НОЧЬ. ЗАЛ СУПЕРМАРКЕТА «СЕВН-ИЛЕВН».

Идет ограбление. Испуганные покупатели и работники супермаркета лежат на полу с руками за головой. Над ними стоят Уэйн и Скаут, парочка зарвавшихся серийных убийц из белой бедноты. Оба с ног до головы увешаны оружием. Уэйну чуть больше двадцати. На нем рабочие ботинки, джинсы и рваная майка; его мускулистые руки украшены татуировками. Скаут — девушка лет восемнадцати-девятнадцати, очень хрупкая, совсем еще ребенок. На ней крутые «мартинсы» розового цвета и маленькое летнее платьице. Видимо, уже случилось нечто ужасное: вокруг разбросаны деньги, а среди распластавшихся на полу посетителей супермаркета есть двое или трое убитых и раненых. Уэйн и Скаут оба в истерически приподнятом настроении. Он прижимает ее к себе.

УЭЙН

(Громко кричит)

Я люблю тебя, малыш!

СКАУТ

Я тоже люблю тебя, солнце!

Они обнимаются. Один из посетителей, толстяк, лежащий на полу лицом вниз, с недоеденным гамбургером в руке, украдкой взглядывает на Уэйна и Скаут. Уэйн покусывает ухо Скаут. Крупный план лица Уэйна в тот момент, когда он отворачивается от Скаут и ловит взгляд толстяка.

УЭЙН

Что, толстяк, любишь подсматривать?

До смерти испуганный толстяк не отвечает. Он изо всех сил вжимается в пол и накрывает голову руками. Кадр с точки зрения Уэйна: макушка лысеющей головы с прижатыми к ней короткими толстыми пальцами, держащими недоеденный гамбургер. Слышится громкий хлопок, и в голове образуется дырка. Кровь выливается из нее, словно из-под крана — не бьет струей, а медленно, вполне миролюбиво поднимается, течет по голове и образует лужу, насквозь пропитывая гамбургер и раскрашивая его в ярко-красный цвет.

Снова камера переключается на Уэйна: не обращая внимания на убитого, он трется о тело Скаут.

УЭЙН

О, господи! Как же меня заводит убийство! Я так тебя сейчас заезжу, крошка, что у тебя зубы повыскакивают.

Сильные руки Уэйна впиваются сзади в Скаут. Кажется, что пальцы его вот-вот прорвутся через тонкую хлопчатобумажную ткань.

Смена кадра на крупный план руки убитого толстяка, сжимающей кровавый гамбургер. (Примечание: Должно создаваться ощущение, будто и гамбургер, и зад Скаут, в равной степени, — не более чем мясо, предназначенное для утоления мужского голода.)

В кадре снова Уэйн и Скаут — в полный рост, сплетенные в вожделеющем объятии. В их головах гремит рок-музыка, и, кажется, они почти танцуют под нее. Если это и правда танец, то примитивный, плотский — танец животных, пойманных в ловушку двух могущественных жизненных инстинктов — борьбы за выживание и секса.

УЭЙН

А ну, давай, детка.

Уэйн задирает платье Скаут до пояса, открывая на всеобщее обозрение ее трусики, украшенные не то сердечками, не то какими-то детскими картинками. Но хотя Скаут также явно охвачена страстью, ведет она себя застенчиво и ребячески.

СКАУТ

Мы же в магазине, Уэйн, в общественном месте! Мы не можем здесь этого делать. Тут же люди!.. Они же могут увидеть!..

УЭЙН

Нет проблем, малыш.

Уэйн отпускает Скаут и направляет автомат на распростертые тела. Они подпрыгивают, как игрушечные, под градом пуль. Тишину взрывают крики.

Серия крупных планов.

Мать обнимает дочь. Дочь обнимает куклу. Обе изрешечены пулями.

В рыданиях испускает дух какой-то бизнесмен.

Плакат с изображением счастливого семейства, делающего покупки, с надписью: «Если у вас возникла проблема, обратитесь за помощью к нашему персоналу».

Широкий план магазина — сцена кровавой бойни, в центре которой Уэйн победоносно накрывает все вокруг потоком пуль. Мускулы и вены рельефно проступают на его крепких руках, в которых он сжимает выплевывающий пули автомат.

Крупный план Скаут. Она завороженно смотрит на Уэйна глазами, полными обожания. Наконец стрельба затихает.

УЭЙН

Нет больше никаких людей, конфетка, во всяком случае, смущать мы никого не будем.

СКАУТ

О Уэйн, я так тебя люблю.

Скаут обнимает Уэйна. Одна ее нога, хрупкая и тонкая, как у жеребенка, даже несмотря на увесистый ботинок, скользит вверх по ноге Уэйна, а рука притягивает его лицо для поцелуя.