Снег был голубой, и розовый, и зелёный — это освещали улицу маленькие смешные фонарики, похожие на детские погремушки.
Улица была чистенькая, блестящая, совсем новая, а дома на ней почему-то были похожи на аккуратные картонные коробки, расставленные и разложенные вдоль мостовой.
Но до?ма с серебряными окнами не было.
А ведь только что, когда месяц сидел на воротах, дети видели этот дом так ясно!
Надо было снова отправляться на поиски. А улица была совсем пустая. Улица спала.
Дети шли, взявшись за руки, и попадали то в зелёные, то в красные, то в жёлтые лужи яркого света, разлитого по мостовой. Танины ботики становились то зелёными, то жёлтыми — Таня даже потрогала их рукой, чтобы узнать, не пристала ли к ним краска.
Дети дошли до конца улицы и остановились. Всё было тихо, все окна и двери были закрыты.
— Как тут крепко спят! — сказала Таня. — Мы простоим всю ночь на улице.
— Ерунда! — сказал Серёжа. — Разбудим!
Они стояли возле домика с остроконечной крышей. Таня часто рисовала такие дома в своих тетрадках.
— Постучи, Серёжа! — сказала она.
Серёжа тихонько стукнул в маленькое неосвещённое окно.
— Постой тихо, — сказал он, — я что-то слышу.
Но Таня ничего не слышала.
— Отоприте, — сказала она, соскучившись, и тоже стукнула в окошко, — мы хотим у вас что-то спросить.
Тут и она услышала какие-то звуки. Похоже было, что в домике кто-то сладко храпит.
— Плюшкин, ты тёплый, как печка, — сказала Таня, прижимая к себе медвежонка. — Если б не ты, я озябла бы тут на улице.
Она не могла понять, как это случилось, но Плюшкин в ответ потёрся своей тёплой плюшевой щекой об её щёку и толкнул лапой окошко!
Храп замолк, послышалось сонное ворчанье, и густой бас спросил:
— Кто там?
— Мы, — ответила Таня. — Серёжа и я.
— Серёжа и я… — проворчал бас. — Почему же это «Серёжа и я» должны по ночам будить честных людей?
В ту же минуту крыша отделилась от домика и стала подниматься. А под нею поднималась большая байковая медвежья голова.
— Зачем пожаловали? — грозно спросила она у ребят. — Молчат! Да вы что, игрушечные, что ли, вы что молчите?
— Не кричите на маленьких, — сказал вдруг чей-то мягкий, бархатный голосок.
Нет, это не был Серёжин голос. Таня тревожно оглянулась.
— Они немножко вас испугались… — продолжил тот же голосок, и Плюшкин мягко спрыгнул с Таниных рук и подошёл вперевалочку к домику.
— Ну наконец-то я услышал разумную человеческую речь, — проворчал медведь. — Что же вам нужно, малыш?
— Нам нужен дом с серебряными окнами, — сказал Плюшкин. — Покажите нам, пожалуйста, где он.
— Такой маленький — и так хорошо говорит! — удивилась Таня. — Прямо примерный ребёнок.
Но байковому медведю примерный медвежонок, видимо, не понравился.
— Мне это неизвестно! — проворчал он. — И вообще мне с вами противно разговаривать, малыш. Вы, видно, стали уже совсем ручным.
И крыша с шумом захлопнулась над домом.
— Это совсем ещё дикий, необыгранный медведь, — извиняющимся тоном сказал Плюшкин. — Придётся нам пойти дальше.
Но в этот момент крыша снова приподнялась, и байковая голова сердито закричала:
— Ищите — и найдёте! Понятно?
И крыша с шумом захлопнулась снова.