугал беднягу. Он признался, что ключи эти — его работа. И сообщил, что устанавливал замки на обеих квартирах Ианноне.

В доме 2409, в Кенилворте, Оук-парк, и в доме 84, Уолвертон, в Эванстоне.

Слесарь подробно и понятно объяснил ему, как туда добраться. Литтел нашел место всего за несколько минут.

Это оказалась квартирка над гаражом за студенческим общежитием колледжа Нортвестерн. В округе стояла темень и царила мертвая тишина.

Ключ подошел. Литтел вошел, выставив вперед пистолет. В квартире стоял затхлый необитаемый дух.

Он включил свет в обеих комнатах. Порылся в каждом серванте, комоде, на каждой полке, в каждом закутке, в каждой щели. Он нашел искусственные члены, хлысты, ошейники с шипами, ампулы амилнитрита, двенадцать банок желе для смазки, каким пользуются педики для анального секса, пакет марихуаны, мотоциклетную куртку с металлическими заклепками, обрез, девять упаковок бензедрина, нарукавную повязку с нацистской символикой, картины маслом, изображающие акты содомии и мужчин в позе «шестьдесят девять», а также глянцевый фотоснимок — Тони-Шило Ианноне, совершенно голый, милуется с парнишкой из колледжа.

Кемпер Бойд всегда говорил: ЗАЩИЩАЙТЕ СВОИХ ИНФОРМАТОРОВ.

Литтел набрал номер ателье «Селано». В мужском «Да?» он безошибочно угадал Бутча Монтроуза.

Литтел изменил голос:

— Не стоит переживать о Тони Ианноне. Он был пидор гребаный. Поезжайте в дом 84 по Уолвертон, в Эванстоне, и убедитесь в этом сами.

— Эй, ты чего это говоришь?

Литтел повесил трубку. Уходя, он пришпилил фотку к стене — пусть все видят.

 

16.

(Лос-Анджелес, 11 января 1959 года)

Выход очередного номера «Строго секретно» снова задерживался. Накачавшиеся бензедрином и кофе сотрудники старались вовсю — редакция гудела, точно улей.

«Художники» склеивали обложку: «Поль Робсон — Король Красных Крунеров». «Корреспондент» печатал на машинке статью: «Спейд Кули избивает жену: отбивает ритм и побивает несчастную». «Исследователь» просматривал памфлеты, пытаясь найти хоть какую-то связь между гигиеной в негритянских кварталах и распространением рака.

Пит смотрел.

Питу было скучно.

МАЙАМИ — стучало у него в голове. «Строго секретно» же был гигантским кактусом, который затолкали ему в задницу.

Сол Мальцман мертв. Гейл Хенди давным-давно исчезла. Новый коллектив «Строго секретно» состоял из сплошных болванов.

Все потенциальные кандидаты твердо сказали НЕТ. Все знали, что полиция Эл-Эй изъяла выпуск, в котором содержалась статья, порочившая Кеннеди. «Строго секретно» превратился в сущий лепрозорий под видом редакции скандального журнала.

Хьюз ЖАЖДАЛ смачных статей. Хьюз ЖАЖДАЛ скандальчиков, которыми можно будет поделиться с мистером Гувером. А что мистер Хьюз ЖАЖДАЛ, мистер Хьюз ПОКУПАЛ.

Пит кое-как нагреб сплетен на один выпуск. Его знакомые-копы снабдили его малопривлекательными «новостями недели».

«Спейд Кули, алкаш и женоненавистник!»; «Сол Минео попался на марихуане!»; «Аресты битников шокировали Эрмоза-Бич!»

Чистой воды чушь. Совсем не то, что в Майами.

Майами — это было хорошо. Майами был точно наркотик, и вот теперь у него началась ломка. В прошлый раз он уехал оттуда с легкой контузией — неплохо для той взбучки, которую он тогда получил.

Джимми Хоффа позвонил его и попросил навести порядок. Как только его выпустили из кутузки, он так и поступил.

Да, порядок «Такси «Тигр»» требовался срочно — из-за политических разногласий вся работа таксистов полетела к чертям собачьим. Мятежи поутихли, но в конторе «Такси «Тигр»» все еще вспыхивали локальные междусобойчики. Ему достался полный вольер бестий, половина из которых была на стороне Кастро, а другая половина — поддерживала Батисту; и вот этих зверюг надо было приучить к туалету, а также заставить Слушаться Белого Человека.

Он установил правила:

Никакого спиртного, никаких плакатов на работе. Никаких пистолетов и ножей — все оружие надо было оставлять диспетчеру. И никакого политического «братания» — сторонники разных группировок и на работу должны были выходить отдельно.

Кто-то из приверженцев Батисты попытался игнорировать правила — Пит избил его до полусмерти.

Он установил еще правила.

Никакого сутенерства на работе — шлюхи пусть остаются дома. И никаких взломов и налетов на работе.

Новым дневным диспетчером был назначен Чак Роджерс. Он счел это политическим назначением.

У Роджерса был контракт с ЦРУ. А ночной диспетчер Фуло Мачадо был связан с ФБР.

Джон Стэнтон был агентом ЦРУ «среднего звена» — и новым завсегдатаем базы «Такси «Тигр»». Стэнтону ничего не стоило сделать так, чтобы с Фуло было снято обвинение в убийстве первой степени.

Приятель Джона Стэнтона Гай Бэнистер ненавидел Уорда Литтела. Бэнистер и Стэнтон проложили глаз на Кемпера Бойда.

Джимми Хоффа был владельцем «Такси «Тигр»». Джимми Хоффа был совладельцем двух казино в Гаване.

Литтел и Бойд обвинили его в двух убийствах. Скорее всего, Стэнтон и Бэнистер этого не знают. Стэнтон сказан загадочную фразу: «В один прекрасный день я могу попросить вас об услуге».

Все так аккуратно, одно к одному. Его усики начали… дерг-дерг-дергаться.

Пит позвонил девушке в приемной:

— Донна, мне нужно сделать личный междугородный звонок. Мне нужно дозвониться до человека по имени Кемпер Бойд, в офисе Маклеллановского комитета в Вашингтоне, округ Колумбия. Передайте оператору, чтобы попыталась дозвониться до офиса, и скажите, что звоню я.

— Да, сэр.

Пит повесил трубку и стал ждать. Конечно, звонок был наудачу — Кемпер, наверное, где-то в отъезде, интриги плетет.

Загорелась лампочка интеркома. Пит снял трубку.

— Бойд?

— У аппарата. И удивлен.

— Ну, я тебе кое-чем обязан, так что, думаю, окажусь кстати.

— Говори.

— На прошлой неделе я был к Майами. Там я виделся с двумя парнями по имени Джон Стэнтон и Гай Бэнистер, и, кажется, их очень интересовала твоя персона.

— Мы с мистером Стэнтоном уже поговорили. Но спасибо в любом случае — приятно узнать, что я их все еще интересую.

— Я дал тебе хорошую наводку.

— Молодец. Я могу что-нибудь сделать для тебя?

— Можешь найти мне нового «поставщика грязи» в «Строго секретно».

Бойд, смеясь, повесил трубку.

 

17.

(Майами, 13 января 1959 года)

Комитет заказал для него номер в «Говарде Джонсоне». Кем пер решил, что это — не его стиль, и снял двухкомнатный номер в «Фонтенбло».

Разницу он покрыл из своего кармана. Что ж, скоро у него появится и третий оклад — так что он может себе это позволить.

Бобби послал его обратно в Майами. Это была его личная инициатива — и он обещал вернуться с кое-какой письменной информацией касательно дела Солнечной долины. Он не стал сообщать Бобби, что его думает завербовать ЦРУ.

Эта поездка — своего рода каникулы. Если Стэнтон и вправду хорош, они выйдут на связь.

Кемпер вынес кресло на балкон. Уорд Литтел прислал ему по почте отчет — который ему надо было подредактировать, прежде чем пересылать Бобби.

Отчет содержал двенадцать страниц, отпечатанных на машинке. Уорд предварил его написанным от руки предисловием:

К.Б.,

поскольку мы — соучастники в этом маленьком заговоре, даю тебе полный отчет о своих действиях. Разумеется, ты захочешь опустить упоминание о моих, так сказать, явных нарушениях закона, — учитывая, что его будет читать мистер Кеннеди. Как ты заметишь, я добился значительных успехов. И, поверь мне, с учетом исключительных обстоятельств, я был максимально осторожен.

Кемпер прочел отчет. Формула «исключительные обстоятельства», конечно, не совсем верно отражала его смысл.

Литтел стал свидетелем убийства одного гомосексуалиста другим. Жертвой был один из низших боссов чикагской мафии. Убийцей — Ленни Сэндс, тоже связанный с мафией.

Теперь Сэндс — информатор Литтела. Сэндс недавно стал партнером букмекера и ростовщика по имени Безумный Сэл Д’Онофрио. Этот Д’Онофрио возил местных игроков в Лас-Вегас и на озеро Тахо, а Сэндс должен был развлекать всю компанию комическими номерами. У Сэндса были ключи от «квартир для свиданий» членов чикагского картеля. Литтел заставил его сделать дубликаты и тайно проникал в эти квартиры в поисках улик. Литтел просмотрел и оставил нетронутыми: оружие, наркотики и четырнадцать тысяч наличными — спрятанные в сумке с принадлежностями для гольфа в квартире некого Бутча Монтроуза.

Литтел обнаружил тайное логово Тони Ианноне: квартирка над гаражом, полная всяких причиндалов для гомосексуалистов. Литтел решился обезопасить своего информатора от возможных подозрений. Он сообщил чикагским мафиози адрес квартиры и следил, воспользуются ли они его наводкой. Они воспользовались: час спустя Сэм Джианкана и еще двое взломали дверь квартирки. Вне всяких сомнений, они получили целый ряд подтверждений гомосексуальной сущности ее владельца.

Поразительно. Троица Уорда Литтела в чистом виде: везение, инстинкт и храбрость, граничащая с наивностью.

Моя конечная цель — найти потенциального заемщика средств Центрального пенсионного фонда профсоюза и облегчить ему путь к получению кредита. Этот человек в идеале должен стать моим осведомителем. Ленни Сэндс и (в перспективе) Безумный Сэл Д’Онофрио могут способствовать поискам кандидатуры. В данном случае идеальным заемщиком будет нечистый на руку бизнесмен со связями в криминальном мире; человек, которого можно физически сломить и пригрозить федеральным уголовным преследованием. Таковой информатор может помочь нам подтвердить факт существования альтернативных бухгалтерских книг, содержащих информацию о скрытых, а значит, незаконных активах. Таким способом мы сможем предоставить Роберту Кеннеди неограниченные возможности для предъявления обвинений. Если таковые книги в самом деле существуют, то управляющим скрытыми активам)! могут быть предъявлены многочисленные обвинения в крупных кражах и уклонении от уплаты налогов в федеральный бюджет. Я согласен с м-ром Кеннели — это может стать основой для доказательства связи Джимми Хоффы и его профсоюза с чикагской мафией и способствовать подрыву их общего влияния. Если удастся доказать преступный сговор, — а речь идет о крупных суммах и масштабных аферах в сфере финансов, — полетит не одна голова.

План был чересчур амбициозным и сопряженным с колоссальным риском. Кемпер сразу же увидел все его упущения.

Литтел явил миру сексуальные наклонности Тони-Шила. Подумал ли он обо всех возможных последствиях подобного шага?

Кемпер позвонил в аэропорт Майами и поменял билет на прямой рейс до Вашингтона на транзитный через Чикаго. Решение казалось обоснованным: если его умозаключения окажутся верными, то основательная промывка мозгов Уорду совсем не помешает.

Сгустились сумерки. Пунктуальная обслуга доставила его привычный заказ в номер строго по времени.

Он прихлебывал мартини «Бифитер» и пощипывал копченую лососину. Коллинс-авеню так и сияла светом: мерцающие огоньки окружили пляж.

Кемпер пришел в радостно-умиротворенное расположение духа. Снова и снова он вспоминал мгновения встречи с женщиной в норковой шубке и снова и снова в голове его проносились дюжины слов, которые он мог бы ей сказать тогда.

В дверь позвонили. Кемпер прошелся расческой по волосам и открыл дверь.

Джон Стэнтон сказал:

— Здравствуйте, мистер Бойд.

Кемпер впустил его. Стэнтон вошел и восхитился окружающей обстановкой:

— Бобби Кеннеди хорошо обходится с тобой.

— Не лицемерьте, Джон.

— Тогда буду говорить прямо. Ваша семья была богата, но потом разорилась, и у вас почти никого из родни не осталось. А теперь вас приняли в семью Кеннеди. И вы частенько грешите тем, что по кусочку пытаетесь воскресить былые состоятельные времена, и этот роскошный номер — лишнее тому подтверждение.

Кемпер улыбнулся:

— Хотите мартини?

— Мартини на вкус смахивает на жидкость для зажигалок. Я всегда оценивал отели по винной карте.

— Могу послать за тем, что вы пожелаете.

— Я ненадолго.

— И что у вас на уме?

Стэнтон махнул рукой в направлении балконной двери:

— Вон там Куба.

— Я знаю.

— Мы полагаем, что Кастро подастся в коммунисты. В апреле он намеревается посетить Соединенные Штаты, но мы думаем, что он поведет себя не очень красиво и сделает все так, что наша страна вынуждена будет его выдворить. В ближайшее время он намерен выслать из страны несколько «нежелательных политических заключенных», которым будет предоставлено убежище здесь, во Флориде. Нам нужны люди, которых можно обучить, натренировать и сделать из них подразделение сопротивления режиму Кастро. Оплата — две тысячи долларов в месяц наличными плюс возможность приобретения со скидкой акций ведущих компаний. Это — твердое предложение, и я лично уверяю вас, что сотрудничество с Управлением никак не помешает членству в прочих организациях.

— «Организациях»?

— Вы слишком неожиданно «ушли в отставку» из ФБР. Вы были близки к мистеру Гуверу, который ненавидит и боится братьев Кеннеди. Post hoc, propter ergo hoc. Во вторник вы были агентом ФБР, в среду — потенциальным сутенером для Джека Кеннеди, а в четверг стали следователем Маклеллановского комитета. Я могу выстроить логическую…

— Каков стандартный оклад контрактников ЦРУ?

— Восемь пятьсот в месяц.

— Но мои «прочие организации» делают мое положение особым?

— Эго так. Мы знаем, что вы стремитесь сблизиться с семейством Кеннеди, и полагаем, что на следующий год Джек Кеннеди может быть избран президентом. Если проблема с Кастро усугубится, нам будет нужен человек, который может влиять на его политику в отношении Кубы.

— Как лоббист?

— Нет. Как очень деликатный агент-провокатор.

Кемпер взглянул за окно. Ему показалось, что огни стали медленно двигаться в сторону Кубы.

— Я подумаю над вашим предложением.

 

18.

(Чикаго, 14 января 1959 года)

Литтел помчался в морг. Кемпер позвонил ему прямо из аэропорта и сказал: ВСТРЕТИМСЯ ТАМ.

Это было полчаса назад. Он не стал ничего уточнять, просто сказал эти слова и бросил трубку.

Фойе перетекало в ряд помещений для вскрытия. В проходе стояли накрытые белыми простынями тележки.

Литтел протолкнулся мимо них. Кемпер стоял у дальней стены, рядом с выдвижными холодильниками.

Литтел еле отдышался:

— Что за черт?

Кемпер выдвинул панель одного из холодильников. На ней лежал труп белого мужчины.

Совсем мальчика — в шрамах от многочисленных порезов и ожогах от кончиков сигарет — его пытали. Половой член несчастного был отрезан и засунут ему в рот.

Литтел узнал его: мальчишка с фотографии Тони-Шила.

Кемпер ухватил его за шкирку и наклонил ближе.

— Это из-за тебя, Уорд. Тебе надо было уничтожить все улики, указывающие на лиц, связанных с Ианноне до того, как ты позвонил тем мафиози и сообщил им все. Им надо было кого-то убить — а виновен это «кто-то» или нет, их не волнует. И посему они решили убить мальчишку с фотографии, которую ты выставил на всеобщее обозрение.

Литтел рванулся назад. Он почувствовал запах желчи, крови и абразива, который используется для установления личности трупа по зубам.

Кемпер снова подтолкнул его к телу:

— Ты работаешь на Бобби Кеннеди, причем это устроил я, и мистер Гувер уничтожит меня, стоит ему узнать об этом. Тебе чертовски повезло, что я решил просмотреть сводки о пропавших без вести, и на твоем месте я бы очень постарался убедить меня, что такая лажа больше не повторится.

Литтел закрыл глаза. Сквозь ресницы выступили слезы. Кемпер так сильно толкнул его, что он коснулся щекой щеки мертвого парнишки.

— Встретимся в десять в квартире Ленни Сэндса. Надо будет кое-что уладить.

Работа не помогла.

Он следил за комми и вел дневник слежки. Но из-за того, что руки его тряслись, почерк сделался практически нечитаемым.

И от Хелен проку оказалось мало.

Он позвонил ей — лишь для того, чтобы услышать ее голос. От болтовни студентки юрфака он едва не завопил.

Курт Мид тоже не помог.

Они встретились за чашкой кофе и обменялись отчетами. Курт сказал ему, что вид у него отвратный. И что отчет у него вышел жиденький — точно он почти и не был на посту прослушивания.

А он не мог ответить, что расслабился, потому что нашел себе информатора. Не мог сказать, что облажался — и из-за него убили мальчишку.

Немного помогла церковь.

Он зашел туда и зажег свечку за погибшего паренька. Помолился, прося у Бога сил и мужества. Потом зашел в туалет — и вспомнил кое-что из того, что сказал Ленни: Сэл Ди будет искать потенциальных игроков — сегодня вечером в большом зале церкви Св. Вибианы.

Бульон и крекеры помогли унять урчание в желудке. А три порции заполированного пивом виски помогли прояснить сознание.

Большой зал церкви Св. Вибианы был в полном распоряжении Сэла и Ленни. С полдюжины членов общества «Рыцари Колумба» ловили каждое их слово.

Они сидели за столиками для игры в бинго, расставленными вокруг сцены. Судя по виду, «рыцари» были алкоголиками и поколачивали жен.

Литтел болтался возле пожарного выхода. Он приоткрыл дверь, чтобы лучше слышать.

Говорил Сэл:

— Выезжаем через пару дней. Многие из моих игроков не могут надолго бросать работу, так что я снизил цену до девяти тысяч пятисот, включая стоимость перелета! Сперва мы едем на озеро Тахо, а потом — в Вегас и Гардену, пригород Эл-Эй. Синатра выступает в «Кал-Нева», на озере Тахо, и мы как раз попадаем на его концерт! Для вас зарезервированы места в первом ряду, в самом центре! А теперь Ленни Сэндс, настоящее имя которого — Ленни Сандуччи, сам по себе — настоящая звезда Вегаса, покажет вам такого Синатру, который пересинатрит самого Синатру! Давай, Ленни! Давай, paisan!

Ленни принялся выдувать колечки дыма, точь-в-точь как это делал Синатра. «Рыцари» зааплодировали. Ленни швырнул окурок поверх их голов и злобно воззрился на них:

— Чтоб никто не аплодировал, пока я не закончу! Ну что вы в самом деле за сборище невоспитанных актеришек! Дино, а ну, найди мне пару блондинок! Сэмми, а ты принеси джина и блок сигарет, а то я те и второй глаз выбью! Живенько, Сэмми! Стоит чикагским Рыцарям Колумба отделения 384 щелкнуть пальцами — Фрэнк Синатра тут как тут!

«Рыцари» расхохотались. Возле собравшихся водила щеткой по полу монахиня, не смея поднять глаз. Ленни запел:

— Неси на побережье меня, быстрый самолет. Нас Большой Сэм, король игры, на пир азарта ждет! Иными словами — берегись, Вегас!

«Рыцари» зааплодировали. Сэл поставил на один из столиков играющих бумажный пакет.

Они с шумом распотрошили его и принялись расхватывать безделушки. Литтел увидел покерные фишки, презервативы с усиками и брелоки для ключей с изображением кролика — эмблемы журнала «Плейбой».

Ленни ухватил дешевенькую ручку в форме пениса.

— Ну что, господа Большие Члены — кто первый подпишется на это дело?

Перед ним мгновенно выстроилась очередь. Литтел почувствовал, как в его животе все перевернулось.

Он вышел на тротуар, и его стошнило. Пиво с водкой обожгло горло. Согнувшись, он исторгнул из себя все, что еще оставалось в его желудке.

Мимо него прошли несколько «рыцарей», вертя на пальце те самые брелоки на цепочке. Кое-кто посмеялся над ним.

Литтел прислонился к фонарному столбу. Он увидел, как в дверях комнаты отдыха появились Ленни и Сэл.

Сэл притиснул Ленни к стене и ткнул пальцем в грудь. Губы Ленни произнесли лишь одно слово:

— Хорошо.

Дверь была нараспашку. Литтел рванул ее.

Кемпер Бойд перелистывал адресную книгу Ленни. Он врубил все лампочки в гостиной.

— Полегче, сынок.

Литтел закрыл дверь:

— Кто тебя впустил?

— Я сам учил тебя проникновению в жилища — помнишь?

Литтел покачал головой.

— Я хочу, чтобы он доверял мне. Появление чужого человека может напутать его.

Кемпер сказал:

— Его и нужно напугать. Не стоит недооценивать его лишь потому, что он — гей.

— Я видел, что он сделал с Ианноне.

— Он запаниковал, Уорд. Если он снова запаникует, можем пострадать и мы. Этим вечером я хочу взять верный тон.

Литтел услышал шаги у входной двери. Времени выключать свет, чтобы застать клиента врасплох, не было.

Вошел Ленни. И обозрел присутствующих долгим взглядом актера со сцены.

— Кто это?

— Это мистер Бойд. Мой друг.

— То есть вы были по соседству и решили просто так, по-дружески, вломиться, чтобы перекинуться со мной парой слов?

— Не стоило бы тебе так говорить.

— Как говорить? Ты сказал, что мы будем говорить по телефону, и еще ты сказал, что будешь один.

— Ленни…

Кемпер сказал:

— Один вопрос у меня все-таки есть.

Ленни сунул большие пальцы рук за шлейки брюк.

— Ну так задавайте. И, кстати, угощайтесь спиртным, не стесняйтесь — мистер Литтел всегда так делает.

Кемпер с любопытством посмотрел на него.

— Я тут посмотрел твою адресную книгу.

— Я не удивлен. Мистер Литтел так делает тоже.

— Вы знаете Джека Кеннели и многих голливудских знаменитостей.

— Да. И вас с мистером Литтелом, так что не всем моим знакомым присущ столь высокий класс.

— Кто эта женщина — Лора Хьюз? Ее адрес — дом 881 на Пятой авеню — мне стало интересно.

— Лорой интересуются многие мужчины.

— Ты дрожишь, Ленни. Ты даже в лице изменился.

Литтел начал было:

— О чем ты вообще…

Кемпер отрезал:

— Ей тридцать с чем-то, высокая брюнетка, с веснушками?

— Да, похоже на Лору.

— Я видел, как Джо Кеннеди подарил ей брошь с бриллиантами и по меньшей мере пятьдесят тысяч долларов. Такое впечатление, что он с ней спит.

Ленни рассмеялся. Его улыбка точно говорила: эх вы, ничего-то вы не знаете.

Кемпер сказал:

— Расскажи мне о ней.

— Нет. Она не имеет никакого отношения к пенсионному фонду профсоюза, да и вообще ни к чему незаконному.

— Не отвлекайся от темы, Ленни. Ты уже не тот крутой парень, который завалил Тони Ианноне. У тебя голос больше похож на пидорский стал.

Ленни немедленно заговорил баритоном:

— Так лучше, мистер Бойд?

— Оставь свои штучки для зрителей. Кто она?

— Я вовсе не обязан вам этого говорить.

Кемпер улыбнулся.

— Ты — гомосексуалист и убийца. У тебя нет прав. Ты — информатор федералов, и теперь ты принадлежишь ФБР.

У Литтел а закружилась голова. Сердце же начало вдруг выкидывать забавные коленца.

Кемпер спросил:

— Кто она?

Ленни тут же сыграл «крутого парня»:

— Это не задание ФБР. Если бы вас послало Бюро, то здесь были бы стенографисты и бланки. Это ваш личный план, вас двоих. И я не скажу ничего, что, черт возьми, может повредить Джеку Кеннеди.

Кемпер достал снимок из морга и вручил его Ленни. Литтел увидел мертвого мальчика с набитым ртом.

Ленни содрогнулся. Ленни мгновенно сделал строгое лицо:

— И что? Думаете, меня этим напугаешь?

— Это сделал Джианкана, Ленни. Он решил, что этот человек был убийцей Тони Ианноне. Одно наше слово — и ты окажешься на его месте.

Литтел выхватил снимок.

— Погодите минутку. Кемпер, ты и так достаточно наговорил.

Кемпер увлек его в столовую. Кемпер пригвоздил его к серванту кончиками пальцев.

— Никогда не перечь мне при подозреваемом.

— Кемпер…

— Ударь его.

— Кемпер…

— Ударь его. Заставь его бояться тебя.

Литтел сказал:

— Не могу. Черт возьми, не надо со мной так.

— Ударь, или я прямо сейчас позвоню Джианкане и сдам ему парня.

— Нет. Прошу тебя… пожалуйста.

Кемпер вручил ему кастет. Кемпер заставил его надеть кастет на руку.

— Ударь его, Уорд. Ударь — или я позволю Джианкане убить его.

Литтел задрожал. Кемпер дал ему оплеуху. Литтел нетвердой походкой подошел к Ленни и, покачиваясь, встал перед ним.

Ленни улыбнулся своей нелепой улыбкой «я-крутой-парень». Литтел выбросил руку и ударил его.

Ленни сбил столик и свалился, выплевывая зубы. Кемпер швырнул в него диванную подушку.

Литтел уронил кастет. Рука его бессильно повисла и онемела.

Легши зарылся лицом в подушку. Ленни выплюнул пару золотых зубов.

— Я спросил: кто такая Лора Хьюз?

Ленни закашлялся, а потом прочистил горло. И глубоко вздохнул: мол, ладно, раз уж мне больше ничего не остается.

Он сказал:

— Она — дочь Джо Кеннеди. Ее мать — Глория Свенсон, актриса.

Литтел закрыл глаза. Этот допрос не имел абсолютно никакого…

Кемпер сказал:

— Продолжай.

— Продолжать? Насколько? Я — единственный из не членов семьи, кто знает…

Кемпер сказал:

— Продолжай.

Ленни еще раз вздохнул. Его верхняя губа была рассечена до самых ноздрей.

— Мистер Кеннеди содержит Лору. Лора любит его и ненавидит одновременно. Глория Свенсон ненавидит мистера Кеннеди, оттого что он в бытность свою кинопродюсером здорово надул ее с гонорарами. Она отказалась от Лоры много лет назад, и больше мне, мать вашу, «продолжать» нечего.

Литтел открыл глаза. Ленни поднял опрокинутый им столик и упал в кресло.

Кемпер надел кастет на палец и принялся им крутить:

— Откуда у нее фамилия Хьюз?

— Она назвалась так в честь Говарда Хьюза. Мистер Кеннеди ненавидит Хьюза, так что Лора решила взять эту фамилию, чтобы досадить ему.

Литтел снова закрыл глаза. Перед ним открывались вещи, которые были выше его понимания.

— Задай вопрос мистеру Сэндсу, Уорд.

На мгновенье перед ним предстала картинка — Ленни с ручкой в форме фаллоса.

— Уорд, открой глаза и задай мистеру Сэндсу… Литтел открыл глаза и снял очки. Цвета комнаты стали мягкими и размытыми.

— Я видел, как ты ругался с Безумным Сэлом, возле церкви. Из-за чего?

Ленни расшатал выбитый зуб:

— Хотел отказаться от поездок с ним.

— Почему?

— Потому, что Сэл — отрава. Такая же, как и вы.

Голос его сделался усталым, как у смирившегося с участью стукача.

— Но он тебя не отпустил?

— Нет. Я сказал ему, что буду работать с ним в течение шести месяцев, и то если он…

Кемпер повертел кастетом:

— Если он что?

— Если этот ублюдок проживет еще полгода.

Его голос стал спокойным — как у актера, который только что понял, как надо играть свою роль.

— А что, с ним может что-то случиться?

— Он — игрок, причем маниакальный. Он задолжал Сэму двенадцать штук, и тот собирается «заказать» его, если он не вернет ему денег.

Литтел снова надел очки:

— Я хочу, чтобы ты остался с Сэлом, а о его долгах я сам позабочусь.

Ленни вытер рот о наволочку подушки. Удар кастета одарил его «заячьей губой».

Кемпер сказал:

— Отвечай мистеру Литтелу.

Ленни сказал:

— О, да, да, мистер Литтел, сэр, — в омерзительной лукаво-пидорской манере.

Кемпер прицепил кастет к поясу.

— Не рассказывай Лоре Хьюз о нашей встрече. И никому не говори о нашей сделке.

Ленни поднялся на нетвердых ногах:

— И помыслить не могу.

Кемпер подмигнул:

— В тебе есть мужество, сынок. Ау меня есть один знакомый в Эл-Эй, у него журнал — так вот, ему бы очень пригодился такой знаток богемной жизни, как ты.

Ленни попытался прижать обрывки губы друг к другу. Литтел взмолился про себя: «Хоть бы мне удалось проспать эту ночь без сновидений».

Вставка: документ .

Расшифровка телефонного разговора, 16. 01. 59. «Записано по поручению директора». Уровень секретности 1-А: «Только для глаз директора». Говорят: директор Гувер, специальный агент Кемпер Бойд.

ЭГ: Доброе утро, мистер Бойд.

КБ: Сэр, доброе утро.

ЭГ: Вас поразительно хорошо слышно. Вы находитесь поблизости?

КБ: Я нахожусь в ресторане на Нортвест «I».

ЭГ: Ясно. Недалеко от штаб-квартиры Маклеллановского комитета, так что, я полагаю, вы по горло заняты работой на Младшего брата.

КБ: Так и есть. По крайней мере, для виду.

ЭГ: Подробнее, если можно.

КБ: Я убедил Младшего брата отправить меня обратно в Майами. Я сказал ему, будто могу подрастрясти кое-каких свидетелей махинаций с Солнечной долиной, и в самом деле привез кое-какие письменные показания — правда, убедительными их назвать нельзя.

ЭГ: Продолжайте.

КБ: Истинным мотивом моей поездки был поиск информации по делам об исчезновении Гретцлера и Кирпаски. Вам доставит удовольствие узнать, что я справлялся как в полиции Майами, так и в органах Лейк-Вейр, и мне сообщили, что оба дела переведены в разряд «открытых». Что является молчаливым признанием того, что оба убийства останутся нераскрытыми.

ЭГ: Превосходно. Теперь расскажите мне новости о братьях.

КБ: Полномочия Маклеллановского комитета по расследованию случаев рэкета в профсоюзной среде истекают через три месяца. Документальные подтверждения его достижений находятся на стадии компиляции, и я буду отправлять вам копии наиболее важных документов для большого жюри, касающихся интересующей нас темы. И мне бы хотелось снова заверить вас, что на данном этапе Джимми Хоффа неуязвим для закона.

ЭГ: Продолжайте.

КБ: Старший брат собрал на встречу лидеров профсоюзов, дружественных демократической партии, — чтобы удостовериться, что, даже если Младший брат не ослабит хватку на горле Джимми Хоффы, некоторые профсоюзы будут на его стороне. Насколько я понимаю, он намерен объявить о выдвижении своей кандидатуры в начале января следующего года.

ЭГ: И вы по прежнему уверены, что братья не заподозрили работу ФБР в истории с «жучками» в квартире Дэрлин Шофтел?

КБ: Я убежден в этом, сэр. Подружка Питера Бондюрана сообщила Младшему брату о компрометирующей статье в «Строго секретно», а Уорд Литтел выдал и наш «жучок», и дубль Бондюрана независимо от нее.

ЭГ: Слышал, отец братьев здорово потрепал нервы Говарду Хьюзу.

КБ: Это правда, сэр.

ЭГ: В последнее время «Строго секретно» что-то совсем испортился. Отрывки, которые иногда присылает мне мистер Хьюз, меня не особо впечатляют.

КБ: Мы с Питом Бондюраном понемногу сотрудничаем на общих, так сказать, основаниях, и, полагаю, мне удалось найти ему стрингера — человека со связями в Голливуде.

ЭГ: Если мое чтиво на ночь станет более увлекательным, я пойму, что твоего протеже взяли.

КБ: Да, сэр.

ЭГ: Так что за всю эту неразбериху с Большим братом надо сказать спасибо Уорду Литтелу.

КБ: Я был проездом в Чикаго, пару дней назад, и виделся с Литтелом.

ЭГ: Продолжайте.

КБ: Я сперва думал, что увольнение из программы по борьбе с оргпреступностью заставит его предпринять собственные меры против мафии, и решил это проверить.

ЭГ: И?

КБ: И мои опасения оказались напрасными. Кажется, Литтел совсем смирился с тем, что остаток своей службы ему придется следить за «красными», и единственное новое, что я заметил в его поведении, это его интрижка с дочерью Тома Эйджи, Хелен.

ЭГ: Интрижка сексуального характера?

КБ: Да, сэр.

ЭГ: Девушка — совершеннолетняя?

КБ: Ей двадцать один год, сэр.

ЭГ: Я хочу, чтобы вы приглядывали за Литтелом.

КБ: Буду, сэр. И, раз уж мы на связи, разрешите отклониться от темы?

ЭГ: Конечно, разрешаю.

КБ: Дело касается политической ситуации на Кубе.

ЭГ: Продолжайте.

КБ: Во время моих поездок во Флориду я встречался с кубинскими беженцами, часть из которых — сторонники Батисты, а прочие — сторонники Кастро.

Я слышал, что скоро из Кубы будет выслан разношерстный по политическим убеждениям «нежелательный элемент», которому Штаты предоставят убежище; большинство прибывших разместится в Майами. Не желаете получать о них информацию?

ЭГ: У вас есть источник?

КБ: Да, сэр.

ЭГ: Который вы предпочтете не разглашать.

КБ: Верно, сэр.

ЭГ: Надеюсь, они тебе платят.

КБ: Там двусмысленная ситуация, сэр.

ЭГ: А ты — человек двусмысленностей. И — да, любая и всякая информация о кубинских эмигрантах будет приветствоваться. У вас все? У меня назначена встреча.

КБ: Последнее, сэр. Вы знали, что у отца братьев есть внебрачная дочь от Глории Свенсон?

ЭГ: Нет, не знал. Вы уверены, что это так?

КБ: У меня есть достаточно оснований. Мне стоит развивать эту тему?

ЭГ: Да. Но избегайте личного вмешательства. Есть у вас такая черта — усыновлять людей вроде морального урода Уорда Литтела. Но не стоит распространять ее на Кеннеди. Подозреваю, что их умение привлекать и соблазнять даже превосходит ваше.

КБ: Я буду осторожен, сэр.

ЭГ: Доброго дня, мистер Бойд.

КБ: Доброго дня, сэр.

 

19.

(Лос-Анджелес, 18 января 1959 года)

Дик Стейзел сказал:

— Если уж мистер Хьюз так дружен с Эдгаром Гувером, то почему бы ему не отозвать чертовых рассылателей повесток?

Пит оглядел его кабинет. Фотографии клиентов были — первый класс: Хьюз делил стену с диктаторами южноамериканских «банановых республик» и Престоном Эппсом — мастером игры на бонго.

— Он не станет просить Гувера об одолжении. Он, как ему кажется, еще пока недостаточно целовал ему задницу.

— Но он не может уклоняться от повесток вечно. Он просто-напросто должен распродать «Трансуорлд эйрлайнз», заработать свои три или четыре сотни лимонов и начинать завоевывать что-нибудь еще.

Пит раскачал свое кресло и положил ноги на письменный стол Стейзела.

— Я вижу вещи несколько в ином свете.

— В каком же?

— В свете того, сколько он мне платит.

— Что это значит?

— То и значит, что вот сейчас я звоню в ближайшее агентство по найму актеров, нанимаю полдюжины мужиков, прошу загримировать их под Говарда Хьюза и рассылаю их в разных направлениях в лимузинах компании «Хьюз эйркрафт». Говорю им, чтобы они поездили по ночным заведениям, соря деньгами, и пару раз проговорились о своих планах поехать в Тимбукту, в Найроби и черт знает куда еще! Это поможет нам выиграть время.

Стейзел принялся рыться в бумагах на столе:

— Ладно бы только «Трансуорлд эйрлайнз»; ты должен знать, что большинство статей «Строго секретно», которые мне присылают на проверку их юридической грамотности, — чистой воды клевета. Это ж подсудное дело! Взять хотя бы вот статью про Спейда Кули: «Интересно, есть ли на груди Эллы Мэй Кули клеймо «Навсегда»? Должно быть, потому что Спейд то и дело бренчит баллады в стиле «блюграсс» на ее уже порядочно побитом декольте! Кажется, Элла Мэй сообщила Спейду, что собирается стать жрицей культа свободной любви! Спейд же ответил кулаками, и теперь Элла Мэй ходит со страшными сине-черными синяками и ссадинами на груди!» Видишь ли, Пит, это тебе не агитплакат… — нудел и гундел Стейзел.

Пит повелел ему замолчать и предался раздумьям.

Вчера ему звонил Кемпер Бойд. Он сообщил:

— Есть у меня для тебя на примете стрингер для твоего журнальца. Его зовут Ленни Сэндс, и он развлекает игроков в «Кал-Нева-Лодж» на озере Тахо. Съезди туда и поговори с ним — думаю, он идеально подойдет для «Строго секретно». Но: он связан с Уордом Литтелом, и, полагаю, ты догадаешься, что он — человек ФБР. И, кстати — тебе интересно будет знать, что Литтел нашел кого-то, кто видел, как ты убил Гретцлера. Мистер Гувер сказал ему, чтобы он и думать об этом забыл, но с Литтелом никогда не знаешь наверняка. Так что я не хочу, чтобы в вашем разговоре с Ленни упоминался Литтел.

Ленни Сэндс — звучало заманчиво. Что до ерунды про свидетеля — ерунда и есть.

Пит сказал:

— Я съезжу и повидаюсь с Сэндсом. Но давай поговорим откровенно еще кое о чем.

— О Кубе?

— Ну да, о ней. Я начинаю думать, что она стала сущей кормушкой для нас — отставных сотрудников правоохранительных органов.

— Ты прав. Я сам подумываю заняться этим вплотную.

— Я тоже хочу. Говард Хьюз у меня уже в печенках сидит.

— Тогда сделай что-нибудь полезное. Что-нибудь, что понравится мистеру Стэнтону.

— Например?

— Например, найди мой адрес в вашингтонских «белых страницах» и пришли мне что-нибудь хорошее.

Стейзел бесцеремонно вырвал его из раздумий:

— Передай этим соплякам из колледжа, чтобы впредь вставляли в статьи слова вроде «якобы» и «по слухам», чтобы придать им более гипотетический оттенок. Пит, ты меня слушаешь?

Пит сказал:

— Дик, увидимся позже. У меня много дел.

Он нашел таксофон и начал звонить нужным людям. Позвонил приятелю-копу, Микки Коэну и Фреду Оташу, «звездному детективу». Они пообещали, что непременно найдут «что-нибудь хорошее» и оперативно доставят в Вашингтон, округ Колумбия.

Пит позвонил Спейду Кули. И сказал:

— Я только что запретил печатать компромат на тебя.

Благодарный Спейд спросил:

— Что я могу для тебя сделать?

Пит ответил:

— Мне нужны шесть девушек из твоего ансамбля. Пускай через час они подъедут в агентство по подбору актеров «Централ кастинг» и ждут меня там.

Спейд сказал:

— Хорошо, большой человек!

Пит позвонил в агентство «Централ кастинг» и «Хьюз эйркрафт». Оба клерка дали согласие: через час у агентства «Централ» его будут ждать шесть двойников Говарда Хьюза и шесть лимузинов.

Пит лично познакомился с подсадными утками и разбил их по парам: по двойнику и девушке в каждый лимузин. «Говардам» были даны четкие указания: кутить до утра и распускать слухи, что завтра же они едут в Рио!

Лимузины укатили. Спейд подвез Пита в аэропорт Бербанк.

Небольшой частный самолетик доставил его на озеро Тахо. Пилот принялся снижаться прямиком над казино «Кал-Нева-Лодж».

Будь молодцом, Ленни.

Казино предлагало своим посетителям игровые автоматы, столы для игры в кости, а также рулетку, блэкджек, покер, кено и самые толстые в мире ковры с длинным ворсом. В вестибюле красовался целый взвод огромных картонных Фрэнков Синатра.

Тому, что у двери, кто-то пририсовал ко рту член.

Возле бара — картонная табличка с надписью через трафарет: «Сегодня в «Свингеру-лаунж» — Ленни Сэндс!».

Кто-то закричал:

— Пит! Пит-француз!

Должно быть, кто-то из ребят мафии — или же кто-то, кому надоело жить.

Пит оглянулся. Он увидел Джонни Росселли — тот сидел в кабинете, ближайшем ко входу в бар.

Он подошел. Компания в кабинете собралась, как на подбор: Росселли, Сэм Джи, Хеши Рескинд, Карлос Марчелло.

Росселли подмигнул ему:

— Che se dice, Пит-француз?

— Хорошо, Джонни. Твои как?

— Ça va, Пит, ça va. Ты знаком с парнями? С Карлосом, Мо, Хеши?

— Наслышан.

Он пожал им руки. Но остался стоять — согласно кодексу поведения мафии.

Росселли сказал:

— Пит — канадец французского происхождения, правда, он не любит говорить об этом.

Джианкана сказал:

— Все мы откуда-то да родом.

Марчелло сказал:

— Кроме меня. Прикиньте, у меня нет свидетельства о рождении. Либо я, блин, родился в Тунисе — это Северная Африка, либо вообще в Гватемале. Мои предки были сопляками-сицилийцами, и паспортов у них не было. Мне надо было спросить у них: «Эй, а где я родился?» Вот только теперь у меня такой возможности нет.

Рескин сказал:

— Да уж, а я — еврей, вдобавок с ажурной, мать ее, простатой. А мои предки происходят из России. И если ты не считаешь, что в нашей компании есть умственно отсталые…

Марчелло сказал:

— Пит в последнее время много помогал Джимми. Знаете, в той конторе, «Такси»…

Росселли сказал:

— И не думай, что мы этого не ценим.

Джианкана сказал:

— Прежде, чем подняться, Куба должна упасть. Вот теперь этот мудила Борода национализировал наши казино. Он держит под арестом Санто Т. и обходится нам в сотни тысяч долларов каждый день.

Росселли добавил:

— Таким образом, он засунул атомную бомбу в задницу каждого американского мафиози.

Никто не сказал: «Присаживайся».

Сэм Джи показал на какого-то мерзкого с виду типа, который шел мимо, пересчитывая на ходу монеты:

— Д’Онофрио вечно таскает сюда этих болванов. Тех денег, которые они здесь просаживают, не хватит, чтобы перебить запах. Нам с Фрэнком принадлежит сорок процентов этого заведения. Это заведение высшего класса, а не богадельня!

Росселли рассмеялся:

— Твой мальчик Ленни теперь работает на Сэла.

Джианкана прицелился в считавшего монетки и нажал воображаемый курок.

— Пора уже наконец содрать клок с этой паршивой овцы. Букмекер, который остается должен больше, чем приносит, хуже какого-нибудь комми, который живет на пособие по безработице.

Росселли отхлебнул виски:

— Ну что, Пит, — что привело тебя в «Кал-Нева»?

— Хочу предложить Ленни Сэндсу работенку — полагаю, из него выйдет отличный стрингер для «Строго секретно».

Сэм Джи вручил ему горстку фишек:

— На вот, Француз, — поставь штуку баксов за мой счет. Только не надо увозить Ленни из Чикаго, ладно? Мне нравится, когда он в городе.

Пит улыбнулся. Прочие присутствующие тоже заулыбались. Понял? Тебе бросили все крошки, которых, по их мнению, ты заслуживал.

Пит вышел. И тут же его засосало столпотворение — вереница желающих сделать грошовые ставки направлялась в дешевенький игровой зал.

Он последовал за ними. Там тоже творилось невесть что: все столики были заполнены, опоздавшие теснились вдоль стен.

На сцене — Ленни Сэндс, под аккомпанемент пианино и ударных.

Лабух наигрывал блюзовую мелодию. Ленни стукнул его по башке микрофоном:

— Лью, Лью, Лью. Мы кто, по-твоему, — какие-то батраки? Ты чего это играешь: «Дай мне арбуз, мама, а то свиных ребрышек больше не осталось»? Давай-ка мне Фрэнки.

Лью-лабух заиграл вступление. Ленни запел на мотив Синатры — отчасти его голосом, отчасти жеманным пидорским фальцетом.

— Ты у меня под кожей, ты во мне, глубоко. Ой, Боже мой, мой геморрой! Ты — О! — так глубоко!!!

Болваны за столиками взвыли. Голос Ленни стал еще более приторным:

— Я приковал тебя к кровати. Где же желе, чтоб было нам легче. Как хорошо, кто мог бы знать! Ведь ты у меня — да! — под кожей!

Аудитория захихикала и засвистела. Вошел Питер Лоуфорд и принялся наблюдать за происходящим — прихлебатель Фрэнка Синатры №1.

Барабанщик ударил палочками по ободу инструмента. Ленни погладил микрофон, опустив тот до уровня паха.

— Шикарные мужчины, чикагские Рыцари Колумба, я вас просто обожаю! — Присутствующие разразились возгласами одобрения. — И я хочу признаться вам, что все мои завоевания женских сердец и беготня за юбками — это просто прикрытие, потому что на самом деле я хочу ВАС, Рыцари Колумба отделения 384, сексуальные жеребчики, с вашими огромными «сосисками» — мне не терпится поджарить их, подперчить и засунуть глубоко в мой соблазнительный тетрацини!

Лоуфорд был вне себя от ярости. В узких кругах было прекрасно известно, что он с легкостью пошел бы на убийство, лишь бы угодить Синатре.

Собравшиеся взревели. Какой-то типок принялся размахивать флажком «Рыцари Колумба».

— Я так люблю вас, так люблю, так люблю! Мне так хочется одеться в женское платье и пригласить вас на вечеринку к себе домой — С НОЧЕВКОЙ!!!

Лоуфорд ринулся к сцене.

Пит подставил ему подножку.

И подхалим шлепнулся на задницу — в лучших, так сказать, традициях.

В зал стал проталкиваться Фрэнк Синатра собственной персоной. Собравшиеся точно с ума посходили.

Его перехватил Сэм Джи. Сэм Джи что-то зашептал ему на ухо — мило, вежливо и ТВЕРДО.

Пит все понял.

Ленни — человек мафии. Ленни — не тот, кому можно начистить рыло за здорово живешь.

Сэм улыбался. Сэму игра Ленни явно понравилась.

Синатра резко развернулся. Его тут же окружила толпа почитателей и льстецов.

Голос Ленни стал приторным до тошноты:

— Фрэнки, вернись к нам! Питер, поднимайся скорей с пола, мой сла-а-аденький дурачок.

Ленни Сэндс, оказывается, был тот еще тип.

Он сунул записку одному из крупье, чтобы тот передал ее Сэндсу. Ленни явился в кофейню вовремя — с точностью до минуты.

Пит сказал:

— Спасибо, что пришли.

Ленни сел.

— В вашей записке упоминались деньги. А это всегда привлекает мое внимание.

Официантка принесла им кофе. Прозвучал сигнал к игре — к каждому столику крепились миниатюрные слот-машины.

— Кемпер Бойд порекомендовал тебя. Сказал, что ты отлично подходишь для этой работы.

— Вы работаете на него?

— Нет, он просто мой знакомый.

Ленни потер шрам над губой:

— В чем конкретно заключается работа?

— Вы будете стрингером для «Строго секретно». Будете находить материал для скандальных статей и поставлять его тамошним писакам.

— Иначе говоря, поработаю стукачом?

— Вроде того. Будете держать нос по ветру — в Эл-Эй, в Чикаго, в Неваде — и присылать сообщения.

— Сколько?

— Штука в месяц, наличными.

— Компромат на кинозвезд вам нужен, так? То есть сальные подробности из жизни деятелей шоу-бизнеса.

— Так. И политиков либерального толка.

Ленни добавил сливок в кофе.

— Я не против, вот только Кеннеди я трогать не буду. Без Бобби я обойдусь, но Джек мне нравится.

— Вы неласково обошлись с Синатрой. Они ведь с Джеком приятели?

— Он поставляет Джеку баб и лижет задницу всей семейке. Питер Лоуфорд женат на Джековой сестре — через него-то они и общаются. Джек считает Фрэнка «хохмачом и больше никем» — и я вам этого не говорил.

Пит прихлебнул кофе.

— Рассказывай еще.

— Нет, спрашивай ты.

— О’кей. Я на Сансет-стрип, и решил перепихнуться за сто баксов. Что мне делать?

— Обратись к Мелу, парковщику заведения Дино. За десять центов он отведет тебя в бордель на Хейвенхерст и Фаунтин.

— А если, предположим, я захочу черную?

— Тогда мотай в «драйв-ин» на углу Вашингтон и Ла Бреа и поговори с цветными официантками на роликах.

— А если мне нравятся мальчики?

Ленни поморщился. Пит быстро сказал:

— Я знаю, ты ненавидишь педиков, тем не менее отвечай.

— Черт… я не… подождите… портье из «Ларго», кажется, держит несколько проституток-мужчин.

— Хорошо. Ну, а что можешь сказать о личной жизни Микки Коэна?

Лекни улыбнулся:

— Ну, она у него чисто номинальная. На самом деле оно ему не особо надо, но он любит, когда его видят в компании красивой женщины. Его последнюю псевдоподружку зовут Салли Хэшхагген. Иногда он выходит на люди с Кэрол Барр и Лиз Ренэ.

— Кто убил Тони Тромбино и Тони Бранкато?

— Джимми Фраттиано, либо коп по имени Дейв Клейн.

— У кого самый большой член в Голливуде?

— Либо у Стива Кокрейна, либо у Джона Айрлэнда.

— Как оттягивается Спейд Кули?

— Он глотает бензедрин и поколачивает жену.

— С кем Ава Гарднер изменяет Синатре?

— С кем угодно.

— Если тебе срочно понадобится аборт, к кому ты обратишься?

— К Фредди Оташу.

— Джейн Мэнсфильд?

— Нимфоманка.

— Дик Контино?

— Фанат полизать между ног.

— Гейл Рассел?

— Напивается до полусмерти в дешевой квартирке на западе Эл-Эй.

— Лекc Баркер?

— Бабник и любитель малолеток.

— Джонни Рэй?

— Гомик.

— Арт Пеппер?

— Торчок.

— Лизабет Скотт?

— Лесбиянка.

— Билли Экстайн?

— Бабник.

— Том Нил?

— Бичует в Палм-Спрингсе.

— Анита О'Дей?

— Наркоманка.

— Кэрри Грант?

— Гомик.

— Рэндольф Скотт?

— Гомик.

— Сенатор Уильям Ф. Ноулэнд?

— Пьяница.

— Шеф Паркер?

— Пьяница.

— Бинг Кросби?

— Тоже, и вдобавок жену бьет.

— Сержант Джон О’Грэди?

— Сотрудник ПУЛА, который подбрасывает наркоту джазовым музыкантам.

— Дези Арназ?

— По шлюхам ходит.

— Грейс Келли?

— Фригидная. Как-то раз я сам ее дрючил, так чуть свой шванц не отморозил.

Пит рассмеялся.

— Я?

Ленни ухмыльнулся.

— Вымогатель класса «люкс». Сутенер. Наемный убийца. И, если хочешь знать, я слишком хорошо знаю жизнь, чтобы вставать у тебя на пути.

Пит объявил:

— Ты принят.

Они обменялись рукопожатием.

В дверь вошел Безумный Сэл Ди и помахал им двумя полными денег стаканчиками, рассыпая монетки.

 

20.

(Вашингтон, округ Колумбия, 20 января 1959 года)

Служба доставки «Юнайтед парсел» доставила ему три больших ящика. Кемпер втащил их в кухню и вскрыл.

Бондюран завернул присланное в промасленную ткань. Бондюран точно понял, что имелось в виду под словами «что-нибудь хорошее».

Бондюран прислал ему три автомата, две ручные гранаты и три револьвера сорок пятого калибра с глушителем.

Бондюран приложил записку — лаконичную и неподписанную:

«Теперь ваша со Стэнтоном очередь».

Автоматы были с полным магазином патронов; к каждому прилагалось руководство по эксплуатации. «Сорок пятые» идеально помещались в его наплечную кобуру.

Один из них туда и отправился, и Кемпер поехал в аэропорт. Он прекрасно успел на часовой челночный рейс до Нью-Йорка.

Дом 881 по Пятой авеню в Нью-Йорке оказался шикарной тюдоровской крепостью. Кемперу удалось прошмыгнуть мимо консьержа, и он нажал на кнопку звонка с табличкой «Л. Хьюз».

Из динамика интеркома раздался женский голос.

— Второй лифт налево, пожалуйста. Можете оставить покупки в фойе.

Он поднялся на двенадцатый этаж. Открывшиеся двери впустили его прямиком в вестибюль квартиры.

Вестибюль этот был размером с его собственную гостиную. Женщина с норковой шубкой стояла, прислоняясь к греческой колонне в натуральную величину — на ней был банный халат в шотландскую клетку и комнатные тапочки.

Волосы ее были собраны в хвост. Губы расплывались в медленной улыбке.

— Я помню вас — вы были на званом вечере Кеннеди. Джек сказал, что вы — один из полицейских Бобби.

— Меня зовут Кемпер Бойд, мисс Хьюз.

— Из Лексингтона, штат Кентукки?

— Почти угадали. Из Нэшвилла, штат Теннесси.

Она сложила руки на груди.

— Вы услышали, как я называла адрес таксисту, а потом описали меня швейцару. Тот и сказал вам мою фамилию, и вы позвонили мне в дверь.

— Почти угадали.

— Вы видели, как я отдала ту вульгарную бриллиантовую брошь. Человек, одетый столь элегантно, не мог не оценить подобный жест.

— Подобный жест может себе позволить только очень обеспеченная женщина.

Она покачала головой:

— Не самое проницательное замечание.

Кемпер шагнул к ней.

— Тогда как насчет этого: вы сделали это оттого, что знали: у вас есть зритель. Это было очень в стиле Кеннеди, и я вас вовсе не упрекаю.

Лора вцепилась в полы халата.

— Не стоит быть самонадеянным с Кеннеди. Никогда не следует относиться к Кеннеди самонадеянно — потому, что они способны дать вам подножку именно тогда, когда вы меньше всего ожидаете этого!

— Вы видели такое?

— Да.

— Это было с вами?

— Нет.

— Потому что нельзя исключить себя оттуда, куда вас не приняли?

Лора достала портсигар.

— Я начала курить оттого, что почти все сестры Кеннеди курят. У всех у них такие портсигары, и вот дядя Джо тоже подарил мне такой.

— Мистер Кеннеди?

— Или Джо. Или дядя Джо.

Кемпер улыбнулся:

— Мой отец разорился и покончил с собой. Он завещал мне девяносто один доллар и пистолет, из которого он в себя стрелял.

— Дядя Джо оставит мне гораздо больше.

— И сколько он вам дает сейчас?

— Сто тысяч долларов в год, плюс расходы.

— Вы так отделали эту квартиру для того, чтобы она была похожа на номер Кеннеди в «Карлайле»?

— Да.

— Очень красиво. Иногда мне кажется, что я мог бы прожить в многокомнатных номерах всю жизнь.

Она отстранилась от него. Повернувшись на каблучках домашних туфель, она исчезла в широком, как в музее, коридоре.

Кемпер выждал пять минут. Квартира была огромная и тихая — он не мог воспользоваться известными преимуществами.

Он пошел наудачу и немедленно заблудился. Три коридора привели его в ту же самую буфетную; четыре входа в столовую заставили кружить. Он шел по пересекающимся коридорам, нашел библиотеку, в крыле…

Звуки уличного движения заставили его резко выпрямиться. Он услышал шаги на террасе, позади большого пианино.

Он подошел. На террасе поместились бы как минимум две его кухни. Лора стояла, прислонившись к перилам. Ветерок колыхал полы ее халата.

Она спросила:

— Вам рассказал Джек?

— Нет, я сам догадался.

— Вы лжете. Об этом знают только Кеннеди и еще один мой друг из Чикаго. Вам не мистер Гувер сказал? Бобби утверждает, что он не знает, но я ему так и не верю.

Кемпер покачал головой:

— Мистер Гувер не знает. Ленни Сэндс рассказал об этом одному фэбээровцу из Чикаго, а тот — мне.

Лора зажгла сигарету. Кемпер, сложив ладони «лодочкой», защитил пламя от ветра.

— Не думала, что Ленни кому-нибудь расскажет.

— У него не было особого выбора, если это вас уте…

— Нет. Я не хочу знать. Ленни порой общается с дурными людьми, и эти люди могут заставить тебя рассказывать о том, о чем ты никогда бы не стал рассказывать по своей воле.

Кемпер коснулся ее руки:

— Пожалуйста, не говорите Ленни, что мы встречались.

— Почему?

— Потому что у него на удивление большие связи.

— Нет, вы меня не поняли. Я вас спрашиваю — что вы здесь делаете?

— Я видел вас на приеме у Джо Кеннеди. Полагаю, остальное вы додумаете сами.

— Это не ответ.

— Не мог же я запросто попросить ваш адрес у Джека или Бобби?

— Почему?

— Дяде Джо вряд ли бы это понравилось, к тому же Бобби мне не до конца доверяет.

— Отчего?

— Оттого, что у меня на удивление большие связи.

Лора вздрогнула. Кемпер накинул ей на плечи свое пальто.

Она показала пальцем на его кобуру:

— Бобби говорил, что люди из Маклеллановского комитета не носят оружия.

— Я не при исполнении.

— И вы подумали, что мне настолько скучно и я веду настолько праздный образ жизни, что вы можете вот так запросто приехать ко мне домой и соблазнить?

— Нет, я подумал, что сперва приглашу вас на ужин.

Лора рассмеялась и закашлялась от сигаретного дыма.

— Кемпер — девичья фамилия вашей матери?

— Да.

— Она еще жива?

— Она умерла в сорок девятом, в лечебнице.

— И что вы сделали с пистолетом, который завещал вам отец?

— Я продал его однокурснику с юрфака.

— Он все еще у него?

— Его убили. В японскую войну.

Лора уронила сигарету в кофейную чашечку.

— Я знаю стольких сирот…

— И я. Ведь и вы в своем роде…

— Нет. Это неправда. Вы говорите так, чтобы привлечь мое внимание.

— Не думаю, что для этого мне понадобилось бы столько усилий.

Она нырнула в его пальто. Рукава захлопали на ветру.

— Одно дело — остроумный ответ, мистер Бойд, а совсем другое — правда. А правда заключается в том, что мой отец, барон-разбойник, трахнул мою мать-кинозвезду, и она от него забеременела. У моей матери уже было три аборта, и она не захотела идти на риск и делать четвертый. Моя мать-кинозвезда отказалась от меня, но отец любит раз в месяц напомнить своему законному семейству о моем существовании. Мальчишкам я нравлюсь — я соблазнительная, и к тому же они считают меня хитрюгой — они ведь не могут со мной спать, потому что я — их единокровная сестра. Девчонки же терпеть меня не могут — ибо я есть не что иное, как закодированное послание от их отца, которое гласит: мужикам можно трахаться на стороне, а бабам — нет. Вы понимаете, мистер Бойд? У меня есть семья! Отец заплатил за мою учебу в частной школе и нескольких колледжах. Отец содержит меня. Отец сообщил семье о моем существовании, когда как-то раз Джек привел меня домой после вечеринки выпускников Гарварда — в результате довольно хитроумного плана, разработанного мной для того, чтобы заявить о себе. Представьте себе его удивление, когда его отец сообщил ему: «Джек, ты не можешь ее трахать — она твоя сестра!» Маленький Бобби, двадцатилетний католик кальвинистского толка, подслушал разговор и сообщил о нем всем остальным. Отец решил: черт с ним, все равно остальные знают — и пригласил меня остаться на ужин. Миссис Кеннеди отреагировала на все это очень болезненно. Наш общий друг «с на удивление большими связями», Ленни Сэндс, тоже был приглашен на ужин — он как раз тогда давал Джеку уроки ораторского мастерства для его первой избирательной кампании в Конгресс. Он-то и остановил Роуз, и она не стала устраивать сцен, — с тех пор мы с ним делились своими секретами. У меня есть семья, мистер Бойд. Мой отец — злой человек, алчный и беспринципный, и он готов уничтожить каждого, кто косо посмотрит в сторону детей, публично им признанных. Я же ненавижу его — мне нужны только его деньги, и потом, он наверняка уничтожит и того, кто вздумает обидеть меня.

Загудели клаксоны автомобилей — громко и пронзительно. Лора указала вниз, на выстроившиеся на улице такси.

— Гнездятся тут, как грифы какие. Больше всего они почему-то шумят тогда, когда я играю Рахманинова.

Кемпер достал револьвер из кобуры. И прицелился в знак «Только для а/м службы «Желтое такси»».

Опершись рукой на решетку, он выстрелил. Две пули снесли знак со столбика. Глушитель издал глухой звук — Пит оказался отличным поставщиком оружия.

Лора восторженно завопила. Таксисты мигом испуганно и ошарашенно засуетились, то и дело указывая друг другу наверх.

Кемпер сказал:

— Мне нравятся твои волосы.

Лора распустила их. Они заплясали на ветру.

Они разговаривали.

Он рассказал ей, как обанкротилось семейство Бойд. Она рассказала ему, как ее отчислили из академии Джуллиард за неуспеваемость и как не задалась ее карьера светской львицы.

Она называла себя «дилетанткой от музыки». Он себя — «копом с амбициями». Она записала Шопена на студии, которая занималась записью любителей за деньги. Он рассылал рождественские открытки арестованным им угонщикам.

Он сказал, что Джек ему очень нравится, а Бобби он терпеть не может. Она назвала Бобби «глубоким Бетховеном», а Джека — «самым легким Моцартом». Она сказала, что Ленни Сэндс — ее единственный настоящий друг, и даже не упомянула о его предательстве. Он признался, что его дочь Клер знает о всех его секретах.

«Адвокат дьявола» включился автоматически. Он всегда точно знал, о чем можно говорить, а о чем лучше умолчать.

Он назвал мистера Гувера «старым мстительным содомитом». Себя же — прагматиком с либеральными взглядами, которого поманила звезда Кеннеди.

Она снова заговорила о сиротстве. Он рассказал ей о трех подругах — дочерях агентов ФБР.

Сьюзен Литтел критичная и язвительная. Хелен Эйджи — смелая и нетерпеливая. Его Клер — уже почти все знает…

Он рассказал ей о дружбе с Уордом. Сказал, что всегда хотел младшего братика, чтобы присматривать за ним, и Бюро ему подарило такого брата.

Он сказал, что Уорд обожал Бобби. Она же сказала, что Бобби чувствовал, что дядя Джо нечист на руку, оттого он и гонялся за гангстерами, — чтобы избавиться от дурной наследственности.

Он намекнул, что сам потерял брата. Он сказал, что эта утрата заставила его по-особому относиться к дружбе с Уордом.

От разговоров оба смертельно устали. Лора набрала «21» и заказала ужин на дом. После паштета из гусиной печенки и вина она принялась клевать носом.

Только об одном они молчали — об этом.

Не сегодня — в следующий раз.

Лора заснула. Кемпер принялся ходить по квартире.

Двойной обход территории помог запомнить расположение комнат. Лора говорила ему, что ее горничная при уборке дома пользуется картой. А в столовой могла бы разместиться небольшая армия.

Он позвонил в оперативный штаб ЦРУ в Майами. Джон Стэнтон немедленно взял трубку.

— Да?

— Это Кемпер Бойд. Я звоню, чтобы сказать, что я принимаю ваше предложение.

— Я очень рад это слышать. Буду на связи, мистер Бойд. Нам с вами многое надо обсудить.

— Тогда доброй ночи.

— Доброй ночи.

Кемпер вернулся в гостиную. Он не стал задвигать занавесок на террасе — огни небоскребов по ту сторону парка освещали Лору.

Он смотрел, как она спит.

 

21.

(Чикаго, 21 января 1959 года)

Запасной ключ от квартиры, выданный Ленни, открыл ему дверь. Литтел расковырял косяк двери рядом с язычком замка — чтобы сымитировать кражу со взломом и ввести в заблуждение судебных экспертов.

Он сломал лезвие своего перочинного ножичка. Это дело заставило его так нервничать, что он не заметил, как стал нажимать на лезвие слишком сильно.

Первое проникновение в квартиру указало ему расположение вещей. Теперь он знал, где что лежит.

Литтел закрыл дверь и направился прямиком к сумке с принадлежностями для гольфа. Те самые четырнадцать тысяч все еще лежали в кармашке для мячей.

Он надел перчатки. Отсчитал семь минут — столько занимает обычная кража со взломом.

Он вырубил из розетки «хай-фай».

Он высыпал на пол содержимое ящиков комода и пошарился в шкафчике с лекарствами.

Свалил в кучу у входной двери телевизор, тостер и ту самую сумку для гольфа.

То есть инсценировал классический случай: два наркомана забрались в чужую хату. Бутч Монтроуз в жизни не заподозрит, что дело обстояло как-то иначе.

Кемпер Бойд всегда говорил: ЗАЩИЩАЙТЕ СВОИХ ИНФОРМАТОРОВ.

Деньги он сунул в карман. Награбленное добро он оттащил в машину, отвез на озеро и утопил в и без того замусоренном приливном водоеме.

Литтел вернулся домой поздно. Хелен спала на его стороне кровати.

Ее сторона была холодной. Сон никак не шел — он все прокручивал в голове сцену кражи, выясняя, не наделал ли он ошибок.

К утру он потихоньку вырубился. Ему снилось, что он давится искусственным членом.

Проснулся он поздно.

Хелен оставила записку:

Пора на занятия. Во сколько ты пришел? Для (жутко) либерального фэбээровца ты определенно слишком рьяно гоняешься за коммунистами. Интересно, чем коммунисты занимаются в полночь?

Люблю, люблю, люблю.

Хелен

Литтел кое-как осилил кофе и бутерброд. Свою записку он написал на простой, хотя и очень качественной, бумаге:

Мистер Д’Онофрио,

Сэм Джианкана вас «заказал». Вас убьют, если вы не выплатите двенадцать тысяч, которые вы ему должны. Я знаю способ, как вам избежать этого. Встретимся в четыре часа пополудни. «Колледж-клуб», 1281, 58-я ул., Гайд-парк.

Литтел сунул записку в конверт и приложил к ней пятьсот долларов. Ленни сказал, что игроки вернулись по домам — Сэл должен быть в городе.

Кемпер Бойд всегда говорил: ПРИМАНИВАЙТЕ ИНФОРМАТОРОВ ДЕНЬГАМИ.

Литтел позвонил в курьерскую контору «Спиди Кинг». Там пообещали, что сейчас же вышлют курьера.

Безумный Сэл был пунктуален. Литтел отставил в сторону водку и пиво.

Весь ряд столиков был в их распоряжении. Ребята из колледжа сидели у стойки бара и не могли слышать их разговора.

Сэл уселся напротив него. Его дряблый животик немедленно собрался в складки, а рубашка встопорщилась и задралась выше пупа.

Он сказал:

— Ну и что?

Литтел достал свой пистолет и положил на колено. Крышка стола послужила хорошим прикрытием.

— Ну и что ты сделал с полтыщей долларов?

Сэл высморкался:

— Я поставил на матч «Черные ястребы» против «Канадцев». Сегодня в десять вечера эти пятьсот долларов превратятся в тысячу.

— Ты должен Джианкане на одиннадцать тысяч больше.

— Ну и откуда ты это знаешь?

— Из надежных источников.

— То есть какой-нибудь ублюдок из федеральных стукачей тебе нашептал. Ты ж федерал, да? Для кого-то другого у тебя слишком запуганный вид, и если бы ты был из чикагской полиции или из шерифского участка округа Кук, то я бы давно сунул тебе монету, и ты бы отстал; и вдобавок я бы трахнул твою жену и отымел в зад твоего сопляка.

— Ты задолжал Джианкане двенадцать тысяч долларов, которых у тебя нет. Он убьет тебя.

— Скажи чего-нибудь, чего я не знаю.

— Ты убил чернокожего мальчика по имени Морис Теодор Уилкинс.

— Этому обвинению — сто лет в обед. Ты запросто мог прочесть об этом в каком-нибудь деле.

— Я только что нашел свидетеля.

Сэл принялся ковырять в ушах трубочкой из бумаги.

— Бред собачий. Федералы не расследуют убийства цветных, и вообще, одна маленькая птичка сказала мне, что мальчик был убит неизвестным или группой неизвестных в подвале того самого дома священника, который он ограбил. Птичка уточнила, что нападавший дождался, когда священники уйдут смотреть футбол, а потом разрезал негритенка на куски бензопилой, предварительно заставив его отсосать. Птичка добавила, что там было много крови и нападавший избавился от запаха с помощью алтарного вина.

Кемпер Бойд всегда говорил: НИКОГДА НЕ ВЫКАЗЫВАЙТЕ СТРАХА ИЛИ ОТВРАЩЕНИЯ ПЕРЕД СВОИМИ ИНФОРМАТОРАМИ.

Литтел положил на стол тысячу долларов.

— Я готов выплатить твой долг. В три или четыре приема, чтобы Джианкана ничего не заподозрил.

Сол схватил деньги.

— Либо я беру их, либо нет. Насколько мне известно, Мо может захотеть пристрелить меня только оттого, что ревнует к моей наружности.

Литтел взвел курок.

— Положи деньги на место.

Сэл повиновался:

— И что?

— Ну что — ты заинтересован?

— Что, если нет?

— Ну что — тогда Джианкана попросту тебя грохнет. А я распущу слухи, что это ты убил Тони Ианноне. Ты же наверняка слышал, что Тони убили около какого-то притона для педиков. Сэл, да по тебе все видно. Господи, «отсосал», «отымел в зад». Наверное, после срока в Джолиете у тебя появились кое-какие пристрастия.

Сэл, не отрываясь, смотрел на деньги. От Сэла несло потом курильщика и лосьоном «Аква Вельва».

— Ты же ростовщик, Сэл. То, о чем я попрошу, тесно связано с твоим ремеслом.

— Ч-ч-то?

— То, что я хочу добраться до пенсионного фонда профсоюза водителей грузовиков. Хочу, чтобы ты помог мне протолкнуть «вверх по лестнице» потенциального заемщика. Я найду человека, что называется, «с родословной», и ты поможешь мне устроить это с Сэмом и фондом. Все просто. И я не прошу тебя ни на кого стучать.

Сэл все смотрел на наличные.

Сэл отчаянно потел.

Литтел положил сверх той тысячи еще две.

Сэл сказал:

— О’кей.

Литтел сказал:

— Отнеси деньги Джианкане. Смотри не проиграй.

Сэл раздраженно отмахнулся:

— Кончай лекцию. И помни, что я трахал твою мамочку, так что я теперь твой папа.

Литтел встал и замахнулся револьвером. Безумный Сэл схлопотал дулом по зубам.

Кемпер Бойд всегда говорил: ЗАПУГИВАЙТЕ СВОИХ ИНФОРМАТОРОВ.

Сэл выплюнул кровь и золотые коронки. Какие-то студентики в баре во все глаза смотрели на происходящее.

Пристальный взгляд Литтела заставил их опустить глаза.

 

22.

(Майами, 4 февраля 1959 года)

Прибытие баржи задерживалось.

На палубе толпились агенты таможенной службы США. Сотрудники министерства здравоохранения соорудили палатку на парковке возле палубы.

У всех беженцев возьмут кровь на анализ, каждого из них заставят пройти рентгеноскопию. Заразных больных отправят в государственную больницу на окраине Пенсаколы.

Стэнтон просмотрел декларацию пассажиров.

— Кое-кто из наших людей на острове передал нам список. Все высланные — мужского пола.

Волны бились о сваи. Гай Бэнистер швырнул в них сигаретный окурок.

— Что подразумевает, что все они — преступники. Кастро решил избавиться от самых обыкновенных «нежеланных персон», обставив это как высылку из страны политически неблагонадежных.

Причал окружали палатки для допроса вновь прибывших. За ними, присев на корточки, затаились стрелки береговой охраны. Им был отдан четкий приказ: при малейших признаках опасности стрелять на поражение.

Кемпер стоял на самом краю причала. Разбивающиеся о сваи волны забрызгали его штанины.

У него было особое задание: опросить Теофилио Паэса, бывшего начальника службы безопасности компании «Юнайтед фрут». Краткий отчет ЦРУ характеризовал компанию следующим образом: «Крупнейшая, дольше всех работавшая в регионе и самая прибыльная корпорация США, базирующаяся на Кубе; а также предоставляющая больше всего рабочих мест для неквалифицированных и низкоквалифицированных кубинских рабочих. В течение долгого времени — бастион кубинского антикоммунизма. Кубинцы — сотрудники службы безопасности компании долгое время эффективно использовались для вербовки антикоммунистически настроенных молодых кубинцев с целью внедрения их в прокоммунистические объединения рабочих и студентов образовательных учреждений».

Бэнистер и Стэнтон, не отрываясь, смотрели в бинокли на горизонт. Кемпер подставил голову морскому бризу, и тот взъерошил его волосы.

Вот уже десять дней он — агент ЦРУ на контрактных условиях — два брифинга в Лэнгли и это задание. Уже десять дней он провел с Лорой Хьюз — с тем челночным рейсом из Ла Гарды встречаться стало совсем просто.

С Лорой все было всерьез. Лора сходила с ума от его прикосновений. Лора была замечательно умна и остроумна и играла Шопена con brio.

Лора была истинной Кеннеди. Лора потчевала его рассказами о семействе.

Которые он не спешил передавать мистеру Гуверу.

Это было очень похоже на верность. И на острые ощущения — пощекотать нервы себе и мистеру Гуверу.

Он нуждался в мистере Гувере. Он продолжал докладывать по телефону, однако по преимуществу доклады касались деятельности и достижений Маклеллановского комитета.

Он снял номер в отеле «Сент-Реджис», расположенном неподалеку от дома Лоры. Стоимость месячной аренды была запредельной.

Манхэттен проник в его кровь. Все три оклада давали ему пятьдесят одну тысячу долларов годового дохода — этого едва хватало, чтобы вести ту жизнь, к которой он стремился.

Бобби засыпал его нудной бумажной комитетской работой. Джек не раз намекал, что семейство может найти ему работу и после истечения мандата комитета. Скорее всего, ему предложат пост главы службы безопасности предвыборного штаба.

Джеку нравилось его общество. Недоверие Бобби поутихло, но насовсем не ушло.

Бобби был не из тех, кто спускал на тормозах — и Уорд Литтел это знал.

Он разговаривал с Уордом два раза в неделю. Уорд нахваливал своего нового информатора — букмекера и ростовщика по имени Сэл Д’Онофрио.

Осторожный Уорд сообщил, что он как следует запугал Безумного Сэла. Сердитый Уорд сказал, что Ленни Сэндс теперь работает на Пита Бондюрана.

Сердитый Уорд знал, что это устроил он.

Уорд присылал ему отчеты о наблюдениях. Он редактировал их на предмет наличия противоречий закону и пересылал Бобби Кеннеди. Бобби знал Литтела исключительно как «Призрака». Бобби молился за него и восхищался его смелостью.

Оставалось надеяться, что эта храбрость сочеталась с осмотрительностью.

И что изуродованное тело мальчика в холодильнике морга кое-чему научило Уорда.

Уорд легко приспосабливался и был готов слушать. Он был всего лишь еще одним сиротой — воспитанным в приюте братьями-иезуитами.

У сироты были хорошие инстинкты. Бывший семинарист верил, что «альтернативные» бухгалтерские книги пенсионного фонда существуют.

Ленни Сэндс сказал, что книгами заведует отошедший от дел престарелый мафиози. Он слышал, что за информацию о заемщиках, которым с помощью черных кредитов удалось совать хороший куш, выплачивалась премия — наличными.

Литтел мог нарыть большие деньги. Именно это следовало тщательно скрывать от Бобби.

Так он и делал. Он подчищал все упоминания о фонде из отчетов Литтела.

Литтел оказался необыкновенно покладистым для фанатика. Большой вопрос заключался в следующем: как долго удастся держать его работу в тайне от мистера Гувера?

На поверхности воды мелькнуло какое-то черное пятнышко. Бэнистер направил на него свой бинокль:

— Не нравится мне это. На корме баржи кто-то играет в кости.

На пристань поднялись таможенники. У них были револьверы, полицейские дубинки и наручники.

Стэнтон показал Кемперу фото.

— Это Паэс. Надо будет по-быстрому задержать его, пока его не реквизировали таможенники.

Паэс смахивал на тощий вариант музыканта Ксавье Кугата. Бэнистер сказал:

— Теперь я его вижу. Он ближе к носу баржи, весь в синяках и порезах.

Стэнтон поморщился:

— Кастро ненавидит «Юнайтед фрут». Подразделение пропаганды из нашего ведомства как-то перехватило полемическую статью, написанную им с девять месяцев назад. Уже в ней были предпосылки того, что он подастся в коммунисты.

Высокие волны прибоя с пенистыми барашками подталкивали баржу к пристани. Пассажиры пускали в ход локти и кулаки — каждому не терпелось высадиться первым.

Кемпер снял свой револьвер с предохранителя:

— Где мы будем их держать?

Бэнистер махнул рукой на север:

— Управлению принадлежит один мотель на Бойнтон-Бич. Администрация придумала историю про дезинфекцию помещений и выселила всех постояльцев. Поселим этих красавцев по шесть в номер и посмотрим, кто из них нам может пригодиться.

Беженцы завопили и замахали американскими флажками на палочках. Тео Паэс готовился к решительному рывку.

Начальник таможенников заорал:

— Готовьсь!

Баржа стукнулась о доски пристани. Паэс спрыгнул. Кемпер и Стэнтон схватили его в охапку.

Подхватив его под руки, они побежали. Бэнистер бросился им наперерез:

— Задержание по приказу ЦРУ! Он наш!

Прозвучал предупредительный залп. Беженцы пригнулись и закрыли голову руками. Таможенники ухватили баржу крюками и прикрепили к сваям.

Кемпер быстренько провел Паэса сквозь толпу. Стэнтон побежал вперед и открыл дверь домика для допросов.

Кто-то закричал:

— На борту труп!

Они затолкали свою добычу внутрь. Бэнистер запер дверь на ключ. Паэс рухнул на доски пола и принялся целовать их.

Из его карманов выпали сигары. Бэнистер поднял одну из них и понюхал обертку.

Стэнтон отдышался:

— Добро пожаловать в Америку, мистер Паэс. Мы слышали о вас много хорошего и очень рады приветствовать вас здесь.

Кемпер открыл окно. Мимо на каталке провезли мертвое тело — буквально истыканное ножом с ног до головы. Таможенники выстроили беженцев в шеренгу — всего человек пятьдесят.

Бэнистер поставил на стол магнитофон. Стэнтон спросил:

— У вас на борту кто-то умер?

Паэс упал на стул:

— Нет. Это была казнь политического преступника. Мы заподозрили, что этот человек был депортирован в качестве антиамериканского шпиона. При допросе он признался, что это правда. И мы поступили соответственно.

Кемпер сел.

— Вы отлично говорите по-английски, Тео.

— Я говорю на медленном и подчеркнуто формальном английском, трудолюбиво выученным мной. Носители языка говорят мне, что иногда я ошибаюсь и допускаю смешные недолепости и искажения.

Стэнтон пододвинул стул ближе..

— Ну, тогда поговорите с нами сейчас, ладно? У нас есть для вас славная квартирка, и чуть погодя мистер Бойд вас туда отвезет.

Паэс кивнул.

— Я в вашем распоряжении.

— Отлично. Джон Стэнтон, кстати. А это — мои коллеги, Кемпер Бойд и Гай Бэнистер.

Паэс пожал им руки. Бэнистер сунул в карман остальные сигары и включил магнитофон.

— Не желаете чего-нибудь перед тем, как мы начнем?

— Нет. Я хочу, чтобы первым, что я съем в Америке, был сэндвич из закусочной Вулфи на Майами-Бич.

Кемпер улыбнулся. Бэнистер рассмеялся. Стэнтон спросил:

— Тео, Фидель Кастро — коммунист?

Паэс кивнул:

— Да. Бесспорно. Он — коммунист и в словах, и в делах, и моя давняя сеть студентов-информаторов сообщила мне, что уже несколько раз поздней ночью в Гавану прилегали самолеты с русскими дипломатами. Мой друг Уилфредо Олмос Дельсол, который также был на борту, запомнил номера рейсов.

Бэнистер зажег сигарету.

— Че Гевара подался в красные давным-давно.

— Да. И брат Фиделя Рауль сам является коммунистической свиньей. Больше того, он — лицемерен. Мой друг Томас Обрегон говорит, что Рауль продает конфискованный героин богатым наркоманам и в то же самое время лицемерничает и изрыгает коммунистические лозунги.

Кемпер просмотрел выданный таможенниками список:

— Томас Обрегон тоже был на борту.

— Да.

— Откуда у него может быть информация о торговле героином на Кубе?

— Оттуда, мистер Бойд, что он сам занимался торговлей героином. Видите ли, пассажиры, прибывшие вместе со мной, в большинстве своем представляют собой преступников и подонков. Фидель хотел избавиться от них и сбагрил их Америке в надежде на то, что они будут заниматься своим ремеслом на ваших берегах. А вот того, что коммунизм — большее преступление, чем торговля наркотиками, кражи или убийства, он так и не понял; как и того, что даже преступники могут быть истинными патриотами и желать освобождения своей страны.

Стэнтон принялся раскачиваться на стуле.

— Мы слышали, что Кастро захватил отели и казино, принадлежащие мафии.

— Это правда. Фидель называет это «национализировать». Он украл у мафии казино и сотни миллионов долларов. Томас Обрегон рассказал мне, что знаменитый американский гангстер Санто Траффиканте-младший сейчас содержится под стражей в «Насиональ отель».

Бэнистер вздохнул:

— Этому говнюку Кастро, видать, жить надоело. Он решил подосрать и Америке и мафии.

— Мафии не существует, Гай. По крайней мере, так утверждает мистер Гувер.

— Кемпер, даже Всевышний может ошибаться.

Стэнтон вмешался:

— Ну, хватит, хватит. Тео, каков статус американских граждан, оставшихся на Кубе?

Паэс почесал спину и потянулся:

— Фидель хочет выглядеть гуманным. Он носится с влиятельными американцами, остающимися на Кубе, и показывает им только то якобы хорошее, что появилось благодаря революции. Он собирается потихоньку отпускать их, одного за другим, чтобы они возвращались в Америку одураченными режимом и выкрикивающими коммунистические лозунги. И в то же самое время Фидель сжег множество плантаций сахарного тростника, принадлежащих моей любимой «Юнайтед фрут компани», и запытал до смерти многих моих информаторов-студентов, обвинив их в том, что они — шпионы «империалисто и фашисто» компании «Юнайтед».

Стэнтон посмотрел на часы:

— Гай, отведи Тео на медосмотр. Тео, ступай с мистером Бэнистером. Немного погодя мистер Бойд отвезет тебя в Майами.

Бэнистер увлек за собой Паэса. Кемпер смотрел, как они направляются к палатке, в которой был установлен рентгеновский аппарат.

Стэнтон закрыл дверь.

— Надо избавиться от тела, Кемпер. Займись этим. Я сам поговорю с теми из сотрудников, кто его видел. И не стоит раскачивать клетку Гая — он может быть вспыльчивым.

— Слышал. По слухам, он успел пробыть заместителем начальника новоорлеанского полицейского управления около десяти минут, а потом напился и открыл пальбу в переполненном ресторане.

Стэнтон улыбнулся.

— А я слышал, что ты в свое время припрятал парочку краденых «корветов».

— Туше. Лучше скажи — что ты думаешь о подношении Пита Бондюрана?

— Впечатляет. Мы подумываем над тем, чтобы предложить Питу работу, и в следующий раз, когда я буду говорить с замдиректора, я непременно подниму этот вопрос.

Кемпер сказал:

— Пит — хороший человек. И здорово справляется с укрощением строптивых.

— Да, это у него есть. Джимми Хоффа не зря поставил его во главу «Такси «Тигр»». Продолжай, Кемпер. Вижу, ты сегодня в ударе.

Кемпер выключил магнитофон:

— Джон, вы непременно выясните, что порядочная часть этих людей — психопаты, не способные себя контролировать. Ваша идея обучить их военному делу и в один прекрасный день использовать в качестве партизан, воюющих против режима Кастро, может попросту не сработать. Если вы, согласно существующему плану, поселите их в порядочных и стабильных семьях кубинских эмигрантов и найдете им работу, вскоре окажется, что они взялись за старое — и они сделают это, как только пройдут первые впечатления от переезда в новую страну.

— Ты хочешь сказать, что нам стоит присмотреться к ним повнимательней?

— Нет, я хочу сказать, что это сделаю я. Я хочу сказать, что нам следует продлить период карантинного содержания в мотеле, принадлежащем агентству, и что последнее слово, нанимать или не нанимать, должно остаться за мной.

Стэнтон рассмеялся:

— Разреши спросить — есть ли у тебя соответствующие навыки?

Кемпер принялся загибать пальцы:

— Я девять лет работал под прикрытием. Я знаю преступников, и мне они нравятся. Я внедрялся в банды угонщиков автомобилей и работал с прокуратурой, помогая выстраивать обвинения. Мне понятна склонность некоторых мафиози одобрительно относиться ко всему, что делает власть. Джон, послушай меня, с некоторыми из них я был так близок, что они настаивали на том, что будут давать показания только мне — агенту, который предал их и арестовал.

Стэнтон присвистнул — что было совсем не в его характере.

— Ты предлагаешь расширить твои полномочия, с тем чтобы остаться с отобранными тобой людьми в качестве старшего офицера? Мне это представляется нереальным — учитывая твои прочие обязанности.

Кемпер шлепнул ладонью по столу:

— Нет. Я очень рекомендую для этой работы Пита Бондюрана. Я хочу сказать вот что: закоренелые преступники, должным образом обученные и организованные, могут быть очень действенной силой. Скажем, проблема Кастро усугубится. Даже на столь раннем этапе уже смело можно рассчитывать на то, что у Управления будет возможность подбора кадров из числа будущих депортированных, а также легальных кубинских эмигрантов. Пусть наши первые новобранцы станут элитным подразделением. Они наши, Джон. Так пусть они станут лучшими.

Стэнтон постучал пальцами по подбородку:

— Мистер Даллес уже готов запросить «грин-кард» для всех прибывших. Он будет очень доволен, если узнает, что мы с самого начала были так разборчивы. Он терпеть не может просить службу иммиграции и натурализации об одолжении.

Кемпер поднял вверх руку:

— Не надо депортировать тех, кого мы отвергнем. Бэнистер, кажется, знаком с какими-то кубинцами в Новом Орлеане?

— Да. Там живет целая коммуна союзников Батисты.

— Тогда пусть Гай и занимается отвергнутыми. Пусть они ищут работу, ну или не ищут и сами подают документы на визу в Луизиане.

— Сколько человек, по-вашему, отвечают вашим запросам?

— Понятия не имею.

Стэнтон энергично, с жаром, заговорил:

— Мистер Даллес одобрил приобретение участка дешевой земли на юге Флориды для устройства лагеря для первоначального обучения нашего подразделения. Полагаю, мне удастся убедить его в том, что наше первоначальное подразделение будет небольшим и изолированным, если ты предполагаешь, что отобранные тобой люди также будут тренировать будущих новобранцев перед тем, как отправить тех в новые лагеря, которые, без сомнения, будут возникать.

Кемпер кивнул:

— Я сделаю навыки обучения новобранцев одним из критериев отбора. Где находится этот ваш участок?

— На побережье, в окрестностях городка Блессингтон.

— Оттуда легко добраться до Майами?

— Ну да, а что?

— Я подумал о «Такси «Тигр»» как о возможном центре вербовки.

Стэнтон пришел едва ли не в возбуждение.

— Если опустить упоминания о гангстерах, я полагаю, что «Такси «Тигр»» вполне можно задействовать. Чак Роджерс уже там работает, так что свой человек на месте у нас уже есть.

Кемпер очень медленно проговорил:

— Джон.

Стэнтон выглядел воодушевленным:

— Ответ на все твои предложения положительный — теперь осталось дождаться одобрения замдиректора.

И — браво, Кемпер. Вижу, наши надежды, возложенные на тебя, более чем оправдались.

Кемпер встал и поклонился:

— Спасибо. Думаю, Кастро не раз горько пожалеет о том дне, когда отослал эту баржу к нашим берегам.

— Твои бы слова да Богу в уши. И, кстати — что бы сказал твой приятель Джек, случись ему увидеть нашу маленькую «баржу свободы»?

Кемпер рассмеялся:

— Джек бы спросил: «А бабы есть?»

Паэс трещал без умолку. Кемпер даже открыл окно с водительской стороны — чтобы полегче было.

Они приехали в Майами в час пик. Паэс все не умолкал. Кемпер постукивал пальцами по приборной панели и все прокручивал в голове разговор со Стэнтоном.

— …и мистер Томас Гордин был моим patron в «Ла Юнайтед». Он любил баб, пока страсть к контрабандному бурбону «Харпер» не сделала его неспособным к этому делу. Большинство руководителей «Ла Юнайтед» уехали из страны, как только Кастро захватил власть, но мистер Гордин остался там. Теперь он пьет даже больше обычного. У него несколько тысяч акций основного капитала «Юнайтед фрут», и он отказывается покидать страну. Он подкупил несколько милиционеров, сделав из них своих личных телохранителей, и сам стал потихоньку гнуть коммунистическую линию. Больше всего я боюсь, что мистер Гордин станет таким же коммунистом, как Фидель, которого я когда-то любил. Я боюсь, что его очередной выходкой станет то, что он превратится в средство пропаганды и…

«Акции основного капитала…»

«Томас Гордин»…

Внезапное понимание, как вспышка, на секунду лишило его зрения. Автомобиль Кемпера едва не вынесло с дороги.

Вставка: документ.

10.02.59.

Отчет стрингера журнала «Строго секретно»:

Ленни Сэндс — Питу Бондюрану.

Пит,

вот что я узнал: 1) Микки Коэн совсем опустился. У него осталась только пара ребят (Джордж Пискателли и Сэм Ло Синьо), с которыми он предполагает устроить шантаж на сексуальной почве. Я узнал об этом от Дика Контино, который приехал в Чикаго — поиграть на своем аккордеоне на одной вечеринке. Эта идея пришла Микки тогда, когда он перечитывал любовные письма Ланы Тернер Джонни Стомпанато — уже после того, как дочь Ланы его зарезала. Джонни дрючил богатеньких вдовушек, а какой-то кинооператор в час досуга снимал это дело на пленку.

У Микки есть несколько отборных кадров. Передай мистеру Хьюзу, что он готов продать их за три штуки.

Пока!

Ленни

Вставка: документ.

24.02.59.

Отчет стрингера журнала «Строго секретно»:

Ленни Сэндс — Питу Бондюрану.

Я в разъездах — сопровождаю игроков Сэла Д’Онофрио. Вот пара свежих сплетен: 1. Все официантки, разносящие коктейли в ночную смену в ресторане отеля «Дюны», — проститутки. Они обслуживали парней из тайной охраны президента Эйзенхауэра, когда Айк приезжал выступить с речью перед представителями легислатуры штата Невада. 2. Рок Хадсон спит с метрдотелем ресторана «Кал-Нева». 3. Ленни Брюс подсел на дилаудид. Целое подразделение службы шерифа округа Лос-Анджелес готово сцапать его в следующий же раз, когда он появится на Стрип. 4. Фредди Оташ устроил Джейн Мэнсфильд аборт. Папочкой был какой-то «шварце» посудомойщик со «шлонгом» в сорок сантиметров. У Питера Лоуфорда есть фотографии этого парня, на которых он гладит свой «шлонг». Я купил одну через Фредди О. и высылаю ее вам, с тем чтобы вы передали ее мистеру Хьюзу. 5. Бинг Кросби просыхает в оплачиваемой католической церковью больнице для священников и монахинь, страдающих алкоголизмом — при санатории «29 пальм». Кардинал Спеллман посетил его там. Они ушли в запой и в таком виде сели на машину и поехали в Эл-Эй. Спеллман задел машину с нелегалами, и трое из них попали в больницу. Бинг купил их молчание, сунув каждому несколько сотен долларов и фото со своим автографом. Спеллман улетел в Нью-Йорк в состоянии белой горячки. Бинг пробыл в Эл-Эй ровно столько времени, чтобы успеть в очередной раз поколотить благоверную, после чего вернулся в больницу.

Пока!

Ленни

Вставка: документ

4.03.59

Личная записка:

Эдгар Гувер — Говарду Хьюзу.

Дорогой Говард,

решил написать тебе и сообщить, что «Строго секретно» стал много лучше — с тех самых пор, как мистер Бондюран нанял вашего нового стрингера. Из этого человека вышел бы превосходный агент ФБР! Я всегда с таким нетерпением жду дословных отчетов, которые ты мне присылаешь! В случае, если ты пожелаешь ускорить доставку, попроси м-ра Бондюрана связаться со специальным агентом Райсом из лос-анджелесского офиса. Также огромное спасибо за домашнее видео со Стомпанато и фото этого столь щедро одаренного природой негра. Предупрежден — значит вооружен: врага надо узнать прежде, чем бороться с ним.

Всего наилучшего.

Эдгар

Вставка: документ

10.03.59.

Личное письмо:

Кемпер Бойд — Эдгару Гуверу.

С пометкой: ОСОБО СЕКРЕТНО.

Сэр,

в ответ на наш предыдущий разговор, передаю вам некоторую значимую информацию, собранную мной посредством общения с Лорой Свенсон (Хьюз).

Мне удалось войти в доверие к мисс Хьюз в процессе установления с ней дружеских отношений. Мои отношения с семейством Кеннеди позволили ей доверять мне, и мисс Хьюз впечатлил тот факт, что я узнал о ее происхождении, не поднимая этот вопрос в общении с семейством или ее прочими знаменитыми друзьями.

Мисс Хьюз любит поговорить о семействе, однако о Джоне, Роберте, Эдварде, Роуз и сестрах она говорит в вежливых и уклончивых выражениях. Зато когда дело доходит до ее отца, Джозефа Кеннеди-старшего, она порой дает волю гневу; при этом она часто упоминает о его связях с бостонским мафиози Рэймондом Л. С. Патриаркой и отошедшим от дел чикагским «бутлегером-финансистом» по имени Джулиус Шиффрин; особое удовольствие ей доставляет рассказывать о соперничестве в бизнесе мистера Кеннеди и Говарда Хьюза. (Мисс Хьюз сменила фамилию на «Хьюз» в день своего восемнадцатилетия с предложенной Кеннеди и Свенсон «Джонсон», чтобы досадить отцу, известному своей открытой неприязнью к мистеру Гуверу.)

Мисс Хьюз настаивает на том, что гангстерские связи Джозефа П. Кеннеди значительно тесней, чем предполагает ярлык «бутлегера», который закрепился за ним после того, как в прессе появились упоминания о роли в его финансовом успехе необыкновенно удачного бизнеса по импорту шотландского виски перед самым объявлением «сухого закона». Она не может назвать конкретных имен гангстеров, с которыми связан ее отец, или припомнить случаи, свидетельницей которых стала или о которых узнала из вторых рук; тем не менее, ее убеждение, что Джозеф П. Кеннеди «весьма тесно связан с гангстерами», остается очень сильным.

Я намерен продолжать свою дружбу с мисс Хьюз и сообщать вам всю значимую информацию касательно семейства Кеннеди.

С уважением.

Кемпер Бойд

Вставка: документ.

21.03.59.

Отчетный доклад:

Специальный агент Уорд Дж. Литтел — Кемперу Бойду.

«Для последующей редакции и передачи Роберту Ф. Кеннеди».

Дорогой Кемпер,

в Чикаго события развиваются стремительно. Я продолжаю преследовать местных коммунистов в рамках выполнения текущего задания Бюро, хотя с каждым днем они кажутся мне все более жалкими и менее опасными. Засим перехожу к нашим реальным заботам.

Сэл Д’Онофрио и Ленни Сэндс продолжают, в неведении друг о друге, служить моими информаторами. Разумеется, Сэл вернул Джианкане 12 тысяч долга; посему Джианкана ограничился побоями. Очевидно, что никто не заподозрил связи между кражей тех четырнадцати тысяч Бутча Монтроуза и внезапным обогащением Сэла. Я приказал Сэлу выплатить Джианкане долг в несколько приемов, и он последовал этому приказу. Та жесткость, с которой я изначально обошелся с Сэлом, оказалась весьма дальновидной: кажется, мне удалось основательно запугать его. В процессе разговора я как-то упомянул, что воспитывался в иезуитской семинарии. На Д’Онофрио, характеризующего себя как «ревностного католика», это произвело большое впечатление, и теперь он считает меня кем-то вроде своего «духовника». Он признался мне в пытках и последующих убийствах шести человек, и, разумеется, теперь у меня есть на него эти самые признания (со всеми мерзостными подробностями). Если не считать ночных кошмаров, которые случились у меня после его признаний, наше с Сэлом общение протекает гладко. Я сказал ему, что оценю, если он воздержится от убийств и постарается унять свое маниакальное пристрастие к азартным играм под моим чутким руководством, разумеется; и он, кажется, послушался. Сэл сообщил мне малозначимые сведения о мафии, (которые не стоят того, чтобы передавать их тебе и мистеру Кеннеди), но помощи в деле поиска потенциального кандидата в заемщики у пенсионного фонда профсоюза я от него пока не дождался. А ведь это было единственной причиной, по которой я сделал его своим информатором. Я начинаю подозревать, что доказательство существования альтернативных бухгалтерских книг пенсионного фонда окажется делом весьма непростым.

Ленни Сэндс меняет личины почти так же часто, как и ты. Он и стрингер для «Строго секретно» (премерзкая, должно быть, работенка), и партнер Сэла, и вообще придворный шут чикагской мафии. По его словам, он активно занимается поиском информации о функционировании пенсионного фонда и предпочитает верить слухам о том, что Джианкана выплачивает премии за поиск удачных кандидатов в заемщики. Также он верит в существование «альтернативных», возможно закодированных, бухгалтерских книг пенсионного фонда, в которых содержится детальная информация о его скрытых активах. В заключение мшу сказать, что пока ожидаю мало-мальски пригодной информации — либо от Сэндса, либо от Д’Онофрио.

На другом фронте: мистер Гувер, кажется, намеренно уклоняется от возможности помешать членам чикагского картеля. Курт Мид подцепил (в прямом смысле слова) упоминание о готовящемся ограблении — на посту прослушивания возле ателье. Рядовые члены чикагского картеля Рокко Мальвазо и Дьюи Ди Паскуале предположительно совершили налет на помещение в Кенилуорте, в котором шла игра в кости (разумеется, не санкционированная чикагской мафией) на крупные деньги, и похитили восемьдесят тысяч долларов. Агенты программы по борьбе с оргпреступностью передали сообщение об этом мистеру Гуверу, который запретил им передавать ее в соответствующие органы для последующего расследования. Боже, что за извращенные приоритеты у этого человека!

Засим заканчиваю. На прощание вот что: ты не перестаешь удивлять меня, Кемпер! Господи, ты — агент ЦРУ! А когда Маклеллановский комитет расформируют — что ты тогда будешь делать для Кеннеди?

Вставка: документ.

26.04.59.

Личное письмо:

Кемпер Бойд — Эдгару Гуверу.

С пометкой: ОСОБО СЕКРЕТНО.

Сэр,

решил черкануть вам пару строк — рассказать о последних новостях об Уорде Литтеле. Мы с Литтелом регулярно разговариваем по телефону, и я остаюсь при убеждении, что он не предпринимает никаких открытых или тайных действий против мафии.

Вы упоминали, что Литтела видели у ателье «Селано» и поста прослушивания программы по борьбе с оргпреступностью. Я как бы невзначай спросил Литтела об этом и получил удовлетворительный ответ: он встречался там с Куртом Мидом, и они пошли вместе обедать.

Личная жизнь Литтела, очевидно, вертится вокруг Хелен Эйджи. Из-за этого у Литтела обострились отношения с дочерью Сьюзен, которая этой связи не одобряет. Обычно Хелен довольно тесно общается с моей дочерью Клер, но теперь, когда они учатся в разных колледжах, они стали общаться значительно реже. Эйджи и Литтел проводят вместе три или четыре дня в неделю. Однако живут они раздельно и, полагаю, это их устраивает. Я буду присматривать за Литтелом.

С уважением.

Кемпер Бойд

Вставка: документ.

30.04.59.

Личная записка:

Кемпер Бойд — Уорду Литтелу.

Уорд,

настоятельно рекомендую тебе держаться подальше от ателье «Селано» и окрестностей поста прослушивания, а также открыто видеться с Куртом Мидом. Полагаю, мне удалось развеять небольшие опасения, которые, должно быть, возникли у мистера Гувера, но, сам понимаешь, осторожность никогда не помешает. Немедленно уничтожь эту записку.

КБ

Вставка: документ.

4.05.59

Отчетный доклад:

Кемпер Бойд — Джону Стэнтону.

С пометкой: СЕКРЕТНО. ПЕРЕДАТЬ ЛИЧНО В РУКИ.

Джон,

вот сведения, которые ты запрашивал в прошлом письме. Прошу прощения за задержку, но, как ты и сказал, я работаю «не на одной работе».

1. Да, полномочия Маклеллановского комитета по расследованию случаев рэкета в профсоюзной среде истекли. Нет, семейство Кеннеди еще не предложило мне постоянную работу. Полагаю, что скоро это случится. Причем возможностей много, поскольку я одновременно и коп и юрист. Да, я обсуждал с Джеком Кубу. Он еще не решил, включать ли ее отдельным пунктом в предвыборную кампанию 1960 года. Он, хотя и либерал, придерживается четких антикоммунистических взглядов. Так что я сохраняю оптимизм на этот счет.

2. Я завершил свои «прослушивания» в мотеле на Бойнтон-Бич. Сегодня истекает трехмесячный «карантин», предписанный заместителем директора ЦРУ Бисселом, и завтра большая часть наших людей будет отправлена в Луизиану. Гай Бэнистер подготовил к их приему сеть легальных кубинских эмигрантов. Они помогут им с жильем, трудоустройством и подскажут, как получить визу. Гай подготовил для этих людей собственную программу обучения и идеологической обработки.

Я отобрал четырех человек с целью сделать их ядром нашего блессингтонского подразделения. Я считаю их лучшими из тех пятидесяти трех человек, которые прибыли на «банановой барже» 2 апреля с.г. Поскольку я «работаю «не на одной работе», большую часть карантинного срока я не мог присутствовать в мотеле, но идеологическая и психологическая обработка людей по моей схеме была поручена способным офицерам.

Отбор проводился по строгим критериям. Под моим личным контролем каждый прошел тест на полиграфе, что делалось с целью выяснить, нет ли среди депортированных шпионов Кастро. Все выдержали испытание (полагаю, что тот человек, которого они убили на борту, действительно был подослан). Чтобы удостовериться окончательно, были проведены тесты с применением пентотала, т. наз. «сыворотки правды». И снова все выдержали.

После этого каждый был допрошен. Как я и подозревал, у всех пятидесяти трех человек было на Кубе богатое уголовное прошлое. Преступления, совершенные ими, включали вооруженные ограбления, кражи со взломом, поджоги, изнасилования и торговлю героином, убийства и различные «политические преступления». Один из депортированных оказался извращенцем, изнасиловавшим, замучившим и обезглавившим в Гаване шестерых малолетних детей. Еще один человек оказался сутенером-гомосексуалистом, презираемым прочими беженцами. Я счел, что эти двое слишком неустойчивы, и казнил их согласно указаниям заместителя директора Управления.

Все депортированные были подвергнуты жесткому, на грани пытки, допросу. Большинство оказали смелое сопротивление. Каждому были нанесены оскорбления — как словом, так и действием; подобным образом тестируют новобранцев в учебных лагерях морских пехотинцев. Большинство отреагировало на эти оскорбления соответственно — со смесью возмущения и покорности. Те же четверо, которых я выбрал, умны, могут быть жестокими, но умеют себя контролировать, технически подготовлены, очень словоохотливы (они отлично подойдут для вербовки новобранцев в Майами), хорошо контактируют с властями, занимают четкую проамериканскую, антикоммунистическую позицию и настроены против Кастро. Вот эти люди:

а) Собственно, ТЕОФИЛИО ПАЭС. Д.р. 6.08.21. Бывший шеф службы безопасности компании «Юнайтед фрут». Умеет обращаться с различными видами оружия и вести допросы. Бывший водолаз кубинского морского флота. Умеет вербовать на политической основе.

б) ТОМАС ОБРЕГОН. Д.р. 17.01.30. Бывший партизан Кастро. Бывший гаванский наркокурьер и грабитель банков. Владеет джиу-джитсу и умеет изготавливать взрывчатку.

в) УИЛФРЕДО ОЛМОС ДЕЛЬСОЛ. Д.р. 9.04.27. Кузен ОБРЕГОНА. Бывший пламенный сторонник «левых», ставший столь же пламенным сторонником «правых», когда его банковские счета были «национализированы». Бывший инструктор строевой подготовки кубинской армии.

г) РАМОН ГУТЬЕРЕС. Д.р. 24.10.19. Пилот. Талантливый составитель пропагандистских памфлетов. Бывший мучитель из тайной полиции Батисты. Имеет опыт подавления беспорядков.

3. Я объехал территории, окружающие участок, приобретенный Управлением для размещения лагеря близ Блессингтона. Местное население составляют в основном представители беднейших слоев белого населения, среди которого много членов Ку-клукс-клана. Полагаю, для управления лагерем нужен белый мужчина внушающий уважение, способный нагнать страху на всякого работягу, которому по той или иной причине не понравится появление кубинских эмигрантов в своем округе. Я рекомендую на эту должность Пита Бондюрана. Я читал его личное дело в архиве морской пехоты и впечатлился рассказами о его подвигах во время Второй мировой войны: он выжил в четырнадцати рукопашных схватках в Сайпане, заслужил Крест и из рядового сразу стал капитаном по решению полевого военного совета. Я настоятельно рекомендую вам нанять Пита Бондюрана на контрактной основе.

Пока у меня все. Если понадоблюсь — я буду в отеле «Сент-Реджис», в Нью-Йорке.

Р. S.: Вы оказались правы относительно поездки Кастро в США. Он отказался селиться в отеле, в котором не селят негров, а потом отправился в Гарлем и стал произносить там антиамериканские речи. Его поведение в штаб-квартире ООН было и вовсе прискорбным. Я не могу не восхититься вашим предвидением: этот человек вынудил выслать себя из страны.

Вставка: документ

12.05.59.

Записка:

Джон Стэнтон — Кемперу Бойду.

Кемпер,

заместитель директора одобрил кандидатуру Пита Бондюрана. У меня есть кое-какие сомнения, и мне бы хотелось, что перед тем, как мы заключим с ним контракт, ты послал бы его на пробное задание. На твое усмотрение.

ДС

 

23.

(Чикаго, 18 мая 1959 года)

Хелен намазала маслом кусок поджаренного хлеба.

— Тихая злоба Сьюзен меня уже достала. С тех пор, как она узнала о нас с тобой, мы разговаривали всего раза три или четыре.

Вот-вот должен был позвонить Безумный Сэл. Литтел отодвинул тарелку с завтраком — у него абсолютно не было аппетита.

— Я сам говорил с ней ровно два раза. Иногда мне кажется, что я просто совершил обмен. Я обрел подругу, но потерял дочь.

— Кажется, ты не очень-то огорчен потерей.

— Сьюзен живет негодованием. В этом она похожа на свою мать.

— Клер рассказывала мне, что у Кемпера роман с какой-то богатой женщиной из Нью-Йорка, но в подробности не вдавалась.

Лора Хьюз была наполовину Кеннеди. Внедрение Кемпера в семью происходило уже на двух фронтах.

— Уорд, сегодня утром ты какой-то отстраненный.

— Работа. Никак не могу выкинуть ее из головы.

— Я не уверена.

Было почти девять — значит, в Гардене семь. Сэл был неисправимым игроком, к тому же — ранней пташкой.

Хелен помахала ему салфеткой:

— Йо-хо, Уорд! Ты слушаешь?

— Что ты сказала? Я имею в виду, что ты хотела сказать этим «я не уверена»?

— Я хотела сказать, что беготня за «красными» тебя раздражает, тебе это скучно. Ты всегда говоришь о ней с презрением, а в последнее время презрение это возросло во сто крат.

— И?

— И тебе снятся кошмары, а еще ночами ты что-то бормочешь по-латыни.

— И?

— И ты стал прятаться от меня даже тогда, когда мы находимся в одной комнате. Стал вести себя так, как будто ты только что осознал, что тебе сорок шесть, а мне — двадцать один и что есть вещи, которых я попросту не пойму.

Литтел взял ее руки в свои. Она отдернула руки — да так, что сбила со стола подставку для салфеток.

— Кемпер все рассказывает Клер. Я уж было решила, что ты станешь ему в этом подражать.

— Кемпер — отец Клер. А я тебе не отец.

Хелен встала из-за стола и схватила свою сумочку.

— Я подумаю над твоими словами по пути домой.

— У тебя же занятия в полдесятого — их что, не будет?

— Сегодня суббота, Уорд. Ты так «занят мыслями о работе», что даже не знаешь, какой сегодня день.

Сэл позвонил в 9.35. Голосу него был возбужденный.

Литтел заговорил с ним мягко, чтобы успокоить. Безумный Сэл любил, когда с ним миндальничают.

— Как твоя поездка?

— Да как — обычно все. Гардена — это хорошо, потому что Эл-Эй близко, но этот гребаный Ленни-еврейчик постоянно отлучается, чтобы собрать материал для скандальных статеек «Строго секретно», и вечно опаздывает на представления. Думаете, мне стоит порезать его на куски, как того парня, который…

— Не надо признаваться по телефону, Сэл.

— Простите меня, святой отец, я грешен.

— Прекращай. Ты знаешь, что меня интересует, так что, если у тебя что-нибудь есть, выкладывай.

— О’кей, о’кей. Я был в Вегасе и слышал разговор Хеши Рескинда. Хеш говорил, что парни обеспокоены ситуацией на Кубе. Дескать, мафия заплатила Бороде чертову уйму денег, чтоб тот дал им слово, что гребаные казино будут работать и после того, как он придет к власти. А вот теперь он подался в комми, взял и национализировал все чертовы казино. Хеш сказал, что Борода держит Санто Т. в гаванской тюрьме. Теперь ребята гораздо хуже относятся к Бороде. Хеш вообще сказал, что Борода — как нижний в монгольской групповухе. Ну понимаете — рано или поздно его действительно поимеют.

Литтел спросил:

— И?

— И перед тем, как уехать из Чикаго, я говорил по телефону с Джеком Руби. Джек сейчас на мели, и я подзанял ему, чтобы он сбагрил этот свой стрип-клуб и прикупил себе новый, «Карусель», что ли. Джек всегда исправно возвращает деньги, потому что он сам подрабатывает ростовщичеством в Далласе и…

— Сэл, ты хочешь мне что-то сказать. Так говори же.

— Ну, ну — говорят, копы любят дополнительные подтверждения.

— Сэл…

— Ну, теперь слушайте. Джек подтвердил мне то, что сказал Хеши. Он сказал, что говорил с Карлосом Марчелло и Джонни Росселли, и они оба сказали ему, что Борода обходится мафии в семьдесят пять тысяч долларов в день банковского процента сверх доходов от их казино. Подумайте об этом, падре. Подумайте о том, что сделала бы церковь с семьюдесятью пятью штуками в день.

Литтел вздохнул:

— Куба меня не интересует. Руби говорил тебе что-нибудь о пенсионном фонде?

Безумный Сэл сказал:

— Ну-у-у-у…

— Сэл, черт побери…

— Плохой, плохой падре. А теперь десять раз прочитайте «Богородицу» и послушайте. Джек сказал мне, что как-то он отправил одного типа, нефтяника из Техаса, непосредственно к Сэму Джи, чтобы тот одобрил выдачу ему кредита из пенсионного фонда — это было примерно с год назад. Кстати, я дал вам первосортную наводку и заслужил за это награду, и теперь мне нужны бабки, потому что букмекеров и ростовщиков без надежного банковского тыла, бывает, бьют, и тогда они не могут стучать какому-нибудь дрисливому федеральному ублюдку вроде вас.

В досье программы про Руби сказано: рэкетир и мелкий ростовщик.

— Падре, падре, падре. Простите меня, ибо играл. Простите, ибо…

— Я постараюсь достать для тебя немного денег, Сэл, если смогу найти человека, которого ты представишь Джианкане в качестве потенциального заемщика. Я имею в виду — представишь лично.

— Падре… Господи Иисусе…

— Сэл…

— Падре, вы отымели меня так глубоко, что мне стало больно.

— Я спас тебе жизнь, Сэл. И это единственное условие, при котором ты можешь получить от меня деньги — иначе не получишь ни гроша.

— О’кей, о’кей, о’кей. Простите, святой отец, ибо я получал грязные деньги от бывшего семинариста-федерала, который…

Литтел положил трубку.

В комнате для персонала было тихо, как всегда в уикэнд. Агент, заправлявший телефонами, не обратил на него ни малейшего внимания.

Литтел выпросил у него разрешение воспользоваться телетайпом и послал запрос в далласский офис.

Ответа надо было ждать по меньшей мере минут десять. Литтел позвонил в аэропорт Мидуэй узнать о рейсах — и ему повезло.

Рейс авиакомпании «Пан-Америкэн» в полдень вылетал в Даллас. Обратный рейс доставлял его домой слегка за полночь.

Из телетайпа поползла лента запрошенной информации: Джейкоб Рубенштейн, также известный как Джек Руби, д.р. 25.03.11.

Три раза арестовывался за вымогательство, но ни одно дело до суда так и не дошло: в сорок седьмом, сорок девятом и пятьдесят третьем.

Этого человека подозревали в сводничестве; он являлся информатором далласского полицейского управления.

Этот человек становился в 1956 объектом расследования Ассоциации по защите прав животных: его обвиняли в противоестественных актах с собаками. Так же было известно, что этот человек ссужал деньги бизнесменам и рисковым спекулянтам на нефтяном рынке.

Литтел оборвал телетайпную ленту. Джек Руби стоил поездки.

Гул самолета и три порции виски помогли заснуть. Признания Безумного Сэла вертелись в голове, точно попурри из известных мелодий.

Сэл заставляет мальчика-негритенка умолять его. Сэл вливает жидкость для чистки труб в горло должника по ставкам. Сэл обезглавливает двух мальчишек, которые присвистнули при виде монашки.

Он подтвердил факт всех четырех убийств. Все четыре дела шли под пометкой «Нераскрытое». Все четыре жертвы были изнасилованы в анальное отверстие — посмертно.

Литтел проснулся весь в поту. Стюардесса вручила ему еще порцию спиртного — которую он не заказывал.

Клуб «Карусель» оказался полуподвальным помещением в ряду таких же стрип-клубов. Вывеска изображала пышнотелых красоток в бикини.

Табличка под ней извещала: «Открытие в шесть вечера».

Литтел припарковался у задней стены здания и стал ждать. В салоне взятого им напрокат автомобиля воняло недавним сексом и помадой для волос.

Мимо прошли несколько копов. Один из них помахал рукой. Литтел сообразил: они думают, что он — такой же легавый, который получает на лапу от Джека.

Руби подъехал в 17.15, один.

Этот человек трахал собак и торговал женщинами. С ним надо быть пожестче.

Руби вышел из машины и открыл ключом заднюю дверь. Литтел, подбежав, перехватил его.

Он сказал:

— ФБР. Руки!

Точно таким тоном, каким сказал бы это Кемпер Бойд.

Руби скептически посмотрел на него. На нем была смешная шляпа с плоской тульей и загнутыми вовнутрь полями.

Литтел сказал:

— Вывернуть карманы!

Руби повиновался. На землю упали пачка денег, собачье печенье и револьвер тридцать восьмого калибра.

Руби плюнул на них:

— Я лично знаком с гастролерами-вымогателями. Я знаю, как надо обходиться с копами в дешевых синих костюмах, от которых разит спиртным. Забирай, что хотел, и вали отсюда.

Литтел подобрал с земли собачье печенье.

— Ешь, Джек.

Руби приподнялся на цыпочки — встал в позу на манер боксера-легковеса. Литтел показал ему свою пушку и наручники:

— Я хочу, чтобы ты съел это печенье.

— Слушайте…

— Слушайте, сэр.

— Слушайте, сэр, какого хрена вам…

Литтел затолкал печенье ему в рот. Руби принялся жевать его, чтоб не подавиться.

— Я собираюсь кое-чего от тебя потребовать, Джек. И если ты не выполнишь моих требований, я натравлю на тебя департамент по налогам и сборам, каждую ночь твоих посетителей будут обыскивать федералы, а в «Даллас морнинг ньюс» появится статья о том, как именно ты любишь собачек.

Руби жевал. Изо рта Руби сыпались крошки. Литтел дал ему под коленки.

Руби рухнул на колени. Литтел пинком отворил дверь и затолкал его внутрь.

Руби попытался встать. Литтел ударом вернул его наземь. Комната размером восемь на восемь метров была завалена костюмами для стриптизерш.

Литтел швырнул в лицо Руби охапку тряпок. Литтел бросил очередное собачье печенье себе на колено.

Руби сунул его в рот. Руби стал издавать отвратительные задыхающиеся звуки.

Литтел сказал:

— Отвечай на мой вопрос: приходилось ли тебе представлять потенциальных заемщиков более крупным ростовщикам, чем ты сам?

Руби закивал: да, да, да, да, да.

— Сэл Д’Онофрио одолжил тебе денег, чтобы ты смог купить это заведение. Ответь кивком, если это правда.

Руби кивнул. Его нога запутались в грязных бюстгальтерах.

— Сэл убивает людей за здорово живешь. Ты это знал?

Руби кивнул. За дверью в соседнюю комнату послышался собачий лай.

— Он истязает людей, Джек. И ему это нравится.

Руби затряс головой. Его щеки надулись — точно у того мертвого парнишки в холодильнике морга.

— Как-то раз Сэл сжег человека паяльной лампой. А когда неожиданно вернулась домой его жена, Сэл затолкал ей в рот пропитанную бензином тряпку и поджег ее. Он сказал, что она умерла, изрыгая огонь, точно дракон.

Руби обмочил штаны. Литтел увидел пятно на коленке.

— Сэл хочет, чтобы ты кое-что узнал. Раз — твой долг ему аннулируется. Два — если ты откажешься со мной сотрудничать или сдашь меня мафии или еще кому из твоих дружков-копов, он лично приедет в Даллас, оттрахает тебя и убьет. Ты меня понял?

Руби закивал — да, да, да. Из его ноздрей посыпались крошки от собачьего печенья.

Кемпер Бойд всегда говорил: КОЛЕБАТЬСЯ НЕЛЬЗЯ.

— Ты не должен связываться с Сэлом. Ты не должен знать мое имя. И не должен никому об этом рассказывать. Ты должен звонить мне в Чикаго каждый четверг в одиннадцать ноль-ноль, по таксофону. Я первый позвоню тебе и дам номер. Ты меня понял?

Руби закивал: да, да, да, да, да, да. Собаки скулили и царапались в дверь всего в паре метров от них.

— Мне нужно, чтобы ты нашел Сэлу человека, который был бы согласен взять в долг большую сумму. Кого-нибудь, кого Сэл смог бы представить Джианкане и прочим воротилам пенсионного фонда. Кивни, если ты согласен это сделать, и еще два раза — в знак того, что понимаешь всю ситуацию.

Руби кивнул — три раза. Литтел вышел.

Лай собак стал невыносимо громким.

Его самолет сел ровно в полночь. Он приехал домой взвинченный и уставший.

У подъезда он увидел машину Хелен. Она будет ждать его, она о многом подумала, она будет готова к примирению.

Подъехав к винному магазину, Литтел купил маленькую бутылку спиртного. Какой-то пьяница попросил монетку. Литтел дал ему доллар — бедняга чем-то смахивал на Джека Руби.

Был ровно час воскресной ночи. Курт Мид теперь, может быть, работает на посту прослушивания.

Он позвонил туда. Никто не взял трубку. Наверное, кто-нибудь из агентов программы решил прогулять свою смену.

Кемпер предупреждал его, чтоб он не показывался возле поста. Но даже Кемпер, наверное, не стал бы считать один краткий визит слишком рискованным.

Литтел подъехал к месту и вошел.

Передатчик был отключен от сети; комната была недавно вымыта и тщательно прибрана. Приклеенная к основной приборной панели записка объясняла почему.

Объявление:

В помещении ателье мужской одежды «Селано» с 17.05.59 по 20.05.59 проводится дезинфекция. В течение этого времени все сотрудники окрестных постов просушивания распускаются по домам.

Литтел откупорил бутылку. Пять глотков наполнили его энергией; его мысли, точно дробинки из дробовика, разлетелись в разных направлениях.

Кое-какие даже столкнулись.

Сэл нуждается в деньгах. Курт Мид говорил о каком-то налете на помещение для игры в кости, по поводу которого Эдгар Гувер наказал ничего не предпринимать.

Литтел принялся просматривать тексты расшифровок. И обнаружил расшифровку разговора на эту тему, выполненную и подшитую в прошлом месяце специальным агентом Рассом Дэвисом.

18.04.59, 22.00. В ателье, одни: Рокко Мальвазо и Дьюи «Утенок» Ди Паскуале. Какие-то звуки, похожие на тосты, — их перекрывал шум бурильного молотка и общий шум строительства на Мичиган-авеню. Две минуты тишины — очевидно, оба ходили в уборную. Затем следующий разговор:

Мальвазо: Те salud, Утенок.

Ди Паскуале: Кря-кря. Самое главное, они не могут заявить об этом.

Мальвазо: Вот, поди, геморрой для кенилвортских копов. Вот уж где вообще ничего не случается. Последний раз, когда красавцы с большими кронами вроде нас с тобой загребали во время игры в кости восемьдесят штук, был не в этой жизни.

Ди Паскуале: Кря-кря. Я ж говорю — этим независимым типам должно быть ясно как божий день. Я ж грю, если ты не ходишь под Момо, ты — утиное дерьмо. Эй, мы ж были в масках и голоса изменили. К тому же эти индоутки хреновы не знали, что мы связаны. Я был похож на Супер-дака. Думаю, мне надо завести костюм Супер-дака и надеть его в следующий раз, когда повезу своих спиногрызов в Диснейленд.

Мальвазо: Кря-кря, мудила ты утиный. И зачем тебе понадобилось стрелять в воздух, ума не приложу. Как будто, бля, нельзя было свалить без того, чтобы мудак в маске с утиным клювом не начал пальбу.

(Пометка: полиция Кенилворта сообщала о невыясненных случаях стрельбы возле 2600-х кварталов Уэстморлэнд-авеню, в районе 23.40 16.04.59.)

Ди Паскуале: Эй, кря-кря, ты чего — сработало же! Мы спрятали это в укромном, безопасном и…

Мальвазо: …и, на мой взгляд, слишком публичном месте.

Ди Паскуале: Кря-кря. Два месяца — не такой уж долгий срок, а потом мы их поделим. Дональд вон ждал целых двадцать лет, чтобы трахнуть Дейзи, но Уолт Дисней ему все не разрешал. Слушай, а помнишь, в прошлом году? Когда на моей днюхе выступал Ленни-еврейчик? У него еще номер был — Дейзи отсасывает у Дональда клювом — вот потеха-то!

Мальвазо: Кря-кря, вот ты дебил, а!

(Пометка: остаток разговора был заглушен строительным шумом. В 23.10 был зафиксирован звук хлопающей двери.)

Литтел просмотрел досье программы по борьбе с оргпреступностью. Мальвазо и Ди Паскуале жили в Эванстоне.

Он поставил в магнитофон кассету с записью разговора от 18.04 и сравнил с отпечатанной на машинке расшифровкой. Расс Дэвис забыл включить в нее прощальные песни.

«Утенок» мычал «Чаттанугу чу-чу».

Мальвазо пел: «У меня есть ключ к твоему сердцу».

«Слишком публичное место», «ключ» и «чу-чу». Двое воров, живущих в пригороде, ожидают, когда пройдут два месяца.

Имеется сорок с лишним пригородных железнодорожных станций, связанных с Чикаго.

Сорок с лишним залов ожидания с камерами хранения.

Ящики в таких камерах сдавались на месяц. За наличный расчет, безо всякой записи — на чеке не будет стоять никакого имени.

Два грабителя. Два отдельных ключа от шкафчика.

Замки на ящиках менялись каждые три месяца — согласно транспортному законодательству штата Иллинойс.

Тысячи ящичков. Ключи без опознавательных знаков. Два месяца сроку — тридцать три дня из которых уже истекли.

Ящички были обшиты сталью. Зал ожидания охранялся 24 часа в сутки.

Два дня Литтел думал над этим. И вот что придумал.

Он может проследить за ними. Но когда они заберут деньги, он будет бессилен что-либо сделать.

Он может следить только за одним из них. Иными словами, шансы, что ему не повезет, удваивались.

Он все равно решил попробовать. Он решил забить на слежку за «красными» и следить попеременно за каждым из грабителей.

День первый: он следит за Рокко Мальвазо с восьми утра до полуночи. В указанное время Рокко ездил в свои игорные заведения и профпредприятия, а также к своей подружке в Гленко.

Рокко не приближается ни к одной железнодорожной станции.

День второй: он следит за Дьюи-Утенком с восьми утра до полуночи. Дьюи ездит и собирает дань с многочисленных проституток.

Дьюи не приближается ни к одной железнодорожной станции.

День третий: он следит за Рокко Мальвазо с восьми утра до полуночи. Рокко едет в Милуоки и избивает дулом пистолета зарвавшихся сутенеров.

Рокко не приближается ни к одной железнодорожной станции.

День четвертый: он следит за Дьюи-Утенком с восьми утра до полуночи. Дьюи одевается в костюм утенка Дональда и развлекает гостей на дне рождения Дьюи-младшего.

Дьюи не приближается ни к одной железнодорожной станции.

День пятый: он следит за Рокко Мальвазо с восьми утра до полуночи. Указанное время Рокко проводит с девушкой по вызову в отеле «Блэкхок» в Чикаго.

Рокко по-прежнему не приближается ни к одной железнодорожной станции.

День шестой, восемь ноль-ноль: он начинает следить за Дьюи-Утенком. Девять сорок: машина Дьюи не заводится, и миссис Утка отвозит Дьюи на железнодорожную станцию Эванстона на своем авто.

Дьюи торчит без дела в зале ожидания.

Дьюи пялится на ящики.

На дверце ящичка № 19 — переводная картинка с изображением утенка Дональда.

Литтел едва не падает в обморок.

Ночи шестая, седьмая и восьмая: он устанавливает наблюдение за станцией. Он узнает, что ночной сторож уходит выпить кофе в три десять утра.

Переходит улицу и заходит в круглосуточную забегаловку. По крайней мере на восемнадцать минут зал ожидания остается без охраны.

Ночь девятая: он приезжает на станцию. С собой у него лом, ножницы для резки жести, деревянный молоток и стамеска. Он быстро вскрывает дверцу ящичка № 19 и крадет содержащиеся там четыре хозяйственные сумки, наполненные деньгами.

Коих оказывается: восемьдесят одна тысяча четыреста девяносто два доллара.

Теперь у него есть деньги на информаторов. Банкноты старые и изрядно побывшие в обращении.

Он выдает Безумному Сэлу десять тысяч долларов — «на закуску».

Он находит алкаша, похожего на Джека Руби, и дает ему пятьсот долларов.

В морге округа Кук ему сообщают имя. Любовником Тони «Шила» Ианноне оказался некий Брюс Уильям Сифакис. Он отправляет родителям мальчика десять тысяч — анонимно.

Пять тысяч он опускает в кружку для бедных церкви Св. Анатолия и долго молится в той же церкви.

И просит прощения за гордыню. И говорит Богу, что обрел себя, узнав цену прочим людям. И признается Богу, что теперь он любит опасность — теперь она будоражит его больше, чем пугает.

 

24.

(Гавана, 28 мая 1959 года)

Самолет медленно снижался. Пит приготовил паспорт и толстую пачку десятидолларовых банкнот.

Паспорт был канадский — подделка по заказу ЦРУ.

На взлетно-посадочной полосе появились милиционеры. Кубинские легавые обирали пассажиров всех рейсов, прибывающих с Ки-Уэст.

Два дня назад ему позвонил Бойд. Он сообщил, что Джона Стэнтона и Гая Бэнистера впечатлили подвиги Большого Пита. Бойд только что подписал контракт с Управлением. Он сказал, что у него есть работка специально для Большого Пита — это может быть даже «прослушивание» для его контракта с Управлением.

Он сказал:

— Полетишь из Ки-Уэст в Гавану с канадским паспортом. По-английски будешь говорить с французским акцентом. Узнаешь, где содержится Санто Траффиканте и попросишь его написать записку. Записка должна быть адресована Карлосу Марчелло, Джонни Росселли, Сэму Джианкане и прочим. В записке должно сообщаться, что Траффиканте советует мафии не пытаться мстить Кастро за национализацию своих казино. Тебе также требуется найти жутко перепуганного управленца компании «Юнайтед фрут» Томаса Гордина и привезти с собой для допроса. Это нужно сделать как можно скорее — Кастро и Айк намерены в скором будущем временно отменить все коммерческие рейсы из США на Кубу.

Пит спросил:

— Почему именно я?

Бойд сказал:

— Потому, что ты умеешь держать себя в руках. Потому, что в «Такси «Тигр»» ты уже получил краткий курс знакомства с кубинцами. Потому, что ты не из мафиози и у спецслужб Кастро вряд ли есть досье на тебя.

Пит спросил:

— Сколько?

Бойд ответил:

— Пять тысяч долларов. И если тебя задержат, тот же дипломатический курьер, что пытается вызволить Траффиканте и еще нескольких американцев, организует твое освобождение. Освобождение Кастро всех задержанных им иностранцев — всего лишь вопрос времени.

Пит все еще колебался. Тогда Бойд сказал:

— Также я даю тебе слово, что Уорд Литтел, — мятежный и опасный человек, — никогда не причинит тебе вреда. На самом деле я подогнал тебе Ленни Сэндса, чтобы обезопасить вас двоих друг от друга.

Пит рассмеялся.

Бойд сказал:

— Если кубинские копы задержат тебя, скажешь правду.

Двери отворились. Пит сунул в паспорт десятидолларовую банкноту. На борт взобрались милиционеры.

У всех были разнокалиберные портупеи и пистолеты. А жетоны на груди уж точно позаимствованы из пачки овсяных хлопьев «Келлог».

Пит протиснулся мимо кабины пилота. Свет дуговых ламп беспощадно заливал проходы и иллюминаторы. Он стал спускаться по трапу, стараясь уклониться от чертова света.

Какой-то охранник выхватил его паспорт. Банкнота исчезла. Тот поклонился и вручил ему бутылку пива.

Прочие пассажиры выстроились в очередь. Типы из милиции проверяли их паспорта на наличие чаевых — и не получали ничего.

Их главный покачал головой. Его подчиненные принялись конфисковывать у пассажиров сумочки и бумажники. Один из мужчин воспротивился и крепко ухватился за свою мошну.

Латиносы заставили его лечь ничком и закинуть руки за голову. Они начисто срезали карманы с его брюк бритвенными лезвиями.

Прочие пассажиры перестали жаловаться, и главный продолжил рыться в их вещах в поисках наживы.

Пит прихлебывал пиво. К нему подошли несколько вооруженных людей и протянули ладонь.

Он дал им денег — по десятке на лапу. Его поразила их форма: потертые штаны, куртки хаки и эполеты — как у швейцаров в Китайском театре Граумана.

Какой-то латиненок замахал фотоаппаратом:

— Ты играешь в футбол, хомбре? Эй, большой человек, ты играешь в футбол?

Кто-то подбросил футбольный мяч. Пит поймал его одной рукой. Тут же ему в лицо ударила вспышка.

Понял? Они хотят, чтобы ты позировал.

Он нагнулся и помахал мячом а-ля Джонни Юнитас. Нагнулся для паса, блокировал невидимого судью и послал мяч в воздух ударом головы — как делал это какой-то негритянский футбольный ас, виденный им давеча по телевизору.

Латиносы зааплодировали. Латиносы одобрительно завопили. За-щелк-щелкали вспышки фотоаппаратов.

Кто-то закричал:

— Эй, это ж актер Роберт Митчум!

Какие-то типы, по виду — крестьяне, мигом появились на взлетной полосе и замахали блокнотиками для автографов. Пит бросился к ближайшей стоянке такси.

Детишки показывали ему путь. Двери такси отворялись, presto change.

Пит увернулся от запряженной быками телеги и загрузился в старенький «шеви». Водитель сообщил ему:

— Э, да ты — не Роберт Митчум.

Они ехали по Гаване. Домашние животные и уличный сброд постоянно мешали движению. Разогнаться больше, чем на шестнадцать километров в час, им так и не удалось.

Было всего десять утра — и уже тридцать три градуса жары. Половина прохожих были одеты в хаки и носили бороды а-ля Иисус Христос.

И выбеленные дома в испанском стиле. И плакаты на фасаде каждого: улыбающийся Фидель Кастро, орущий Фидель Кастро, Фидель Кастро, машущий сигарой.

Пит достал снимок, выданный ему Бойдом.

— Ты знаешь этого человека?

Водитель ответил:

— Si. Это мистер Санто Джуниор. Он содержится под стражей в «Насиональ отель».

— Отвези меня туда, ладно?

Панно развернул свою колесницу на 180 градусов. Пит увидел здания отеля — ряд кое-как построенных небоскребов с видом на пляж.

На поверхности воды блестели отражения огней. Полоска фонарей подсвечивала волны бирюзой.

Такси подъехало к «Насиональ». Толпа коридорных ринулась вниз — комичные типы в истрепанных смокингах. Пит сунул водиле десять баксов — того аж слеза прошибла.

Коридорные, как но команде, вытянули руки — Пит взгрел их по десятке на каждого.

Целый эскорт препроводил его в казино. Там было полно народу — комми нравилось играть «а-ля капиталисты».

У каждого крупье была наплечная кобура. А столами, где играли в «двадцать одно», вообще заправляли милиционеры. Клиенты все выглядели стопроцентными перцами.

По залу свободно разгуливали козы. Стол для игры в кости был залит водой, в которой плескались псы. У игровых автоматов шла шоу-программа: эрдель взобрался на чихуахуа.

Пит схватил одного из коридорных и завопил ему в ухо:

— Санто Траффиканте. Ты его знаешь?

К нему протянулись три ладони. Три десятки перешли к их обладателям. Его быстренько провели в лифт.

Кубу Фиделя Кастро впору было переименовать в Негритянский Рай.

Лифт пополз вверх. Дверь открыл милиционер — оружием вперед.

Его карманы были набиты долларами. Пит добавил до кучи еще десятку. И оружие исчезло — rapidamente.

— Не желаете пожить арестантом, senor? Пятьдесят долларов в день.

— И что сюда входит?

— Сюда входит комната с телевизором, деликатесная еда, азартные игры и женщины. Видите ли, обладатели американских паспортов должны быть временно задержаны кубинскими властями, да и в самой Гаване сейчас неспокойно. Так почему бы не пережить задержание в роскоши?

Пит достал свой паспорт и показал ему:

— Я — канадец.

— Ну да. Французского происхождения, насколько я понял.

В проходе выстроились тележки с дымящейся едой. Коридорные развозили коктейли. У третьей двери от лифта преспокойно сыпала шариками коза.

Пит рассмеялся:

— Ваш Кастро, однако, умеет выставить себя хозяином гостиницы.

— Да. Даже сам мистер Санто Траффиканте-младший замечает, что в Америке нет четырехзвездочных тюрем.

— Мне бы хотелось повидаться с мистером Траффиканте.

— Тогда прошу за мной.

Пит последовал за ним. Мимо них по коридору прошествовали пьяные богатенькие гринго. Охранник демонстрировал прелести пребывания под стражей:

В номере 2314 на натянутую белую простыню проецировались порнофильмы. В номере 2319 гостям предлагались рулетка, кости и баккара. В номере 2329 клиентов поджидали голые шлюхи. Номер 2333 предоставлял живое лесби-пип-шоу. В номере 2341 жарились на вертеле молочные поросята. Номера с 2350-го по 2390-й были отданы под настоящее поле для гольфа.

Мимо пробежал, громыхая клюшками, мальчик, обслуживающий игроков в гольф. У номера 2394 охранник щелкнул каблуками.

— Мистер Санто, к вам посетитель!

Санто Траффиканте-младший открыл дверь.

Это был плотный мужчина под сорок, в очках, одетый в бермуды из жатого шелка.

Охранник поспешил прочь. Траффиканте сказал:

— Ненавижу две вещи — коммунистов и хаос.

— Мистер Траффиканте, я…

— У меня есть глаза. Целых четыре. Ты — Пит Бондюран, который убивает людей для Джимми. Когда эдакая горилла стучится к тебе в дверь и ведет себя вежливо, я вполне могу сложить два и два.

Пит вошел. Траффиканте улыбнулся.

— Ты приехал, чтобы забрать меня?

— Нет.

— Тебя прислал Джимми?

— Нет.

— Мо? Карлос? Мне так скучно тут, мать вашу, что приходится играть в угадайку с гориллой. А знаешь, какая разница между гориллой и ниггером?

Пит спросил:

— Неужели никакой?

Траффиканте вздохнул:

— Ты знаешь эту шутку, негодяй. Однажды мой отец убил человека — за то, что тот слышал анекдот раньше и не дал ему досказать. Может, слышал о моем старике?

— О Санто Траффиканте-старшем?

— Salud, Француз! Господи, как же скучно играть в угадайку с гориллой!

Из кондиционера брызгали капли свиного жира. Номер был обставлен в современном стиле, довольно уродливо — сплошь сочетания абсолютно не сочетаемых цветов.

Траффиканте почесал у себя в паху:

— Так кто тебя прислал?

— Один парень из ЦРУ по фамилии Бойд.

— Единственный парень из ЦРУ, которого я знаю — Чак Роджерс.

— Я знаю Роджерса.

Траффиканте закрыл дверь:

— Я знаю, что ты его знаешь. Я знаю всю твою историю с конторой такси, знаю историю про тебя, Фуло и Роджерса и еще много чего знаю про тебя, включая то, что, держу пари, ты предпочел бы, чтобы я не знал. А знаешь, откуда я это знаю? В нашем окружении все люди любят поговорить. И единственное, что нас еще спасает, — то, что никто из нас не говорит об этом с чужаками.

Пит выглянул в окно. Океан светился бирюзой — дальше линии буев.

— Бойд хочет, чтобы вы написали записку Карлосу Марчелло, Сэму Джианкане и Джонни Росселли. В этой записке вы должны будете сообщить, что не рекомендуете им что-либо предпринимать против Кастро в отместку за национализированные у вас казино. Полагаю, Управление опасается, что действия мафии испортят их собственные планы касательно Кубы.

Траффиканте схватил с телевизора планшет-блокнот и ручку. Писал он быстро, изъяснялся четко.

«Уважаемый мистер Кастро, дерьмо ты собачье, а не коммунист. И революция твоя — большая куча коммунистического дерьма. Мы заплатили тебе хорошие деньги, чтоб ты разрешил нам держать наши казино в случае твоей победы; но ты взял наши деньги и отымел нас в задницу до крови. Ты — даже большее дерьмо, чем пидор Бобби Кеннеди и его пидорский Маклеллановский комитет. Чтобы тебя поразил сифилис мозга и хрена, ублюдок ты коммунистический, за то, что ты сделал с нашим прекрасным отелем «Насиональ»».

По коридору покатились мячи для гольфа. Траффиканте поморщился и показал записку.

Пит прочел ее. Санто-старший написал хорошую записку — грамотно и аккуратно.

Питер сунул ее в карман:

— Спасибо, мистер Траффиканте.

— Не за что, мать твою, — и могу сказать, ты удивлен, что я могу одновременно говорить и писать разные вещи. Передашь своему мистеру Бойду, что обещание действительно в течение года, не больше. Передай, что в отношении Кубы мы с ним плывем в одной лодке, и не в моих интересах его злить.

— Он это оценит.

— Хрена с два он это оценит. Если бы вы это ценили, ты бы забрал меня с собой.

Пит посмотрел на часы:

— У меня всего два канадских паспорта, и мне нужно забрать одного человека из «Юнайтед фрут».

Траффиканте подхватил клюшку для гольфа:

— Тогда мне жаловаться нечего. Деньги есть деньги, а «Юнайтед фрут» выкачала из Кубы куда больше, чем мафия.

— Скоро вы уедете отсюда. Некий дипкурьер уже работает над вызволением всех американцев.

Траффиканте сделал клюшкой движение, точно загонял мяч в лунку.

— Это хорошо. И я дам тебе гида. Он отвезет тебя на место, а потом привезет тебя и того парня в аэропорт. Конечно, за это тебе придется порядком раскошелиться, но именно это называется помощью у этих гребаных красных, которые нынче у власти.

Крупье снабдил его указаниями, как найти дом — Том Гордин буквально на прошлой неделе устраивал там вечеринку поджигателей. Хесус, тот самый гид, сообщил, что senor Том сжег приличную плантацию сахарного тростника — таким образом он намеревался подкорректировать свой имидж «империалиста и фашиста».

На Хесусе была униформа хаки и бейсболка. Его «фольксваген» был оснащен пулеметом, вмонтированным в капот.

По грунтовым дорогам выехали они из Гаваны. Хесус вел машину одной рукой, второй же в то же самое время расстреливал верхушки пальм. Горящие поля сахарного тростника озаряли небо оранжево-розовым сиянием — вечеринки поджигателей были в большой моде на Кубе после правления Батисты.

Мимо мелькали телефонные столбы. Каждый был украшен портретом Фиделя Кастро.

Вдалеке Пит увидел огни большого дома — метрах в двухстах оттуда. Хесус завернул в прогалину, окруженную обрубками пальм.

Он сделал это так непринужденно — точно знал, куда едет. Ни словом, ни жестом не показав, что, мол, сюда.

Что-то было не так. Точно все подстроено заранее.

Хесус притормозил и выключил фары. Как только мотор заглох, вспыхнул факел.

По всей прогалине разлился свет. Пит увидел «кадиллак» с откидным верхом, шестерых латиносов и вусмерть пьяного американца.

Хесус сообщил:

— Это и есть сеньор Том.

У всех латиносов были обрезы. Салон «кадиллака» был набит чемоданами и норковыми шубами.

Хесус выскочил из машины и бойко залопотал по-испански. Латиносы замахали гринго в «фольксвагене».

Норок было навалено выше дверец. Один чемодан был забит американской валютой.

Пит быстренько смекнул, что к чему.

Томаса Гордина качало из стороны в сторону. Он размахивал бутылкой рома «Демерара». Заплетаясь, он нес какую-то прокоммунистическую чушь.

Пит увидел готовые вспыхнуть факелы. И канистру с бензином, стоявшую на пальмовом пне.

Гордин все вещал. Чистейшей воды коммунистическую пропаганду.

Хесус с латиносами сбились в кучку. Они снова помахали гринго. Гордина вырвало прямо на капот «кадиллака».

Пит перебрался за пулемет. Латиносы отвернулись и полезли за пояс.

Пит открыл огонь. Одна очередь в спину повалила всех латиносов наземь. Выстрелы спугнули стайку птиц; те с криком разлетелись.

Гордин рухнул на землю и скрючился в позе эмбриона. Пули едва не задевали его.

Латиносы вскрикнули и затихли. Пит расстрелял их тела в кровавую кашу. Кордит в сочетании с опаленными кишками распространял вокруг тошнотворный запах.

Пит вылил бензин из канистры на «фольксваген» и то, что осталось от латиносов, и поджег. Раздался взрыв — это была коробка с патронами пятидесятого калибра.

Сеньор Том Гордин вырубился.

Пит затащил его на заднее сиденье «кадиллака». Норковые шубы предоставили ему уютное ложе.

Он проверил содержимое багажа. Там была куча денег и толстая пачка каких-то акций.

Их рейс отбывал на рассвете. Пит нашел в бардачке дорожную карту и отметил путь до Гаваны.

Забрался в «кадиллак» и завел его. Горящие остовы пальм освещали дорогу не хуже фонарей.

Он добрался до аэропорта еще до рассвета. Дружелюбные милиционеры окружили «сеньора Митчума». Гордин проснулся, и его тут же начало трясти. Пит поил его ромом с колой, чтоб тот хоть что-то соображал. Латиносы национализировали деньги и меха — впрочем, чему тут удивляться?

Пит раздавал автографы «Роберта Митчума». Какой-то комиссар компартии проводил его до трапа самолета.

Пилот сказал:

— Вы — не Роберт Митчум.

Пит ответил:

— Херня все, Шерлок.

Гордин заклевал носом. Прочие пассажиры откровенно пялились на них: от них несло бензином и выпивкой.

Самолет приземлился в семь утра. Кемпер Бойд их встретил. Он вручил Питу конверт с пятью тысячами долларов.

Бойд са-а-амую малость нервничал и был гораздо снисходительней, чем обычно.

Он сказал:

— Спасибо, Пит. Отвезешь тележку в город, вместе со всем народом, лады? Я позвоню тебе в Эл-Эй через пару дней.

Он получил пять штук. Бойд получил Гордина и чемодан, набитый акциями. Гордин выглядел обалдевшим, а Бойд — на редкость не по-бойдовски.

Пит вскочил на тележку с багажом. Он увидел, как Бойд препровождает Гордина в крохотное складское помещение.

Заброшенный аэродром в провинциальном городишке. Человек из ЦРУ и пьяница — тет-а-тет.

Его знаменитые усики-антенны заработали на полную мощность.

 

25.

(Ки-Уэст, 29 мая 1959 года)

Помещение оказалось размером со спичечный коробок. Ему едва удалось втиснуть туда стол и два стула.

Кемпер разводил с Гордоном китайские церемонии. Допрос тянулся медленно — у допрашиваемого, похоже, начиналась белая горячка.

— Ваша семья знает, что у вас есть акции компании «Юнайтед фрут»?

— Какая из «семей»? Я женился и разводился чаще, чем Арти Шоу и Микки Руни, вместе взятые. Есть у меня какие-то двоюродные братья в Сиэтле, но все, что они знают, — это дорогу до бара «Вудхейвен кантри клаб».

— А кто на Кубе знает, что эти акции — у вас?

— Мои телохранители. Но — сперва мы пьем и собираемся поджечь наследие империализма в виде плантации сахарного тростника, а следующее, что я помню, — я лежу на заднем сиденье своей машины, а за рулем сидит твой приятель. И мне не стыдно признать, что я маленько загулял и мало что помню. Этот твой приятель — у него есть автомат?

— Не думаю.

— А «фольксваген»?

— Мистер Гордин…

— Мистер Бойс, или как вас там, — что вообще происходит? Вы притащили меня в эту халупу, обыскали мой багаж. Задаете дурацкие вопросы. Думаете, раз я — богатый американский бизнесмен, так я — на вашей стороне? Думаете, я не знаю, что ублюдки из вашего ЦРУ подтасовали результаты выборов в Гватемале? Я как раз собирался на коктейль с премьером Кастро, когда меня уволок твой приятель. С Фиделем Кастро. Освободителем Кубы. Хорошим человеком и потрясающим баскетболистом.

Кемпер положил перед ним бланки заявления о передаче акций. Это была высококлассная подделка — ее сделал для Кемпера друг-фальшивомонетчик.

— Подпишите здесь, пожалуйста, мистер Гордин. Это документы на компенсацию стоимости авиаперелета.

Гордин трижды поставил свою подпись. Кемпер подписал доверенность там, где должна была быть подпись нотариуса, и поставил печать на всех трех экземплярах.

Печать тоже подделал его друг — причем не взял за это дополнительных денег.

Гордин засмеялся:

— Агент ЦРУ и нотариус. Вот это совместительство.

Кемпер достал свой «сорок пятый» и выстрелил ему в голову.

Гордин слетел со стула. Из уха его потекла кровь. Кемпер наступил ему на голову — чтобы кровь не разбрызгивалась по полу.

Снаружи послышался какой-то шорох. Кемпер распахнул дверь — дулом пистолета.

Это оказался Пит Бондюран — он стоял, сунув руки в карманы.

Оба улыбнулись.

Пит написал в воздухе: «50/50».

Вставка: документ.

11.06.59.

Отчетный доклад: Кемпер Бойд — Джону Стэнтону.

С пометкой: СЕКРЕТНО. ПЕРЕДАТЬ ЛИЧНО В РУКИ.

Джон,

я задержался с написанием данного коммюнике по двум причинам:

Первая — я хотел тщательно проанализировать все последствия одного нелепейшего происшествия еще до того, как выйду с тобой на связь. Вторая — это коммюнике содержит детали операции, которую я (говоря начистоту) провалил.

Ты попросил меня отправить Пита Бондюрана в пробную поездку на мое собственное усмотрение, дабы подтвердить его профпригодность, чтобы предложить ему контракт с Управлением. Я так и поступил, и отправил Бондюрана на Кубу, поручив ему вывезти из страны одного из руководителей компании «Юнайтед фрут» по имени Томас Гордин — Тео Паэс описал этого человека как «нестабильного» и «сочувствующего коммунистам». С первой частью задания Бондюран справился. Мы поселили мистера Гордина в мотеле «Ржавый шпигат» в городке Ки-Уэст, чтобы там допросить его, после чего совершили роковую ошибку, оставив его одного отдохнуть. Гордин покончил с собой — застрелился из револьвера сорок пятого калибра, который спрятал в кармане. Я вызвал полицию Ки-Уэста, и мы с Бондюраном рассказали им об обстоятельствах. Коронерский суд признал смерть Гордина самоубийством. Бондюран дал показания, сообщив, что погибший, очевидно, страдал пристрастием к алкоголю и находился в подавленном состоянии. Вскрытие подтвердило, что печень Гордина вследствие воздействия алкоголя подверглась значительному разрушению. Его тело было доставлено для погребения дальнему родственнику в Сиэтл (близких родственников у Гордина нет).

Если вам потребуется подтверждение, пожалуйста, звоните капитану Хилдрету из полицейского управления Ки-Уэста. Разумеется, я приношу извинения за трату времени впустую. И я уверяю вас, что впредь ничего подобного не случится.

Искренне ваш.

Кемпер Бойд

Вставка: документ.

19.05.59.

Личная записка: Джон Стэнтон — Кемперу Бойду.

Дорогой Кемпер,

конечно же, я рассержен. И конечно, тебе следовало сообщить о провале операции незамедлительно. Слава богу, у Гордина не осталось ближайших родственников, способных досадить Управлению требованиями о расследовании инцидента. Тем не менее, я сообщу, что вы, вероятнее всего, оказались жертвами исключительных обстоятельств. В конце концов, как ты как-то сказал, ты — юрист и коп, а не шпион.

Должно быть, вас обрадует известие о том, что заместитель директора Биссел проникся вашей идеей создания элитного подразделения, которое будет заправлять блессингтонским лагерем. В настоящее время этот лагерь находится на стадии возведения; четверо лично отобранных вами новобранцев (Паэс, Обрегон, Дельсол, Гутьерее) проходят дальнейшее обучение в Лэнгли и делают успехи. Как сообщалось ранее, заместитель директора одобрил наем Пита Бондюрана в качестве управляющего лагерем. Это, конечно, было до провала операции с Гордином. В настоящий момент я желаю подождать и еще раз обдумать кандидатуру Бондюрана.

В заключение добавлю, что, хотя мне очень не понравился инцидент с Гордином, тем не менее, я остаюсь положительного мнения в отношении тебя как контрактного агента. Но не предпринимай никаких самостоятельных действий до тех пор, пока я не скажу.

Джон Стэнтон

Вставка: документ.

28.06.59.

Личная записка: Уорд Литтел — Кемперу Бойду.

«Для правки и последующей передачи Роберту Ф. Кеннеди».

Кемпер,

мой сбор информации антимафиозного характера идет полным ходом. В настоящий момент я получил из трех независимых источников подтверждение того, что альтернативные (и, вероятнее всего, закодированные) бухгалтерские книги пенсионного фонда существуют. Сэл Д’Онофрио тоже слышал, что это так. Другая информация на эту же тему (из различных источников): заправляет книгами вышедший на покой чикагский гангстер; окончательное «добро» на выдачу кредитов дает Сэм Джианкана. Хотя эти слухи и вездесущи, пока мне не удалось нарыть ничего в их подтверждение. И, разумеется, не удастся — до тех пор, пока я не найду подходящего кандидата на роль заемщика и не буду иметь (в буквальном смысле) доступа к самому фонду.

И (18 мая) мне удалось вовлечь в дело третьего информатора. Этот человек (владелец стрип-клуба в Далласе и гангстер-ростовщик) ищет потенциального заемщика, которого можно будет представить Сэлу Д’Онофрио, а через него — Сэму Джианкане. Я считаю этого человека своим основным информатором, поскольку он и ранее представлял потенциальных заемщиков Джианкане и фонду. Он звонит мне на таксофон, ближайший к моей квартире, каждый вторник, с утра. Несколько раз я давал ему деньги. Он боится и уважает меня в той мере, в какой нужно. Как и у Сэла Д’Онофрио, у него постоянные проблемы с деньгами. Я уверен, что рано или поздно он найдет мне управляемого заемщика.

Также у меня теперь появились деньги на информаторов. В последних числах мая я присвоил спрятанные грабителями деньги, — об этой сумме не сообщалось ни в одно правоохранительное ведомство. Я выдал Сэлу Д’Онофрио тридцать две тысячи долларов, тем самым закрепив его задолженность мне. Странно, но изначально я думал, что лучшим моим информатором будет Ленни Сэндс, но оба — и Сэл, и тот человек из Далласа — оказались более компетентными (а может быть, больше нуждались в деньгах?). Кстати, в этом виноват ты, Кемпер. Протолкнув Ленни с помощью Пита Бондюрана в «Строго секретно», ты сильно навредил нашей с ним совместной работе. В последнее время он кажется отстраненным. Он разъезжает вместе с Сэлом и его игроками, а в свободное время пописывает в «Строго секретно» и, кажется, забыл, что у меня на него есть. Общается ли он с твоей подругой мисс Хьюз? Любопытно было бы узнать.

Согласно твоим инструкциям, я избегаю встреч с Куртом Мидом и не появляюсь вблизи поста прослушивания. Также мы с Куртом формально прекратили подменять друг друга по работе. Поверь мне, я сохраняю осторожность, но мечтать-то мне ведь не запрещено? И знаешь, какая моя самая заветная мечта? Президентская администрация Джона Кеннеди, где Роберт Кеннеди борется с оргпреступностью по поручению своего брата. Господи, Кемпер, не правда ли, тогда наступят золотые времена? Передай м-ру Кеннеди, что я молюсь за него.

Вставка: документ.

3.07.59

Личная записка: Кемпер Бойд — Роберту Ф. Кеннеди.

Дорогой Боб,

вкратце информирую тебя о работе вашего анонимного коллеги — Чикагского Призрака.

Он много работает, и, полагаю, тебя порадует известие, что на земле есть еще один человек, который ненавидит организованную преступность так же сильно, как ты. Но несмотря на неустанный труд — в рамках закона, как мы с тобой и оговаривали, — он не добился особых успехов в поисках альтернативных бухгалтерских книг пенсионного фонда. Чикагский мафиозный картель — организация весьма закрытая, и пока ему не удалось получить информацию из внутреннего источника, на которую он рассчитывал ранее.

Между строк: не надумали ли вы с Джеком дать мне какую-нибудь работу по истечении срока полномочий Маклеллановского комитета?

Кемпер

Вставка: документ.

9.07.59

Личное письмо: Роберт Ф. Кеннеди — Кемперу Бойду.

Дорогой Кемпер,

спасибо за записку о Призраке. Приятно узнать, что фэбээровец и бывший семинарист разделяет мои антимафиозные настроения, и что меня больше всего впечатляет в этом человеке — так это то, что, кажется, ему ничего от нас не нужно (в иезуитских семинариях в мальчиках воспитывается самоотречение). Тебе же, напротив, нужно все. Так что: да, Джек и я хотим предложить тебе работу. (Детали и оплату обсудим позже.)

Мы хотим, чтобы ты остался в нашей организации, и занял два поста. Первый: регулировщик движения юридических документов Маклеллановского комитета. Наш комитет расформирован, однако я, как и твой друг Призрак, все еще горю желанием действовать. Так что пусть продолжается наша борьба с мафией и Джимми Хоффой. Ты можешь принести нам огромную пользу, если проследишь, чтобы собранные нами материалы попали в нужные инстанции. Касательно второго: в январе Джек намерен выдвинуть свою кандидатуру на пост президента. Он желает, чтобы ты возглавил службу безопасности его избирательной кампании — начиная с праймериз и, будем надеяться, до ноября. Как тебе это?

Боб

Вставка: документ.

13.07.59

Личная записка: Кемпер Бойд — Роберту Кеннеди.

Дорогой Боб,

я принимаю оба предложения. Да, я не Призрак, — мне нужно все. Давайте прижмем Джимми Хоффу и выберем Джека президентом.

Кемпер

Вставка: документ.

27.07.59

Официальная расшифровка телефонных переговоров ФБР: «Записано по приказу директора»/«Уровень секретности 1-А: Только для глаз директора». Говорят: директор Гувер и специальный агент Кемпер Бойд.

ЭГ: Доброе утро, мистер Бойд.

КБ: Доброе утро, сэр.

ЭГ: В вашем сообщении упоминалось о хороших новостях.

КБ: Об отличных новостях, сэр. Братья наняли меня на работу на более или менее постоянной основе.

ЭГ: В качестве кого?

КБ: Я должен буду передавать собранные комитетом материалы в различные судебные и следственные органы, а также обеспечивать безопасность избирательной кампании Старшего брата.

ЭГ: Выходит, Младший брат не изменил своего решения касательно Хоффы.

КБ: Рано или поздно он надеется распять его.

ЭГ: Католики известны своим чересчур буквальным пониманием концепции распятия.

КБ: Это да, сэр.

ЭГ: Продолжим о католиках-рецидивистах. Как мистер Литтел? Больше не позволяет себе эскапад?

КБ: Нет, сэр.

ЭГ: Специальный агент-командир Лиги присылал мне кое-какие его отчеты. Кажется, его работа вполне удовлетворительна.

КБ: Вы хорошенько припугнули его в прошлом году, сэр. Теперь он хочет одного — спокойно доработать до пенсии. Как я уже говорил, он злоупотребляет алкоголем и, кажется, поглощен связью с Хелен Эйджи.

ЭГ: Позвольте продолжить разговор на тему связей. Как продвигается ваша интрижка с мисс Лорой Хьюз?

КБ: Я не стал бы называть это «интрижкой», сэр.

ЭГ: Мистер Бойд, вы разговариваете с непревзойденным мастером вешать лапшу на уши и чемпионом по изворотливости. Вы и сами в этом деле не промах, должен признать, — но до меня вам далеко. Вы трахаете Лору Хьюз, как трахнули бы каждую из признанных дочерей Кеннеди и саму старуху Роуз, если бы знали, что этим заслужите расположение Джека. Так-то. Ладно, так что там мисс Хьюз рассказывает о своей семейке?

КБ: Она ограничивается историями о своем отце, сэр. Она может быть весьма язвительной на его счет и на счет его дружков и любит порассказать о них всякого.

ЭГ: Продолжайте.

КБ: Очевидно, Джо и его старинный друг Джулиус Шиффрин в двадцатых годах тайно переправляли через границу мексиканских нелегальных эмигрантов. Мужчин они использовали в качестве как дешевой рабочей силы при возведении декораций на съемочной площадке, когда Джо заправлял компанией «РКО» [25] . Женщинами же Джо и Шиффрин пользовались как таковыми, нанимали их в качестве домашней прислуги, забирали половину заработка в качестве платы за жилье, а потом сдавали пограничному патрулю, чтобы те водворяли их назад в Мексику. Некоторых женщин Шиффрин переправил в Чикаго, где открыл бордель, обслуживавший исключительно мафиози и политиков. Лора упоминала, что Джо тайно снял порнофильм в том самом борделе. С участием Хью Лонга [26] и двух мексиканок — карликов с огромными грудями.

ЭГ: Мисс Хьюз умеет рассказывать истории. А что она говорит о братьях?

КБ: По поводу братьев она особо не распространяется.

ЭГ: Как и вы сами.

КБ: Да, они мне нравятся.

ЭГ: Полагаю, вы очертили четкие границы своему предательству. И еще — похоже, вы и не подозреваете, насколько глубоко в вас проникло очарование этого семейства.

КБ: Я отделяю одно от другого.

ЭГ: Да, в этом надо отдать вам должное. Итак, об еще одной отдельной сфере вашей деятельности — присмотре за кубинскими эмигрантами. Помните, что вы говорили мне о том, что у вас есть доступ к информации об этих эмигрантах?

КБ: Конечно, сэр. Скоро я отправлю вам подробный отчет на эту тему.

ЭГ: Лора Хьюз, должно быть — недешевое удовольствие.

КБ: Сэр?

ЭГ: Не притворяйтесь, что не поняли, Кемпер. Ведь очевидно, что ЦРУ заключило с вами контракт. Три оклада, милорд.

КБ: Сэр, я четко разделяю свои обязанности.

ЭГ: Конечно, вы это делаете, и я буду последним, кто станет вам в этом препятствовать. Доброго дня, мистер Бойд.

КБ: Доброго дня, сэр.

Вставка: документ.

04.08.59.

Репортаж корреспондента «Строго секретно»:

Ленни Сэндс — Питу Бондюрану.

Пит,

странно, но, кажется, каждый захваченный врасплох гомик так и норовит вцепиться в меня, — это тем более удивительно, что я вроде как работаю среди натуралов. Как вам известно, я развлекаю итальяшек-игроков Сэла Д’Онофрио. Мы играем в Рино, Вегасе, Тахо, Гардене и на некоторых круизных пароходиках на озере Мичиган — на тех, где в шоу-программу включены азартные игры. И я постоянно натыкаюсь на голубых — целый эскадрон Лафайета в лосинах (в обтяг?). 1) В Эл-Эй, в драйв-ин «Делорес», что на Уилшир и Ла Шенега, все парни-официанты, что днем ловко раскатывают на роликах, разнося яства, ночью тоже обслуживают посетителей, но только другим способом. Частый ночной посетитель: Одлей (гей?) Стивенсон, дважды кандидат в президенты с прокрасными (странно, что не голубыми) политическими наклонностями, которые, вероятно, осуждает мистер Гувер. 2) Дейв Гэрроуэй из телешоу «Сегодня» недавно был арестован за то, что приставал к молодым парням на нью-йоркской Таймс-сквер. Дело (что странно) не предавали огласке, но Дейв (Дейв-Невольник, как кличут нашего приятеля в одном (весьма!) узком кругу), недавно был замечен в борделе для педиков на окраине Вегаса, 3) Также я имел счастье свести знакомство с одним праздношатающимся младшим капралом морской пехоты, и он мне рассказал о своем знакомом артиллерийском сержанте из Кэмп-Пендлгона, который придумал способ раскручивать на бабки состоятельных педиков. Способ заключается в следующем: симпатичные молодые парни в военной форме гуляют по Силверлейку и бульвару Сансет и завлекают гомиков. Естественно, они им потом не дают и вдобавок трясут с них бабки. Я позвонил тому сержанту и послал ему сотню. За что он охотно рассказал, что в процессе аферы им попадались довольно знаменитые люди. Представьте себе: актер Уолтер Пиджин (член которого достигает тридцати сантиметров!) трахает мальчиков на плюшевых диванах квартирки в округе Лос-Фелис. Также английский актер, любимец женщин (и, как выяснилось, не только!) Ларри Оливье недавно взял органы власти в свои собственные руки — иными словами, решил потискать офицера морской полиции в театре Уилтерн. Прочие гомики, чьи сердца были разбиты сержантовыми парнями: Дэнни Кэй, Либераче (что странно), Монти Клифт и дирижер Леонард Бернштайн. Эй, а ты заметил, что я стал писать совсем в стиле «Строго секретно»?

Будь здоров!

Ленни

Вставка: документ.

12.08.59.

Конфиденциальное сообщение:

Кемпер Бойд — Джону Стэнтону.

С пометкой: КОНФИДЕНЦИАЛЬНО. ПЕРЕДАТЬ

Джон,

еще некоторые замечания касательно Пита Бондюрана, «Такси «Тигр»» и нашего элитного подразделения.

Чем больше я об этом думаю, тем больше я вижу «Такси «Тигр»» потенциальным вербовочным пунктом для нашей миссии в Майами. Я обсудил эту мысль с Фуло Мачадо (бывшим сторонником, а ныне яростным противником Кастро), диспетчером такси и близким другом агента-контрактника Чака Роджерса. Мачадо разделил мой энтузиазм. Он согласился с тем, что Роджерса следует сделать постоянным диспетчером и одновременно управляющим конторой. Фуло получил одобрение Джимми Хоффы, который не скрывает того, что предпочитает, чтобы на руководящих должностях были люди англосаксонского происхождения. Фуло в настоящее время занят вербовкой для нас новобранцев, получая за это из кассы «Такси». Хоффе известно, что сотрудничество с Управлением — разумное решение. Дальновидно для такого жесткого и простодушного человека.

Мне бы хотелось предложить Фуло Мачадо в качестве пятого члена нашего элитного подразделения. Также мне бы хотелось, чтобы вы позволили Роджерсу нанять Теофилио Паэса, Уилфредо Олмоса Дельсола, Томаса Обрегона и Рамона Гутьереса таксистами на условиях полной занятости. Хотя сооружение блессингтонского лагеря почти завершено, у нас нет новобранцев, которых мы могли бы там тренировать. До тех пор пока не прибыли новые партии политических ссыльных, полагаю, наши люди принесут наибольшую пользу, вербуя таковых среди кубинской колонии в Майами.

Что касается Бондюрана. Да, он (на пару со мной) провалил операцию с Томасом Гордином. Но: Бондюран уже нанят Джимми Хоффой специально для поддержания порядка в конторе «Такси». Он также доставил с Кубы записку Санто Траффиканте, в которой последний лично просил, чтобы мафией не предпринималось никаких действий с целью отомстить за национализацию гаванских казино. Бондюран передал эту записку С. Гьянчане, К. Марчелло и Д. Росселли. Все трое согласились с аргументами Траффиканте. Так что, благодаря Бондюрану, жесткие и блюдущие лишь свои интересы люди снова сотрудничают с Управлением ради общей цели.

Бондюран также де-факто является главным редактором скандального журнала «Строго секретно», который можно использовать в качестве органа контрразведки. И, по моему глубокому убеждению, лучшего человека для управления лагерем не найти. Это — крайне жесткий человек, и окрестное отребье очень скоро будет иметь шанс в этом удостовериться.

Что вы думаете относительно моих предложений?

Вставка: документ

19.08.59.

Личная записка: Джон Стэнтон — Кемперу Бойду.

Кемпер,

100% «да» по всем пунктам. Да, Мачадо может присоединиться к подразделению. Да, Роджерс может нанять Паэса, Обрегона, Дельсола и Гутьереса в качестве таксистов. Да, нанимайте Питера Бондюрана для управления блессингтонским лагерем, но разрешите ему по-прежнему работать на Говарда Хьюза. Хьюз — потенциально полезный союзник, и мы не хотим, чтобы он отдалялся от Управления.

Хорошая работа, Кемпер.

Джон

Вставка: документ.

21.08.59.

Телетайпный отчет: разведывательный отдел полицейского управления Лос-Анджелеса — специальному агенту Уорду Дж. Литтелу, чикагский офис ФБР. Отправлено закрытым письмом на домашний адрес специального агента Литтела.

Мистер Литтел,

касательно вашего телефонного запроса по поводу недавней деятельности в Лос-Анджелесе Сэла Д’Онофрио.

Установлено следующее.

Объект наблюдения — известная в уголовных кругах фигура.

Он занимал деньги у независимых ростовщиков и обещал им «большие проценты» за то, что они наведут его на «очень крупных» потенциальных заемщиков. Объект был неоднократно замечен во время того, как он делал ставки на ипподроме Санта-Аниты. Офицеры, осуществлявшие наблюдение, слышали, как он сообщил новому знакомому: «Я уже просрал почти половину того, что дал мне мой папик».

Объект отличился недостойным поведением во время игры в казино «Счастливый самородок» в Гардене. Его партнер, Леонард Джозеф Сейделвитц, также хорошо известный в преступном мире, был замечен в посещении многочисленных коктейль-баров, служащих излюбленным местом встреч мужчин нетрадиционной ориентации. Следует отметить, что шутки Сейделвитца стали гораздо более непристойными и откровенно гомофобскими.

Если вам понадобится дальнейшая информация, просьба сообщить мне.

Капитан Джеймс Э. Гамильтон,

разведывательный отдел,

полицейское управление Лос-Анджелеса

 

26.

(Чикаго, 23 августа 1959 года)

Из-за усилителя светская беседа показалась ему рокотом канонады. Ловя каждый звук, Литтел причащался вместе с мафией ее развлечений.

Он установил оборудование для прослушивания в маленькой гостиной квартиры Сэла; микрофоны подсоединялись к колонкам, установленным в платяном шкафу дальней спальни. Он переусердствовал со стенными микрофонами, и получил оглушительное голосовое «вибрато».

В шкафу было жарко и тесно. Литтел вспотел в своих наушниках.

Говорят двое: Безумный Сэл и «кинопродюсер» Сид Кабикофф.

Сэл снова стал бесконтрольно играть. Литтел предъявил ему телетайп ПУЛА, в котором описывались его действия. Сэл сообщил, что проиграл все пятьдесят с чем-то тысяч, которые дал ему Литтел.

Кража денег из камеры хранения так и осталась нераскрытой — Сэл не имел понятия о том, откуда взялись средства. Пост прослушивания возле ателье так и гудел слухами, но ни Мальвазо, ни Утенок так ни о чем и не догадались.

А потом ему позвонил Джек Руби.

И сообщил:

— Я наконец нашел парня для Сэла Ди — ну, заемщика.

Его информаторы сработали синхронно — кроме Ленни Сэндса.

Литтел протер наушники.

Голос Кабикоффа (многократно усиленный): …Хеши говорит, что ему отсосали около двадцати тысяч раз.

Безумный Сэл: Сид, Сид, жидовская твоя морда. Ты перся сюда из чертова Техаса только для того, чтобы потрепаться?

Кабикофф: Ты прав, Сэл. Я был проездом в Далласе и перетер с Джеком Руби. Джек сказал: «Поезжай в Чикаго и поговори с Сэлом Ди. Если тебя интересует приличный кредит пенсионного фонда, обращайся к Сэлу». Джек сказал: «Сэл — посредник. Он может связать тебя с Момо и выше. Сэл — тот, у кого есть доступ к деньгам».

Безумный Сэл: Ты говоришь «Момо», как будто сам какой мафиози.

Кабикофф: Это как ты говоришь на идише. Все хотят знать, что они повязаны. Все хотят быть своими.

Безумный Сэл: Что ты несешь, жирный ты бейгел.

Кабикофф: Сэл, Сэл.

Безумный Сэл: Сэл, большой жирный хрен, ты, пожиратель копченого лосося. Говори, зачем тебе бабки-то понадобились. Ведь наверняка же ты решил подзанять у фонда не для того, чтоб отпраздновать бар-митцву своего спиногрыза.

Кабикофф: Для того, чтобы снимать порнуху, Сэл. Я уже год снимаю порно в Мексике. В Тихуане, Хуаресе — там можно набрать актеров по дешевке.

Безумный Сэл: К делу. Кончай гребаную лекцию.

Кабикофф: Сэл, Сэл — я создаю настроение.

Безумный Сэл: Я те дам «настроение», мамлюк.

Кабикофф: Сэл, Сэл. Я снимаю порно. Хорошее порно. Вообще-то я собираюсь через пару деньков делать в Мексике фильмец. Там будут сниматься девушки из клуба Джека. Получится здорово — на Джека работает несколько шикарных телок. Сэл, Сэл, — не надо на меня так смотреть. Вот что я хочу. Я хочу снимать легальные фильмы — ужастики, «экшн» — с участием порноактеров. Я хочу снимать два полнометражных фильма на бюджет одного и попутно снимать порнушку, чтобы финансировать легальные фильмы. Сэл, Сэл, не надо так хмуриться. Это золотое дно! Я отдам Сэму и фонду 50 % прибыли плюс погашение долга и навар. Сэл, послушай меня. Это же не сделка — это золотое дно! На небесах, блин, написано, неоновыми буквами: «золотое дно!».

Тишина — длиной в двадцать шесть секунд.

Кабикофф: Не надо на меня волком смотреть, Сэл, послушай. Это же золотое дно, и я хочу, чтобы вся прибыль осела, сам понимаешь, в нашем кругу. Знаешь, ведь в какой-то мере у меня давние отношения с фондом. Знаешь, мне известно, что есть подлинные бухгалтерские книги фонда, о которых известно только мафии. Я ведь Джулиуса давным-давно знаю. Еще с двадцатых, когда он торговал наркотой и на вырученные деньги финансировал фильмы, которые снимались на студии «РКО» — тогда ее директором был Джо Кеннеди. Скажи Сэму, чтобы спросил обо мне у Джулиуса, о’кей? Просто чтобы тот напомнил ему, что мне можно верить, и что я все еще повязан.

Литтел вцепился в наушники. Елки-палки….

«Джулиус Шиффрин», «бухгалтер фонда», «подлинные бухгалтерские книги».

В динамик наушников стекали капельки пота — из них доносилось лишь неразборчивое шипение. Литтел записал реплики разговора дословно — прямо на стенке шкафа.

Кабикофф: …значит, через пару дней я возвращаюсь в Техас. Возьми мою карточку, Сэл. Знаешь, визитные карточки всегда производят хорошее впечатление.

Литтел услышал слова прощания, и тут же хлопнула входная дверь. Он снял наушники и уставился на написанные на стене слова.

Вошел Безумный Сэл. Под его футболкой перекатывались складки жира.

— Как я смотрелся? Мне пришлось быть с ним пожестче — а иначе бы он не поверил, что перед ним настоящий я.

— Хорошо смотрелся. А теперь следи за деньгами. Ты больше не получишь от меня ни цента, пока у меня не появится доступ к фонду.

— А что мне делать с Кабикоффом?

— Я позвоню тебе в течение недели и скажу, стоит представлять его Сэму или нет.

Сэл рыгнул.

— Позвони мне в Эл-Эй. Я собираюсь отвезти в Гардену еще одну партию игроков.

Литтел уставился в стену. Он учил наизусть каждую реплику разговора — перед тем, как записать их все в блокнот.

 

27.

(Гардена, 25 августа 1959 года)

Ленни выпендривался и рассылал публике воздушные поцелуи. Публика с удовольствием хавала — давай, Ленни, давай, давай.

Ленни терпеть не мог педиков. Ленни поедал педиков, как Годзилла — Токио. Ленни дочиста съел игровой клуб «Счастливый самородок».

Пит принялся смотреть.

Ленни играл свой номер — педик Кастро лапает педика Айка на Голубом Саммите!!!

— Фидель! Сейчас же убери свою бороду — она мне между ног щекочет! Фидель! Фидель! Какая больша-ая у тебя гаванская сигара!

Публике это страшно нравилось. Публика решила, что это — высококлассная политическая сатира.

А Пит скучал. Пресные шутки и дрянное пиво — «Счастливый самородок» оказался сущей дырой.

Его прислал Дик Стейзел. Дик был очень обеспокоен: последние депеши Ленни были слишком щекотливого содержания, чтобы их печатать. Хьюзу и Гуверу они страшно нравились — но некоторые из политых грязью гомиков вполне могли разнести «Строго секретно» в пух и прах.

— Фидель! Передай-ка банку со смазкой, и мы возобновим дипломатические отношения! Фидель! Мой геморрой горит, как тростниковая плантация «Юнайтед фрут»!

Кемпер Бойд считал, что у Ленни есть талант. Кемперу пришла в голову блестящая мысль: пусть «Строго секретно» печатает пропаганду антифиделевских настроений!

Ленни вполне мог писать такие статьи. Ленни когда-то был курьером — возил на Кубу деньги для Батисты — так что все реалии и стиль были ему знакомы, а кубинские коммунисты не станут подавать в суд.

Ленни выдавал репризы. Пит предавался грезам — в десять вечера. ТОТ МОМЕНТ все вставал у него перед глазами — точно снятый на цветную кинопленку.

Вот мертвый Том Гордин. Вот улыбающийся Бойд. Вот чемодан, набитый акциями компании «Юнайтед фрут».

Там же, над мертвым телом, они заключили сделку. Сняли комнату в мотеле и подбросили тело туда, уложив таким образом, чтобы все решили, что это самоубийство — болваны из полиции Ки-Уэста проглотили эту нехитрую выдумку.

Акции Бойд продал. Вышло по сто тридцать одной тысяче на брата.

Они встретились в Вашингтоне и поделили добычу. Бойд сказал:

— Я, скорее всего, смогу протащить твою кандидатуру для тренировки кубинцев, но на это потребуется не один месяц. И мне придется объяснить, почему мы провалили операцию с Гординым.

Пит попросил:

— Расскажи подробней.

Бойд ответил:

— Возвращайся а Эл-Эй. Занимайся «Строго секретно» и нянчи Говарда Хьюза. Полагаю, Куба и наши общие связи сделают нас с тобой богачами.

Вернувшись в Эл-Эй, он так и поступил. Он сообщил Хьюзу, что скоро ему придется надолго отлучиться. Хьюз рассердился. Пит успокоил его, вручив припасенный для этого кодеин — в нехилом количестве.

При мысли о тренировочном лагере кубинцев у него аж слюнки текли. Он жутко туда хотел. Траффиканте вышвырнули с Кубы в прошлом месяце, и он все вещал, что Кастро надо как следует вздрючить за Преступления Против Прибыли Казино.

Бойд назвал «Такси «Тигр»» «потенциальным вербовочным пунктом». У Бойда была голубая мечта — продать контору Управлению.

Раз в неделю ему звонил Чак Роджерс. Говорил, что проблем с конторой не было. Каждый месяц Джимми Хоффа присылал ему его пять процентов — причем он палец о палец не ударил, чтобы их заработать.

Бойд и Роджерс устроили таксистами своих прирученных кубинцев — Обрегона, Дельсола, Паэса и Гутьереса. Чак уволил шестерых сторонников Кастро — ублюдки на прощанье грозились всех поубивать.

Теперь «Такси «Тигр»» было на 100% укомплектовано противниками Кастро.

Ленни закончил свой номер — шуткой по поводу Одлея-Гея Стивенсона, Короля Говнокрадов. Под гром аплодисментов Пит выскользнул из зала.

Игрокам страшно понравилось представление «нашего Ленни». Ленни протискивался сквозь толпу, точно какая прима-дива в пору заката карьеры.

Дерг-дерг-дерг — знаменитые усики пришли в движение. Усики подсказали ему идею: надо проследить за маленьким засранцем.

И они направились на север — между ними было безопасное прикрытие из трех машин. У «паккарда» Ленни была довольно длинная антенна — Пит ориентировался на нее.

Они повернули на Вестерн-авеню, потом въехали на территорию собственно Лос-Анджелеса. Ленни повернул налево, на Уилшир, а потом на север, на Доэни. Поток автотранспорта поредел — Пит отстал, чтобы дать своему парню фору.

Ленни повернул на восток, в Санта-Монику. Пит подивился — перед ним вырос ряд пидор-баров: «Четыре звезды», «Клондайк» и еще несколько новых. Места были знакомые — он тряс каждое заведение еще в свою бытность помшерифом.

Ленни ме-е-едленно ехал вдоль баров, едва не задевая тротуар. Он проехал мимо «Тропиков», «Орхидеи» и «Лассо-рум «У Ларри»».

Ленни, не стоит так чертовски неприкрыто выказывать свою ненависть.

Пит тоже притормозил — теперь их разделяло расстояние в две машины. Ленни свернул на парковку перед заведением под названием «Гнездышко Ната».

У «большого Пита» был рентгеновский взор. Как у Супермена или Зеленого Шершня из комиксов.

Пит покружил по кварталу и медленно въехал на парковку. «Паккард» Ленни стоял у задней двери.

Пит написал записку:

Если повезет, отправь его домой. Встречаемся в «драйв-ин» «У Стэна», на пересечении Сансет и Хайленд. Я пробуду там до закрытия бара.

Пит Б.

Пит ел в машине. Два бургера с соусом чили, картошка фри и кофе.

Мимо катили на роликах официантки. На них были брючки в обтяг, бюстгальтеры, поднимающие грудь, и колготки.

Гейл Хенди называла его «вуайеристом». Его всегда заводило, когда женщины начинали вертеться у него перед глазами.

Официантки были хороши. Разносить полные подносы на роликах — неплохая тренировка. Блондинка, что везла на подносе сливочное мороженое с горячим сиропом, отлично подошла бы на роль наживки для шантажа.

Пит заказал модный нынче персиковый пирог. Блондинка его принесла. И тут он увидел Ленни, который шел к его машине.

Вид у него был самый стоический. Прима-дива оказалась крепким орешком, хоть и не совсем традиционной ориентации.

Пит закурил сигарету:

— Ты говорил мне, что слишком хорошо знаешь жизнь, чтобы вставать у меня на пули, — это все еще так и есть?

— Да.

— Так тебя Кемпер Бойд и Уорд Литтел этим держат?

— «Этим»? А, нуда, этим.

— Что-то мне не верится, Ленни, да и Сэму Джианкане, в конечном счете, тоже вряд ли поверится. Мне думается, я могу хоть сейчас позвонить Сэму и сказать: «Ленни Сэндс трахает мальчиков» — на пару минут его это шокирует, а потом он попросту махнет на это рукой. Если бы Бойд и Литтел пытались шантажировать тебя этим, полагаю, у тебя хватило бы ума и смелости послать их подальше.

Ленни пожал плечами:

— Литтел сказал, что сдаст меня Сэму и легавым.

Пит бросил окурок в стаканчик с кофе.

— Все равно не верю. Короче, — видишь во-о-он ту брюнетку на роликах?

— Вижу.

— Хочу, чтобы ты сказал мне, что у Бойда и Литтела есть на тебя, раньше, чем она доедет до вон того голубого «шеви».

— А если я не вспомню?

— Тогда прикинь, что все, что говорят обо мне — правда, и исходи из этого.

Ленни улыбнулся — улыбкой «ведущей актрисы»:

— Это я убил Тони Ианноне, и Литтел может это доказать.

Пит присвистнул:

— Впечатляет. Тони был крутым парнем.

— Не стоит водить меня за нос, Пит. Просто скажи, что ты собираешься с этим делать.

— Ответ простой — ничего. Я не стану разглашать твоих секретов.

— Хотелось бы в это верить.

— Поверь тогда вот во что: у меня с Литтелом давние счеты, и мне он не нравится. С Бойдом мы на дружеской ноге, но Литтел — это другое. Надавить на него я не могу, потому что Бойду это обязательно не понравится, но если он станет тебя доставать, дай мне знать.

Ленни обиженно напрягся.

— Я не нуждаюсь в защитнике. Я не из тех, кто…

Мимо пронеслись официанточки на роликах. Пит опустил стекло на двери — проветрить салон.

— У тебя отличные рекомендации, Ленни. А уж чем ты занимаешься в свободное время — твое дело.

— Ты — человек широких взглядов.

— Спасибо. Ну, не созрел, чтобы рассказать мне, по поводу чего (или кого) ты стучишь Литтелу?

— Нет.

— «Нет» — и все?

— Я хочу продолжать работать на тебя. Просто отпусти меня — скажи только, что тебе от меня надо.

Пит щелкнул замком пассажирской двери:

— Больше никаких статей про гомиков в «Строго секретно». Отныне ты пишешь туда исключительно статьи антикоммунистической направленности и очерняющие Кастро. Я имею в виду статьи непосредственно в журнал. Я дам тебе кое-какую информацию, остальное сочинишь сам. На Кубе ты был, политику мистера Хьюза знаешь. Отсюда и пляши.

— Это все?

— Да, если только ты не хочешь кофе с пирогом.

Ленни Сэндс трахает мальчиков. Говард Хьюз занимает деньги младшему брату Дика Никсона.

Секреты, секреты.

Большому Питу нужна женщина. Опыт шантажа желателен, но не обязателен.

Зазвонил телефон — какого хрена, в такую-то рань.

Пит снял трубку:

— Да?

— Это Кемпер.

— Кемпер, ты что, охренел? Сколько вообще времени?

— Ты принят на работу, Пит. Стэнтон незамедлительно устроит тебе контракт с Управлением. Ты будешь заправлять блессингтонским лагерем.

Пит протер глаза.

— Это официальная формулировка, а как на самом деле?

— Наша с тобой задача — облегчить взаимодействие между ЦРУ и организованной преступностью.

 

28.

(Нью-Йорк, 26 августа 1959 года)

Джо Кеннеди раздал присутствующим булавки для галстука с президентской печатью. Номер в «Карлайле» заблестел фальшивым президентским блеском.

У Бобби был скучающий вид. У Джека — напротив, радостно-удивленный. Кемпер приколол свой галстук к сорочке.

Джек сказал:

— Кемпер, мошенник этакий.

Бобби сказал:

— Не забывай — мы собрались здесь, чтобы обсудить твою президентскую кампанию.

Кемпер смахнул с брюк приставшую ворсинку. На нем был костюм из легкой полотняной материи и белые мокасины из мягкой кожи — Джо обозвал его «мороженщиком на колесах».

Лоре страшно понравился его новый прикид. Он купил обновки на прибыль от украденных акций. Неплохой костюм для летней свадьбы.

Джо сообщил:

— Эти булавки подарил мне Рузвельт. Я хранил их, ибо чувствовал, что в один прекрасный день состоится вот такая встреча.

Джо хотел сделать из этого событие. Дворецкий расставил на буфете возле их кресел холодные закуски.

Бобби подтянул узел своего галстука.

— Моя книга выйдет в твердом переплете где-то в феврале — примерно через месяц после того, как Джек объявит о выдвижении своей кандидатуры. Издание в мягкой обложке выйдет в июле — как раз ко времени съезда партии. Надеюсь, книга даст объективную картину моей борьбы против Джимми Хоффы. Мы не хотим, чтобы Джека ассоциировали с Маклеллановским комитетом, — это явно не придаст ему популярности в профсоюзных кругах.

Джек рассмеялся:

— Чертова книженция съедает все твое свободное время. Нанял бы, что ли, кого-нибудь, чтоб писал за тебя. Я вот так и поступил — и получил Пулитцеровскую премию.

Джо намазал икрой галету:

— Слышал, Кемпер попросил, чтобы его имя убрали из текста. Жаль, потому что тогда можно было бы написать подзаголовок: «Внутри вас ждет фургон с мороженым».

Кемпер повертел в пальцах булавку:

— Меня ненавидит с миллион автоугонщиков по всей Америке. Я предпочел бы, чтобы они не знали, чем я занимаюсь в настоящее время.

Джек сообщил:

— Кемпер — весьма осторожный человек.

Джо заметил:

— Да, и тебе, Бобби, следовало бы у него поучиться. Я говорил это уже тысячу раз и повторю сейчас. Эта ненависть к Джимми Хоффе и мафии — чушь собачья. В один прекрасный день эти люди могут помочь тебе набрать голоса. А ты решил добавить к оскорблению действием оскорбление словом — то есть к преследованию посредством вашего дурацкого Маклеллановского комитета добавилась еще и книга. Кемпер крайне аккуратно разыгрывает свои карты, Бобби. Тебе действительно стоит у него поучиться.

Бобби усмехнулся:

— Наслаждайся моментом, Кемпер. Отец соглашается с оппонентами своих детей раз в десять лет.

Джек закурил сигару:

— Синатра же вроде якшается с гангстерами. Если они нам понадобятся, мы можем использовать его как посредника.

Бобби ткнул кулаком подушку кресла:

— Фрэнк Синатра — трусливое ничтожество, и я ни за что не стану заключать сделки с гангстераами.

Джек закатил глаза. Кемпер воспринял это как условный знак — сыграть в посредника.

— Я полагаю, что у этой книги — большие возможности. Полагаю, можно будет распространить ее копии среди членов профсоюза во время праймериз и таким образом набрать очки. В процессе работы в комитете я завел приличные связи в правоохранительных органах, и мне кажется, что мы можем объединить под флагом наших сторонников несколько окружных прокуроров номинально республиканских политических симпатий, сделав акцент на заслугах Джека в сфере борьбы с преступностью.

Джек сказал:

— Это Бобби у нас — борец с криминалом, а не я.

Кемпер сказал:

— Ты же был в комитете.

Бобби улыбнулся:

— Я изображу тебя героем, Джек. И не стану писать о том, что вы с папой с самого начала относились к Хоффе лояльно.

Все рассмеялись. Бобби ухватил пригоршню канапе.

Джо откашлялся:

— Кемпер, мы пригласили тебя сюда главным образом для того, чтобы обсудить Эдгара Гувера. Нам необходимо обсудить ситуацию сейчас, поскольку вечером я собираюсь устроить ужин в «Павильоне», и мне надо будет готовиться.

— Вы имеете в виду те досье на вас всех, что есть у Гувера?

Джек кивнул:

— Верно. Меня особенно интересует, есть ли у него информация о романе, который был у меня во время войны. Слышал, Гувер убедил себя, что та женщина была нацистской шпионкой.

— Ты имеешь в виду Ингу Арвад?

— Ну да.

Кемпер выхватил у Бобби один бутербродик.

— Да, у мистера Гувера есть информация на эту тему. Он хвалился ею передо мной много лет назад. Разрешите внести одно предложение и кое-что прояснить?

Джо кивнул. Джек и Бобби придвинулись на краешек своих кресел.

Кемпер подался к ним:

— Я уверен, что мистеру Гуверу известно, что я стал работать в комитете. Также я уверен в том, что он разочарован из-за того, что я за все это время так и не вышел с ним на связь. Позвольте мне возобновить с ним контакт и сообщить, что я работаю на вас. Позвольте убедить его, что в случае своего избрания Джек не станет увольнять его с поста главы ФБР.

Джо кивнул. Джек и Бобби кивнули.

— Полагаю, что это будет разумный, осторожный шаг. И раз уж мне предоставили место на трибуне, позвольте поднять кубинский вопрос. Эйзенхауэр и Никсон поспешили объявить себя противниками Кастро, и я подумал, что Джеку тоже не помешает заявить о своем недовольстве политикой Фиделя.

Джо повертел в пальцах свою булавку:

— Что-то все кругом ринулись записываться в противники Кастро. Лично я не вижу возню с Кубой потенциальным пунктом предвыборной программы.

Джек сказал:

— Папа прав. Но я вот подумал, что, если меня изберут, я мог бы послать туда пару дивизий морпехов.

Джо поправил его:

— Когда тебя изберут.

— Верно. Я отправлю туда морпехов, чтобы те освободили публичные дома. Кемпер может вести войска. А я сделаю его своим знаменосцем в Гаване.

Джо подмигнул:

— Не забудь свое знамя, Кемпер.

— Не забуду. И если серьезно, я мог бы приносить вам сведения прямо с кубинской передовой. Я знаю нескольких бывших фэбээровцев, которые владеют информацией, которую можно повернуть против Кастро.

Бобби откинул волосы со лба:

— Кстати, о фэбээровцах: как там Призрак?

— Вкратце: он очень усердно работает. Все охотится за бухгалтерскими книгами пенсионного фонда, но пока что практически безрезультатно.

— У меня начало создаваться впечатление, что он — жалкий тип.

— Поверь мне, это не так.

— Могу я с ним встретиться?

— Нет — пока он не выйдет в отставку. Он боится мистера Гувера.

Джо сказал:

— Как и все мы.

И они рассмеялись.

«Сент-Реджис» был слегка пониже классом, чем «Карлайл». Номер Кемпера был в три раза меньше номера Кеннеди. Он держал комнату в скромном отеле в районе западной 40-й улицы — Джек и Бобби знали только этот адрес. Снаружи стояла удушающая жара. А в номере было превосходно — двадцать градусов Цельсия.

Кемпер написал записку мистеру Гуверу. В ней он сообщал: я получил подтверждение — после избрания Джек Кеннеди не станет вас увольнять. После чего снова поиграл с самим собой в «адвоката дьявола» — неизменный ритуал, исполняемый им после встреч с семейством Кеннеди. Сомневающиеся задавали ему вопросы касательно его поездок.

Они пытали его по поводу его собственной сложной системы приоритетов.

Он сам расставлял себе логические ловушки и сам же их блестяще избегал.

Сегодня вечером он встречался с Лорой — ужин и сольный концерт в Карнеги-холл. Она будет высмеивать стиль пианиста, а потом бесконечно практиковаться в исполнении пьесы, вызвавшей наибольший восторг публики. Это и была квинтэссенция Кеннеди: соревнуйся, но на публику выходи только тогда, когда знаешь, что можешь победить. Лора была наполовину Кеннеди и женщиной: в ней жил дух соревновательности, но у нее не было официального одобрения семьи. Ее единокровные сестры, все как одна, повыходили замуж за юбочников и хранили супружескую верность; Лора же крутила романы. Лора говорила, что Джо любил дочерей, но в глубине души считал их чем-то вроде негров.

Уже семь месяцев он был с Лорой. Семейство Кеннеди не подозревало об их связи. Когда все формальности помолвки будут улажены, он все им расскажет.

Сперва они почувствуют шок, потом — облегчение. Они считали, что ему можно доверять, что он четко умеет отделять одно от другого.

Лора любила смелых мужчин и искусство. Она была одинокой женщиной — ее единственным настоящим другом был Ленни Сэндс. Она стала еще одним подтверждением того, насколько разнообразен был круг общения семьи Кеннеди: комик со связями в уголовном мире давал уроки ораторского мастерства Джеку и был связан узами крепкой дружбы с его единокровной сестрой.

Рискованными, пугающими узами. Ленни мог многому научить Лору. И рассказать множество нелицеприятных историй.

Лора никогда не упоминала о Ленни — несмотря на тот факт, что именно он облегчил их встречу.

Должно быть, они созванивались — каждый из своего города.

У Ленни был порывистый характер. Испуганный или рассерженный, Ленни мог рассказать ей, что: «мистер Бойд заставил мистера Литтела меня ударить», «мистер Бойд и мистер Литтел — отвратительные вымогатели», «мистер Бойд устроил меня на работу в «Строго секретно» — отвратительное занятие».

Пик его страхов по поводу Ленни пришелся на середину апреля.

Беседы с эмигрантами в мотеле на Бойнтон-Бич выявили двух потенциально опасных людей: педофила-маньяка и сутенера-гомосексуалиста. Инструкции ЦРУ предписывали казнь. Он отвез их в парк Эверглейдс и застрелил.

Сутенер, поняв, какая участь его ждет, взмолился о пощаде. Он выстрелил ему в рот — чтобы не слышать его мольбы.

Он рассказал Клер, что хладнокровно расстрелял двоих. Она ответила банальными фразами о преступлениях коммунистов.

Сутенер напомнил ему о Ленни. Сутенер заставил его задуматься о неожиданностях, которые способны поставить в тупик даже ловкого Адвоката Дьявола.

Ленни мог разрушить его отношения с Лорой. Если нажать на него еще раз, он может не выдержать и все рассказать — Ленни был вспыльчивым типом.

Готового решения проблемы с Ленни он не нашел. Правда, можно было попытаться что-то сделать, найдя Лоре компанию — если ей будет не так одиноко, она станет реже звонить Ленни.

В середине мая он привез из Тулейна Клер и познакомил ее с Лорой. Лора, конечно, поразила воображение Клер — еще бы, искушенная столичная штучка на десять лет старше ее. Они подружились и подолгу болтали по телефону. Иногда Лора проводила уик-энды в обществе Клер; это были долгие походы по музеям и концерты.

Он продолжал работать в трех местах, и постоянно был в разъездах. А его дочь в это время составляла компанию его будущей невесте.

Лора рассказала Клер историю своего происхождения — Клер была из тех, кому можно довериться. Клер обалдела от услышанного — ее папа может стать тайным шурином президента!

Он искал женщин для будущего кандидата в президенты. Джек пролистал его черную записную книжечку вдоль и поперек и за полгода одарил своим вниманием почти сотню дам. Салли Леффертс называла его «насильником де-факто».

— Зажмет тебя в укромном уголке и охмурит, и в конце концов тебе ничего не остается, кроме как согласиться. Умеет убедить тебя в том, что если ты ему откажешь, то имя тебе — самая никудышная баба в мире.

Ресурсы черной записной книжки практически исчерпались. Мистер Гувер запросто мог заставить его подсунуть Джеку связанных с Бюро проституток.

Вполне мог. Если избирательная кампания Джека будет успешной, он может просто позвонить и сказать: СДЕЛАЙ ЭТО.

Зазвонил телефон. Кемпер схватил трубку после первого же звоночка.

— Да?

На линии послышался треск — звонили явно из другого города:

— Кемпер? Это Чак Роджерс. Я сейчас в диспетчерской, и произошло кое-что, о чем, по моему мнению, ты должен знать.

— Что?

— Сторонники Кастро, которых я уволил, прошлой ночью подъехали к стоянке такси и открыли огонь. Нам чертовски повезло, что никто не пострадал. Фуло полагает, что они прячутся где-то поблизости.

Кемпер растянулся на кушетке.

— Я приеду через пару дней. Тогда и разберемся.

— Разберемся как?

— Я хочу убедить Джимми продать вашу контору Управлению. Увидишь. Мы с ним что-нибудь придумаем.

— Я что хочу сказать — надо действовать решительно. То есть не можем же мы настолько опуститься в глазах кубинского сообщества, чтобы позволить каким-то коммунистическим подонкам в нас стрелять.

— Мы проучим их, Чак. Ты не будешь разочарован.

Кемпер открыл дверь своим ключом. Лора оставила двери террасы открытыми — концертные огни озаряли Центральный парк.

Слишком просто и слишком красиво.

Он видел кадры аэрофотосъемки с Кубы, по сравнению с которыми эта картина показалась бы жалкой.

На снимках были горящие здания компании «Юнайтед фрут» на фоне ночного неба. Волшебной красоты фотоснимки.

Что-то подсказало ему: проверь телефонные счета Лоры.

Он порылся в ящиках стола в ее кабинете и нашел их. За последние три месяца Лора звонила Ленни одиннадцать раз.

Что-то подсказало ему: немедленно успокой себя на этот счет.

Скорее всего, ничего страшного не было. Лора ни разу не упоминала о Ленни, и в ее поведении не было абсолютно ничего подозрительного.

Что-то подсказало ему: пусть она сама заговорит с тобой.

Они присели выпить мартини. Лора загорела — она целый день ходила по магазинам.

Она спросила:

— Долго ждал?

Кемпер сказал:

— Почти час.

— Я звонила тебе в «Сент-Реджис», но диспетчер сказал, что ты уже ушел.

— Захотелось прогуляться.

— В такую-то жару?

— Мне надо было проверить свои сообщения в другом отеле.

— Так ты мог позвонить портье и узнать у него.

— Мне нравится появляться там время от времени.

Лора рассмеялась:

— Мой любовник — шпион.

— Не совсем так.

— Интересно, что бы сказала моя суррогатная семейка, если бы кто-то из ее членов узнал, что ты снимаешь номер в «Реджисе»?

Кемпер засмеялся:

— Они бы решили, что я им подражаю; и еще — задумались бы, как я могу себе это позволить.

— Мне вот самой это интересно. Твоя пенсия ФБР не так велика, да и семейство тебе не столько платит.

Кемпер положил ладонь ей на колено.

— Я удачно играл на бирже. Я же уже говорил тебе, Лора. Если хочешь узнать больше — спрашивай.

— Хорошо, непременно спрошу. Раньше ты никогда не говорил о прогулках, — так почему это тебе взбрело в голову прогуляться в самый жаркий день года?

Кемпер посмотрел на нее деланно затуманенным взором:

— Да вспомнил своего друга Уорда, как мы с ним в Чикаго, бывало, гуляли берегом озера. В последнее время я успел по нему соскучиться и, как выяснилось, спутал чикагский климат с манхэттенским. Что случилось? У тебя грустный вид.

— Да ничего.

Она проглотила наживку. Слова про Чикаго и друга выдали ее с головой.

— Не верю я в твое «ничего», Лора.

— Нет, нет, и вправду ничего.

— Лора…

Она отстранилась от него:

— Кемпер, я же сказала — ничего.

Кемпер вздохнул. Кемпер изобразил на лице превосходную смесь огорчения и раздражения.

— Нет. Это из-за Ленни Сэндса. Что-то из того, что я сказал, напомнило тебе о нем.

Она расслабилась. Очевидно, она верила в его спектакль.

— Ну, когда ты сказал, что знаком с Ленни, ты изъяснялся уклончиво, и я не стала говорить о нем, потому что боялась, что это тебя побеспокоит.

— А Ленни говорил тебе, что знает меня?

— Да, и еще какого-то фэбээровца, имени он не назвал. Он не стал распространяться, но я поняла, что он боится вас обоих.

— Мы спасли его от больших неприятностей, Лора. И ему пришлось заплатить. Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о том, от чего мы его спасли?

— Нет, я не хочу этого знать. Ленни живет в страшном мире, а вот… а вот ты живешь в дорогих отелях и работаешь на мою псевдосемейку и бог знает на кого еще. Просто мне иногда хотелось бы, чтобы нам не приходилось скрываться.

Ее глаза убедили его сделать это. Рискованный шаг, конечно, — но о таких и слагают легенды.

Кемпер сказал:

— Надень зеленое платье, которое я тебе подарил.

В «Павильоне» в свете свечей поблескивали шелка и парча. Изысканная публика была разодета в пух и прах.

Кемпер сунул метрдотелю сотню долларов. Официант провел их в личный кабинет семейства.

Время точно остановилось. Кемпер взял Лору под руку и открыл дверь.

Джо и Бобби подняли глаза — и остолбенели. Ава Гарднер поставила бокал — точно в замедленной съемке.

Джек улыбнулся.

Джо выронил вилку. Та шлепнулась прямо в его суфле. Ава Гарднер получила двойную порцию шоколадной подливки прямо на лиф своего платья.

Бобби вскочил и сжал кулаки. Джек ухватил его за ремень брюк и усадил обратно в кресло.

Джек засмеялся.

Джек сказал что-то вроде «смелость есть — ума не надо».

Джо и Бобби излучали прямо-таки радиоактивное раздражение.

Время точно застыло. Ава Гарднер, кстати, оказалась меньше ростом, чем он думал.

 

29.

(Даллас, 27 августа 1959 года)

Он снял номер в отеле «Адольфус», Окна его спальни выходили на южную часть Коммерс-стрит и клуб Джека Руби, «Карусель».

Кемпер Бойд всегда говорил: НЕ ЭКОНОМЬТЕ НА ОТЕЛЯХ, КОГДА КОГО-ТО ВЫСЛЕЖИВАЕТЕ.

Литтел следил за дверью в бинокль. Было уже четыре часа дня — а девушки из лайв-стрип-шоу должны были появиться только в шесть.

Он проверил все зарезервированные билеты на рейсы Чикаго-Даллас. Сид Кабикофф прилетел в Даллас вчера. После прилета он брал напрокат машину.

Пунктом назначения для него был городишко Мак-Аллен, штат Техас — в аккурат на границе с Мексикой.

Он прилетел туда, чтобы снимать порнофильм — он говорил Безумному Сэлу, что собирается задействовать в съемках стриптизерш Джека Руби.

Литтел взял больничный. Разговаривая по телефону с агентом-командиром Лиги, он покашливал. Билет же на самолет он купил, назвавшись вымышленным именем — Кемпер Бойд всегда говорил: ЗАМЕТАЙТЕ СВОИ СЛЕДЫ.

Кабикофф сообщил Безумному Сэлу, что «подлинные» бухгалтерские книги пенсионного фонда существуют. Кабикофф сообщил Безумному Сэлу, что Шиффрин знает Джо Кеннеди.

Должно быть, это было вполне доброкачественное деловое знакомство. Деловые связи Джо Кеннеди были весьма разношерстными.

Литтел все наблюдал за дверью. От напряжения глаз у него разболелась голова. Возле клуба «Карусель» появилась толпа народу.

Трое мускулистых парней и три женщины, по виду — дешевые шлюхи. И сам Сид Кабикофф — жирный и потный.

Они поздоровались и закурили. Кабикофф принялся возбужденно размахивать руками.

Джек Руби открыл дверь. Во двор выбежала такса и навалила кучку прямо на тротуаре. Руби пинком отправил дерьмо в сточную канаву.

Толпа вошла внутрь. Литтел прикидывал возможности вести наблюдение через дверь.

Задняя, например, закрывалась на крючок, а между дверью и косяком образовывался видимый паз.

Он перешел дорогу и, пригнувшись, нырнул на парковку. Там был всего один автомобиль: «форд» с откидным верхом, который в настоящий момент был опущен.

К рулевой колонке был прикреплен регистрационный талон. Владельцем авто был некий Джефферсон Дэвис Типпит.

Залаяли собаки. Руби надо переименовать свое заведение в питомник для собак «Карусель». Литтел подошел к задней двери и подцепил крючок кончиком перочинного ножа.

Было темно. Из-за двери раздевалки сочилась полоска света.

На цыпочках он подкрался к ее источнику. Он уловил запах парфюма и продуктов собачьей жизнедеятельности. Свет исходил из оставленной полуоткрытой двери смежной комнаты.

Он услышал несколько накладывающихся друг на друга голосов. Два он узнал: Руби, Кабикофф; третий принадлежал мужчине с гнусавым техасским выговором.

Он покосился на свет. И увидел Руби с Кабикоффом, а также копа в форме далласской полиции — они стояли возле подиума сцены.

Литтел вытянул шею. Площадь обзора значительно увеличилась.

Подиум был полон народу. Он увидел четырех парней и четырех девушек — абсолютно голых.

Руби спросил:

— Джей-Ди, правда, роскошные?

Коп сказал:

— Вообще-то я натурал, но, в общем и целом не могу не согласиться.

Парни поглаживали эрегированные члены. Девушки сладострастно постанывали. На подиуме резвились три таксы.

Кабикофф захихикал:

— Джек, ты — искатель талантов хоть куда — лучше, чем майор Боуэс и Тед Мэк, вместе взятые. 100%, Джек. Против этих красотуль абсолютно нечего возразить.

Джей-Ди спросил:

— Где встречаемся?

Кабикофф ответил:

— Завтра днем, скажем, в два часа. В кафетерии мотеля «Полынь» в Мак-Аллене, а оттуда поедем на место съемок. Вот это пробы! Все бы пробы так проходили!

У одного из парней был татуированный пенис. Девушки были все в синяках и шрамах от порезов. Собаки полезли одна на другую — Руби закричал:

— Нет, детишки, не надо!

Литтел заказал ужин в номер: бифштекс, салат «Цезарь» и «Гленливет». Это было абсолютно пустое мотовство — выходка больше в стиле Кемпера, чем в его собственном.

Три порции спиртного обострили его интуицию. Четвертая окончательно укрепила его уверенность. Последняя же заставила его позвонить Безумному Сэлу в Эл-Эй.

Сэл тут же заладил: деньги, деньги, мне нужны деньги.

Литтел сказал: постараюсь достать тебе немного.

Сэл ответил: уж постарайся, пожалуйста.

Литтел сказал: уговор остается в силе. Я хочу, чтобы ты назвал Кабикоффа потенциальным заемщиком. Позвони Джианкане и назначь встречу. Через тридцать шесть часов позвонишь Сиду и подтвердишь это.

Сэл сглотнул. Сэлу было страшно. Литтел сказал: постараюсь достать тебе денег.

Сэл согласился. Литтел повесил трубку, не дожидаясь, пока тот снова начнет канючить.

Он не сказал Сэлу, что от украденных денег у него остаюсь всего восемь тысяч долларов.

Литтел оставил указания — разбудить его в два часа утра. И долго молился — семья у Бобби Кеннеди была большая.

Поездка заняла одиннадцать часов. Он приехал в Мак-Аллен с запасом времени в шестнадцать минут.

В Южном Техасе было по-настоящему жарко и влажно. Литтел свернул с шоссе и тщательно осмотрел экипировку, лежавшую на заднем сиденье.

Туда входили: чистый альбом для вырезок, двенадцать роликов скотча и фотокамера «Полароид Ленд» с трансфокатором «Роллифлекс», позволяющим делать четкие снимки с большого расстояния. Также у него было сорок коробок цветной фотопленки, лыжная маска и контрабандный фэбээровский фонарик.

Иными словами, полный набор оборудования для мобильного наблюдения.

Литтел снова влился в поток машин. Вскоре он увидел мотель «Полынь» — ряд домиков-бунгало в форме подковы прямиком на главной улице городишка.

Он свернул туда и припарковался прямо перед кафетерием. Поставил машину на нейтральную скорость, включил кондиционер и стал ждать.

Джей-Ди Типпит подъехал в 14.06. Его «форд» был забит до отказа: в салоне сидели шесть порноактеров, а багажник был набит киноаппаратурой.

Вся компания вошла в кафетерий. Литтел зафиксировал момент, щелкнув затвором фотоаппарата.

Камера зажужжала. Оттуда выскочил снимок и меньше чем за минуту проявился в его руках.

Чудеса…

Кабикофф подъехал на своем автомобиле и посигналил. Литтел зафиксировал на пленке номерной знак.

Типпит и «актеры» вышли из кафетерия с бокалами лимонада в руках. Вся компания расселась по машинам, которые тронулись в южном направлении.

Литтел сосчитал до двадцати и двинулся следом. Движение было скудным — дорога через городишко заняла всего пять минут, после чего три автомобиля, один за другим, пересекли границу.

За машиной Типпита вклинился еще один автомобиль. Литтел шел под его прикрытием.

Они свернули к поросшим чахлой растительностью холмам. Литтел зафиксировал взгляд на антенне машины Типпита. Дорога была большей частью грунтовая; лишь кое-где попадалось щебеночно-асфальтовое покрытие — из-под колес так и разлеталось каменное крошево.

Кабикофф свернул направо у знака: Domicilio de Estado Policia. Что легко переводилось как «казармы полиции штата».

Типпит последовал за Кабикоффом. Дорога стала полностью грунтовой — автомобили оставляли за собой клубящийся пыльный след. Машины друг за другом подъехали к небольшой, с каменистой насыпью горе.

Литтел проехал чуть дальше по главной дороге. В полусотне метров он увидел деревья, за которыми можно было укрыться и снимать — довольно густую рощицу чахлых сосенок.

Он свернул туда и бросил машину у обочины дороги. Упаковав снаряжение в спортивную сумку, он забросал автомобиль сосновым лапником и кустиками перекати-поля — для маскировки.

До него докатилось эхо голосов. «Съемочная площадка» находилась как раз над вершиной холма.

Он последовал за эхом. Втащил сумку со снаряжением наверх — в тридцатиградусную-то жару.

Из рощицы открывался вид на грязную прогалину. У него был чертовски хороший наблюдательный пункт!

«Казармы» оказались низеньким строением с крытой жестяными листами крышей. Рядом были припаркованы полицейские автомобили — «шеви» и старые «Гудзон Хорнеты».

Типпит тащил коробки с кинопленкой. Толстяк Сид совал «на лапу» мексиканским копам. Порноактеры рассматривали каких-то женщин в наручниках.

Он увидел распахнутые окна казарм и разложенные в комнатах матрасы. Он увидел черные рубахи копов с повязками на рукавах.

Сиденья полицейских машин были обтянуты искусственным мехом «под леопарда». На женщинах были именные браслеты, какие надевают в тюрьме. Толпа рассеялась. Чернорубашечники расстегнули наручники на руках женщин. Кабикофф втащил в казарму киноаппаратуру.

Литтел принялся работать. От жары у него аж колени подкашивались. Объектив с трансфокатором позволял ему делать четкие снимки с приличного расстояния.

Он безостановочно делал снимок за снимком и наблюдал, как они проявляются. Потом аккуратно складывал их в спортивную сумку.

Он сфотографировал порноактрис в обнимку на матрасе. И Сида Кабикоффа, принуждавшего их к лесбийской любви.

Пенетрации. Групповые изнасилования искусственным членом. Порноактеров, хлещущих мексиканок до крови.

«Полароид» исправно выдавал снимки — один план крупнее другого. Все они обвиняли жирдяя Сида:

В том, что он подстрекал к непристойному поведению. В оскорблении действием. В съемках фильмов порнографического содержания с целью продажи на территории США — в нарушение в общей сложности девяти федеральных законов.

Литтел убил на это дело все сорок коробок пленки. И почти истек потом.

Зато он снял на пленку свидетельство того, что Сид Кабикофф:

Принуждал женщин сниматься в порнофильмах. Нарушал закон Манна о белом рабстве. Потворствовал похищению людей и сексуальным нападениям.

Щелк! — перерыв на обед — копы жарят тортильи на крыше авто.

Щелк! — одна из девушек-заключенных пытается удрать — копы ловят ее и насилуют.

Литтел побрел обратно к машине. Пересекая границу, он начал всхлипывать.

Он наклеил фотографии в альбом и успокоил нервы молитвой и поллитрой. Он нашел отличное место для того, чтобы выждать: на обочине подъездной дороги, метрах в восьмистах к северу от границы.

Дорога шла лишь в одном направлении. Это был единственный путь к границе штатов. Прекрасно освещенный — можно было даже разглядеть номера проезжающих машин.

Литтел стал ждать. Жужжание кондиционера не позволяло ему заснуть. Наступила полночь — и прошла.

Медленно, соблюдая все ПДД, ехали автомобили — пограничный патруль исправно штрафовал нарушителей до самого Мак-Аллена.

Мелькали огни фар. Литтел все всматривался в номерные знаки. Ему уже было не по себе от струи холодного воздуха из кондиционера.

Мимо проехал «кадиллак» Кабикоффа…

Литтел быстро поехал за ним. Пристроил на крышу красную «мигалку» и натянул лыжную маску.

Вспыхнул мигающий красный огонь. Литтел врубил дальний свет и принялся сигналить.

Кабикофф подъехал к его машине. Литтел поставил автомобиль наперерез ему и подошел к «кадиллаку».

Кабикофф вскрикнул — маска была ярко-красной, с белыми рожками черта.

Литтел помнил, что он угрожал ему.

Литтел помнил свои последние слова: ТЫ БУДЕШЬ ГОВОРИТЬ С ДЖИАНКАНОЙ С МИКРОФОНОМ, СПРЯТАННЫМ ПОД ОДЕЖДОЙ.

Помнил, как в руках у него оказалось оружие.

И как он просил Бога: ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ПОЗВОЛЯЙ МНЕ ЕГО УБИТЬ.

 

30.

(Майами, 29 августа 1959 года)

— Вонючие коммунисты обстреляли мою контору! Сперва Бобби Кеннеди, а теперь эти красные кубинские задницы!

На них оборачивались — Джимми Хоффа не умел говорить тихо. И вообще ланч с Джимми был мероприятием рискованным — этот свинтус постоянно плевался на тебя крошками и брызгал кофе.

У Пита разболелась голова. «Такси «Тигр»» располагалось в непосредственной близости от забегаловки, в которой они сидели — от треклятых тигровых полос рябило в глазах.

Отвернувшись от окна, он сказал:

— Джимми, давай поговорим…

Хоффа отрезал:

— Бобби Кеннеди, мать его, натравил на меня все гребаные большие жюри в Америке. Каждый гребаный прокурор спит и видит, как бы отыметь в жопу Джеймса Риддла Хоффу.

Пит зевнул. Сказывался жестокий лос-анджелесский недосып.

Бойд отдал ему приказ на марш. Бойд сказал: «Заключишь сделку по поводу «Такси» — мне нужен разведывательный пост/вербовочный пункт в Майами. Скоро прибудут еще баржи с депортированными. Пока действует блессингтонский лагерь, нашим мальчикам требуются дополнительные вакансии таксистов».

Официантка принесла свежий кофе — Хоффа расплескал всю свою чашку. Пит сказал:

— Джимми, давай поговорим о деле.

Хоффа добавил сливок и сахара.

— Я так и знал, что ты прилетел сюда не ради сэндвича с ростбифом.

Пит зажег сигарету.

— ЦРУ желает арендовать половину этого вашего «Такси». Видишь ли, многих парней как из Управления, так и из мафии начинает заботить обстановка на Кубе, и Управление полагает, что контора станет отличным вербовочным пунктом. К тому же в Майами ожидается наплыв хреновой тучи кубинских эмигрантов. И наши дела пойдут просто великолепно, если вся контора будет укомплектована противниками Кастро.

Хоффа рыгнул:

— Что подразумевается под словом «арендовать»?

— А то, что тебе будут гарантированы пять тысяч наличными в месяц плюс половина валовой прибыли плюс замораживание налогов во ВНС, инициированное Управлением, — на всякий случай. Мои пять процентов будут выплачиваться Управлением, а Чак Роджерс и Фуло по-прежнему будут управлять конторой, да и я буду регулярно наведываться, как только приступлю к работе в Блессинггоне.

В глазах Джимми точно загорелись значки долларов:

— Мне нравится. Вот только Фуло говорит, что Кемпер Бойд связан с Кеннеди, а это мне совсем не нравится.

Пит пожал плечами:

— Фуло прав.

— А Бойд может сделать так, чтобы Бобби от меня отвязался?

— Я бы сказал, что он слишком лоялен и слишком повязан по рукам и ногам, чтобы пытаться. Если соберешься есть мед с Бойдом, тебе непременно попадется ложка дегтя.

Хоффа попытался соскоблить грязное пятно со своего галстука:

— Деготь — это то, что какие-то вонючие коммуняки обстреляли мою стоянку такси. А мед заключается в том, что если ты ими займешься, то я намерен принять это предложение.

Пит собрал команду в диспетчерской. Надежные парни: Фуло, Чак, человек Бойда — Тео Паэс.

Все пододвинули стулья поближе к кондиционеру. Чак пустил по кругу бутылку.

Фуло точил свой мачете о точильный камень.

— Насколько я понимаю, все шесть предателей оставили свои квартиры. Мне сообщили, что они переехали в дом, называемый убежищем. Он находится недалеко отсюда и, насколько я понимаю, снимается на деньги «коммунисте».

Чак вытер с горлышка бутылки слюну:

— Я видел, как Роландо Крус вчера вертелся около стоянки, то есть можно с уверенностью сказать, что за нами наблюдают. Мой приятель-коп записал номера их машин, так что если вы собираетесь предложить прочесать город, это поможет.

Паэс сказал:

— Смерть предателям.

Пит выдрал из стены кондиционер. Из него пошел пар.

Чак сказал:

— А, понял. Ты хочешь дать им цель.

Пит закрыл контору — у всех на глазах. Фуло демонстративно дозванивайся до специалиста по ремонту кондиционеров. Чак связался по рации с водителями и приказал им немедленно сдать машины на базу.

Прибыл ремонтник и извлек настенный кондиционер. Водители сдали автомобили на базу и разошлись по домам. Фуло повесил на двери объявление: «Такси «Тигр»» временно закрыто».

Тео, Чак и Фуло уехали прочесывать город. На оборудованных рациями неслужебных авто без тигровых полос и опознавательных знаков конторы.

Пит нырнул обратно в диспетчерскую. Он не стал включать свет и открывать окон. В хибарке было чертовски жарко.

Четверо постоянно были на связи: трое охотников за беглецами и он, на диспетчерской базе такси. Фуло прочесывал Корал-Гейблс, Тео и Чак рыскали по улицам Майами. Пит связывался с ними посредством наушников и ручного микрофона.

Это была нудная сидячая работа. Чак засорял эфир длинными тирадами о Жидонегритянском Пантеоне.

Так протянулись три часа. «Охотники» в автомобилях переговаривались без умолку. И — ни слуху, ни духу о треклятых сторонниках Фиделя.

Пит так и задремал — в наушниках. От спертого воздуха дышалось с трудом. Болтовня в наушниках навевала мимолетные двухсекундные кошмары.

Стандартные кошмары: преследование японских пехотинцев и лицо Рут Милдред Крессмейер.

Пит снова задремал — под бульканье динамика и прорывающуюся сквозь него музыку радиостанций. Тут ему почудился голос Фуло:

— Машина два вызывает базу, срочно, конец связи.

Он резко проснулся и врубил микрофон:

— Да, Фуло.

— Я вижу Роландо Круса и Чезара Сальсидо. Они остановились у заправки «Тексако» и набрали бензин в две бутылки из-под колы. Теперь быстро едут в сторону стоянки.

— На Флэглер или 46-й улице?

— Сорок шестой. Пит, я считаю, что они…

— Они собираются поджечь такси на стоянке. Фуло, держись за ними, и, когда они свернут на стоянку, прегради им путь. И не стрелять, понял?

— Si, я comprende. Десять четыре, конец связи.

Пит снял наушники. На полке над диспетчерским пультом лежала утыканная гвоздями бейсбольная бита Джимми.

Он схватил ее и бросился на парковку. Небо было угольно-черным, и воздух буквально сочился влагой.

Пит взмахнул битой и немного поразмял затекшие мышцы. Сорок шестую внезапно осветили лучи фар — вкрадчивым светом, сразу видно переделанную кубинскими умельцами тачку.

Пит пригнулся, спрятавшись за «мерком» в тигровую полоску.

«Мечта кубинца» свернула на стоянку.

Прямо за ней скользнул «шеви» Фуло — без фар и с приглушенным двигателем.

Оттуда выбрался Роландо Крус. У него в руках был «коктейль Молотова» и спички. Он не заметил машины Фуло…

Пит зашел к нему прямо с тыла. Фуло врубил фары на полную и осветил Круса точно солнечным светом.

Пит со всей мочи обрушил биту. Она врубилась в тело Круса и зацепилась за его ребра.

Крус завопил.

Фуло выбрался из машины. Лучи его фар выхватили из темноты силуэт Круса, харкающего кровью и выплевывающего осколки костей. Чезар Сальсидо вывалился из «мечты кубинца», — едва не наложив в штаны от страха.

Пит рывком высвободил биту. Бутыль с «Молотовым» со стуком упала на тротуар — И НЕ РАЗБИЛАСЬ.

Фуло бросился на Сальсидо. Двигатель «мечты кубинца», громко урча, работал вхолостую — отличное шумовое прикрытие.

Пит достал пушку и выстрелил в спину Крусу. Яркий свет фар позволил увидеть, что Фуло тоже не бездействовал.

Он замотал рот Сальсидо липкой лентой. Он открыл багажник «мечты кубинца». Быстрый, как дервиш, Фуло, — вот он уже разматывает шланг на парковке.

Пит сунул тело Круса в багажник. Фуло смыл его внутренности в сточную яму.

Было темно. По улице туда-сюда сновали машины — никто понятия не имел о происходящем.

Пит схватил бутыль с «Молотовым». Фуло припарковал свой «шеви». Он снова и снова проговаривал губами какие-то цифры — вероятно, Сальсидо сдал ему адрес сейфа.

«Мечта кубинца» была цвета «пурпурный металлик» с обтянутым искусственным мехом салоном — этакая прокачанная «импала» темно-красного цвета.

Фуло сел за руль. Пит забрался на заднее сиденье. Сальсидо попытался закричать сквозь кляп.

Они помчались по Флэглер. Фуло прокричал адрес: дом 1809 по Северо-восточной 53-й. Пит врубил радио на полную громкость.

Бобби Дарин оглушительно пел «Возлюбленная мечты». Пит выстрелил Сальсидо в затылок — разлетевшиеся зубы сорвали кляп.

Фуло вел автомобиль ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ МЕДЛЕННО. С приборной панели и сидений капала кровь.

Запах порохового дыма был удушающим. Они не открывали окна — чтобы не дать ему проникнуть наружу.

Фуло сворачивал то налево, то направо. Фуло аккуратно отмечал направление. Автомобиль-саркофаг выехал на насыпную дорогу в Корал-Гейблс.

Они нашли заброшенную швартовочную пристань. Ее мостки вдавались в залив метров на тридцать.

Она была пуста. Ни влюбленных парочек, ни пьяниц, ни просто полночных гуляк.

Они выбрались из машины. Фуло поставил машину на нейтральную скорость и столкнул на мостки дока. Пит поджег «коктейль Молотова» и швырнул бутылку в салон.

Они бросились бежать.

Вспыхнуло пламя. «Импала» взорвалась. В мгновенье ока вспыхнули мостки. Пристань с ш-ш-шипением превратилась в длинную дорожку огня. Нахлынувшие волны шипели, касаясь досок.

Пит едва не выкашлял собственные легкие. Он втягивал оружейный дым и глотал кровь убитых.

Мостки ушли под воду. «Импала» осела на какой-то подводный камень. Добрую минуту из воды шел пар.

Фуло наконец отдышался.

— Чак живет здесь поблизости. У меня есть ключ от его комнаты, и, по-моему, у него отыщется снаряжение, которое нам пригодится.

Они нашли револьверы с глушителем и бронежилеты. Полосатое такси Чака было припарковано двумя колесами на бордюр.

Они взяли револьверы и надели жилеты. Пит завел машину, замкнув провода.

Фуло вел машину слишком быстро. Пит всю дорогу думал о старой Рут Милдред.

Дом выглядел хлипким. Дверь — непробиваемой. Двор был обсажен по периметру пальмами — единственная хибара на целую округу.

В передней горел свет. На окнах были занавески из тонкой газовой материи. Сквозь них виднелись четкие очертания силуэтов.

Они, пригнувшись, затаились у порога, как раз под подоконником. Пит различил четыре силуэта и услышал голоса четырех мужчин. Он представил картину: четверо пьют на диване, ЛИЦОМ К ОКНУ.

Казалось, Фуло читал его мысли. Они еще раз проверили жилеты и оружие — четыре револьвера и в общей сложности 24 заряда.

Пит коротко отсчитал секунды. На счет «три» они вскочили и выстрелили разом — прямо сквозь оконное стекло.

Посыпались осколки. Хлопки глушителя растворились в крике.

Окно рассыпалось. Занавески порвались. Теперь у них были реальные мишени: латиносы-коммуняки у забрызганной кровью стены.

Латиносы судорожно хватались за оружие. У всех у них была наплечная кобура и набедренная тоже — чтобы разом можно было выхватить оба пистолета.

Пит запрыгнул на подоконник. Ответный огонь ударил в его жилет и отбросил назад.

На подоконник вскочил Фуло. Комми принялись палить — часто и беспорядочно, в предсмертном порыве. Они палили из пистолетов большого калибра, вдобавок без глушителей — чертовски громко.

Прогиб жилета — и Фуло завертелся волчком. Пит, спотыкаясь, добрался до дивана и разрядил оба револьвера с ультраблизкого расстояния. Он позаботился выстрелить каждому в голову, шею и грудь и неожиданно втянул в себя на вдохе что-то серое и вязкое…

По полу покатился перстень с алмазами. Фуло подхватил его и поцеловал.

Пит вытер кровь с глаз. И увидел возле телевизора горку обернутых в пластиковые мешки брикетов.

Из них просыпался белый порошок. Он понял — это героин.

 

31.

(Майами, 30 августа 1959 года)

Кемпер читал газету, сидя в шезлонге у бассейна «Райской скалы». Каждые несколько минут официант приносил ему свежий кофе.

Заголовок на первой странице «Геральд» гласил: «Четверо кубинцев убиты в перестрелке между наркоторговцами».

В статье сообщалось об отсутствии свидетелей и улик. Предполагаемыми преступниками назывались «соперничающие кубинские преступные группы».

Кемпер связал между собой несколько событий.

Три дня назад Джон Стэнтон отправил ему отчет. В котором сообщалось, что президент Эйзенхауэр утвердил бюджет реализации кубинского проекта на порядок ниже запрошенной суммы. Сообщалось, что Рауль Кастро финансирует коммунистическую пропаганду в Майами вырученными от продажи героина деньгами. И еще — сообщалось, что в банде торговцев героином состоят двое бывших водителей «Такси «Тигр»» — Чезар Сальсидо и Роландо Крус.

Он просит Пита разъяснить ситуацию с арендой «Такси» Управлением. Он предполагает, что Джимми Хоффа потребует отомстить тем, кто обстрелял стоянку такси. Он знает, что Пит осуществит карательную операцию со свойственным ему блеском.

Он ужинает с Джоном Стэнтоном. Они обсуждают содержание его доклада.

Джон говорит, что торгующие героином коммунисты — жесткая конкуренция. Потом Айк, возможно, еще подкинет деньжат, но в настоящий момент это все.

Скоро прибудут новые баржи с депортированными. Во Флориду ожидается приток ярых противников Кастро. Идеологически подкованные «горячие головы» присоединятся к созданному ими подразделению и потребуют действия.

Все это пахнет раздробленностью и жестокой конкуренцией. Блессингтонскому лагерю все еще не хватает профессионалов, а их элитному подразделению так и не дали шанса проявить себя. Группировки наркоторговцев вполне могут захватить стратегическое влияние на население и установить финансовую гегемонию.

Кемпер сказал:

— Торгующие героином комми — это жестко. Нельзя соперничать с теми, кто может зайти так далеко.

Он заставил самого Стэнтона сказать это. Он буквально вынудил его признать: все так и будет — если мы не сможем выйти за известные пределы.

Пошли двусмысленные разговоры. Факты уступили место абстрактным понятиям. Через каждое слово произносились эвфемизмы.

«Самоокупаемые», «автономные» и «четко разграниченные». «На основе принципа необходимого знания»и «использование при необходимости ресурсов Управления».

«Кооперация имеющихся в распоряжении Управления фармакологических ресурсов на принципах наличного расчета».

«Без разглашения назначения приобретенного».

Разговор завершился эллиптическими конструкциями. Он позволил Стэнтону думать, что большая часть плана принадлежит ему.

Кемпер просмотрел газету. На четвертой странице ему бросился в глаза заголовок: «Страшная находка в Корал-Гейблс».

Горящий «шеви» слетает с хлипкого деревянного пирса. В утонувшей машине обнаруживаются тела Роландо Круса и Чезара Сальсидо.

«В правоохранительных органах считают, что убийство Круса и Сальсидо связано с гибелью этой ночью в перестрелке в Корат-Гейблс еще четверых кубинцев».

Кемпер вернулся на первую страницу.

И отметил про себя целый параграф статьи.

«Хотя погибшие, согласно поступившей информации, были вовлечены в героиновый трафик, никаких наркотиков в доме обнаружено не было».

Быстрее, Пит. И будь сообразительным и дальновидным, ибо я верю, что ты такой и есть.

Пит не заставил себя ждать — он появился с большим бумажным пакетом в руках. Он не стал рассматривать красоток в бикини; даже его обычная походка вразвалочку куда-то делась.

Кемпер пододвинул ему стул. Пит увидел на столе «Геральд», свернутую так, чтобы был виден заголовок на первой странице.

Кемпер спросил:

— Ты?

Пит поставил пакет на стол:

— Мы с Фуло.

— Оба постарались?

— Да.

— Что в пакете?

— Шесть с половиной кило чистого героина и перстень с бриллиантом.

Кемпер выудил перстень из пакета. Камни и золотая оправа были великолепны.

Пит налил себе чашку кофе:

— Возьми. Дабы скрепить мой союз с Управлением.

— Спасибо. Возможно, скоро мне предоставится шанс использовать это по назначению — я собираюсь сделать предложение.

— Надеюсь, она скажет «да».

— А Хоффа?

— Этот согласен. Правда, он поставил условие для сделки, и я его выполнил, как ты, блин, конечно же, знаешь.

Кемпер ткнул пальцем в пакет.

— Ты мог бы распорядиться этим сам. Я бы тебе слова не сказал.

— Я же в разъездах. И потом, мне слишком нравится моя новая работа, чтобы подосрать твоему основному принципу.

— Которому?

— Четкое разграничение полномочий.

Кемпер улыбнулся:

— Первый раз слышу, как ты изъясняешься терминами.

— Читаю книги, чтобы совершенствовать свой английский. Один словарь Вебстера прочел по меньшей мере раз десять.

— Да ты просто ходячая история об иммигранте, добившемся в Америке успеха.

— Да пошел ты… Но прежде чем идти, скажи мне, в чем заключаются мои официальные обязанности в качестве контрактного агента ЦРУ.

Кемпер повертел перстень в руках. Солнечные лучи заиграли на гранях камешков.

— Номинально ты будешь руководить Блессингтонским лагерем. Там сейчас возводятся кое-какие постройки и взлетно-посадочная полоса, и ты будешь наблюдать за ходом строительства. А официальное твое задание — тренировать кубинских беженцев для совершения диверсионных десантных вылазок на кубинскую территорию и доставлять их на прочие тренировочные лагеря, в «Такси «Тигр»» и Майами в целом, для доходных занятий.

Пит сказал:

— Дюже официально.

У их ног плескалась вода бассейна. Его номер наверху был практически размером с номер Кеннеди.

— Бойд…

— Эйзенхауэр дал ЦРУ негласный мандат на тайную подрывную деятельность на подвластной Кастро Кубе. Мафия хочет вернуть свои казино. Никто не хочет, чтобы в полутораста километрах от побережья Флориды образовалась коммунистическая диктатура.

— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

— Одобренных Айком бюджетных ассигнований будет не совсем достаточно.

— Скажи мне что поинтереснее.

Кемпер толкнул пакет. Вверх взмыл крошечный фонтанчик белого порошка.

— У меня есть план финансирования нашей части кубинской программы. Тайно одобренный Управлением, и, полагаю, он сработает.

— Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, но хочу, чтоб ты сказал это сам.

Кемпер понизил голос:

— Мы свяжемся с Санто Траффиканте. Мы используем связанных с ним наркоторговцев и наших ребят в качестве пушеров, и станем продавать эту дурь, зелье Санто и все прочее зелье, которое сможем добыть в Майами. У Управления есть доступ к одной ферме в Мексике, где выращивают опиумный мак, и там мы сможем покупать свежеприготовленный порошок, а Чак Роджерс будет привозить его на самолете. Основная прибыль пойдет на финансирование кубинской операции, Санто получит свой процент, и какая-то часть зелья попадет на Кубу с помощью наших блессингтонских ребят. Они распределят ее среди наших агентов на острове, те продадут ее, а на вырученные деньги станут приобретать оружие. Твоя специфическая функция будет заключаться в том, что ты будешь присматривать за этим аспектом деятельности моего элитного подразделения, в частности, за тем, чтобы они продавали дурь только негритянскому населению. И за тем, чтобы сами мои люди не употребляли героин и получали минимальный процент с продаж.

Пит спросил:

— А какой процент будем иметь мы?

Со стороны Пита вопрос вполне предсказуемый.

— Никакого. Если Траффиканте одобрит мой план, нас с тобой ждет кое-что послаще.

— О чем ты пока не хочешь распространяться.

— Сегодня после обеда я встречаюсь в Тампе с Траффиканте. Я сообщу тебе, о чем мы договорились.

— А тем временем?

— Если Траффиканте согласится, где-то через неделю мы займемся этим вплотную. А за это время ты съездишь в Блессингтон, посмотришь, как там дела, познакомишься с ребятами из подразделения и сообщишь мистеру Хьюзу, что у тебя будут длинные каникулы во Флориде.

Пит улыбнулся:

— Это ему вряд ли понравится.

— Ты знаешь, что с этим делать.

— Если я буду работать в Майами, кто станет управлять лагерем?

Кемпер достал свою записную книжку:

— Съездишь в Новый Орлеан, к Гаю Бэнистеру. Скажешь, что нам нужен крутой белый парень, чтобы приглядывать за лагерем, — кто-нибудь попроще, чтобы знал, как управляться с белой беднотой, которой кишит Блессингтон и его окрестности. Гай знаком со всеми ультраправыми уголовными элементами на северном побережье Мексиканского залива. Скажешь, что нам нужен какой-нибудь не совсем клинический идиот, желающий переехать в южную Флориду.

Пит записал номер Бэнистера на салфетке.

— Значит, ты убежден, что это сработает?

— Я в этом уверен. Остается молиться, чтобы Кастро не стал придерживаться проамериканских позиций.

— Хорошенькое замечание из уст человека Кеннеди.

— Джек бы оценил иронию.

Пит защелкал суставами пальцев.

— Джимми думает, что ты должен сказать Джеку, чтобы тот осадил Бобби.

— Ни за что. И я хочу, чтобы Джека выбрали президентом, и вовсе не желаю вмешиваться в преследование Хоффы братьями Кеннеди. Я четко…

— Разграничиваю свои полномочия, я знаю.

Кемпер поднял перстень:

— Стэнтон хочет, чтобы я повлиял на политику Джека в отношении Кубы. Мы хотим, чтобы кубинский вопрос получил более широкое рассмотрение, Пит. Желательно в администрации президента Кеннеди.

Пит щелкнул суставами больших пальцев.

— У Джека — классная прическа, но я не вижу его президентом Соединенных Штатов.

— А способности тут не при чем. Все, что сделал Айк, — завоевал Европу и оказался похож на твоего дядюшку.

Пит потянулся. Полы его рубашки поползли вверх, обнажив два револьвера на бедрах.

— Что бы ни происходило — я с вами. Это слишком большая фигня, чтобы ее пропустить.

Приборная панель взятой им напрокат машины была украшена маленькой фигуркой Христа. Кемпер надел перстень на голову фигурки.

Стоило ему выехать за пределы Майами, как кондиционер вышел из строя. Концерт по радио заставил его забыть про жару.

Пианист-виртуоз играл Шопена. Кемпер все прокручивал в голове ту сцену в «Павильоне».

Джек выступил в роли миротворца. Гнев старика Джо очень быстро улегся. И они остались и выпили по бокалу, чтобы скрыть неловкость.

Бобби хмурился. Ава Гарднер явно пребывала в замешательстве: она понятия не имела, что означала эта сцена.

На следующий же день старый Джо прислал ему записку. Она заканчивалась словами: «Лора заслуживает смельчака».

В тот вечер Лора призналась, что любит его. Он решил сделать ей предложение на Рождество.

Теперь он мог позволить себе Лору. У него было три оклада и два постоянно забронированных номера в дорогих отелях. У него был шестизначный счет в банке.

И если Траффиканте согласится…

Траффиканте абстрактные понятия понимал.

Термины «самоокупаемые», «автономные» и «четко разграниченные» позабавили его.

Слова же «кооперация имеющихся в распоряжении Управления фармакологических ресурсов» и вовсе рассмешили.

На нем был костюм из жатой шелковой ткани. Его кабинет был отделан светлым деревом в голландском стиле.

План Кемпера ему страшно понравился. Он мгновенно ухватил его политическую суть.

Встреча затянулась. Кто-то из обслуги принес анисовую настойку и пирожные.

Беседа перетекла в другое русло. Траффиканте раскритиковал миф о Большом Пите Бондюране. О бумажном пакете, стоявшем у ног Кемпера, не было сказано ни слова.

Тот же человек принес эспрессо и бренди «Курвуазье». Кемпер счел нужным поклониться:

— Это прислал в страну Рауль Кастро, мистер Траффиканте. Мы с Питом просим вас принять это в знак наших добрых намерений.

Траффиканте подхватил пакет. Он улыбнулся, ощутив, какой тот тяжелый, и несколько раз легонько сжал его.

Кемпер покрутил в руках рюмку с бренди:

— Если Кастро будет устранен в результате наших прямых или косвенных совместных усилий, мы с Питом гарантируем, что ваш вклад в это дело получит широкую известность. И, что еще важнее, мы попытаемся убедить нового кубинского лидера позволить тебе, мистеру Гьянчане, мистеру Марчелло и мистеру Росселли вновь вступить во владение вашими казино и построить новые.

— А если откажется?

— Тогда мы его убьем.

— И что вы с Питом хотите за труды?

— Если Куба станет свободной, мы хотим поделить между собой пять процентов от доходов казино «Капри» и казино отеля «Насиональ».

— А если Куба останется под коммунистами?

— Тогда мы ничего не получим.

Траффиканте поклонился:

— Я поговорю с остальными, и, конечно, мой ответ «да».

 

32.

(Чикаго, 4 сентября 1956 года)

Литтел уловил статические помехи. Прослушка в машине никогда не отличалась качеством сигнала.

Сигнал поступал с расстояния 45 метров — микрофон был приклеен липкой лентой к груди Сида Кабикоффа.

Их встречу устроил Безумный Сэл. Сэм Джи настаивал на своей квартире — без вариантов. Бутч Монтроуз встретил Сида на крыльце и проводил до квартиры — крайней в левом крыле здания.

В автомобиле была сущая баня. Литтел не стал открывать окон — это был отличный звуковой фильтр.

Кабикофф:

— Какая у тебя красивая хата, Сэм. Серьезно, это ковровое покрытие — просто шик.

Литтел услышал шум, как будто кто-то заскребся — помехи связи. Он представил себе источник.

Сид натягивает ленту. Потирает синяки, которые я набил ему в Техасе.

Послышался искаженный помехами голос Джианканы. Литтел у показалось, что он услышал упоминание имени Безумного Сэла.

Этим утром он пытался его найти. Он рыскал по маршруту его обычного букмекерского обхода, но Сэла так и не обнаружил.

Монтроуз:

— Мы знаем, что много лет назад ты знал Джулиуса Шиффрина. Мы знаем, что ты знаком кое с кем из ребят, то есть вроде как изначальные рекомендации у тебя есть.

Кабикофф:

— Это как петля. Если ты в ней, то ты в ней.

Мимо проносились автомобили. В непосредственной близости от источника звука звенело стекло.

Кабикофф:

— Все парни знают, что я снимаю лучшую порнуху на Западе. Все знают, что у Сида-жида всегда самые красивые телки и парни с поцами до колен.

Джианкана:

— Это Сэл рассказал тебе о правилах получения кредитов пенсионного фонда?

Кабикофф:

— Ну да, он.

Монтроуз:

— Сэлу сейчас крайне нужны деньги, так?

Шум уличного движения перекрыл сигнал. Литтел сосчитал время — ровно шесть секунд.

Монтроуз:

— Я знаю, что Сэл тоже повязан, да, и петля есть петля, и верно, что тут все друг друга знают, — но я также знаю, что в январе мое маленькое любовное гнездышко было ограблено, и я, мать вашу, недосчитался четырнадцати штук, которые хранились в сумке с причиндалами для гольфа.

Джианкана:

— А в апреле кое-кто из наших друзей лишился восьмидесяти тысяч, спрятанных в камере хранения. Как раз после этих случаев у Сэла появились деньги. И мы с Бутчем сопоставили эти два факса — вроде как косвенные улики.

У Литтела закружилась голова. Сердце застучало в сумасшедшем темпе.

Кабикофф:

— Нет, Сэл не стал бы делать ничего подобного. Нет… не стал бы…

Монтроуз:

— Да, да, петля есть петля и фонд есть фонд, но петля и фонд — это совсем не одно и то же. Да, Джулиус Шиффрин заправляет фондом, но это вовсе не означает, что он запросто согласится дать тебе кредит только оттого, что когда-то вы возились ним в одной песочнице.

Джианкана:

— Мы тут прикинули, что, должно быть, кто-то пытается добраться до Джимми Хоффы и фонда посредством запрошенного якобы кредита. Мы говорили с Сэлом на эту тему, но ему оказалось нечего сказать.

Дыхание Литтела участилось. Перед глазами замерцали точки.

Монтроуз:

— Итак, кто надавил на вас? Может быть, федералы, а может, шерифская служба округа Кук?

Микрофон зафиксировал глухие удары. Должно быть, это учащенно забилось сердце Сида. Удары сменились шипением — пот Сида закупорил контакты микрофона.

В наушниках послышалось бессвязное бормотание, и все стихло. Литтел увеличил громкость до отказа — но получил лишь шипящую пустоту.

Он опустил стекло на окнах и отсчитал сорок шесть секунд. Струя свежего воздуха охладила его голову.

Он не может меня сдать. Оба раза, когда мы виделись, на мне была лыжная маска.

Кабикофф, спотыкаясь, вывалился на тротуар. Со спины из-под его рубашки торчали провода. Он сел в машину и рванулся с места — прямо на красный свет.

Литтел включил зажигание. Машина не заводилась — прослушка начисто посадила аккумулятор.

Он знал, что найдет в доме Сэла. Четыре порции виски с пивом приготовили его к вторжению со взломом и к ожидавшему его зрелищу.

Сэла пытали в подвале. Его раздели догола и приковали к потолочной трубе. Его облили водой и поджаривали соединительным кабелем.

Сэл так ничего и не сказал. Джианкана не знает имени «Литтел». Толстяк Сид не знает не то что имени — даже и того, как он выглядел.

Они могут отпустить Сида в Техас. А могут убить по дороге — или не убивать.

Они прицепили кабель к языку Сэла. Мощный заряд тока сделал из него лоснящегося негра.

Литтел позвонил в отель, где остановился Сид. Портье за стойкой сообщил ему, что мистер Кабикофф у себя в номере — от него только что ушли двое посетителей.

Литтел сказал:

— Не надо звонить ему в номер.

Он остановился и употребил еще пару порций спиртного, заполировал пивом и поехал в отель, чтобы увидеть все самому.

Они оставили дверь открытой. Оставили Сида в налитой через край ванной. И бросили на него включенный в розетку телевизор.

Вода все еще бурлила. Электрический шок лишил Кабикоффа волос на голове.

Литтел попытался заплакать. Однако из-за спиртного он не почувствовал практически ничего.

Кемпер Бойд всегда говорил: НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ.

 

33.

(Новый Орлеан, 20 сентября 1959 года)

Бэнистер передал ему досье и «родословные». Из всех предложенных кандидатур Пит выбрал три.

Его комната в отеле была завалена папками с «личными делами». Он был засыпан уголовными делами и отчетами ФБР — историей всего ультраправого Юга на бумаге.

Он просмотрел уйму досье ку-клукс-клановских придурков и неонацистов. Выяснил, что существует некая Национальная партия прав штатов. Он подивился, сколько народу в ку-клукс-клановских остроконечных колпаках связано с ФБР — половина куклуксклановцев Юга кормилась вокруг федералов.

Федеральные стукачи без сна и отдыха кастрировали и линчевали. Единственное, что по-настоящему беспокоило Гувера в деятельности Ку-клукс-клана, — мелочи вроде мошенничества с использованием почты.

Вентилятор ворошил груды разрозненных бумаг. Пит растянулся на кровати и принялся пускать колечки дыма.

Записка Кемперу Бойду:

«Управление должно финансировать блессингтонское отделение Ку-клукс-клана. В окрестностях лагеря проживает в основном белая беднота — которая ненавидит латиносов. Уловка с Ку-клукс-кланом их отвлечет».

Пит закопался в сведениях о приводах и судимостях. Его инстинкт не подвел его — трое выбранных им кандидатов были наименее фанатично настроенными из всей когорты.

Каковыми кандидатами являлись:

Преподобный Уилтон Томпкинс Эванс, бывший уголовник и радиопроповедник. Пастор еженедельной пропагандистской радиопрограммы «Антикоммунистический крестовый поход», выходящей в коротковолновом диапазоне. Бывший парашютист-десантник; три судимости за совращение несовершеннолетних. Заметка Бэнистера: «Способный и жесткий человек, но, возможно, слишком антикатолик, чтобы работать с кубинцами. Из него выйдет отличный инструктор; к тому же он не против переезда, так как может транслировать свою радиопрограмму откуда угодно. Близкий друг Чака Роджерса.

Дуглас Фрэнк Локхарт, информатор ФБР и ку-клукс-клановец. Бывший сержант-танкист; бывший далласский коп; бывший поставщик оружия ультраправому диктатору Рафаэлю Трухильо. Оценка Бэнистера: «Наверное, первый ку-клукс-клановский информатор на Юге и фанатичный приверженец идей Ку-клукс-клана. Жесткий и смелый, но легковерный и вспыльчивый. Кажется, спокойно относится к латиноамериканцам, особенно к приверженцам антикоммунистических убеждений».

Генри Дэвид Хадспет, первый поставщик антикоммунистической пропаганды на Юге. Бегло говорит по-испански, владеет айкидо. Боец-ас, отличился во время Второй мировой — тринадцать убитых на Тихоокеанском театре военных действий. Комментарий Бэнистера: «Хэнк мне нравится, но он может быть упрямым и неуместно саркастичным. В настоящее время он работает на меня — связным между подконтрольным мне лагерем беженцев на озере Понтшартрен и расположенной неподалеку ячейкой Клана, руководимой Дуги Фрэнком Локхартом. (Земли, на которых расположено и то и другое, принадлежат мне.) Хэнк — хороший человек, но, наверное, еще одна миссия среди латиносов — не для него».

Все трое жил и недалеко друг от друга. У всех троих были грандиозные планы на вечер — куклуксклановцы планировали ритуальное сожжение креста возле лагеря Гая.

Пит попытался слегка вздремнуть перед «мероприятием». У него развился хронический недосып — последние три недели выдались бешеными и выматывающими.

Бойд украл со связанной с Управлением плантации опиумного мака немного морфина. Он привез его в Эл-Эй и преподнес его мистеру Хьюзу.

Мистер Хьюз подношение оценил. Мистер Хьюз сказал ему: возвращайся в Майами с моими наилучшими пожеланиями.

Он не стал говорить ему: теперь я — антикоммунистический крестоносец. В вечную собственность которого перейдут 5 % от прибыли двух казино — если Куба предпочтет красный красно-бело-синему.

Бойд продал сделку Траффиканте. Марчелло, Джианкана и Росселли согласились, — Бойд прикинул, что они могут заработать по пятнадцать миллионов в год на каждого.

Он приказал Ленни наводнить «Строго секретно» пропагандистскими статьями, содержащими резкую критику режима Кастро, и забросить смачные статейки про половую жизнь звезд, которых жаждали мистер Хьюз и мистер Гувер.

Эл-Эй был каторгой. Майами — курортом.

Он быстренько вернулся обратно в Майами. Бойд устроил так, чтобы та самая мексиканская ферма, на которой выращивался опиумный мак, стала основным поставщиком наркотика для подразделения. На своем самолетике Чак привез уже имеющиеся шесть кило героина для разбавления и увез обратно в шесть приемов. Траффиканте выделил приличную сумму всем участникам подразделения. Он выдал всем по обрезу и по «магнуму». А также пуленепробиваемые жилеты; и еще — снабдил автомобилями для торговли с колес.

Фуло выбрал новенький «эльдорадо». Чак — славный «форд-викки». Дельсол, Обрегон, Паэс и Гутьерес — по «шеви». Латиносы, что с них взять — они «прокачали» свои авто везде, где это было возможно.

Он познакомился с ними и узнал их получше.

Гутьерес был спокойным и серьезным. Дельсол — расчетливым и сообразительным. Обрегон показался ему самым ненадежным — Бойд начал думать, что он может струсить.

Санто-младший пересмотрел свой наркобизнес в Майами. Теперь торговлю героином среди чернокожего населения осуществляли исключительно солдаты «подразделения».

Бойд потребовал раздать всем местным торчкам по бесплатной дозе — на пробу. Ребята из подразделения раздали порядочное количество зелья — абсолютно бесплатно. Чак переименовал Нигтертаун в «Седьмое небо».

От филантропии они перешли к бизнесу. Они ездили по городу и продавали гадость, по двое в автомобиле — нося оружие в открытую. Какой-то торчок пытался, было, ограбить Рамона Гугьереса — Тео Паэс уложил его зарядом крупной дроби, смоченной в крысином яде.

Пока Санто-младшему нравилось все. Санто придумал заповедь № 1: нельзя рекламировать товары, раздавая бесплатные образцы. Пит предложил заповедь № 2: если кто-то из вас сам станет употреблять героин, он будет убит.

Майами был Криминальным Раем. Блессингтон — Жемчужными Райскими Вратами.

Лагерь занимал площадь в пять с половиной гектаров. Военные сооружения включали в себя два казарменных барака, оружейный склад, оперативный штаб, поле для учений и взлетно-посадочную полосу. Пристань и гараж для моторных катеров все еще были в процессе возведения.

Вербовщики для подразделения уже сейчас, когда в общем-то было рановато, прислали в лагерь несколько потенциальных новобранцев. Местной бедноте не особо понравилось вторжение на их территорию латиносов. Пит нанял несколько безработных куклуксклановцев на работу — строить пристань. Это помогло установить временное перемирие — ведь новобранцы вместе трудились на тяжелой работе.

Теперь на территории лагеря проживало четырнадцать новобранцев. В США прибывали все новые и новые кубинские политические эмигранты. ЦРУ планировало устроить новые тренировочные лагеря для наемников — к середине 1960 года предполагалось довести их число до сорока с небольшим.

Кастро будет жить — столько, сколько нужно для того, чтобы они с Бойдом стали богачами.

Огромный крест горел ослепительным пламенем. Пит различил его свет за километр.

От шоссе поворачивала грунтовая дорога. Вдоль нее стояли указатели: «Ниггерам хода нет!», «Ку-клукс-клан — белые люди, объединяйтесь!».

Через воздухозаборник его автомобиля в салон набилась туча насекомых. Питу то и дело приходилось прихлопывать их ладонью. Вскоре он увидел забор из колючей проволоки и куклуксклановцев в парадной форме.

Каковая включала в себя белые накидки и остроконечные капюшоны с пурпурным кантом. С ними были четвероногие, так сказать, друзья — доберман-пинчеры, на каждого из которых тоже умудрились напялить маленькую простынку.

Пит показал выданный ему Бэнистером пропуск. Остроконечные капюшоны проверили его и махнули — мол, проходи.

Он припарковал машину возле каких-то грузовиков и стал прогуливаться. Горящий крест осветил вырубку среди соснового леса., разделенную на две части.

На одной толклись кубинцы. На другой — белые англосаксы. Разделяли их выставленные в ряд трейлеры с замазанными краской номерными знаками.

Налево: благотворительная распродажа домашней выпечки, стрельбище и ярмарка ку-клукс-клановских причиндалов. Направо: копия блессингтонского лагеря.

Пит принялся бродить по половине белых работяг. В его сторону оборачивались остроконечные капюшоны: эй, большой человек, а где твоя белая простыня?

Горящий крест бомбардировали армады насекомых. Стоял треск и гул от выстрелов и звяканья пораженных мишеней. Относительная влажность достигала почти 100%.

Нарукавные повязки с нацистской символикой уходили за два бакса девяносто девять центов. За кукол вуду, изображавших раввинов, сдирали от трех до пяти баксов.

Пит прошел мимо трейлеров. Он увидел щит из ДСП-шной плиты типа «сэндвич», приставленный к старенькому «эйрстриму». Надпись на щите гласила: «WKKK — «Радио «Антикоммунистический крестовый поход»» преподобного Эванса».

К оси был привинчен громкоговоритель. Оттуда доносилась какая-то тирада — бред чистой воды.

Он заглянул в окно. И увидел двадцать с чем-то ссущих, срущих и трахающихся котов и кошек. Посреди всего этого вещал в микрофон какой-то долговязый тип. Один кошак игрался с проводами коротковолнового передатчика, намереваясь, видимо, уйти на тот свет, в виде французского жаркого.

Пит вычеркнул из списка одного кандидата и продолжил путь. Все белые мужчины были в капюшонах с прорезями для глаз — никакой возможности опознать Хадспета или Локхарта по фотографии.

— Бондюран! Сюда!

Это был голос Гая Бэнистера — исходивший откуда-то из-под земли.

Прямо из грязи поднялась крышка люка. Оттуда вылезла и заерзала какая-то длинная изогнутая хреновина, похожая на перископ.

Гай, блин, устроил себе нехилое бомбоубежище.

Пит нырнул туда. Бэнистер закрыл за ним крышку люка.

Квадратное помещеньице четыре на четыре метра. На стенах — плакаты с красотками из «Плейбоя». Гай основательно запасся консервированной свининой с бобами и бурбоном.

Бэнистер втянул трубу телескопа.

— У тебя был одинокий вид — без простыни-то.

Пит потянулся. Его затылок задел потолок.

— Мило тут у тебя, Гай.

— Я знал, что тебе понравится.

— Кто за это платит?

— Да все вместе.

— Как это?

— А так: земля принадлежит мне, сооружения строит Управление, Карлос Марчелло выделил триста тысяч на оружие, а Сэм Джианкана подкупил полицию штата. Клановцы платят за вход и торгуют своим товаром, а беженцы четыре часа в день заняты на дорожных работах и половину заработка отчисляют в пользу подразделения.

Жужжал включенный на полную мощность кондиционер. Температура в бункере была — что в твоем иглу.

Пит поежился:

— Ты сказал, что Хадспет и Локхарт будут здесь.

— Хадспет был арестован этим утром за угон; это его третий привод, так что никакого залога. Хотя Эванс здесь. А он неплохой парень, если отбросить религию.

Пит сказал:

— Похоже, он — настоящий психопат. А нам с Бойдом психопаты не нужны.

— Скажем так: вам нужны более презентабельные психопаты.

— Понимай как знаешь. Поскольку Локхарт пока блистал лишь отсутствием, мне бы хотелось побыть с ним здесь пару минут наедине.

— Зачем?

— Любой тип, который разгуливает в белой простыне и капюшоне, должен доказать мне, что он умеет четко разграничивать свои полномочия.

— Дюже сложная фраза для такого, как ты, Пит.

— Не ты первый заметил.

— Это, наверное, оттого, что ты теперь — контрактный агент ЦРУ и общаешься людьми высшего сорта.

— Вроде Эванса?

— Уел. Но навскидку могу сказать, что у этого человека больше заслуг в борьбе с коммунизмом, чем у тебя.

— Коммунизм — помеха для бизнеса. И не стоит притворяться, что он — нечто большее.

Бэнистер сунул за ремень большие пальцы рук:

— Если ты полагаешь, что сказал мудрую вещь, — ты, к сожалению, ошибаешься.

— Да ну?

Бэнистер улыбнулся самодовольной улыбкой:

— Принятие коммунизма равнозначно сочувствию коммунистам. Твой старинный враг Уорд Литтел принимает коммунизм, и один мой друг из Чикаго рассказал мне, что мистер Гувер собирает на него досье, как на сторонника коммунизма. Видишь, до чего может довести такое принятие коммунизма?

Пит защелкал суставами пальцев.

— Пойди приведи Локхарта. Ты знаешь, чего хочет Бойд, — так объясни ему это. И с этого момента попрошу тебя — к черту лекции, ладно?

Бэнистер скривился. Бэнистер открыл, было, рот.

Пит сделал шутливый выпад — как пугают ребенка.

Бэнистер с удвоенной скоростью открыл люк и выбрался наружу.

Тишина и холодок — это было прекрасно. Консервы и выпивка — еще лучше. Да и девочки на стенах были хороши, особенно Мисс Июль.

Если, скажем, русские сбросят атомную бомбу. И ты здесь спрячешься. Могут начаться клаустрофобия и галлюцинации — и покажется, что женщины — настоящие.

Локхарт открыл крышку люка. На нем была испачканная сажей простыня, схваченная поясной кобурой с двумя револьверами.

У него были ярко-рыжие волосы и веснушки. И тягучий выговор уроженца Миссисипи.

— Бабки меня устраивают, и переехать во Флориду я тоже готов. Но вот запрет на линчевание можете засунуть себе в задницу.

Пит двинул ему левой. Дуги Фрэнк устоял на ногах — умение сохранять равновесие на пять с плюсом.

— Да я убивал белых ублюдков вроде тебя быстрей, чем ты только что мне врезал!

Дурацкая бравада: три с минусом.

Пит снова его ударил. Локхарт вытащил револьвер под правой рукой — но курок взводить не стал.

Нервы: пять с плюсом. Осторожность — на четыре с минусом.

Локхарт отер кровь с подбородка.

— Кубинцы мне нравятся. И я могу распространить понятие «превосходства белой расы» и принять вас и ваших парней в мой клан.

Чувство юмора: пять с плюсом.

Локхарт выплюнул выбитый зуб.

— Скажите мне что-нибудь хорошее. Чтобы я поверил, что меня позвали сюда не только затем, чтобы сделать из меня боксерскую грушу.

Пит подмигнул:

— Мистер Бойд и я можем — чисто в качестве бонуса — поспособствовать тому, чтобы Управление подарило тебе собственный клан.

Локхарт живо расшаркался а-ля Степин Фетчит:

— Спасибо, масса! Если бы вы были верны клану, как настоящий белый человек, я бы поцеловал подол вашей простыни!

Пит дал ему по яйцам.

Тот согнулся, но не взвизгнул и не захныкал. Взвел курок своего револьвера — но стрелять не стал.

Словом, прошел по оценкам.

 

34.

(Нью-Йорк, 29 сентября 1959 года)

Такси не спеша плелось в центр. Кемпер разложил на своем дипломате кое-какие документы.

На схеме были изображены поделенные на округа штаты первичных выборов. В поперечных колонках значились имена его знакомых представителей местных правоохранительных структур.

Перед теми из них, кого он полагал сторонниками демократов, он ставил галочку. А закоренелых приверженцев великой старой партии, то есть республиканцев, напротив, вычеркивал.

Это было скучнейшее занятие. Джо мог попросту купить Джеку Белый дом.

Уличное движение было до безобразия медленным. Его таксист то и дело кому-то сигналил. Кемпер снова играл сам с собой в «адвоката дьявола» — попрактиковаться в конспирологии никогда не повредит.

Бобби постоянно расспрашивал его о постоянных поездках во Флориду. В его ответах звучало почти негодование.

— Я же отвечаю за передачу в правоохранительные органы материалов комитета, так? А дело Солнечной долины застряло у меня в горле, и, потом, по закону штата Флорида Джек должен победить на общих выборах. И мне надо будет пообщаться с недовольными политикой профсоюза водителями грузовиков.

Такси проезжало трущобы. Он вспомнил об Уорде Литтеле.

Почти месяц они не переписывались и не говорили по телефону. Убийство Д’Онофрио облетело СМИ и осталось нераскрытым. Уорд не позвонил, не написал — словом, никак не прокомментировал произошедшее.

Нужно связаться с Уордом. Нужно установить, стала ли гибель Безумного Сэла следствием того, что он был информатором Уорда.

Водитель остановился у «Сент-Реджиса». Кемпер заплатил по счетчику и быстро направился к стойке.

Его встретил портье. Кемпер сказал:

— Пожалуйста, позвоните в мой номер и попросите мисс Хьюз спуститься ко мне.

Тот надел наушники и защелкал кнопками. Кемпер посмотрел на часы — они порядком опаздывали на ужин.

— Занято, мистер Бойд. Она разговаривает по телефону.

Кемпер улыбнулся:

— Должно быть, с моей дочерью Клер. Вечно часами болтают по телефону за счет отеля.

— Вообще-то мисс Хьюз разговаривает с мужчиной.

Кемпер ощутил, как все внутри него сжалось.

— Дайте-ка мне наушники, а?

— Вообще-то-о-о…

Кемпер сунул ему десять долларов.

— Ну-у-у-у-у…

Кемпер добавил еще сорок. Портье накрыл деньги ладонью и вручил ему наушники.

Кемпер натянул их. И услышал голос Ленни Сэндса — пронзительный и обреченный:

— …какой бы он плохой ни был, он мертв, и он тоже, как и я, работал на пьяницу. Просто живет на свете пьяница и садист, и теперь этот садист заставляет меня писать возмутительные статьи про Кубу. Я не могу называть имен, но, боже, Лора…

— Но ведь ты говоришь не о моем друге Кемпере Бойде?

— Нет, это не его я боюсь больше всего. А пьяницы и садиста. Никогда нельзя сказать заранее, что выкинет пьяница, я вообще с ним не общался с тех пор, как убили Сэла, и это меня страшно…

Это была локальная турбулентность. И скоро она захватит их всех.

 

34.

(Нью-Йорк, 29 сентября 1959 года)

Волны прибивали к берегу мусор. У его ног валялись раскисшие бумажные стаканчики и обрывки программок, какие раздают на круизных теплоходах.

Литтел отпихнул их носком ботинка. Он поискал глазами то место, куда свалил барахло из квартиры Монтроуза.

Что тогда куча мусора, что сейчас.

Теперь ему приходилось зажигать три свечки за упокой. Джек Руби вроде как был цел — раз в неделю он звонил в «Карусель», чтобы услышать его голос.

Сэл не сдался под пытками. Сэл не назвал ни Литтела, ни Руби. Кабикофф же знал его только как копа в лыжной маске.

«Безумный Сэл» и «Сид-жид» — когда-то эти прозвища его смешили. Говорят, Бобби Кеннеди тоже любит мафиозные клички.

Он давно уже забил на Призрака и его отчеты. Равно как и почти перестал наблюдать за коммунистами. А Чику Лиги сообщил, что Бог-Отец и Иисус Христос были «левыми».

Визиты Хелен ограничились одним разом в неделю. Ленни Сэндсу — и тому звонить перестал. У него было лишь два постоянных друга — ржаной кентуккийский виски «Олд оверхолт» и пиво «Пабст блю риббон».

К берегу прибило размокший журнал. Он увидел на его страницах фото Джека и Джеки.

Кемпер говорил, что сенатор — жуткий бабник. Кемпер говорил, что Бобби свято хранит супружескую верность.

Толстяк Сид утверждал, что папаша братьев знаком с Джулиусом Шиффрином. Шиффрин являлся хранителем «подлинных» бухгалтерских книг пенсионного фонда — сколько бы он ни пил, этого он забыть не мог.

Литтел свернул на Лейк-Шор-драйв. Ныли от усталости ноги, а из манжет брюк сыпался песок.

Смеркалось. Он шел в южном направлении уже несколько часов.

Внезапно до него дошло, ГДЕ он находится. Дошло, что всего в трех кварталах от него есть знакомый адрес.

Придя туда, он постучал в дверь Ленни Сэндса. Ленни открыл — да так и остался стоять.

Литтел сказал:

— Все. Больше я тебя ни о чем не попрошу.

Ленни шагнул к нему. И закричал — слова слились в один бесконечный поток.

Литтел услышал «дурак», «никчемушник» и «трус». Он просто стоял и глядел Ленни в глаза, пока тот не охрип от своих воплей.

 

34.

(Нью-Йорк, 29 сентября 1959 года)

Кемпер вскрыл замок своей карточкой «Дайнерс клаб». Ленни так и не понял, что достаточно поставить надежный замок, чтобы уберечься от ночных визитов «плохих копов».

Литтел тоже кое-чего не усвоил: ИНФОРМАТОРЫ НЕ УХОДЯТ В ОТСТАВКУ. Он наблюдал за давешним спектаклем с улицы — и видел, что Уорд, как настоящий мазохист, поглощал изливавшийся на него поток брани.

Кемпер закрыл дверь и стал в темноте. Ленни минут десять назад отправился за покупками — значит, где-то в течение часа должен был вернуться.

Лора научилась не затрагивать неудобных тем. Она и словом не обмолвилась о том телефонном разговоре в отеле «Сент-Реджис».

Кемпер услышал шаги и позвякивание ключей. Он двинулся к выключателю и закрепил глушитель.

Вошел Ленни. Кемпер сказал:

— Еще не все кончено.

Пакет с покупками шлепнулся на пол. Зазвенело разбитое стекло.

— Ты больше не разговариваешь ни с Лорой, ни с Литтелом. Будешь писать в «Строго секретно», что велит тебе Пит. Будешь искать информацию о бухгалтерских книгах фонда, и передавать ее лично мне.

Ленни сказал:

— Нет.

Кемпер щелкнул кнопкой выключателя. В гостиной зажегся свет — комната была заставлена раритетной мебелью и очень, очень впечатляла.

Ленни сморгнул. Кемпер отстрелил ножки у стеклянного шкафа. Зазвенели осколки китайского фарфора и хрусталя.

Несколько выстрелов — и книжный шкаф лишился ножек. Еще несколько — и диванчик эпохи Людовика XIV превратился в щепки и комки набивки. Еще — и разлетелся в щепы расписанный вручную чиппендейловский платяной шкаф.

В комнате стало не продохнуть от опилок и порохового дыма. Кемпер перезарядил револьвер.

Ленни сказал:

— Согласен.

Вставка: документ.

8.10.59.

Журнал «Строго секретно», статья. Автор — Ленни Сэндс под псевдонимом «Непревзойденный знаток политической жизни».

КАНЦЕРОГЕННЫЙ КАСТРО КРУШИТ КУБУ, ТОГДА КАК ПЛАМЕННЫЕ ПАТРИОТЫ РАТУЮТ ЗА РОДИНУ!

Он успел пробыть у власти всего десять месяцев, но весь свободный мир уже понял, что такое сыплющий слоганами и смердящий сигарами команданте Кастро!

В прошлый Новый год Кастро изгнал из страны демократически избранного, антикоммунистически настроенного премьера Фульхенсио Батисту. Бравый бородатый бард-битник все пел народу песенки о земельной реформе, социальной справедливости и корнишонах на каждом столе — словом, стандартные скудельные слоганы коммунистического комиссара. Он захватил маленький бастион свободы в полтораста километрах от американских берегов, обманом обчистил карманы патриотичных патриархов, нагло национализировал принадлежащие США отели-казино, самодовольно спалил душистые плантации сахарного тростника дружественной компании «Юнайтед фрут» и в итоге сбежал с колоссальными количествами той магической субстанции, с помощью которой Америка потворствует пеонам и козыряет перед коммуняками: денег !

Да-да, дорогой мой читатель — все дело сводится к благословенным баксам, заманчивым зелененьким банкнотам — долларам США, с портретами президентов с меланхолично-мужественными лицами, захватывающими и завораживающими своей абсолютной антипатией к коммунизму!!!

Врезка: одураченные и осажденные бардом-битником коридорные когда-то шикарных гаванских отелей «Насиональ» и «Капри» нагло национализировали свои чаевые и уступили место целому полку грубых крепких кривоногих коммуняк — безмозглых бандитов, по совместительству курьезно коррумпированных крупье!

Врезка: предательски поджарены плантации фруктов! Пеоны, которых заботливо защищала альтруистическая американская экономика равноправия, оказались подавленными, перебивающимися на пособие, обреченными на обнищание и обобранными, рабами в ожидании подачек от коммунистов!

Врезка: Рауль «Пешка» Кастро наглым образом наводнил Флориду гигантскими грудами губительного героина, адского зелья, ради коего одурманенные оным пойдут на что угодно, чтобы заполучить смертоносное снадобье! Он опирается на здешних рабов иглы: кубинских эмигрантов, готовых распространять канцерогенное кредо Кастро среди затерянных, заблудших зомби, променявших трезвость и терпение на затуманенность и задурманенность!

Врезка: растет количество кубинских беженцев и местных патриотов, которые составляют очевидное исключение из тех, что пассивно поддались подвоху бородатого барда-битника. И вот сейчас в Майами и по всей Флориде они вербуют сторонников в свои ряды. Эти люди — тренированные терпеливые тигры, которые заработали свои черные и оранжевые — но не красные! — полосы в джунглях переполненных кутузок Кастро! День за днем все больше и больше подобных людей прибывает на американский берег, и они жаждут как можно скорее на законных основаниях подхватить вслед за всеми медоточивую мелодию нашего национального гимна.

Ваш корреспондент беседовал с американцем по имени Большой Пит, убежденным антикоммунистом, который в настоящее время тренирует кубинских боевиков, готовых в дальнейшем бороться против Кастро. «Все дело в патриотизме, — заявил Большой Пит в интервью нашему корреспонденту, — неужели вы хотите, чтобы в полутораста километрах от вашего побережья правил коммунистический диктатор? Лично я — нет, так что я стал членом Армии освобождения Кубы. И мне бы хотелось сообщить, что приглашение вступить в наши ряды распространяется на всех кубинских беженцев и граждан Америки кубинского происхождения. Вступайте в наши ряды! Если будете в Майами — наводите справки. Местные кубинцы вам живо все растолкуют».

Если такие, как Большой Пит, берутся за дело, то Кастро пора подыскивать другую работу. Эй! Я знаю пару кофеен в Венисе, которые не прочь взять на пол-ставки бородатого барда-битника — развлекать кайфующих кофеманов. Что, Фидель, — как тебе идейка? Нравится?

Помни, дорогой читатель — ты узнаешь это первым: конфиденциально, без протокола, строго секретно.

Вставка: документ.

19.10.59.

Личная записка: Эдгар Гувер — Говарду Хьюзу.

Дорогой Говард,

мне весьма понравилась статья «Непревзойденного знатока политической жизни» в номере от пятого октября. Конечно, кое-что там притянуто за уши, но если отбросить бульварщину, статья обретает видимую политическую значимость.

Ленни Сэндсу удалось в полной мере овладеть спецификой стиля «Строго секретно». Да и пропагандист из него вышел весьма многообещающий. Я нахожу подсознательные намеки на контору «Тигр» славным дополнением для посвященных; особенно же меня порадовала высокая оценка деятельности нашего прагматичного друга Пьера Бондюрана.

В общем и целом, номер получился отличным.

С наилучшими пожеланиями.

Эдгар

Вставка: документ.

30.10.59.

Отчетный доклад: Джон Стэнтон — Кемперу Бойду.

С пометкой: ПЕРЕДАТЬ ЛИЧНО В РУКИ.

Дорогой Кемпер,

вкратце информирую о кое-каких недавних политических решениях. Тебя по-прежнему невозможно поймать, засим отправляю это с нарочным.

В первую очередь сообщаю, что высшие чины нашего ведомства теперь убеждены в том, что масштабы кубинской проблемы отныне будут лишь возрастать. Хотя недавние президентские ассигнования были невелики, есть большая надежда на то, что последовательность политики Кастро заставит-таки Белый дом увеличить расходы на ее решение. Если перефразировать нашего большого друга Непревзойденного Знатока: «никто не хочет, чтобы в полутораста километрах от вашего побережья правил коммунистический диктатор». (Мне бы так доклады писать, как он пишет статьи в «Строго секретно».)

Мистер Даллес, замдиректора Бисселл и избранные эксперты в области кубинской политики начинают разрабатывать план вторжения на территорию Кубы либо в конце 1960-го, либо в самом начале 1961 года. Предполагается, что к тому времени Управление будет обладать армией отборных, тренированных, базирующихся на территории США кубинских эмигрантов и наемников и что общественное мнение будет на нашей стороне. Общая идея такова: высадить на побережье морской десант при поддержке с воздуха, с баз ВВС, расположенных на побережье Мексиканского залива. Я буду держать тебя в курсе дальнейших разработок данного плана. А ты меня — в курсе дел нашего друга Джека. Если эти планы останутся в силе до 20 января 1961 года, есть шанс, что именно ему и предстоит их одобрить либо зарубить.

Со дня нашего последнего разговора к берегам Флориды и Луизианы прибыли еще одиннадцать барж с кубинскими беженцами. Наши сотрудники на местах занимаются этими людьми и распределяют их по различным тренировочным лагерям. Многие из тех, кто отказался от помощи Управления, скоро прибудут в Майами. Мне будет интересно узнать, выйдут ли на кого из них сотрудники нашего подразделения. Как тебе, конечно, известно, блессингтонский лагерь формально готов принять новобранцев. Я одобрил решение о принятии Дуги Фрэнка Локхарта на должность управляющего лагерем, и мне кажется, самое время сместить ось деятельности нашего подразделения на тренировки в Блессингтоне и бизнес в Майами. Немедленно накажи Чаку Роджерсу и Питу Бондюрану, чтобы занялись этим, и пусть Пит Бондюран отправит мне с курьером отчет в течение шести недель.

Что касается «бизнеса» нашего подразделения, в тех расплывчатых терминах, в которых мы договорились его обсуждать, я желаю сообщить, что меня радует рост прибылей и кажущееся взаимопонимание, достигнутое при твоем посредничестве между нами и поддерживаемой Управлением мексиканской фермой-поставщиком. Я предвижу, что рано или поздно власти проверят наш «бизнес» и сочтут его проявлением элементарного здравого смысла, но до тех пор, пока недовольство политикой Кастро приобретет всенародный масштаб или случится еще что-нибудь подобное, я призываю вас четко разграничивать свои функции и соблюдать абсолютную секретность. Участие в деле м-ра Траффиканте также должно держаться в секрете, и также мне хотелось бы, чтобы умалчивался факт содействия подразделению со стороны мистера Сэма Джианканы и мистера Карлоса Марчелло.

Жду ответа. Письмо сожгите.

Всего наилучшего.

Джон

Вставка: документ.

01.11.59.

Отчетный доклад: Кемпер Бойд — Роберту Ф. Кеннеди.

Дорогой Боб,

я говорил с Джеймсом Даудом, главой департамента по борьбе с организованной преступностью министерства юстиции. (Мы знакомы еще с тех пор, как я работал в офисе нью-йоркского атторнея.) В порядке любезности я отослал господину Дауду копии тех документов по делу м-ра Хоффы, что были до того предоставлены мной различным большим жюри, которым требовались доказательства по делу Хоффы. Теперь эта любезность начинает приносить плоды.

Как вам, должно быть, известно, билль о реформах Лэндрума-Гриффина был принят Конгрессом, так что теперь у министерства юстиции полностью, что называется, развязаны руки в отношении Джимми Хоффы. Дауд направил в помощь следственным органам Луизианы, Флориды и Огайо следователей и судей. Билль Лэндрума-Гриффина стал порождением Маклеллановского комитета; и все об этом знают. Дауд сумел взглянуть на это дело в политическом свете и решил обратить свое внимание и силы на доказательства, собранные нами в Солнечной долине. (Он полагает, что факт пропажи двух свидетелей, Гретцлера и Кирпаски, придаст моральное и нравственное значение делу.) Так, 25.10.59 он направил шесть человек, чтобы те вошли в состав трех больших жюри в южной Флориде. Они ведут активный поиск недовольных членов профсоюза, которые приобрели участки в Долине. Дауд полагает, что разбирательство по делу Хоффы потребует много времени и сил, что только на руку нашим политическим целям. Прежде всего мне хотелось бы подчеркнуть, что мы не должны допускать, чтобы судебное преследование Хоффы превратилось в соперничество двух партий, но одновременно хотим, чтобы одним из пунктов предвыборной кампании Джека стала борьба с коррупцией в профсоюзных кругах. Дауд сообщил мне, что во время праймериз Хоффа намерен выступать с речами в штатах, в которых будут проходить праймериз, естественно поливая грязью Кеннеди, и, полагаю, это может сыграть нам на руку. Хотя этот чокнутый головорез прилагает отчаянные усилия, чтобы скрыть свое истинное лицо, но в стрессовых обстоятельствах его натура психопата все же выходит на поверхность. Мы хотим, чтобы представители союза водителей грузовиков поддержали кандидата от республиканцев. Мы хотим, чтобы Ричард Никсон взял деньги Хоффы и не стал включать в свою предвыборную кампанию при проведении общих выборов вопроса о коррупции в профсоюзных кругах. Сказав об этом, добавлю, что, по моему разумению, Джеку совершенно необходимо удвоить усилия по привлечению в ряды своих сторонников законно избранных лидеров профсоюзов и любыми средствами убедить их, что делает четкое различие между ними и подобными Хоффе.

Теперь перевожу тему на праймериз. Лавры Кеннеди на поприще борьбы с преступностью произвели впечатление на многих моих знакомых из правоохранительных ведомств, обычно придерживающихся республиканских убеждений, и теперь я «обрабатываю» округ за округом Висконсин, Нью-Гемпшир и Западную Вирджинию. Местные организации демократической партии, кажется, работают вполне эффективно, и я убедил всех, кого мог, не верить агитационным бредням Хоффы.

Позже напишу еще. Пиши свою книгу: думаю, она будет отличным подспорьем в предвыборной кампании.

Твой.

Кемпер

Вставка: документ.

9.11.59.

Записка: Роберт Ф. Кеннеди — Кемперу Бойду.

Кемпер,

спасибо за письмо. Ты начинаешь мыслить как политик, и я полагаю, что твои замечания относительно союза Хоффы и республиканцев вполне здравы. Я очень рад, что министерство юстиции заинтересовалось делом Долины, которое я до сих пор считаю нашим самым веским аргументом против Хоффы.

Я всегда верил, что незаконные махинации с деньгами пенсионного фонда (те самые «призрачные» три миллиона) и принесли те средства, из которых финансировались приобретение и постройка Солнечной долины, и что использование этих денег было намеренно скрыто Хоффой. Какая-нибудь информация о реальных махинациях в пенсионном фонде и/или сведения о «подлинных» его книгах нам бы сейчас очень не помешали. Кстати, чем там занимается Призрак из Чикаго? Ты всегда описывал нашего таинственного крестоносца-иезуита как человека весьма трудолюбивого, но вот уже несколько месяцев ты ничего от него не передавал.

Вставка: документ.

17.11.59.

Записка: Кемпер Бойд — Роберту Ф. Кеннеди.

Дорогой Боб,

конечно, мы сможем использовать кое-какие материалы касательно пенсионного фонда. Призрак усердно работает, но на его пути постоянно встречаются препятствия. И имей в виду, он — агент ФБР и у него есть свое, весьма серьезное, задание. Он упорно работает, но, как я и говорил раньше, продвижение идет очень медленно.

Кемпер

Вставка: документ

4.12.59

Рапорт агента ФБР о наружном наблюдении.

Командир чикагского подразделения ФБР специальный агент Чарльз Лиги — Эдгару Гуверу.

Пометка: ОСОБО СЕКРЕТНО. ТОЛЬКО ДЛЯ ГЛАЗ ДИРЕКТОРА,

Сэр,

по вашему приказу агенты из офиса Сиу-Сити поочередно осуществляли наружное наблюдение за спецагентом Уордом Литтелом начиная с 15 сентября с. г. Он не был замечен в окрестностях ателье «Селано» и, вероятнее всего, воздержался от работы под прикрытием — борьбы с организованной преступностью. Со спецагентом Кемпером Бойдом он тоже не встречался, и (с помощью поставленного на его домашнем телефоне 20.11.59 прослушивающего устройства) установлено, что он разговаривает только с Хелен Эйджи и изредка звонит бывшей жене Маргарет. Он не звонил и не получал звонков от своей дочери Сьюзен, и со дня установки прослушки (20.11.59) Кемпер Бойд также не звонил ему.

Качество работы Литтела стабильно ухудшается. Причем это ухудшение стало заметно еще до того, как было начато наружное наблюдение. Имея задание следить за членами КП США в Гайд-парке и Роджерс-парке, он часто оставляет свой наблюдательный пост для того, чтобы выпить в ближайшем питейном заведении или зайти в какую-нибудь католическую церковь.

Крайней небрежностью отличаются доклады Литтела о наблюдении за «красными». Он регулярно искажает информацию о времени, проведенном на наблюдательном посту, и его характеристики членов КП США более чем доброжелательные.

26.11.59 специальный агент У.Р. Хинкль видел, как руководитель ячейки КП США Малькольм Чамалес поприветствовал Литтела у подъезда его дома. Чамалес обвинил Литтела в «подлом проникновении ФБР в его жилище» и потребовал у Литтела объяснений. Литтел пригласил его в ближайшее питейное заведение. Агент Хинкль сообщил, что слышал, как они беседовали о политике. 29.11 и 1.12 они встречались опять. Специальный агент Хинкль наблюдал за обеими встречами и полагает, что эти двое стали друзьями или по крайней мере, собутыльниками.

Близкие к ФБР источники из Чикагского университета сообщили, что видели на территории университета Литтела и Хелен Эйджи, яростно ссорившихся. Кажется, их роман переживает кризис, и мисс Эйджи упорно твердит Литтелу, что ему надо что-то делать со своим пьянством. 3.11.59 спецагент Дж. С. Батлер слышал, как спецагент Литтел и мисс Эйджи беседовали о политике. Мисс Эйджи выразила восхищение вице-президентом Ричардом Никсоном, Литтел же назвал господина Никсона «хитрецом Диком», а также «охотником на «красных», «купленным-перекупленным зашифрованным фашистом».

В заключение позволю себе заметить: в настоящее время заканчивается сбор документов для прокоммунистического досье на Литтела. Полагаю, что его заявления, свидетельствующие о проводимой им подрывной деятельности, его предательские упущения в наблюдении за членами коммунистической партии США, а также дружба с Малькольмом Чамалесом продолжатся, тем самым составляя его портрет как угрожающего безопасности организации человека.

С уважением.

Чарльз Лиги, специальный агент-командир, чикагское отделение

Вставка: документ.

21.12.59

Полевой рапорт: Пит Бондюран — Кемперу Бойду.

«Для передачи Джону Стэнтону».

Пометка: КБ — БУДЬ ОСТОРОЖНЕЕ ПРИ ПЕРЕДАЧЕ

КБ,

извини, что запоздал с рапортом для Стэнтона. Ненавижу писанину, так что сам зачеркнешь, что тебе надо, и передашь ему. Я знаю, что он полагает, будто Управление на 100 % согласится с тем, чем мы занимаемся, но это будет очень не скоро.

Мои рабочие-клановцы закончили постройку пристани и ангаров для катеров. Теперь Блессингтон на 100 % боевой лагерь.

Дуги Фрэнк Локхарт — надежный парень. Конечно, у него в голове полно бредовых мыслей, характерных для парней вроде него, но с этим ничего не поделаешь. Я не думаю, что это как-то нам помешает, коли уж это не сказывается на его работе. Контактировавший с ним фэбээровец сперва разозлился, что он перестанет «стучать» на конкурентов-клановцев из Луизианы, однако когда Локхарт упомянул, что ты — один из руководителей операции, он запел совсем по-другому. Полагаю, что он связался с мистером Гувером, и тот заверил его, что у тебя — карт-бланш. Пока что Локхарт хорошо справляется со своими обязанностями. Я получил для него немного $ от Траффиканте, и он использовал их для того, чтобы устроить свой собственный клан в окрестностях Блессингтона. Он пообещал плату за вступление, и все местные куклуксклановцы побросали свои прежние организации и записались к Дуги Фрэнку. Я передал ему твой приказ: никаких линчеваний, подрывов церквей и избиений. Он разочарован, но ослушаться не посмеет. Локхарт хорошо ладит с кубинцами и наказывает своим клановцам не вступать в расовые конфликты с бойцами подразделения либо с нашими новобранцами. Пока что парни повинуются его приказам.

Наш бизнес в Майами идет все лучше и лучше. Только в жилом квартале Букер Т. Вашингтон прибыль за прошлый месяц составила на 14 % больше, чем прибыль Траффиканте там, когда бы то ни было. А октябрьская выручка в квартале Джордж Вашингтон Карвер — на 9 %. Чак Роджерс утверждает, что на мексиканском ранчо работают надежные ребята. Они заключили сделку: он может летать туда и обратно, не заполняя бортовой журнал для мекс. полиции. Теперь у нас в Блессинггоне есть своя взлетно-посадочная полоса, так что Чаку гораздо безопаснее летать оттуда. Каждую неделю я отвожу в Тампу долю СТ. Он доволен размером прибыли и достаточно регулярно подкидывает деньжат на нужды подразделения. Непосредственно мне он выдаст 18 % для осуществления операции, а также 5 % Гаю Бэнистеру — в оружейный фонд, устроенный им в Новом Орлеане. Пока что Фуло, Паэс, Обрегон, Дельсол и Гутьерес показали себя предельно честными парнями. Никаких недоимок «товара» или денег не было.

Стэнтон хотел, чтобы я составил на каждого рапорт о соответствии. Лично я считаю, что пока кто-то из них не станет красть товар или $ или же хреново работать, каждый заслуживает оценки 5+. Обрегон немного побаивается вылазок на Кубу на моторках, а его кузен Дельсол немного жульничает, но это мелочи. Самое главное, что эти парни — сторонники США и непримиримые противники режима Кастро, которые не станут красть у Траффиканте. По мне, так пусть лучше ныкают часть заработка на такси и расслабляются с бухлом и шлюхами. Так что не стоит уж слишком натягивать поводья — зачем дергать ребят по пустякам?

Как вербовщики они проявили себя неплохо. В Блессингтоне уже тренируются 44 новобранца, и непременно будут еще. Чак, Фуло, Локхарт и я тренируем их циклами по 15 дней. Мы обучаем их обращению со стрелковым оружием, прицельной стрельбе, рукопашному бою, а также подрывным техникам и вылазкам на Кубу на моторных катерах, а потом подыскиваем им работу в Майами. Там они ищут новобранцев и направляют их к нашему офицеру под кодовым именем Кугуар, к-рый и рассылает их по различным тренировочным лагерям Упр-я в соответствии с профпригодностью. Если та самая операция с вторжением, о которой ты все толкуешь, все ж таки состоится, у нас будет из кого выбирать.

Паэс, Обрегон, Дельсол, Гутьерес, Фуло и я осуществляли ночные вылазки на побережье Кубы на моторном катере. Мы передавали товар нашим контактным лицам на острове и по пути обстреливали патрульные катера кубинской милиции. Фуло и Гутьерес осуществили вылазку вдвоем и заметили на пляже группу спящих мужчин. Они расстреляли всех тридцать милиционеров из автоматов Томпсона. Фуло снял скальп с самого старшего по званию офицера, и теперь этот скальп украшает радиоантенну нашего ведущего катера.

Как ты и хотел, я распределил свои обязанности между Блессингтоном, контролем за нашим бизнесом в Майами и такси. Джимми Хоффе не особо нравится, что ты якшаешься с семейством Кеннеди, однако он полностью доволен сделкой с арендой: чем больше кубинских эмигрантов прибудет на Кубу, тем больше $ принесет «Такси «Тигр»». И спасибо за товар для передачи Г.Х. Поскольку все свое время я провожу во Флориде, полагаю, только из-за этого добра меня еще держат на жалованье. Я бы и сам ушел, однако знаю, что вы хотите каким-то образом связать его с Упр-ем. Я звоню ему раз в неделю, чтобы быть в курсе. Г.X. говорит, что теперь за ним ухаживают мормоны, они помогают ему уворачиваться от повесток по делу «Трансуорлд эйрлайнз» и в целом выполняют все мои обязанности — разве что кроме поставки товара. Полагаю, пока я могу его поставлять, я буду оставаться на жалованье в Эл-Эй.

Ленни Сэндс стал единственным редактором «Строго секретно». Я считаю, что та его статья про Кубу вышла отличной и уж точно принесла пользу нашим кубинским планам.

Вот и все. Не люблю, чтобы писанина валялась где попало, так что передай Стэнтону — пусть уничтожит письмо.

Да здравствует свободная Куба!

ПБ

 

37.

(Блессингтон, 24 декабря 1959 года)

Локхарт закинул ноги на приборную панель. Он аж вспотел — на нем был костюм Санта-Клауса из пушистой синтетической ткани.

— Значит, убивать ниггеров и взрывать церкви вы мне не разрешаете. А как насчет установления морального кодекса клана?

Пит решил подыграть — Дуги Фрэнк был еще тем острословом:

— Это как?

— А так — допустим, ты узнал, что сестра работяги Джо по имени Салли сама не своя от Лероя, у которого, по слухам, тридцатисантиметровая сосиска, и застал их за этим занятием. В этом случае следует нагреть ку-клукс-клановское клеймо и поставить его Салли, чтобы все знали, что она занималась расосмесительным блудом.

— А что тогда надо будет сделать с Лероем?

— Спросить, где он достал свою сосиску и делают ли там такие же белого цвета?

Пит рассмеялся. Дуги Фрэнк высунулся в окно и высморкался.

— Я серьезно, Пит. Я — верховный советник Королевских рыцарей Ку-клукс-клана южной Флориды, и пока что все, что я сделал, — раздал подачки ЦРУ и собрал команду для игры в софтбол, чтобы тренировать твоих чертовых псевдониггеров, то есть, пардон, беженцев.

Пит едва успел повернуть машину, чтобы не сбить бродячего пса. Грузовичок налетел на рытвину, и тушки индейки в подарочной упаковке, лежавшие в кузове, подпрыгнули и скатились на пол.

— Только не говори мне, что агент ФБР, на которого ты работал, разрешал тебе линчевать.

— Нет. Но он и не говорил мне, мол, «Дуги Фрэнк, я запрещаю тебе убивать ниггеров, пока ты на службе у правительства Соединенных Штатов!» Чувствуешь разницу? Ты же запрещаешь мне это делать, причем всерьез.

Пит увидел впереди бревенчатые хижины — самые те места, где можно раздавать индеек. Это была идея Санто-младшего — подмаслить местное население; кто-то из его подручных угнал груженный птицей грузовичок, и Санто решил, что бесплатное угощение на Рождество создаст дружелюбную атмосферу.

— Делай свою работу. Мы затеяли большое дело, так что относись к этому серьезно.

Локхарт сказал:

— Я так и делаю. Делаю свою работу и молчу, что Чак Роджерс каждый раз взлетает из форта Блессингтон и привозит на своем драндулете с пропеллером некий белый порошок — да-да, сэр. А еще я хочу сказать, что моим ребятам хочется размяться.

Пит резко развернул автомобиль:

— Я поговорю с Джимми Хоффой. Может, он как-нибудь пригласит твоих ребят пострелять акул.

— Да нет, я имел в виду — может, установить подпункт № 49 морального кодекса?

— А это что?

— Это когда ты застанешь братьев Лероя — Руфуса и Тайрона, — когда они будут стучаться в дверь Салли.

— Ну, и что тогда?

— Тогда надо вымазать Салли дегтем и вывалять в перьях.

— А что следует сделать с Руфусом и Тайроном?

— Заставить их снять штаны, чтобы посмотреть, семейное это у них или нет?

Пит захохотал. Дуги Фрэнк поскреб украшенный белоснежной бородой подбородок:

— Почему обязательно мне быть Санта-Клаусом?

— Я не смог найти костюм Санты моего размера.

— Так нарядили бы кого из кубинцев.

— Где ты видел Санту-латиноса?

— Я считаю эту работу унизительной.

Пит притормозил у грязной и ветхой детской площадки. Какие-то цветные детишки при виде Санты так и выпучили глаза.

Дуги Фрэнк выбрался из машины и бросил им по индейке. Детишки подбежали к нему и потянули за бороду.

Местное белое и цветное население получило в подарок по уворованной индейке. Блессингтонские копы тоже получили по птичке и вдобавок по бутылке краденого же виски «Джим Бим».

Солдат из блессингтонского лагеря угостили индейкой на ужин и оделили презервативами «Троянец». Ибо Санто Траффиканте прислал «рождественский подарок» из Тампы — полный автобус шлюх.

Сорок четыре парня и сорок четыре шлюхи резвились на сорока четырех койках.

В полночь Пит отправил девочек домой. Локхарт устроил святочное представление — сожжение креста. Питу страшно захотелось сплавать на Кубу и пострелять комми.

Он позвонил Фуло в Майами. Фуло идею одобрил. Фуло сказал: «Я соберу парней, и мы приедем».

Чак Роджерс прилетел с грузом наркоты. Пит залил бензин в бак ведущего катера.

Локхарт привез немного кукурузного самогона. Пит и Чак сделали по паре глотков. Никто не курил — треклятое зелье вполне могло вспыхнуть.

Они сидели на пирсе. Свет прожекторов залил весь лагерь, все было видно, как на ладони.

Кто-то из новобранцев вскрикнул во сне. С сожженного креста ветер срывал тлеющие угольки. Питу вспомнилось Рождество сорок пятого: лос-анджелесская шерифская служба приняла его в свои ряды сразу по окончании службы в морской пехоте.

На шоссе, выписывая кренделя, появилась машина Фуло. Чак сложил автоматы Томпсона и боеприпасы на досках палубы.

Дуги Фрэнк спросил:

— Меня возьмете?

Пит ответил:

— Конечно.

Из «шеви» вывалились Дельсол, Обрегон и Фуло. Они брели, покачиваясь, животы их оттопырились — парни явно перебрали пива и переели индюшатины.

Покачиваясь, взошли они на палубу. На Томасе Обрегоне были солнцезащитные очки — это в два часа ночи. Очки и рубаха с длинным рукавом — хотя ночь стояла до безобразия теплая.

Где-то в кустах залаяла собака. Чак Роджерс визгливо залаял в ответ, как охотничий пес — точь-в-точь как это делал какой-то ночной диджей-остроумец, которого Чак обожал. Все принялись похлопывать друг друга по спине, поздравляя с праздником.

Пит сбил с Обрегона очки. Зрачки ублюдка сузились, выдавая в нем торчка — в свете прожекторов это было отчетливо видно.

Обрегон так и застыл. Роджерс ухватил его шею в «замок».

Никто не проронил ни слова. Да этого и не требовалось — картина стала всем rapidamente понятна.

Обрегон сжался. Фуло рывком закатал рукава его рубашки. И все увидели отвратительные красные дорожки.

Все одновременно посмотрели на Дельсола — гребаного кузена Обрегона. И немедленно пришли к консенсусу: пусть это сделает он.

Чак отпустил Обрегона. Пит вручил Дельсолу свой револьвер.

Обрегон затрясся и едва удержался на ногах. Дельсол выстрелил ему в грудь — шесть раз.

Он скатился в воду. Из раневых отверстий вырвались струйки пара.

Фуло нырнул в воду и снял с убитого скальп.

Дельсол ни на кого не смотрел.

 

38.

(Поместье Хайеннис-Порт, 25 декабря 1959 года)

Верхушка рождественской ели задевала потолок. Снежинки из пульверизатора осыпали груду подарков под ней.

Кемпер прихлебывал эг-ног.

Джек сказал:

— На праздники ты становишься грустным — я это заметил.

— Ну, не то чтобы…

— Мои родители перестарались, когда рожали детей, но твои могли бы быть прозорливей и подарить тебе братика или сестричку.

— У меня был младший брат. Погиб — несчастный случай на охоте.

— Я этого не знал.

— Мы с отцом выслеживали оленей в лесу возле нашей летней усадьбы. В листве постоянно что-то мелькало, и мы стреляли сквозь густую растительность. Вскоре выяснилось, что один из мелькавших был Комптоном Уиквайром Бойдом, восьми лет, одетым в куртку желто-коричневого цвета и шапочку с белыми висячими ушами. Это произошло 19 октября 1934 года.

Джек опустил глаза.

— Кемпер, мне очень жаль.

— Мне не стоило рассказывать об этом. Ты сказал, что хочешь поговорить, притом что мне через час надо быть в Нью-Йорке. А эта история начисто отбивает тягу к разговору.

Комната была чересчур жарко натоплена. Джек отодвинул кресло от огня.

— Ты встречаешься с Лорой?

— Да. Моя дочь ужинает на Рождество у каких-то друзей в Саут-Бенде, а потом уезжает кататься на лыжах. Она присоединится к нам с Лорой в Нью-Йорке.

Перстень Пита был тщательно отполирован. Он намеревался сделать предложение нынче же вечером.

— Вы с Лорой наделали шороху.

— Но вы уже смирились с этим?

— Полагаю, что да, причем все мы — в той или иной степени.

— Ты нервничаешь Джек.

— Через восемь дней я собираюсь объявить о выдвижении своей кандидатуры. Но то и дело возникают препятствия, и я не могу не ломать голову над тем, как же с ними справиться.

— Например?

— Например, Западная Вирджиния. Вот что я отвечу какому-нибудь старому шахтеру, который скажет мне: «Сынок, я слыхал, твой папа — один из самых богатых людей Америки и ты ни дня в своей жизни не работал»?

Кемпер улыбнулся:

— Ты ответишь: «Да, это есть». А седеющий характерный актер, которого мы подсадим в толпу, скажет:

— И, сынок, ты потратил время не зря!

Джек расхохотался. Тут Кемперу пришла в голову мысль: у Джианканы и Траффиканте есть обширные сферы влияния в Западной Вирджинии.

— У меня есть кое-какие тамошние знакомые, и они могут тебе помочь.

— Ну, тогда самым наглым образом сделай меня их должником; надо же, чтоб когда-то и меня постиг фамильный рок — сделаться продажным ирландским политиканом.

Кемпер рассмеялся.

— Ты все еще нервничаешь. И еще — ты сказал, что хотел побеседовать со мной, что предполагало серьезный разговор.

Джек откинулся в кресле и стряхнул со свитера хлопья фальшивого снега:

— Мы тут все думаем о мистере Гувере. И о том, что он знает историю рождения Лоры.

Мгновенно проснулся «адвокат дьявола»:

— Он знает ее уже много лет. Он знает, что я встречаюсь с Лорой, и раскрыл мне тайну ее происхождения раньше, чем она сама.

В комнату вбежали детишки Бобби. Джек выгнал их вон и толкнул дверь ногой, чтобы та закрылась.

— Этот маленький поц — чертов старый извращенец.

Кемпер немедленно начал импровизировать:

— Также ему известно обо всех твоих откупах предполагаемым мамашам твоих детей и о большинстве твоих более или менее постоянных подружек. Джек, я — твоя лучшая защита от мистера Гувера. Я ему нравлюсь, он доверяет мне, и все, что ему нужно, — удержаться на своей должности, если тебя выберут президентом.

Джек потер ямочку на подбородке:

— Папа почти убедил себя, что это Гувер подослал тебя, чтобы ты шпионил за нами.

— Твой папа — не дурак.

— Что?

— Как-то Гувер прознал, что я намеренно провалил одно расследование угонов машин, и вынудил меня досрочно уйти в отставку. Я решил устроиться в Маклеллановский комитет по собственной воле, и Гувер принялся следить за мной. Когда он узнал, что я встречаюсь с Лорой, он попросил меня собирать информацию и о всех вас. Я отказался, на что он сказал: «Ты — мой должник».

Джек кивнул. Весь его вид сказал: да, я в это поверю.

— Папа нанял частного детектива, чтобы тот следил за тобой в Манхэттене. Тот выяснил, что ты снимаешь номер в «Сент-Реджисе».

Кемпер подмигнул:

— Твой образ жизни заразен, Джек. У меня есть пенсия, ваша зарплата и дивиденды от акций; к тому же я ухаживаю за дорогой женщиной.

— Ты что-то слишком часто бываешь во Флориде.

— Гувер заставил меня следить за тамошними группировками сторонников Кастро. Я же его должник.

— Так вот почему ты так хочешь, чтобы я включил пункт о кубинской политике в свою предвыборную программу.

— Именно. Я искренне считаю, что этот Кастро чертовски опасен и представляет собой настоящую угрозу безопасности США, так что я полагаю, что тебе надо будет придерживаться жесткой политики в его отношении.

Джек зажег сигару. Весь его вид говорил: слава Богу, все закончилось.

— Я передам папе, что все о’кей. Однако он хочет, чтобы ты кое-что ему пообещал.

— Что именно?

— Что не женишься на Лоре в ближайшее время. Он опасается, что репортеры могут проявить излишнее любопытство.

Кемпер вручил ему перстень.

— Отдаю на хранение. Я собирался сегодня вечером сделать ей предложение, но теперь, полагаю, мне стоит подождать, пока тебя не изберут.

Джек сунул его в карман:

— Значит, теперь тебе нечего дарить на Рождество?

— Подыщу что-нибудь в Нью-Йорке.

— Вон там, под елкой, брошка с изумрудом. Лоре зеленое идет, а от Джеки не убудет.

 

39.

(Саут-Бенд, 25 декабря 1959 года)

Литтел сошел с поезда и проверил: не следят ли за ним.

Прибывающие-уезжающие не вызвали у него никаких подозрений: студенты из колледжа Нотр-Дам и нетерпеливо ожидающие родители. И какие-то девчонки-чирлидеры, совсем озябли, бедняжки — шутка ли, размахивать помпонами в коротеньких юбочках в десятиградусный мороз.

Толпа рассеялась. Никто из шатавшихся на платформе не сделал попытку приблизиться к нему. Словом, Призрак и сам, похоже, начинает видеть призраков.

Видимо, мания преследования — это один из симптомов алкоголизма. А щелчки на линии во время телефонных разговоров — просто-напросто взвинченные нервы.

Он разобрал оба телефонных аппарата в своей квартире. Никакой прослушки он не нашел. Мафия не могла установить прослушку на наружных аппаратах — это могли сделать только правоохранительные органы. А тот тип, что на прошлой неделе якобы следил за ним и Мелом Чамалесом в баре, наверняка был всего лишь тамошним завсегдатаем, привлеченным их «левыми» разговорами.

Литтел зашел в станционный бар и выпил три порции виски с пивом. Рождественский ужин со Сьюзен требовал подкрепления.

Они долго говорили друг другу любезности. Разговор вращался вокруг безопасных тем.

Сьюзен напряглась, когда он обнял ее. Хелен уклонилась от объятий. Клер превратилась в женский вариант Кемпера — сходство между ними стало просто поразительным.

Сьюзен ни разу не назвала его по имени. Клер называла его «Уорд, мальчик мой», — Хелен рассказывала, что она с удовольствием общается с компанией будущей мачехи. Сьюзен стала курить точь-в-точь, как ее мать: опустив голову вниз, чтобы затянуться и вскинуть ее в такт струйке сигаретного дыма.

Да и квартира ее в точности повторяла обстановку жилища Маргарет: обилие фарфоровых безделушек и громоздкая мебель.

Клер ставила на патефон пластинки Синатры. Сьюзен разлила по кружкам сильно разбавленный эг-ног, — должно быть, Хелен рассказала ей, что у ее отца проблемах с алкоголем.

Он сообщил, что сто лет не видел Кемпера. Клер улыбнулась — она-то была в курсе отцовских секретов. Сьюзен накрыла на стол: безвкусная глазурованная ветчина по рецепту Маргарет и сладкий картофель.

Они сели за стол. Литтел склонил голову и стал молиться:

— Отче наш, благослови нас и наших друзей, что нынче не с нами. Вверяю Тебе души трех недавно почивших людей, чья смерть стала итогом самонадеянных, пусть и искренних, попыток облегчить правосудие. Прошу Тебя: благослови нас в этот святой день и в грядущий год.

Сьюзен закатила глаза и сказала:

— Аминь.

Клер нарезала ветчину, Хелен разлила вино.

Бокалы девушек были полны; в бокале Литтела было ровно на глоток. Это было дешевенькое «Каберне Совиньон».

Клер сказала:

— Сегодня вечером папочка собрался сделать предложение своей любовнице. Давайте же выпьем за папочку и за мою новую хитренькую маму, которая всего на девять с половиной лет старше меня.

Литтел едва не подавился вином. Карьерист Кемпер станет тайным шурином братьев Кеннеди…

Сьюзен сказала:

— Клер, ну ты что? «Любовница» и «хитренькая», да еще в одном предложении?

Клер сделала «кошачьи когти»:

— Ты забыла упомянуть разницу в возрасте. Чего это ты? Все же знают, что разница в возрасте — твоя любимая мозоль.

Хелен застонала. Сьюзен отодвинула тарелку и зажгла сигарету.

Литтел наполнил свой бокал. Клер улыбнулась:

— Уорд, мальчик мой, как думаешь: в какой области юриспруденции преуспеет каждая из нас?

Литтел улыбнулся в ответ:

— Ну, это нетрудно. Сьюзен защищает преступников, Хелен — сбившихся с пути истинного фэбээровцев, а Клер придется заняться корпоративным правом, чтобы оплачивать счета своего пенсионера-папаши, привыкшего жить на широкую ногу.

Хелен и Клер засмеялись. Сьюзен сказала:

— Мне не понравилось, что ты считаешь меня таким ничтожеством.

— Ты можешь пойти работать в ФБР, Сюзи. Через год и двадцать один день я выйду в отставку. Займешь мое место и будешь пытать жалких коммуняк для мистера Гувера.

— Я бы не стала называть комми «жалкими», отец. Кстати, не думаю, что твоей пенсии за выслугу лет хватит тебе на выпивку.

Клер поморщилась. Хелен сказала:

— Сьюзен, пожалуйста.

Литтел схватил бутылку:

— Может быть, я буду работать на Джона Ф. Кеннеди. Может, его выберут президентом, его брат ненавидит организованную преступность больше, чем коммунистов, так что, может быть, это у них семейное.

Сьюзен вспылила:

— Не сравнивай обычных уголовников с приверженцами политической системы, поработившей полмира. Не верю, что ты дал заморочить себе голову слабоумному либеральному политикану, папочка которого вознамерился купить ему президентский пост.

— Кемперу Бойду он нравится.

— Прости, отец, и ты, Клер, прости, — но Кемпер Бойд обожает деньги, а мы знаем, что у Кеннеди их полно.

Клер выбежала из комнаты. Литтел в один глоток выпил свой бокал.

— Коммунисты не кастрируют невинных людей. Коммунисты не убивают людей привязывая автомобильные аккумуляторы к гениталиям! Коммунисты не опускают телевизоры в ванну и не…

На сей раз не выдержала Хелен. Оставшаяся Сьюзен выкрикнула:

— Отец, черт бы побрал твою слабость!

Он взял накопительный больничный и пересидел новогодние праздники в четырех стенах, отгородившись от внешнего мира. Еду и выпивку он заказывал на дом.

Выпускные экзамены на юрфаке занимали почти все время Хелен, и они практически не виделись. Они говорили по телефону — пустой треп да вздохи. Он постоянно слышал щелчки на линии, но решил, что это нервное.

Кемпер не писал и не звонил. Словом, совсем забыл про него.

Он прочел книгу Бобби Кеннеди про войны с Хоффой. Книга потрясла его. Имя Кемпера на ее страницах не упоминалось.

Он смотрел по телевизору матчи студенческих футбольных команд на «Розовый кубок» и «Хлопковый кубок». Он почтил память Тони Ианноне, погибшего ровно год назад.

Четырех порций пива с виски неизменно бывало достаточно, чтобы вызвать у него эйфорию. Он воображал, как совершает некий определенно смелый поступок: добирается до Джулиуса Шиффрина и бухгалтерских книг фонда.

Еще пара глотков начисто отметала эти мечты. Действовать — значит ставить под угрозу человеческие жизни. Его смелость была не чем иным, как трусостью, раздутой до грандиозности.

Он смотрел по телевизору, как Джон Ф. Кеннеди объявляет о выдвижении своей кандидатуры. Зал заседаний Сената был заполнен его сторонниками.

Быстрый переход: объективы камер нацелены на пикет у здания Сената. Члены профсоюза водителей грузовиков скандируют: «Хей, хей, хей! Кеннеди говорит: «Профсоюзам — нет!»»

За кадром — голос репортера: «Председатель профсоюза водителей грузовиков Джеймс Р. Хоффа находится под пристальным вниманием большого жюри штата Флорида. Его подозревают в махинациях с недвижимостью, в частности связанных со строительством базы отдыха профсоюза под названием «Солнечная долина»».

Вставка: кадры, где Хоффа со смехом отрицает свою вину.

Литтел противопоставил друг другу две реплики:

«Пит, убей пару человек для меня, ладно?»

«Отец, черт бы побрал твою слабость!»

 

40.

(Тампа, 1 февраля 1960 года)

Джек Руби проныл:

— Не знаю, что и делать. Этот побирушка Сэл Ди был должен мне кучу денег, и вот теперь он мертв, федеральная налоговая служба уже отымела меня во все места, а мне нечем платить! Я уже и так затянул. Сэм мне отказал, а вы прекрасно знаете, что я — друг кубинской операции. Мы с приятелем поставляли стриптизерш тем парням в Блессингтоне — совершенно добровольно, между прочим. Просто сейчас другое дело…

Санто-старший восседал за письменным столом. Руби стоял перед ним. На кушетке, свесив лапы, сидели три раскормленные немецкие овчарки.

Пит наблюдал, как пресмыкается Руби. В кабинете несло псиной: питомцы Санто чувствовали себя там как дома.

Руби все ныл:

— Я в отчаянии. Я перед тобой точно проситель перед епископом. Хочешь, на колени встану?

Траффиканте отрезал:

— Нет. Да, ты пару раз присылал девочек, когда я торчал в Гаване, но из этого вовсе не следует, что я захочу дать тебе десять штук. Нет, штуку из своего кармана я дам, но это все.

Руби протянул руку. Санто всучил ему несколько бумажек из толстенной пачки сотенных купюр. Пит встал и открыл дверь.

Руби вышел, любовно поглаживая купюры. Санто сбрызнул одеколоном то место, где только что стоял проситель.

— По слухам, у этого человека — странные сексуальные предпочтения. От него можно подцепить такое, что похуже рака будет. А теперь расскажи-ка мне что-нибудь хорошее — не люблю начинать день с приема попрошаек.

Пит сказал:

— В декабре и январе прибыль возросла на два процента. Полагаю, Уилфредо Дельсол смирился с потерей кузена, и не думаю, что он когда-либо предаст свое подразделение. Случаев кражи больше не было, — полагаю, участь Обрегона всех немножечко отрезвила.

— Но кто-то все же что-то напорол, иначе ты бы не просил встречи со мной.

— Фуло держал несколько проституток. Он заставлял их обслуживать клиентов за пятидолларовую дозу и шоколадки. Все деньги он отдавал нам, но я тем не менее все-таки думаю, что это — грязное дело.

Траффиканте сказал:

— Пусть завязывает.

Пит осторожно присел на краешек кушетки. Пес по кличке Фараон Тутанхамон коротко зарычал.

— Локхарт и его молодчики, члены клана, построили что-то вроде клуба неподалеку от лагеря, и теперь поговаривают о линчевании черномазых. В довершение всего, Локхарт корешит с этим гребанным далласским копом Джей-Ди, который приехал сюда вместе с Руби. Чак Роджерс хочет покатать Джей-Ди на своем аэроплане и попутно посбрасывать пропагандистские листовки. Он подумывает о массированном обстреле южной Флориды.

Траффиканте шлепнул ладонью по книге для записей, лежавшей на столе:

— Прекратить эти глупости!

— Прекращу.

— И вовсе не обязательно советоваться для этого со мной.

— Кемпер считает, что все дисциплинарные приказы должны исходить от вас. Он хочет, чтобы нас считали работягами, а не управленцами.

— Кемпер — проницательный тип.

Пит погладил Султана Фарука и Короля Артура. Скотина Тутанхамон злобно косился на него.

— Да, еще какой проницательный.

— Кастро превратил мои казино в стойла для свиней. Он позволяет козам срать на ковры, которые моя жена выбирала лично.

— Он заплатит за это.

Он вернулся в Майами. В диспетчерской такси собралась толпа праздношатающихся: Локхарт, Фуло и все гребаное «элитное подразделение».

Не хватало лишь Чака Роджерса — он летал над Флоридой и разбрасывал листовки.

Пит закрыл контору и изложил новый закон. Он назвал его Декларацией Антинезависимости Подразделения и Новым Биллем об Отсутствии Прав Ку-клукс-клана.

Никакого сутенерства. Никаких ограблений. Никакого мухлежа со счетчиками. Никаких краж со взломом. Никакого вымогательства. Никаких угонов автомашин.

Нельзя линчевать. Нельзя нападать на ниггеров. Нельзя взрывать церкви. Никаких проявлений расизма в отношении кубинского населения.

Особые указания блессингтонскому клану:

Любите кубинцев. Оставьте их в покое. Напротив — разбирайтесь с теми, кто побеспокоит ваших новых кубинских братьев.

Локхарт назвал новые правила «сущим геноцидом». Пит защелкал суставами пальцев. Локхарт быстренько заткнулся.

Собравшиеся разошлись. Пришел Джек Руби и принялся упрашивать подвезти его — у его автомобиля накрылся карбюратор, а ему надо было отвези в Блессингтон своих девочек.

Пит сказал: о’кей. На девочках были брючки-капри и маечки на бретелях, — словом, могло быть и хуже.

Руби ехал на переднем сиденье. Джей-Ди Типпит и девочки — в кузове. Клубились дождевые облака — если сейчас разразится гроза, будет жопа.

Пит ехал на юг по дорогам с двусторонним движением. Он включил радио — чтобы как-то заглушить бормотание Руби. Из ниоткуда появился Чак Роджерс и принялся кружить над ними, едва не задевая верхушки деревьев.

Девчата дружно приветствовали его. Чак сбросил упаковку пива; Джей-Ди ее поймал. Сверху посыпались антикоммунистические листовки — Пит выхватил одну прямо из воздуха:

«Шесть причин, почему Иисус был за Клан». С первого же пункта стало ясно, какого пошиба писанина: «Потому, что комми фторировали воды Красного моря».

Руби оглядывал окрестности. Типпит и девочки попивали пиво. Чак отклонился от курса, чтобы забросать кирпичами негритянскую церквушку.

Радиосигнал становился все слабее. Руби принялся причитать:

— У Санто короткая память, да. Санто дал мне всего одну десятую того, что я просил, потому что память у него — хуже некуда. Санто не понять, чего мне тогда стоило переправить вот этих дамочек в Гавану. Ну да, ему порядком досталось от Бороды. Зато его не достает никакой гребаный федерал из Чикаго.

Пит немедленно вскинулся:

— Что за федерал из Чикаго?

— Не знаю, как его зовут. Я и видел-то его всего один раз, слава Аллаху.

— Опиши его.

— Рост метр восемьдесят с небольшим, лет сорок шесть — сорок семь. Очки, жидкие седые волосы, и, лично по мне, еще тот пьяница — поскольку в тот единственный раз, когда я видел его воочию, от него несло виски.

Дорога так и запрыгала перед глазами. Пит нажал на «тормоз», грузовик резко остановился.

— Расскажи, как именно он тебя достает.

— Чего это я буду тебе рассказывать? Назови хоть одну причину, по которой я должен это делать.

— Я дам тебе тысячу долларов, если ты мне расскажешь. Если же мне твой рассказ понравится, дам еще четыре.

Руби принялся считать на пальцах, — от одного до пяти, и так раз шесть.

Пит выстукивал мелодию на баранке руля. Вот такую: раз-два-три-четыре-пять.

Руби беззвучно повторял губами цифры: раз-два-три-четыре-пять, раз-два-три-четыре-пять.

Пит поднял вверх ладонь с растопыренной пятерней. Руби сосчитал пальцы — вслух.

— Пять тысяч, если тебе понравится?

— Пять, Джек. И тысячу, если не понравится.

— Я чертовски рискую, если расскажу тебе.

— Тогда не рассказывай.

Руби принялся теребить висевшее у него на шее ожерелье из звезд Давида. Пит развернул пятерню ладонью вверх. Руби поцеловал одну из звезд Давида и глубоко-о-о вздохнул.

— В мае прошлого года этот вонючий федерал набросился на меня в Далласе. Угрожал всеми мыслимыми и немыслимыми бедами, и я ему поверил, потому что он — треклятый гойский фанатик, которому нечего терять. Он знал, что я занимался ростовщичеством в большом Ди и Чикаго, знал и то, что тех, кто просил реально большие бабки, я направлял к Сэму Джианкане. И вот чего ему было надо: он хотел отследить деньги, которые занимались из пенсионного фонда профсоюза водителей грузовиков.

Классический Литтел: дерзкий и глупый.

— Он заставил меня каждую неделю звонить ему в Чикаго с таксофона. Иногда он подкидывает мне денег — когда я жалуюсь, что мои дела совсем уж плохи. Он заставил меня рассказать ему об одном моем знакомом, киношнике по имени Сид Кабикофф, который хотел, чтобы я познакомил его с одним гангстером-ростовщиком, Сэлом Д’Онофрио, чтоб тот представил его Момо и они могли договориться насчет кредита из средств пенсионного фонда. Что случилось потом, я не знаю, но в чикагских газетах я прочел, что оба, и Кабикофф и Д’Онофрио, были убиты — как написано в газете, «умерли под пытками», и что оба дела так и остались нераскрытыми. Я, конечно, не Эйнштейн, но «пытки» в Чикаго означают только одно — Сэм Джи. Также я знаю и то, что мое имя там не всплывало, иначе и меня бы давно «навестили». Вдобавок не надо быть Эйнштейном, чтобы догадаться, что виноват во всех этих бедах тот полоумный федерал.

Литтел нарушал закон. Литтел был лучшим другом Бойда. Ленни Сэндс работал и на Литтела, и на Д’Онофрио.

Руби снял с колена приставшую собачью шерстинку.

— И этот рассказ стоил пяти тысяч долларов?

Дорога поплыла перед его глазами. Пит едва не задавил аллигатора.

— Тот федерал… он звонил тебе после смерти Кабикоффа и Д’Онофрио?

— Слава Аллаху, нет. Так что там с моими пятью…

— Ты их получишь. Как получишь еще три, если сообщишь мне сразу после того, как он тебе позвонит. И если твоя информация поможет мне с ним разделаться, получишь еще пять.

Руби едва удар не хватил:

— Но за что? Почему ты готов платить такие деньги?

Пит улыбнулся:

— Пусть это будет между нами, хорошо?

— Ты хотел секрета — я рассказал тебе секрет. Я известен своим умением держать рот на замке.

Пит достал свой «магнум» и сжал руль коленями. Руби улыбнулся, — хо, хо, ты чего это?

Пит открыл барабан, вытряхнул оттуда пять патронов и повернул его.

Руби улыбнулся: хо-хо, ну ты даешь, парень.

Пит выстрелил ему в голову. «Русская рулетка» сработала: курок угодил в пустую ячейку.

Руби побелел, точно простыня куклуксклановца.

Пит сказал:

— Поспрашивай у людей. Послушай, что они про меня расскажут.

В Блессингтон они приехали в сумерках. Руби и Типпит быстренько развернули свое стрип-шоу.

Пит позвонил в аэропорт Мидуэй, и представился офицером полиции. Какой-то клерк подтвердил слова Руби: некий Уорд Дж. Литтел действительно летал в Даллас и обратно 18 мая прошлого года.

Он повесил трубку и тут же позвонил в отель «Райская скала». Девушка-администратор сообщила, что Кемпера Бойда не будет до вечера.

Пит оставил ему записку: «Сегодня в десять вечера, «Луау-лунж», — это очень важно!»

Бойд воспринял все на удивление спокойно:

— Я знал, что Уорд выслеживает бухгалтерские книги фонда, — сказал он таким тоном, будто ему было лень даже сделать вдох.

Пит пускал колечки дыма. Тон Бойда показался ему оскорбительным — оказывается, он проехал восемь миль только для того, чтобы увидеть эту скучающую мину.

— Кажется, тебя это не слишком-то взволновало.

— Я дал Литтелу немного больше свободы, чем следовало бы; тем не менее, особых поводов для беспокойства я не вижу. Не желаешь раскрыть свой источник информации?

— Нет. Он не знает имени Литтела, и я порядком запугал его.

Их столик осветил факел-тики; Бойда на мгновение осветила вспышка яркого, причудливого пламени.

— Тебя-то это каким боком касается, Пит?

— Это касается Джимми Хоффы. Он — наш союзник в кубинской операции, а Джимми и есть пенсионный фонд.

Бойд забарабанил пальцами по столу.

— Литтел интересуется только чикагской мафией и фондом. Наших планов относительно Кубы это не касается, так что не думаю, что нам стоит предупреждать Джимми. И мне бы не хотелось, чтобы ты говорил об этом с Ленни. Он отказывается говорить на эту тему, посему не стоит его беспокоить.

Классический Бойд: «принцип необходимого знания» от и до.

— Допустим, Джимми предупреждать не стоит, но я еще раз, громко и отчетливо, повторяю: Джимми нанял меня убить Антона Гретцлера, и я не желаю, чтобы Литтел доставал меня этим. Он уже сообщил мне, что знает, что это сделал я, и этому сумасброду ничего не стоит заявить об этом публично, и плевать ему на мистера Гувера.

Бойд покрутил в бокале соломинкой для мартини:

— И Роланда Кирпаски убил тоже ты.

— Нет. Джимми убил его сам.

Бойд присвистнул — очень, очень непринужденно.

Пит наклонился над ним:

— Ты слишком много позволяешь Литтелу. Он у тебя совсем распустился, а это уже недопустимо.

— Мы оба потеряли братьев, Пит. Вот и делай выводы.

К чему это было сказано, Пит не понял. Иногда Бойд изъяснялся совсем уж непонятно.

Пит подался к нему:

— Ты следишь за Литтелом? Ты можешь придержать его на коротком поводке? И насколько коротком?

— Я не общался с ним уже несколько месяцев. Просто соблюдаю дистанцию между ним и мистером Гувером.

— Но почему?

— Инстинкт, наверное.

— Вроде инстинкта самосохранения?

— Скорее инстинкт возвращения домой. От одних людей ты удаляешься, приближаясь к тем, кто ближе к тебе в данный момент.

— Вроде Кеннеди?

— Да.

Пит рассмеялся.

— То-то тебя почти не видно с тех пор, как Джек вступил в предвыборную борьбу.

— Так и будет до самых выборов. Стэнтон знает, что я не могу разделять свое время.

— Еще бы он не знал. Он ведь нанял тебя, чтобы ты внедрился в окружение Кеннеди.

— Он не пожалеет об этом.

— Да и я тоже. Это же значит, что я буду заниматься подразделением в одиночку.

— А ты сумеешь?

— А негры умеют плясать?

— Еще как.

Пит отхлебнул свое пиво. Совсем выдохлось — он и забыл, что заказал его.

— Ты так говоришь «выборы», будто знаешь, что он дотянет до ноября.

— У меня достаточно оснований полагать, что так и будет. Джек лидирует в Нью-Гемпшире и Висконсине, и если нам удастся выиграть праймериз в Западной Вирджинии, думаю, наше дело будет на мази.

— Тогда я надеюсь, что он настроен против Кастро.

— А он и настроен. Он, конечно, не кричит об этом на всех углах, как Ричард Никсон, но ведь этот всю жизнь был убежденным антикоммунистом.

— Президент Джек. Господи Иисусе.

Бойд помахал официанту. На столике быстро появилась свежая порция мартини.

— Это обыкновенное обольщение, Пит. Он зажмет страну в уголке и соблазнит ее, как женщину. Когда Америка поймет, что ей предстоит выбирать между ним и старым Диком Никсоном с трясущимися руками, — как думаешь, с кем она предпочтет лечь в постель?

Пит поднял свой бокал:

— Свободу Кубе! Да здравствует Джек — бесхребетный соблазнитель Америки!

Они чокнулись. Бойд сказал:

— Он одобрит наше подразделение. И если вторжение неизбежно, пусть оно будет в период его правления!

Пит зажег сигарету.

— Об этом я не беспокоюсь. Кроме Литтела, меня тревожит только одна вещь.

— То, что Управление в целом узнает о маленьком приработке нашего подразделения.

— Именно.

Бойд сказал:

— Я хочу, чтобы они узнали. Вообще-то сам собирался сообщить им ближе к ноябрю. Сам факт того, что они узнают, неизбежен, и к тому времени мои связи с семейством Кеннеди сделают меня слишком ценным человеком, чтобы вот так запросто уволить. Мы набрали в наше подразделение слишком много хороших ребят и заработали слишком много денег; что же касается морали, то как проданный негритосам героин вообще может идти в сравнение с нелегальным захватом целого острова?

И снова классический Бойд: этакая самоокупаемая автономная система.

— А насчет Литтела не беспокойся. Он пытается собрать кое-какие сведения, чтобы потом переслать Бобби Кеннеди, но я просматриваю всю информацию, которую Бобби получает, так что я не позволю Литтелу причинить вред тебе или прищучить Джимми за убийство Кирпаски; словом, он не сможет сделать ничего, что навредит тебе или нашим кубинским планам. Но раньше или позже Бобби засадит-таки Хоффу, и я не хочу вмешиваться.

У Пита закружилась голова.

— Ни с чем из вышеперечисленного я поспорить не могу. Но теперь у меня есть доступ к Литтелу, и если я решу, что твоего мальчика нужно припугнуть, я не премину это сделать.

— И с этим я поспорить не могу. Поступай, как знаешь — только чтоб не до смерти.

Они пожали друг другу руки. Бойд сказал:

— Les gens que l'оп comprend — се sont еих que l'оп domine.

Еп français, Pierre, souviens-toi.

Мы можем управлять только теми, кого понимаем.

 

41.

(Нью-Йорк/поместье Хайеннис-Порт/ Нью-Гемишир, Висконсин/Иллинойс/Западная Вирджиния, 4 февраля — 4 мая 1960 года)

То Рождество окончательно убедило его. С тех пор каждый день это подтверждал.

Перстень Лоры остался на хранении у Джека. Кемпер забрал изумрудную брошку Джеки. Как-то раз его машина не заводилась — шофер Кеннеди взялся посмотреть, в чем дело. Кемпер гулял по поместью — и застал удивительное превращение Джека.

Он был на пляже, один. Репетировал вслух — вырабатывал стиль будущих публичных выступлений.

Кемпер встал в укромном месте и принялся наблюдать за ним.

Из «выше среднего» он превратился в высокого. Бостонский акцент почти исчез; голос стал ниже и звучал убедительней. Даже рубящие жесты обрели некую значимость, которой раньше не было.

Джек смеялся. Джек склонял голову, точно внимательно слушал. Джек блестяще изложил свою позицию касательно России, прав человека, покорения космоса, Кубы, католической церкви; также не забыл упомянуть, что он ощутимо моложе своего соперника и самого Ричарда Никсона — двуличного, ничего толком не сделавшего реакционера, которому не справиться с управлением величайшей в мире державой в кризисную эпоху.

Он выглядел героем. В решающий момент он как-то резко перестал быть мальчишкой.

А уж самообладание его никуда не девалось. Он просто не проявлял своих амбиций до тех пор, пока не понял, что может завоевать мир.

Джек знал, что победит. Кемпер знал, что он станет воплощением величия, силы тайного дара. Вновь обретенная свобода заставит людей полюбить его.

Лоре страшно понравилась брошь.

Джек победил на праймериз в Нью-Гемпшире и Висконсине.

В обоих штатах выступал Джимми Хоффа. Джимми мобилизовал членов своего профсоюза и выступал по национальному телевидению с бредовыми речами. Джимми выдавал свое безумие всякий раз, когда открывал рот.

Кемпер решил применить «обратную реакцию». Пикетчики, агитировавшие за Джека, устраивали стычки с пикетами профсоюза водителей грузовиков. Пикетчики «за Джека» умели знатно покричать и здорово размахивали плакатами.

Книга Бобби попала в списки бестселлеров. Кемпер бесплатно раздавал экземпляры книги на профсоюзных собраниях. Через четыре месяца стало ясно: влияние Джимми Хоффы упало практически до нуля.

Джек был фантастически привлекательным. Хоффа же — расплывшимся и потрепанным. Во время трансляций его речей внизу экрана шла бегущая строка: «В настоящее время находится под следствием по обвинению в махинациях с недвижимостью».

Народ любил Джека. К нему хотелось прикоснуться. И Кемпер позволял потенциальным избирателям подойти на максимально близкое расстояние.

Близко подпускал Кемпер и фотографов — пусть народ верит, что сияющее добродушным изумлением лицо Джека и в самом деле сияло светом ответной любви.

В Небраске они одержали безоговорочную победу. Через шесть дней должны были состояться праймериз в Западной Вирджинии — ожидалось, что Джек выбьет Хьюберта Хэмфри из президентской гонки.

Фрэнк Синатра пачками обращал на сторону Джека сельских избирателей. Кто-то из актеров его шоу сочинил «Гимн Джека» — простенькую, запоминающуюся мелодию. Немного денег нужным людям — и песенка крутится повсеместно.

Лора как-то назвала Синатру «маленьким пенисом с большим голосом».

Рост популярности Джека страшно сердил ее. Она, кровная родственница, была изгоем. Кемпер был чужаком, который входил в круг избранных друзей семьи.

Каждый вечер он звонил ей с дороги. Лора считала, что это делается чисто для проформы.

Он знал — ей не хватает Ленни Сэндса. Она не знала, что это он изгнал его из ее жизни.

Ленни сменил свой чикагский номер — больше она не могла ему звонить. Кемпер отследил его телефонные счета и убедился, что тот ни разу не набрал ее номер.

Зато о Ленни вспомнил Бобби — как о «великом педагоге по ораторскому мастерству». Кому-то из членов президентской команды понадобился краткий курс, и Ленни был приглашен в Нью-Гемпшир.

Джек «представил» Ленни Кемперу. Ленни подыграл ему: на его лице не отразилось ничего похожего на враждебность или страх.

Ленни сделал из Джека первоклассного оратора. Бобби включил его в штаб предвыборной кампании в Висконсине — в качестве штатного «собирателя толп». Ленни собирал максимальное количество людей с минимальными затратами — Бобби не мог на него нарадоваться.

Клер проводила большинство уик-эндов с Лорой. Она рассказывала, что единокровная сестра Джека была ярой сторонницей Никсона.

Как и мистер Гувер.

Они говорили в середине февраля — мистер Гувер сам позвонил ему. Он сказал: «Сколько лет, сколько зим!» — абсолютно лишенным лукавства тоном.

Кемпер сообщил ему последние новости касательно своего «задания» и перечислил старые подозрения Джо Кеннеди. Гувер сказал: «Я сфабрикую кое-какие материалы, чтобы подкрепить твое алиби. Таким образом, чтобы становилось ясно: все твои поездки во Флориду были инициированы исключительно мной. Высочайшим повелением объявляю тебя главным советником Бюро по вопросам группировок сторонников Кастро».

Кемпер сообщил ему даты своего пребывания во Флориде. Гувер прислал ему сфабрикованные «расписания», чтобы он их запомнил.

Гувер ни словом не обмолвился о предвыборной кампании. Кемпер понял, что он предчувствует победу Кеннеди.

Гувер не стал затрагивать ни тему Джека, ни джековских женщин. Гувер не предложил установить «жучки» в квартирах проституток. Гувер так и не понял, почему Кемпер Бойд отдалился от него.

Просто-напросто он не хотел еще одного шантажа на сексуальной основе. Просто он хотел доказать свою верность хотя бы этим.

Шантажист на сексуальной почве — нет уж. Поставщик сексуальных утех — это да.

Каждую ночь он снабжал Джека девочкой по вызову. Он обращался за помощью в отдел нравов местной полиции — и лично обыскивал всех девушек, которых затем трахал Джек.

Девушкам Джек нравился.

Как и специальному агенту Уорду Дж. Литтелу.

Они не общались уже больше полугода. Уорд, правда, появлялся на большом съезде демократов в Милуоки — некогда Чикагский Призрак, ныне больше смахивающий на тень.

У него был болезненный и запущенный вид. Словом, никто и ни за что не заподозрил бы в нем федерального агента.

Уорд оставил без комментариев свежие сплетни о мафии и способах добраться до «подлинных» бухгалтерских книг. И обсуждать убийство Д’Онофрио он тоже отказался.

Уорд сказал, что пренебрегает своими служебными обязанностями — слежкой за коммунистами. И что подружился с «левым» активистом, за которым следил.

Успех избирательной кампании Кеннеди захватил его. На работе он носил пуговицы с именем Кеннеди и устроил сцену, когда его непосредственный начальник, агент Лиги, пытался запретить ему это делать.

Крестовый поход Литтела против мафии был закончен. Теперь мистер Гувер не мог до них добраться: тандем Бойд/Литтел приказал долго жить.

Кемпер как-то говорил Бобби, что Призрак еще не сдал позиций. Бобби отмахнулся: не стоит беспокоить меня по пустякам.

Через восемь месяцев Литтел выходил в отставку. Его главной пьяной фантазией стало место в администрации Кеннеди.

Уорд любит Джека.

Нью-Гемпшир любит Джека.

Висконсин любит Джека.

Осталось покорить сердце Западной Вирджинии. Округ Гринбрайер, где и проживал основной электорат, полностью контролировался мафией.

Он решил не обращаться к ней за помощью. Зачем делать Джека должником тех, кого ненавидит Бобби?

Америка любит Джека. Лучше всего это выразил Фрэнк Синатра:

— Меня околдовал волшебник Джек!

 

42.

(Блессингтон/Майами, 4 февраля — 4 мая 1960 года)

Слова о «потерянных братьях» никак не шли у него из головы. Пит все никак не мог сообразить, к чему это было сказано.

В середине марта в лагерь прибыл с инспекцией Джон Стэнтон. Пит расспросил его о прошлом Кемпера Бойда. Стэнтон и рассказал ему, что ЦРУ занималось поиском информации об этом человеке. История с несчастным случаем на охоте позволила заработать ему высшие оценки — Кемпер был известен как тот, кто не позволяет никакому негативу вывести себя из строя.

Бойд говорил по-французски. В устах Бойда сложные термины становились простыми и понятными. Бойд заставлял весь мир вертеться вокруг…

Его личное достижение последних трех месяцев: слово «автономный», прямиком из «Полного словаря Вебстера».

Распорядок дня Кемпера можно было описать одним словом: КЕННЕДИ. Распорядок дня Пита также укладывался в два слога: КУБА.

Фуло перестал заниматься сутенерством. Локхарт смирился с новым кодексом клана. В Блессингтоне тренировались шесть бригад наемников — циклами по две недели; в общей сложности 746 человек.

Их обучали обращению с оружием, приемам дзюдо, управлению моторным катером и основам изготовления и применения взрывчатых веществ. Чак Роджерс проводил среди них проамериканскую пропаганду.

Члены подразделения продолжали вербовку в Майами. В ряды наемников записывались все новые и новые горячие кубинские парни.

Теперь за Управлением числилось шестьдесят действующих тренировочных лагерей. Помимо этого, действовала «высшая школа» для кубинских беженцев в Гватемале: военный лагерь, укомплектованный по всем правилам.

Айк даже подраскошелился. Айк одобрил планы вторжения наемников на Кубу. Это была большая перемена приоритетов кубинской политики — ибо три тайных попытки устранить Фиделя «без шума и пыли» закончились полным фиаско, что и заставило господ из Лэнгли в корне изменить свое мышление.

Снайперам было к нему не подобраться. Сигары с взрывчаткой, что предназначались для Бороды, выкуривались его помощниками. Вот в Лэнгли и решили: к черту заговоры — давайте завоюем Кубу.

Может быть, в следующем году. Может быть, в период правления Джека-Бесхребетника.

Бойд говорил, что Джек непременно одобрит эти планы. Бойд, черт бы его побрал, настаивал. Санто-младший распустил слух: Джек Кеннеди прислушивается к мнению Кемпера Бойда.

Ну мафия и подбросила деньжат в избирательную копилку Джека — анонимно и тихо. Приличных деньжат, — четко оговорив их предназначение.

Джимми Хоффа об этом не знал. Как и Джек — и не узнает, пока время не придет.

Сэм Джи сообщил, что может купить Джеку Иллинойс. Ленни Сэндс говорил, что Сэм с той же целью истратил приличную сумму в Висконсине. Собственно, как и в Западной Вирджинии — деньги чикагской мафии купили штат Джеку.

Пит спросил у Ленни, знал ли Бойд обо всех этих махинациях. Ленни ответил: мол, не думаю. Пит сказал: и не надо, чтобы он знал — Кемперу вряд ли понравится, что он сделал Джека должником.

Бойд вызывал доверие. Траффиканте его обожал. Санто пустил по кругу шляпу «для Кубы» — Джианкана, Росселли и Марчелло опустили в нее приличные суммы.

Иными словами, четкое разграничение полномочий.

Высшее руководство ЦРУ примирилось с этими дарами и узнало о торговле наркотиками — раньше, чем Кемпер успел сообщить им об этом.

С этим начальству тоже пришлось смириться. В верхах подобный способ добычи средств сочли «спорным», но «имеющим право на существование», и дали отмашку Джону Стэнтону: продолжайте. Но с оговоркой: Стэнтону было приказано держать происходящее в тайне от лиц, не связанных с ЦРУ. Вроде сотрудников других правоохранительных ведомств. Вроде политиканов-моралистов.

Стэнтон вздохнул с облегчением. Кемпера это даже позабавило. Он сказал, что вся эта история стала символом партнерства Джека/Бобби: торговля наркотиками как тема для дискуссии о морали.

Старший брат поморщится и постарается не обращать внимания. Младший брат, призвав в союзники Господа Бога, обрежет все контакты ЦРУ с мафией.

Старший брат был человеком широких взглядов, как и его отец. Младший — ханжой, точно Уорд Литтел, только вот не алкаш и не ссыкун.

На стороне Бобби были деньги отца и влияние брата в запасе. У Литтела — выпивка и религия. А Джеку Руби было обещано вознаграждение в пять штук — если Литтел снова появится в его жизни, Большой Пит непременно узнает об этом.

Бойд запретил ему убивать Литтела. Бойд разделял его интерес к информации касательно пенсионного фонда — что означало маленький, но шанс получить доступ к большим деньгам.

Литтел обожал Джека-Бесхребетника.

Как Дэрлин Шофтел. Как Гейл Хенди.

Как и он сам.

Эй, Джек, а ты знаешь, что ты трахал мою бывшую? Впрочем, мне все равно — Кемпер Бойд сказал, что ты — белый человек.

Я торгую дурью для тебя. И передаю прибыль Гаю Бэнистеру — который утверждает, что ТЫ — часть заговора католиков и евреев, направленного на то, чтобы изрядно подгадить Америке.

Тебе понравится форт Блессингтон, Джек. Теперь это парк развлечений для мафиози — сюда приезжают воротилы преступного мира, чтобы посмотреть культ-программу противников Кастро. Санто-младший купил мотель на окраине города. Ты даже можешь жить там бесплатно — если бросишь своего младшего братца в парке Эверглейдс.

Сюда заглядывает и Сэм Джи. Да и Карлос Марчелло, бывает. Джонни Росселли иногда привозит с собой Дика Контино и его аккордеон. Здесь выступает с пародиями Ленни Сэндс — со своим последним хитом о трансвестите Фиделе.

Прибыль от торговли дурью все росла. Моральный дух подразделения достиг невероятной высоты. Рамон Гутьерес привозит все новые и новые скальпы из вылазок на моторном катере. Хеши Рескинд даже открыл фонд, из которого выплачивал за каждый скальп.

Ленни Сэндсу было поручено заляпывать грязью Бороду — нового мальчика для битья для журнала «Строго секретно». Мистеру Хьюзу нравились пропагандистские статейки, однако он все равно предпочитал им смачные истории о половой жизни звезд.

Раз в неделю Пит звонил Хьюзу. Этот идиот беспрерывно бредил.

Дело о компании «Трансуорлд эйрлайнз» все тянулось и тянулось. Дик Стейзел присматривал за двойниками Хьюза. Хьюз был уверен, что негры — и есть причина раковых опухолей, и умолял Айка вновь узаконить рабство.

Компанию ему теперь составляли полоумные мормоны, помешанные на микробах. Они занимались санитарной обработкой его бунгало: спрей от насекомых, сопоставимый по силе действия с ядерной бомбой, творил чудеса. Главным у них был какой-то дебил по имени Дуэйн Сперджен. Это ему принадлежала блестящая идея натянуть на ручку каждой двери, к которой могли прикасаться черномазые, презерватив с лубрикантом.

У Говарда появилась новая шиза: еженедельные переливания крови. Сертифицированной чистейшей крови мормонов — купленной в банке крови на окраине Солт-Лейк-Сити.

Хьюз непременно благодарил за дурь. Пит всегда отвечал: благодари Управление.

Хьюз все еще платил ему. Также у него были двадцать три доли от алиментов, пять процентов доходов «Такси «Тигр»» и жалованье агента-контрактника.

Раньше он был сутенером и вымогателем. Теперь же — солдатом истории.

Джимми Хоффа довольно часто приезжал в контору. Каждый раз он занимался тем, что ругал водителей, которые не говорили по-английски. Теперь диспетчером базы стал Уилфредо Дельсол — убийство двоюродного брата отбило у него охоту к ночным вылазкам.

Уилфредо по-английски понимал. Он говорил, что кубинцы довели его, но не они одни. Кому бы ни доставалась первоначальная порция отборной ругани Джимми, остаток смачных слов непременно предназначался Кеннеди.

Пит смотрел по телевизору двусторонние дебаты Джека и Джимми. Джек за пару минут успевал обаять ведущего и зрителей; Джимми все это время сверкал белыми носками и забрызганным яичным желтком галстуком.

Не надо подсказок — я и сам могу отличить победителей от побежденных.

Иногда к нему не шел сон. Все начинало вертеться перед глазами, точно в мозгу его взрывалась водородная бомба.

 

43.

(Гринбрайер, 8 мая 1960 года)

Улицы забиты народом. Пикеты в поддержку Джека и пикеты профсоюза водителей грузовиков: все — крутые ребята.

Главная улица закрыта для движения автотранспорта. Толпа, ожидавшая кандидатов в президенты, растянулась на три квартала: по меньшей мере шесть тысяч человек, плечом к плечу, в тесном строю.

Люди что-то бормотали и мурлыкали про себя. Метра на три в высоту поднимались плакаты.

Первым должен был выступать Джек. Монетка была разыграна не в пользу Хэмфри — ему выпало выступать последним. Результаты Джека были в три раза выше результатов Хьюберта — словом, вот и вся избирательная кампания в Западной Вирджинии.

Горлопаны из профсоюза водителей грузовиков орали в мегафоны. Какие-то работяги несли плакат с мультяшным персонажем: Джек с клыками и в папской тиаре.

Кемперу пришлось закрыть ладонями уши — рев толпы был невыносимым. В мультяшном плакате появились прорехи от метко брошенных камней — это он подкупил мальчишек, чтобы те их бросили.

Вот-вот должен был появиться Джек. Отвратительная акустика и горлопаны Хоффы, конечно, помешают ему выступить как надо.

Впрочем, невелика потеря — все равно люди его увидят. Когда появится Хэмфри, толпа рассеется — в некоторых кабаках в центре будут раздавать бесплатную выпивку.

Выпивку Кемпера Бойда. Старый приятель угнал грузовик компании «Шенли» и продал ему содержимое.

На улице яблоку было негде упасть. Питер Лоуфорд под гоготанье монашек бросал в толпу булавки для галстука.

Кемпер смешался с толпой и стал наблюдать. В нескольких метрах от себя он вдруг заметил кое-кого, кого тут встретить явно не ожидал: Ленни Сэндса в сопровождении парня с типично бандитской рожей.

Тип показал Ленни большие пальцы рук: дескать, есть, отлично! Ленни ответил ему тем же.

Ленни уже не был членом предвыборного штаба. Словом, официальных обязанностей у него здесь быть не могло.

Бандюк повернул направо. Ленни стал пробиваться сквозь толпу влево и укрылся за стоявшими в ряд мусорными баками.

Кемпер последовал за ним. Постоянно на пути возникали и мешали продвижению чьи-то локти и колени.

Детишки из колледжа протолкнули его к тротуару. Он увидел Ленни в компании двух копов.

Рев толпы немного схлынул. Кемпер, присев на корточки, укрылся за мусорным баком и стал подслушивать.

Ленни достал пачку купюр. Один из копов выдернул оттуда несколько бумажек. Его приятель сказал:

— Еще за две сотни мы можем задержать автобус Хэмфри и пригласить ребят, чтоб перекрикивали его выступление.

Ленни сказал:

— Действуйте. Кстати, это чисто за счет мистера Джи, так что не стоит распространяться об этом членам официального предвыборного штаба.

Копы схватили всю пачку и стали протискиваться восвояси. Ленни прислонился к стене и зажег сигарету.

Кемпер подошел к нему. «Крутой парень» Ленни спросил:

— И что ты мне хочешь сказать?

— Да ты сам мне расскажешь, думаю.

— Что именно рассказывать?

— Заполни пробелы.

— Какие тут могут быть пробелы? Ты — человек Кеннеди, я тоже.

Ленни был мастером обходных маневров. По части невозмутимости Ленни значительно превосходил большинство его невозмутимых знакомых.

— Джианкана платил и за Висконсин, так? На те крохи, которые тебе дал Бобби, ты бы не сделал то, что сделал.

Ленни пожал плечами.

— Сэм и Хеш Рескинд.

— Кто их просил? Ты?

— Мой совет не так высоко ценится. И ты это знаешь.

— Говори, Ленни. Ты начал юлить, и меня это напрягает.

Ленни загасил окурок о стену:

— Синатра давно хвалился своим влиянием на Джека. Все вещал, что президент Джек будет не тем Джеком, что заседал в Маклеллановском комитете, если ты понимаешь, о чем я.

— И Джианкана этому поверил?

— Не совсем. Лично я полагаю, что, блин, это ты потворствовал Фрэнку. А именно твои достижения на кубинском фронте — они чертовски впечатлили народ, и все решили, что раз уж и тебе нравится Джек, то не так уж он и плох.

Кемпер улыбнулся:

— Я не желаю, чтобы Джек и Бобби об этом узнали.

— Так никто не хочет.

— Пока не придет время напомнить про должок?

— Сэм не верит в подобные напоминания. И кстати о «напомнить»: не дожидаясь, пока ты напомнишь мне, сообщаю: ни хрена я не выяснил о чертовых книгах пенсионного фонда.

Кемпер услышал шаги. Он увидел членов профсоюза водителей грузовиков — слева и справа; типов с велосипедными цепями, притаившихся в узком проходе.

Они смотрели на Ленни. Маленького Ленни, Ленни-еврейчика, Ленни — прихлебателя Кеннеди…

Ленни их не замечал. Крутой и невозмутимый Ленни был слишком увлечен своей ролью.

Кемпер сказал:

— Услышимся.

Ленни ответил:

— А то.

Кемпер быстренько ретировался. За своей спиной он услышал крики, свист прорезающих воздух цепей и глухие удары — словом, звуки классической атаки с двух флангов, излюбленной тактики дуболомов из профсоюза.

Ленни ни разу не вскрикнул. Кемпер засек время — избиение длилось минуту и шесть секунд.

 

44.

(Чикаго, 10 мая 1960 года)

У Литтела от работы разве что шизофрения не развивалась. Ему надо было одновременно ублажать и Бюро, и свою совесть.

Чик Лиги ненавидел Мела Чамалеса. Его подразделение выявило связь Чамалеса с шестнадцатью ведущими прокоммунистическими организациями. Наставником Лиги в ФБР был бывший глава чикагского отделения ФБР Гай Бэнистер.

Бэнистер тоже ненавидел Мела. Досье подразделения на Мела составляло талмуд аж на восемьдесят страниц.

Ему же Мел нравился. Они часто пили вместе кофе. С сорок шестого по сорок восьмой Мел отбывал срок в тюрьме Льюисбург — Бэнистер сфабриковал дело о подстрекательстве к бунту и уговорил атторнея вынести обвинительный приговор.

Сегодня утром ему позвонил Лиги. Он потребовал пристального наблюдения за Мелом Чамалесом.

— Я хочу, чтобы ты посещал все его публичные выступления, Уорд. И записывал все произнесенные им оскорбительные и подстрекательские ремарки.

Литтел сразу же позвонил Чамалесу и предупредил его. Мел сообщил:

— Завтра вечером я выступаю перед членами Социалистической рабочей партии. Просто сделаем вид, что мы не знакомы.

Литтел плеснул себе виски с содовой. Было без двадцати шесть — еще оставалось время для работы перед национальными новостями.

Он налил в рапорт ненужной «воды». Он не стал упоминать ругательную тираду Мела в адрес ФБР. Завершался рапорт уклончивыми фразами:

«Речь объекта на заседании соцпартии была довольно прохладной, насыщенной безобидными клише безусловно, «левого» толка, но не носившими подстрекательский характер. Его реплики во время ответов на вопросы не содержали никаких мятежных или провокационных намеков.

Мел назвал мистера Гувера «фашистом с трясущимися руками, в ботфортах и лавандовых кюлотах». Провокационное замечание? — едва ли…»

Литтел включил телевизор. Экран заполнил Джон Кеннеди — он только что выиграл праймериз в Западной Вирджинии.

Зазвонил звонок. Литтел достал деньги, чтобы отдать рассыльному, и поплелся к двери.

Вошел Ленни Сэндс. Все его лицо было в порезах, ссадинах и швах. На носу красовалась фиксирующая «нашлепка».

Ленни покачивался. Ленни глупо ухмылялся. Ленни выкинул два пальца в телеэкран — «Привет, Джек, шикарный ты кусок ирландской бараньей ноги!»

Литтел так и застыл. Ленни врезался в книжный шкаф, вцепился в него обеими руками и кое-как удержал равновесие.

— Уорд, шикарно выглядишь! Эти помятые штаны от Джея-Си Пенни так тебе ИДУТ!

Кеннеди вещал с экрана о правах человека. Литтел выключил телевизор, оборвав его на полуслове.

— Эй, Джек, если б я любил девок, ты был бы сейчас моим шурином — да, и если бы ты был храбрым, ты признал бы мою дорогую подругу Лору и изгнал бы шикарного и жестокого мистера Бойда из моей жизни.

Литтел двинулся к нему:

— Ленни…

— Не приближайся, урод, и не трогай меня, и не начинай вещать о своем жалком чувстве вины, и вообще не вмешивайся в мой шикарный перкодановый приход, или я не сдам тебе того, что знаю о книгах пенсионного фонда профсоюза водителей грузовиков и знал все это время, ты, жалкое подобие легавого.

Литтел вцепился в спинку стула обеими руками. Пальцы его прорвали обивку. Его тоже стало пошатывать — в точности как Ленни.

Книжный шкаф задребезжал. Ленни прямо-таки раскачивался на каблуках туфель — обдолбанный и в стельку пьяный.

— Джулиус Шиффрин хранит подлинные бухгалтерские книги где-то на озере Дженива. Там у него поместье, и книги хранятся в сейфах у него дома или в ячейках одного из тех банков, что находятся неподалеку. Я знаю об этом, потому что однажды я там выступал, у него в поместье, и слышал разговор Джулиуса и Джонни Росселли. Только не расспрашивай меня о деталях — во-первых, я их не помню, а во-вторых, при попытке сконцентрироваться у меня тут же начинает трещать башка.

Его рука соскользнула. Стул со стуком упал на пол. Литтел налетел на шкафчик, на котором стоял телевизор.

— Зачем ты рассказал мне об этом?

— Затем, что ты на малую толику лучше мистера Зверя и мистера Бойда, и, лично по мне, мистеру Бойду эта информация нужна только ради потенциальной выгоды, и потом, меня туг побили, когда я делал кое-какую работу для мистера Сэма…

— Ленни…

— …и мистер Сэм сказал, что он за это заставит одного важного человека на коленях ползать, а я сказал, Сэм, не надо…

— Ленни…

— …и Джулиус Шиффрин бы с ним, и они говорили о ком-то по имени «ирландец Джо», с которым они работали в двадцатые годы, и что они заставляли делать девушек из киношной массовки…

— Ленни, погоди…

— …и мне стало так хреново, что я сожрал еще пару колес перкодана, и вот я здесь; и если я завтра не смогу вспомнить, что я тебе тут наговорил, мне повезет…

Литтел подошел к нему. Ленни начал царапаться, извиваться, молотить кулаками и отпихивать его себя.

Рухнул книжный шкаф. Ленни споткнулся об него и, шатаясь, побрел к двери.

На пол попадали учебники по юриспруденции. Разбилось стекло рамочки, в которой стояла фотография Хелен.

Литтел поехал на озеро Дженива. Он добрался до места в полночь и заселился в мотель неподалеку от границы штатов. Он заплатил вперед и назвался вымышленным именем.

В телефонной книге отыскались координаты Джулиуса Шиффрина. Его адрес был снабжен пометкой «Бесплатная доставка почты». Литтел просмотрел карту окрестностей и нашел адрес — окруженное лесом поместье на берегу озера.

Он приехал туда и припарковал машину на обочине. Рассмотреть объект вблизи помог бинокль.

Шиффрин жил в каменном особняке, занимавшем как минимум десять акров. Поместье было окружено деревьями. Ни стены, ни забора. И прожекторов тоже не было. От дверей до дороги — метров двести.

Будочки охранника и железных ворот тоже не обнаружилось. Наверное, полиция Висконсина приглядывает за округой на неформальной основе.

Ленни сказал: «в сейфах у него дома или в одном из ближайших банков». Ленни говорил: «мистер Бойд», «информация», «потенциальная выгода».

Ленни был обдолбан, но изъяснялся прозрачно. Смысл его тирады про «мистера Бойда» был понятен.

Кемпер начал независимый и самостоятельный поиск подлинных бухгалтерских книг фонда.

Литтел вернулся в мотель. Пролистав «Желтые страницы», он нашел все девять местных банков.

Благоразумное поведение компенсирует отсутствие у него разрешения. Кемпер Бойд всегда говорил: дерзость и благоразумие.

Значит, Кемпер надавил на Ленни по собственной инициативе. Это открытие вовсе его не шокировало.

Он проспал до десяти. Просмотрев карту, он обнаружил, что до всех банков можно дойти пешком.

Менеджеры первых четырех банков охотно сотрудничали с ним. Их ответы были четкими: мистер Шиффрин ничего у нас не арендует. Менеджеры в следующих двух банках покачали головой. И тоже дали четкий ответ: мы не сдаем в аренду сейфы.

Менеджер номер семь потребовал показать ордер. Впрочем, ничего страшного не было: по его лицу ясно было видно, что имя «Шиффрин» ему незнакомо.

Банки восемь и девять тоже не оказывали услуг по аренде сейфов.

Поблизости было несколько более или менее крупных городов. И множество мелких поселений в радиусе — больше дюжины. То есть найти банковский сейф представлялось мероприятием неосуществимым.

«Сейф» подразумевал расположение на территории особняка. Фирмы, занимающиеся установкой охранной сигнализации, обладали схемами планировки дома — но без судебной санкции ни за что бы их ему не показали. Ленни развлекал гостей в доме Шиффрина. Наверняка он лично видел сейф или сейфы.

Ленни сейчас был слишком возбужден, чтобы к нему подобраться.

Но — Джек Руби, скорее всего, был знаком со Шиффрином. Джека Руби можно было подкупить и уломать.

Литтел нашел таксофон. Оператор дальней связи соединил его с Далласом.

Руби поднял трубку после третьего гудка.

— Клуб «Карусель», где за ваши деньги наше шоу…

— Это я, Джек. Твой друг из Чикаго.

— …твою мать. Этого мне только не хватало.

Голос у него был откровенно ошарашенный, обалдевший и раздраженный, как у страдающего несварением.

— Насколько хорошо ты знаешь Джулиуса Шиффрина, Джек?

— Шапочно. Джулиуса я почти не знаю. А что? Что? Что?

— Я хочу, чтобы ты слетал в Висконсин и под каким-нибудь предлогом зашел к нему в гости. Мне нужно узнать внутреннюю планировку его дома, и если ты сделаешь это, я отдам тебе все свои сбережения.

— Бля, этого мне только не…

— Четыре тысячи, Джек.

— Бля, этого мне только не…

Собачий лай заглушил голос Руби.

 

45.

(Блессингтон, 12 мая 1960 года)

Джимми Хоффа кричал:

— Я знаю, что, наверное, чувствовал Иисус. Как чертовы фараоны пришли к власти через него, бля, так и братья Кеннеди через меня.

Хеши Рескинд поправил его:

— Историю учить надо. Это Юлий Цезарь убил Иисуса.

Санто-младший сказал:

— Со стариком Джо Кеннеди разговаривать можно. Это Бобби у них — паршивая овца. Если Джека выберут, Джо кое-что ему непременно объяснит.

Джонни Росселли заметил:

— Эдгар Гувер ненавидит Бобби. И знает, что мафию ему не победить. Если пацана изберут, то рулить будут не такие горячие головы, как Бобби.

Мафиози сидели, развалившись в шезлонгах, на причале для моторок. Пит подливал им напитки и слушал их болтовню.

Хоффа орал:

— Гребаный Иисус превратил рыбу в хлеб — а я только что этого не сделал. Я потратил на праймериз шестьсот штук и подкупил каждого гребаного копа и члена городского совета, каждого гребаного мэра, заседателя большого жюри, окружного прокурора, сенатора, судью и следователя — каждого, кто только согласился взять. Я, бля, как Иисус, который пытается разверзнуть Красное море, но пока добрался только до пляжного мотеля.

Рескинд сказал:

— Джимми, успокойся. Пойди вон, закажи себе минетик и расслабься. Я знаю отличных местных умелиц, они будут просто счастливы обслужить такого известного чувака, как ты.

Росселли сказал:

— Если Джека изберут, Бобби быстро прижухнет. Держу пари, он будет баллотироваться на пост губернатора Массачусетса и отныне станет досаждать Рэймонду Патриарке и бостонским.

Санто-младший возразил:

— Этого не случится. Старый Джо и Рэймонд — давние союзники. И когда дойдет до дела, решающее слово будет за Джо, а не за Джеком или Бобби.

Хоффа сказал:

— Больше всего меня напрягает-то, что приходится все время уворачиваться от большого, бля, жюри. Мой адвокат говорит: мол, дело Долины мне, скорее всего, не выиграть и к концу года мне грозят приговоры. Так что не надо тут делать из Джозефа Кеннеди Иисуса, которому Бог вручил десять заповедей на горе, бля, Везувий.

Рескинд возразил:

— Санто дело сказал.

Росселли поправил:

— Это было на горе Арарат, если что. А Везувий вообще в Йеллоустонском парке.

Хоффа — снова за свое:

— Вы еще не знаете Джека Кеннеди. Гребаный Кемпер Бойд убедил вас, что он клевый парень и вообще ярый противник Кастро, а на самом деле он — «розовый», попустительствует комми и любит ниггеров, и вообще пидор, который маскируется под бабника.

Палубу лизали пенные языки волн. Метрах в пятидесяти слышались четкие выкрики команд — это Локхарт занимался с новобранцами строевой подготовкой.

Рескинд сказал:

— А я бы согласился на небольшой минетик.

Росселли ехидно спросил:

— Сколько тебе их уже сделали, Хеш?

Рескнид ответил:

— Да тысяч семнадцать или в районе этого будет.

Санто-младший возразил:

— Да ну нахрен. Я думаю, тыщ восемь всего. Если бы больше, то у тебя бы не оставалось времени делать деньги.

Зазвонил телефон на палубе. Пит качнулся назад вместе с шезлонгом и схватил трубку.

— Бондюран слушает.

— Рад, что это ты, но вас, солдат, что — здороваться не учат?

Джек Руби — никакой ошибки.

Пит закрыл рукой динамик трубки:

— Чего тебе? Я же просил — звонить только в тех случаях, когда это важно.

— Чего мне? Объявился тот полоумный федерал. Он вчера звонил мне, и я навешал ему лапши на уши.

— Чего ему было надо?

— Предложил мне четыре штуки, чтоб я слетал на озеро Дженива, в какие-то дебри Висконсина, и выяснил там расположение комнат в доме Джулиуса Шиффрина. Кажется, это тоже как-то связано с вонючим пенсионным фондом…

— Скажешь ему, что согласен. Назначь ему встречу через трое суток в каком-нибудь тихом месте и перезвони мне.

Руби сглотнул и замялся. Пит положил трубку и захрустел суставами пальцев — всех десяти.

Чертов телефон снова зазвонил…

Пит схватил трубку:

— Джек, чего тебе еще?

Мужской голос ответил:

— Это не Джек. Это некий мистер Джианкана, который разыскивает некоего мистера Хоффу, а маленькая птичка сказала мне, что он там, у вас.

Пит помахал трубкой.

— Это тебя, Джимми. Мо.

Хоффа рыгнул:

— Эго самое, включи-ка эту хрень, как ее, громкоговоритель, а? Нам с Мо нечего от вас скрывать.

Из динамика громко донеслось:

— Твои парни из Западной Вирджинии замесили моего человечка, Ленни Сэндса, Джимми. Если еще раз повторится нечто подобное, я заставлю тебя извиниться при всех. Совет: забей-ка ты на политику и подумай лучше о том, как не загреметь в тюрягу.

Джианкана бросил трубку. От этого звука задрожали доски на палубе. Хеши, Джонни и Санто мигом побледнели, как полотно.

Хоффа разразился ругательствами. Спугнутые птицы сорвались с деревьев и улетели прочь.

 

46.

(Район озера Дженива, 14 мая 1960 года)

Дорога разделяла два огороженных пастбища. Луна закрылась облаками — видимость упала практически до нуля.

Литтел остановил машину и упаковал деньги в бумажный пакет. Было десять часов шесть минут вечера — Руби задерживался.

Литтел выключил фары. Облачка понемногу рассеялись. Луна осветила огромную фигуру, которая быстро двигалась к его автомобилю.

Разлетелось на тысячу осколков лобовое стекло. Приборная панель рухнула ему на колени. Железный прут расколол рулевое колесо и выдрал с мясом коробку передач.

Огромные руки выдернули его из машины — прямо через капот. Осколки стекла прорезали ему щеки и набились в рот.

Те же руки швырнули его в придорожную канаву. Они же рывком подняли его оттуда и крепко привязали к опутанной колючей проволокой изгороди.

Он беспомощно повис. Стальные иголки впились в одежду и пригвоздили его к забору.

Чудовище рвануло его кобуру. Чудовище ударило его — раз, другой, третий. Забор покачнулся. Изогнутые стальные колючки пропороли его спину до кости. Он стал харкать кровью, выплюнув осколки стекла и здоровенную деталь украшения капота его «шеви».

Он почувствовал запах бензина. Машина взлетела на воздух. Жар от взрыва начисто спалил его волосы.

Забор рухнул. Он поднял глаза и увидел горящее облако.

Вставка: документ.

19.05.60.

Докладная записка ФБР: специальный агент-командир отделения в Милуоки Джон Кэмпион — директору Эдгару Гуверу.

Сэр,

наше расследование едва не закончившегося летальным исходом нападения на спецагента Уорда Литтела продвигается, но больших успехов не достигнуто, главным образом в силу нежелания сотрудничать самого спецагента Литтела.

Агенты из подразделений ФБР в Чикаго и Милуоки прочесали район озера Дженива на предмет поиска свидетелей собственно нападения и пребывания Литтела в районе в целом; ни те ни другие поиски пока не увенчались результатом. Агент-командир чикагского подразделения Лиги сообщил мне, что Литтел находился под периодическим наблюдением по причинам, касающимся внутренней безопасности Бюро, и что недавно (10 и 14 мая) агенты, осуществлявшие автомобильную слежку за Литтелом потеряли его из виду; это случилось на дорогах, ведущих к северу, в Висконсин. Таким образом, причина и обстоятельства пребывания Литтела в окрестностях озера Дженива на данный момент неизвестны.

Что касается выводов следствия: 1) Нападение произошло на сельской дороге, в шести километрах к юго-востоку от озера Дженива. 2) Смазанные следы в грязи возле останков автомобиля Литтела указывают на то, что нападавший предпринял меры по скрытию следов шин, что сделало невозможным экспертизу на этот счет. 3) Автомобиль Литтела был сожжен при помощи самовозгорающегося азотистого газа того типа, что используется в армии для изготовления взрывчатки, мгновенно воспламеняющейся и применяемой главным образом потому, что она создает минимальный риск возгорания окрестностей цели. Вероятнее всего, нападавший являлся военнослужащим либо даже имел доступ к боеприпасам. 4) Экспертиза показала наличие на месте преступления сгоревших фрагментов американской валюты и бумажного пакета. Общий вес фрагментов указывает на то, что Литтел имел при себе большую сумму денег в бумажном пакете. 5) Литтела спасли фермеры — они нашли его пригвожденным к опрокинувшейся секции забора, оплетенного колючей проволокой. Он был доставлен в больницу «Оверлендер» в Лейк-Дженива, где прошел курс лечения по поводу множественных порезов и рваных ран на ягодицах, сломанных ребер, сотрясений; также у пострадавшего были сломаны нос и ключица, наблюдались внутренние кровотечения и прорезы лица, причиненные осколками лобового стекла. Вопреки указаниям врачей Литтел покинул лечебное учреждение через четырнадцать часов после госпитализации и взял такси до Чикаго. Агенты из чикагского подразделения, в задачу которых входило следить за Литтелом, видели, как он входил в свой дом. Он упал в обморок в холле первого этажа и агенты приняли решение превысить свои полномочия и доставили его в больницу св. Екатерины. 6) В настоящий момент Литтел находится в больнице. По словам врачей, он находится «в хорошем состоянии» и в течение недели будет выписан домой. Лечащий врач сообщил агентам, что шрамы на его лице и теле останутся на всю жизнь, а остальные ранения постепенно заживут. 7) Агенты неоднократно пытались расспросить Литтела о трех вещах: о его пребывании в районе озера Дженива, о факте наличия у него сгоревших денег и о врагах, которые могли иметь намерение расправиться с ним. Литтел заявил, что на озеро Дженива его привели поиски загородного дома в тех местах, куда он хотел бы переехать после выхода в отставку. Также он показал, что таких врагов у него нет и что нападавшие, скорее всего, обознались. На вопрос «Кто из членов КП США, за которыми вы вели наблюдение, мог желать возмездия?» — он ответил: «Вы шутите? Все комми — славные ребята». 8) Агенты подозревают, что поездок на озеро Дженива было как минимум две. Его имя не фигурирует в списках постояльцев ни одной из окрестных гостиниц или мотелей, что позволяет сделать вывод, что он либо регистрировался под вымышленными именами, либо останавливался у знакомых или друзей. Ответ же самого Литтела — что он спал в машине — показался неубедительным.

Расследование продолжается. С уважением и в ожидании дальнейших указаний.

Джон Кэмпион,

специальный командированный агент,

отделение ФБР в Милуоки

Вставка: документ.

3.06.60.

Докладная записка: специальный агент-командир чикагского отделения ФБР Чарльз Лиги — директору Эдгару Гуверу.

Сэр,

касательно спецагента Уорда Дж. Литтела, имею сообщить следующее.

Спецагент Литтел вернулся к исполнению своих обязанностей, и теперь выполняет легкие поручения — а именно, рассматривает прошения о депортации, выписанные федеральным агентством в сотрудничестве с генеральной прокуратурой; навыки рассмотрения подобной документации Литтел приобрел во время учебы на юридическом факультете. Он отказывается обсуждать нападение с остальными агентами, и, как вам, должно быть, известно со слов агента Кэмпиона, свидетели его пребывания в районе озера Дженива так и не найдены. Хелен Эйджи сообщила агентам, что Литтел не обсуждал с ней обстоятельства нападения. Я лично опросил Курта Мида, единственного друга Литтела в Бюро, и имею сообщить следующее.

а) Мид сказал, что в конце 1958-го и в начале 1959 г. (как раз после его исключения из программы по борьбе с оргпреступностью) Литтел слонялся поблизости от поста прослушивания программы и всячески выказывал интерес к ее работе. Этот интерес, по словам Мида, вскоре улетучился, так что непохоже, будто Литтел мог вступить в борьбу с мафией по собственной инициативе. Гипотеза о том, что нападение на Литтела представляет месть чикагской мафии либо какой-нибудь из коммунистических организаций, вызвала у Мида усмешку. Мид полагает, что причиной нападения стала склонность Литтела к молоденьким девочкам, что явствует из его романа с Хелен Эйджи. Как остроумно заметил Мид, «надо вам еще раз смотаться в Висконсин и поискать юную идеалистку, братьям которой не понравилось, что их сестричка связалась с сорокасемилетним алкашом — и хрен с ним, что федерал». Лично я считаю эту теорию вполне правдоподобной.

б) Мы проверили список арестованных Литтелом преступников начиная с 1950-го — на предмет поиска недавно освободившихся правонарушителей, которые могли бы захотеть отомстить ему. Таковых мы насчитали двенадцать человек и тщательно проверили их на наличие алиби. В частности, мне вспомнился арест Литтелом в 1952-м году некоего Пьера («Пита») Бондюрана, в частности, то, как этот человек насмехался над Литтелом в процессе задержания. Агенты уточнили местонахождение Бондюрана во время происшествия и установили, что он был во Флориде.

Попутно мы продолжаем собирать прокоммунистическое досье на Литтела. Литтел продолжает видеться с давним другом, известным своей подрывной деятельностью, Мелом Чамалесом; расшифровки прослушивания телефонных переговоров Литтела показывают, что на данный момент Литтел и Чамалес девять раз разговаривали по телефону; это были длительные беседы, в ходе которых Литтел пространно выражал свои «левые» политические симпатии и возмущение «охотой на ведьм», проводимой Бюро, 10 мая я позвонил Литтелу и приказал ему немедленно заняться слежением за Мелом Чамалесом. Пять минут спустя Литтел позвонил Чамалесу и предупредил его. Чамалес в тот день выступал с речью перед членами Социалистической рабочей партии. Литтел и доверенный информатор Бюро, не зная о присутствии друг друга, посетили это собрание. Информатор передал мне дословное содержание речи Чамалеса, носившей откровенно подстрекательский характер и содержавшей множественные нападки в адрес Бюро. В рапорте же Литтела от 10 мая его высказывания названы «не носившими подстрекательского характера». Таким образом, перед нами откровенное и преднамеренное искажение фактов; в целом рапорт представляет собой абсолютно предательский документ.

Сэр, я полагаю, что настало время привлечь Литтела к ответственности — как за отказ от сотрудничества в расследовании покушения на его жизнь, так и (что значительно важнее) за его подрывную деятельность. Прошу вас, ответьте. Думаю, действовать надо незамедлительно.

С уважением.

Чарльз Лиги

Вставка: документ.

11.06.60.

Постановление ФБР: директор Эдгар Гувер — командиру чикагского отделения Чарльзу Лиги.

Мистер Лиги,

касательно Уорда Литтела: пока ничего не предпринимайте. Верните Литтелу его прежние обязанности — слежение за членами КП США, ослабьте наблюдение за ним и держите меня в курсе расследования покушения на его жизнь.

ЭГ

Вставка: документ.

9.07.60.

Официальная расшифровка телефонных переговоров по заказу ФБР.

«Записано по указанию директора»/«Уровень секретности 1-А: только для глаз директора». Разговаривают: директор Гувер, специальный агент Кемпер Бойд.

КБ: Добрый день, сэр.

ЭГ: Кемпер, я на тебя рассержен. Ты стал меня избегать.

КБ: Я бы так не сказал, сэр.

ЭГ: Еще бы ты так сказал. Ты бы нашел, как выкрутиться, чтобы избежать упреков. Вопрос в другом: стал бы ты звонить мне, если бы я сам тебе не позвонил?

КБ: Да, сэр, непременно.

ЭГ: До или после коронации короля Джека Первого?

КБ: Я не стал бы говорить о «коронации», как о деле решенном, сэр.

ЭГ: Но у него уже есть делегатское большинство?

КБ: Почти. Полагаю, он будет избран кандидатом от демократов на первом же голосовании.

ЭГ: И ты считаешь, он победит.

КБ: У меня есть все основания в это верить.

ЭГ: Не спорю. Старшему брату и Америке суждено завести глупенький романчик.

КБ: Он оставит вас на посту, сэр.

ЭГ: Еще бы. Так поступали все президенты, начиная с Калвина Кулиджа, и, прежде чем отдаляться от меня, запомни, что президент Джек пробудет у власти максимум восемь лет, тогда как я останусь на своей должности до самого миллениума.

КБ: Я буду иметь это в виду, сэр.

ЭГ: Очень тебе это советую. Как и то, что мой интерес к Старшему брату простирается за рамки шкурного интереса удержаться на посту. В отличие от тебя, у меня есть и альтруистические побуждения — помимо прочего, меня заботит также и внутренняя безопасность Америки. Опять-таки в отличие от тебя, моими приоритетами не являются самосохранение и достижение материальной выгоды. И, снова в отличие от тебя, умение притворяться — не единственное мое умение.

КБ: Да, сэр.

ЭГ: Позволь мне истолковать твое нежелание общаться со мной как опасение насчет того, что я захочу просить тебя познакомить Старшего брата с дружественными Бюро женщинами.

КБ: И да и нет, сэр.

ЭГ: В смысле?

КБ: Дело в том, что Младший брат не полностью мне доверяет. И еще в том, что во время праймериз у меня сумасшедший график и времени хватает только на поиск местных девочек по вызову. Как и в том, что хотя у меня и есть возможность разместить Старшего брата в номерах отелей, в которых установлена прослушка, но Младший брат сам достаточно хитер по части нелегальных методов и может догадаться, в чем дело.

ЭГ: Всякий раз, когда я с тобой общаюсь, меня не покидает одно ощущение.

КБ: Какое именно?

ЭГ: Ощущение того, что я не могу понять, в какой момент ты говоришь правду, а в какой — нет. Хотя, с другой стороны, мне все равно.

КБ: Спасибо, сэр.

ЭГ: На здоровье. Мерзкий, конечно, комплимент — зато искренний. Ну и что — ты едешь в Лос-Анджелес на съезд демократов?

КБ: Завтра выезжаю. Остановлюсь в «Стэтлере», в центре.

ЭГ: С тобой свяжутся. Короля Джека наверняка утомят хвалебные тирады, и он пожелает женского общества.

КБ: Женщин, снабженных электронными аксессуарами?

ЭГ: Нет, просто тех, что умеют слушать. Потом поговорим о совместной работе во время осенней кампании, если Младший брат доверит мне план поездок.

КБ: Да, сэр.

ЭГ: Кто напал на Уорда Литтела?

КБ: Точно не знаю.

ЭГ: Ты говорил с Литтелом?

ЭГ: Мне звонила Хелен Эйджи и рассказала о случившемся. Я звонил Уорду в больницу, но он отказался говорить мне, кто это сделал.

ЭГ: На ум сразу приходит Пит Бондюран. Он же как-то связан с твоими кубинскими эскападами, так?

КБ: Так.

ЭГ: Так, и?..

КБ: …и мы общаемся только в рамках дел Управления.

ЭГ: Чикагские агенты заявили, что удовлетворены алиби Бондюрана. Алиби это ему обеспечил человек, о котором известно, что он — наркоторговец, ранее неоднократно судимый на Кубе за изнасилование, но, как однажды сказал Аль Капоне, алиби есть алиби.

КБ: Да, сэр, это верно. Как верно и то, что, как вы однажды заметили, борьба с коммунизмом способствует случайным связям.

ЭГ: До свидания, Кемпер. И очень надеюсь, что наша следующая беседа состоится по твоей инициативе.

КБ: До свидания, сэр.

 

47.

(Лос-Анджелес, 13 июля 1960 года)

Клерк вручил ему ключ с позолоченным номерком.

— У нас возникли проблемы с бронированием номеров, сэр. По небрежности ваш номер был отдан, но мы готовы дать вам любой равноценный номер.

Вокруг столика толпились ожидающие регистрации. Кемпер сказал:

— Ничего страшного, как-нибудь переживу.

Клерк зашуршал бумагами.

— Разрешите задать вопрос?

— Позвольте, я угадаю. Раз мой номер заказан на имя сотрудника предвыборного штаба Кеннеди, то почему я остановился здесь, а не в «Билтморе», как остальные?

— Да, сэр. Именно этот.

Кемпер подмигнул:

— Я — шпион.

Клерк засмеялся. Кто-то из стоявших у стойки, по виду — делегат съезда, помахал ему, чтобы привлечь внимание.

Кемпер просочился мимо них и поднялся на лифте на двенадцатый этаж. В свой номер: две двери с золотой печатью, президентский люкс, обставленный мебелью в стиле ретро.

Он прошелся по комнатам. Полюбовался роскошью обстановки и видом из окон — одно выходило на север, другое — на северо-восток.

Две спальни, три телевизора и три телефона. Шампанское в подарок от отеля — в оловянном ведерке со льдом, украшенном президентской печатью.

Он мигом расшифровал полученный намек: мистер Гувер за своей обычной работой. Он хочет напугать тебя. Сказать: ты принадлежишь мне. Он смеется над твоим ярым служением семейству Кеннеди и пристрастием к шикарным гостиничным номерам.

И кроме того желает получить кое-какую информацию, установив «жучки».

Кемпер включил телевизор в гостиной. Показывали хронику съезда партий.

Он включил оставшиеся два телевизора — и врубил их на полную громкость.

Тщательнейшим образом он обыскал номер. Внутри пяти настольных ламп он обнаружил конденсорные микрофоны, а за зеркалами в ванной — фальшивые панели.

Он нашел два дополнительных микрофона, приклеенные шпаклевкой в обшивочные панели гостиной. Проводником звука служили крошечные отверстия, — непрофессионал бы такие в жизни не нашел. Он проверил телефонные аппараты. На всех четырех были установлены «жучки».

Кемпер принялся рассуждать с точки зрения Гувера.

Пару дней назад мы с ним обсудили номера отелей с «жучками». И он знает, что я не желаю снабжать Джека «дружественными ФБР» девочками.

Он сказал, что считает приход Джека к власти неизбежным. Может быть, он маскировался. И теперь решил найти доказательства адюльтера и помочь своему доброму другу Дику Никсону.

Он поймет, что ты догадался о причине недоразумения с номером. Он подумает, что ты станешь делать важные конфиденциальные звонки с таксофонов. Думает, что ты попросту станешь меньше разговаривать в номере или в порыве уничтожишь все «жучки».

Он знает, что Литтел научил тебя основам обращения с подслушивающими устройствами. Но не знает, что он научил тебя еще и маленьким хитростям.

Что ты найдешь главные «жучки», — в этом он уверен. Но не дополнительные, с помощью которых он надеется тебя прищучить в дальнейшем.

Кемпер выключил все три телевизора. Кемпер изобразил гнев и ярость:

— Гувер, черт бы тебя побрал! — и куда более грубые выражения.

Он вырвал с мясом все главные «жучки».

И снова обыскал номер — еще тщательней, чем в первый раз.

Он обнаружил и дополнительные «жучки». Он нашел тоненькие перфорации для микрофона на двух ярлычках на матрасах и на трех подушках для кресел.

Спустившись в вестибюль, он снял номер 808, назвавшись вымышленным именем. Он позвонил в офис Джона Стэнтона и оставил свое вымышленное имя и номер телефона.

Пит был в Лос-Анджелесе, встречался с Говардом Хьюзом. Он позвонил в особняк Пита и оставил сообщение, продиктовав его чистильщику бассейнов.

У него образовалось «окно». Бобби он понадобится только в пять.

Тогда он отправился в магазин инструментов. Там он купил кусачки, плоскогубцы, крестовую отвертку, три рулончика изоленты и два маленьких магнита. Вернувшись в «Стэтлер», он принялся за работу.

Заново электрифицировал телефонные розетки. Заново замкнул питающие провода. Заглушил звуки телефонных звонков пером от подушек. Отскреб изоляцию с проводков, чтобы входящего абонента на всех телефонах, где установлена дополнительная прослушка, было слышно как можно меньше.

Аккуратно разложив причиндалы так, чтобы можно было легко собрать розетки, он заказал в номер мартини «Бифитер» и копченую лососину.

Ему стали звонить. Система шумоподавления работала превосходно. Треск на линии буквально пожирал речь абонента, и на магнитофонной ленте оставался только его собственный голос.

Позвонил человек из полицейского управления Лос-Анджелеса. Как и было запланировано: до самого места, где состоится съезд, сенатора Кеннеди будет сопровождать мотоциклетный эскорт.

Звонил Бобби. Не мог бы он заказать несколько такси, чтобы доставить сотрудников избирательного штаба в «Билтмор»?

Кемпер позвонил в службу такси и выполнил указание Бобби. Чтобы расслышать диспетчера, ему пришлось порядком поднапрячь слух.

На бульваре Уилшир вовсю загудели клаксоны. Кемпер взглянул на часы и подошел к окну гостиной.

Мимо пронеслась заказанная им колонна автомобилей — автопробег «Протестанты за Кеннеди». С точностью до минуты — и с предоплатой по пятьдесят долларов за авто.

Кемпер включил все телевизоры в номере и стал ходить туда-сюда по комнате. Экран светился кадрами черно-белой истории.

Канал Си-би-эс назвал Джека «бесспорным победителем первого тура».

Эй-би-си транслировал панорамные кадры только что начавшейся стивенсоновской демонстрации. По Эн-би-си показывали чопорную Элеонору Рузвельт: «Сенатор Кеннеди попросту слишком молод для президентства!»

По Эй-би-си расхваливали Джеки Кеннеди. Эн-би-си демонстрировал выступление перед делегатами съезда Фрэнка Синатры. Фрэнки был тщеславен — как-то Джек рассказывал, что он закрашивал наметившуюся лысину краской из баллончика.

Кемпер все бродил по комнате и щелкал переключателем. И застал неизбежное предвечернее попурри.

Хроника съездов сменялась футбольным матчем. Интервью с делегатами съезда вперемежку с фильмом с Мэрилин Монро. Репортажи со съезда, репортажи со съезда, репортажи со съезда.

И пара отличных кадров из штаб-квартиры предвыборной кампании — президентского люкса Джека. Он увидел членов предвыборного штаба Джека — Теда Соренсена, Кенни О’Доннелла и Пьера Сэлинджера.

Он всего один раз видел Сэлинджера и О'Доннелла. Джек особо выделял Соренсена — «Этот человек написал для меня «Профили мужества»».

Иными словами, он являл собой классический образчик «четкого разграничения полномочий». Его знали Джек и Бобби — и в общем-то, по большому счету, никто. Он был всего лишь копом, который решал кое-какие вопросы и поставлял Джеку баб.

Кемпер подкатил стойки с телевизорами друг к другу и выстроил в ряд, сделав что-то вроде телестудийного табло: Джек крупным и средним планом.

Он выключил свет и убавил звук. Панораму составили три картинки, сопровождаемые монотонным неразборчивым гудением.

Ветер трепал волосы Джека. Пит полагал, что самое привлекательное в Джеке — его причесон.

Обсуждать нападение на Литтела Пит отказался. Пит ловко ушел от этой темы и заговорил о деньгах.

Пит звонил ему в то время, когда Литтел все еще был в больнице. Пит сразу перешел к делу.

— Ты кончаешь от одной только мысли заполучить книги — собственно, как и Литтел. Это ты его подначиваешь, чтобы он их достал — чтобы потом выжать из них максимум бабок. Предлагаю после выборов поднажать на Литтела вдвоем. Сколько бы мы не выжали из бухгалтерских книг, поделим пополам.

Пит вывел Уорда из строя. Пит «припугнул» его, как и обещал.

Кемпер звонил Литтелу в больницу. Его ответ был весьма и весьма уклончив.

— Не доверяю я тебе в этом, Кемпер. Узнать результаты экспертизы ты можешь в Бюро, но КТО или ПОЧЕМУ, я тебе не скажу.

Зато он знал ГДЕ — в Висконсине, в районе озера Дженива. Это место так или иначе наверняка было связано с местонахождением подлинных бухгалтерских книг фонда. «Не доверяю я тебе в этом» могло значить лишь одно: Ленни Сэндс разболтал все Литтелу.

Пит знал, что такое «четкое разграничение полномочий». Ленни тоже это знал. Джон Стэнтон сообщил, что и ЦРУ этот принцип был очень по нраву.

Стэнтон позвонил ему в Вашингтон в середине апреля. И сообщил, что Лэнгли только что отгородился от их планов «разделительной стеной».

— Нас вычеркнули из списка, Кемпер. То есть о нашем подразделении знают и одобряют его, но ни цента из бюджета мы не получим. Иначе говоря, нам будут платить жалованье как персоналу блессингтонского лагеря, однако фактически подразделение отлучат, так сказать, от самого Управления.

Что означало: никаких шифров Управления. Никаких аббревиатур, которые намекали бы на Управление. Ни кодовых названий, ни тайных обозначений — ничего из обычной секретной цээрушной тарабарщины.

Иными словами, шефы ЦРУ четко разграничили себя и их подразделение.

Кемпер вновь принялся переключать каналы, вырубив звук у телевизоров. Он поймал роскошный коллаж — Джек и Мэрилин Монро на соседних телеэкранах.

И рассмеялся. Ибо в голову ему пришла идея финального «привета мистеру Гуверу».

Он снял телефонную трубку и набрал номер метеосправки. И услышал в ответ тихое, совершенно неразборчивое жужжание.

Он сказал:

— Кенни? Здорово, это Кемпер Бойд.

Выждав четыре секунды, он сказал:

— Нет, мне надо поговорить с сенатором.

Подождав на сей раз четырнадцать секунд, он сказал:

— Привет, Джек, как оно? — бодрым и радостным тоном.

Отсчитав пять секунд, достаточных для правдоподобного ответа, он твердо сообщил:

— Да, с эскортом все улажено.

Двадцать две секунды.

— Знаю, что ты занят.

Восемь секунд.

— Да. Передай Бобби, что я уже провел инструктаж службы безопасности в нужном месте.

Двенадцать секунд.

— Да, я позвонил, именно чтобы узнать, хочешь ли ты перепихнуться, поскольку если да, то я уже ожидаю звонков от нескольких красоток, которым не терпится тебя увидеть.

Двадцать четыре секунды.

— Невероятно!

Девять секунд.

— Это вам Лоуфорд устроил?

Восемь секунд.

— Да ну, брось, Джек. Неужто правда с Мэрилин Монро?

Восемь секунд.

— Поверю, если ты скажешь мне не присылать моих девочек.

Шесть секунд.

— Господи боже.

Восемь секунд.

— Конечно, они страшно огорчатся, но я пообещаю, что в следующий раз все непременно состоится.

Восемь секунд.

— Еще бы я не хотел услышать подробностей! Точно. Пока, Джек.

И Кемпер положил трубку. Джек и Мэрилин на телеэкранах почти стукнулись головами.

Он только что создал райское лакомство для вуайериста — любителя «жучков». Гувер точно теперь кончит себе в штаны — а может, и выдумает какую-нибудь безумную легенду.

 

48.

(Беверли-Хиллс, 14 июля 1960 года)

Вайоминг покорился Джеку-Бесхребетнику. Делегаты с ума посходили от счастья.

Хьюз убавил звук в телевизоре и заерзал на подушках.

— Он номинирован. Однако это еще вовсе не значит, что его выберут.

Пит сказал:

— Да, сэр.

— Ты нарочно прикидываешься дурачком. «Да, сэр» — не есть правильный ответ. Сидишь в моем кресле и еще к тому же нарочно грубишь мне.

На экране замерцала реклама: ««Якер Олдсмобиль» — выбор избирателей!».

— Тогда как насчет: «Да, сэр, у Джека, конечно, шикарный причесон, но на всеобщих выборах твой парень Никсон ему покажет».

Хьюз сказал:

— Это уже лучше, но мне все равно кажется, что ты грубишь.

Пит защелкал суставами пальцев:

— Я прилетел сюда, потому что ты хотел меня видеть. Я привез тебе трехмесячный запас дури. Ты сказал, что желаешь поговорить об этой твоей головной боли с уклонением от повесток, и я готов ее обсуждать, но пока что все, что ты делаешь, — ругаешь Кеннеди.

Хьюз пробормотал:

— А вот это уже большая грубость.

Пит вздохнул:

— Тогда зови своих мормонов, и пусть укажут мне на дверь. Пусть тебе тогда твой Дуэйн Спарджен дурь привозит в нарушение ста с хреном законов штата и федеральных в придачу.

Хьюз поморщился. Натянулись его внутривенные катетеры; задрожала бутылочка с кровью. Вампир Говард: сосет кровь через трубочку внутривенных переливаний, чтобы обеспечить себе долгую жизнь без микробов.

— Ты — очень жестокий человек, Пит.

— Нет. Как я уже говорил, я твой очень жестокий человек.

— Твои глаза стали маленькими, как у зверя. И ты как-то странно на меня поглядываешь.

— Да все боюсь, что ты вцепишься мне в шею. Я, конечно, всякого повидал, но ты в образе Дракулы — это что-то.

Хьюз заулыбался своей сучьей улыбочкой.

— Не менее удивительно то, что ты борешься против Кастро.

Пит улыбнулся в ответ:

— Есть что-то действительно важное, о чем ты хотел бы со мной поговорить?

В телевизоре снова замелькали кадры со съезда партии. Сторонники Джека-Бесхребетника восторженно вопили и падали в обморок от избытка чувств.

— Я хочу, чтобы ты проверил на вшивость стратегию избегания повесток, которую разработали мои мормоны. Просто они тут придумали какой-то хитроумный…

— Мы могли бы обсудить ее по телефону. Ты уклоняешься от повесток по делу компании «Трансуорлд эйрлайнз» года с пятьдесят седьмого, и я не думаю, что министерству юстиции это все еще интересно.

Хьюз покрутил приспособление, с помощью которого управлял капельницей. Кровь в бутылочке из красной стала розовой.

Пит вздохнул. Пит сказал:

— Слушаю.

— Когда я наконец решусь распродать «Трансуорлд», я использую деньги от продажи для покупки отелей-казино в Лас-Вегасе. Я хочу накопить побольше денег, которые невозможно будет отследить, и дышать целебным воздухом пустыни. И чтобы администраторами в моих отелях были бы мои коллеги-мормоны, чтобы они сделали так, что негры, эти потенциальные разносчики заразы, были бы вежливо, но твердо изгнаны от самых дверей моих заведений; и еще я хочу создать базу для потока наличности, который позволит мне вкладывать средства в различные отрасли оборонной промышленности и не платить налоги за начальные инвестиции. Я…

Пит перестал его слушать. Хьюз все сыпал цифрами — миллионами, десятками миллионов, сотнями… В телевизоре мелькал Джек К. — все вещал: «Голосуйте за меня!», правда, с убавленным звуком.

В голове у Пита тоже крутились цифры.

Литтел был на озере Дженива — охотился за подлинными бухгалтерскими книгами фонда. Там живет Джулиус Шиффрин — уважаемый ветеран чикагской мафии. Есть кое-какая вероятность того, что эти книги хранятся у него дома.

Хьюз отрезал:

— Пит, ты меня не слушаешь. Прекрати смотреть на этого страшного человека и смотри на меня.

Пит нажал кнопку. Улыбка Джека-Причесона постепенно исчезла с экрана.

Хьюз прокашлялся.

— Так-то лучше. А то, смотрю, ты глядел на этого парня прямо-таки с восхищением.

— Не на него, а на его волосы, босс. Просто диву даюсь, как ему удается их так причесывать.

— У тебя короткая память. И ты забыл, что я завожусь с пол-оборота, когда мне отвечают с иронией.

— Да ну?

— Да. Я могу напомнить тебе еще кое-что: ту историю двухлетней давности, когда я дал тебе тридцать тысяч, чтобы ты попытался скомпрометировать нашего мальчика, подложив под него проститутку.

— Помню.

— Ответ неполный.

— Полный ответ звучит так: «Все меняется». Неужели ты думаешь, что Америка захочет лечь в постель с Диком Никсоном, когда она может поиметь Джека?

Хьюз откинулся на своих подушках. Зазвенели пружины кровати, закачалась капельница.

— Ричард Никсон принадлежит мне.

Пит сказал:

— Да знаю я. Уверен, он очень благодарен за дружеский кредит, который ты выдал его брату.

Дракулу аж затрясло. Зубные протезы Дракулы зацепились друг за друга и застряли где-то на уровне нёба.

Дракула кое-как собрался со словами:

— Я — я — я и забыл, что ты тоже об этом знаешь.

— Такой занятой парень, как ты, не может упомнить всего.

Дракула потянулся за свежей иглой.

— Дик Никсон — человек хороший, а фамильное древо семьи Кеннеди прогнило до основания. Джо Кеннеди еще в двадцатые занимал деньги гангстерам, и я точно знаю, что печально известный Рэймонд Л. С. Патриарка должен ему все свое состояние, включая рубашку, в которой ходит.

У него хранились документальные подтверждения того самого долга, выданного Говардом братцу Никсона. Он может скормить этот деликатес Бойду и таким образом здорово подмаслить Джеку.

Пит сказал:

— Как я благодарен тебе.

Хьюз просиял:

— Я знал, что ты меня поймешь.

 

49.

(Чикаго, 15 июля 1960 года)

Литтел изучал свое новое лицо.

Невыразительная линия челюстей преобразилась — из-за соединительных штифтов и осколков кости. Изменился и безвольный подбородок — теперь это был подбородок с ямочкой. А нос, который он всегда так не любил, сплющился и приобрел неправильную форму.

Хелен сказала, что теперь у него лицо опасного человека. Хелен добавила, что ее шрамы не идут ни в какое сравнение с теми, что теперь есть у него.

Литтел на шаг отошел от зеркала. Постоянно меняющееся освещение предоставляло ему возможность любоваться своим видом под разными углами зрения.

Теперь он хромал. Когда он говорил, челюсть начинала щелкать. В больнице он набрал девять с лишним килограммов.

Пит Бондюран оказался пластическим хирургом.

У него стало новое лицо. Его прежней психике под таким лицом просто нечего было делать.

Тем не менее, он боялся снова начать разрабатывать Джулиуса Шиффрина. Боялся открыто призвать Кемпера к ответу. Боялся даже говорить по телефону — в ушах постоянно слышались какие-то щелчки. Это могло быть из-за штифтов, которые соединяли его челюсти. А может, слуховые галлюцинации вследствие белой горячки.

До пенсии ему осталось полгода. Мел Чамалес говорил ему, что партии нужны юристы.

По соседству громко заговорил телевизор. Речь Джона Кеннеди по случаю его согласия баллотироваться в президенты от своей партии утонула в шуме аплодисментов.

Бюро прекратило расспрашивать его о нападении. Гувер знал, что он может подорвать внедрение Кемпера.

Литтел подошел к зеркалу. Шрамы над его бровями нахмурились.

А он все смотрел и смотрел на свое отражение.

 

50.

(Майами — Блессингтон, 16 июля — 10 декабря 1960 года)

Питу сравнялось сорок на борту моторного катера во время диверсионной вылазки на Кубу. Они совершили налет на милицейский участок и добыли пятнадцать скальпов.

Рамон Гутьерес нарисовал талисман подразделения: питбуля с рылом аллигатора и зубами-бритвами. Подружка Рамона вышила зверя на погонах.

Один парень из типографии напечатал визитные карточки, украшенные талисманом подразделения. Из пасти зверя неслись слова: «Свободу Кубе!»

Одну такую взял себе Санто Траффиканте. И Сэм Джи такой обзавелся. А Карлос Марчелло раздал не меньше дюжины друзьям и знакомым.

Зверь жаждал крови. Зверь жаждал оборвать Кастро бороду.

Все новые и новые группы новобранцев муштровались в Блессингтоне. План вторжения требовал дополнительного вооружения и оснащения. Дуги Фрэнк Локхарт купил еще несколько десантных судов и как-то во время учений даже «завоевал» Алабаму.

Побережье Мексиканского залива отлично изображало Кубу. Новобранцы высадились на пляж, до усрачки перепугав загорающих.

Дуги Фрэнк тренировал новичков с утра до ночи. Пит — по мере возможности. Чак, Фуло и Уилфредо Дельсол заправляли конторой такси.

Пит приглашал их с собой на вылазки на территорию Кубы. Все с удовольствием соглашались — кроме Дельсола.

Убийство Обрегона напрочь отбило у него аппетит к насилию. Пит его не осуждал: шутка ли — пристрелить кровного родственника.

Каждый торговал дурью.

Члены подразделения продавали ее исключительно черным торчкам. Полицейское управление Майами отвечало на это молчаливым одобрением. Жирные взятки начальству тамошнего отдела по борьбе с оборотом наркотиков служили отличной страховкой на случай обратного.

В августе какая-то местная шайка пыталась, было, вторгнуться на их территорию. Один тип оттуда застрелил помощника шерифа округа Дейд.

Пит нашел того типа — в укромном месте, с семьюдесятью штуками и ящиком бурбона «Дикая индейка». Он прирезал его мачете Фуло, а деньги отдал жене покойного помшерифа.

Прибыли росли. Процентная система работала безотказно — в блессингтонский лагерь и лагерь Гая Бэнистера поступали приличные суммы денег. Ленни Сэндс вел на страницах «Строго секретно» пропагандистскую войну против Кастро. Бульварная пресса каждую неделю окатывала грязью персону Бороды.

Дракула звонил каждую неделю. И нес феноменальнейшую чушь: давайте, мол, купим Лас-Вегас и освободим его от микробов! Драк был наполовину в здравом уме, наполовину сумасшедшим — и только когда речь заходила о деньгах, его ответы становились уклончивыми и скрытными.

Два раза в неделю звонил Бойд. Который стал теперь главой службы безопасности избирательной кампании Джека-Причесона, и по совместительству — главным поставщиком девочек для последнего.

Мистер Гувер по-прежнему названивал ему. Кемпер все так же избегал этих звонков. Гуверу все не терпелось подсунуть Джеку какую-нибудь «дырку» с «жучком».

Бойд называл это «спринтом» — избегать хозяина до тех пор, пока Джек не станет хозяином Белого дома.

Гувер установил прослушку в апартаментах Бойда в Эл-Эй. Кемпер подсунул ему смачную «дезу»: Джек-Причесон и ММ, оказывается, организовали совместное перепихивание!!!

Бойд как-то рассказывал, что лично обыскивает всех Джековых баб.

Бойд звонит, чтобы сообщить: Кеннеди и Никсон идут ноздря в ноздрю.

Пит не стал ему говорить: мол, у меня есть компра. Я могу ПРОДАТЬ ее Джимми Хоффе; а могу и ОТДАТЬ тебе, чтобы было чем запятнать Никсона.

Джимми — коллега; Бойд — партнер. Кто же из них больше предан «кубинской идее» — Джек или Никсон?

«Дик-хитрец» открыто выражал свою позицию противника Кастро. Джек тоже озвучивал таковую, но отнюдь не столь яростно.

Джон Стэнтон назвал Никсона «Мистер Вторжение». Кемпер утверждал, что Джек даст «зеленый свет» любым планам по вторжению на остров.

Основным пунктом предвыборной кампании Бойда было ЧЕТКОЕ РАЗГРАНИЧЕНИЕ ПОЛНОМОЧИЙ.

Айк и Дик знали, что и ЦРУ и мафия имеют виды на Кубу и что они повязаны. Кеннеди же не знали — и узнают, а может, и не узнают, если Джеку таки суждено будет попасть в Белый дом.

Кому решать, рассказывать или нет? — лично Кемперу Каткарту Бойду. Решающий фактор: влияние моралиста Бобби на старшего брата.

Бобби может запросто сровнять с говном все связи мафии и ЦРУ. И естественно — следом за этим погорит и соблазнительная сделка Бойда/Бондюрана.

Джек или Дик — очень и очень хороший вопрос.

Умный тактический ход: не трогать известного своей антипатией к «красным» Никсона. Не особо умный, но такой соблазнительный: запятнать его и посадить в Белый дом Джека.

Голосуй за Бойда. Голосуй за Зверя. Голосуй за то, чтобы Кастро оторвали бороду.

Вставка: документ.

13.10.60.

Доклад ФБР: командир чикагского подразделения Чарльз Лиги — директору ФБР Эдгару Гуверу.

С пометкой: СТРОГО СЕКРЕТНО. ТОЛЬКО ДЛЯ ГЛАЗ ДИРЕКТОРА.

Сэр,

что касается прокоммунистического досье на спецагента Уорда Дж. Литтела, то оно готово. Этот доклад заменит все предыдущие конфиденциальные рапорты касательно Литтела; в ближайшее время к нему добавятся пронумерованные и укомплектованные в хронологическом порядке документированные доказательства, каждое под отдельной обложкой.

Краткий обзор наших последних достижений:

Наши агенты связались с Клер Бойд (дочерью спецагента Кемпера Бойда и давним другом семьи Литтел) и убедили ее не рассказывать отцу о том, что она говорила с ними. Мисс Бойд сообщила, что в прошлое Рождество спецагент Литтел сделал несколько откровенно оскорбительных замечаний в адрес Бюро, а также открыто восхвалял американскую коммунистическую партию.

Нет никаких зацепок в расследовании нападения на спецагента Литтела, которое произошло в районе озера Дженива, штат Висконсин.

Любовница спецагента Литтела Хелен Эйджи в прошлом месяце была подвергнута выборочному наблюдению в течение двух недель. Нами были опрошены некоторые преподаватели юридического факультета Чикагского университета, где Хелен проходит обучение, с целью узнать о ее политических предпочтениях. Теперь у нас есть подтвержденные показания четырех человек о том, что мисс Эйджи позволила себе откровенно критические высказывания в адрес Бюро. Один из преподавателей (информатор чикагского отделения ФБР за номером 179) показал, что мисс Эйджи выражала негодование в связи с якобы неспособностью Бюро расследовать «обычный случай нападения» в Висконсине, при этом она назвала ФБР «американским гестапо, которое убило ее отца и сделало калекой любимого мужчину». (Декану юридического факультета Чикагского университета рекомендовано отменить грант мисс Эйджи на обучение на факультете по причине нарушения «присяги о благонадежности и непринадлежности к подрывным организациям», приносимой всеми студентами факультета.)

В заключение добавлю, что, по моему мнению, настало время непосредственно заняться спецагентом Литтелом.

Жду дальнейших указаний.

С уважением.

Чарльз Лиги,

командир чикагского отделения ФБР

Вставка: документ.

18.10.60.

Постановление ФБР:

Директор Эдгар Гувер — командиру чикагского отделения специальному агенту Чарльзу Лиги.

Мистер Лиги,

не предпринимайте никаких действий касательно спецагента Литтела без моего приказа.

ЭГ

 

51.

(Чикаго, 16 октября 1960 года)

Он страдал страшнейшим похмельем. От ночных кошмаров у него развилась паранойя — в каждом посетителе забегаловки ему чудился коп.

Литтел помешивал кофе. У него тряслись руки. Мел Чамалес держал в пальцах кусок рулета — его трясло почти так же.

— Мел, ты хочешь меня о чем-то попросить?

— Не в моем положении просить об одолжениях.

— Если это — официальная просьба агенту ФБР, то имей в виду — ровно через три месяца я выхожу в отставку.

Мел рассмеялся.

— Как я уже говорил, нашей партии всегда нужны юристы.

— Сперва мне надо выдержать экзамен на право юридической практики в штате Иллинойс. Либо переезжать в столицу и заниматься федеральным законодательством.

— Не очень-то ты похож на сочувствующего «левым».

— Но и на апологета ФБР, Мел.

— Я собираюсь стать преподавателем. Разнесся слух, что федеральное Минобразования тоже имеет доступ к черным спискам правоохранительных органов. Вот я и хочу подстраховаться и попросить тебя подредактировать рапорты так, чтобы по ним выходило, что я ушел из партии.

Высокий человек за стойкой показался ему знакомым. Тип, который маячил у входа, — тоже.

— Уорд…

— Конечно, Мел. В следующем же рапорте я так и напишу. Якобы ты оставил партию и нашел работу в предвыборном штабе Никсона.

На глазах Мела выступили слезы. Мел рванулся было обнять его — и едва не опрокинул столик.

Литтел сказал:

— Иди-ка ты отсюда. Не люблю обниматься с коммунистами на публике.

Окна забегаловки выходили во двор его дома. Литтел занял столик у окна и коротал время, считая наклейки на бамперах.

На тротуаре были припаркованы две машины с наклейкой «За Никсона». На ветровом стекле авто его квартирного хозяина тоже красовалась наклейка, сообщавшая, что его владелец — сторонник «хитреца Дика».

Туда-сюда сновали автомобили. Мельком Литтел успел разглядеть шесть «Никсонов» и три «Кеннеди».

Официантка подлила ему кофе. Он добавил в чашку пару порций спиртного из фляжки.

И все смотрел в окно на «результаты выборочного опроса»: в Чикаго выиграл вчистую Никсон.

В окно хлынул солнечный свет. И удивительным образом преобразил его новый облик: его новое лицо и новую ломаную линию волос.

По ступенькам, ведущим к дверям его дома, взбежала Хелен. Вид у нее был странно неряшливый — ни макияжа, ни пальто, абсолютно не подходившие друг к другу блузка и юбка.

Она увидела его машину. Посмотрев через улицу, она увидела его в витрине.

Она помчалась к забегаловке. Из ее сумочки вылетели какие-то тетрадные листки.

Литтел двинулся к двери. Хелен толкнула ее обеими руками.

Он попытался схватить ее. Она вытащила из кобуры его пистолет и ударила его им.

Она заколотила кулачками по его груди. Она била его по рукам. Она попыталась нажать на курок пистолета, стоявшего на предохранителе. Она молотила и молотила его кулачками, по-девчачьи, — так быстро, что и не остановишь.

По ее щекам текли слезы вперемешку с подводкой для глаз. Из распахнувшейся сумочки выпали книги по праву. Она выкрикивала бессвязные слова, среди которых были: «отозвали грант», «ФБР» и «ТЫ, ТЫ, ТЫ».

Вся закусочная смотрела на них. Какие-то двое за стойкой даже достали свое оружие.

Хелен перестала бить его. Хелен сказала:

— Черт возьми, это все из-за ТЕБЯ. Я так и знала!

Он поехал в контору. Нарочно поставив машину так, чтобы перегородить выезд автомобилю Лиги, он вбежал в комнату для персонала.

Дверь кабинета Лиги была закрыта. Увидев его, Курт Мид отвернулся.

Вошли двое мужчин — без пиджаков, с наплечными кобурами. Литтел тут же вспомнил их: телефонисты, которые чинили телефонную линию возле его квартиры.

Дверь кабинета Лиги резко распахнулась. Оттуда высунулся человек. Литтел узнал и его: он видел его вчера на почте.

Дверь закрылась. Оттуда донеслись голоса: «Литтел», «дочка Эйджи».

Он снес дверь с петель. И тут же описал представшую картинку в духе Мела Чамалеса:

Четверо фашистов в костюмах из серой фланели. Четверо паразитов, эксплуататоров, «правых» до мозга костей…

Литтел выкрикнул:

— Помните, что я знаю. Помните, как я могу навредить Бюро.

Он купил кусачки, защитные очки, магнитную ленту, стеклорез, пару резиновых перчаток, десятизарядный дробовик, сто зарядов крупной дроби, ящик промышленного динамита, метров триста звукоизоляционного покрытия, молоток, гвозди и две большие спортивные сумки.

Он поставил свой автомобиль в гараж станции техобслуживания.

Он взял напрокат «форд-Виктория» пятьдесят седьмого года выпуска, предъявив фальшивое удостоверение сотрудника «Коинтелпро».

Он купил три бутылки виски — как раз достаточно, чтобы начать отвыкать.

И выехал на юг — в Сиу-Сити, штат Айова.

Где вернул автомобиль в прокатную контору и купил билет на поезд в северном направлении, в Милуоки.

Вставка: документ.

17.10.60.

Личная записка: Джон Стэйтон — Кемперу Бойду.

Кемпер,

мне поступил тревожный телефонный звонок от Гая Бэнистера, так что я решил передать информацию тебе. В последнее время тебя трудно застать, и я надеюсь, эта информация не попадет к тебе тогда, когда в ней уже не будет ни малейшего смысла.

Гай в приятельских отношениях с агентом-командиром отделения ФБР в Майами, который, в свою очередь, дружит с начальником разведывательного отдела полицейского управления Майами. Этот отдел ведет пристальное наблюдение за проживающими в Майами кубинцами, подозреваемыми в поддержке Кастро, и периодически проверяет номера автомобилей всех латиноамериканцев мужского пола, в компании которых их видели. Наш Уилфредо Олмос Дельсол был дважды замечен в компании Гаспара Рамона Бланко, тридцати семи лет, известного своим членством в прокоммунистическом Комитете кубинского согласия — пропагандистской организации, финансируемой Раулем Кастро. И это меня беспокоит, в особенности в свете того, какая судьба постигла двоюродного брата Дельсола — Томаса Обрегона. Попроси ПБ разобраться, ладно? Поскольку наш принцип «четкого разграничения» не позволяет мне обратиться к нему лично.

Всего хорошего.

Джон

 

52.

(Майами, 20 октября 1960 года)

Пилот объявил о посадке — рейс задержался. Кемпер посмотрел на часы — назначенное Питом время только что истекло.

Этим утром Пит поймал его в Омахе. И сказал: «У меня есть кое-что для тебя. Кое-что, что ты непременно захочешь увидеть».

Он обещал, что остановка займет от силы минут двадцать. Он добавил: «Я посажу тебя на следующий же самолет — попадешь ты к своему Джеку».

Внизу замерцали огни Майами. В Омахе его ждали крайне важные дела — а тут придется делать шестичасовой крюк.

Предвыборная гонка была совсем близка к финишу. У Никсона, кажется, было незначительное преимущество — однако оставалось еще восемнадцать дней.

Он позвонил Лоре из зала ожидания. Она, как обычно, побранила его за близость с Кеннеди. Клер постоянно твердила, что Лора страстно желает победы Никсона.

Клер рассказала, что в прошлом месяце ее допрашивали агенты ФБР. Единственное, что их интересовало — действия Уорда Литтела.

Агенты запугали ее. Агенты строго-настрого запретили ей рассказывать об этом отцу.

Три дня назад Клер нарушила-таки обещание и связалась с ним. Он немедленно позвонил Уорду.

Гудки. И отчетливые щелчки прослушки.

Он позвонил Курту Миду, — узнать, где может быть Уорд. Мид рассказал ему о давешней эскападе в кабинете начальника отделения и о том, что с тех пор его никто не видел.

Прошлым вечером ему в Омаху позвонила Клер. Она сообщила, что ФБР решило отозвать грант на оплату обучения Хелен на юридическом факультете.

Мистер Гувер не звонил ему уже два дня. Все это как-то взаимосвязано. Благо, график предвыборной кампании был таким насыщенным, что у него не было времени испугаться.

Боковой ветер мешал мягкому снижению самолета. Лайнер со свистом опустился и покатил по взлетно-посадочной полосе.

Кемпер посмотрел в окно. И увидел Пита — он стоял на летном поле в окружении ребят из наземной команды аэропорта. Которые поглаживали пачки купюр и преданно смотрели на большого человека с деньгами.

Спустили трап. Кемпер присоединился к стоявшим в очереди у двери.

Второй пилот открыл ее. А вот и Пит — с тележкой для багажа, стоит прямо возле трапа.

Кемпер поскакал по ступенькам, перепрыгивая через три сразу. Пит остановил его на лету, сложил ладони рупором и прокричал:

— Твой рейс задерживается! У нас есть полчаса!

Кемпер вскочил на тележку. Пит быстро покатил ее.

Ловко уворачиваясь от других тележек, они домчались до будочки уборщика.

Дверь им открыл носильщик. Пит сунул ему двадцатку. На верстаке была расстелена полотняная скатерть, а на ней — джин, вермут, стакан и шесть листков бумаги.

Пит сказал:

— Просмотри-ка это.

Кемпер пробежал глазами верхнюю страничку. У него тотчас же поползли по телу мурашки.

Говард Хьюз занял младшему брату Дика Никсона двести тысяч баксов. Бумаги содержали доказательства: фотокопии чеков, записей в бухгалтерских книгах и корешков бланков. Кто-то составил тщательно упорядоченный и пронумерованный список: связь ведомого Никсоном законодательства и контрактов Говарда Хьюза с государством.

Кемпер смешал себе коктейль. Руки его тряслись. Он залил «Бифитером» весь верстак.

Он посмотрел на Пита:

— Ты не попросил денег.

— Если бы я этого хотел, я бы позвонил Джимми.

— Я передам Джеку, что у него есть друг в Майами.

— Тогда предложи ему завоевать Кубу, и будем считать, что мы в расчете.

Вкус сухого мартини показался ему просто бесподобным. Хибарка уборщика заблестела и засверкала, точно номер люкс в «Карлайле».

— Присматривай за Уилфредо Дельсолом. Хотя кризис миновал, тем не менее, он все еще может чего-нибудь сотворить.

Пит ответил:

— Позвони Бобби. Хочу, чтобы ты сделал маленького ублюдка моим должником.

Вставка: документ.

23.10.60.

Заголовок газеты «Кливленд плейн дилер»:

ИЗВЕСТИЯ О КРЕДИТЕ ХЬЮЗА НИКСОНУ БУДОРАЖАТ КАМПАНИЮ.

Вставка: документ

24.10.60.

Подзаголовок газеты «Чикаго трибьюн»;

Кеннеди обвиняет Никсона в сговоре с Хьюзом.

Вставка: документ.

25.10.60.

Заголовок и подзаголовок газеты «Лос-Анджелес геральд»:

НИКСОН ОТРИЦАЕТ ОБВИНЕНИЕ ПО ФАКТУ ЗАЙМА.

Скандал с кредитом Хьюза снизил рейтинги лидера предвыборной гонки.

Вставка: документ.

26.10.60.

Подзаголовок газеты: «Нью-Йорк джорнал-америкэн»:

Никсон назвал шумиху вокруг кредита бурей в стакане воды.

Вставка: документ.

28.10.60.

Заголовок газеты «Сан-Франциско кроникл»:

НИКСОН-МЛАДШИЙ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО КРЕДИТ ХЬЮЗА «НЕ ИМЕЕТ ОТНОШЕНИЯ К ПОЛИТИКЕ».

Вставка: документ.

29.10.60.

Подзаголовок газеты «Канзас-Сити стар»:

Кеннеди обвиняет Никсона в получении кредита у Хьюза.

Вставка: документ.

3.11.60.

Заголовок газеты «Бостон глоуб»:

РЕЗУЛЬТАТЫ ОПРОСА ГЭЛЛАПА: ОБСТАНОВКА ВОКРУГ ПРЕЗИДЕНТСКИХ ВЫБОРОВ НАКАЛЯЕТСЯ.

 

53.

(Район озера Дженива, 5 ноября 1960 года)

Литтел еще раз прошелся по списку.

Защитные очки, пара берушей, кусачки, стеклорез — есть. Магниты, перчатки, боезапас — есть.

Динамит с водонепроницаемым запалом — есть.

Звуконепроницаемое полотно, молоток, гвозди — есть.

Не забыть:

Тщательно протереть все поверхности, где могли остаться отпечатки.

Оставить плату за проживание в ящике комода.

Избегать всяких контактов с другими постояльцами.

Он снова и снова просматривал список того, что ему надо было сделать за эти две недели из соображений безопасности.

Каждые два дня он менял мотели — продвигаясь зигзагами вглубь южного Висконсина.

И все время носил фальшивые усы или бороду.

Взятые напрокат машины он менял через неравные промежутки времени.

А от одного автопроката до другого ездил на автобусе. И страховал автомашины в отдаленных друг от друга местах: в Де-Мойне, Миннеаполисе и Грин-Бей.

В автопрокатах он всякий раз предъявлял фальшивое удостоверение личности.

И всякий раз платил наличными.

Он парковал взятые напрокат машины как можно дальше от мотелей, в которых снимал номера.

Он никогда не пользовался телефоном в своих номерах мотелей. И всякий раз, съезжая, тщательно стирал все возможные отпечатки.

Он использовал различные уловки, чтобы уклониться от возможного «хвоста». Спиртное он ограничил до шести порций виски перед сном, чтобы успокоить нервы.

Никаких «хвостов» он не обнаружил.

Он пристально вглядывался в лица одиноких мужчин, но ни в одном из них не было ничего, что могло бы выдать в нем легавого или мафиозного «быка». Большинство из них выказывали неловкость: теперь у тебя, Уорд, лицо опасного человека.

Он тщательно изучил поместье Джулиуса Шиффрина. И установил, что на территории поместья не живет никто из прислуги, и охранника тоже нет.

Изучил он и распорядок дня Шиффрина.

В субботу вечером последний отправлялся поужинать и сыграть в карты в «Бэджер Глен кантри клаб». Раннее воскресное утро господин Шиффрин проводил в обществе некой Гленды Рэй Мэттсон в ее доме.

Иными словами, с 19.05 субботнего вечера до 02.00 утра воскресенья он находился вне дома. Каждые два часа обстановку вокруг его поместья проверял патрульный автомобиль — методом простого объезда на машине по периметру.

Литтел выяснил местоположение сейфов и схему расположения системы сигнализации. Для этого он опросил семнадцать различных служб. Он представлялся лейтенантом полицейского управления Милуоки, подтверждая личность поддельными документами, купленными у фальсификатора документов, которого он арестовал много лет назад.

Всякий раз при этом он был в гриме и при фальшивой растительности на лице.

В доме находились два сейфа, обшитые стальными пластинами. Каждый из сейфов весил по сорок пять кило. И он тщательно запомнил их точное местоположение.

И вот — последние приготовления.

Осторожно снять комнату в мотеле на въезде в Белуа.

Вырезать из газеты статью о принадлежащей Шиффрину коллекции картин и бросить на месте ограбления.

Литтел глубоко вздохнул и быстро осушил три порции виски. Нервы, повибрировав еще немного, почти унялись.

Он посмотрелся в зеркало в ванной комнате. Последний взгляд — для смелости…

Луну закрыли низкие облака. Литтел подъехал к поместью и остановился в полумиле от него.

Было 23.47. На все про все у него был час тринадцать минут.

Патрульный автомобиль полиции штата обогнал его машину и укатил дальше к югу. Как раз вовремя: стандартный объезд территории в 23.45.

Литтел резко свернул с тротуара. Шины заскользили по утрамбованной грязи. Он включил ближний свет и заскользил вниз с холма.

Постепенно склон выровнялся. Литтел покрутился на месте, слегка сдавая назад, чтобы стереть отпечатки шин.

Полянка, на которой он очутился, была окружена деревьями — с дороги его машину видно не будет.

Он вырубил фары и схватил спортивную сумку. На холме, в западном направлении, мелькали огни дома — слабый, но хорошо указывающий направление свет.

Он побрел на свет. Сухая листва не позволяла ему оставлять следы на вязкой земле. Каждые несколько секунд свет усиливался.

Литтел подошел к выездной дороге, рядом с которой располагался навес для автомобиля. «Эльдорадо-брогэма» Шиффрина под навесом не было.

Тогда новоиспеченный вор подбежал к окну библиотеки. Изнутри тускло светила лампа — этого ему было достаточно.

Достав инструменты, он обрезал два провода, прикрепленные к ливнестоку. Затрещал и погас дуговой фонарь возле дома. Он увидел провод сигнализации, обрамлявший оконную раму — в аккурат между двумя толстенными стеклами.

Литтел очертил на стекле окружность.

Отрезал кусочки магнитной ленты и приклеил их к внешней стороне стекла — так, что получился почти идеальный круг.

Ноги отчаянно болели. От стекавшего по лицу холодного пота стали саднить порезы, оставшиеся после бритья.

Он прошелся магнитом над пленкой. И внутри очертания прорезал стеклорезом круг.

Стекло и впрямь было ТОЛСТЫМ — чтобы проделать в нем паз, ему пришлось упереться обеими руками и навалиться всем своим весом.

Сигнализация не сработала. Свет не включился.

Он выдавил круглые отверстия в стекле. Никаких сирен не заревело; в общем и целом никакого шума, который мог быть услышан на дальнем расстоянии.

Ладони его горели. Лезвие стеклореза затупилось. От холодного пота он в буквальном смысле дрожал.

Разбилось наружное стекло. Он засунул рукава в перчатки и стал сильнее давить на лезвие.

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ МИНУТ ИСТЕКЛИ.

Внутреннее стекло не выдержало нажима локтем. Литтел проделал в нем более-менее приличное отверстие, чтобы можно было протиснуться внутрь.

Он запрыгнул в комнату. Проделанное им отверстие оказалось впритык — острые края оцарапали кожу.

Библиотека: обшитые дубовыми панелями стены и обитые зеленой кожей кресла. На боковых стенах висели те самые картины: Матисс, Сезанн, Ван Гог.

Напольные лампы давали ему ровно столько света, сколько было нужно для работы.

Он приготовил инструменты.

Ему почти сразу удалось найти сейфы — они располагались в двух закрытых панелями нишах в стене.

Он покрыл каждый сантиметр стены тройным слоем звукоизолирующего полотна. И крепко-накрепко приколотил его — забив в дорогущий лакированный дуб пятицентовые гвозди.

Отметив крестом местонахождение сейфов, он надел защитные очки и вставил беруши. Потом зарядил дробовик и открыл огонь.

Один заряд, два заряда, — громкие взрывы в отдельно взятом помещении.

Три заряда, четыре — в воздух полетели щепки и опилки разломанной твердой древесины.

Острые щепки расцарапали ему лицо. От порохового дыма тянуло блевать. Видимость мигом стала нулевой: на стеклах очков осела вязкая древесная пыль.

Литтел перезаряжал дробовик и стрелял, перезаряжал заново и снова стрелял, перезаряжал и стрелял. Сорок с чем-то зарядов разнесли стену и тыловые потолочные балки.

Дерево и цемент не выдержали. Со второго этажа посыпалась, падая и с треском ломаясь, мебель. Из каменных обломков выпали два сейфа.

Литтел принялся пробиваться к ним — прошу тебя, Господи, сделай так, чтобы я мог дышать.

Его вырвало — щепками и виски. Он выкашлял оружейный дым и черную от пороха мокроту. Он разгреб кучи опилок и подтащил сейфы к своим сумкам.

СЕМЬДЕСЯТ ДВЕ МИНУТЫ ИСТЕКЛИ.

Из зиявшей в стене библиотеки дыры виднелась гостиная. Сорок с лишним зарядов дроби снесли картины на пол.

Сезанн не пострадал. Матиссу слегка повредило раму. От Ван Гога осталось лишь изрешеченное дробью ничто.

Литтел бросил на пол вырезку из газеты.

Литтел привязал сумки к спине стропами из штор.

Литтел схватил картины и бросился к парадной двери.

От чистого воздуха у него закружилась голова. Он жадно втянул в себя воздух и пустился бежать.

Он поскальзывался на листьях и рикошетил от деревьев. У него сладко засосало под ложечкой — еще никогда ему не было так хорошо. Он спотыкался и едва не складывался вдвое — почти сто килограммов стали стремительно несли его вниз по склону холма.

Он упал. Тело его сделалось точно резиновое — он не мог ни встать на ноги, ни поднять свою сумку.

Ползком и волоком добирался он сам и дотаскивал сумку до машины. Убрав ношу в багажник, он медленно доехал до подъездной дороги, останавливаясь каждые несколько метров, чтобы отдышаться.

Когда он увидел свое лицо в зеркале заднего вида, первым словом, которое пришло ему в голову, было слово «герой».

Как и прежде зигзагами, он поехал на северо-запад. И скоро нашел место, предназначенное для большого взрыва: лесную полянку возле «Собачьей прерии».

Осветив полянку тремя большими коулменовскими фонарями, он сжег картины и раскидал пепел по всей округе.

Он загнул задние концы шести динамитных шашек и прислонил их к кодовым замкам на дверях сейфов.

Оттянув шнуры запала метров на сто, он чиркнул спичкой.

Сейфы взорвались. Двери взлетели чуть ли не до верхушек деревьев. Легкий ветерок разбросал обгоревшие остатки купюр.

Литтел разгреб их руками. Взрыв уничтожил по крайней мере тысяч сто.

Но не повредил:

Три большие «амбарные книги», завернутые в пластиковые пакеты.

Остатки купюр Литтел закопал, а то, что осталось от сейфов, побросал в ближайшую сточную канаву. И поехал в свой новый мотель, соблюдая по пути все ПДД.

Три толстые тетради. По двести страниц в каждой. На каждой странице в аккуратных колонках — цифирь и условные обозначения стандартного бухгалтерского типа.

Листы были исписаны большими числами, простиравшимися от левого края страницы до правого.

Литтел разложил книги на кровати. Его первая интуиция:

Суммы, указанные на страницах, превосходили все возможные комбинации ежемесячных или годовых транзакций пенсионного фонда.

Две тетради в коричневой кожаной обложке содержали закодированную информацию. Записанные в крайней левой колонке комбинации из букв и цифр по числу символов вполне могли быть именами собственными.

Вот, к примеру:

AH795/WZ458YX —

Имя из пяти букв и фамилия из семи.

МОЖЕТ БЫТЬ.

В тетради с обложкой из черной кожи никакого кода не было. Она содержала обычные бухгалтерские подсчеты, правда, с такими же большими числами, как и в предыдущих, — а крайняя левая колонка содержала сочетания из двух или трех букв.

Которые могли быть инициалами кредитора или заемщика.

Страницы черной тетради были поделены па вертикальные колонки. Которые были озаглавлены словами:

«кредит под % такой-то» или «денежный перевод № такой-то».

Литтел отложил черную тетрадь. Его вторая интуитивная мысль: взломать код будет нелегко.

И он вернулся к тетрадям в коричневой обложке.

Он стал отслеживать символы и цифры и следить по горизонтали за нарастанием процентов. Аккуратно умноженные вдвое суммы подсказали ему процент, под который выдавались кредиты из пенсионного фонда: ростовщические пятьдесят процентов.

Он обнаружил, что некоторые буквы повторяются в сочетаниях от четырех до шести букв — очень похоже на примитивный код «буквы вместо цифр»: А обозначает единицу, Б — двойку; что-то подсказало ему-, что это слишком просто.

Он стал сопоставлять буквы и цифры с известной ему информацией.

Наживаться на кредитах пенсионного фонда стали еще тридцать лет назад. Буквы и цифры росли слева направо — вплоть до начала 1960 года.

Средняя сумма кредита была миллион шестьсот. С учетом сборов по возврату: два миллиона четыреста.

Самый скромный кредит составил четыреста двадцать пять тысяч. Самый большой — восемь миллионов шестьсот тысяч.

Возрастающие слева направо числа. Умножение и деление в крайнем справа столбце — разрозненные подсчеты процентов.

Он продолжал сопоставлять факты.

Разрозненные суммы были прибылями от кредитных сумм: они неизменно следовали за ними и, как правило, были надписаны над процентами от выплат.

Резь в глазах заставила его остановиться. Три порции виски взбодрили его.

Внезапно ему пришла в голову идея.

Надо найти те самые деньги на строительство Солнечной долины, которые позаимствовал из фонда Джимми Хоффа.

Вооружившись карандашом, он принялся просматривать колонки цифр. Чтобы соединить точки — с середины пятьдесят шестого до середины пятьдесят седьмого — и десять символов имени «Джимми Хоффа».

Он нашел суммы в миллион двести и миллион восемьсот — не иначе, как Призрачные Три Миллиона. Он нашел пять символов, шесть и снова пять — в превосходно подходящей к ним пересекающейся колонке.

5, 6, 5 — Джеймс Риддл Хоффа.

Хоффа без труда стряхнул с себя обвинения по Солнечной долине. Причем эта легкость была оправданной: его махинации были тщательно скрыты.

Литтел принялся просматривать книги и выбирать разрозненные суммы. Количество крошечных нулей росло — фонд был мультимиллионером.

У него стало двоиться в глазах. Пришлось воспользоваться лупой.

Он снова быстро просмотрел книги. Снова и снова ему попадались идентичные комбинации цифр — четыре цифры в квадратных скобках.

[1408] — снова и снова.

Страницу за страницей просматривал Литтел коричневые тетради. Искомая комбинация 1408 встретилась ему двадцать один раз — причем дважды по соседству с Призрачными Тремя Миллионами. Быстро сложив в уме цифры, он получил результат: сорок девять миллионов — либо занятых кому-то от имени фонда, либо, напротив, взятых у него в кредит. В любом случае, господин-1408 был человеком со средствами.

Он просмотрел начальные столбцы черной тетради. Все было расположено в алфавитном порядке и аккуратно написано печатными буквами рукой Джулиуса Шиффрина.

Было девять утра. Он изучал бухгалтерские книги уже пять часов.

Когда он в очередной раз увидел подзаголовок «кредит под %…», он едва не подпрыгнул. Ниже по столбцу он вдруг увидел буквы «Б» и «Е» — а это значило, что цифро-буквенный код на четверть разгадан.

И он снова принялся сопоставлять.

Инициалы означали имена кредиторов пенсионного фонда — которым выплачивали кредиты обратно — под жирный, но все же не столь грабительский процент.

Он проверил колонку «перевод №…». Все пункты списка были абсолютно идентичны: первые буквы каких-то слов и шесть цифр — и больше ничего.

Он продолжил сопоставлять.

Первые буквы были номерами банковских счетов — отмытыми деньгами возвращаемых мафии кредитов. В конце каждой группы букв непременно стояла буква «О» — вероятнее всего, имелось в виду «отделение».

Литтел тщательно переписал комбинации в планшет-блокнот.

БОАБХО — «Банк оф Америка», отделение Беверли-Хиллс. ХСЛМБО — «Хоум Сейвингз & Лоун», отделение Майами-Бич.

Сработало!

Он мог определить названия известных банков по каждому набору букв.

Он еще раз пробежал глазами колонки в поисках сочетания 1408. Прямо тут, над суммами: ДПК, СТ/ СФНБО/8115124404.

«СФН» означало «Секьюрити — фёрст нэшнл». «БО» — отделение банка в Буффало, Бостоне или еще каком-нибудь городе, начинающемся на «Б».

СТ — вероятнее всего, означало «старший». Но зачем это уточнять?

Как раз над ДПК, СТ: ДПК [1693] БОАДО. Этот парень был просто мелкой сошкой в сравнении с господином 1408 — он занял фонду жалкие шесть миллионов четыреста тысяч.

Уточнение «СТ» понадобилось всего лишь для того, чтобы отличить этого кредитора от другого — с такими же инициалами.

ДПК, СТ/СФНБО/8115124404. Некий ростовщик, наживший несметные богатства нечестным…

Стоп.

Стоп — на этом самом месте.

ДПК, CT/Джозеф П. Кеннеди, старший.

БО — бостонское отделение.

Август пятьдесят девятого — Сид Кабикофф говорит Безумному Сэлу: «Я ведь Джулиуса давным-давно знаю», «…когда он ТОРГОВАЛ НАРКОТОЙ И НА ВЫРУЧЕННЫЕ ДЕНЬГИ ФИНАНСИРОВАЛ ФИЛЬМЫ, которые снимались на студии «РКО», — тогда ее директором был Джо Кеннеди».

Стоп. Надо позвонить. Представиться офицером Бюро и либо подтвердить, либо опровергнуть эту гипотезу.

Литтел нажал «О». Пот с него капал на аппарат.

Оператор принял звонок:

— Номер, пожалуйста.

— Мне нужен номер банка «Секьюрити — фёрст нэшнл» в Бостоне, Массачусетс.

— Минуточку, сэр. Я найду номер и соединю вас.

Литтел держал трубку и ждал. Адреналин ударил ему в голову: он почувствовал, как закружилась голова и пересохло во рту.

В трубке раздался мужской голос:

— Банк «Секьюрити — фёрст нэшнл».

— Говорит специальный агент Джонсон, ФБР. Соедините меня с управляющим, пожалуйста.

— Не вешайте трубку. Переключаю.

Литтел услышал щелчки — его переключали. И снова мужской голос:

— Мистер Кармоди. Чем мшу служить?

— Э-это специальный агент Джонсон, ФБР. У меня есть номер банковского счета вашего банка, и мне необходимо узнать, кому он принадлежит.

— Это официальный запрос? Сегодня воскресенье, и я занимаюсь месячным отчетом…

— Это официальный запрос. Я мог бы принести ордер на проверку банковского счета, но решил, что не стану вас беспокоить личным визитом.

— Понятно. Ну… полагаю…

Литтел твердо заявил:

— Номер счета — 8115124404.

На другом конце провода послышался вздох:

— Гм, все номера, заканчивающиеся на 404 — это номера банковских сейфов, так что если вас интересует баланс счета, боюсь…

— Сколько сейфов отдано в аренду владельцу счета?

— Ну, этот номер мне знаком, в первую очередь из-за размера. Видите ли…

— Сколько сейфов?

— В настоящий момент — целое хранилище из девяноста сейфов.

— Могут ли ценности извне быть переданы непосредственно в это хранилище?

— Конечно. Они могут быть помещены в хранилище тайком от посторонних глаз даже третьими лицами, при условии что они знают пароль держателя счета.

Девяносто сейфов. Миллионы отмытых мафией НАЛИЧНЫХ.

— Кому принадлежит этот счет?

— Ну…

— Мне явиться с ордером?

— Вообще-то я…

Литтел едва не сорвался на крик:

— Владелец счета — Джозеф П. Кеннеди-старший?

— Ну… гм… да.

— Отец сенатора Кеннеди?

— Да, сенатора…

Трубка выскользнула из его руки. Литтел швырнул аппарат о стену.

Тетрадь в черной обложке. Господин-1408: миллионер-ростовщик.

Он снова вернулся к цифрам и нашел подтверждение. Он трижды проверил каждую цифру — кончилось тем, что все поплыло перед его глазами.

Да: первоначальный капитал на строительство Солнечной долины занял фонду Джо Кеннеди. Да: фонд перезанял деньги Джеймсу Риддлу Хоффе.

Дело Солнечной долины представляло собой дело о преступных махинациях с недвижимостью. Из-за Солнечной долины Питом Бондюраном были убиты два человека: Антон Гретцлер и Роланд Кирпаски.

Литтел снова принялся отыскивать в колонках цифры 1408. На сей раз он заметил многочисленные запятые — и ни одного единовременного изъятия денег, которое было бы отчеркнуто жирной линией внизу страницы.

Джо Кеннеди забирал только проценты. Суммы основных кредитов Джо оставались ликвидными внутри фонда.

И росли.

Отмытыми, утаенными, хитро спрятанными, укрытыми от налогов и периодически поступающими в распоряжение нечистоплотных профсоюзных лидеров, наркоторговцев, гангстеров-ростовщиков и диктаторов профашистского толка.

Полностью закодированные бухгалтерские книги содержали точную информацию. Если он сможет взломать код, он точно узнает, куда именно ушли деньги.

Это только мои секреты, Бобби, — я ни за что не позволю тебе ненавидеть отца.

Литтел превысил свой лимит спиртного на восемь порций. Последнее, что он помнил, — как он выкрикивал числа.

 

54.

(Хайеннис-Порт, 8 ноября 1960 года)

Джек вырывался вперед в ходе выборов, хотя Никсон все оспаривал его преимущество — Средний Запад был наиболее проблемным в этом отношении регионом.

Кемпер смотрел свои три телевизора и покручивал в руках провода четырех телефонных аппаратов. Его комната в мотеле походила на гигантскую розетку — секретная служба требовала дополнительных линий входящего и исходящего кабеля.

Красный телефон был его персональным. Два белых телефона напрямую соединяли его с резиденцией Кеннеди. Голубой аппарат являлся прям ым средством связи с секретной службой без пяти минут избранного президента.

Было 23.35.

Канал Си-би-эс сообщил, что в штате Иллинойс «жесткая борьба». Эн-би-си заявил: «Исход выборов решится в самый последний момент!» Эй-би-си предрекал победу Джеку, который должен был набрать пятьдесят один процент голосов.

Кемпер посмотрел в окно. Снаружи маячили представители секретной службы — они сняли для себя весь мотель.

Зазвонил белый телефон № 2. Это оказался Бобби с упреками.

В резиденцию забрался журналист — перепрыгнул через ограду с помощью шеста. Мимо лужайки главного особняка промчался на автомобиле, украшенном флагами в поддержку Никсона, какой-то лихач.

Кемпер позвонил двум знакомым копам, сменившимся с дежурства, и отправил их в поместье. Им было строго-настрого приказано избивать всех чужаков и конфисковать их транспортные средства.

Зазвонил красный телефон. Это был Санто-младший с околомафиозными сплетнями.

Он сказал, что Иллинойс — крепкий орешек. И еще — что Сэм подсуетился, чтобы помочь Джеку.

Ленни Сэндс занимался расстановкой избирательных урн. Ему помогали с полдюжины членов городского совета. Джек стремительно атакует округ Кука и умудрится выиграть выборы с минимальным, но все же преимуществом.

Кемпер повесил трубку. Красный телефон зазвонил снова. На сей раз это был Пит с очередной порцией давешних сплетен.

Он сообщил, что мистер Гувер позвонил мистеру Хьюзу. А мистер Хьюз рассказал Питу, что Мэрилин Монро была дамочкой в высшей степени нескромной.

Федералы установили прослушку в ее доме. И выяснили, что за последние две недели она успела переспать с диск-жокеем Аланом Фридом, джазменом Билли Экстайном, частным детективом Фредди Оташем, дрессировщиком Рин-Тин-Тина, Джоном «Рамаром из джунглей» Холлом, а также с парнем, который приходил чистить ее бассейн, с двумя разносчиками пиццы, с ведущим ток-шоу Томом Даггеном и даже с мужем своей горничной — но не с сенатором Джоном Кеннеди.

Кемпер посмеялся и положил трубку. Си-би-эс назвал предвыборную гонку «слишком близкой к завершению».

Эй-би-си взял свои предсказания назад. Ибо предвыборная гонка и впрямь «слишком близка к завершению».

Зазвонил белый аппарат № 1.

Кемпер снял трубку:

— Боб?

— Я. Звоню, чтобы сообщить, что мы идем впереди, а Иллинойс и Мичиган довершат дело. История с кредитом Хьюзу помогла, Кемпер. Твой «неназванный источник» должен был знать, что это окажется одним из факторов.

— Что-то не слышу энтузиазма в голосе.

— Вот одержим победу, тогда и услышишь. К тому же только что умер один папин друг. Он был моложе папы, и папа, естественно, воспринял эту новость крайне болезненно.

— Я его знал?

— Его звали Джулиус Шиффрин. Кажется, ты встречал его у нас несколько лет назад. У него случился сердечный приступ в Висконсине. Пришел домой, увидел, что дом ограблен, да там и упал. Позвонил еще один папин друг, который живет на озере Дженива, и…

— На озере Дженива?

— Ну да. К северу от Чикаго. Кемпер…

Нападение на Литтела произошло в районе озера Дженива. Шиффрин: судя по всему, жулик из Чикаго.

— Кемпер…

— Извини, я отвлекся.

— Я хотел что-то сказать тебе.

— Касательно Лоры?

— Откуда ты знаешь?

— Ты так мнешься только тогда, когда дело касается Лоры.

Бобби откашлялся:

— Позвони ей. Передай, что мы были бы очень ей признательны, если бы какое-то время она не появлялась в жизни нашей семьи. Она поймет.

Курт Мид сказал, что Литтел исчез. Конечно, ничего нельзя утверждать напрямую, но все же…

— Кемпер, ты меня слушаешь?

— Да.

— Позвони Лоре. Будь с ней ласков, но тверд.

— Сделаю.

Бобби отключился. Кемпер снял трубку с красного телефона и набрал номер прямо через коммутатор: Чикаго, BL8–4908.

Его соединили. Он услышал два гудка и два очень тихих щелчка прослушки.

Литтел сказал:

— Алло?

Кемпер закрыл трубку рукой.

Литтел сказал:

— Это ты, Бойд? Решил вернуться в мою жизнь? Но зачем? Оттого, что тебе страшно, или оттого, что ты думаешь, что у меня может быть кое-что очень тебе нужное?

Кемпер положил трубку.

Уорд Дж. Литтел, сукин сын, — кто бы мог подумать.

 

55.

(Майами, 9 ноября 1960 года)

Гай Бэнистер аж взвизгивал — даром, что звонил по межгороду. Пит чувствовал, что скоро у него разболится ухо.

— Мы стоим на пороге новой папистской гегемонии. Он любит ниггеров и евреев, а к коммунистам питал слабость еще когда был конгрессменом. Поверить не могу, что он победил. Не верится, что американцы поверили той куче дерь…

— К делу, Гай. Ты говорил, что Джей-Ди Типпит чего-то там нарыл.

Бэнистер сбавил обороты:

— Я и забыл, что звоню по делу. И что ты и сам неровно дышишь к Кеннеди.

— Причесон у него шикарный. У меня аж встает.

Бэнистер вновь набрал обороты. Пит быстренько оборвал его:

— Твою мать, восемь утра! У меня тут куча заказов, а трое таксистов не вышли на работу по болезни. Говори, чего хотел.

— Я хотел, чтобы Дик Никсон потребовал пересчета голосов.

— Гай…

— Хорошо, хорошо. Бойд должен был поговорить с тобой об Уилфредо Дельсоле.

— Он и поговорил.

— А ты говорил с ним?

— Нет. Занят был.

— Типпит сказал, что, по слухам, Дельсола видели с какими-то парнями из сторонников Кастро. И вот кое-кто из нас решил, что ему пора кое-что нам объяснить.

— Я с ним поговорю.

— Уж поговори. И по пути советую тебе хорошенько подумать насчет своих политических убеждений.

Пит рассмеялся:

— Джек — белый человек. И у меня действительно встает, стоит мне подумать о его прическе.

Пит приехал к дому, где жил Дельсол, и постучал в дверь. Дельсол открыл ему в одних трусах.

Его глаза смотрели заспанно. Тощий он был, что скелет. И до того сонный, что едва стоял на ногах.

Он вздрогнул, почесал между ног, отряхнул мусор с волос — и быстренько сообразил, что к чему.

— Кто-то рассказал тебе про меня гадости.

— Продолжай.

— Ты приходишь к людям домой только для того, чтобы припугнуть.

— Верно. Или задать им пару вопросов.

— Так задавай.

— Ты общался со сторонниками Кастро.

— Верно.

— И что?

— Да то, что им стало известно, как умер мой кузен Томас. И они решили, что могут завербовать меня, чтобы я предал подразделение.

— И?

— И я ответил им, что, конечно, то, что случилось с Томасом, — ужасно, но Фидель Кастро — еще хуже.

Пит прислонился к двери:

— Ты не особый любитель вылазок на катере.

— Убить несколько милиционеров — это несерьезно.

— А если тебя запишут в состав десантной группы?

— Тогда — другое дело. Я поеду.

— А если я попрошу тебя расправиться с одним из сторонников Кастро, с которыми тебя видели?

— Тогда я скажу, что Гаспар Бланко живет в паре кварталов отсюда.

Пит сказал:

— Убей его.

Пит ездил на машине по «черному» городу — исключительно чтобы убить время. По радио, кроме новостей о выборах, не было ничего.

Никсон уступил. Фрау Никсон жалилась на публике. Джек-Причесон выражал благодарности тем, кто помог ему победить, и объявил, что фрау Причесон в положении.

Черномазые торчки собрались в своем излюбленном месте — у палатки чистильщика обуви. Подъехали Фуло и Рамон — обслуживать их. Чак обменивал пакетики с дурью на подписанные чеки социального обеспечения.

Джек все вещал о «новых границах». Фуло оставил приличный запас дури у чистильщика.

По радио передали срочный выпуск местных новостей:

Выстрелы возле винного погребка в Корал-Гейблс! Полиция опознала убитого как некоего Гаспара Рамона Бланко!

Пит улыбнулся. Восьмое ноября 1960 года оказался обычным, ничем не примечательным днем.

После завтрака он заехал в «Такси «Тигр»». Тео Паэс устроил распродажу прямо на парковке: краденые телевизоры по двадцать монет за штуку.

Аппараты были подсоединены к портативному аккумулятору. С двух дюжин голубых экранов улыбался Джек К.

Пит смешался с толпой потенциальных покупателей. Из толпы вынырнул Джимми Хоффа — в этот славный, прохладный денек с него лился градом пот.

— О, привет, Джимми.

— Нечего лыбиться. Я и так знаю, что вы с Бойдом на пару хотели, чтобы этот похотливый мудак победил.

— Не беспокойся. Теперь он точно посадит младшего братца на «строгач».

— Как будто только это меня заботит.

— А что еще случилось?

— Да то: помер Джулиус Шиффрин. В его дом на озере Дженива залезли воры, чтобы украсть какие-то гребаные бесценные картины, и в процессе пропали кое-какие гребаные документы, не менее, а то и более бесценные. У Джулиуса случился инфаркт, а наши документы, поди, давным-давно сгорели в подвале у какого-нибудь взломщика.

ЛИТТЕЛ, 100%-НЫЙ СУМАСШЕДШИЙ.

Пит захохотал.

Хоффа обиделся:

— Что смешного, мать твою так?

Пит заржал еще пуще.

Хоффа рявкнул:

— Да перестанешь ты ржать, лягушатник гребаный!

Пит, естественно, не перестал. Хоффа достал пушку и прострелил лицо сразу шестерым экранным Джекам.

 

56.

(Вашингтон, округ Колумбия, 13 ноября 1960 года)

Почтальон принес заказное письмо. На нем стояла почтовая марка Чикаго, но не было обратного адреса.

Кемпер открыл конверт. Единственный листок бумаги содержал аккуратно написанный печатными буквами текст:

Бухгалтерские книги у меня. Они надежно застрахованы на случай моей смерти или исчезновения полудюжиной разных способов. Я передам их только лично в руки Роберта Кеннеди при условии, что в течение трех месяцев я получу место в администрации Кеннеди. Книги спрятаны в надежном месте. Вместе с книгами там находятся 83-страничные письменные показания, в которых детально раскрывается то, что я знаю о твоем внедрении в Маклеллановский комитет и в окружение семейства Кеннеди. Эти показания будут уничтожены только при условии, что я займу интересующую меня должность. Я по-прежнему предан тебе и благодарен за то, чему ты меня научил. Иногда ты вел себя с несвойственным твоей натуре бескорыстием и даже рисковал обнаружить свои многочисленные двусмысленные связи, дабы помочь мне достичь того, что я именую дурацким понятием «мужская зрелость». В добавление к сказанному сообщаю, что не доверяю твоим мотивам касательно этих книг. Я все еще считаю тебя другом, но больше не доверяю тебе ни на йоту.

Кемпер мигом черканул записку Питу Бондюрану:

Забудь о бухгалтерских книгах. Литтел нас провел, и я начинаю сожалеть о тех днях, когда я его кое-чему научил. Я осторожно наводил справки в полиции Висконсина, — они там пребывают в абсолютном недоумении. При первой же личной встрече сообщу тебе результаты экспертизы. Полагаю, на тебя они тоже произведут впечатление. Хватит злиться и стенать. Пора проучить Фиделя Кастро.

 

57.

(Чикаго, 8 декабря 1960 года)

Сильный ветер раскачивал его автомобиль. Литтел включил подогрев и откинул назад водительское кресло — вытянуть ноги.

Его наблюдательный пост был чисто для отвода глаз. Он и сам мог присоединиться к банкету — Мел был бы в восторге.

Это была попойка под девизом «прощай, черный список». Чикагское отделение Минобразования приняло Мела Чамалеса на работу преподавателем коррекционной математики.

К дому все стекались гости. Литтел узнавал в них «левых» активистов, на которых у ФБР имелось досье отсюда и до послезавтра.

Кое-кто из них даже помахал ему. Мел говорил, что отошлет к нему супругу с кофе и пирожными.

Литтел следил за домом. Мел включил огни рождественской ели, что стояла у крыльца, — деревце переливалось желто-голубыми огоньками.

Он пробудет на посту до половины десятого вечера. В рапорте он опишет сегодняшнюю попойку как обычную вечеринку, какие устраивают по выходным. Лиги это проглотит, хотя бы для проформы — их патовые взаимоотношения препятствовали прямой конфронтации.

История с тем, как он хлопнул дверью, а также его пребывание в районе озера Дженива больше не вызывали вопросов. До отставки ему оставалось тридцать девять дней. Политика нонконфронтации, проводимая Бюро, позволит ему спокойно дослужить до пенсии.

Бухгалтерские книги фонда надежно спрятаны в банковском хранилище в Дулуте. А дома у него были две дюжины учебников по криптографии. Вот уже семнадцать дней он не употреблял ни капли спиртного.

Он может отправить книги Бобби — стоит тому только попросить. Он может стереть имя Джо Кеннеди несколькими движениями карандаша с ластиком на конце.

На ветровое стекло ложились сухие листья. Литтел выбрался из автомобиля, чтобы размять ноги.

И увидел, как к дому Мела бегут какие-то люди. Услышал скрежет металла по металлу — не иначе, автоматы наизготовку.

Услышал шаги за своей спиной. Чьи-то руки приложили его к капоту и рывком вытащили из кобуры его оружие.

Он разодрал лицо об острый выступ хромированной стали. Он увидел, как Курт Мид и Чик Лиги выбивают дверь дома Мела.

Его окружили крупные мужчины в костюмах и пальто. Его очки свалились на землю. Все поплыло перед глазами, точно в клаустрофобическом кошмаре.

Руки потащили его по улице. Надели на него наручники.

Рядом с ними притормозил лимузин цвета «полночная синь».

Руки втащили его в лимузин. Повернули ему голову так, что он очутился лицом к лицу с мистером Гувером.

Руки заклеили ему рот.

Лимузин тронулся. Гувер заговорил:

— Мел Чамалес только что был арестован за подстрекательство и пособничество силам, цель которых — уничтожить Америку. Ваша служба в ФБР с сегодняшнего дня закончена, без сохранения пенсии, и в министерство юстиции и гильдии адвокатов всех пятидесяти штатов отправлены копии вашего подробного досье как человека, придерживающегося «левых» симпатий; также об этом уведомлены деканы юридических факультетов всех университетов, расположенных в континентальной части США. В случае, если вам вздумается обнародовать информацию касательно тайной деятельности Кемпера Бойда, я лично гарантирую вам, что ни ваша дочь Сьюзен, ни Хелен Эйджи никогда не смогут заниматься юридической практикой, как гарантирую и то, что интересное совпадение временных рамок вашего трехнедельного отсутствия и разрушения поместья Джулиуса Шиффрина на озере Дженива будет сообщено ключевым фигурам преступного мира, и они непременно сочтут эти обстоятельства весьма интригующими. В продолжение разговора о ваших «левых» симпатиях и искреннем сочувствии неимущим и морально неполноценным сообщаю, что с сегодняшнего дня вы будете проживать в округе, где ваша страсть к самопожертвованию и самобичеванию, а также «розовые» предпочтения будут оценены по достоинству. Водитель, трогай.

Лимузин мягко тронулся с места. Те же руки сняли с него оковы.

Руки выволокли его наружу. И швырнули прямо на грязную обочину Саут-Сайда.

Над ним наклонились какие-то цветные алкаши и воззрились на него. Ты чего это тут, белый?

Вставка: документ.

18.12.60.

Личная записка: Кемпер Бойд — генеральному прокурору Роберту Ф. Кеннеди.

Дорогой Боб,

сначала разреши тебя поздравить. Ты станешь отличным генеральным прокурором, и я уже вижу Джимми Хоффу и некоторых других в полосатых арестантских робах.

Хоффа — отличная тема для затравки. Истинным же поводом к написанию данного письма является желание порекомендовать бывшего специального агента Уорда Дж. Литтела на должность советника министерства юстиции. Литтел (тот самый Чикагский Призрак, который некогда работал на нас под прикрытием начиная с первых дней 1959 года) в 1940 году закончил с отличием юридический колледж Нотр-Дам и является дипломированным юристом. Он считается превосходным специалистом в вопросах федерального депортационного законодательства, вдобавок обладает собранной им информацией о преступлениях мафии и профсоюза водителей грузовиков.

Я понимаю, что Литтел в своем анонимном качестве на какое-то время утратил контакт с тобой, но надеюсь, что данный факт не ослабил твоего к нему расположения. Он превосходный юрист и опытный борец с преступностью.

Искренне твой.

Кемпер

Вставка: документ.

21.12.60.

Личная записка: Роберт Ф. Кеннеди — Кемперу Бойду.

Касательно Уорда Литтела: мой ответ — категорическое «нет». Я получил от мистера Гувера рапорт, написанный, возможно, не без доли пристрастия, в котором Литтел изображается алкоголиком с «левыми» симпатиями. Мистер Гувер приложил к нему доказательства случаев получения мистером Литтелом взяток от членов чикагского преступного сообщества. По моему мнению, это оспаривает достоверность упомянутой тобой информации о профсоюзе и мафии.

Я понимаю, что Литтел — твой друг, как признаю и то, что одно время он действительно усердно на нас работал. Но, говоря откровенно, мы не можем позволить нашим нынешним сотрудникам ни малейшего намека на запятнанную репутацию.

На этом предлагаю закрыть вопрос о Литтеле. Однако вопрос о твоей должности в администрации Кеннеди остается открытым, и, полагаю, ты будешь доволен тем, что вновь избранный президент и я хотим тебе предложить.

С наилучшими пожеланиями.

Боб

Вставка: документ.

17.01.61.

Личное письмо: Эдгар Гувер — Кемперу Бойду.

Дорогой Кемпер!

Примите мои троекратные поздравления.

Во-первых, за великолепную тактику уклонения. Во-вторых, за отличную идею с Мэрилин Монро — даже я на какое-то время в нее поверил. Что за миф вы создали! Если повезет, он даже может занять достойное место в «Пантеоне замочной скважины» журнала «Строго секретно».

В-третьих, не могу не воскликнуть «Браво!» по поводу вашего нового назначения разъездным советником министерства юстиции. Из собственных источников я узнал, что вы будете заниматься нарушениями избирательных прав чернокожего населения в южных штатах. Как это вам подходит! Теперь вы сможете завоевать доверие негров с «левыми» убеждениями так же успешно, как это у вас вышло с «правыми» кубинцами!

Полагаю, что вы наконец нашли свое призвание. Мне нелегко даже и представить более подходящую работу для человека вашей политической терпимости.

Надеюсь, у нас еще будет шанс поработать вместе. Остаюсь искренне ваш.

ЭГ

 

58.

(Нью-Йорк, 20 января 1961 года)

Он понял, что она плакала. Ее макияж совсем раскис от слез.

Кемпер вошел в прихожую. Лора судорожно вцепилась руками в полы халата и отстранилась от него.

Он протянул ей небольшой букет:

— Я еду на инаугурацию. Меня не будет несколько дней.

Она не обратила на цветы никакого внимания.

— Я догадалась. Не ради же меня ты нацепил этот смокинг.

— Лора…

— Меня не пригласили. Зато пригласили кое-кого из моих соседей. За то, что они внесли десять тысяч в фонд предвыборной кампании Джека.

Ее тушь растеклась. И вообще вид у нее был не самый лучший.

— Вернусь через пару дней. Тогда и поговорим.

Лора указала на комод:

— В верхнем ящике — чек на три миллиона долларов. Он мой, если я больше никогда не появлюсь в жизни семейства.

— Ты можешь его разорвать.

— А ты бы порвал?

— Я не могу ответить на этот вопрос.

Пальцы ее рук были покрыты табачными пятнами. В пепельницах дымились горы окурков.

Лора спросила:

— Они или я?

Кемпер ответил:

— Они.