Когда они вошли в комнату для допросов, Джек Кэйн уже сидел за длинным овальным столом, беседуя с высоким, начавшим лысеть мужчиной лет пятидесяти. Увидев Кейт, он кивком поприветствовал ее и едва заметно улыбнулся. Выглядел Джек неважно — похудевшее, бледное лицо, усталые глаза. Как только все расположились за столом, Кэйн прекратил свой разговор, переключив внимание с собеседника на детективов. Брэд Уорнер сел рядом с Джеком, а Кейт, Гарри и Майк с противоположной стороны стола.

Несколько минут ушло на то, чтобы наполнить стаканы минеральной водой. Кейт, воспользовавшись паузой, достала диктофон и карандаш с блокнотом.

Уорнер откашлялся, поблагодарил Гарри и Майка за терпение и представил присутствующим таинственного незнакомца, коим оказался Хэнк Миллер, заместитель директора студии новостей Третьего филадельфийского канала.

Майк немедленно вскочил на ноги.

— Это неприемлемо, мистер Уорнер. У нас создается впечатление, что…

— Прошу вас, уважаемые детективы, предоставьте мне еще минуту, — перебил Трейвиса Уорнер. — Без помощи мистера Миллера невозможно понять, с чем мы в данном случае имеем дело. Мой клиент, мистер Кэйн, с самого начала отрицал и отрицает какую-либо свою причастность к убийству миссис Кэйн и мистера Салерно… — Брэд Уорнер поднял руку, видя, что Майк опять собирается прервать его. — Разрешите мне закончить, детектив. Если вы готовы принять наше заявление, которое позволит моему клиенту уйти отсюда свободным человеком, то я прошу вас выслушать мои объяснения касательно мистера Миллера.

Гарри сделал знак Трейвису, и Майк, поколебавшись еще секунду, сел на место. Уорнер удовлетворенно кивнул, заглянул в блокнот и поправил очки в тонкой золотой оправе.

— Прежде чем предоставить слово самому мистеру Миллеру, я хотел бы, как можно более кратко ввести вас в курс дела. Начну с первой встречи Джека с Хэнком, которая имела место около года назад, когда мистер Кэйн, переходя в «Уорлд медиа», подбирал себе замену на пост директора студии новостей Седьмого канала. Заместитель Джека незадолго до того уволился, так что пришлось искать кандидатуру на стороне. — Брэд Уорнер поднял глаза от блокнота и обратил свой взор на Хэнка Миллера. — Мистер Миллер обладал вполне достаточной квалификацией для этой должности. Он был директором студии новостей в Питтсбурге и вполне заслуживал профессионального роста. — Неделю спустя исполнительный продюсер Седьмого канала сообщил своему боссу, то есть, мистеру Кэйну, что нанял нового репортера, Габриэллу Грант, прежде работавшую в Питтсбурге. — Брэд Уорнер сделал паузу и выпил немного воды.

Кейт просто сгорала от нетерпения, понимая, что адвокат взялся за стакан только для того, чтобы усилить драматический эффект. «Такой ораторский талант очень опасен в суде, — подумала она. — Как Уорнер, наверно, жалеет, что сейчас у него всего три зрителя».

Адвокат поставил стакан на стол.

— Конечно, Джек не придал этому особого значения, но при следующей встрече с мистером Миллером мимоходом упомянул, что они взяли на работу репортера из Питтсбурга.

Уорнер замолчал, закрыл блокнот и, сняв очки, повернулся к Хэнку Миллеру:

— Теперь передаю слово вам. — Он уважительно склонил голову. — Начните с того, о чем вы рассказали тогда мистеру Кэйну.

Вытянув шею, Кейт пыталась прочитать записку, которую Майк набросал на листке из блокнота и пододвинул Гарри. «У них была интрижка в Питтсбурге, и Грант от него забеременела», — прочла Кейт, едва не пропустив первые фразы Миллера, говорившего тихим, спокойным голосом.

— Я сказал Джеку, что вынужден отклонить его предложение.

— Вы не хотели работать на Седьмом канале в Филадельфии? — задал Уорнер наводящий вопрос.

— Хотел, очень хотел, но только не вместе с Габриэллой Грант. — Хэнк Миллер откашлялся и нервно улыбнулся. — И не потому что она плохой репортер, напротив, она блестяще владеет своей профессией… Я объяснил Джеку… — Хэнк замолчал, словно потеряв нить беседы.

Брэд тут же пришел ему на помощь:

— Вы были предельно честны с Джеком, не правда ли?

— Да. — Хэнк энергично кивнул. — Я рассказал ему о своем опыте личного общения с Габриэллой.

— Простите, — вмешался Майк, глядя на Брэда Уорнера. — Боюсь, мы сейчас не узнаем ничего нового. Нам прекрасно известно, в чем состоит опыт личного общения мистера Миллера с Габриэллой Грант. Я уже слышал эту историю от ее мужа. Не понимаю, к чему вы ведете…

— Это совсем другая история, детектив, — резко перебил Трейвиса адвокат. — И если вы соизволите дослушать до конца, то поймете, куда мы клоним.

Майк красноречиво посмотрел на часы и с деланным смирением откинулся на спинку стула.

— Я отказался от места в Филадельфии, чтобы не столкнуться с теми же безумными проблемами, которые мучили меня в Питтсбурге, детектив, — мягко произнес Хэнк. — Но Джека решил предостеречь — он должен был знать, с чем может столкнуться.

Кейт взглянула, все ли в порядке с диктофоном, а Миллер тем временем рассказывал, как он нанял Грант, работавшую до этого в Питтсбурге на радио, и как она пробудила его интерес к своей особе.

— Габриэлла проявила себя с самой лучшей стороны, была очень трудолюбивой, добросовестной, хотела все знать о телевидении, сидела в студии сутками. Я тоже все время пропадал на работе, особенно после того, как разладились мои отношения с женой.

— Достаточно, Хэнк, — кивнул Брэд Уорнер. — Мы поняли суть картины. Переходите к замужеству Грант.

— Хорошо… — Хэнк поморщился. — Примерно через три месяца Габриэлла вдруг сообщила, что вышла замуж за строителя, который занимался реконструкцией ее дома. Это было для меня полнейшей неожиданностью, поскольку мне казалось, что она абсолютно поглощена работой.

«Вернее, тобой», — подумала Кейт.

Миллер между тем продолжал:

— Еще спустя две недели она призналась, что беременна, и я, как любой нормальный человек, сложил два и два и понял, что свадьба была столь скоропалительной по вполне очевидной причине. Габриэлла очень тревожилась по поводу беременности, но за это время произошло несколько, связанных с ней, довольно странных событий.

Хэнк достал из кармана пачку сигарет и, прикурив одну, глубоко затянулся.

— Началось все с того, что однажды, вернувшись домой, я застал Габриэллу сидящей на кухне в компании моей жены Сью. Она с упоением рассказывала, как я был добр, предоставив ей легкую работу в связи с ее беременностью.

— Почему это показалось вам странным? — спросил Брэд Уорнер.

Хэнк сделал еще одну затяжку и выдохнул облачко дыма.

— Пожалуй, это было не столько странно, сколько жестоко. Во-первых, Габриэлла знала — я как-то упомянул об этом, — что Сью не может иметь детей. Поэтому ее визит показался мне весьма нежелательным. Кроме того, по прошествии какого-то времени Габриэлла и ее муж стали постоянно попадаться нам со Сью на глаза — где бы мы ни появлялись.

— Где именно?

— В ресторанах, на ярмарке, в магазинах, в кино, даже на концерте в парке. Через несколько дней после концерта она подошла ко мне на работе и заявила буквально следующее: «Хэнк, мне пришлось все рассказать Кевину о наших с тобой отношениях. Я держалась, сколько могла, но больше притворяться не в силах». — Миллер очень четко и раздельно произнес эти слова и замолчал, качая головой, словно стараясь вычеркнуть их из памяти. — Для меня это было как гром среди ясного неба. Я подумал тогда, что у нее нервное расстройство, может, из-за беременности, а может, и по какой-то другой причине, и решил предоставить ей длительный оплачиваемый отпуск, даже пообещал дать место ведущей, когда она вернется после родов.

— Она обрадовалась, услышав это? — снова задал наводящий вопрос Уорнер.

Кейт смотрела на адвоката со все возрастающим уважением. Было ясно, что он не имел много времени на то, чтобы подготовиться, но за несколько часов уловил самую суть дела, мгновенно чувствуя, где надо просто подтолкнуть, а где задать косвенный, но очень важный вопрос.

— О да! — кивнул Хэнк Миллер. — Но именно с этого момента начался подлинный кошмар. Она писала письма моей жене и звонила ей по телефону, уверяя, что я остаюсь в семье только из жалости, убеждая Сью отпустить меня, чтобы ребенок обрел родного отца и чтобы я наконец соединился с женщиной, которую по-настоящему люблю. Когда Сью попыталась покончить с собой, а я начал подыскивать себе другую работу, Габриэлла позвонила моей жене в госпиталь и сказала, что патетический поступок Сью не изменит нашего решения вместе уехать в Филадельфию. Было это как раз за неделю до предложения Джека занять его место.

Майк резко отодвинул стул и встал.

— Итак, если я вас правильно понял, Габриэлла Грант забеременела от вас, таким образом вы очутились у нее на крючке, хотя она и соблазнила другого мужчину жениться на ней?

Хэнк Миллер нервно рассмеялся.

— Нет, вы неправильно поняли, детектив. Я не попался ни на какой крючок. Я сказал Габриэлле, что если она согласится пройти тест на ДНК и ребенок действительно мой, то я немедленно разведусь с женой и буду жить с ней.

— И что?

— Это решило все дело. Через неделю Габриэлла потеряла ребенка. Мне позвонил ее муж и сообщил, что у нее выкидыш и она не вернется на работу. Потом, встретившись с Джеком, я узнал, почему: она уже получила место в Филадельфии. Естественно, я посвятил Джека в подробности этой прискорбной истории.

Майк нахмурился.

— Хорошо, мистер Миллер, подведем итог: у вас был мимолетный роман с Габриэллой Грант, однако потом дело приняло серьезный оборот, и вы благородно решили предостеречь мистера Кэйна. — Майк обернулся к Брэду Уорнеру. — Но это ничего не меняет. Допустим, Джек Кэйн понял, что собой представляет Габриэлла Грант. И такой аргумент мы, по вашему разумению, должны принять в качестве доказательства невозможности их любовной связи?

— Вы упустили в этой истории самое главное, детектив, — парировал Уорнер.

Кейт внезапно почувствовала раздражение. Раз уж даже Майк не понял, о чем речь, то что говорить о ней и Гарри? Роковая привязанность одного мужчины вполне может быть для другого банальным флиртом. Она очень обрадовалась, когда снова взял слово Майк:

— Если я что-то и упустил, то лишь потому, что вы об этом не упомянули.

— Вы просто не дали мистеру Миллеру закончить, — возразил Уорнер.

Майк сел на свое место.

— Да, да, продолжайте, пожалуйста.

Хэнк Миллер смущенно наклонился вперед, облокотившись на стол.

— Главное в моем рассказе — то, что между мной и Габриэллой Грант не было ни романа, ни серьезных отношений, ни даже случайной связи. Поэтому, предложив ей сделать анализ ДНК, я точно знал, что ничем не рискую. Результат просто не мог быть положительным.

Майк переглянулся с Гарри и обратился к Хэнку Миллеру:

— Итак, вы утверждаете, что не имели с Габриэллой Грант любовной связи? То есть между вами никогда не было физической близости?

Миллер энергично кивнул.

— Именно так. Сильная симпатия без сексуальных поползновений, если вы хотите точно охарактеризовать наши отношения. Мне нет никакого резона лгать. Я пришел сюда сам.

После этих слов Хэнка Миллера в комнате повисла долгая, напряженная тишина. Все молчали, никто не пил воды, не курил и не шуршал бумагами до тех пор, пока Гарри, откинувшись на спинку стула и глядя в потолок, словно ища там вдохновения, не произнес:

— Так, значит, у вас с Габриэллой Грант не было никакого романа — ничего! И тем не менее Габриэлла солгала своему мужу и вашей жене? — Он выпрямился и посмотрел в глаза Миллеру — Я не понимаю. Она хотела вас скомпрометировать? Шантажировала?

Хэнк натянуто улыбнулся.

— Нет, вовсе нет, все обстояло гораздо хуже и печальнее. С точки зрения Габриэллы, это было истинной правдой — так она воспринимала реальность в своем сознании.

— Вы хотите сказать, что она фантазировала? — Майк расхохотался. — Вы хотите сказать, что женщина, глядя на которую половина мужчин Америки пускает слюни, живет в вымышленном мире, где вы являетесь объектом ее желаний?

Миллер смущенно и сконфуженно заерзал на стуле.

— Не знаю, почему она вцепилась именно в меня, возможно, потому, что я был ее боссом и довольно влиятельной фигурой в Питтсбурге… — Он пожал плечами. — К тому же в данном случае мы имеем дело отнюдь не с безвредными фантазиями, не переходящими через границы сознания в реальный мир.

— Вы говорите как профессиональный психолог, — заметил Гарри.

— Неудивительно. — Миллер глотнул воды. — Я достаточно пообщался с ними с тех пор, как случилось то несчастье с моей женой — она довольно долго лечилась. Один из ее психиатров даже назвал мне болезнь, которой соответствуют симптомы Габриэллы Грант, — этот недуг называется эротоманией.

— Эротоманией? — нараспев повторил Майк. — Такое название больше подходит для плохого порнографического фильма.

Хэнк Миллер снова пожал плечами.

— Тем не менее это настоящее психическое расстройство с ярко выраженной клинической картиной. Его описывают в медицинских учебниках. Психиатр показывал мне главу, посвященную эротомании. Я не все понял, но знаю, что это заболевание имеет прямое отношение к одержимости и наваждениям. Габриэлла сумела убедить себя в том, что я люблю ее, она искренне верила, что я хочу быть с ней, отсюда логически вытекало и ее поведение. Все, что она делала и говорила, было основано на ее неадекватном восприятии реальности.

— Джон Хинкли и Джоди Фостер? — спросил Майк Трейвис.

— Не совсем… — Хэнк отрицательно покачал головой. — Там Хинкли вообразил, что должен застрелить президента, чтобы завоевать любовь Джоди. Габриэлла же была убеждена, что я уже люблю ее. — Миллер подался вперед. — Тут, скорее, уместнее сравнение с женщиной из Коннектикута, которая как-то вломилась в дом Дэвида Леттермана, крича, что она его жена.

— Но та женщина была сумасшедшей, — вдруг вмешалась в разговор Кейт. — Габриэлла Грант не производит такого впечатления. Как она смогла достичь своего положения, если у нее не все дома?

— Просто, наверное, степень выраженности бывает разной. — Миллер улыбнулся. — Такие люди, как Габриэлла, могут прекрасно адаптироваться в тех областях деятельности, которые не затрагивают их эмоций. К тому же телевидение — это мир образов и иллюзий, там собственные реальности создаются даже в хроникальных выпусках новостей. Их редактируют, готовят в соответствии со своими внутренними представлениями. В таком месте люди, подобные Грант, всегда будут процветать.

Хэнк Миллер перевел дыхание и продолжил:

— Я знаю, это трудно осознать… но еще труднее это отрицать. Поверьте, практически невозможно доказать то, чего не было. Вот почему я понимаю, насколько затруднительно положение Джека. Особенно если учесть, что любые даже самые негативные твои действия могут быть истолкованы как доказательства любви к обсуждаемой личности.

— Приведите пример, — попросил Майк.

— Пожалуйста, — со вздохом ответил Миллер. — Предоставляя Габриэлле оплачиваемый отпуск, я просто хотел отделаться от нее, но она сказала мужу, что это знак моей заботы о ней и нашем ребенке. Она проецировала свою реальность на окружающий мир.

За столом снова воцарилась тишина. Майк сидел, покачивая головой, один только Гарри выглядел совершенно невозмутимым.

— Это очень путаная история, мистер Миллер. Должен сказать, мне никогда в жизни не приходилось слышать ничего подобного. — Гарри снял очки и тщательно протер их носовым платком, потом снова надел и взглянул на Кэйна. — Я поверю вам, мистер Кэйн, если вы докажете мне, что и с вами она вела себя точно так же.

— Полагаю, теперь это совершенно очевидно, детективы, — включился в разговор Брэд Уорнер. — Чтобы получить наглядное представление об одержимости Грант, достаточно взглянуть на эти свадебные приглашения.

«А ведь он не знает о том, как наша дама послала свою помощницу за тестом для определения беременности», — подумала Кейт, отметив прозорливость Брэда Уорнера — без показаний Миллера все отпирательства Кэйна были бы просто смехотворными.

— Но если вы все это знали, мистер Кэйн, — не сдавался Гарри, — зачем наняли Грант на работу? Зачем взяли ее с собой в Нью-Йорк?

По выражению лица Кэйна Кейт поняла, что вопрос не застал его врасплох. Джек выпрямился, положив сцепленные руки на стол.

— Во-первых, детектив, я не знал, что проблемы Габриэллы имеют медицинский характер…

— Чистая правда, — прервал коллегу Миллер. — Я и сам не знал этого, когда познакомился с мистером Кэйном. Моя жена попала на сеансы к психиатрам позже.

— Но, — продолжил Джек, как только Хэнк замолчал, — потом я все понял, понял достаточно хорошо для того, чтобы держаться подальше от Габриэллы. Мне не нужны неприятности, детектив. И поверьте, я догадался, о чем хотел предупредить меня Хэнк, почти сразу, как Габриэлла начала работать на Седьмом…

— Каким образом вы догадались? — нетерпеливо перебил его Майк.

— Она заявилась ко мне домой якобы с целью показать мне свой сериал.

— Ваша жена, наверно, была шокирована? — спросил Майк.

— Моей жены дома не было, детектив. И не спрашивайте, как Габриэлла об этом узнала. Возможно, я сам обмолвился по какой-то причине. Так или иначе, но я дал ей понять, что она не представляет для меня никакого интереса в обсуждаемом нами плане.

— Мне кажется, она плохо поняла ваш намек, — не унимался Трейвис.

— Нет, напротив, она очень хорошо все поняла, — нисколько не смутившись, ответил Джек. — Я предложил ей альтернативу — блестящее будущее на телевидении, но только в том случае, если она прекратит приставания, которые лишь негативно отразятся на ее карьере, и попросил не попадаться мне на глаза вне стен студии.

— Сурово, — заметил Майк.

— Да, — согласился Джек. — Но мои слова подействовали. С тех пор я практически не видел ее даже на работе. Однако, когда стало известно о моем переходе в «Уорлд медиа», она подошла ко мне и спросила, не хочу ли я взять ее с собой. В то время у меня не было причин сказать «нет». Габриэлла прекрасно работала на Седьмом канале. Я знал, что она не подведет.

Джек вздохнул.

— Боюсь, в Нью-Йорке я несколько утратил бдительность. За исключением того случая, когда Габриэлла явилась ко мне домой, в ее поведении не было ничего настораживающего, и я сократил дистанцию.

— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Майк.

— Не то, что вы подумали, детектив. — Кэйн устало усмехнулся. — Грант была включена в расписание встреч и приемов. Я хотел, чтобы она появлялась на публике, чтобы ее заметили; короче, я хотел создать ей имидж.

— Кому принадлежала идея переезда Габриэллы в ваш дом?

— Мне… — Джек пожал плечами.

— Да уж, действительно сокращение дистанции, — едко прокомментировал его ответ Майк.

— Но это было сделано исключительно ради удобства. — Джек покачал головой. — Дом принадлежит на паях нескольким компаниям, оттуда до «Уорлд медиа» можно идти пешком. А Грант снимала квартиру в Ист-Сайде и тратила бешеные деньги на такси.

— Жаль, — вмешался в разговор Хэнк Миллер. — Это, по-видимому, и стало роковой ошибкой. Переселив Габриэллу поближе к себе, вы словно подали ей сигнал. Теперь она живет с вами под одной крышей, у вас один адрес. Для таких людей, как Грант, не существует более подходящего предлога.

— Но неужели хотя бы в подсознании она не понимает, что все это нереально? — спросил Гарри, у которого рассказ Миллера плохо укладывался в голове.

Хэнк попытался ответить, однако объяснение получилось не слишком убедительным. Кто, черт возьми, может знать, что там в подсознании у Габриэллы!

Гарри вздохнул и встал. Кейт видела, как он силится побороть свое недоверие, стараясь овладеть ситуацией. «А кто бы поступил иначе на его месте?» — подумала она. Зато ей не в чем себя упрекнуть — интуиция не подвела ее. Кейт с самого начала считала, что Джек Кэйн не виновен и всегда говорил правду о Габриэлле Грант. Она оказалась права. Но что теперь будет с расследованием, которое проводят Майк и Гарри? Неужели все их построения лопнут, как мыльный пузырь, подобно обвинениям против Кэйна? Могло ли наваждение Грант толкнуть ее на убийство Эммы Кэйн?

Очевидно, в этом отношении Майк остался при своем мнении. Он обернулся к Гарри.

— Нам нужен эксперт-психиатр, чтобы оценить ваш рассказ, но, на мой взгляд, одержимость такого рода не отменяет обвинения в убийстве. Хотя, наверное, это вполне предсказуемый исход.

Хэнк кивнул.

— Да, детектив. Думаю, отец сестер Леннон был убит по той же причине. Одержимость не знает границ и моральных принципов. В моем случае Габриэлла хотела избавиться от Сью, толкнув ее на самоубийство. В случае с Джеком она преступила грань и решила взять роль судьбы в свои руки. Это очень правдоподобно, если предположить, что в Эмме Кэйн она видела главное препятствие на пути к своему счастью.

Джек на мгновение прикрыл глаза руками. Когда он поднял голову, лицо его было белым как мел.

— В тот понедельник, незадолго до… смерти… Эмма приезжала в Нью-Йорк, чтобы посмотреть дом, который я собирался купить для нас. В вестибюле «Уорлд медиа» мы нос к носу столкнулись с Габриэллой… — Он горестно вздохнул и потянулся к стакану с водой. — Боже, видели бы вы, как ее передернуло, когда Эмма сказала, что мы присмотрели милый домик на Семьдесят пятой улице. Но я тогда ничего не заподозрил, даже оглянулся, пытаясь понять, что такого ужасного могла увидеть Габриэлла в нашем вестибюле.

Хэнк Миллер с сочувствием взглянул на Кэйна.

— Она действительно увидела нечто ужасное, только это было в ее голове. Вы намеревались выехать из одного с ней дома, то есть, в восприятии Габриэллы, вы бросали ее, чтобы вернуться к Эмме, а этого она перенести не могла.

Майк снова встал.

— Мистер Кэйн, знала ли Габриэлла о том, что ваша жена изменила свое решение и отказалась переезжать в Нью-Йорк? Знала ли она, что вы отправились в Филадельфию, чтобы лично разобраться в ситуации?

— Нет, конечно нет. Я не посвящал Габриэллу в свои дела и планы.

— Таким образом, выходит, что вечером в четверг Грант ничего об этом не знала?

Кэйн кивнул с совершенно убитым видом.

Майк провел рукой по волосам.

— Все было бы гораздо проще, мистер Кэйн, если бы вы рассказали нам это с самого начала.

Джек поморщился.

— Мы с вами говорили о Грант только один раз, детектив. Я понимаю, вы считали, что у меня с Габриэллой роман, и, если быть честным, этого не случилось только благодаря предупреждению Хэнка Миллера. — Он пожал плечами. — Но факт остается фактом: со мной она вела себя более деликатно, чем с Хэнком. Иногда, признаюсь, у меня закрадывались сомнения в правдивости его истории.

— Но вы же знали, что Грант довела жену мистера Миллера до попытки самоубийства. Неужели у вас не возникло ни малейших подозрений?

Кейт внимательно разглядывала свои ногти. «Пожалуй, это уже перебор», — подумала она, видя, как Кэйн сжал кулаки.

— Нет, детектив, — холодно ответил он. — В «Уорлд медиа» все для нее складывалось очень удачно, так, как она хотела. Я не мог предположить, что ей нужны какие-то фантазии, чтобы заполнить свою жизнь. — Он снова пожал плечами. — Насколько я знаю, она никогда не пыталась оказывать давление на Эмму, более того, даже не искала возможности войти в контакт с моей женой. Нет, у меня не было причин подозревать, что она решится на хладнокровное убийство двух человек.

Брэд Уорнер встал и положил руку на плечо Кэйна.

— Ну-ну, Джек, вам незачем объяснять действия Габриэллы Грант. — Он посмотрел на Гарри. — Полагаю, мой клиент может быть свободен, детектив?

Гарри подождал, пока Кэйн, Уорнер и Миллер уйдут, и тоже поднялся. Кейт выключила диктофон. Положив его вместе с блокнотом в сумку, она вслед за детективами вышла из комнаты и увидела в холле Джека Кэйна.

— Хочу вам сказать, Кейт… я очень рад, что вы присутствовали при разговоре, — обратился он к ней, впервые за все время улыбнувшись. — У меня были опасения, что вы не поверите в эту историю, если услышите ее не из первых уст. Я вообще боялся, что в нее никто и никогда не поверит.

— Да, поверить действительно трудно, — согласилась Кейт. — Вы, наверное, почувствовали большое облегчение теперь, когда все позади?

— Еще бы! Я и представить не мог, что все закончится именно так. — Кэйн взял ее за руку. — Я позвоню вам, Кейт, хорошо?

— Конечно, — торопливо ответила она, заметив, каким взглядом смотрит на них Майк.

Вероятно, причиной испорченного настроения Трейвиса была ее короткая беседа с Кэйном, но он не стал распространяться на эту тему, а, сразу повеселев, протянул Кейт листок бумаги.

— Мы установили, что лэнгхорнский телефон принадлежит Глории Росситер, матери Грант, — сообщил Майк, направляясь к выходу. — Возможно, она знает, где ее дочь. В «Уорлд медиа» об этом, естественно, не имеют ни малейшего понятия. Ассистентка сказала, что Грант больна. Думаю, это следствие нашего вчерашнего визита в студию. — Он открыл дверь и, придерживая ее, пропустил Кейт вперед. — Хотите вместе со мной съездить к мамочке?

— Разве я могу устоять перед таким приглашением? — Кейт рассмеялась и взглянула на часы. Было чуть больше одиннадцати. Если все сложится удачно, у нее есть шанс вернуться домой рано, чтобы успеть сходить с Томми в магазин за подарком для Селины.