Ньюсон и Наташа сидели на лавочке на вершине Блис-Хилл, избавившись наконец от запаха капусты и ощущения чужой боли из далекого прошлого, по-прежнему реальной, как будто совсем свежей.

— Не думаю, что Уильям Коннолли мог нейтрализовать Адама Бишопа и протащить вверх по ступенькам, — сказала Наташа.

— Я тоже так не думаю, — ответил Ньюсон.

— У него двое сыновей. Они могли бы сделать это. Может быть, он врет, что никогда никому не рассказывал об этом. Может, он сказал сыновьям, и они отомстили.

— Может, но сомневаюсь, что сыновья Коннолли отбелили Фарру Портер и разрезали верхнюю губу Энджи Тэтум.

— Может, мы просто обманываем себя, и эти преступления никак между собой не связаны.

— Они связаны. Хотя должен сказать, я разочарован, что у Коннолли нет компьютера, — зевнул.

Ньюсон, почувствовав вдруг невероятную усталость.

— Не выспался? — спросила Наташа.

— Угадала.

— Как прошла встреча выпускников?

— На ура, спасибо, что спросила.

— А теперь ты зеваешь и жутко устал… Понятно.

— Что понятно?

— Просто понятно. Ну?

— Что «ну»?

— Ну и что произошло? Давай уже, ты просто должен мне это рассказать.

И Ньюсон рассказал, но не о своих сомнениях, а о своем триумфе. Он не мог удержаться. Она обязательно должна узнать, что он не лишен сексуальной привлекательности.

— Ты хочешь сказать, что уложил в постель самую привлекательную девчонку на встрече выпускников?

— Да, и она хочет, чтобы сегодня я опять пришел к ней.

— И ты пойдешь?

— Может быть.

Наташа на минуту умолкла, отвела глаза, а потом повернулась к нему с улыбкой.

— Осторожно, Эд, — сказала она. — Помнишь, что ты говорил: что все может пойти наперекосяк после таких встреч.

— Я знаю, знаю. Моя предыдущая попытка — явное тому доказательство… Послушай, а может, мне пригласить вместо нее тебя? То есть чтобы избежать проблем. — Итак, он пригласил ее на свидание.

— Я бы с удовольствием, Эд, но…

Ньюсон уцепился за ее отказ до того, как она успела его сформулировать.

— Ладно-ладно, ничего страшного, все в порядке. Дурацкая мысль. Ты права. На все сто. Забудь. Извини, что спросил.

— Перестань, Эд.

— Что?

— Говорить что-то милое, а потом превращать это в фарс, рассуждая, насколько это глупая мысль, и строить из себя кретина.

— А я это делаю?

— Да.

— А-а.

— Я бы с радостью поужинала с тобой, но я работала все выходные, и я должна Лансу «его» время.

— Конечно.

— А вообще, это было бы очень…

— Ничего страшного, все отлично. Передай Лансу мои наилучшие пожелания, хорошо? И скажи, что он просто счастливчик.

— Ты меня не знаешь, Эд. Никакой он не счастливчик.

Но Ньюсон знал, что так оно и было.

Наташа пошла к своей машине, оставив Ньюсона одного на скамейке. Он включил телефон, который был выключен во время разговора с Уильямом Коннолли, и обнаружил новое сообщение. Оно было от Кристины. Несмотря на свои сомнения, он был рад, что она напомнила о себе так быстро.

«Привет, Эд! Это я! Да, Кристина, та самая Кристина из твоей страстной ночи. Странно, да? Странно, но хорошо, ты согласен? Да, очень хорошо. Надеюсь, ты тоже так думаешь. Хочется верить, что ты доволен и не разочарован. Ты просто зануда, что так быстро ушел. Послушай, насчет сегодняшнего вечера я хотела сказать, что тебе не обязательно угощать меня, я просто очень хочу тебя увидеть. Я была бы очень рада, если бы ты заглянул в гости. Не хочу давить на тебя, но, черт возьми, нам ведь было хорошо вместе, так? Ты просто монстр! Пожалуйста, Эд, приходи в любое время, когда захочешь, как только закончишь свое важное расследование. Я так хочу тебя увидеть… Не знаю. „Мы“ — это как-то правильно. В общем, вот так, но… Ой, подожди, в дверь звонят…»

Ньюсон слушал сообщение и словно увидел, как Кристина идет к двери через квартиру.

«Сейча-а-ас, посмотрю в глазок… Ух ты! Вот это сюрприз! Слушай, Эд, я тебе та-а-акое расскажу. Теперь тебе точно придется ко мне заглянуть! Мне нужно идти… Пока-а!»

Ньюсон задумался. Она хотела от него большего, чем он мог дать, но зачем придавать этому такое значение? Она всего лишь хотела пригласить его к себе, поужинать с ним и, возможно, вновь затащить в постель. Что здесь такого? Сидя в одиночестве на скамейке в парке на юге Лондона и глядя, как Наташа садится в машину, Ньюсон не мог думать о деле. Он решил обязательно еще раз переспать с Кристиной, и смеяться с ней, и чувствовать ее рядом всю ночь в одной постели.

Конечно, он не любит ее, как Наташу, но Наташа, как всегда, уехала к Лансу. А что ему делать? Запрещать себе жить из опасения, что не сможет соответствовать запросам женщины, которая просто пригласила его на ужин? Кристина взрослая женщина, она отвечает за собственные чувства так же, как он — за свои.

Поскольку в воскресенье после обеда поймать такси в таком районе было нереально, Ньюсон сел на электричку до Ватерлоо. Там он купил букет в цветочном магазине и две бутылки «Вдовы Клико» в «Виктория Вайн», после чего взял такси до Сент-Джонс-Вуд. Он вдруг почувствовал прилив бодрости: он не собирался связывать себя обязательствами. Он просто ехал к девушке. Вот и все.

Ньюсон подошел к дому, позвонил и расстроился, не получив ответа. Решив, что звонок не работает, набрал номер мобильника Кристины, но услышал лишь автоответчик.

— Привет, Кристина, — сказал он в телефон, — я пришел, как ты сказала… Я у твоей двери. Хм, не знаю, что делать… Может быть, у тебя звонок не работает.

В этот момент из старинного лифта вышел старичок и направился к двери. Ньюсон воспользовался возможностью и проскочил внутрь.

— Я пришел в гости. Звонок не работает, — объяснил Ньюсон.

Старичку, кажется, это не очень понравилось, но Ньюсон ничего не мог поделать. Он поднялся на лифте до Кристининого этажа и громко постучал. Ответа по-прежнему не было. Стоя в темном коридоре, он размышлял, что делать. Вдруг его осенила мысль, которая просто не могла не прийти ему в голову. А что, если она тоже сомневается? Возможно, именно в этом все и дело. Она передумала. Проблема выбора, которая еще недавно терзала его, вдруг показалась ему напыщенной и глупой. Он выдумал себе, что именно он управляет ситуацией, а теперь вдруг оказалось, что, возможно, это она все решила. Может быть, она стоит сейчас за дверью и не отвечает, старается не шуметь и надеется, что он уйдет.

Ньюсон решил ехать домой. Возможно, она ему позвонит. В любом случае он чувствовал, что момент испорчен. Он нагнулся, чтобы положить цветы на пол, и вспомнил Гарфилда, которого она хранила двадцать лет. Это уже стало традицией. Она его бросает, а он приносит подарки.

Именно в этот момент он услышал музыку. Она играла очень, очень тихо, но он расслышал. Она была совсем рядом.

«Разбуди меня, прежде чем уйдешь».

Ньюсон огляделся. Откуда звук? Он приложил ухо к двери Кристины. Сомнений быть не могло. Музыка играла у нее. Это был Wham! самый крутой хит конца лета 1984 года. Триумфальное возвращение Джорджа и Эндрю после года безумной битвы с звукозаписывающей компанией.

Он тут же заподозрил, что здесь что-то не так Желудок сжался, на ладонях выступил холодный пот. Он застучал в дверь кулаком.

— Кристина! — позвал он. — Ты здесь?

Он помнил, что, помимо двух засовов сверху и снизу дверь запиралась на одну простую щеколду. Если засовы открыты… Он навалился на дверь плечом.

Ньюсон был маленький, но сильный, и дверная рама, которой было семьдесят пять лет, не могла сопротивляться. Она поддалась с третьего удара, и Ньюсон оказался в квартире Кристины.

Внутри было темно. Тяжелые шторы были задернуты, но при свете из дверного проема Ньюсон видел, что в гостиной никого нет, все здесь казалось в порядке.

— Кристина, — сказал он и повторил погромче: — Кристина!

Музыка раздавалась из маленького магнитофона на девчачьем телевизоре. Накануне вечером Ньюсон ставил туда диски: Дайдо, Софи Эллис Бакстер, Джуэль. Кристине нравился изысканный женский лаунж Песня The Wham! закончилась, и заиграла Bananarama. Это был явно сборник. Сборник восьмидесятых.

Ньюсон нащупал выключатель и зажег свет. В комнате все было как раньше, все тот же творческий беспорядок, как и несколько часов назад. На полу лежали подушки, по мебели были раскиданы журналы. Гарфилд снова вернулся на свое место среди плюшевых медведей и пупсов.

— Кристина. Это я, Эдвард.

Ньюсон подобрал шампанское и цветы, зашел в комнату, прошел к столу у окна. Нашел свободное место и сложил вещи.

— Кристина?

Именно тогда он заметил первые следы на большом мягком диване, где он впервые занимался любовью со своей школьной подругой. Как будто ржавое пятно на желтом покрывале. Ньюсон хорошо знал этот цвет, он много раз видел его на работе. Это был цвет засохшей крови. От ее вида его собственная кровь словно похолодела.

Он огляделся. Один из стульев, задвинутых под стол, был выдвинут. Кто-то на нем сидел, сидел на рваной обивке, из которой торчали нитки. Раньше обивка была насыщенного кремового цвета, но со временем выцвела и запачкалась. Сейчас она была еще больше запачкана, поэтому Ньюсон и не заметил пятно крови. Крошечное пятнышко, немного напоминающее копье.

Стоя у стола, Ньюсон видел только крохотную кухню и ванную. Там никого не было. Дверь в спальню была закрыта. Осторожно, стараясь ничего не задевать, он прошел к двери. Вытащив из кармана носовой платок, чтобы повернуть ручку, он заметил, что на полированном деревянном полу прямо у двери тоже были пятна засохшей крови. Проследив за ними, он повернулся к пианино. Четыре глубокие ямки от пуфика в ковре перед пианино указывали на то, что его редко двигали. Но сейчас он стоял в другом месте. Обивка была темно-зеленая, и Ньюсон различил в середине более темное пятно. Снова кровь.

Он открыл дверь спальни. Он уже знал, что увидит, и все же был абсолютно к этому не готов. Девушка, с которой он провел прошлую ночь и о которой очень часто вспоминал последние двадцать лет, была мертва. Она лежала голая на спине, на покрывале, украшенном большеглазыми мультяшными красотками, неловко подвернув под себя руки. Ньюсон подумал, что они связаны. Ее ноги были раздвинуты, покрывало между ними было в крови. Сделав шаг вперед, чтобы нащупать пульс, Ньюсон уже знал, что его нет. Он заметил, что из полуоткрытого рта Кристины торчит короткая тонкая белая веревочка. Ньюсон мало что знал про такие веревочки, но он понял, что это такое и к чему она крепится.

Он вытащил телефон и сообщил о своей находке. Затем вышел из квартиры, стараясь наступать на свои собственные следы. Оказавшись снова в коридоре, он прикрыл за собой дверь, облокотился спиной о стену и стал ждать коллег. Запасы профессионализма иссякли, и на мгновение Ньюсон потерял над собой контроль. Придавленный ужасным грузом отчаяния, он соскользнул вниз и осел на пол.

Ньюсон знал, что у него всего несколько минут для грусти. Всего несколько минут по сравнению с тяжелыми часами последующей следственной работы. Когда приедет Наташа и следственная бригада, начнется расследование, и Кристина Копперфильд пополнит список жертв убийцы, которого он искал. Потому что Ньюсон знал абсолютно точно, что Кристина стала частью серии убийств, с которой он впервые столкнулся в доме в Уиллздене, когда прибыл на место убийства Бишопа. Эта мысль вызывала в нем невероятную тоску и отчаяние. Если бы он был хорошим детективом, возможно, он бы уже поймал этого ненормального и предотвратил бы смерть Кристины. Но он был таким, каким был, и не сделал ничего. Она умерла, и у него всего несколько минут, чтобы попрощаться с ней, прежде чем сосредоточиться на ее убийце.

— Прости, Кристина, — сказал он очень тихо. — Ты не заслужила этого. Какой-то ублюдок решил, что заслужила, но я знаю, что это не так Ты была не такая. В конце концов, мы все совершаем ошибки.

Какую ошибку совершил он? Ньюсон быстро проанализировал свои оплошности и неизбежно пришел к выводу, что он мог стать причиной убийства Кристины. Неужели убийца сосредоточился на нем? Возможно, убив его старого друга — его любовницу, — убийца говорил с ним напрямую? Это была ужасная мысль, и Ньюсон изо всех сил попытался избавиться от нее. Он знал, что связывало все эти убийства. Он знал, как убийца находит своих жертв, и это никак с ним не связано.

Это никак с ним не связано.