– С самого начала я был в дерьмовом настрое. Шоу проводилось в Доклендс-арене, которую, по-хорошему, надо бы назвать Доклендс-херова-бетонная-коробка. Устраивать там церемонию Наград – это всё равно что замутить тусовку на многоэтажной парковке. Более того, на парковке, расположенной в Лондоне как можно дальше от всего, хоть отдаленно напоминающего культурную жизнь. Вы что, ребята? Как можно заставлять всех поп-звезд страны сидеть три часа в лимузине, который тащится в трущобы Лондона. Особенно Томми Хансена – артиста номер один Великобритании и суперчувака. Человека, который наконец отнял корону у Робби.

Нет, если вы хотите заставить Томми Хансена появиться на этой вашей тусовке трезвым, не просите его приезжать в Доклендс-арену в час пик. Особенно если учесть, что, убей не помню, как так вышло, добирался я из Брайтона, так что мне досталось еще больше. М23, Кройдон, Брикстон. Нет, ребята, вы что?

В общем, бухать я начал в машине. Вы бы поступили точно так же, отвечаю. Я сидел в своем здоровенном, тупом лимузине. Напротив меня сидели трое мудаков из компании звукозаписи, которые всё пытались впечатлить меня историями о том, как устраивали групповуху вместе с «Motley Crue», – будто мне есть дело до того, с кем у них что было. А рядом со мной сидела моя «тройная Н». Я их так называю, потому что так зовет их пресса: «…И появляется Томми со своей Новенькой Ногастой Нимфеткой…» Вот почему «тройная Н». Даже если они не ногастые, их всё равно так называют. Если уж на то пошло, я вообще-то предпочитаю мелких девиц. Взять хоть Кайли. На самом деле именно эта чертова «тройная Н» и заставила меня снова нажраться до поросячьего визга, вот так вот! По крайней мере, я так считаю, потому что, не будь ее там, я бы продержался хотя бы до того момента, как мы бы добрались до арены.

Она была самой настоящей занудой. Эмили, вот как ее звали. Ну, вы все ее знаете. Роскошная детка. Одна из тех, кто становится знаменитостью просто потому, что, будучи дочерью лорда или там герцога, засветила свои титьки в «Джи-Кью». Срань господня, какой же мы, британцы, жалкий народец. Кто бы мог подумать, что в двадцать первом веке главный журнал для британских парней устроит такой переполох потому, что дочка лорда согласится вывалить на свет божий свои титьки? Мы, британцы, так и остались смердами и всегда ими будем оставаться. Нет, не поймите меня превратно, я не отрицаю, что Эмили симпатичная, она ничего, но в пятницу вечером в любом клубе, в любом городе этой страны, даже в Донкастере или Скегги, можно найти не меньше двадцати таких же сочных цыпочек. Но они не шикарные, понимаете ли, а британским парням нужно заценивать буфера самых лучших. Мы хотим, чтобы наши глаза наслаждались запретными плодами, которые обычно услаждают только тех надутых богатых мудил, что правят страной, – потому что ходили в одну школу с принцем Уэльским.

Я ничем не лучше остальных. Обожаю трахаться с роскошными девчонками, и к тому же, вы меня знаете, если каждый парень в стране дрочит на титьки Эмили в журнале «Джи-Кью», я буду не я, если не заполучу ее. Я просто должен это сделать. Это моя работа, я Томми Хансен. Я – самый крутой парень. Я зажигаю с девочками, о которых все остальные парни могут только мечтать.

В общем, я ее оформил. В ту самую минуту, только увидев ее блестящие от масла, обдуваемые ветром задорные маленькие грудки, которые таращились прямо на меня по обе стороны от журнальной скрепки, я знал, что должен ее заполучить.

Не особенно трудная задачка, должен сказать. Я просто отправил машину с запиской, в которой говорилось: «Поздравляю, моя милая леди Эм, тебя сняли. Прыгай в машину». И подпись: Томми X.

Я знал, что она приедет. Любая детка, которая вываливает свои прелести на страницы «Джи-Кью», настолько мечтает засветиться в газетах, что страшно делается, и на данный момент времени лучший без исключения способ попасть в газеты – это трахаться со мной. Чесслово, курс евро может упасть, озоновый слой исчезнуть, папу может сбить самолет, пока он будет целовать землю в аэропорту, мать ее так, но, если я трахаю новую «тройное Н», мы с ней попадаем на обложку. Я – та самая золотая рыбка, которая воплощает в жизнь мечту таких, как Эмили. Для нее лучше меня просто никого и быть не может. Ладно, может быть, принц Уильям, но не более того; я в списке следующий. Поэтому конечно же она прыгнула в машину и приехала ко мне.

Она вошла, попросила кокса, занюхала, мать ее, чуть не ведро и в качестве платы за проезд – сразу в койку. Не стану отрицать – секс был отменный. Супер. Аж дух захватывало. Слов нет. Роскошная девица, устоять невозможно. Я знай себе молочу, гляжу на крепенькие сладкие холмики, раскачивающиеся туда-сюда, и думаю: «Я трахаю дочь лорда. Я! Да это же просто ошизеть!» Повторяю, это все очень убого, но я уже сказал, что я англичанин, для меня оформить роскошную детку – это акт завоевания, потому что, если честно, я не верю, что заслуживаю этого. Знаете, раньше всякие черные мудилы всегда старались заполучить себе белую подружку, это всё равно что украсть самую главную ценность врага, так?

В общем, мы с Эмили стали неразлучны, как говорили, и вскоре у моего дома было до хрена журналистов, которых мы пригласили на вечеринку с винтажным шампанским, и мы до того напоролись и нанюхались, что объявили о своей помолвке.

Да, миленький выдался тогда вечер. Эмили сделала татуировку «Томми Танк» вокруг пупка, потому что уверяла, что я пялю ее с мощью новейшего «Челленджера» (ее дядя был генералом), и выставила пупок напоказ перед всеми фотоаппаратами. Ну, и на следующий день ее упругий, прокачанный плоский животик был на обложке каждой газеты в этой стране, не только «Сан», «Миррор» и «Стар», но и «Таймс», «Телеграф», «Гардиан» и т. д. Конечно, «Гардиан» пытался всё обставить с иронией и типа по приколу, словно они рассказывали не об этом, а что об этом пишут, но они ведь всё равно фотку напечатали, мать их. Да они после этого просто жалкая кучка сволочных ханжей, вот и всё.

Эмили была в восторге. Как будто получила золото на Олимпиаде, или там Нобелевскую премию, типа того. Она разложила обложки на полу и сидела рядом на корточках, повизгивая от восторга, и пускала слюни на фотки своего пупка с моим именем, который смотрел на нее со всех до единой обложек.

Ну и что мне оставалось делать? Нетрудно догадаться. Я пристроился сзади, задрал замшевую розовую мини-юбку от Версаче, вытянул полоску трусиков из половинок ее загорелой, золотистой жопки и вдул ей сзади. Это ж был настоящий праздник, так? Мы были в теме. История Британии номер один. Двое накуренных придурков, я ее натягиваю что есть сил, она хихикает, стонет и тащится от обложек со своей фоткой, которые она заполучила просто потому, что входит в число шикарных цыпочек и трахается со мной.

Утро – зашибись. Вот это по мне, чесслово.

Круг алкоголиков в завязке сидел в ошеломленной тишине, словно кучка восковых фигур с открытыми ртами, рядом стоял недопитый чай, печенья лежали на блюдечках нетронутые с того момента, как Томми начал свою исповедь.

– После этого мы немного покатались по полу, отведали круассанов с шампанским и морем другого бухла, и Эмили отправила человека еще за журналами, чтобы раздать своим друзьям. Потом я ее перевернул, сорвал дизайнерские шмотки стоимостью в пять кусков с ее упругого, гладкого, тощего тельца и работал, пока она не кончила и не сблевала…

Впервые за все время слушатели пошевелились.

– Не поймите меня превратно – она бы всё равно кончила и блеванула, хоть я ее дери, хоть нет. Она ни в коем разе не переварила бы все эти круассаны, чесслово. Поверьте мне, если такая девка проглотит, для нее это уже и так полный обед.

Подобное могло сойти с рук только Томми. В его исполнении это звучало даже забавно.

– Отличное утро. Супер, просто улет. Мы с Эмили были так счастливы вместе. Но самое смешное: хотя и было абсолютно очевидно, кто из нас настоящая звезда, и несмотря на то, что она подросла с третьесортного разворота в «Джи-Кью» до сочных обложек газет только благодаря тому, что давала мне без передыху, она была настолько хорошо воспитана, что продолжала вести себя так, словно первой скрипкой в наших отношениях была она, а я был просто забавненьким таким мальчишкой. У нее была такая самоуверенность. Они все такие, эти шикарные пташки. Уверенные голоса, командные интонации, куча самоуверенных дружков и пара реально здоровых, в жопу обдолбанных братьев в джемперах, – они-то и являются единственными людьми, с которыми детки считаются, потому что они просто «таакие аах'енные паарни, даа? Тааакие прикооольные». Вот что я вам скажу, после того как она пожила у меня месяц или два, наша любовь умерла раз и навсегда. Меня тошнило от одного ее вида, и с приближением Наград я начал искать возможность кинуть ее. Кстати, отчасти поэтому я отказался от бухла – чтобы бросить Эмили. На трезвую до меня реальность лучше допирает.

«Срань господня, как же я ненавижу эти херовы Награды, – орала она мне и мудакам из компании звукозаписи, как будто мы были в другом графстве. – Дебютная Премия всегда достается какой-нибудь мелкой шотландской говнюхе, о которой никто отродясь не слышал, а крутые американцы никогда не приезжают, поэтому там обычно нет ни одной настоящей звезды». Нет, представляете? Она, значит, сидит рядом с парнем, который продал пятнадцать миллионов альбомов за прошедшие двенадцать месяцев, и ноет, что тут нет никаких настоящих звезд! Нет, какого хрена! В общем, всё. Помните старую песню Пола Саймона «Пятьдесят способов бросить любовницу»? Обожаю Пола Саймона, чесслово. Короче, он говорит, не сходи с ума, просто просчитай всё, составь план, не смущайся, просто возьми, черт побери, и сделай это. Ну, он никогда не упоминал, что нужно подождать, пока твой лимузин остановится на светофоре, открыть дверь со стороны девки и выпихнуть ее наружу ботинком, но думаю, покумекай он хорошенько, додумался бы и до этого, потому что это самый клевый способ выкинуть цыпочку. Это тема, уж поверьте мне.

Я даже не забыл выхватить у нее свою сумку с порошком, когда она полетела. Шмяк, и она на дороге, шлепнулась прямо на жопу. И сидит среди оберток из «Макдоналдса» в своем прикиде от Гуччи за пятнадцать тысяч, который состоит, в общем, из трех крошечных носовых платков, соединенных шнурками от ботинок. Мы с мудаками чуть не обоссались со смеху, когда лимузин покатил дальше, вот что я вам скажу.

Я оглянулся и помахал рукой. Главная улица Брикстона, пять часов дня, почти нагишом. Единственное белое лицо, которое я там видел. Я не думаю, что когда-нибудь в жизни видел выражение такого испуга. Вот до чего доводит порошок, выпускает из тебя ублюдка, позволяет думать, что пинком отправлять девчонку из машины, потому что тебе не нравится ее произношение, – это забавно… Как бы мне хотелось запечатлеть момент в своей жизни, когда я превратился в полного и абсолютного ублюдка.

Вдруг на глазах Томми показались слезы. Собравшиеся были в шоке. Им было не привыкать к «сырым» эмоциям на собраниях, но это было так внезапно.

– Не волнуйтесь, это просто бухло выливается через слезные железы… Короче, именно тогда я впервые и приложился. Повторяю, я по-прежнему сидел на кокаине, поэтому нельзя сказать, что я был абсолютно чист. Я просто начал программу детоксикации с бухла, ведь от бухла толстеешь, а от кокаина – худеешь. Но, черт побери, я хотел выпить. Мне нужно было выпить. Ребята из компании звукозаписи трещали, усирались по поводу того, какой я крутой чувак, раз так лихо выпихнул накоксованную, полуголую девицу из машины посреди Южного Лондона, и уже в который раз в своей жизни я понял, что, если тут же не напьюсь, есть опасность, что до меня дойдет, какой же я несчастный, высокомерный, жестокий урод.

Я остановил машину у первого же гадючника и купил упаковку «Спешл Брю» и шесть бутылок самого что ни на есть дерьмового австралийского вина, кенгуриной мочи какой-то. Ну, никто же не ждет найти выдержанное шампанское в «народном универсаме».

Потом я уселся рядом с водителем. А этим трем уродам из компании звукозаписи ни глоточка не дал. Просто оставил их за стеклом и сел спереди, только я, водила и, конечно, старый добрый кокс. Когда мы подъехали к Арене, я был уже хорош, и я решил, что с Эмили я поступил на пять баллов, и что она это заслужила, и ни хрена с ней плохого не случится.

Люблю австралийские вина.