ЛЮБОВЬ ПОДСКАЗЫВАЕТ ВЫХОД

Макса депортировали на следующий день. Натан ждал его в аэропорту и был с ним, когда Гарда сопровождала его до самолета. Точнее, не до самого самолета, потому что до вылета оставалось еще много времени. Складывалось впечатление, что администрация Дублинского аэропорта, как и администрации всех остальных аэропортов мира, считает своей главной задачей загнать пассажиров как можно ближе к выходу на посадку, прежде чем сообщить, что рейс задерживается на два часа. Они не сообщают, что вы проходите мимо последнего туалета, последнего бара или последнего газетного киоска. Это вы открываете для себя, оказавшись в так называемом „зале ожидания“, а точнее — помещении, где из удобств есть только невероятное количество пластиковых кресел.

Они стояли, прислонясь к стене: Натан, Макс и два копа. Впервые голова Макса была полностью занята исключительно сердечными делами. Единственное, о чем Макс мог думать, это зеленые глаза, которые буравили его, а затем наполнились слезами. Поразительно, но Натан на какое-то время забыл о своей любимой и недосягаемой Флосси. Когда говоришь о фильме, даже любви иногда приходится уступить ему место.

— У меня есть отличная идея для сценария, — сказал он Максу, как только они встретились.

— Если это как-то связано с переодеванием, забудь. Я убью тебя, если ты хоть слово вякнешь о том, что произошло, — рявкнул Макс, — и можешь мне поверить: я знаю, как правильно убивать.

— Нет, что ты, это более масштабная мысль, сюжетный ход. — Натан был очень, очень взволнован. — Я очень, очень взволнован, — сказал он.

— Мне все равно, меня это не интересует. Мир — пустое и унылое место, а я — самый пустой и унылый его житель. — Макс повернулся к копам, которые сопровождали его. — Слушайте, парни. Я подставил женщину, которую, кажется, люблю. Я должен помириться с ней. Пожалуйста, снимите наручники.

Констебли не пошевелились. Макс продолжал:

— Ну пожалуйста, парни. Попробуйте на минуту забыть, что вы крутые, несгибаемые, всемогущие стражи порядка, и разбудите в себе ребенка. Спросите его, как бы он поступил.

— Сынок, мы оказываем тебе услугу, сажая на самолет, — ответил один из них. — Если начнешь отношения с бабой с извинений, то будешь у нее под каблуком всю жизнь. Господи, да тебе придется спрашивать разрешения пойти нажраться в паб.

— Это точно, друг. Нужно быть твердым, напористым, — добавил второй. — Коли любишь, так позвони ей из Штатов и скажи: „Ну ладно, я облажался. Ну и что? Тебя это напрягает, дорогая?“ Скажи ей, что если это ее и правда напрягает, то она может идти к едрене фене. В мире полно куда менее придирчивых девок, мать их…

— Это точно, — сказал первый полицейский. — К тому же в пабе сидеть и то приятнее. По крайней мере, хоть в твой бумажник никто не лезет.

— Спасибо, ребята. Вы меня убедили, — ответил Макс, и группа погрузилась в молчание.

Позиция ирландских полицейских напомнила Натану его встречу с копами у въезда в Беверли-Хиллз. Он подумал, что, вероятно, все полицейские разделяют подобное прохладное отношение к романтике. Может быть, поступи он работать в полицию, он бы легче пережил разрыв с Флосси. Черт! Он снова вспомнил о Флосси. И Натан помрачнел не хуже Макса.

ДОПРОС

После того как Розали разлучили с Максом, ее привели в комнату для допросов и долго расспрашивали о делах группы „Мать Земля“. Она, разумеется, молчала. Отчасти потому, что скорее бы умерла, чем раскололась, а отчасти потому, что, как и все члены хоть сколько-нибудь влиятельной тайной организации, она действительно знала очень мало.

Например, она не знала, откуда группа „Мать Земля“ получает информацию о месте следующей экологической катастрофы, и при всем желании не могла бы рассказать полиции, как ее отряду и другим подобным отрядам всегда удается так быстро оказаться в самом центре событий.

— Этим занимается разведка, — сказала она проводящим допрос инспекторам. — Мы просто едем туда, куда прикажут.

— Ну а кто платит? — задали они обычный в таких обстоятельствах вопрос, поскольку финансирование группы „Мать Земля“ представляло собой великую тайну.

— Наверное, богатые „зеленые“ ребята, — ответила Розали, которая ничего больше не знала. Разумеется, как и все остальные, она слышала сплетни, будто кое-кто из мультимиллиардеров наконец образумился. Будто теперь они тратили свои бабки, приобретенные за счет уничтожения Земли, на ее спасение. Однако Розали не больше полиции знала о том, кто же эти загадочные филантропы.

— Прекрати нести чушь! — рявкнул инспектор. — Снаряжение твоих людей из воздуха не берется! Автомат, с которым тебя поймали, это не оружие, а произведение искусства. У наших людей ничего подобного нет. Кто, черт возьми, все это поставляет?

— Я не знаю, джентльмены, а если бы и знала, то уж точно не сказала бы вам, ясно? А теперь, если собираетесь меня пытать, то уж окажите любезность, приступайте, и покончим с этим!

Старший инспектор заговорил несколько оскорбленным, но все же поучительным тоном:

— Простите, но мы вынуждены разочаровать вас, мисс. Ибо, вопреки дурацким слухам, мы не занимаемся пытками. Если только не считать нашу еду. Уведите ее, констебль.

— Когда я увижу адвоката? — спросила Розали, когда крепкая сотрудница полиции рывком подняла ее со стула.

— Адвоката увидите в Америке. Всего вам хорошего, мисс.

Так Розали обнаружила, к своему удивлению, что никто не собирается судить ее в Ирландии. Напротив, ее передадут ФБР для экстрадиции в Америку. А там она предстанет перед судом за нападение на „ДиджиМак“. Ее отъезд был запланирован на следующий день. Судья уже выписал соответствующее распоряжение, не оставив возможности для апелляции. Тщетно Розали возмущалась, что это совершенно незаконно, что нельзя просто так передавать европейских граждан американским властям. Правда, разумеется, заключалась в том, что власти на самом деле могут делать все, что пожелают. Европейская Федерация кишела террористами (терроризм даже потеснил с первого места в списке преступлений автомобильные кражи) и, естественно, приходила в восторг, когда другая страна предлагала взять террориста под свой контроль. Глава ирландского особого отдела Европола даже позвонил американскому послу и сообщил, что у них в ожидании суда сидит не одна сотня подозреваемых в терроризме и ФБР может забрать себе всех, кого захочет. От лица Бюро посол вежливо отклонил предложение.

ДА КАКОЙ ИЗ ТЕБЯ ФЕДЕРАЛ?

На следующий вечер Гарда передала Розали на попечение американским властям в лице особого агента Джуди Шварца.

— Добрый день, я агент Джуди Шварц, — сказал тот, протягивая руку Розали, которая упорно держала свои скованные наручниками руки на коленях.

— Ты федерал? — спросила она. — Ты не похож на федерала.

— Ну, ладно, открою секрет. Когда возникает крутая заварушка, я бегу в телефонную будку, накачиваю сто килограммов чистых мускулов и становлюсь настолько крутым и неотразимым, что дух захватывает.

Джуди не знал, зачем он это говорит, ведь все равно ничего не изменить. Как бы едко ни парировал он нападки на свою внешность, лучше все равно не становилось. С момента прибытия в Дублин и самой первой встречи с коллегами из особого отдела Гарды он видел, что его повсюду преследуют усмешки. Отчасти Джуди понимал окружающих. СМИ десятилетиями вбивали людям в голову, как должен выглядеть тайный агент, а Джуди на него никак не походил. Он понимал, что его обидчики ни в чем не виноваты. Дело было в обществе в целом. В конце концов, если полицейскому говорят, что ФБР высылает агента забрать террориста, то он вряд ли ожидает увидеть человека, у которого одна нога короче другой, зубы торчат вперед и очки с толстыми линзами. Джуди отчасти понимал, но все равно ему было больно, даже после многих лет горького опыта.

Он был бы рад узнать, что на этот раз его маленький укол, адресованный обидчице, попал в цель. Розали чуть было не начала извиняться, но осеклась. В конце концов, этот человек потащит ее в Штаты, чтобы судить. Поразмыслив, она решила, что ей плевать, обидела она его или нет.

— Теперь я сам буду заниматься ею, — сказал Джуди сидящим по бокам от Розали полицейским, но они не подчинились. Вместо этого один из них разомкнул наручник на запястье Розали и пристегнул к своей руке.

— Вы по-прежнему находитесь на европейской территории, агент Шварц. Мы должны сопроводить вас и задержанную в аэропорт и посадить на самолет.

— Разумеется, — сказал Джуди. — Однако, боюсь, мне придется настоять на том, чтобы в интересах безопасности задержанную пристегнули ко мне.

Джуди твердо встретил удивленный взгляд здоровенного полицейского.

— Это дело особой важности для ФБР, — объяснил он. — Мисс Коннолли — опытная преступница, известная своей проницательностью, изобретательностью и силой. Я не могу допустить, чтобы она сбежала.

Потребовалось немало храбрости, чтобы сказать подобное. В комнате находились четверо представителей Гарды, любой из которых, включая женщину-констебля, мог бы просто положить Джуди в карман. Конечно, они рассмеялись. Даже Розали не могла сдержать усмешку, видя такую наглость.

— То есть вы хотите сказать, агент Шварц, — произнес ирландец, — что, если арестованная вдруг вздумает шутить, вы можете помешать ей уйти в бега лучше, чем наши люди? Так получается?

— Я прошел отличную подготовку, сэр. Без обид.

Ирландец снова рассмеялся и распорядился приковать арестованную к американцу, если он этого хочет. Джуди попросил ключ, но получил формальный ответ, что не в правилах Гарды отдавать ключ человеку в наручниках. Джуди получит его, когда они взойдут на борт самолета.

В таком составе они и поехали в аэропорт: Джуди, Розали и двое конвоиров Гарды. Приблизительно в это же самое время туда двигались Макс и Натан. Однако Розали не суждено было попасть на свой рейс.

ГИПНОТИЧЕСКАЯ СИЛА ЭКРАНА

Джуди и Розали отошли в сторонку, пока один из копов стоял в очереди на регистрацию. Как и во всех аэропортах, на потолке и на стенах было множество телевизоров. Некоторые сообщали информацию о рейсах, другие же предлагали зрелища, которые лишь с большой натяжкой можно назвать „развлечением“: кабельные музыкальные каналы, местное утреннее телевидение и интерактивные игры.

Много лет назад магнаты СМИ и маркетинга пришли к выводу, что представители рода человеческого все как один лишены оригинальности и не способны к самостоятельному мышлению, в силу этого они не в состоянии совершать даже элементарные действия без электронных стимулов. Поэтому торговые центры вдруг наполнились звуками классических поп-хитов в дебильной обработке, льющимися среди всякого хлама, пересохших фонтанов и отвратительных скульптур. Старики могли целую вечность простоять на неработающем эскалаторе и умереть под звуки Wonderful World. Лифты, магазины, даже автобусы — всё вдруг запело. Когда люди звонили в службу такси, им приходилось пятнадцать минут прослушивать коммерческое радио, перед тем как узнать, что в настоящее время все такси заказаны на три дня вперед. Шум пополнил богатый набор загрязняющих компонентов, которые разработал индустриальный мир, чтобы сделать собственную жизнь еще более невыносимой.

Однако людям, которые раньше были в состоянии сходить за покупками без принудительного прослушивания оркестровых версий песен „Битлз“, навязали не только акустическое развлечение. Повсюду начали появляться телевизоры. Сработала железная логика: поскольку люди любят смотреть телевизор у себя дома, им, несомненно, захочется смотреть его везде. Автобусы, магазины и особенно пабы и бары тяжело пострадали от телевизоров. Появление телевизоров в пабах было определенно самым жестоким ударом, потому что паб — это в первую очередь место для общения. Пабы родились из естественного человеческого желания выйти из дому, встретиться с другими людьми и поболтать с ними. Телевизору не место в пабе. У людей ведь нет в гостиных пивных бочек. Телевизор сводит на нет любую возможность поговорить, ибо обладает физическим свойством притягивать взгляд. Гипнотическая сила экрана не знает границ. Если в общественном месте работает телевизор, люди не могут не смотреть его. Даже необязательно, чтобы изображение сопровождалось звуком. Не важно, насколько скучна программа и насколько интересна беседа, которая в это время ведется, — взгляд медленно, но верно уплывает в сторону телевизора, и его постоянно приходится усилием воли возвращать назад. Телевизоры теперь можно увидеть на почте, в банках и в полицейских участках. Появление их в операционных всего лишь вопрос времени, и тогда количество ошибочно отрезанных конечностей резко возрастет.

СЕКРЕТ УПРАВЛЕНИЯ ГРУЗЧИКАМИ

Несмотря на пагубное воздействие электроники на общение, она очень помогла пока еще не подозревающей об этом Розали.

Джуди ждал удобного момента и наконец понял, что время пришло. Один полицейский занимался регистрацией, а другой попал в плен беззвучной трансляции утренних магазинных новостей по настенному телевизору.

— Надеюсь, рейс не задержат, — рискнул Джуди.

— Ммм, — ответил полицейский, думая совсем о другом.

— Уверен, что шлемы виртуальной реальности в самолете не работают, — сказал Джуди в пространство.

— Ммм, — машинально промычал полицейский.

— Вы не возражаете, если мы с Розали перепрыгнем через пустую стойку регистрации и исчезнем за резиновым занавесом на ленточном конвейере? — скучающим голосом поинтересовался Джуди.

— Ммм, — ответил полицейский.

К счастью, Джуди сжал руку Розали, чтобы привлечь ее внимание, потому что она тоже смотрела на экран.

— Спасибо, — сказал Джуди. — Пойдемте, Розали.

И, по-прежнему сцепленные наручниками, они перепрыгнули через пустую регистрационную стойку и нырнули за резиновый занавес.

— Что вы делаете? — крикнула Розали, когда они вместе с багажом заскользили по ленте конвейера.

— Не думаю, что сейчас подходящий момент для объяснений, — ответил Джуди.

В недрах багажного помещения грузчики выполняли обязанности, предписанные им администрацией аэропорта. Обязанности эти заключались, судя по всему, в том, чтобы открывать каждый четвертый чемодан, разбрызгивать красное вино, сыпать кусочки битого стекла на все вещи без разбора и разбалтывать по одному колесику на каждой детской коляске.

— Сейчас здесь будет служба безопасности аэропорта, — крикнул грузчикам Джуди.

Он не сомневался насчет их реакции, и был прав. Сообщение о том, что на них снова напустили полицию аэропорта, было для грузчиков словно красная тряпка для быка. Грузчики вообще известны своей вспыльчивостью. Все грузчики отлично знают, что каждый пассажир чувствует себя их жертвой, полагая, что именно его багаж задержали намеренно. Они знают о повальном убеждении, бытующем среди пассажиров: появления сумки на конвейере приходится ждать так долго потому, что грузчики никак не могут решить, что бы спереть. И что каждый жалкий, никому не нужный, бесхозный чемодан, который ездит по кругу, словно гвоздями прибитый к ленте конвейера, воспринимается общественностью как доказательство того, что грузчики вынимают из самолета только по одному чемодану за раз и отказываются доставать второй, пока первый не снимут с конвейера. Все грузчики знают о таком отношении и не одобряют его. И считают со своей стороны, что пассажиры мало того что непроходимо глупы, но еще и глубоко аморальны. Что они нарочно забивают все свободное место в чемодане свинцом, чтобы каждый грузчик непременно в той или иной степени маялся болями в спине. Они считают, что именно пассажиры в силу своей раздолбайской природы застегивают свои сумки кое-как, чтобы потом, на ленте конвейера, они взрывались фейерверком грязных трусов. После чего именно грузчику приходится засовывать все обратно, и из каждой такой сумки ему непременно вываливается на ногу лежащий сверху булыжник.

Пассажиры ненавидят грузчиков, а грузчики ненавидят пассажиров. Это универсальная истина, не знающая исключений. Если еще где-нибудь в космосе существует жизнь, то можно смело предположить, что там обязательно есть маленькие зеленые мужчины и женщины, рассказывающие друг другу ужасные истории о том, как их чемоданы занесло в другую солнечную систему.

— Просто не представляю себе, что думают инопланетяне, прилетая на нашу планету, — громко говорят друг другу маленькие зеленые создания, бессмысленно кружа вокруг багажной зоны. — Тут даже невозможно получить свои несчастные чемоданы с космического корабля.

Это вечное противостояние послужило причиной взрывоопасной чувствительности грузчиков по всему миру. Их бурно развивающуюся манию преследования и использовал Джуди, дав понять, что двое в полицейской форме, выплывшие вскоре вслед за ними из-за резинового занавеса, — это служба безопасности аэропорта. Он правильно оценил ситуацию.

— Ну, ясное дело, как же иначе, — проворчали, взглянув друг на друга, грузчики и выключили конвейер. — Компания опять против нас. Держит нас за кучку ворья и без конца шпионит за нами, чтобы мы, не дай бог, не украли ее драгоценный самолет.

Так началась стихийная забастовка, в результате которой двое сотрудников Гарды, не догнав Джуди и Розали, застряли на ленте конвейера, а разозленные грузчики выразили свой протест, нагромоздив на их пути багаж.

ОПЕРАТИВНЫЕ ДЕЙСТВИЯ

Тем временем в зале регистрации сработала сигнализация. Полиция и солдаты принялись бегать по залу кругами. Джуди это было на руку. Дублинский аэропорт, как и все европейские аэропорты, был оснащен суперсовременной системой сигнализации для защиты от терактов. Ежедневно особый отдел тщательно планировал, куда побежит каждый солдат и каждый полицейский, если сработает сигнализация. Каждую неделю проводилась генеральная репетиция с дымом, холостыми патронами и прочими спецэффектами. Регулярно случалась и ложная тревога, когда какая-нибудь старушка забывала указать в таможенной декларации, что положила в сумочку портативный миномет для личной безопасности. Подготовка проводилась для того, чтобы в случае террористической атаки военные и полиция аэропорта действовали четко и оперативно, как отлаженная машина… но только в случае террористической атаки. Когда же, например, двое скованных наручниками людей пытаются смыться из аэропорта, служба безопасности впадает в ступор и начинает делать все с точностью до наоборот.

— Сюда, — скомандовал Джуди и, спрыгнув с ленты конвейера, потащил Розали к следующему резиновому занавесу.

— Но мы попадем обратно в зал регистрации, — запротестовала Розали.

— Я знаю, — сказал Джуди, стараясь не обижаться на нее за то, что она явно считала его идиотом. — Делайте то, что я скажу, и, может быть, мы выберемся отсюда… хорошо?

Розали было нечего терять.

— Хорошо, — ответила она.

— Отлично. Сейчас, когда мы вылезем из-за занавеса, поднимите руку так, чтобы все видели наручники, ясно? И крикните, что все в порядке, вы меня поймали, и пусть все успокояться. Договорились?

— Но… — начала Розали.

— Послушайте! Вы сильная, красивая ирландская девушка, так? А я чучело американское. В нашей ситуации кому, по вашему мнению, стоит играть роль защитника народа?

Розали поняла, что он прав. Она протащила Джуди через резиновый занавес, вынырнув за спиной служащей авиакомпании „Аэр Лингус“, которая уговаривала публику сохранять спокойствие. В зале царило смятение.

— Особый отдел Гарды, — закричала Розали, поднимая вверх руку. — Все в порядке. Я его поймала. — С этими словами она протиснулась мимо стойки регистрации „Аэр Лингус“ и вклинилась прямо в очередь потрясенных пассажиров. На миг толпа застыла, и Розали испытала мимолетный приступ паники при мысли, что блеф не удался.

— Разойдитесь! С дороги! — рявкнула она, проталкиваясь вперед и дергая за собой Джуди. Розали беспокоилась зря. Секундное замешательство людей в момент их появления было вызвано тем, что даже во время террористической атаки первым инстинктивным движением человека, стоящего в очереди в аэропорту, является защита своего места. Мрачное подозрение, что все происходящее просто коварный замысел какого-то пассажира, вознамерившегося пролезть без очереди, рассеивается медленно. К счастью, привычка Розали отдавать приказы и ее врожденная величественная манера держаться победили.

— А ну в сторону, черт возьми, все до одного! У меня тут убийца, — крикнула она, и люди расступились. И не просто расступились, а начали аплодировать и приветствовать Розали. Джуди и тут идеально точно оценил ситуацию. Вид прелестной ирландки с сияющими зелеными глазами, поймавшей такого отвратительного на вид иностранного подонка, наполнила толпу чувством патриотической гордости.

— Смерть папистам! — крикнул Джуди, превосходно имитируя акцент жителей Юга США. — Элитная церковь Христа Остриженного — единственная истинная вера.

Джуди знал, что Ирландия чуть ли не больше всех настрадалась от религиозного фанатизма, и рассудил, что люди будут счастливы видеть, как арестовывают фанатика, к тому же протестанта. Он рассчитал верно. Как же они ликовали при виде отважной девушки-копа, ведущей злостного маньяка через зал аэропорта! Пассажиры в других очередях услышали шум и подошли посмотреть, что происходит. Через несколько минут огромная толпа торжествовала победу закона над фанатизмом и насилием.

— Ладно, пропустите, это вам не цирк, — крикнула Розали, когда толпа обступила их и начала напирать. Джуди уже пожалел, что выпустил джинна из бутылки, но помощь была близка.

— Всем назад, разойтись!

Голос принадлежал военному, который, увидев, что задержание состоялось, следовал установленной инструкции, то есть способствовал надлежащему проведению ареста. В мгновение ока две шеренги широко улыбающихся солдат образовали коридор, удерживая радостную и быстро растущую толпу; Розали наконец повела Джуди у выходу. Обычно люди чувствуют себя беспомощными перед лицом терроризма, и зрелище его временного поражения заставило всех — и охрану и пассажиров — испытать чувство неподдельного восторга.

— Молодец малышка, — кричали они. — Вздернуть ублюдка!

Когда Розали и Джуди добрались до дверей, к ним подошел сержант. Он щелкнул каблуками и отдал честь, словно на параде.

— Отличная работа, сержант, — сказала Розали. — Вы подоспели очень быстро.

— Спасибо, мэм, — ответил гордый собой сержант, — а от лица наших парней позвольте поздравить вас с успешным арестом этот засранца.

— Очень мило с вашей стороны, сержант. Благодарю. А теперь, не могли бы вы подержать дверь, я должна отвести этого человека в машину особого отдела.

И пока солдаты сдерживали толпу, Розали и Джуди вышли из здания аэропорта и поймали такси.