Приведенный ниже рассказ о деяниях жестокого пирата, казненного в январе 1830 года в Гибралтаре, был взят из письма, вышедшего из-под пера автора книги «Военные зарисовки». Этот человек пишет, что Бенито де Сото «содержали в гарнизонной тюрьме девятнадцать месяцев, во время которых британское правительство не жалело ни сил, ни расходов на то, чтобы собрать улики, свидетельствовавшие против него. Дело этого пирата вызвало здесь, а также в Кадисе живейший интерес, ибо этот человек отличался необыкновенной жестокостью и возглавлял дьявольскую банду пиратов. Ни о чем другом больше не говорили; к совершенным им преступлениям приписали еще тысячи других, которых он, при всей своей свирепости, не совершал. Ниже приводится вся правдивая информация, которую я смог собрать по этому делу. Я почерпнул факты из материалов его дела, признаний его подельников, из разговоров с его тюремщиком и, в немалой степени, из его собственных признаний. Эта история покажется читателю гораздо интереснее, чем все сказки и выдумки, которые приводятся в ежегодниках, журналах и других печатных изданиях, по той простой причине, что все это – чистая правда».

Бенито де Сото родился в небольшой деревушке около Корунны; он учился морскому делу и в 1827 году отправился в свое первое плавание в Буэнос-Айрес. Здесь снаряжался корабль, который должен был идти к побережью Африки, чтобы захватить там рабов и привезти в Америку. Для этого дела нужна была сильная команда, поэтому наняли множество моряков, среди которых был и Сото. В ту пору португальцы, жившие в Южной Америке, имели привилегию покупать рабов в определенных местах африканского побережья, но капитан этого судна решил превысить свои полномочия, продвинуться дальше к югу и закупить живой товар в той части Африки, где это было запрещено, ибо знал, что здесь он обойдется ему гораздо дешевле, чем в тех местах, где торговля рабами была законной. А может, он надеялся силой захватить столько людей, сколько поместится в трюмах его корабля. Поэтому ему потребовалось большое количество рабочих рук, и капитана совсем не интересовал моральный облик моряков. На борт принимались французы, испанцы, португальцы и другие; по большей части это были изгои общества, которые отправились в путь в надежде обогатиться.

Люди, которые служат злу, несут в себе зародыши своей собственной гибели, к которой они идут, несмотря на свою осторожность, а их воображаемая безопасность – всего лишь край ямы, в которую они неизбежно упадут. Так случилось и с капитаном этого судна. Он прибыл к берегам Африки, закупил большое число рабов и, желая приобрести еще, отправился на берег, оставив на судне своего помощника. Это был смелый, бесшабашный и совершенно неуправляемый негодяй, который, почуяв в Бенито де Сото родственную душу, решил провернуть вместе с ним задуманное дело и бежать вместе с судном и сделаться пиратом. Когда помощник поделился с Сото своим планом, тот не только согласился присоединиться к нему, но и заявил, что и сам во время путешествия подумывал об этом. Они сразу же нашли общий язык и не стали терять время.

Сначала надо было привлечь на свою сторону команду. Они осторожно поговорили с каждым; на их сторону встали двадцать два человека, а восемнадцать сохранили верность капитану. Этих попытались уговорить любыми способами; в дело были пущены уговоры и угрозы, но бесполезно. Руководивший заговором помощник капитана начал уже сомневаться в успехе задуманного, но Сото не отчаивался. Он решил захватить судно силой; не посоветовавшись с помощником, собрал все оружие, созвал заговорщиков, раздал им абордажные сабли и пистолеты и, вооружившись сам, выступил во главе своей банды. Выхватив шпагу, он объявил помощника капитаном корабля, а людей, которые за ним пошли, – совладельцами груза. Однако на тех, кто остался верен капитану, это не подействовало; тогда Сото приказал спустить шлюпки и, указав на сушу, воскликнул: «Это – африканский берег, а это – наш корабль; даю вам пять минут на размышление, что выбрать».

Это заявление, сделанное для того, чтобы помешать морякам, оставшимся верными капитану, оказать сопротивление при захвате судна, не изменило решения последних – они снова отказались стать пиратами и один за другим, по приказу Сото, спустились в лодку. Имея всего лишь одну пару весел (столько им оставили пираты), они поплыли к берегу, до которого было десять миль. Если бы море оставалось спокойным, они добрались бы до него еще до наступления сумерек, но, к несчастью, вскоре поднялся сильный ветер, и Сото и его банда увидели, как моряки борются с волнами. Надвигалась ночь; шторм усиливался, а до берега было еще очень далеко. Никто из моряков, оставшихся на судне, не сомневался, что лодка утонет. Сами они, зарифив марсели, удалялись от берега со скоростью десять узлов (1 узел соответствует 1 морской миле в час. – Пер.), бросив своих несчастных товарищей на произвол судьбы. Те пираты, которых позже казнили в Кадисе, утверждали, что никто из них не спасся.

Вопли и крики пьяных моряков, захвативших корабль, сливались в ту ночь с ревом бури; разнузданная попойка сменилась спорами и драками, ибо каждый из них хотел быть старшим. Сото, настоящий дьявол, начал борьбу за место, которое, как он считал, по праву принадлежит ему, – место руководителя этой гнусной шайки.

Пираты несут на берег бочки с ромом для покупки рабов

Помощник (ставший теперь капитаном) сразу же дал волю своему деспотичному характеру; и умный Сото быстро понял, что тот, кто вчера низко раболепствовал перед ним, завтра будет править железной рукой. Будучи скорым не только в суждениях, но и в поступках, он сразу же решил избавиться от нового капитана, и, когда его пьяный соперник крепко уснул, Сото приставил пистолет к его виску и выстрелил. Этот поступок он объяснил команде так: «Я убил его ради вашей безопасности; его смерть была в ваших же интересах». После этого он объявил, что сам станет теперь капитаном, и пообещал морякам золотые горы, если они будут его слушаться. Сото удалось их убедить, и они единодушно провозгласили его капитаном.

На борту судна, как я уже говорил, находилось много рабов, которых пираты заперли в трюме. Теперь они вспомнили об этих полуголодных, полузадохнувшихся страдальцах и стали решать, что с ними делать. Одни выступали за то, чтобы выбросить их за борт; другие, не менее кровожадные, но охочие до денег, предлагали отвезти их в порт какой-нибудь страны, где покупали рабов, и продать. Это предложение было принято, и Сото направил судно к берегам Вест-Индии, где с большой выгодой продал рабов. Одного из этих несчастных, совсем еще мальчика, он оставил у себя в качестве слуги; этому мальчику суждено было Провидением стать свидетелем казни белых людей, которые оторвали его самого и его братьев от родной земли. Он принес в свою страну весть о Божьем наказании, постигшем этих негодяев, и своим рассказом исцелил душевные раны тех, кто потерял своих родных.

Пираты полностью отдались своему гнусному ремеслу и захватили множество судов; среди них был и американский бриг, который стал вершиной их зверских «подвигов». Забрав с него все ценное, что сумели найти, пираты загнали в трюм всю команду и заперли ее, за исключением одного негра, которого специально оставили на палубе для развлечения. Сото и его банда желали насладиться зрелищем его страданий. Они подожгли бриг, а сами легли в дрейф, чтобы понаблюдать, как огонь будет охватывать судно. Несчастный негр метался между снастями; он то карабкался на мачту, то прижимался к парусам; он прыгал на палубу то в одном месте, то – в другом, а пираты громко хохотали, упиваясь этим зрелищем. Наконец, крышки люков прогорели, измученная жертва их дьявольской жестокости упала в огонь, и ужасное представление завершилось под крики злодеев, которые его поставили.

Другим их «подвигом», лишь немного уступавшим в жестокости предыдущему и приведшим их к гибели, стал захват «Утренней звезды». Они встретили это судно около острова Вознесения в 1828 году, когда оно шло из Цейлона в Англию. На борту «Утренней звезды», помимо ценного груза, находились несколько пассажиров: майор и его жена, сопровождавший их хирург, два штатских человека и около двадцати пяти солдат-инвалидов, трое или четверо из которых были с женами. Днем 21 февраля Сото заметил этот корабль. Он тут же велел свистать всех наверх и стал готовиться к нападению. Его судно шло встречным курсом. Осматривая «Утреннюю звезду», Сото сначала принял ее за французский корабль, но один из его моряков, француз по имени Барбазан, заверил его, что это судно – английское. «Тем лучше, – воскликнул по-английски Сото (он немного знал этот язык), – нам достанется добыча побогаче». После этого он велел поставить паруса по ветру и погнался за несчастным судном, находившимся примерно в двух лигах от него.

Пиратский корабль, носивший название «Защитник Педро», был очень быстроходным, но на «Утренней звезде» заметили гонящееся за ней судно и добавили парусов. Быстро догнать ее, как рассчитывал Сото, не удалось. Он сильно нервничал, что выражалось в проклятиях, которые он бормотал, и беспокойном поведении. Почувствовав богатую добычу, пираты обычно разражались дикими криками радости; он же выражал предвкушаемое удовольствие проклятиями, угрозами и душевным беспокойством. Пока Барбазан распоряжался очисткой палубы, кормлением людей завтраком и их вооружением, Сото ходил туда-сюда, прокручивая в уме план предстоящей атаки, а если ему задавали какой-нибудь вопрос, разражался потоком непристойностей. Черный мальчик-слуга спросил его, будет ли он пить свой утренний шоколад, и Сото со всей силы ударил его подзорной трубой по спине. Впрочем, когда наконец были поставлены лиселя и он увидел, что они стали догонять «Утреннюю звезду», он немного успокоился, с аппетитом поел холодной говядины, с жадностью выпил чашку шоколада и хладнокровно уселся на палубе, чтобы выкурить сигару.

Менее чем через четверть часа пират оказался неподалеку от «Утренней звезды». Сото, не поднимаясь со своего стула, велел дать холостой выстрел и поднять британский флаг, но, увидев, что эти меры не возымели действия и «Утренняя звезда» продолжает уходить от них, закричал: «Стреляйте прямой наводкой из длинноствольной пушки». Приказ был выполнен, но ядро упало с недолетом. Сото вскочил и, обозвав канониров «сапожниками», велел зарядить пушку картечью. Взяв фитиль и дождавшись, когда его судно почти поравняется с жертвой, он собственноручно навел орудие и, велев одному из матросов встать рядом с мачтой, чтобы по его приказу опустить британский флаг, выстрелил с таким видом, будто он не сомневается в своей меткости. После этого он подбежал к мачте и поднял флаг Колумбии. Сделав это, он закричал в переговорную трубу: «Приказываю остановиться; капитану выйти на палубу со всеми документами».

Во время погони люди на борту «Утренней звезды» пребывали в огромной тревоге, но, как бы они ни переживали, смелость, присущая всем английским морякам, не покинула капитана. Он не убрал парусов и, хотя один из матросов упал раненым на палубу, а повсюду виднелись следы разрушения, сдаваться не собирался. К сожалению, у него не было ни единой пушки и даже ружья отсутствовали, так что сражаться было нечем. Женские слезы и советы пассажиров сломили его решимость сопротивляться, и он позволил себе поддаться уговорам. Один из пассажиров высказал желание отправиться на борт пиратского судна; на воду спустили шлюпку. Оба судна лежали теперь в дрейфе в пятидесяти ярдах друг от друга, и у тех, кто находился на борту «Утренней звезды», появилась надежда, что джентльмен, отправившийся к пиратам, сумеет убедить их оставить их в покое и спасет команду и пассажиров от ужасной судьбы.

Некоторые люди, находясь в безопасности, не постеснялись заявить, что офицер, командовавший солдатами на борту «Утренней звезды», не должен был покорно уступать пиратам, особенно потому, что рядом с ним была его жена, и не обрекать пассажиров на мучения, которые хуже смерти. Однако все, кому станут известны обстоятельства той встречи, при зрелом размышлении согласятся, что он использовал единственный шанс избежать того, чего больше всего боялся муж. Длинноствольное орудие, стоявшее на поворотном круге в центре пиратского корабля, могло в несколько залпов отправить «Утреннюю звезду» на дно; и даже если бы пиратам, пошедшим на абордаж, было бы оказано сопротивление, результат оказался бы не лучше. Все понимали, что «Защитник Педро» превосходит их в скорости, поэтому у «Утренней звезды» не было шансов спастись; выбор был таков – сдаться или погубить себя и судно. Командир солдат, посоветовавший сдаться, надеялся спасти людям жизнь, ибо понимал, что сражение означало бы неминуемую гибель.

Джентльмен, отправившийся на лодке к пиратам, вскоре вернулся, и все увидели, с какой жестокостью они к нему отнеслись. Узнав, что он не капитан, они набросились на него и на матросов и жестоко их избили. Осыпав оскорблениями, они велели передать капитану, что, если он не явится к ним сразу же после их возвращения на «Утреннюю звезду», они тут же утопят корабль. Выслушав этот рассказ, капитан наконец понял, что надо делать. Безо всяких колебаний он спустился в лодку, взяв с собой второго помощника, трех солдат и юнгу, и отправился к пиратам. Когда он вместе с помощником поднялся на борт «Защитника Педро», Сото, стоявший у грот-мачты с обнаженной саблей в руке, велел ему подойти к нему, а Барбазан приказал помощнику идти на бак. Оба этих несчастных моряка подчинились и были тут же зарезаны.

Сото велел шести отборным пиратам, среди которых был и Барбазан, спуститься в лодку. Он отдал приказы французу; самым последним было повеление убить всех, кто находился на призовом судне, а сам корабль – затопить.

Все шестеро пиратов, отправившиеся исполнять приказы Сото, были вооружены одинаково: у каждого была пара пистолетов, абордажная сабля и длинный нож. Одеты они были в грубые холщовые клетчатые куртки и брюки; рубашки с открытым воротом, красные шерстяные шапки, а на поясе у них красовались широкие холщовые пояса, за которые были заткнуты пистолеты и ножи. Все они были сильными и крепкими, и никто не сомневался, что они прекрасно справятся с кровавым заданием, на которое их послали. Пока лодка шла к «Утренней звезде», Сото стоял, держа в руках абордажную саблю, окрашенную кровью убитого капитана, и ругался про себя, а другой негодяй с зажженным фитилем застыл у пушки, готовый, в случае необходимости, поддержать высадку выстрелом, способным смести с палубы все живое.

Помощник умоляет пирата не убивать его

Когда пираты приблизились к «Утренней звезде», женщин охватил неописуемый ужас; в отчаянии они вцепились в своих мужей, которые пытались внушить им напрасные надежды, уверяя, что если они сдадутся без сопротивления, то пираты разграбят корабль и уйдут. Но через несколько минут все надежды рассеялись. Пираты быстро поднялись на борт и, спрыгнув на палубу, принялись рубить направо и налево, убивая всех, кто попадался им под руку, и изрыгая самые ужасные проклятия. Женщины, крича от ужаса, попытались спрятаться в трюме, а мужчины падали мертвыми или бежали впереди разбойников, оставив их полными хозяевами корабля.

Повергнув в ужас всех, кто был на палубе, пираты загнали большинство людей в трюм, оставив несколько человек себе в помощники. Может показаться удивительным, как шесть человек сумели нагнать такого страха на английских моряков и двадцать солдат с майором во главе. Однако если вспомнить, что матросы не имели оружия, а солдаты были калеками, к тому же на корабль была наведена пушка, готовая по первому же сигналу потопить его, то удивляться будет нечему. Майор Логи хорошо понимал бессмысленность сопротивления столь сильному и решительному врагу, поэтому он посоветовал всем, кто находился под его руководством, не оказывать противодействия пиратам, а подчиниться им. Он надеялся, что в душе самого последнего негодяя остались хоть какие-то искры человечности. Но увы! Он сильно просчитался и подумал (правда, слишком поздно), что гибель была бы лучше тех варварских издевательств, которые пришлось перенести команде и пассажирам «Утренней звезды».

Избитые, истекающие кровью, запуганные, они лежали в трюме, пока пираты грабили их корабль. Они выпотрошили все чемоданы; самая мелкая вещица, представлявшая хоть какую-нибудь ценность, летела в кучу. Деньги, столовое серебро, карты, навигационные приборы и семь пакетов драгоценных камней, составлявших часть груза, – все забрали бандиты. Они заставили отобранных для этой цели моряков носить из трюма пакеты с драгоценностями и другие грузы на палубу; два часа без передышки надрывались несчастные пленники, а Сото стоял на мостике своего судна и руководил грабежом, ибо корабли находились на расстоянии ста ярдов друг от друга. Сцена, произошедшая в каюте, отличалась особой жестокостью. Больного офицера, мистера Гибсона, стащили с койки; с других пассажиров сорвали одежду; всех их выгнали на палубу, за исключением женщин, которых заперли в круглом помещении на палубе, и стюарда, вынужденного подавать пиратам еду и напитки. Грубое обращение, все всякого сомнения, ускорило смерть Гибсона – несчастный джентльмен не смог этого перенести. Можно представить, что чувствовал майор Логи, когда пассажиров погнали по лестнице на палубу. Напрасно умолял он разрешить ему остаться; его выгнали вместе со всеми, лишив возможности защитить свою жену. Его загнали в трюм и заперли вместе с другими пленниками, оставив ожидать неизбежную гибель.

Закончив свои «дела», пираты решили подкрепиться, готовясь к кульминации своего дьявольского предприятия. Стюард рассказывал, что трудно себе представить более уродливую компанию исчадий ада, которую ему пришлось обслуживать. Впрочем, будучи французом и от природы очень вежливым человеком, он разливал напитки если не грациозно, то весьма старательно, словно превратился в самого Ганимеда. Однако, невзирая на его стремление удовлетворить все гастрономические желания хозяев, с бедным стюардом обошлись очень плохо: два раза он просто леденел от страха, и дважды грубость его подопечных нагоняла на него непреодолимый ужас. Один раз, наполнив шампанским бокал одного из бандитов, он уже думал, что сумел завоевать его расположение, но в ту же минуту был грубо схвачен за горло и увидел, что в лицо ему направлено лезвие кинжала. Оказалось, что пират, схвативший его, нащупал у себя во рту осколок разбитого бокала и, решив, что в вино был подмешан яд, решил проверить свои подозрения, заставив стюарда выпить оставшееся в бутылке вино. Он бесцеремонно велел ему это сделать; продемонстрировав свою покорность, стюард спас себе жизнь. В другой раз случилось вот что: когда пирушка закончилась, один из пиратов холодно велел ему оставить все уловки и прямо сказать, где капитан прячет свои деньги. Это было все равно что попросить стюарда принести философский камень. Несчастный стал доказывать, что у капитана не было денег, но вопрошавший подкрепил свое требование, выстрелив ему в грудь из пистолета. Промахнувшись, он снова взвел курок, но в эту минуту Барбазан выбил у него из рук оружие, сопроводив свое действие угрозой, – это спасло стюарду жизнь. Он очень обрадовался, когда ему велели спуститься в трюм и через минуту заперли со всеми остальными.

Пираты еще некоторое время предавались пьянству, а потом велели привести женщин и поступили с ними еще менее гуманно, чем со всеми остальными. Крики несчастных женщин доносились до сидевших в трюме. С ужасом прислушивались узники к этим отчаянным воплям, понимая, что ничем не смогут помочь. До какой степени дошла жестокость пиратов, мы можем только догадываться; к счастью, они не стали убивать женщин, хотя, как выяснилось позже, Сото приказал вырезать всех, кто находится на борту. По-видимому, этот приказ не успели выполнить только потому, что бандиты слишком долго предавались пьянству и другим развлечениям. Они приготовились покинуть корабль только после того, как раздался громкий окрик их шефа. Они связали всех женщин в каюте, завалили люки, ведущие в трюм, тяжелой мебелью и, проделав дырки в бортах судна ниже ватерлинии, чтобы оно быстрее затонуло, покинули «Утреннюю звезду», предоставив ее своей судьбе.

Мы можем сказать, что, несмотря на свое жестокое отношение к женщинам и все страдания, которые они причинили пассажирам и морякам, уход пиратов спас жизнь всем тем, кого они бросили на верную гибель. Если бы они забрали с собой дам или убили их, люди, заточенные в трюме, без сомнения, утонули бы. Но, к счастью, женщинам удалось выбраться из каюты и вызволить мужчин. Выйдя на палубу, женщины увидели, что уже темнеет, однако пиратский корабль, удалявшийся от них на всех парусах, был еще виден. Они благоразумно дождались темноты, которая скрыла их от глаз врага, после чего подбежали к люку и сообщили мужчинам, что пираты ушли, что их корабль уже скрылся за горизонтом и они сейчас приступят к спасению. Потом дамы объединили свои усилия и сдвинули мебель, а мужчины, поднапрягшись, выбили снизу люк и выбрались на поверхность. Все уже радовались своему спасению, но вскоре обнаружили, что трюм почти на два метра залит водой! Все их надежды рухнули; раздались крики и стоны отчаяния, но моряки быстро взялись за дело. Поставив помпы, они с помощью пассажиров начали откачивать воду, и благодаря их неимоверным усилиям, судно осталось на плаву. Однако оно стало совершенно неуправляемым: пираты срубили весь такелаж и спилили все мачты. Тем не менее Провидение не оставило несчастных в беде – на следующий день они встретили судно, которое сняло их и доставило в Англию в целости и сохранности.

Жестокое обращение с беспомощными женщинами в каюте

Вернемся теперь к Сото и покажем, как то же самое Провидение, которое спасло людей, обреченных на гибель, покарало его самого и его гнусных сподвижников. Опьяненный своим неслыханным успехом, только под утро Сото узнал, что люди с «Утренней звезды» не были убиты, а лишь оставлены на гибель в морской пучине. Это известие привело его в дикую ярость. Он принялся упрекать Барбазана и тех, кто сопровождал его во время грабежа, в том, что они не выполнили его приказа, и заявил, что не поручится теперь за их жизнь. Несмотря на поздний час и на то, что они отошли от ограбленного судна на большое расстояние, он решил вернуться и потопить обреченный корабль. Сото исповедовал принцип «мертвые молчат»; не теряя ни минуты, он велел развернуться и идти назад. Но было уже слишком поздно; он не нашел никаких следов «Утренней звезды» и решил, что она лежит на дне моря, на глубине нескольких десятков футов, и недосягаема до Адмиралтейского суда.

Удовлетворившись этим, Сото отправился в Европу. По пути он встретил небольшой бриг, который ограбил и утопил. Для того чтобы не оставлять в живых свидетелей своего разбоя, он приказал убить всех членов команды, за исключением одного человека, которого взял с собой, потому что тот знал дорогу в Корунну, куда направлялся Сото. Но, верный своему принципу самозащиты, как только этот несчастный моряк привел его в порт и больше уже не был ему нужен, Сото подошел к штурвалу, за которым стоял этот моряк, и спросил: «Мой друг, это порт Корунны?» – «Да», – ответил тот. «Ты выполнил свое обещание, и я хочу отплатить тебе за службу». – С этими словами он вытащил пистолет и пристрелил моряка, после чего хладнокровно выбросил его тело за борт, встал у руля и вошел в родной порт с таким спокойствием, будто вернулся из обычного плавания. В Корунне он раздобыл себе новые документы и сменил имя, распродал большую часть награбленного и после небольшого отдыха отправился в Кадис, где рассчитывал продать оставшуюся часть добычи. Ветер был попутным до тех пор, пока не показался берег Кадиса. Темнело, и он лег в дрейф, рассчитывая утром войти в порт и встать на якорь; но тут вдруг поднялся восточный ветер, и неожиданно разразилась самая настоящая буря, которая шла с суши. Сото привел судно как можно ближе к ветру, намереваясь обойти мыс, вдававшийся далеко в море, и встать с наветренной стороны, но судно понесло к берегу, и он попал в ловушку, которой совсем не ожидал. Ветер усиливался; тьма была такая, что хоть глаз выколи, и тут он услышал грохот волн, разбивавшихся о подводные скалы. Судно ударилось о них, отскочило и снова ударилось. Крик ужаса слился с хлопаньем рвущихся снастей, а в глазах моряков застыл страх. Они были совершенно беспомощны перед гневом стихии, и потемневший лик Небес, в первый раз за все это время, наполнил их злобные сердца ужасом. Смерть смотрела им прямо в глаза, но не торопилась избавить их от страданий: несколько часов ужасные предчувствия терзали их сердца. Наконец, смерть удалилась, но лишь для того, чтобы вернуться в еще более ужасном виде. Буря улеглась, и на какое-то время грешники оказались в безопасности.

Как только рассвело, они сели в лодки и бросили корабль, надеясь спастись. Но в их душах не было раскаяния; вместе с тьмой и бурей исчезли и угрызения совести, и они уже не думали о том, что было в прошлом. Пираты стояли на берегу, глядя на обломки своего корабля, и первой мыслью Сото было продать его и купить другой для возобновления своих пиратских набегов. С присущей ему решительностью он сообщил об этом своим спутникам и получил их полное одобрение. Тут же был составлен план действий – явившись к властям Кадиса, они выдадут себя за честных моряков, чей корабль потерпел крушение. Сото решил выдать себя за помощника капитана, чтобы получить разрешение на продажу судна. Они явились в Кадис и предстали перед настоящими морскими офицерами. Их рассказ был выслушан с сочувствием, и в течение нескольких дней все шло как и было задумано. Сото удалось найти человека, который согласился купить обломки судна за тысячу семьсот пятьдесят долларов; контракт был уже подписан, но деньги, к счастью, еще не были выплачены, когда у властей возникли подозрения, тот ли человек Сото, за которого себя выдает. Эти подозрения возникли из-за того, что рассказы пиратов не совпадали, и шестеро из них были арестованы. Сото и еще один моряк немедленно скрылись и сумели добраться до нейтральной территории перед Гибралтаром; шестеро других пиратов бежали в Карракас.

Никто не имел права въезжать в крепость Гибралтар без разрешения губернатора или без паспорта. Поэтому Сото и его спутник сняли жилье в Посаде, на нейтральной территории, и несколько дней спокойно там прожили. Однако смелый и предприимчивый ум Сото не мог оставаться в бездеятельности; он предложил своему товарищу попытаться войти в крепость по чужим документам и в чужом платье, но тот отказался. Тогда Сото решил пойти один – ему нужно было получить деньги по векселю, который он привез с собой из Кадиса. Его спутник, более осторожный, чем он, избрал другой путь. Хотя на нейтральной территории испанские и английские законы соблюдались не так строго и здесь его вряд ли могли бы обнаружить, он тем не менее решил не рисковать жизнью и оказался прав. Появись он в Гибралтаре, ему пришлось бы разделить судьбу своего капитана. Этот моряк оказался единственным человеком из всей пиратской шайки, который не понес наказания за свои преступления, ибо ему удалось сесть на какой-то корабль и скрыться. Никто не знает, в какой стране он находится, но его описание, вне всякого сомнения, у полиции имеется. Стюард «Утренней звезды» сообщил мне, что этот человек высок и грузен, имеет светлые волосы и свежий цвет лица, выражение которого отличается мягкостью, при всем при том что это самый большой негодяй из всей пиратской шайки. Мне кажется, он говорил, что этот человек – француз.

Сото пришел в крепость Гибралтар по чужому пропуску и поселился в убогой таверне, стоявшей в узком переулке, который отходил от главной улицы города. Эту таверну содержал человек по имени Бассо. Это жилище очень соответствует темной жизни Бенито. Мне частенько приходилось проходить ночью мимо двери этой таверны, ибо наша казарма располагалась в нескольких метрах от нее. Всякий раз, когда я видел эту дверь, меня невольно охватывал ужас. Это была прокуренная, грязная забегаловка, в которой сидели группы темных испанцев, мавров и евреев. Их мрачные лица при тусклом свете масляных ламп казались желтыми. Зрелище голых стропил в комнатах, расположенных наверху, которые были видны в лишенные ставней окна, и осознание того, что они висели над головой этого зверя Сото, усиливали мой ужас.

В этом логове негодяй провел несколько недель и все это время наслаждался жизнью, словно никогда никого не убивал. Он сообщил Бассо, что заехал в Гибралтар по пути из Малаги в Кадис и ждет здесь приезда своего друга. Он одевался очень дорого – носил обычно белую английскую шляпу самого лучшего качества, шелковые чулки, белые брюки и голубой сюртук. У него были пышные усы и иссиня-черные, густые, длинные и вьющиеся от природы волосы. Он напоминал лондонского священника, печально известного своими пророческими и антипоэтическими проповедями. У него была коричневая от загара кожа, а осанка и походка говорили о решительном, смелом и отчаянном характере. Я встречался с ним в его камере и во время суда, но, несмотря на то что он сильно исхудал и превратился в скелет, что лицо его стало бледно-желтым, глаза ввалились, а волосы были коротко острижены, было заметно, что это очень сильный человек. Он по-прежнему держался очень прямо и бесстрашно; его подвижные, яркие и злобные глазки, быстрая и точная речь, манера делать краткие и уместные замечания остались прежними. Мне показалось, что этот человек мог бы сделаться героем своей страны, если бы обстоятельства наставили его на правильный путь к славе; но невежество и нищета превратили его в злодея. А ведь он мог бы верой и правдой служить своей несчастной стране и прославить ее! Хотел бы я послушать, что сказали бы френологи, изучив его голову: она показалась мне совершенно необычной, и, разумеется, шишка деструктивности, имеющаяся на ней, полностью подтверждает теорию френологии. Здесь прошел слух, что его череп был отправлен для изучения в Эдинбург; если это правда, то мы, вне всякого сомнения, скоро узнаем мнение ученых об этом предмете, и теория о том, что черепа великих завоевателей очень похожи на черепа величайших убийц, получит новое подтверждение.

Когда я посетил Сото в мавританском замке, где его содержали, он сидел в холодной, узкой, убогой камере на соломенном тюфяке и ел с оловянной тарелки свою простую еду. Я подумал, что он скорее вызывает жалость, чем желание отомстить; он был сильно измучен болезнью и сломлен страданиями, но сохранил свою дружелюбную, открытую и добрую манеру разговора. Сото был не прочь поболтать со мной, что было для него совершенно нехарактерно. Он говорил о своем длительном заключении, пока на его глазах не показались слезы, и с удовлетворением отзывался о приближении суда; но главное качество его характера, а именно свирепость, вспыхнуло в его маленьких, пронзительных черных глазках, когда я собрался уходить. Он с такой ненавистью отзывался о начальнике военной полиции, своем главном страже, что я подумал, будто жажда крови в его душе еще не угасла. Его поведение было совсем другим, когда он появился в зале суда, – мне показалось, что он снова превратился в прежнего Сото, о котором мне столько рассказывали. Он стоял, выпрямившись во весь свой рост, и сохранял спокойствие; говорил сильным голосом, внимательно следил за ходом суда, иногда задавал вопросы свидетелям и в завершение выразил протест против приговора. Порой он заговаривал с полицейскими, охранявшими его, а порой демонстрировал пренебрежительное отношение к своему положению, хотя ему это плохо удавалось. Даже здесь проявилось главное свойство его ума; когда переводчик начал свою работу, он заговорил слишком педантичным и аффектированным языком; Сото его перебил и так нахмурил лоб, что переводчик испугался. «Мужчина, я вас не понимаю; говорите, как и все, по-испански, и я вас выслушаю». Когда ему предъявили кортик, принадлежавший мистеру Робертсону, чемодан и одежду, снятую с мистера Гибсона, и карманную книжку с записями, сделанными рукой несчастного капитана «Утренней звезды», и сказали, что все было найдено в его комнате; когда служанка таверны показала, что видела кортик, лежавший под его подушкой, каждое утро во время уборки его кровати; когда перед ним предстал его собственный чернокожий раб, между двумя восковыми свечами выражение лица этого негодяя предстало в истинном свете – не угнетенное, не грустное, но живое и сердитое. Когда же терпеливым и почтенный губернатор сэр Джордж Дон вынес ему справедливый приговор, он посмотрел на него волком и сохранил ужасное молчание, которое было красноречивее слов.

До самого дня накануне казни преступник упорствовал в том, что он невиновен, и заявлял, что его осудили несправедливо, но неизбежность казни и голос религии наконец заставили его смириться. Он полностью признал свою вину и искренне раскаялся, отдал тюремщику лезвие бритвы, которое спрятал в подошве своей туфли, признавшись, что хотел добавить к своим преступлениям еще и самоубийство, и, по-видимому, стал уже ждать тот момент, когда он предстанет перед Создателем.

Я присутствовал на его казни, и мне кажется, не было более раскаявшегося в своих грехах человека, чем Сото. Он не проявлял никаких признаков страха: твердым шагом шел за погребальной повозкой, смотрел то на гроб, то на распятие, которое держал в руках. Он часто прижимал этот символ божественности к своим губам, повторял молитвы, которые шептал ему в ухо священник, и, по-видимому, думал только о том мире, в который ему предстоит войти. Виселицы стояли на берегу и были обращены в сторону нейтральной территории. Он поднялся на телегу столь же твердо, как и шел за ней, и поднял лицо к небесам, откуда падал дождь, и лицо его было спокойным, отстраненным и невозмутимым. Увидев, что веревка висит слишком высоко, он храбро встал на гроб, сунул в петлю голову и, глядя на колесо, совершившее первый оборот, прошептал: «Прощайте все» – и наклонился, чтобы побыстрее упасть.

Его черный раб стоял на батарее, с дрожью наблюдая за смертью господина, которая положила конец ужасному ряду событий. Он дал себе слово, что, вернувшись домой, расскажет своим африканским соотечественникам об «ужасах» европейской цивилизации. Чернокожий мальчик был оправдан в Кадисе, а люди, бежавшие в Карракас, а также те, кто был арестован после кораблекрушения, были осуждены и казнены. Их четвертовали, а куски тел, в назидание другим пиратам, развесили на крючьях.

Гибралтарская скала