— Ну-у, Кельвин, — промурлыкала Дакота по телефону. — Я-а должна сказать, что когда увидела этим утром газеты, то мне стало почти что жаль тебя.

Дакота позвонила, чтобы позлорадствовать. Назвав принца Уэльского своим кандидатом, она и представить себе не могла лавины насмешек, которая обрушится на королевскую голову, когда известия о его участии выплывут на свет. В утро, когда первое прослушивание принца пошло в эфир (как только «КЕЛоник ТВ» официально заявила на весь мир, что данный человек — не двойник, а настоящий наследник престола), пресса устроила уничижительную оргию. От заголовка «Принц номер один!» в газете «Сан» до более обоснованного «Неблагоразумная склонность к популизму делает из принца посмешище» в газете «Телеграф» средства массовой информации были единодушны во мнении, что это последний вздох человека и института, который потерял всякую значимость в современном мире.

— Ну что ж, — ответил Кельвин, — посмотрим.

— Да-а, Кельвин. Посмотрим.

— Мы во всех утренних новостях, — сказал Кельвин.

— Я-а знаю. Разве это не прекрасно? И должна признать, я-а никогда не думала, что этот маленький шаг приведет к такому общественному резонансу. Полагаю, что это значительно увеличило цену моей собственности.

— Дорогая, она пока что не твоя, — ответил Кельвин. — За нее еще нужно побороться.

— Ха! — фыркнула Дакота. — Размечтался. Даже ты не сможешь выбраться из такой истории.

— Прости, — сказал Кельвин, — вторая линия. Мне пора.

С этими словами он резко оборвал разговор со своей женой, потому что увидел на второй линии Эмму, а он не мог позволить никаким делам помешать разговору с ней.

Если Дакота злорадствовала, то Эмма была ужасно расстроена.

— Они все обернули против нас, — пожаловалась Эмма. — Мне показалось, ты смонтировал принца на самом деле благожелательно, но ни к чему хорошему это не привело. Ни капли не смягчило удара. Все приняли решение в ту минуту, когда увидели его, и уже не важно, что он говорит, это всем безразлично, они уничтожат его. Мне нужно было заставить тебя отсеять его.

— Еще рано говорить об этом, Эм, — успокоил ее Кельвин. — Не стоит пока что паниковать.

— Я думаю, тебе нужно переписать сценарий на следующую неделю и отсеять его, пока не стало еще хуже.

— Как же мы это сделаем? Мы оставили его до финала.

— Ой, Кельвин, да ладно тебе, ты ведь говоришь со мной. Просто покажи, как он поет строчку из своей песни, а потом вставь любой старый кадр, где вы трое говорите «нет», и дело сделано. Ты и раньше изменял свои решения при монтаже.

— Да, но я пообещал тебе, дорогая, и собираюсь сдержать обещание. Я не стану выбрасывать белый флаг после первого раунда. Я с самого начала знал, что будет трудно, и нисколько не удивлен.

— Ты действительно думаешь, что сможешь все исправить?

— Ну, я бы хотел попытаться… ради тебя.

— Кельвин, я знаю, что ты постарался изо всех сил, но не могу заставлять тебя идти дальше.

— Нет, Эмма, я серьезно. Я пообещал. Я делаю это ради тебя.

— Правда? Только ради меня?

— Только ради тебя.

Когда Эмма повесила трубку, Кельвин включил телевизор и нашел в «Скай плюс» заголовки новостей. Принц Уэльский по-прежнему был главной новостью. Представительница принца стояла перед его скромным городским домом.

— Его королевское высочество не имеет права комментировать свое участие на шоу «Номер один», поскольку он связан строгими правилами конкурса, которые запрещают участникам обсуждать какой-либо аспект процесса съемок. Однако он уполномочил меня сделать от его лица короткое заявление. Он гордится успехами, сделанными на шоу, и ему нравится трясти окороками и оттягиваться по полной.

Кельвин расхохотался. Молодец, так им и надо.