В доме царила мертвая тишина. Габриэлла вошла в узкую прихожую и вдохнула знакомый запах — смесь застоявшегося табачного дыма и освежителя воздуха.

— Мама!

В ответ на негромкий оклик не раздалось ни звука, хотя на кухне горел свет. Габриэлле показалось, что уже во время их последнего телефонного разговора мать была слегка на взводе и, очевидно, проигнорировала ее просьбу отложить тихое пьянство до вечера. Габриэлла решительно двинулась в кухню, подозревая, что Глория уснула там за бутылкой, уткнувшись лицом в стол. Она практически не сомневалась в этом.

Всегда одно и то же! А проснувшись, мать погрозит ей пальцем и скажет: «Ты ведь обещала быть в семь тридцать».

Да, обещала, но кто мог знать, что придется задержаться в студии в ожидании новостей о Молли Хескелл. Весь день из Филадельфии приходили сообщения о том, что Молли исчезла и ее ищут. К пяти часам ничего не прояснилось, и Габриэлла решила остаться, поручив продюсеру передачи позвонить копам в Нижний Мерион.

Продюсер потратил на звонки кучу времени, но не получил никакой информации.

— Насколько я понял, ее все еще не нашли, — отчитался он. — В полиции говорят, что им нечего добавить к тому заявлению, которое они сделали вчера.

Габриэлла думала о Молли почти всю дорогу. Ей было жаль коллегу, хотя она вполне допускала, что именно Молли Хескелл послужила причиной ее собственных неприятностей. Молли хотела всего и сразу: работу в Нью-Йорке, Джека Кэйна и ребенка. Такая позиция не могла привести ни к чему хорошему, и Габриэлла отчетливо это понимала. Но… из ошибок Молли она извлекла полезные для себя уроки, а вот Джеку Кэйну пришлось учиться на своих собственных ошибках. Во всяком случае, теперь он наверняка будет осмотрительнее в щепетильных делах.

— Мама?! — Габриэлла в недоумении остановилась на пороге кухни. Никого. На столе — полбутылки «Катти Сарк». Неужели Глория отправилась спать, прежде чем вырубилась окончательно? Не приняв пятую дозу?! «Это новость», — подумала Габриэлла и ощутила укол тревоги, заметив рядом с бутылкой два стакана. Она прошла в столовую, потом в гостиную. Матери нигде не было.

Габриэлла открыла дверь, ведущую в подвал. Глория редко наведывалась туда, хотя дочь превратила эту часть дома в сказочную комнату отдыха. Но миссис Росситер предпочитала отдыхать по-своему. В подвале ее интересовала только огромная морозильная камера, которую по настоянию матери установила там Габриэлла. «Мне нужно место, где можно хранить запасы, — плачущим голосом канючила Глория, — на случай, если повторится снежная буря». Это звучало забавно, учитывая, что большую часть калорий она потребляла в жидком виде.

Охваченная нехорошими предчувствиями, Габриэлла поспешила вниз, ожидая увидеть Глорию распростертой перед дверью гигантского холодильника. Однако матери не оказалось и там.

Габриэлла подошла к бару в углу, сняла с гвоздика, на котором висела картина, ключ, открыла бар и налила себе немного «Джонни Уокера». Потягивая виски, она оглядела стены и полки — повсюду красовались вставленные в рамки вырезки из газет и журналов со статьями о ней. Две полки над телевизором были забиты видеокассетами с записями репортажей, подготовленных ею на Седьмом канале.

Глотнув виски, она прочла название на одной из кассет: «Филадельфия, покрытая мраком» — тупой, примитивный фильм в трех частях о ночной жизни города, предназначенный исключительно для того, чтобы пощекотать зрителю нервы во время ноябрьских гуляний. После съемок прошел почти год, и Габриэлла успела забыть об этом фильме, хотя именно ему суждено было стать поворотным пунктом в ее жизни. Сериал привлек внимание Джека Кэйна.

Раньше они с Кэйном практически не общались. Но как-то раз в пятницу, примерно за неделю до праздников, он вошел в комнату редакторов и спросил, будет ли фильм готов к сроку.

— Вы беспокоитесь, справится ли новый репортер с трудным заданием? — с вызовом спросила Габриэлла, тут же, впрочем, добавив: — Я собираюсь посвятить этому все выходные.

Кэйн усмехнулся и направился к выходу, но в дверях задержался, глядя, как она работает с редактором Скоттом. Габриэлла чувствовала, что Джек не отрывает от нее взгляда, но стоило ей поднять голову, как он моментально переключился на монитор.

— Если вы наведаетесь в студию во время уик-энда, то к завтрашнему утру я закончу первую часть, — сказала она.

Кэйн улыбнулся.

— С удовольствием посмотрел бы, но, к сожалению, завтра я буду занят дома.

— Звучит так, словно это не вызывает у вас особого энтузиазма.

Кэйн пожал плечами.

— Жена затеяла мелкий ремонт. В тысячный раз. А рабочих кто-то должен контролировать.

Габриэлла удивленно уставилась на него.

В ответ Джек снова улыбнулся.

— Эмма обожает постоянно что-то переделывать, менять обстановку, но запах свежей краски вызывает у нее головную боль, поэтому, как только в дом входят маляры, она немедленно уезжает. — Он многозначительно кашлянул. — Однако времени у меня будет много, так что пришлите мне кассеты, я их с удовольствием посмотрю. В канцелярии есть мой адрес.

Габриэлла снова обратилась к экрану монитора; лицо ее горело. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться на сценарии. Но мысли вертелись исключительно вокруг Джека Кэйна. Он никак не выходил у нее из головы. Между ними проскочила какая-то искра, это несомненно. У Габриэллы в прошлом бывали интрижки, и она очень хорошо поняла, что сказал ей Джек: он хочет увидеть ее сериал, жена в отъезде, адрес — в канцелярии… Разве можно выразиться яснее?

Кэйн забросил удочку, и Габриэлла схватила наживку, хотя и волновалась, как девчонка, по дороге к его дому в ту памятную субботу.

Волнение было напрасным, припомнила Габриэлла, поставив стакан на стол. В этот момент наверху раздались какие-то звуки. Когда она поднялась из подвала в прихожую, в дверь, пошатываясь, ввалилась ее мать в сопровождении того самого репортера, который приставал к ней в бутике.

Глория и Лестер застыли на месте, осознав, что их буравит взглядом Габриэлла.

— Привет, солнышко мое! — радостно воскликнула Глория. — Ты опоздала, и Лестер пригласил меня на обед. Мы с ним чудесно провели время.

У Габриэллы волосы встали дыбом, когда она увидела, как Лестер Фрэнкс, заботливо взяв пожилую даму под локоть, отвел ее в спальню и помог лечь на покрытую вельветовым пледом кушетку.

Фрэнкс выпрямился и шагнул к Габриэлле, протягивая руку.

— Вот мы и снова встретились.

Его рука повисла в воздухе, что, впрочем, нисколько не обескуражило Лестера.

— Мы отлично пообедали с вашей матушкой. — Он улыбнулся. — И очень мило поболтали…

Какая-то едва заметная интонация, с которой Фрэнкс произнес словосочетание «мило поболтали», помешала Габриэлле сказать, чтобы он убирался вон.

— Вы мило поболтали, Лестер? И о чем же, если не секрет? — Она говорила нарочито спокойным голосом, чтобы репортер не уловил ее внезапно возникшего страха.

Лестер все еще безмятежно улыбался.

— О вашем отце.

— О моем отце? — Габриэлла отдала бы все на свете, лишь бы не слышать этого.

— Да, о вашем отце.

Желудок Габриэллы словно сжался в тугой болезненный узел. Вызывающий взгляд репортера и тон, каким Лестер произнес последние два слова, не оставляли сомнений — мамаша выболтала всю подноготную.

— Я же предупреждал вас, что узнаю эту историю, Габриэлла. — В тихом голосе Лестера таилась угроза. Репортер самодовольно ухмыльнулся. — Никогда не думал, насколько это будет хорошо! Господи, до чего же удачная была у меня неделя!

— Я за вас рада. — Габриэлла почувствовала, как у нее перехватывает дыхание.

— Нет, в самом деле, — с видом триумфатора продолжал глумиться Фрэнкс. — Сначала сенсация с вашим боссом, теперь вот с вами.

— С моим боссом? — переспросила она.

— Да. — Лестер кивнул, потом пожал плечами. — Конечно, его истории далеко до вашей, но все же… Мы сумели заснять Кэйна в тот момент, когда он любезничал с Кейт Маккаскер в доме Молли Хескелл. Вы знакомы с Кейт?

Габриэлла только моргнула в ответ. Ее заинтересовало, что имел в виду Лестер под словом «любезничал». Но в данный момент это не имело никакого значения. Если сейчас не удастся справиться с нависшей катастрофой, то уже ничто и никогда не будет иметь значения. На кушетке мирно похрапывала Глория.

Габриэлла прищурила глаза и ринулась в бой.

— Мы оба прекрасно знаем, что во время интервью моя мать не контролировала себя. Как вы можете доверять рассказу в стельку пьяной женщины? Она же станет все отрицать, когда протрезвеет, это вы понимаете?

Лестер с сомнением покачал головой и вынул из кармана аудиокассету.

— Судя по записи, миссис Росситер не была такой уж пьяной.

Габриэлла снова моргнула. Мысли ее метались. Можно ли откупиться от Фрэнкса? Сколько эти репортеришки получают в год? Или предложить ему работу на телевидении? У нее достаточно связей в «Уорлд медиа», Джек что-нибудь придумает, кроме того, удастся выиграть время, пока Лестер будет обдумывать предложение. Ясно одно: нельзя позволить Фрэнксу уйти с кассетой в кармане.

Габриэлла робко улыбнулась.

— А вы, как репортер, гораздо лучше, чем я думала, Лестер, — заметила она. — Но моя мама, скорее всего, не сумела обрисовать вам полную картину. Может, мы спустимся в подвал и спокойно все обсудим за стаканчиком хорошего виски?

— Почему бы и нет? — дружелюбно согласился Фрэнкс. — Я не прочь процитировать в газете и вас — прекрасная упаковка для моего сюжета.