– Ты правда резко соскочила… в борделе?

– Именно. Йа это сделала.

– Это… знаешь, это просто невероятно, черт возьми.

– Да, йа знайу.

– И что было дальше, после побега?

– Ну, как йа и сказала, йа выцыганила эту одежду у управляйущего «Оксфам» и отправилась начинать новуйу жизнь. Йа впервые избавилась от наряда шлюхи с тех пор, как познакомилась с Франсуа, и чувствовала себя такой легкой и свободной, что, думайу, смогла бы улететь на небо, если бы захотела. Быть чистой, свободной и не трахаться с незнакомцами казалось мне самой высокой вершиной человеческого счастья.

– Знаешь, мне это чувство знакомо, чесслово.

– Йа все время думала о бедняжках, которых йа оставила. Йа подумывала пойти в полицийу, но самое жалкойе заключайется в том, что йа не знайу, где находится притон Голди. Йа просто бежала прочь от него. Йа не смогла бы вернуться по своим следам, даже если бы попыталась.

– Ну и что было дальше? – спросил Томми.

– Вот что йа тебе скажу. Вырваться отсюда нелегко. Йединственнойе, что нужно, это выкарабкаться из йамы туда, куда хочешь попасть. Йа не могу получить работу без удостоверенийа личности, не могу получить удостоверенийе без адреса, не могу получить адреса без удостоверенийа. Это настойащайа «ловушка двадцать два». Лестница йесть, все правильно, но начинайется она со следуйущего этажа. Там и правда есть страховка, но мы, мать нашу, в нее не попадайем.

– И что ты собираешься делать?

– Ну, у меня йесть маленький список Он нигде не записан, потому что у меня нет ручки. Йа не помню, когда в последний раз что-нибудь писала. И не знайу умею ли йа все йеще писать! Он у меня в голове, вот, и номер один, самое главное, – это оставаться чистой. Йа точно знайу, что отказ от наркотиков не обязательно означайет, что попадайешь на ту планету, с которой упала, но если ты на игле, то пути туда точно нет. Так что нужно оставаться чистой.

– Ну, ты доказала, что можешь это. В смысле, ничего ужаснее резкого соскока просто не бывает. Или, по крайней мере, в твоем случае.

– Йа вижу, что ты не врал насчет количества ночей, которыйе ты провел на улицах. Холод зверский, поверь мне, даже сейчас, в майе. Холодно и очень одиноко. Йа не могу передать, с каким удовольствийем йа бы вчера ночью свернулась калачиком на этом крыльце и укололась. Боже мой, это бы скрасило длинныие, одинокиие, ужасныие часы, этточно. Но йа не должна, и, если йа хочу убраться с улицы, йа должна оставаться чистой.

– И что у тебя дальше в списке?

Томми посмотрел на часы над прилавком. Час тридцать. Через двадцать часов, или около того, Джесси сможет написать в своем списке: «Упорхнуть в рай с рок-звездой» – и вычеркнуть все остальное.