Если Джек искал способ, как поразить воображение Полли, то он попал в самую точку. Вот это да! – думала Полли, когда они выскочили из ресторана и неслись к машине Джека. Неужели презираемый ею враг, представитель американской военщины, способен совершить такой прикольный поступок – сбежать из ресторана, не заплатив по счету? Да в это просто невозможно поверить! Никогда не суди о книге по обложке, могла бы она сказать себе, если бы не так задыхалась от возбуждения.

Они ворвались в машину, и, как только Джек включил зажигание, заработал магнитофон. Пел Брюс Спрингстин, любимый спутник Джека, когда он сидел за рулем, и пел по счастливой случайности «Рожденные бежать». Совершенно неожиданно Полли оказалась в центре боевика с гонками и преследованиями – и она просто кричала от восторга! Шины визжали, Брюс нагнетал атмосферу, под его пение Джек на страшной скорости вырулил с парковки на шоссе.

– Как классно! – не могла сдержать своих чувств Полли. Джек в ответ только еще сильнее нажал на акселератор и оставил возможных преследователей далеко позади глотать клубы пыли.

Такое впечатление, что они преодолели милю за пятнадцать секунд. Джек резко притормозил и свернул с главного шоссе, так что Полли едва не вывалилась из машины. Внезапно они затряслись на ухабах дороги, которая была ненамного лучше грунтовой.

– По-моему, в ближайшие полчаса нам от магистралей лучше держаться подальше, – произнес Джек, по необходимости сбросив скорость. – Этот парень из ресторана как раз сейчас названивает копам. Вот бы сюда мой вседорожник 4x4. Тогда уж мы бы точно повеселились.

– Вседорожники с четырьмя ведущими колесами разрушают почву, – назидательно сказала Полли.

– Да? Неужели?

Вскоре они подъехали к какому-то забору с воротами, за которыми расстилались луга, и Джек вынужден был остановиться. Дальше все произошло скорее спонтанно. Не успев сказать ни слова, они, как по команде, набросились друг на друга и принялись жадно целоваться в губы и лицо, одновременно срывая друг с друга одежду. Позже Джек вспомнит, что Полли даже целовалась со злостью или, по крайней мере, с той же серьезностью, с какой совершала все свои поступки. Но в этот момент Полли не думала ни о чем. В голове ее образовалась полная пустота, все было смыто внезапной и совершенно незнакомой волной физического влечения. Раньше с ней ничего подобного не случалось. Достигнув определенного возраста, она частенько пыталась понять, что собой представляет настоящая страсть и сможет ли она когда-нибудь ее испытать. Больше она об этом не задумывалась.

Но тут у них начались непредвиденные трудности. Выяснилось, что заниматься любовью в машине совсем не так легко, как может показаться на первый взгляд. В своих попытках добраться до Полли Джек внезапно почувствовал, что коленями уперся в панель управления, а животом напоролся на ручной тормоз. Это оказалось самым болезненным. Ничем подобным Джек не занимался со времен своего студенчества, но его тело тогда было более гибким. На полпути к достижению своей цели он вдруг почувствовал, что дальше двинуться не может, а его главный орган просто заклинило.

– Чертов тормоз, – пробормотал Джек, и это были первые слова, которые он произнес с того момента, как они упали друг на друга.

– Ты сам во всем виноват, потому что ездишь на ТР-7, – сказала Полли. К ней уже вернулось сознание, потому что Джек до боли надавил ей на грудь. – У нас каждому ребенку известно, что ТР-7 – это машина онанистов.

– Да, похоже на то, – ответил Джек, выпутываясь из своей ловушки. – Здесь только одному и трахаться.

Ничего хорошего во всем этом не было. Нужно было бы пойти куда-нибудь еще. И тут, как по волшебству, выглянуло солнце, хотя с самого утра день был скорее серым. Луг за забором стал золотым, чудесный луг, устланный высокой травой, мерно колышущейся под легкими порывами ветра, с лениво порхающими разноцветными бабочками. Да откройся сейчас перед ними хоть самый роскошный интерьер с зажженными свечами, широкой застланной постелью и приглушенной музыкой, льющейся из невидимых динамиков, все равно этот луг был лучшим местом для секса.

– Пошли, – скомандовал Джек.

Они перелезли через забор и разом упали в свою пятиакровую постель.

Потеряла невинность среди невинных цветочков, подумала Полли, которая еще не рассталась с подростковой поэтической образностью.

Это было просто невезение. Заниматься любовью на природе почти так же невозможно, как в машине, особенно если накануне всю ночь шел дождь, а у вас, как назло, аллергия на пыльцу, и то, что на первый взгляд выглядело мягкой травкой, при ближайшем соприкосновении обернулось чем-то вроде живой колючей проволоки. Может быть, кто-то и решится заниматься любовью на лугу, но при этом он должен прихватить с собой хороший матрас, простыню, немного дуста и косу. В противном случае лучше забыть об этом. Очень скоро колени и локти Джека были в коровьих лепешках, трусики Полли были разорваны в клочья, и что-то с двумя сотнями ног и пятнадцатью рядами зубов заползало по ее спине.

Так уж случилось, что и на этот раз Полли и Джеку пришлось отказаться от своих безнадежных попыток и отложить свою страсть до лучших времен. Девственность Полли все еще оставалась ненарушенной, когда Джек предложил отель.

– Хорошо, – вздохнула Полли, поднимаясь с земли и натягивая на себя то, что осталось от ее трусиков. – Только у меня мало денег, я тебе отдам свою половину потом.

Джек засмеялся, чувствуя, как его захлестывает волна любви и нежности к этой странной, впечатлительной и не в меру щепетильной девушке. В этот момент исчезнувшее за облаками солнце снова появилось и залило Полли потоками света, окружив ее чудесным золотым сиянием. Она казалась чистым и нежным юным ангелом, и у Джека проснулось что-то вроде совести.

– Полли, тебе сколько лет? – спросил он.

– Семнадцать, – с вызовом ответила Полли.

– Господи помилуй! – только и смог произнести Джек.

– Только знаешь, друг, я гораздо более зрелый человек, чем ты, – продолжала Полли. – Я, по крайней мере, знаю, как опасны игры с оружием.

Семнадцать. Джек надеялся, что ей хотя бы девятнадцать. А может, даже двадцать. Он, конечно, понимал, что двадцать – это абсолютный предел.

– Полли, а мне тридцать два. Я старше тебя на пятнадцать лет.

Полли пожала плечами.

– Ты девушка? – спросил Джек.

– А что, если и так?

Все оказалось гораздо хуже, чем Джек предполагал.

– Я не могу сделать это с тобой, – произнес он.

Внезапно Полли вспыхнула, но не от солнечного света, а от праведного негодования. Щеки ее раскраснелись, в глазах засверкали насмешливые огоньки.

– Слушай, ты, высокомерный ублюдок! – вспылила она. – Ты со мной ничего и никогда не можешь сделать! Все, что со мной происходит, я сама себе делаю, тебе понятно? Я сама решила пойти с тобой в постель, то есть в данном случае на полянку, потому что решила использовать твое тело ради собственного удовольствия. Это мое личное дело. Я самостоятельная женщина, и мужчины в моей жизни не играют никакой роли. По существу, если судить эмоционально и политически, я самая настоящая лесбиянка. Это просто недоразумение, что мне нравятся мужчины. Тебе ясно?

Джек в прошлом никогда не был восприимчив к радикальному феминизму, но испытывал к нему все же некоторое уважение.

– Ясно, – вздохнул он.

Они снова сели в машину и поехали искать ближайший отель. Это оказалось огромное викторианское здание из красного кирпича, с башенками по углам и романскими колоннами в фойе. По идее, Полли должна была немедленно возненавидеть это заведение как вопиющий пример урбанизации сельской местности. Но у нее ничего не получалось, потому что на самом деле она нашла все это безумно романтическим. Принимая во внимание, что при отеле был обширный гараж, развлекательный комплекс, конференц-зал и миниатюрное поле для гольфа, Джек тоже нашел его очень трогательным.

Некоторые трудности у них возникли в регистратуре, но не из-за возраста Полли – в конце концов, она имела полное право здесь находиться и к тому же не выглядела чрезмерно юной. Главная загвоздка заключалась в надетой на ней майке, где была изображена крылатая ракета, довольно убедительно стилизованная под пенис. Майка вызвала резкое неприятие у регистратора, но Полли объяснила, что на самом деле картинка символизирует мужскую природу войны.

– Боюсь, что другие гости найдут вашу майку агрессивной, – не принял ее объяснений регистратор.

– Вы хотите сказать, что ядерные арсеналы они не находят агрессивными? – поинтересовалась Полли.

– Никто еще не пытался внести ядерный арсенал в наш отель, – ответил регистратор. – Но может быть, джентльмен одолжит вам на время свой плащ?

Джеку совсем не улыбалась эта идея, потому что он вовсе не собирался афишировать свою форму. Полли, ясное дело, была смутьянкой и внушала опасение, как вражеская пушка в тылу, а Джек вовсе не хотел, чтобы регистратор позвонил его полковнику и сообщил о том, какого рода девушек американские офицеры приглашают в отель. Но в конце концов был достигнут компромисс. Полли неохотно согласилась ходить в публичных местах отеля со скрещенными на груди руками, таким образом скрывая оскорбительный политический вызов.

– А я-то думала, что в этой стране существует свобода слова! – бормотала она, когда Джек уводил ее.

И вот так начались их отношения, которые очень скоро переросли в напряженную и всепоглощающую любовную историю. Историю, которая была безнадежно короткой и в то же время длилась всю жизнь. Два человека разного возраста, разного воспитания и – что самое важное – совершенно разных жизненных принципов и устремлений начиная с этого экстатического момента оказались связанными навеки.

Ньютон установил, что на каждое действие имеется равное по силе и противоположное по знаку противодействие. Воистину Джек и Полли являли собой зримое подтверждение этого закона.

Через несколько дней после своей встречи с Полли Джек взялся за письмо к брату, заранее предвидя ироническую усмешку и зная, что ему придется ее стерпеть.

Хо-хо, братец, так уж получилось,

– написал он. –

И ты, конечно, решишь, что это подтверждает все твои вшивые психологические теории, не правда ли? И что эта девушка наверняка похожа на маму? Я прав, Гарри? Разумеется, я прав. Ты так понятен! И поэтому забудь о своих теориях. Но прежде чем ты о них забудешь, затолкай их себе в задницу, а потом уже окончательно забудь. Эта девушка никаким боком не похожа ни на маму, ни на папу, ни на тебя самого. Она похожа только на меня! Да-да, все правильно, на меня, потому что она по натуре боец, живой человек, и у нее есть два кулака и масса ядовитой слюны, чтобы плевать в тех, кто ей не нравится. Конечно, можно сказать, что цель ее борьбы совершенно никчемная, и я не буду этого отрицать. Если честно, то большей чепухи я в жизни своей не слыхал, разве что когда блеют бараны. Ну и что из этого? Главное, что у нее есть мужество и сила воли, чтобы бороться. Она не сидит часами сложа руки и не курит сигареты, набитые чайным листом, как мама. Она не считает, что жалкие бюллетени, опускаемые в пользу демократов раз в четыре года, делают ее активным борцом. Более того – она не прячется от жизни, как ты, изготовляя дурацкую мебель, которую на фабрике сделают в сто раз лучше и в сто раз дешевле. Эх ты, балда! Полли – это солдат, она яростно борется за то, во что верит. Кроме того, она самая сексуальная женщина, какую я когда-либо встречал в своей жизни. Заруби это себе на носу, братец.

Когда Гарри читал это письмо, он испытывал самое настоящее удовольствие. Несмотря на колючий тон, это было самое романтическое письмо из всех, что когда-либо писал ему Джек. А если точнее, то единственное романтическое письмо из написанных его братом. Еще один случай, насколько помнил Гарри, когда его брат испытывал более или менее похожий эмоциональный подъем, был связан с его производством в капитаны: он стал самым молодым капитаном из всех его сослуживцев в Вест-Пойнте. Джек никогда не впадал в энтузиазм по поводу чего-либо, кроме спорта и армии. Он никогда не говорил о своих любовных делах, и вот теперь его душа просто пела от любви! Разумеется, Гарри радовался за брата, но в то же время в глубине его радости теплилось некоторого рода беспокойство. Гарри понял, что теперь у Джека появилось два объекта влюбленности – армия и эта английская девушка. Не стоило большого труда догадаться, что они несовместимы. Гарри понимал, что катастрофа случится очень скоро и Джеку придется делать выбор.

И снова срабатывала ньютоновская физика: всякому действию положено равное и противоположное по знаку противодействие. В сегодняшнем счастье Джека наверняка уже было припасено равное количество несчастья для кого-то другого.