Прошли уже два месяца новой школьной жизни. В начале ноября выпал густой снег, и в пустоватом до сих пор, недавно выстроенном поселке стало празднично и бело.

Кусты на дороге, провожавшие Сашу в школу, были теперь похожи на сказочных седобородых гномов. Иногда они бывали синевато-серыми и немного угрюмыми, но, когда солнце сверкало в их бородах и мохнатых шапках, они казались золотыми.

В один из таких морозных и солнечных дней школьники Сашиного класса поехали на экскурсию в город.

В пригородном поезде Саша вспомнила свою поездку из Москвы. Поехала бы она сейчас обратно? Нет, она уже привыкла к новым товарищам, к новой школе. И потом — как останется теперь без нее Клавдия Григорьевна?

Сегодня она сказала Саше:

— Смотри не замерзни в дороге! Надо одеться потеплее. Конечно, детей нельзя кутать, и я сама, как ты знаешь, никогда не кутаюсь. Но ты ведь такая слабенькая!

И она принесла Саше свой теплый шарф.

В городе улицы были полны народу, пестрели витрины магазинов. Саша почувствовала, что ей все это нравится, нравится даже шум и очереди у троллейбусных остановок. Ведь она была городской девочкой и соскучилась уже, оказывается, немного по городской жизни.

А этот город был весь какой-то особенный — разделенный на две половины. Половины эти даже назывались по-разному: Старый город и Новый город.

В Новом городе, который был еще совсем недавно застроен, дома были высокие, с балконами, улицы — широкие и шумные.

Но этих широких улиц было всего три. И весь Новый город можно было пройти за полчаса.

Школьники сначала захотели пойти в новый Городской клуб. Там можно было посмотреть на детском сеансе картину «Судьба барабанщика» — по Сашиной любимой книге.

Потом решили, что не стоит: кино есть и у них в поселке. И классная руководительница предложила пойти в старую часть города — в Городской музей.

— Я ведь и привезла вас в музей, — сказала она, — но хотела, чтобы вы раньше посмотрели Новый город.

В Старом городе улицы были узкие, а дома — маленькие, деревянные, и возле них — садики, утонувшие в снегу.

Музей помещался рядом со старым монастырем. Учительница истории рассказывала об этом монастыре, и все с любопытством глядели на его башню и очень удивились, увидев за ее решетчатым окном пеструю ситцевую занавеску.

В раздевалке музея шепотом разговаривали, тихонько пересмеивались, надевая поверх своих валенок и ботинок большие матерчатые тапочки.

Саша возилась с неуклюжими тапочками дольше всех: завязки запутались, и огромные шлепанцы все никак не хотели держаться на ее маленьких ногах.

Она торопилась, чтобы не отстать от ребят, но, когда вошла в зал, они уже плотной толпой стояли у одной из витрин.

И Саша не сразу пошла к ним — ее заинтересовали старинные народные изделия из дерева: темные, удивительные по мастерству и красоте резной отделки ларцы; ковши, изогнутые, будто плавные лебеди; уютные и таинственные шкафчики, на дверцах которых рука народного мастера вырезала причудливые по сочетанию и строгие по форме цветы.

Но потом она услышала, что ребята зовут ее:

— Саша, иди скорей сюда!

Она пробралась к ним, но увидела только возвышавшуюся у самой витрины голову высокого, худого человека.

— А здесь вы видите, — говорил он, — один из лучших экспонатов нашего музея — старинного русского Петрушку.

Саша поднялась на цыпочки, но по-прежнему ничего не было видно.

— Саша, иди вперед, — тихонько позвали подруги. — Посмотри, какой смешной!

И Саша пробралась между расступившимися ребятами к самой витрине.

Прежде всего она увидела деревянную указку, которой водил по стеклу высокий, худой экскурсовод. Указка в это время спускалась с ярко-красного колпачка к длинному носу и грустно улыбающемуся рту.

— Петрушка! — сказала Саша, не веря своим глазам. — Это мой Петрушка!

— То есть как это, девочка, ваш? — с неудовольствием сказал экскурсовод, постукивая палочкой по витрине.

Но в этот момент за стеклом витрины что-то произошло. То ли ослабели тесемки, державшие Петрушку, то ли слишком сильно стукнул по стеклу экскурсовод, но руки Петрушки вдруг вывернулись из державших его лямок, а нос прижался к стеклу.

— Прошу вас немного отойти, товарищи, — сухо сказал экскурсовод. — Мне нужно навести порядок в моей экспозиции.

И он стал открывать застекленную раму витрины. Ребята поспешно отодвинулись, но Саша — послушная, вежливая Саша — осталась на месте и, кинувшись прямо в открывшуюся витрину, схватила упавшего к ней на руки Петрушку.

— Позвольте, кто вам разрешил? — возмущенно сказал экскурсовод. Позвольте…

Но Саша его не слушала. Она крепко держала своего маленького друга, и смеялась, и плакала от радости, а он терся головой об ее щеку и ничего не говорил, хотя, наверно, мог бы сказать очень много.

А старый хранитель музея тоже молчал и, почему-то отвернувшись, постукивал об пол своей палочкой.

Видимо, лекция его была уже закончена.