Глава первая

До чего же трудно почесать живот, когда руки прикованы к кровати…

Кэтрин Бэкстайн, которой пришлось сделать это весьма неутешительное открытие, отчаянно извивалась всем телом, но дотянуться до места, где чесалось, — чуть повыше пупка — никак не могла. Коленкой не достанешь, ступней тоже. От того, что вертишься, зудеть не перестает.

— Уолтер! — взвизгнула она, но ответа не было.

Решив внести немного страсти в свои отношения с Уолтером, Кэтрин тщательно выполнила инструкции, почерпнутые из последнего номера журнала «Сад удовольствий», посвященного сексуальным фантазиям. И вот теперь она старательно изображала «Беспомощную Девственницу, насилуемую Темным Опасным Незнакомцем». По сценарию ее жених должен был сейчас испытывать неимоверный прилив желания, но вместо этого, так и не приступив к «изнасилованию», он отвлекся на телефонный разговор и вот уже минут пять пропадал в гостиной. Кэтрин даже выделила для Уолтера желтым маркером самые важные, по ее мнению, места в статье. Телефонного разговора среди рекомендаций не было. Ну что он там, прирос к трубке?

Кэтрин приподняла голову, прислушиваясь, но из гостиной не доносилось ни звука. Она забеспокоилась. Неужели вид ее обнаженного тела вызвал у Уолтера непреодолимое отвращение?

— Уолтер! Ты где?

Никакого ответа.

Страшное подозрение закралось в душу Кэтрин. Уолтер имел обыкновение настолько погружаться в свою работу, что не обращал внимания ни на что остальное. Неужели на сей раз он забыл о ней и уехал?

Кэтрин давно хотелось создать «свой собственный эротический спектакль, который увенчается каскадом оргазмов небывалого масштаба». Так много ей, впрочем, и не требовалось — она была бы рада и одному-единственному. И последнюю неделю, в ожидании светлого будущего, Кэтрин упивалась чтением журнала с таким же вожделением, какое испытывала, по утверждению авторов, «Наложница, омывающая Орудие своего Повелителя».

К счастью, эротические фантазии в журнале были предусмотрительно разделены на категории: «Для начинающих», «Для имеющих опыт интимной жизни» и «Для эротически продвинутых». Кэтрин, конечно же, первым делом прочла то, что предназначалось для продвинутых. Но, честно говоря, даже если бы она и могла позволить себе купить экипировку, о которой там говорилось, ей совершенно не хотелось играть в такие игры, как «Школьник пресмыкается перед Госпожой в публичном доме», или еще во что-нибудь, где требовалось больше двух участников. Ей было страшно даже подумать о том, чтобы обнажиться при свете, а не в полной темноте. Даже перед Уолтером, который плохо видел без очков. Нет, того, что предназначалось «для начинающих», было вполне достаточно. В каждом из сценариев этой категории было что-то возбуждающее, но больше всего Кэтрин понравилась «Беспомощная Девственница, насилуемая Темным Опасным Незнакомцем». Не то чтобы Уолтер идеально подходил на роль Темного Незнакомца… Но ведь и Кэтрин, строго говоря, не была девственницей, хотя, читая журнал «Сад удовольствий», порою чувствовала себя полной невеждой.

Решимость отчаяния подвигла ее реализовать эту безумную идею. Но теперь, после того как Кэтрин мольбами и угрозами вынудила Уолтера участвовать в «эротическом спектакле» и лежала голая, прикованная к кровати железными браслетами, она ощущала не возбуждение, а стыд. Неимоверный, жгучий стыд.

Кого она пыталась обмануть? Разве что себя. Неудивительно, что Уолтер сбежал при первой возможности. Кэтрин даже отдаленно не напоминала фотомоделей с грудями, вздымавшимися, как горные вершины, с осиными талиями, с мягко-округлыми бедрами и длинными ногами. Единственное, чего ей теперь хотелось, — это высвободиться из наручников. И больше — никогда ничего, кроме быстрого секса в миссионерской позиции в темноте под одеялом!

«Что толку орать? Надо успокоиться и ждать. Рано или поздно Уолтер обо мне вспомнит», — подумала Кэтрин.

Время шло. Запястья болели. Она замерзла, проголодалась и захотела в туалет. Наступил вечер, и постепенно Кэтрин стал охватывать настоящий страх.

Черт возьми, где же Уолтер?!

Глядя на часы над кроватью, Кэтрин наблюдала, как медленно ползут стрелки. Праведный гнев становился все сильнее.

Прошла вечность, прежде чем она наконец услышала шуршание гравия во дворе, а затем собачье посапывание и недвусмысленный звук льющейся струи под окном спальни, где была клумба с георгинами. Значит, это миссис Лоуренс, соседка, со своим толстым пуделем Грубером.

Крикнуть или не крикнуть?

Стыд в Кэтрин боролся с физическим дискомфортом, и это был неравный поединок. Мочевой пузырь победил. Если уж суждено доверить свою позорную тайну постороннему человеку, пусть это будет женщина.

— Миссис Лоуренс! — завопила Кэтрин, надеясь, что слуховой аппарат у соседки поставлен на максимальную мощность.

— Что это? Кто это меня зовет? — в дрожащем голосе старушки слышалась неуверенность.

— Миссис Лоуренс, помогите! — орала Кэтрин. — Я в спальне! Возьмите запасной ключ! Под третьим горшком с геранью! Умоляю, скорее!

— Тише, Грубер! Вроде голос Кэтрин! Неужели к ней залезли воры? — запричитала соседка.

Только бы бедную миссис Лоуренс не хватил сердечный приступ, когда старушка увидит ее, голую, на кровати, в наручниках… «Вот тебе и рискнула. Вот и попыталась стать чувственной женщиной. Могла бы догадаться, что ничего не выйдет», — уныло отчитывала себя Кэтрин.

Хруст гравия во дворе и возгласы миссис Лоуренс смолкли. Медленно потянулись минуты. Бороться с мочевым пузырем становилось все труднее.

Прошло еще приблизительно три вечности, прежде чем Кэтрин поняла, что в доме кто-то есть. Надеясь увидеть в дверях миссис Лоуренс, она открыла было рот, чтобы какой-нибудь нейтральной фразой смягчить испуг старушки, но вдруг сама чуть не потеряла сознание. В дверном проеме показалось дуло револьвера.

От ужаса Кэтрин онемела. Рослый мужчина, держа пистолет в вытянутой руке, в стремительном прыжке влетел в комнату. Бесшумно приземлившись, он медленно поднялся с пола и осмотрелся. Взгляд его холодных синих глаз скользнул по распростертой Девственнице и на секунду задержался на ее лице.

Кэтрин истошно закричала.

Мужчина кинулся на пол, перекатился через голову и исчез в ванной, которая примыкала к спальне.

«Это сумасшедший. Он меня убьет», — думала Кэтрин, отчаянно дергаясь в своих оковах. Цепочки наручников звякали, царапая красное дерево. Непростительный вандализм!

Через несколько секунд мужчина внезапно вырос в изголовье кровати и медленно опустил револьвер. Все это напоминало дурной детектив.

— Джеральд Крафтон, ФБР. Вы одна в доме? — спросил нежданный гость хриплым шепотом.

Оцепеневшая Кэтрин с трудом выдавила:

— Была… одна… пока не пришли вы…

Она отважилась поднять на него глаза. Черные, коротко стриженные волосы, узкое лицо, сурово сжатые губы. Светлые глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Такие прекрасно смотрелись бы на жизнерадостном лице фарфоровой куклы.

— Вы знаете, кто это с вами сделал? — спросил он.

— Уолтер Плинкни. Надеюсь, вы его разыщете. — Голос уже начал повиноваться Кэтрин. — Электрического стула для него будет мало.

Проблеск сомнения мелькнул на лице агента ФБР.

— Вы знакомы с преступником?

Кэтрин молча кивнула.

— Мы…

Нет, у нее язык не повернется сказать, что она помолвлена с типом, который ушел из дома в разгар любовной игры.

— Эээ… мы с ним встречаемся, — закончила фразу Кэтрин.

Мужчина пристально оглядел ее, словно прикованное к кровати тело было местом преступления, а он искал улики.

— Он нанес вам какие-либо травмы?

Кэтрин понимала, что агент просто выполняет свою работу, и устояла перед отчаянным желанием уклониться от ответа.

— Только моей гордости.

— Он не сделал ничего против вашего желания?

— Сделал, — взвыла Кэтрин. — Он бросил меня, когда мы еще даже не начали заниматься сексом.

Ей показалось, что мужчина хмыкнул.

— Но вы добровольно принимали участие в… э-э-э…

Кэтрин слышала о том, как краснеют всем телом, но никогда не думала, что это случится с ней. Даже пальцы ног стали алыми, под цвет лака на ногтях.

— Это была моя идея. Не могли бы вы снять с меня эти штуки? — указала она глазами на наручники.

— Где ключ? — Мужчина окинул взором спальню, в которой царил идеальный порядок. На полированной поверхности столов и тумбочек ничего похожего на ключ не оказалось.

— Он был у Уолтера…

— А где сейчас Уолтер?

Пока он не задал этот вопрос, Кэтрин и не подозревала, что можно подвергнуться большему унижению, чем то, что она уже испытала.

— Ему пришлось… уехать, — пробормотала она, снова заливаясь краской.

— А мы можем позвонить ему? — Агент был явно озадачен не меньше Кэтрин. Приковать обнаженную женщину к кровати и уйти? Ну и ну…

— Я не могу больше терпеть. Мне надо в туалет, — прервала его размышления жертва.

Склонившись над нею, агент Крафтон ощупал наручники.

— Они регулируемые?

— Не знаю, они из секс-шопа!

— Тогда, наверное, нет. Подождите минутку, я постараюсь что-нибудь придумать, — проговорил гость и исчез за дверью.

— Поскорее, пожалуйста. Ладно? — простонала ему вслед Кэтрин.

Видимо, он отчасти проникся ее страданиями, потому что уже через пару минут влетел в комнату, держа ножовку по металлу из мастерской отца Кэтрин. Бедный папа перевернулся бы в гробу, если бы узнал, для чего использовали его инструмент…

Кэтрин внимательно следила за тем, как вздулся бицепс агента Крафтона, как гость сжал челюсти и как стало краснеть от напряжения его лицо. Она устало закрыла глаза и услышала благословенный долгожданный звук: щелк!

Почувствовав себя наполовину освобожденной, Кэтрин задалась вопросом, куда подевалась ее соседка. Не хватало только, чтобы старушка, давняя подруга ее матери, сейчас появилась на сцене.

— А где миссис Лоуренс? — еле слышно спросила она.

— Пошла звонить в полицию, — сообщил агент, продолжая возиться со вторым наручником.

Кэтрин закрыла глаза и застонала. Крафтон бросил на нее исполненный жалости взгляд, и она услышала второй вожделенный щелчок. В тот же миг за окном завыла сирена.

Кэтрин стремительным кошачьим движением соскользнула с кровати и, кутаясь в покрывало, понеслась в туалет. Когда, повеселев, она вернулась в спальню, там уже никого не было. Затянув покрепче пояс белого махрового халата, она выглянула в окно. Ее спаситель мирно беседовал с человеком в полицейской форме. Оба стояли, прислонясь к патрульной машине, словно добрые приятели. До Кэтрин донесся их дружный смех, потом агент Крафтон хлопнул полицейского по спине и направился по дорожке обратно в дом.

Кэтрин быстро вытащила из комода трусики и принялась натягивать их. На запястьях у нее все еще бряцали наручники, с которых свисали обрывки цепочек. Пришлось спустить махровые рукава халата пониже.

«Черт возьми, зачем было затевать эту комедию? — ругала она себя. — Тоже мне, сексуальная фантазерка! Ты — скучная занудная бухгалтерша, а не знойная красотка, и заруби это себе на носу!»

В глубине души Кэтрин понимала причину своего нелепого поступка. Так, с опозданием на пятнадцать лет, начался ее юношеский бунт против строгой родительской морали.

Она все в жизни делала так, как требовали мама с папой, — если не считать того, что не вышла замуж. Мать повторяла: «Затянешь с этим делом — и никто тебя не возьмет». Слушая ее, Кэтрин чувствовала себя банкой просроченных консервов, залежавшейся на полке супермаркета.

Как ни странно, что-то в ней все-таки привлекло Уолтера. Хотя вполне вероятно, что одна просроченная банка просто нашла себе пару. Уолтер далеко не Ален Делон. Но он мужчина, он холост, и он доктор. Мама его одобрила, и Кэтрин надеялась, что теперь ей, наконец, доведется испытать те потрясающие удовольствия, о которых она тайком читала в журналах. Однако занятия любовью с женихом походили на прохождение осмотра у врача. Уолтер был гинекологом. Может, он путал личную жизнь с работой?

Они были помолвлены уже шесть лет, и это обстоятельство успокаивало совесть и мамы, и дочки. Ничего, что Кэтрин ни разу не осталась у Уолтера на всю ночь. Зато не приходилось пускаться в долгие объяснения, если она возвращалась домой на пару часов позже.

Кэтрин и представить себе не могла, что после смерти матери ей станет так одиноко, что ее вдруг начнут захлестывать приступы паники, что ей покажется, будто молодость безвозвратно проходит. Она всегда представляла свою будущую жизнь яркой и полной впечатлений, а та на поверку оказалась чередой однообразно серых будней. С этим нужно было что-то делать.

Местом прорыва Кэтрин определила собственную спальню, призвав на помощь «дикую и непредсказуемую» фантазию экспертов журнала «Сад удовольствий».

Однако самым диким и непредсказуемым оказалось то, что к ней в спальню пожаловал агент ФБР, чтобы принять участие в финальной части «эротического спектакля». Кэтрин могла дать голову на отсечение, что ни одному эксперту не мог и присниться «каскад неизведанных потрясений», которые ей пришлось испытать в этот памятный день.

Итак, стать роковой женщиной не удалось. Броская косметика смотрелась безвкусно и вульгарно. А ведь Кэтрин еще и соски нарумянила, как советовали в журнале. Остается только надеяться, что агент Крафтон этого не заметил.

Она вспомнила, как он едва скользнул по ней жестким и холодным взглядом, не выказав никаких чувств. Ее обнаженное тело явно его не впечатлило. Как и Уолтера. Какой уж там огонь желания! Кэтрин закусила губу от обиды. Ужасно, когда тебя, прикованную нагишом к кровати, обнаруживает посторонний мужчина. Но еще ужаснее, что эта картина оставляет его равнодушным…

Стоп! Кэтрин вспомнила веселые искорки, вспыхнувшие в глазах Крафтона, когда он узнал, что это не преступление, а игра. Так, значит, чувства она у него все-таки вызвала? Но какие? Ему стало забавно. А ее обнаженное тело… Какой позор! Надо побыстрее избавиться от этого человека, свидетеля ее бесчестья…

Свидетель сидел в гостиной. Подтянутый, мускулистый, он совершенно не вязался со старинной мебелью и маминой коллекцией фарфоровых статуэток — козочек и пастушек, расставленных на полочках и комоде.

— Сядьте, — скомандовал Крафтон.

Оружия нигде не было видно, но при одной мысли о том, что у ее визави есть револьвер, Кэтрин поежилась. И села. Будучи вежливой девушкой, она вспомнила, что еще не поблагодарила своего спасителя.

— Спасибо, что… — она запнулась, — что освободили меня.

Он изучающе посмотрел на нее и властно спросил:

— Что здесь происходит?

— Простите? — не поняла вопроса Кэтрин. Неужели будет еще хуже?

— У меня нет времени на игры. Чей это дом?

— Мой.

— Послушай, детка, полиция уехала. Ты — девочка по вызову. Ничего не имею против. Я не из отдела нравов. Я только хочу прояснить ситуацию, прежде чем выпроводить тебя за дверь.

Рот у Кэтрин сам собой широко открылся: первый светлый луч засиял во мраке худшего дня ее жизни.

— Вы решили, что я — проститутка? — почти радостно уточнила она.

Неужели он и вправду полагал, что мужчины стали бы платить деньги за то, чтобы заниматься с нею сексом!

На сей раз взгляд агента Крафтона был оценивающим. Наверное, именно так смотрят на жриц любви, подумала Кэтрин, и это открытие вселило в нее надежду. Да, но если так, этот человек вполне может прямо сейчас выгнать ее из ее же собственного дома!

— Я не…

— Ладно, брось. Где… этот?

— По коридору налево, — ответила Кэтрин тоном чопорной гувернантки.

Агент усмехнулся:

— А знаешь, ты ничего. Если бы я не бросил разгульную жизнь… Так где мужик-то?

До Кэтрин наконец дошло, что «этот» означает не туалет, а клиент.

— Его вызвали. Наверное, ребенка принимать.

— Что-о?..

— Уолтер — акушер-гинеколог. Ему надо было присутствовать при родах. А этот дом действительно мой.

Агент бросил на нее недоверчивый взгляд:

— И ты можешь это доказать?

— Соседка узнала мой голос.

— Она наполовину глухая. Придумай что-нибудь более правдоподобное.

— Вот мои водительские права.

Он взял документ из рук Кэтрин и внимательно посмотрел на нее, затем на снимок.

— Надо более свежую фотографию наклеить, — заметил Крафтон.

Снимку было меньше года, но Кэтрин, четко следуя рекомендациям журнала, сегодня утром изменила себя до неузнаваемости. И не напрасно, если забыть о реакции Уолтера. В этот момент Кэтрин дала себе обещание сохранить свой новый облик хотя бы отчасти. Без нарумяненных сосков.

— Протяни руки вперед, — услышала она.

— Это мой дом. Прекратите здесь командовать.

Кэтрин сцепила руки за спиной. «Как только удастся избавиться от наручников, — подумала она, — ни один мужчина долго-долго не прикоснется к моим запястьям». Агент тем временем достал из кармана связку ключей и помахал ею перед носом Кэтрин.

— Я нашел их в вазочке с конфетами.

Со вздохом облегчения она протянула ему ладони. Он быстро и ловко отпер наручники и спросил:

— Если вы не девочка по вызову, то что вы делаете? То есть… кем вы работаете?

Приятному заблуждению суждено было рассеяться. Глядя на гостя из-под опущенных ресниц и уже предвидя, как он в тоске закатит глаза, услышав ответ, Кэтрин произнесла:

— Я бухгалтер.

Однако реакция агента Крафтона оказалась неожиданной.

— Вы разыграть меня хотите?

— Почему? Кто станет врать, что работает в бухгалтерии?

— Бухгалтер. Потрясающе!

Никто и никогда не стал бы так восхищаться, познакомившись с бухгалтером. Если только… У Кэтрин возникло мрачное предчувствие.

— У вас проблема с налогами, и вам надо, чтоб я ее решила?

— Нет, дело вовсе не в этом. Давайте-ка присядем. Пожалуйста, расскажите мне о себе.

— Вы шутите. — Кэтрин плотнее закуталась в халат и вспомнила, что под ним на ней нет ничего, кроме трусиков.

— Наверное, мне надо представиться как подобает. — Он послал ей сногсшибательную улыбку, которая полностью преобразила его, превратив из безликого служителя закона в невероятно привлекательного мужчину. — Меня зовут Джеральд Крафтон. Я теперь живу по соседству с вами.

— Кэтрин Бэкстайн. — Она пожала его руку, чувствуя, что леденеет от ужаса. — Так вы мой сосед?

С человеком, который лицезрел ее в голом виде, ей теперь придется здороваться на улице? Любезно кивать, вынося мусор? Вместе участвовать в торжествах по случаю Дня независимости?

У Кэтрин потемнело в глазах.

 

Глава вторая

Джеральду хотелось кричать «ура!», но он сдержался. Надо сначала как следует проверить эту женщину. У него появилось ощущение, что миссис Лоуренс и ее орошающий чужие цветники пес оказали ему огромную услугу, послав выручать соседку.

— Где вы работаете? — продолжил он расспрашивать Кэтрин.

— В цементной компании.

— Правда? — Джеральд сглотнул. — И как долго?

— Девять лет. Вам что, надо отчет про меня писать?

— Нет, — отчего-то замялся он, — я… просто устанавливаю добрососедские отношения.

Кэтрин Бэкстайн подходила для целей Джеральда идеально. Она проработала на одном и том же месте почти десять лет. Наверняка имела репутацию безупречного специалиста — иначе бы ее не продержали так долго. А в фирме «Океан Импэкс» как раз сейчас требовался бухгалтер. Причем срочно.

— А как долго вы проработали в ФБР? — спросила Кэтрин тоном хозяйки светского салона, но в ее голосе Джеральд расслышал нотки высокомерия. Ого! Ее так просто не запугаешь. Это хорошо.

— Двенадцать лет. Если так и дальше пойдет, мы оба получим ценные подарки за верность своим работодателям.

Крафтон пришел в восторг и даже захотел поцеловать ее прямо в ярко накрашенные губы, пухлые, обиженно надутые… Если бы все бухгалтеры так выглядели, ни один нормальный мужчина не смог бы заполнить до конца свою налоговую декларацию.

— Можно мне называть вас Кэтрин?

Она посмотрела на свою фотографию в водительских правах, которые все еще держала в руке, а затем вскинула голову.

— Вы даже можете называть меня Кэт! Не находите, что в этом имени есть что-то кошачье?

Джеральд усмехнулся. «Если бы я не поклялся впредь не связываться с такими женщинами, она могла бы мне понравиться, — решил он. — Что-то кошачье и впрямь есть в этой смеси порока с наивностью. И глаза зеленые, как у кошки… Убойная комбинация. Но, — напомнил он себе, — нравиться эта киска должна не мне, а Малькольму Найтингейлу, который будет брать ее на работу».

Автоматические двери бесшумно раздвинулись, и Кэтрин вошла в магазин «Шик», чувствуя себя нищенкой на подиуме парижского дома мод. Ее ошеломленному взгляду предстала кожа. Натуральная и искусственная, стилизованная под звериные шкуры. Сапоги с оторочкой и такие предметы одежды, про которые она вообще не знала, что это такое и как его носят.

Кэтрин стояла в растерянности, готовая развернуться и броситься наутек. К ней подошла продавщица — девушка с черными, как уголь, волосами и ярко-белой челкой, одетая в кожаные штаны с ковбойской бахромой, облегающий оранжевый топ и ботинки, как у танцовщиц в ночных клубах.

— Я могу вам помочь? — спросила она таким тоном, как будто Кэтрин уже никто и ничто не могло бы помочь.

Глубоко вздохнув, та ответила:

— Да. Можете, — Кэтрин беспомощно поглядела на свой твидовый костюм и скромные туфли-лодочки и произнесла то, что и так было очевидно: — Мне нужно совершить чудо.

— Хотите изменить имидж? — Продавщица, по всей видимости сомневаясь в том, что это возможно, поглядела за окно, мимо Кэтрин, и с сомнением в голосе продолжила: — Может, вам стоит зайти в…

Продавщица явно решила выставить убогую покупательницу из своего магазина, а Кэтрин вряд ли набралась бы мужества, чтобы вернуться сюда. Действовать надо было сейчас или никогда. Отчаяние подстегнуло ее изобретательность, и она выпалила:

— Я жила в Москве.

— Что? — продавщица так и подскочила.

— Я работала… э-э-э… секретарем в посольстве. Последние десять лет. Вот это, — Кэтрин указала на свой костюм, — все, что там можно было достать, и за юбку мне пришлось отдать три блока «Мальборо».

— Лучше б себе курево оставили, — не сдержалась продавщица.

— Я так скучала по американской моде! — все больше входила в образ Кэтрин. — Представляете, в Москве думают, что «Прада» — это марка автомобиля! Как «Лада»!

Она засмеялась собственной шутке. Продавщица глядела на нее в некотором отупении. Кэтрин была уверена, что любая москвичка в десять раз лучше ее разбирается в моде, но уловка, похоже, сработала.

— Это ужасно. Я видела по телевизору эти их меховые шапки. Они похожи на… — Продавщица состроила неприязненную гримасу. — Так как вы хотите выглядеть?

Кэтрин глубоко вздохнула:

— Сексуально.

Девушка усмехнулась, а потом медленно кивнула:

— Сексуально — это по моей части. Пойдемте.

Через два часа Кэт покидала магазин, нагруженная множеством ярких пакетов и с изрядно похудевшей кредитной карточкой. Теперь у нее имелся полный набор вещей из кожи и искусственного меха, а также сапоги, сумочки, куртки и украшения. Все, что полагается.

Одета она была в то, что мерила последним: в обтягивающую пеструю юбку и белую хлопчатобумажную блузку, напоминавшую кружевную комбинацию. На ногах у Кэтрин красовались черные ботинки с толстыми подошвами.

— Вы выглядите сногсшибательно, — заверила ее продавщица.

— Сделайте мне одолжение, дайте мусорное ведро.

Кэтрин затолкала твидовый костюм-двойку в корзину.

— Спасибо. Мне важно было это сделать. Когда я уйду, выньте и отдайте в благотворительную организацию, хорошо?

Девушка засмеялась:

— Ладно. Обращайтесь в любое время, если будет нужен совет. Вы потрясающе выглядите. А когда еще и прическу сделаете…

— Прическу?

— Я просто подумала… гм, конечно, в Москве очень хорошие парикмахеры, только, понимаете, здесь за прошедшие десять лет стиль немного изменился.

Кэтрин потрогала свое каре мышиного цвета.

— Да, конечно.

— Я знаю отличного стилиста. Его зовут Майкл. Он гениально стрижет.

Продавщица откопала в сумочке визитную карточку. Парикмахерская называлась «Экстаз».

— Лучше Майкла никого нет. Доверьтесь ему. И еще… — Девушка замолчала в нерешительности. — Вы не обидитесь, если я скажу… Если уж вы хотите полностью обновить имидж…

— Да?

— Такие очки носили в восьмидесятых.

— А, конечно. Очки. Спасибо.

— Зайдите, когда все сделаете. Держу пари, я вас не узнаю.

Кэтрин свято верила, что никогда не надо откладывать до завтра то, что можно сделать сегодня. Поэтому, вернувшись домой, она сначала записалась к окулисту, а потом, после долгих колебаний, убедив себя, что без риска не бывает успеха, позвонила в «Экстаз» и попросила Майкла принять ее вечером.

Майкл оказался вертлявым человечком, похожим на попугая, большим любителем поболтать.

— Боже, что эти русские с вами сделали?! — воскликнул Майкл, брезгливо рассматривая голову Кэтрин с разных сторон. — Это достаточный повод для начала третьей мировой!

Кэтрин ответила слабой улыбкой. Майкл вооружился ножницами и принялся за дело.

— Вы знаете, десять лет в России, видимо, пагубно сказались на цвете ваших волос, — заметил он. — Я уверен, что они не всегда были такого грязно-серого оттенка.

— Не всегда, — тут же согласилась Кэтрин, сделав честное лицо. — Раньше они были куда красивее.

— Я вам их покрашу. Что скажете насчет цвета красного дерева с легким оттенком бургундского вина?

Кэтрин кивнула. «Все, что угодно, — подумала она, — лишь бы не под зебру».

Когда все было готово, она не поверила своим глазам. Вид у нее стал дикий и в то же время юный. Несмотря на торчащие острые кончики, прическа казалась очень мягкой.

— Просто супер! — воскликнула Кэтрин.

Стилист самодовольно кивнул. Кэтрин счастливо улыбнулась, оттягивая пальцами прядь цвета «красного дерева с оттенком бургундского вина».

— Спасибо.

— У вас сегодня романтическое свидание?

Кэтрин предстояло свидание с Уолтером, но вот суждено ли ему было стать романтическим… Она заставляла себя быть оптимисткой. Вероятно, прежде чем затевать глупый журнальный спектакль, стоило изменить внешность.

— Не знаю. Надеюсь, что да.

— Что ты сделала с волосами? — У Уолтера глаза вылезли на лоб, когда Кэтрин открыла ему дверь.

Улыбка медленно сползла с ее лица.

— Тебе не нравится?

— Они… красные. Это не для твоего возраста. Это… это…

Хотя он не мог подобрать слов, испуганное выражение его лица говорило само за себя. Кэтрин развернулась, быстро ушла в гостиную и принялась переставлять фарфоровые фигурки на камине. Маленького Рыбака за Девочку-хористку, а не около Маленького Путешественника, где всегда было его место. «Да здравствует анархия! — решила Кэтрин. — Надо вообще убрать эти фигурки в коробки, а потом полностью переделать интерьер — пусть всюду будут отпечатки звериных лап и угловатые скульптуры».

Однако фигурки были памятью о матери. Это она их так расставила. Кэтрин со вздохом вернула Маленького Рыбака на его законное место, рядом с Маленьким Путешественником, и включила торшер.

Уолтер замер в нерешительности, явно не понимая, как следует сейчас разговаривать с Кэтрин. Во взгляде его сквозила озабоченность.

«Как хорошо он вписывается в эту комнату, — подумала Кэтрин. — Старомодный человек в старомодном интерьере. Он, вероятно, и не подозревает, что таких узких галстуков теперь не шьют. А свитер! Он носит его так давно, что этот фасон скоро опять войдет в моду».

Она не видела Уолтера с пятницы, когда он уехал, оставив ее прикованной к кровати в голом виде. Правда, он потом позвонил и извинился. Голос его звучал устало: роды оказались тяжелыми. Кэтрин подумала о матери и о ребенке, жизнь которых была в ту ночь в руках Уолтера. Она была рада, что оба выжили и в этом была заслуга ее жениха. Уолтер предложил поужинать вместе во вторник у нее дома. Кэтрин, конечно же, простила его, но все-таки считала, что он должен постараться загладить свою вину перед ней.

И вот он явился. Ни цветов, ни шампанского, ни хотя бы приглашения в ресторан. Как обычно, кормить ужином доктора Скрягу предстояло ей самой. Если бы он сейчас подошел к ней, поднял на руки, понес к кровати… Кэтрин бросила на жениха взгляд, который, по ее замыслу, должен был восприниматься как соблазняющий и зовущий. Уолтер откликнулся на него с энтузиазмом:

— Уж не мясом ли в горшочке там пахнет? Умираю от голода.

Мать Кэтрин, родившая единственную дочь уже после сорока, запрещала ссоры за едой: это вредно для пищеварения, это невежливо и вообще очень плохо. Поэтому Кэтрин, которая до прошлой пятницы была хорошей девочкой, за ужином старалась поддерживать вежливую беседу, хотя внутри ее все кипело и бурлило сильнее, чем в горшке с мясом. Ужин подошел к концу, она перемыла посуду, а Уолтер прочитал газету. Кэтрин сварила кофе, и они чинно выпили по чашечке в гостиной, как семидесятилетняя супружеская пара.

Кэтрин поглядела на чашку и блюдце, которые держала в руке. Фарфор был расписан розами. За тридцать лет они выцвели и теперь напоминали застиранный купальный халат. Внезапно Кэтрин сделала потрясающее открытие: ей не нравится этот сервиз!

Мало того, что она ела и пила из посуды своей матери, — она жила ее жизнью. Она упустила свою молодость, шагнув из юности сразу в средний возраст.

Чашка задрожала в руке. Кэтрин вдруг показалось, что она задыхается. На другом конце комнаты раздался шелест страниц: Уолтер по-прежнему читал газету.

Кэтрин захотелось истошно закричать. Прошел год с тех пор, как умерла мама. Какая жуткая картина: дочь возвращается с похорон и превращается в собственную мать…

Кэтрин, конечно, любила родителей, но чувствовала, что как-то потеряла себя, что надо изменить что-то и вернуться к истокам. Может, проблема не в Уолтере и не в сексуальной жизни. Может, дело в самом этом доме?

— Я подумываю о том, чтобы продать дом, — громко произнесла Кэтрин.

— Что? — не расслышал Уолтер. Бумага зашелестела снова: он аккуратно сложил газету и положил ее на стол.

— Я подумываю о том, чтобы продать дом, — чуть раздраженно повторила Кэтрин.

Несколько мгновений он непонимающе смотрел на нее, а потом улыбнулся. Кэтрин знала эту его снисходительно-покровительственную улыбку, как бы говорившую: «Не волнуйся, сейчас дядя доктор посмотрит, и все будет хорошо». Кэтрин захотелось дать Уолтеру пощечину.

— Это совершенно нормально.

— Что? — Кэтрин показалось, что она ослышалась.

Уолтер поднялся, пересек комнату и сел около нее на кушетку.

— Ты сейчас в том возрасте, когда у женщин сложный период, — проговорил он успокаивающим тоном. — Приближается климакс. Тебе скоро тридцать пять лет…

— Мне тридцать один!

Уолтер продолжал, будто не слыша ее реплики:

— … биологические часы тикают. — Он похлопал Кэтрин по щеке, словно капризного ребенка. — Думаю, нам пора назначить дату свадьбы. И поскорее.

Грудь Кэтрин сжимало все сильнее, будто внутри полыхал огонь.

— Зачем? — выдохнула она.

Уолтер ободряюще погладил ее по коленке. Кэтрин захотелось вскочить и убежать.

— Твое поведение весьма красноречиво свидетельствует об этом. Ты совершаешь поступки, которые не в твоем характере. Я считаю, ты посылаешь мне довольно ясное послание.

— Перестань говорить со мной как с пациенткой. Я твоя невеста.

Ну и где же слова любви? Где романтика, половодье чувств? Где секс? Где все то, что Кэтрин связывала со счастливым супружеством?

— Я только хочу помочь, направить тебя на правильный путь.

«То есть — управлять мной», — мысленно перефразировала Кэтрин, и жжение в груди усилилось.

Уолтер коснулся ее левой руки, на которой слабо мерцал крошечный алмаз в подаренном им кольце. Кэтрин убеждала себя, что украшение сделано со вкусом, хотя и понимала: на самом деле оно просто дешевое.

— Я постараюсь выкроить пару свободных дней в апреле. И тогда можно сыграть свадьбу. — Уолтер с сомнением поглядел на ее прическу. — Твои волосы к тому времени отрастут?

Возможно, она несправедлива к нему. Для такого человека, как Уолтер, назначить день свадьбы всего через семь месяцев — верх спонтанности. Кэтрин попыталась разжечь в себе немного энтузиазма.

— Можно взять часть денег, которые я получу за дом, и устроить замечательный медовый месяц. В Италии или на Карибах.

Уолтер терпеливо улыбнулся.

— Ты хоть представляешь себе, как растут цены на недвижимость в этом районе? Другой такой дом не купишь. Мы тут всего в сорока пяти минутах от Сиэтла. Обоим удобно добираться до работы. Здесь замечательные условия для того, чтобы растить детей. Вот поженимся, и ты успокоишься.

Их сжатые руки начали потеть. Мечты Кэтрин о медовом месяце в Венеции или на Доминике таяли, как мираж.

— А как же свадебное путешествие?

— Я все продумал. Мы с Майроном Славински договорились: я отдежурю за него в больнице, а он передаст мне на неделю свои апартаменты в тайм-шере. Это в Палм-Дезерт.

— Чтобы научиться играть в гольф к выходу на пенсию? — Кэтрин приклеила на лицо фальшивую веселую улыбку.

Жжение в груди стало нестерпимым. Может, это просто приступ страха, ее обычная в последнее время паника?

Уолтер поправил очки на носу.

— Гольф становится все более популярным и среди юного поколения. Ты удивишься, сколько там молодежи.

Кэтрин высвободила руку.

— Я не могу принять твое предложение, Уолтер.

Произнеся эти слова, она почувствовала себя необычайно легко. Жжение в груди прекратилось, сердце забилось ровнее. Кэтрин сделала глубокий вдох и неожиданно для себя улыбнулась: если бы она вышла за Уолтера, то похоронила бы себя заживо. Неудивительно, что ей заранее трудно дышать.

— Но Майрон говорит, что там очень хорошая группа обучения гольфу. А те, кто живет в тайм-шере, к тому же получают скидку.

— Тогда, может, стоит поехать вам с Майроном, раз вы оба любите гольф, а я его ненавижу?

Жжение в груди вернулось, но теперь оно охватило все тело. Похоже на сердечный приступ, подумала Кэтрин, только артерии не блокировались, а, наоборот, прочищались. Новая жизнь текла по жилам.

— С каких это пор ты…

— Всю жизнь. Я всегда ненавидела гольф. И бридж тоже. Только ты никогда не слушал меня. А вот теперь послушай внимательно. Я не выйду за тебя, Уолтер. Это была бы катастрофа, а не брак.

Снисходительно-покровительственная улыбка, однако, не исчезла с уст Уолтера. Все тем же докторским тоном, от которого Кэтрин приходила в бешенство, он произнес:

— Ты сейчас расстроена и не способна рассуждать разумно.

— Я не расстроена! Я в ярости!

Щеки Кэтрин пылали, глаза горели. Волосы «красного дерева с оттенком бургундского вина» напоминали маленький костер. И было похоже, что из него летят искры, — такие взгляды она метала на Уолтера.

Кэтрин была разъярена сейчас больше, чем когда-либо в жизни. Расхаживая взад-вперед по гостиной, она ощущала в голове полную ясность, как будто все сомнения были выжжены из ее мозга гневом.

— Мне хочется рвать и метать от ярости!.. Хочется ругаться!.. Хочется… — она почти рычала, — заняться сексом с первым встречным! — не помня себя, прокричала Кэтрин Уолтеру в лицо.

Тот прокашлялся.

— Я вижу, ты вновь и вновь возвращаешься к теме полового сношения. Не хочу травмировать тебя, Кэтрин, но я мог бы устроить тебе беседу с моим коллегой, который… гм… разбирается в возрастных проблемах женщин. Думаю, тебе стоит сходить к нему, а то, не ровен час, сделаешь что-нибудь, о чем потом пожалеешь.

Кэтрин вытаращилась на него.

— К твоему коллеге? Ты хочешь сказать — к психиатру?

— Зачем говорить таким тоном? Это совершенно естественно — обратиться к специалисту, если ты в таком взбудораженном состоянии, сама не своя…

— Да как ты не поймешь, Уолтер! Я не «сама не своя»! Я на самом деле такая и есть, просто только сейчас осознала это! Всю жизнь я была кем-то другим, жила чужой жизнью, а теперь наконец становлюсь такой, какой хочу и должна быть. Я не смогла бы жить с тобой. Мне… мне нужно что-то другое… что-то яркое… страсть… романтика… путешествия… Я не хочу уже в тридцать с небольшим копить деньги на старость.

Она говорила все это почти с наслаждением, испытывая от своих слов ни с чем не сравнимый восторг освобождения, и знала, что последней фразой попала в самую точку. Накопления и сбережения были единственной страстью Уолтера. Кэтрин даже иной раз подозревала, что в ней самой его привлекла именно ее профессия.

Некоторое время Уолтер сидел неподвижно, молча и растерянно глядя на нее. Потом его лицо снова приобрело обеспокоенное выражение.

— Не делай поспешных выводов. Подумай недельку-другую, а там поговорим.

У Кэтрин на мгновение сжалось сердце: «А может, он все же меня любит?» Она протянула к Уолтеру руки, желая смягчить сказанное, но он продолжал:

— Пообещай мне, что пока не станешь продавать этот дом.

Руки Кэтрин безвольно повисли вдоль тела.

— Прощай, Уолтер. — Она отвернулась к окну, чтобы не видеть, как он будет собираться и аккуратно поправлять галстук.

После того как Уолтер ушел, Кэтрин показалось, что она вырвалась из темного душного подвала на свежий воздух. Ее охватило бешеное желание начать менять жизнь сейчас же, немедленно.

«Неудивительно, — подумала она, — что агент ФБР не поверил, что это мой дом. Ведь здесь ничто не отражает моего характера». Фарфоровые статуэтки с комода таращили невинные глаза, словно ожидая приговора.

— Извините, ребята, — прижала руку к груди Кэтрин, — вы будете первыми.

Она бегом спустилась в подвал и вернулась с грудой картонных коробок и тряпок. Бережно обернув каждую фигурку, Кэтрин сложила их на дно. Затем она так же тщательно упаковала фарфоровый сервиз с розами, хрустальные вазы и связанные крючком салфетки. Настроение у нее сразу улучшилось. Душа просила музыки. Кэтрин поставила диск Шэнии Туэйн и стала раскачиваться, кружиться и пританцовывать, не прекращая работы. Она чувствовала себя Женщиной. Женщиной, которая взяла жизнь в свои руки.

Аккуратно запаковав и надписав четыре коробки, Кэтрин перешла в спальню. Раскрыв шкафы и ящики комода, она беспощадно выбросила все, что было куплено более двух лет назад, и даже несколько почти совсем новых вещей. Если коллегам в цементной компании не понравится ее новый имидж — это будет их проблема.

Она придирчиво осмотрела все свои костюмы и пришла к выводу, что они рассчитаны на тех, кому за сорок. «О чем я думала, когда покупала их?» — пробормотала Кэтрин и запихала вещи в огромный полиэтиленовый мешок для мусора, чтобы потом отдать их в фонд помощи нуждающимся. Мешок она оттащила в гостиную, к коробкам, и остановилась, размышляя, хватит ли у нее сегодня энергии на то, чтобы загрузить все это в машину.

В этот момент раздался звонок в дверь.

Кэтрин сжала губы. Когда Уолтер уходил, она отобрала у него ключ от своего дома. С тех пор прошло — она взглянула на будильник — неполных два часа. Неужели он настолько самоуверен, чтобы возомнить, будто она передумала? «Ну, ладно, сейчас я ему быстро докажу, что он заблуждается», — подумала Кэтрин, решительным шагом направилась в прихожую и резко распахнула входную дверь.

На пороге стоял Джеральд Крафтон и улыбался. Выглядел он по-прежнему очень мужественно, но уже не так опасно.

— Что же это вы открываете неизвестно кому? — попенял он Кэтрин. — Надо было сначала посмотреть в глазок.

— А откуда вы знаете, что я не посмотрела?

Странно, но упреки Крафтона не были ей неприятны.

— У вас рот открыт. Вы либо вывихнули себе челюсть, либо не ожидали увидеть меня.

Утонув в его бездонных глазах, Кэтрин вдруг подумала, что этот черноволосый атлет вполне мог бы служить моделью для фотографий в том журнале, откуда она черпала материал для эротических фантазий. За этой мыслью тут же последовала вторая, заставившая Кэтрин покраснеть: «Он видел меня голой!»

— Я действительно не ждала вас, — призналась Кэтрин.

— У вас потрясающая прическа, — без всякого перехода заявил Джеральд.

— Правда?

Крафтон усмехнулся. Когда он улыбался, лицо его становилось необычайно привлекательным.

— Вы, наверное, меняете цвет волос каждый раз, когда меняете мужчину?

Кэтрин рассмеялась. А он прав! Один раз перекрасила волосы и один раз прогнала мужчину. За тридцать с лишним лет жизни.

— Ну, вот вы меня и раскусили!

— Пригласите в дом? Или у вас уже кто-то есть?

— Ой, простите. Конечно. Заходите.

Кэтрин отступила в сторону, пропуская гостя, и он вошел в переднюю, а оттуда прямиком направился в гостиную. И застыл на пороге, увидев коробки и мешок.

— Вы что, собрались переезжать? — спросил он встревоженно.

— Пока раздумываю… То есть нет. Я уже решила. Я переезжаю.

— Но тут такой замечательный район, безопасный, благоустроенный, и дом этот просто идеален для…

— …для семьи с детьми, вы хотите сказать? Да, я знаю. Я выросла в этом доме, — вздохнула Кэтрин. — Именно поэтому хочу отсюда уехать. Мне нужен другой дом.

— Переставьте мебель. Это же гораздо легче!

— Вы говорите, как Уолтер.

Джеральд прищурился.

— Похоже, это не комплимент. Уолтер — это тот доктор, который внезапно уезжает на вызовы, так?

«Какое ему дело до того, что я переезжаю? — подумала Кэтрин. — Он ведь вроде бы не собирается меня арестовывать. В том, что я делала, ничего незаконного не было. Это было, конечно, крайне легкомысленно, но и я, и Уолтер достаточно взрослые люди, чтобы… Чтобы что? Мы ведь даже не начали…» Она тряхнула головой.

— Так или иначе, я хочу отсюда уехать.

— Послушайте. Если дело в том, что я вас видел без одежды, уверяю, я едва на вас взглянул.

От смущения на шее и руках Кэтрин выступили красные пятна.

— Что вы от меня хотите?

— Стараюсь поддерживать добрососедские отношения.

— Вы уже говорили, причем слово в слово. Раз вы мой новый сосед, это я должна была бы нанести вам визит.

— Я и ждал, что вы придете в гости с пирогом. Но вы не пришли. Мне стало одиноко… — Тут он улыбнулся. — И голодно.

Кэтрин не смогла сдержать улыбку. Все-таки в агенте Крафтоне было какое-то притягательное очарование.

— Пирогов у меня нет, но шоколадное мороженое в холодильнике найдется.

— Годится!

Когда Кэтрин вернулась из кухни в гостиную с двумя вазочками мороженого, она обнаружила, что Крафтон уютно устроился на диване и разглядывает единственную оставшуюся фарфоровую статуэтку. — Девочку, кормящую голубей. В его больших ладонях фигурка казалась маленькой и хрупкой.

— А куда подевались ее приятели?

Кэтрин кивнула на аккуратно надписанную коробку.

— Почему же все там, а она осталась? — В его голосе прозвучали нотки веселого удивления.

Кэтрин внезапно почувствовала себя виноватой.

— Мама купила ее, когда я была маленькой. Она говорила, что эта девочка похожа на меня. Не хватило духу расстаться с ней.

— Не подумал бы, что вы сентиментальны.

Джеральд поставил фигурку на место и принял из рук Кэтрин вазочку с мороженым.

— Пожалуйста, не уезжайте отсюда.

— А почему это вас волнует?

— Мы с вами — единственные в этом районе люди допенсионного возраста, которые не состоят в браке.

Сердце у Кэтрин забилось быстрее: «Он сказал, что мы оба не состоим в браке, и он не хочет, чтобы я уезжала. Неужели такой видный мужчина мог заинтересоваться мною? Нет, наверное, у него все-таки проблемы с бухгалтерией».

— Тут живут молодые семьи и старики, — сказала она. — А почему вы переехали сюда? В центре города столько квартир. Все, у кого нет семьи, живут там. И мне там будет лучше.

— Я переехал сюда потому, что мне ужасно надоело жить в бетонной коробке. Мне нравятся загородные дома. У них есть характер. Моя бабушка переселилась в дом престарелых, а я купил у нее коттедж.

— В дом престарелых… Так миссис Йоргенсен — ваша бабушка?

Джеральд кивнул.

— Она жила через дом от нас. Сразу за миссис Лоуренс.

Он снова кивнул.

— Вы ведь не расскажете ей?.. Пожалуйста, не рассказывайте никому, что…

— Что я видел вас в соблазнительной позе на кровати? Не беспокойтесь, я не хочу, чтобы старушек хватил удар. Буду держать язык за зубами.

Руки у Кэтрин задрожали. Она вдруг в очередной раз осознала, насколько ужасно было то, что с ней произошло. И теперь всякий раз, встречаясь с агентом Крафтоном, она не сможет не вспоминать об этом…

— И все-таки решено: я переезжаю, — поспешила произнести она.

— Поверьте, после того, как вы прожили всю жизнь в таком просторном доме, вам не понравится жить в квартире, — проговорил Джеральд, обводя взглядом гостиную. — Вам просто нужно сменить интерьер. Я помогу вам. Хотите, я буду вашим личным маляром?

— Только этого мне не хватало, — отозвалась Кэтрин, стараясь не смотреть на него. — Маляр, который в мое отсутствие будет всюду совать свой нос. И вообще, я думала, что у вас уже есть работа.

Внезапно лицо агента Крафтона стало серьезным, и Кэтрин снова испытала ужас, как в тот момент, когда он появился в ее спальне с револьвером. Она тихонько потрясла головой, пытаясь избавиться от тяжелого воспоминания. Отставив мороженое, Крафтон наклонился вперед и зажал сложенные ладони между коленями.

— Ладно, скажу начистоту. Дело не просто в добрососедских отношениях.

По спине у Кэтрин почему-то побежали мурашки.

— Мне нужна ваша помощь, Кэт. ФБР нужна ваша помощь.

— Что? — Глаза у Кэтрин округлились. Она почувствовала себя так, словно чиновник финансового ведомства выявил недочеты в составленном ею балансе.

— Вы могли бы оказать ФБР очень большую помощь в пресечении контрабанды драгоценных камней.

— Контрабанды?! — почти вскрикнула она. — У нас в районе? Да какие тут контрабандисты, одни почтенные старушки. А я чуть было вам не поверила. Разыграли! Ха-ха!

Вот мерзавец, до чего напугал. Чтобы успокоиться, Кэтрин набрала полную ложечку подтаявшего мороженого и медленно, смакуя, облизала ее.

— Это не у нас в районе, — сказал Джеральд без тени улыбки.

Может, он в самом деле не шутит?

Джеральд навел справки о Кэтрин Бэкстайн. Несмотря на ее склонность к сексуальным эскападам, арестов за ней не числится. Она дипломированный бухгалтер и действительно проработала всю жизнь на одном месте. Прекрасно разбирается в финансах и, в довершение ко всему, живет через дом от него. Остается только уговорить ее бросить фирму, где она проработала девять лет, и перейти на новое место. Но как это сделать?

Джеральд встал и начал ходить по комнате. Кэтрин с любопытством следила за ним. Ее волосы блестели, отливая красной медью. Один тонкий завиток мягко колыхался в такт дыханию возле самых губ. Линия шеи от подбородка плавно спускалась в вырез блузки, на которой верхние пуговицы были расстегнуты… Джеральд встряхнул головой, пытаясь сосредоточиться на деле.

«У каждого есть слабое место, — рассуждал он про себя. — Деньги, страх, риск, приключения… Что-то должно быть и у нее!»

Большие зеленые глаза Кэтрин в свете торшера казались огромными и глубокими. «Господи, что за взгляд у нее… Просто душу выворачивает», — подумал Джеральд. Перед его мысленным взором возник образ обнаженной женщины, лежащей на кровати. Беззащитно распростертое тело… А теперь эти простодушные глаза… Он сглотнул слюну и повернулся к Кэтрин спиной.

Прошло уже много времени с тех пор, как его тело перестало откликаться на подобные раздражители. Он не интересовался развлечениями с того самого дня, как застал свою необычайно возбужденную подружку в весьма возбужденном виде в постели с другим не менее возбужденным мужчиной. Это произвело на Джеральда неизгладимое впечатление, и он не стал предпринимать попыток найти новую женщину.

А Кэтрин Бэкстайн… Она, вероятно, мужчин меняет как перчатки. Ведь до него, Джеральда, здесь сегодня уже был один… этот… как его…

— А ваш друг?

У Кэтрин перехватило дыхание от внезапного подозрения.

— Я надеюсь… Уолтер ни в чем таком не замешан? — И сама тут же отмела свое дикое предположение, не дожидаясь, пока Джеральд отрицательно помотает головой: — Уолтер и контрабанда — вещи несовместимые.

В ее голосе прозвучало что-то похожее на разочарование. Джеральд пытался отогнать от себя мысль о том, что эта женщина все больше занимает его воображение: то она сексуальна, как картинка в журнале, то тиха и невинна, как одна из ее фарфоровых кукол. Вопрос в том, как заставить ее сделать то, что ему от нее надо. Деньги ей не нужны: Джеральд разузнал, что Кэтрин, будучи единственной наследницей, получила от родителей, помимо дома, еще и круглую сумму наличными, а еще у нее имелся солидный портфель акций. Что же может привлечь ее?

Джеральд поводил глазами по комнате и увидел книжную полку. Он метнулся к ней, как к спасательному кругу. Здесь можно было сколь угодно долго стоять спиной к хозяйке и не видеть ее простодушного, приковывающего взгляда. Джеральд скользнул глазами по корешкам: длинный ряд классиков в кожаных переплетах, сборники стихов, современная проза… А это что?

Сверкая новехонькими жесткими обложками, на полке рядком выстроились популярные руководства для тех, кто решил начать новую жизнь: «Искусство быть собой», «Как жить в одиночестве и наслаждаться этим», «Измени свою жизнь!». Так-так. Понятно. Этой женщине нужны перемены. Она хочет чего-то нового. Непонятно только, почему она, меняя прически и мужчин, девять лет просидела в цементной компании.

— Я хочу предложить вам работу, — быстро повернувшись к девушке, решительно проговорил Крафтон.

— В ФБР требуется новый бухгалтер?

Она слизывала остатки мороженого с губ. При взгляде на розовый кончик языка, скользивший по блестящей помаде, Джеральд почувствовал, что у него пересохло в горле.

— Вы почти угадали, — хрипло ответил он. — Я предлагаю вам работать тайным агентом. Дело секретное.

Сценаристы фильмов о Джеймсе Бонде постеснялись бы вставить такую неправдоподобную реплику в картину, но тут она сработала. Глаза Кэтрин заблестели от возбуждения, она вскочила и, мигом оказавшись перед Джеральдом, выдохнула ему в лицо:

— Тайным агентом?!

Он закрыл глаза и скрипнул зубами. С трудом найдя в себе силы отстраниться от нее, сделал несколько шагов по комнате. На расстоянии Крафтон вернул себе способность думать. Похоже, верная приманка найдена. Рискованно, конечно, но надо ловить момент. Многозначительно кивнув, Джеральд, подражая агенту 007, осмотрелся так, словно в доме могли быть подслушивающие устройства, и понизил голос:

— Высшая степень секретности. Допуск к закрытой информации.

Кэтрин пожирала его глазами, сгорая от любопытства.

— А что мне надо будет делать?

— Мы следим за одной компанией, занимающейся импортом и экспортом. По нашему предположению, она звено в международной цепочке, по которой идет контрабанда изумрудов из Колумбии. Но до сих пор нам не удавалось заслать к ним своего человека. У них недавно уволился бухгалтер. На наших глазах вскочил в самолет и улетел в Гонконг. И теперь в бухгалтерии открылась вакансия…

Огонь в глазах Кэтрин слегка померк.

— Так вы хотите, чтобы я работала там бухгалтером? Не очень-то заманчивое предложение.

— Девяносто процентов работы тайного агента — скучная рутина, — резонно возразил Джеральд. — Но вы сможете видеть и слышать то, что происходит у них внутри. Станете нашими глазами и ушами. Когда операция войдет в решающую фазу, вы будете в центре событий.

— А это опасно? — В голосе Кэтрин снова зазвучали нотки заинтересованности.

Интуиция не подвела Джеральда. Кэтрин заглотила и наживку, и крючок! «Работа будет настолько же опасной, как у ночного сторожа в доме престарелых», — подумал Джеральд, а вслух заверил любительницу приключений:

— Очень опасно!

Кэтрин задышала чаще. Джеральд снова принялся ходить по комнате, стараясь не смотреть на девушку.

— Что конкретно мне надо будет делать? — услышал он из-за плеча голос возмутительницы своего спокойствия.

— Быть самой собой.

 

Глава третья

Произнеся эти слова, агент Крафтон как-то неожиданно, почти торопливо попрощался и ушел, а Кэтрин осталась в глубокой задумчивости. «Быть самой собой»! Более вредного совета не придумаешь. Для нее быть «собой» — значит быть скучной теткой с волосами мышиного цвета, которая вот уже девять лет не живет, а сводит балансы в бухгалтерии цементной компании. Нет уж! Отныне она станет другой.

И вот, обновленная, Кэт шагает утром по улице в сторону здания компании «Океан Импэкс». Сегодня девушка надела самое консервативное, что отыскалось в ее новом гардеробе: короткий облегающий черный шерстяной жакет, юбку до колен и черные кожаные сапожки. Никто, кроме нее, не знал, что внутри они были на искусственном леопардовом меху, и эта спрятанная от посторонних глаз оснастка придавала Кэтрин смелости и уверенности в себе. На воротнике жакета изначально тоже красовался искусственный мех, но его она предусмотрительно отпорола, чтобы не выглядеть совсем уж невероятно.

Стуча каблучками по тротуару, Кэтрин еще и еще раз прокручивала в мыслях, как будет вести себя во время интервью. «Быть самой собой… Ха! Да ни за что! Вся моя жизнь отныне станет одной большой неправдой, — думала она. — Я должна притвориться модной, интересной, привлекательной!»

В нос ей ударил чад выхлопных труб миллиона автомобилей. После тихого пригорода шумы и запахи центра казались необычайно резкими. Гарь и рычание автобуса, отъезжающего от остановки, грохот компрессора, стук бетономешалки и мужские голоса со стройки, мимо которой она проходила, упоенная собственной новизной, в облаке новой парфюмерной композиции, с новыми мыслями и новым ощущением жизни.

Вдруг откуда-то сверху раздался оглушительный свист. Кэтрин вздрогнула и подняла голову. Рабочий в каске и клетчатой рубахе стоял на лесах и улыбался. Именно ей. Увидев, что девушка оглянулась, он одобрительно крикнул:

— Классно выглядишь, детка!

— Спасибо! — вежливо и почти церемонно, словно вышколенная гувернанткой воспитанница, ответила Кэт и приветливо улыбнулась в ответ этому парню, почувствовав к нему искреннюю признательность. Такое ободрение было ей сейчас как нельзя кстати. Волнение как-то сразу улетучилось. «В самом деле, — подумала она, — почему бы мне не получить эту работу? Получу. И эту, и любую другую, какую захочу. Я ведь не прежняя Кэтрин Бэкстайн. Я уверенная в себе Кэт — высокопрофессиональный бухгалтер и по совместительству — агент спецслужб!»

«Логово порока», как она про себя окрестила фирму «Океан Импэкс», размещалось в здании с широкими стеклянными дверями и элегантным вестибюлем, отделанным мрамором и гранитом. За импозантной стойкой сидела барышня, похожая на статую.

— Мэрилин, — представилась она и повела Кэтрин по коридору в небольшой конференц-зал.

Двери некоторых из кабинетов были открыты. Озираясь по сторонам, Кэтрин не заметила ничего из того, что ожидала: людей с оспинами на смуглых лицах, торопливо прячущих за пазуху мешочки с изумрудами, арсеналов сверкающего смазкой оружия, столов, заваленных прозрачными пакетиками с белым порошком. Все как везде. Работают за компьютерами, говорят по телефону, делают записи в блокнотах. Ничего подозрительного. Кэтрин почувствовала разочарование.

Мэрилин довела ее до дверей конференц-зала и молча удалилась, бросив через плечо оценивающий взгляд на модную штучку. Кэтрин переступила порог и остановилась. На нее разом уставились трое мужчин. Тот, что сидел посередине, вежливо улыбнулся и встал, чтобы подать ей руку. На вид ему было слегка за сорок, а лицо у него оказалось такое приветливое, что Кэтрин не могла не улыбнуться в ответ. И тут же расстроилась. Он напомнил ей ведущего программы новостей. Лысеющая голова, голубые глаза и искренний взгляд. Ни татуировки на руке, ни мафиозного перстня, никаких признаков наркомании или извращенной жестокости в лице. Сплошное разочарование…

— Меня зовут Малькольм Найтингейл. — Рукопожатие было твердым и деловитым. — А это мои коллеги, Дуг Ормонд и Лестер Дарт, — представил он тех, что сидели справа и слева от него.

Эти двое внушили Кэт надежду: для офисных служащих они были слишком развиты физически. Когда Ормонд сжал руку Кэтрин, она заметила, что у него волосатые костяшки пальцев, а приветствие похоже скорее на рык льва. Лестеру Дарту она дала бы десять лет тюрьмы за один запах его одеколона.

Вежливо улыбнувшись, она уселась на предложенный ей стул. Ее начали подробно расспрашивать о предыдущей работе. Большинство вопросов были скучными и заурядными, но время от времени вдруг попадались необычные. Так, ее спросили, знает ли она такого-то и такую-то — людей, которые никогда не работали в ее компании.

Продолжая вежливо отвечать на вопросы, Кэтрин про себя размышляла: «Неужели их ничего больше не интересует? Вряд ли у них хватило бы мозгов, чтобы успешно руководить преступной организацией. Интересно, а легальные-то дела как у них идут? Впрочем, это не важно. Вот закончу свою секретную миссию здесь, и можно будет перейти куда-нибудь еще, — мысленно все более воодушевлялась она. — Главное начать, оторваться от прежней скукотищи. А вообще-то надо будет поехать в отпуск. Куплю билет куда заблагорассудится, а там…»

— Спасибо, мисс Бэкстайн, — прервал ее размышления тот, что был похож на телеведущего. — Мы вам позвоним.

Его глаза недвусмысленно говорили, что, будь его воля, он, конечно же, всем прочим кандидатам на эту должность предпочел бы именно Кэт.

 

Глава четвертая

«Я сумею! Я сделаю это! Я — Отважная Кэт, которой все по плечу!» — подзадоривала она себя, но длинная палка с валиком на конце застыла в руках. На то, чтобы взять и провести валиком вниз, у Кэтрин не хватало духу. Ведь тогда на стене останется краска, и никуда ее уже не денешь. Краска в тазике ужасающе темная, темно-пурпурная. А стены такие белые, такие…

— Скучные! Вы скучные, тоскливые! Надоели! — пробормотала Кэтрин и для храбрости посмотрела на фотографию, выдранную из журнала и приколотую к стене в качестве образца. Там цвет стен был бордовый, а не пурпурный.

Пурпурным был потолок. Его Кэтрин уже покрасила, и теперь ей казалось, что она находится внутри гигантской виноградины.

Она решительно провела валиком первую полосу и тихонько ойкнула, когда на белом фоне появилось красное пятно, словно по стене полоснули ножом и на ней выступила кровь.

«Ничего. Если что, можно будет закрасить», — успокоила себя Кэтрин, сжала зубы и продолжила катать валиком вверх и вниз.

— Любите виноградный цвет? — насмешливо спросил низкий мужской голос у нее за спиной.

От испуга она вскрикнула и выронила свой малярный инструмент. Мимо Кэтрин метнулась темная тень, и в следующую секунду мускулистая рука Джеральда Крафтона подхватила падавший валик, так что всего несколько красных капель попали на брезент, покрывавший пол.

— Это не виноградный… это бордовый. А как вы вошли?

— Дверь была открыта.

— Могли бы постучать.

Она посмотрела на Джеральда, и во рту у нее пересохло. Он, видимо, возвращался с пробежки. Пропотевшая футболка прилипла к телу, обозначив мышцы на груди и животе. Спортивные шорты открывали мускулистые бедра и обтягивали ягодицы. Джеральд наклонился, обмакнул валик в краску.

— Я не хотел вас отвлекать от… от того, чем вы занимались.

— Какая тактичность! — На языке у Кэтрин вертелась пара едких замечаний, но она воздержалась от них: Джеральд клал краску на стену так ровно, что просто загляденье.

Разминая затекшие плечи, она предоставила ему и дальше орудовать валиком.

— Как вы думаете, не слишком темно?

— Смотря для чего.

Она шумно выдохнула, изобразив, будто оскорблена его намеком.

— Я про краску! Краска не слишком темная? Я хочу, чтобы получилось вот так, — она отлепила от стены фотографию и поднесла к глазам Джеральда.

С минуту он разглядывал бордовые стены, фиолетовый потолок и золотые полоски, разграничивавшие их, а потом поинтересовался:

— Это гибрид старого английского паба и восточного гарема?

— Ладно, проехали, — смутилась Кэтрин. — Хотите лимонаду?

— С удовольствием.

Она пошла в кухню. Джеральд крикнул ей вслед:

— Вы знаете, что у вас цвет стен не сочетается с цветом потолка?

Кэтрин закатила глаза и, про себя обозвав Крафтона узколобым, прокричала в ответ:

— Считается, что это стильно!

— А, ну-ну…

Даже не видя его, Кэтрин была уверена, что он точно так же сейчас закатил глаза. Интересно, как он ее обозвал?

— Не забывайте, что вы — наемный рабочий, — сказала Кэтрин, входя в гостиную со стаканами, в которых позвякивали кубики льда.

— А что мне полагается за работу, не напомните? — Джеральд опустил валик в таз с краской, принял из рук хозяйки запотевший стакан и, поднеся его к губам, сделал большой глоток. Кэтрин прилипла глазами к вздувшимся на его шее мышцам. Джеральд пил размеренно и с удовольствием. На его последнем глотке она очнулась и, презрительно разделяя слоги, произнесла:

— Ин-фор-ма-ци-я.

Оторвав стакан от губ, он взглянул на нее с недоумением:

— Вы получили место?

Кэтрин победоносно улыбнулась:

— Пару часов назад.

Одним прыжком он оказался рядом с ней и поцеловал прямо в раскрытые от изумления губы. Застигнутая врасплох, потрясенная, Кэтрин замерла и тут же инстинктивно схватилась за его локти — то ли чтобы оттолкнуть Джеральда, то ли чтобы не упасть самой… Ее пальцы ощутили горячие вздутые бицепсы, в нос ударил запах мужского пота, краски и лимона. Запах секса…

Тело Кэтрин откликнулось на этот запах. Оно ждало большего. Оно требовало большего! Она подалась вперед, но в этот момент Джеральд резко отстранился и, подхватив Кэтрин на руки, закружил по комнате.

— Ура! Есть! — закричал он и с размаху усадил ее на диван, сделав большой — даже слишком большой — шаг назад. Если бы Кэтрин не знала, кто перед ней, она могла бы подумать, что смутила его. Ах, если бы!..

А вот сама она была не только смущена, но и озадачена. Подумать только! Едва знакомый мужчина бросился ее целовать! Сколько перемен произошло за последнюю неделю! Начала менять интерьер дома, сменила работу, с головой окунулась в мир секретных операций и шпионажа, где ее подстерегали опасности…

При мысли об опасностях по телу Кэтрин пробежали мурашки.

— Мне понадобится пистолет? — спросила она.

Джеральд, склонившийся над тазиком с краской, замер, не донеся валик до стены, и оглянулся с комично-испуганным выражением на лице.

— Ну, зачем же пистолет? Дайте мне пощечину, и все. Обещаю, больше этого не повторится.

— Я имею в виду — для задания, — ответила Кэтрин упавшим голосом.

«Неужели больше не повторится?» — ее уверенность в том, что новая жизнь вступила в свои права, резко пошла на убыль. Этот краткий, нечаянный поцелуй был самым возбуждающим сексуальным переживанием Кэтрин, а теперь ей обещают, что такое больше никогда не повторится. «А я хочу, чтобы повторилось! И не только это…»

Глазами, полными слез, она смотрела, как двигается по стене валик, послушный сильным рукам гостя.

— А вы когда-нибудь стреляли из пистолета? — спросил Джеральд.

— Из духового ружья, когда была в лагере скаутов. Считается? — Кэтрин приложила все усилия к тому, чтобы ее голос не дрожал.

— Нет.

Не отрываясь, он продолжал мягко водить валиком по стене.

— Но в книжках и фильмах у секретных агентов всегда при себе оружие, — возразила Кэтрин и представила, что у нее есть маленький дамский револьвер, который легко спрятать в сумочке. Лучше всего серебряный, с перламутровой рукояткой.

— Нет. Не у всех. Если у вас найдут оружие, ваша песенка спета.

Оглянувшись через плечо на Кэтрин, изо всех сил пытавшуюся скрыть разочарование, Джеральд продолжил:

— Не расстраивайтесь. У вас есть куда более смертоносное оружие, чем любые пистолеты…

— Это что же? Ногти у меня короткие, ножницами я никого ткнуть не сумею, и карате я никогда не занималась.

Опустив валик в краску, Джеральд повернулся к ней и направил указательный палец на лоб Кэтрин.

— Интеллект — вот ваш главный козырь.

— Мы что, будем решать кроссворды на время? Если они проиграют, им придется идти с повинной?

В глазах Джеральда вспыхнули веселые огоньки.

— Я имел в виду способность быстро соображать.

И тут вдруг веселость в его взгляде уступила место тому, от чего сердце у Кэтрин забилось сильнее. Он посмотрел на нее оценивающе.

— А если это оружие не поможет, у вас в запасе всегда есть другое, самое сильное.

— Какое?

— Секс.

Это короткое слово он произнес так, что оно оказало на Кэтрин такое же воздействие, как самая смелая ласка.

— Секс? — переспросила Кэтрин. «Отлично!» — едва не вырвалось у нее.

Похоже, пурпурные стены раскаляли докрасна все в комнате — или этот жар шел у нее изнутри? Все чувства Кэтрин были обострены — один взгляд, одно слово этого мужчины приводили ее в состояние, близкое к потере сознания. А он продолжал самым будничным тоном:

— Возможно, вам придется соблазнять этих негодяев, чтобы добывать информацию.

— Соблазнять… негодяев? А технология описана в учебнике для работников ФБР?

Джеральд рассмеялся:

— Но вы же неофициальный сотрудник. Как я уже объяснял, вы просто будете добровольно помогать нам, передавая все мало-мальски интересное, что увидите или услышите, работая там. Кроме того, — лицо Джеральда приняло деловито-серьезное выражение, — памятуя о вашей сексуальной раскрепощенности, я не исключаю, что такая женщина, как вы, может оказаться с кем-то из подозреваемых в постели. И если по ходу дела они вдруг расскажут что-нибудь, представляющее интерес для нашего расследования…

— Вы хотите сказать…

— …я хочу сказать, что в свое свободное время вы можете заниматься чем угодно. Только не забывайте пользоваться презервативом.

При слове «презерватив» лицо Кэтрин начало заливаться краской. Джеральд напрягся. Ведь для женщины, ведущей столь раскованный образ жизни, это слово должно быть привычным. В разговоре с ней Джеральду не приходило в голову выбирать выражения, да и говорил-то он о вещах, на его взгляд, совершенно обыденных. Неужели она не привыкла спокойно слышать о средствах предохранения? А вдруг и пользование ими для нее — новость? Вопрос сам сорвался у Джеральда с языка:

— Вы ведь пользуетесь презервативами? И, разумеется, каждый раз?

Произнеся это, Джеральд вдруг почувствовал себя так, как будто произнес непристойное слово при своей добропорядочной бабушке. Кэтрин нахмурилась и, с трудом разлепив губы, пробормотала:

— Я полагаю… это совершенно вас не…

— Касается, уверяю вас! Ведь если есть хоть малейшая вероятность того, что вы являетесь носителем…

Кэтрин, едва не задохнувшись, выпалила:

— Нет! Не являюсь.

Во взгляде Джеральда сквозило сомнение. Если с ней все в порядке, почему она так разволновалась?

— Я обязан потребовать, чтобы вы прошли обследование.

Кэтрин, похоже, взяла себя в руки, хотя лицо у нее все еще было пунцовым. Медленно подбирая слова, она проговорила:

— Агент Крафтон, я совершенно здорова. Я еще никогда не… у меня еще никогда не было… в общем, я предохранялась. То есть, защищалась… То есть… — Язык у нее стал заплетаться. — Короче, на этот счет вы можете быть совершенно спокойны.

Чем дальше она запутывалась, тем больше Джеральд настораживался. Инстинкт подсказывал ему, что он где-то ошибся. Почему такой пустяк привел ее в явное замешательство? Джеральд наблюдал, как Кэтрин отвернулась и стала сосредоточенно проверять, хорошо ли приклеен к полу угол брезента. Глядя на нее, он вдруг вспомнил кое-что и удивился еще больше. Она целовалась как девственница!

Конечно, поцелуй был для нее неожиданностью — он и самого Джеральда застал врасплох! Но ведь это был обычный чмок в ознаменование достигнутого успеха — ничего такого, чтобы потерять голову. А как она реагировала? Сначала замерла, а потом так жарко к нему прильнула… Джеральд все сильнее чувствовал: что-то здесь не так. То, как эта женщина реагировала на его поцелуй, не вяжется с тем, что он знает о ее сексуальном опыте.

«Стоп, — одернул себя Джеральд. — Не с тем, что я знаю, а с тем, что я думаю о ней. Вполне может быть, что на самом деле она вовсе не та секс-бомба, за которую я ее принял. А что, если мой инстинкт прав, и в этой женщине не больше дикости и распущенности, чем в старушке Лоуренс? Это, конечно, лишь догадка, но ее стоит проверить. Есть только один способ это сделать: поцеловать Кэтрин еще раз».

То, как его собственное тело вздрогнуло, когда Кэтрин, исполненная вожделения, прижалась к нему, Джеральд анализировать не хотел. «Кем бы ни была эта женщина, невинной милашкой или прожженной шлюхой, связываться с ней ни в коем случае нельзя, от этого будут одни неприятности… Если она та, за кого я ее принял вначале, она не упустит возможности насладиться глубоким, влажным поцелуем. Просто ради удовольствия».

Джеральд вернулся к валику с краской и приступил к проверке Кэтрин. Он прикасался к ней при каждом удобном случае, следил за ее реакцией, и то, что он видел, повергало его во все большее смятение. Кэтрин вела себя как новобранец в первом бою. Джеральд попросил ее залезть на стремянку и кистью подкрасить те места, куда не доставал валик. Когда она оказалась наверху, он, «нечаянно» толкнув лестницу, схватил ее обеими руками за талию.

Задрожавшее под его ладонями тело Кэтрин было мягким и податливым. Джеральд не убирал руки несколько дольше, чем это было необходимо, и по тому, как застыла неподвижно ее грудь под облегающим топом, увидел, что Кэтрин затаила дыхание.

«Значит ли это, что она нервничает или просто ждет следующего хода?» — не мог понять Джеральд. Когда Кэтрин спустилась, чтобы набрать еще краски, он подступил ближе, почти прижав ее к стремянке. Теперь ее лицо было так близко, что он мог рассмотреть даже мелкие веснушки у нее на носу. Волосы поблескивали медью, а в некоторых местах были испачканы бордовой краской. Джеральд улыбнулся и тронул одну из таких прядей:

— Вы и себя решили покрасить под цвет стен?

Он произнес это самым обыденным тоном, но глаза его при этом напряженно рассматривали Кэтрин, изучая ее реакцию. Вот чаще забилась жилка на шее, вот зрачки глаз, зеленых, как ледниковые озера, стали медленно расширяться, а язык прошелся по губам. Что это — признак волнения или приглашение к новому поцелую?

— Извините, — сказала Кэтрин и сделала шаг вперед. Джеральд отступил, давая ей пройти. По тому, как вздымалась и опускалась ее грудь, как напряглись соски под тесным топом, он видел, что все его мелкие хитрости отнюдь не остались незамеченными. Тело Кэтрин явно реагировало на него. Поглощенный наблюдением, Джеральд не сразу заметил, что и его собственное тело тоже вступило в игру. И довольно бурно. Что это? Неужели пурпурный потолок и бордовые стены заставляют его чувствовать какое-то странное, почти звериное влечение к этой женщине? Это необходимо, наконец, выяснить. В интересах дела, разумеется!

— Иди ко мне, — тихо сказал Джеральд, но его голос прозвучал неожиданно громко и гулко в пустой комнате.

Кэтрин, сосредоточенно распаковывавшая новую кисть, вздрогнула и подняла на него огромные зеленые глаза.

— Что, простите?

Она была в двух шагах от него. Поставив валик в таз с краской, он повторил:

— Иди ко мне.

Кэтрин помедлила секунду. Сейчас в ней было столько наивности, она казалась такой беззащитной, что Джеральду тут же захотелось бросить свою затею. Потом на лице девушки появилось какое-то странное и трогательное выражение решимости. Она поднялась и сделала два шага, так что между ними осталась всего пара сантиметров. Глядя на него снизу вверх, Кэтрин тихо спросила:

— Что вы на этот раз хотите от меня, агент Крафтон?

Разве это не однозначный призыв к действию?! Дело не только в словах — какой у нее голос, как она смотрит! Вот и пойми тут…

Поскольку на мозг, как выяснилось, полагаться было нельзя, в интересах дела Джеральд дал волю другим органам.

— Я хочу вот этого, — тихо ответил он и, склонив голову, припал губами к ее губам.

Она задрожала всем телом. Ее губы трепетали, раскрываясь. Обхватив ее руками, чтобы привлечь ближе, Джеральд ощутил, что Кэтрин бьет крупная дрожь. Даже дыхание ее было прерывистым.

В это мгновение Джеральд понял со всей ясностью, что перед ним — не та, в чьей спальне мужчины сменяют друг друга с завидной периодичностью. Но это была его последняя ясная мысль. Дальше он уже не мог думать. Он мог только чувствовать. Женщина таяла в его объятиях. Ее губы были как шелк. Язык — как бархат.

Джеральд едва сдерживался, чтобы не начать срывать с нее одежду, и вдруг заметил, что Кэтрин вовсе не стремится к тому же. Вместо того чтобы упасть с ним на пол и предаться страсти, она вела себя как школьница на первом свидании. Ее язык робко прикасался к его языку, иногда опасливо проникая к нему в рот и тотчас снова прячась назад. Она явно не помышляла ни о каких буйных играх, а просто стояла, прижавшись к нему и поглаживая его спину под лопатками круговыми движениями.

Прежняя подружка Джеральда в такой ситуации уже давно раздела бы и его, и себя. А здесь сразу стало ясно, что ничего подобного не будет. Кэтрин отвечала на его поцелуй с крепко зажмуренными глазами, трогательно раскрыв рот и совершенно не заботясь о том, что делать дальше.

«Проклятье! — подумал Джеральд. — Она меня надула!»

Он отстранился. Кэтрин мечтательно вздохнула. То, как она целовалась, возможно, позабавило бы его в других обстоятельствах, но сейчас он был слишком зол на самого себя за поспешные выводы.

«Разумеется, если учесть те обстоятельства, при которых мы познакомились, то мое мнение о ней следует считать естественным. Но я ничего не сделал, чтобы это мнение подтвердить! — ругал он себя. — А ведь, если поразмыслить, все вокруг противоречило тому, что она ведет разгульный образ жизни. Фото на водительских правах, обстановка дома, даже ее речь — все это обличает женщину добропорядочную, даже чопорную. Для кризиса среднего возраста она слишком молода, но все его признаки налицо. Самое худшее то, что она уже поступила на работу в «Океан Импэкс». Будь Кэтрин опытной, прожженной укротительницей мужчин, там ей было бы самое место, среди парней вроде Ормонда или Эдди, бригадира грузчиков. Я уж не говорю о самом Найтингейле, большом любителе диких кошек. А так она может навлечь на себя большие неприятности. Придется идти на попятную. Взять назад все, что наговорил, и рассказать ей правду».

И все же осуществить задуманное оказалось слишком трудно. Джеральд решил сделать так, чтобы Кэтрин сама захотела уйти.

— Ты знаешь, — сказал он, отстраняясь от ее теплого, упругого тела, — я, кажется, ошибся относительно «Океан Импэкс». Мы за несколько месяцев наблюдений так и не нашли ничего подозрительного. Так что ты, похоже, просто перешла на работу в заурядную компанию, торгующую всякой ерундой. В том числе морепродуктами. Ты любишь запах рыбы?

— Рыбы? — Глаза Кэтрин распахнулись и заморгали, как у суслика, выскочившего из норы на солнце. В ее голосе по-прежнему слышался мечтательный вздох, а губы были влажными и припухшими от поцелуя.

Больше всего Джеральду сейчас хотелось продолжить с того места, где он прервался. Но он не мог. Сначала надо было уговорить ее так же добровольно отказаться от его предложения, как она прежде на него согласилась. Поэтому он продолжил скучным тоном:

— Я думаю, никаких изумрудов в «Океан Импэкс» нет. Скорее всего, у тебя опять будет просто скучная бухгалтерская работа.

Кэтрин тихо засмеялась. Слыша этот немного сонный, такой соблазнительный голос, Джеральд вынужден был сжать руки в кулаки, чтобы не заключить ее снова в объятья.

— Девять лет я проработала бухгалтером на цементном заводе. Скучнее этого вряд ли что-то может быть.

— Мне казалось, ты хочешь чего-то нового и интересного.

— Хочу. И мне теперь очень интересно, какой рыбкой торгует «Океан Импэкс». Там явно нечисто.

Джеральда умилила эта фраза, произнесенная так значительно.

— Откуда ты знаешь, ты ведь пробыла там всего несколько минут!

— У меня чутье на людей. Те двое, что были там вместе с директором, выглядели очень подозрительно.

— Это не…

— Кроме того, — не дала ему говорить Кэтрин, — мне действительно надо начать новую жизнь. Если там окажется скучно, я уйду и подыщу что-нибудь более интересное. Главное — что я взяла быка за рога.

— А если я скажу тебе, что передумал, и не буду привлекать тебя к операции?

Она поглядела на него несколько мгновений и ответила:

— Тогда я отвечу, что ты опоздал.

«Что за дикое упрямство!» — подумал Джеральд, а вслух сказал резко:

— Ну, тогда не приходи ко мне жаловаться, если твоя новая работа надоест тебе хуже горькой редьки.

Едва заметная улыбка блуждала на губах Кэтрин, пока она долго и мечтательно рассматривала Джеральда.

— Не волнуйся, — произнесла она. — Я приду к тебе совсем не за этим…

Нечасто бывало, что женщина лишала Джеральда Крафтона дара речи. Кэтрин Бэкстайн только что сделала это. Она обвела его вокруг пальца и так извратила все его аргументы, что ему уже не приходило в голову никаких разумных мыслей, кроме одной: бежать от нее поскорее, покуда их обоих не накрыло волной…

— Не надо меня провожать, я найду дорогу к двери, — сердито пробормотал он и бросился вон из комнаты.

 

Глава пятая

— Палочки, — пояснил Малькольм Найтингейл, показывая на ровные ряды ящиков.

— Палочки? Рыбные или крабовые?

— Нет, деревянные. Которыми едят на Востоке.

— A-а, поняла… — Кэтрин немного огорчилась.

Шеф лично сопровождал ее в этой экскурсии по фирме. Кэтрин, конечно, польстило, что он выкроил время в своем наверняка очень плотном деловом графике. Кроме того, она надеялась, что Найтингейл проведет ее в такие уголки, где она сможет узнать что-нибудь ценное для ФБР. Она была полна решимости использовать каждый удобный случай для своей секретной работы по сбору информации.

— И что, они во всех этих ящиках?

Малькольм усмехнулся в своей неимоверно изысканной, британской манере, не раскрывая рта.

— Нет, не во всех. Но мы импортируем палочки почти для всех восточных ресторанов побережья.

Кэтрин посмотрела на длинные ряды ящиков, заполнявших погрузочную платформу перед складом, потом — прямо в простодушные голубые глаза Малькольма, улыбнулась и сказала:

— Сколько же китайского рагу можно ими съесть!

Она неустанно напоминала себе, что она — Кэт, тайный агент, ведущий свое расследование в фирме, торгующей контрабандными изумрудами. «В ящиках, конечно же, никакие не палочки, — думала она. — Наверняка они доверху забиты самоцветами». Кэт представляла, как проберется на погрузочную платформу с гвоздодером, вскроет один из ящиков, взрежет наугад пакет и увидит… «Кстати, а какого размера бывают изумруды? — этот внезапно пришедший ей в голову вопрос вмиг рассеял шпионские грезы. А те, что одна за другой полезли ей в голову вслед за тем, встревожили Кэтрин не на шутку. — А что, если меня поймают? Что я скажу? Что мой сосед нанял меня проводить расследование для ФБР? Кто мне поверит?..»

— Что с вами, мисс Бэкстайн?

— А?! Нет, ничего, я… — Надо быстро придумать ответ. — Я просто подумала: неужели мне придется пересчитывать все эти палочки?

«… и если там действительно они, то проверять каждый ящик и искать, в котором есть двойное дно…» — продолжила она про себя.

Малькольм Найтингейл усмехнулся, не разжимая губ:

— Не беспокойтесь, мисс Бэкстайн. Вам не придется марать руки. В ваши обязанности входит только сверка накладных.

Он смотрел на нее так, словно она показалась ему глуповатой для дипломированного бухгалтера. Именно этого Кэтрин и добивалась. «Пускай все думают, что я дура. Чем глупее я буду казаться, тем меньше буду вызывать подозрений. Работа бухгалтера — занятие, конечно, не из самых возбуждающих, но и оно имеет свои преимущества. Именно бухгалтеры подвели под монастырь Аль Капоне, — повторяла мысленно Кэтрин. — Если у «Океан Импэкс» есть незаконные деньги, то я их найду!»

Пока она строила захватывающие планы того, как сокрушит преступную империю Малькольма Найтингейла, последний разглядывал ее фигуру. «Какое безрассудство! И это в век, когда на мужчину могут подать в суд за сексуальное домогательство даже за куда более скромные проявления внимания к женщине! Но как приятно это внимание! — Впрочем, Кэт тут же задала своим мыслям деловое направление. — Пусть думает, что я не только глупенькая, но и доступная. И тогда его можно будет брать тепленьким».

Из-под опущенных ресниц Кэтрин послала боссу взгляд, который говорил: «Если бы мы сейчас были не на погрузочной платформе, а где-нибудь в более подходящем местечке, тебе, может быть, и перепало бы кое-что». По крайней мере она старалась вложить в свой взгляд такой смысл. Раньше ей не приходилось ни произносить подобных фраз, ни тем более передавать их без слов, поэтому она была не вполне уверена, что все делает правильно.

Так или иначе, Найтингейл явно получил от нее какое-то послание. Босс выпятил грудь под темно-синим двубортным пиджаком и одарил Кэтрин улыбкой, которая была не похожа на прежнюю, профессиональную.

После этого в продолжение всей экскурсии он шел, держась несколько ближе к ней, чем было необходимо. А Кэтрин наслаждалась своим успехом, сдерживая торжествующий крик, который рвался из ее груди: «Надо же, крутой босс мафии запал на меня!!!» То, что связь Найтингейла с преступным миром еще никак не была доказана, нисколько не умаляло ее триумфа.

Никогда в жизни еще никто не западал на Кэтрин Бэкстайн. Никто даже не обнаруживал хотя бы повышенного интереса к ней как к женщине. А теперь целых двое мужчин — и каких! — бросали на нее горящие взгляды. Правда, Малькольм Найтингейл был, конечно, слишком хорошо воспитан для «горящих взглядов», но уж точно взор его становился теплее, когда он был направлен на Кэт.

А вот Джеральд — да, у того горел не только взгляд. От его поцелуя Кэтрин чуть не расплавилась на месте. Ммммм… Ей стало жарко при одном лишь воспоминании о нем. «Интересно, почему он сначала убеждал меня перейти на эту работу, а как только я сделала это, начал уговаривать бросить ее? — подумала она вдруг. — Но все равно ему это не удастся. Мне предстоит самое захватывающее приключение в моей жизни, и никакими доводами Джеральду не заставить меня отказаться от него. Хорошо бы найти ценную информацию в первый же день. Просто ради того, чтобы заставить его взять свои слова обратно…»

Они с боссом обошли все здание, Кэтрин перезнакомилась с большинством сотрудников, и теперь Малькольм подвел ее к двери, на которой было написано «Бухгалтерия».

Ничего незаконного или даже хотя бы подозрительного за это время обнаружить не удалось. Но Кэтрин не падала духом, ведь самое главное было впереди: ей предстояло применить свои шпионские способности в бухгалтерии.

Отдел состоял всего из двух человек: самой Кэтрин и Ванессы Бикхем, счетовода, женщины неопределенного возраста, где-то между пятьюдесятью и пенсией. Вся она была какая-то бесцветная: выцветшие седые волосы, собранные в аккуратный пучок; лицо землистого цвета; усталые глаза; толстые бежевые чулки и светло-коричневые туфли на широких стоптанных каблуках. Увидев ее, Кэтрин содрогнулась от ужаса: «Вот и я такой же стану, если не сверну с накатанной дорожки!»

Тихим, монотонным голосом Ванесса рассказала Кэтрин о том, как устроена система бухгалтерского учета в фирме, и показала папки с документацией.

— Ну, теперь, конечно, все у нас компьютеризировано. Я к этому так и не могу привыкнуть.

— А вы уже давно тут работаете?

— Тридцать лет, — горестно вздохнула Ванесса.

Кэтрин похолодела. Она вспомнила долгие годы, что провела на цементном заводе. Господи, как хорошо, что это позади!

Внезапно ей в голову пришла совсем другая мысль.

— Вы тридцать лет работаете в «Океан Импэкс»?

— Да. В марте будет тридцать один.

— Но мистер Найтингейл, разумеется, пришел позже, так? Он ведь намного моложе.

Даже смех у Ванессы был бесцветный и безрадостный.

— Конечно. Я начинала еще при его отчиме, Джордже Найтингейле, основателе компании. Тогда она занималась импортом дорогого фарфора из Англии. Настоящий джентльмен был… — закончила она со вздохом.

«А теперь сын переключился с чайников на китайские палочки. Так-так. Дело приобретает интересный оборот, — с восторгом подумала Кэтрин. — Конечно же, изумруды не импортировали из Англии. Мистер Найтингейл-младший переориентировал фирму на торговлю с Южной Америкой — понятно почему. В Колумбии одно из крупнейших в мире месторождений изумрудов».

— Вот ваш кабинет. — Ванесса ввела ее в крохотную комнатку. Обстановки там было минимум, но все необходимое для работы имелось. — Вы наверняка будете менять здесь весь интерьер.

— Вряд ли я… — Кэтрин едва не сказала, что вряд ли задержится здесь надолго, но вовремя прикусила язык. Надо следить за собой, а то провалишься в первый же день. — Вряд ли я стану этим сразу заниматься. Сначала надо освоиться с системами, которые у вас используются.

Она осмотрелась. Стены комнаты были покрашены в бежевый цвет, на них висели большой плакат с гоночным автомобилем, календарь с рекламой агентства недвижимости и дрянного качества репродукция с плывущими утками. Письменный стол был просторный, кресло — со спинкой, поддерживающей поясницу. Компьютер и монитор новые. Вполне можно работать.

Ванесса все стояла в дверях, такая же скучно-бежевая и деловая, как и обстановка этой комнаты.

— Ну, не буду вам мешать, устраивайтесь. Если надо будет что-то подсказать, обращайтесь.

— Спасибо, — ответила Кэтрин, весело улыбнувшись. — Наверняка буду так часто обращаться, что вы еще пожалеете, что предложили.

Она задумалась, что еще полезного для расследования можно было бы выведать у Ванессы. Проработав в компании тридцать лет, эта женщина наверняка знает всю подноготную Найтингейла. Надо будет ее разговорить.

— Раз мы теперь коллеги, может, пообедаем на днях вместе? — предложила Кэтрин и получила в ответ робкую, но благодарную улыбку.

Ей вдруг стало ужасно стыдно за свой подлый подхалимаж. «С другой стороны, — оправдывалась Кэт перед собой, — я пригласила ее не только для того, чтобы вытягивать из нее информацию». На самом деле она просто сразу почувствовала нечто вроде родства с этой немолодой женщиной, воплощением ее собственного вероятного (впрочем, теперь уже менее вероятного) будущего.

Едва Ванесса вышла из комнаты, Кэт тут же включила компьютер и тщательнейшим образом обыскала базу. Она вспомнила, как Джеральд говорил, что прежний бухгалтер скрылся, не дожидаясь, пока люди из ФБР придут с ним поговорить. Они не знали, владел ли тот человек какой-то информацией о фирме, которая могла бы быть им полезна, и был ли сам замешан в контрабанде драгоценных камней. Но то, что его упустили, было Джеральду явно неприятно.

«Если тут отмывают деньги, — думала Кэт, просматривая файлы, — толковый бухгалтер обязательно это заметит. Может, предшественник оставил мне какие-нибудь зацепки?»

Поиски ни к чему не привели. Все следы работы прежнего бухгалтера были аккуратно удалены. Кэтрин не удалось найти ни одного файла с личными записями — только бухгалтерские программы и балансы, а также материалы по пенсионным накоплениям работников. С ними ей предстояло работать. Балансы, конечно, можно было просмотреть, но здравый смысл подсказывал, что их не выложили бы так открыто, будь там что-то нечисто.

Притворяясь, будто перекладывает в стол материалы из шкафа, Кэт тайком прощупала каждый уголок, каждую щелку. В глубине второго ящика пальцы ее наткнулись на препятствие. Сердце застучало сильнее. Кэт стала тянуть и раскачивать невидимый таинственный объект, сломала ноготь, а когда извлекла находку, то чуть не застонала от разочарования. Это оказалась обычная канцелярская скрепка, застрявшая в щели.

Кэтрин смотрела на искореженный кусочек проволоки, зализывая ранку на пальце, и думала о том, сколько сюрпризов таит в себе работа секретного агента.

 

Глава шестая

В половине седьмого Джеральд подошел к окну. Обычно в это время Кэтрин возвращалась с работы, но сейчас, не слыша шум мотора ее автомобиля, Джеральд нетерпеливо топтался у окна. Куда она делась? Заехала заправиться? Попала в пробку? Минуты шли, знакомая машина не показывалась, и Джеральд, сам себе удивляясь, начинал все больше волноваться. «А вдруг что-то случилось?» — встревоженно думал он.

Он злился на себя за то, что эта женщина завладела его мыслями настолько, что он не мог сосредоточиться ни на чем другом, пока у него не было уверенности, что с ней все в порядке.

«Раз все равно ничем другим заняться невозможно, — решил Джеральд, — надо просто пойти к ней и ждать там».

Войти в дом Кэтрин было, естественно, несложно. Не пришлось лезть в чердачное окно или использовать отмычки (их, впрочем, у Джеральда и не было). Хотя Кэтрин убрала горшки с геранью, под одним из которых, как помнил Джеральд, хранился запасной ключ, раздобыть его не составило труда. Понадобилось лишь выждать момент, когда миссис Лоуренс будет возвращаться с прогулки с Грубером.

— Добрый вечер, миссис Лоуренс! Прекрасная погода сегодня?

— Добрый вечер! Да, дивный закат.

— Миссис Лоуренс, я тут помогал Кэтрин делать ремонт…

— Да, я знаю, — как ни в чем не бывало ответила старушка, очевидно, вовсе не считая нужным скрывать, что подсматривает из окна за тем, что делается у соседей.

— А… Ну вот, и сегодня вечером я снова обещал ей помочь, но ее что-то пока нет дома.

— Погодите. Сегодня ведь вторник?

— Да.

Миссис Лоуренс расплылась в улыбке:

— Ну конечно! У Кэтрин же по вторникам занятия аэробикой. Так что она вернется только к половине восьмого.

— В таком случае не могли бы вы дать мне запасной ключ от ее дома — у вас ведь он, наверное, есть? Чтобы я мог начать, не дожидаясь ее?

— Вот повезло деточке с помощником… — мечтательно произнесла миссис Лоуренс, вынося Джеральду ключ.

Он почувствовал угрызения совести и тотчас заверил старушку, что при необходимости она тоже всегда может рассчитывать на его помощь.

Войдя в дом, он включил торшер в гостиной и с изумлением отметил, что новый цвет стен ему нравится. Комната представляла собой интересную смесь старого стиля с новым. Вместо фарфоровых статуэток на каминной полке теперь стояли странные каменные глыбы — очевидно, шедевры современного искусства.

Кроме того, он заметил пополнение в библиотеке. «Как работает ФБР» и «Технологии отмывания денег». Этого еще не хватало. Теперь Кэтрин, чего доброго, решит, что разбирается в этих вопросах, раз прочла две неизвестно кем написанные книжонки!

Шумно вздохнув, Джеральд уселся на диван. На столике рядом лежала стопка журналов. Он взял верхний. «Бухгалтерский учет». На третьей странице глаза стали сами собой закрываться от скуки, и Джеральд взял следующий журнал. «Гурман». Тайны французской кухни. Читать это без ножа и поварешки в руке казалось бессмысленным. Потом в стопке шли несколько политических журналов, а ниже… Что это? «Сад удовольствий»?

Джеральд откинулся на спинку дивана и стал листать страницу за страницей, не переставая удивляться. Журнал был зачитан до дыр, в то время как «Бухгалтерский учет» явно открывали от силы раз.

Номер был посвящен сексуальным фантазиям. Начиная от самых простеньких и кончая «Гаремом, в котором сорок Красавиц ублажают юного Эмира». Откуда взять сорок красавиц для этого сценария, правда, указано не было.

Раздел «Для начинающих». Господи, кто все это пишет? Кто это читает? Кто следует этим рекомендациям? Многие места были подчеркнуты желтым маркером, помечены звездочками или обведены. Сделать это могла только Кэтрин. А в одном месте были сразу целых три звездочки. Джеральд присмотрелся повнимательнее. «Беспомощная Девственница, насилуемая Темным Опасным Незнакомцем». Так-так. Разглядывая фотографии на этой странице, он тут же вспомнил спальню Кэтрин и ту сцену, которую увидел там несколько дней назад. Так вот в чем было дело! Она хотела реализовать эротическую фантазию! Правда, получилось совсем не так, как было описано в журнале. Бедняжка наверняка перепугалась до полусмерти, когда вместо своего Уолтера, или как там его зовут, увидела настоящего Темного Незнакомца, да еще с револьвером! Пусть он и не пытался насиловать ее, но все же она пережила тогда не «фантастические минуты сказочного возбуждения и оргазм небывалого масштаба», а настоящий кошмар. Что лишний раз подтверждает старую истину: фантазиям лучше всего оставаться фантазиями.

С усталым вздохом Кэтрин отперла дверь, вошла в переднюю и застыла на месте. В гостиной горел свет. Она точно помнила, что утром не оставляла торшер зажженным. Напомнив себе, что она — Отважная Кэт, девушка на цыпочках прошла по коридору и заглянула в комнату. На диване она увидела мужскую фигуру.

Сердце Кэт застучало, и она не могла понять, от страха или по какой-то другой причине.

— Джеральд? Что ты тут делаешь? Как ты сюда попал?

— Дожидаюсь тебя, чтобы выслушать рапорт.

Он невозмутимо отложил бухгалтерский журнал. Кэтрин с ужасом вспомнила, что где-то в той же стопке лежал злополучный номер «Сада удовольствий». Она хотела выбросить его, но побоялась, что любопытные соседи могут увидеть его в контейнере. Тогда она решила сжечь журнал, но все как-то не доходили руки. Теперь, когда она работала не только бухгалтером, но и тайным агентом и в свободное время делала в доме ремонт, времени и сил ни на что не оставалось. Но, увидев, что стопка журналов выглядела так же, как и утром, она успокоилась.

— Рапорт?

Кэтрин села в кресло-качалку напротив него, не заметив — или сделав вид, что не заметила? — как ее короткая (еще пару недель назад она сама сказала бы «неприлично короткая») юбка из красной кожи при этом поднялась еще выше.

— Рапорт будет коротким: успехов пока никаких. Единственное, что мне удалось обнаружить в бухгалтерских документах, это расхождение в восемь центов между дебетом и кредитом. А еще сегодня утром прибыла новая партия кофе.

Агент Крафтон скрестил на груди руки, при этом бицепсы его напряглись. Кэтрин почувствовала волнение в груди. Столько обаяния было в этом мужчине, так он притягивал ее даже в те моменты, когда она испытывала перед ним панический страх! Широкая мускулистая грудь, плоский живот под майкой… Глаза Кэтрин опустились еще ниже… Мммм… Усилием воли она заставила себя отвести взгляд и уставилась на вазу с тюльпанами, украшавшую кофейный столик в углу комнаты.

— Слышала какие-нибудь разговоры?

— Да. Все говорят, что секретарша Мэрилин выходит замуж.

— Очень интересно. Соблазнила кого-нибудь?

— Кто? Она?

— Ты.

— Я?

Одна мысль о том, чтобы соблазнять кого-то из сотрудников фирмы, вызвала у Кэтрин приступ тошноты. Если уж на то пошло, единственный человек, о сексе с которым она могла думать, сидел сейчас напротив нее.

— Нет… Я…

Она видела, чувствовала всей кожей, как Джеральд медленно скользит взглядом по ее ногам и юбке.

— Ты выглядишь многообещающе. А доходит ли до выполнения этих обещаний?

Щеки ее вспыхнули. Выглядеть как Отважная Кэт — это одно. Но быть ею до конца — совсем другое. «Нет, я не Мата Хари. Я скучная бухгалтерша мисс Бэкстайн. Я не имею ни малейшего понятия, как соблазнять мужчину. И в постели я — ничто. Даже когда следую рекомендациям журнала, ничего хорошего из этого не получается. Где уж мне…» — горько подумала она, но вслух все же смогла произнести нечто менее трагическое:

— Ну… просто обычно я предоставляю мужчинам соблазнять меня.

Кажется, ей удалось произнести это безразлично, тоном слегка скучающей светской львицы. По ее представлению, о подобных вещах они должны говорить именно так.

Джеральд улыбнулся, и его суровое лицо мгновенно преобразилось. Вокруг пронзительно синих глаз появились добрые маленькие морщинки.

— Мне кажется, тебе пора начать практиковаться, — проговорил он.

— Пра… практиковаться?.. В чем?

— В соблазнении мужчин. Время не ждет. Надо осваивать различные техники агентурной работы. Можешь начать тренироваться прямо на мне.

Его улыбка была такой притягательной, что Кэтрин плохо соображала, о чем он говорит.

— Ты хочешь… чтобы я соблазняла тебя? — уточнила она.

«Интересно, как это, — подумала Кэт. — Как я могу его соблазнить? Ведь я сама таю от одного только звука его голоса, от одного его взгляда. Это он может подойти и сделать со мной все, что захочет…»

Она погрузилась в пьянящие мысли о том, что именно мог бы сделать с ней этот мужчина, но Джеральд прервал ее мечты, сказав своим обычным полусерьезным-полунасмешливым тоном:

— Назовем это обучением без отрыва от производства.

— Но… я уже сегодня провела восемь часов на производстве, — нерешительно попыталась защититься Кэтрин, жалея и презирая себя в этот момент. Ну почему одним всегда вовремя приходит в голову что-то остроумное и убедительное, а другие в самый ответственный момент несут черт знает что? При чем тут нормы рабочего дня?!

Однако Джеральд нисколько не смутился ее ответом.

— Тебе заплатят сверхурочные. В полуторном размере.

Кэтрин резко вскочила. «Довольно. Глупо было ввязываться в эту историю. Я ничего не смыслю ни в изумрудах, ни в тайных расследованиях, ни в отмывании денег. И уж точно не умею соблазнять. Пошел он прочь, этот синеглазый агент. Никакая я ему больше не сотрудница, хватит. Не хочу никакого ФБР, никакого «Океан Импэкс», никакого Джеральда Крафтона. Из-за которого пульс скачет как бешеный. Это вредно».

Но ничего этого она не сказала, только стояла перед Джеральдом и тяжело дышала.

— Ну?

Кэтрин облизала пересохшие губы, чтобы крикнуть ему в лицо «убирайся вон», но вместо этого вдруг закрыла рот, так и не произнеся ни слова. Внезапно она поняла: сейчас или никогда. Судьба дает шанс испытать все то, о чем написано в журналах, а может быть, и больше. Мужчина, сидящий здесь на диване, лучше любого поддельного шейха, пирата, грабителя, эмира или кто там еще бывает в этих фантастических сценариях. А главное — он сидит и ждет, чтобы его соблазнили. Все, что надо сделать, — это подойти к нему… и соблазнить!

Три шага, которые отделяли Кэтрин от дивана, были самыми трудными шагами в ее жизни и потребовали от нее немало отваги.

А Джеральд полулежал, откинувшись на спинку дивана, и смотрел на нее притягивающим взглядом, в котором словно мерцал огонь. Или это лампа так светит ему в глаза?

Опустившись рядом с ним на пол, Кэт сглотнула и нервно посмотрела на его губы. Надо ли сперва поцеловать его, или, может, он ждет, что такая опытная женщина не станет тратить время и сразу начнет его раздевать?

Проходили мучительные секунды. Удивленно приподняв бровь, Джеральд произнес:

— Если ты беспокоишься, что я могу подать на тебя в суд за сексуальные домогательства, то заявляю ответственно: я участвую в этом деле добровольно. Если хочешь, могу засвидетельствовать в письменном виде.

— Нет, я… Расписки не нужно. Я верю тебе.

— Ну тогда не тяни, поцелуй меня!

Кэтрин была благодарна за то, что он дал ей подсказку. Глубоко вдохнув, она наклонилась вперед и медленно потянулась к его губам, пьянея от запаха его тела — смеси ароматов мускуса и мяты. «Похоже, ему понравились те карамельки, что были в вазе на столе», — мелькнуло в голове Кэт. Прижав ладони к его груди, она ощутила твердые мускулы и мерное биение сердца.

Она снова облизнула губы и на мгновение посмотрела Джеральду в глаза. Их взгляды встретились. Пространство вокруг них казалось наэлектризованным и чуть не искрилось. В мозгу у Кэт что-то вспыхнуло, и ей стало абсолютно все равно, правильно или неправильно она соблазняет. Она просто припала губами к его губам и едва не застонала от жара, который объял при этом ее тело.

Язык сам скользнул по его нижней губе, и она почувствовала в ней легкую дрожь. Неужели от ее поцелуя?! Окрыленная, Кэт отважилась на то, чтобы не только снова провести языком по его губам, но и просунуть его внутрь. Когда язык проник в горячую и влажную пещеру, что открылась за ними, и встретился там с другим, таким же трепетным и жадным, внутри у Кэтрин словно что-то взорвалось, ослепив и оглушив ее. Взорвалась и разлетелась вдребезги ее прошлая жизнь, перестали существовать и действовать прежние правила. Одно движение губ, одно касание языка…

Словно оказавшись перед роскошно накрытым столом, Кэтрин хотела попробовать всего. Всего, о чем она читала, слышала или мечтала. Всего, что сейчас было перед нею. Она оторвалась от губ Джеральда и стала целовать его подбородок, шею, жилку на шее, пульсирующую слишком часто для человека, привыкшего к спортивным нагрузкам… «Неужели это я? Неужели это из-за того, что я делаю?» — всплывали где-то в самом дальнем уголке ее мозга недоуменные вопросы.

Пальцы сами стали вытаскивать майку Джеральда из-за пояса джинсов, пока, наконец, ладонь не коснулась его крепкого, упругого и горячего живота. Кэт стала его гладить и поднималась все выше, пока вместо гладкой кожи не ощутила курчавые волосы на его груди. Мммм… На это надо смотреть. Сдернув его майку, она припала к широкой мускулистой груди губами.

Нарочито недовольный голос Джеральда заставил ее очнуться:

— Ты одна получаешь все удовольствие. Я хочу, чтобы и ты сняла с себя эту штуку! — Он указал на топ Кэтрин.

На соблазнительницу эти слова подействовали как ушат холодной воды. В смущении опустив взгляд, она ответила:

— О, тут… ничего такого нет. Ничего интересного.

— А вот мне отсюда видится совсем другое! — настаивал Джеральд.

— Это все чудеса современной бельевой индустрии. Чисто внешний эффект. И к тому же очень неудобно…

— Тогда мы просто обязаны проявить гуманность и освободить тебя. Я не смогу предаваться удовольствиям в то время, как ты вынуждена страдать.

— Мне было бы не слишком удобно снимать его сейчас, — прошептала Кэтрин, надеясь, что Джеральд истолкует ее слова в том смысле, что она не хочет отвлекаться от дела, которым занята. В действительности же ей было страшно при одной только мысли о том, чтобы снять топ посреди гостиной. При свете!

— А почему бы нам не перейти в спальню? — Он поцеловал ее сзади в шею, и даже на этот краткий и легкий поцелуй все нервные окончания ее тела отреагировали мучительно-сладким электрическим разрядом.

— В спальню? — едва слышно выдохнула она, стараясь не упасть.

— Ну да. Ведь это же меня соблазняют, так? А мне было бы гораздо удобнее в постели. При выключенном свете.

Ну, если при выключенном свете… Может, и вправду будет легче. Красноречивое вздутие его джинсов чуть ниже пояса свидетельствовало: соблазнение шло успешно.

— Хорошо, — согласилась она.

— Тогда иди в ванную, а потом встретимся в спальне.

Захлопнув за собой дверь ванной, Кэтрин остановилась в нерешительности. Зачем он послал ее сюда? Противозачаточные таблетки она и так принимала ежедневно. Кроме того, она надеялась, что у Джеральда есть при себе этот… презерватив, и он им воспользуется. Самостоятельно.

Кэтрин почистила зубы. Потом прополоскала рот. Потом выпила две таблетки «Стресстаб» для успокоения нервов. Что еще можно тут сделать? Раздеться? Наверное, лучше снять одежду, чтобы избавить себя от ковыряния в пуговицах и крючках при Джеральде. Но выйти из ванной совсем голой? А вдруг в спальне будет гореть свет?

В конце концов она сняла юбку, чулки и топ, оставив на себе белье, глубоко вдохнула, выключила свет в ванной и открыла дверь. Как выяснилось, Джеральд в самом деле предпочитал темноту. Дверь закрыта, окно зашторено. Но тем не менее Кэт чувствовала: Джеральд здесь, в комнате.

— Джеральд?

В этот момент его рука коснулась ее живота. Кэтрин замерла. Дыхание у нее перехватило. Пальцы, поднявшись выше, прошлись по ее груди, а потом быстрым и уверенным движением расстегнули застежку бюстгальтера. Кэтрин словно ухнула вниз с трамплина, таким было ощущение, когда ее грудь осталась открытой и на нее легла мужская ладонь.

Джеральд ласкал ее только кончиками пальцев, не торопился целовать, а тело просило его губ. Чтобы они касались ее груди, живота, бедер. Кэтрин потянулась туда, где, как ей казалось, должен был находиться его рот, но нащупала лишь пустоту. Сделав несколько шагов в темноте, она вытянула руки вперед. Ладони Джеральда легли на них сверху.

— Как же я буду… тебя соблазнять?

— Ты меня уже… давно соблазнила.

Его пальцы окончательно раздели ее, причем так, что она не ощутила ни малейшего неудобства или смущения. Сжав запястья Кэт, Джеральд увлек ее на кровать и приник к ее губам. Завладев ее ртом, его губы и язык ласкали ее долго, жарко, пока Кэтрин окончательно не забылась. Продолжая сжимать ее запястья, Джеральд завел ей руки за голову. Кэтрин показалось, что у нее выросли крылья, и она летит, широко раскинув их.

Поглощенная своими ощущениями, она не поняла, в какой момент вдруг почувствовала на разгоряченных запястьях холод металла. И только услышав знакомые зловещие щелчки, поняла, что он сделал.

— Нет! — закричала она и отчаянно потянула руки к себе, но тщетно: они были уже прикованы к спинке кровати. Страшное воспоминание тут же со всей силой пробудилось в ней. Кэтрин знала, что теперь абсолютно беспомощна. — Нет, Джеральд! Нет! Пусти меня!

Ответом ей был легкий скрип пружин: Джеральд поднялся с кровати. Боже мой, неужели он сейчас уйдет?!

Потом она услышала, как чиркнула спичка. Крохотный огонек поплыл в темноте, и вдруг загорелась свеча, потом еще одна и еще, еще. Постепенно вся комната озарилась мягким светом. Фигура Джеральда, нависшая над нею в желтом сумраке, казалась Кэтрин особенно таинственной и одновременно жутковатой. Цепенея, она вдруг поняла, в чем дело.

— Ты прочитал журнал, — простонала она с ужасом и восхищением.

Он смотрел на нее, и в глазах его дьявольскими огоньками поблескивало отражение пламени.

— Прочитал. Мне, правда, больше понравилась фантазия «Наложница, омывающая Орудие своего Повелителя». Но раз ты отметила «Беспомощную Девственницу, насилуемую Темным Опасным Незнакомцем», я решил, что тебе это больше подходит.

— Ты ошибся.

— Ты уверена?

По всему телу Кэтрин побежали мурашки. От его голоса? Или от мысли, что все может повториться? После первого опыта она была абсолютно уверена, что эта фантазия не доставит ей никакой радости, но сделать сейчас уже ничего не могла.

— Уверена…

— Посмотрим… Ты точно беспомощна. Я, как джентльмен, исхожу из того, что ты девственница. Так что сейчас я тебя изнасилую, но для того, чтоб тебе было не слишком страшно, буду заранее говорить, что собираюсь сделать, шаг за шагом.

— А может, просто отпустишь меня? — жалобно попросила она.

Джеральд помотал головой:

— Нет, пока не доведу свое темное дело до конца, — не отпущу.

Почему-то Кэтрин успокоилась. Ей вдруг стало абсолютно ясно, что этот человек, сколь бы страшным и опасным он ни казался, только играет роль злодея, а на самом деле ни за что не причинит ей вреда. И, что особенно важно, он действительно не уйдет, не доведя дело до конца!

— Я не стал приковывать тебе ноги, но имей в виду: если будешь мне мешать… Ты меня поняла? — спросил он зловещим шепотом.

— Мммм, — согласно кивнула Кэтрин. От волнения у нее перехватило дыхание.

— Сначала я займусь твоими прекрасными грудками, — произнес Незнакомец, склоняясь над нею. По его обнаженному мускулистому торсу скользили блики и тени от пламени свечей, так что Кэтрин невольно залюбовалась. — И поиграю сосками.

При этих словах грудь и соски Кэтрин сами собой напряглись, словно торопясь отдаться во власть его рук. Такое же напряжение она ощутила внизу живота.

Положив ладони на ее груди, Джеральд стал мягко массировать их. Потом легонько сжал пальцами соски и потянул на себя. Сладкие молнии пронзили все тело Кэтрин, и она чуть слышно застонала.

— А теперь я сделаю это ртом… — прошептал Незнакомец.

Кэтрин все труднее удавалось сдерживать стоны. Каждой его ласке она отдавалась дважды. Первый раз, когда Джеральд говорил ей, что он собирается делать. Ее накрывала горячая волна, и она стонала от жажды скорее получить обещанное. Второй раз — когда он делал с ней то, что она едва могла выносить без стона.

Незнакомец был щедр на мучения. Каждая клеточка тела Кэтрин вибрировала от неведомого ей прежде восторга. Только к одному месту на ее теле он не прикоснулся, и Кэтрин уже чуть не плакала от желания.

Наконец Джеральд встал, стянул с себя джинсы и трусы. Она не сводила с него глаз и смотрела как завороженная: джинсовая ткань уже не скрывала очертаний его тела, и Кэт воочию убедилась, что действительно соблазнила этого мужчину. Упоминания о презервативе не были пустыми словами, и Кэт заодно получила урок, как с ним обращаться.

Наблюдать этот урок оказалось выше ее сил. Кэтрин полностью потеряла контроль над собой. Ее стала бить крупная дрожь. Наручники залязгали, царапая красное дерево, но теперь ей было на это совершенно наплевать. Она ждала продолжения и могла думать только об этом.

— Не бойся, — снова заговорил Незнакомец, — я все буду делать медленно. И постараюсь, чтобы тебе не было больно.

Он же прекрасно видит, что дрожит она не от страха! Мучитель!

— Не надо медленно! — почти закричала она и выгнулась на кровати, подняв свое изнемогающее лоно навстречу Джеральду. Тот, однако, не спешил.

— Понимаю, тебе хочется поскорее покончить с этим. Но ты же девственница, а значит, тебе может быть больно. Первый раз бывает больно. Я хочу убедиться, что ты готова принять меня.

Кэтрин тут же развела ноги, думая, что теперь-то наконец сможет получить желаемое. Каково же было ее потрясение, когда Джеральд просто сел в ногах кровати и приблизил свое лицо к ее лону. Странно, но сейчас ей не было ни стыдно, ни страшно — она изнемогала от желания принять его. Неужели надо еще что-то проверять?!

Джеральд медленно провел пальцем по внутренней стороне ее бедра и остановился. Кэтрин ударила бы его сейчас коленом, если бы не понимала, что в отместку он будет изводить ее еще дольше. Поэтому она покорно терпела, пока его палец осторожно продвигался внутрь по ее влажному устью, но все же не смогла удержаться, закричала и подалась бедрами навстречу его рукам. Джеральд тут же убрал руку и очень серьезно проговорил:

— О, прости меня, дорогая. Я, кажется, причинил тебе боль.

— Нет! Нет!

— Да, да, я знаю. Придется поцеловать, чтоб не так болело.

Он снова склонился к ее лону и коснулся языком маленького, набухшего бутона. Почти теряя сознание, Кэтрин откинулась на подушку и закричала в полный голос. Перед ее зажмуренными глазами сверкали звезды и фейерверки. Кровь пульсировала по всему телу, и оно плыло в море звона и яркого света. А язык Незнакомца продолжал окунать ее в накатывающие одна за другой волны экстаза.

То ли игра была окончена, то ли Джеральд потерял самообладание, — во всяком случае, он больше не оповещал ее о своих действиях. Он просто вошел в Кэтрин, обхватив руками ее невесомое тело, и она, опускаясь с небес, ощутила, как он заполнил ее всю. Это было ощущение достигнутого идеала, гармонии и окончательного блаженства.

Джеральд сделал несколько глубоких движений, потом оперся на локти, обхватил ладонями голову Кэтрин и поймал ее взгляд. Она, вся принадлежащая ему, с каждым его движением снова начала плавно взлетать все выше, выше — в небеса, полные звезд и фейерверков, среди которых самыми яркими огнями сияли его глаза. Наконец она достигла заоблачной высоты, и на этот раз Джеральд летел вместе с ней…

Прошло несколько часов, прежде чем он внезапно проснулся. Джеральд попытался проверить револьвер под подушкой, но его рука не сдвинулась с места. Дернув сильнее, он окончательно проснулся от металлического лязга и тихого женского смеха. На сей раз прикованным к кровати оказался он.

— Если ты готов, мы могли бы перейти к сцене «Наложница, омывающая Орудие своего Повелителя».

— Я, собственно…

Закончить фразу Джеральд не смог, потому что язычок Кэтрин, нарисовав несколько замысловатых петель на его груди и животе, смещался все ниже и ниже, и формулировать фразы становилось все труднее и труднее, а потом и вовсе невозможно. Потом ее губы коснулись его там, где тело напряглось явственнее всего. Джеральд потерял чувство времени. И все другие чувства, которыми человека наделила природа. Кроме одного — желания снова взлететь к небесам вместе с Кэтрин.

 

Глава седьмая

— Что это ты такая довольная? Хорошо порезвилась ночью? — с сальной ухмылочкой поинтересовался бригадир грузчиков Эдди, когда утром Кэтрин столкнулась с ним в коридоре.

— Как вы… — Кэтрин сперва хотела ответить нахалу гневной отповедью, но прикусила язык, сообразив, что прожженная Кэт не стала бы так реагировать: ведь у нее-то подобный космический секс наверняка бывает каждую ночь, она привыкла и к своей довольной улыбке по утрам, и к фривольным вопросам мужчин. Поэтому, сменив тон с разгневанного на игривый, пожав плечами и кокетливо улыбнувшись, она продолжила фразу так:

— …как вы думаете, неужели девушка все станет рассказывать?..

Эффект превзошел все ожидания: Эдди вдруг отвернулся, скрывая вздох. «Оказывается, заставить мужчину мечтательно вздыхать так легко! Кто бы мог подумать, что для этого достаточно напустить на себя немного таинственности и чуть иначе улыбнуться», — с удивлением сделала вывод Кэтрин, но додумать эту мысль не успела, потому что услышала, как Эдди, двинувшийся дальше по коридору, поздоровался с шефом.

— Доброе утро, мистер Найтингейл!

— Доброе утро, Эдди.

Голос Малькольма раздался так близко, что она вздрогнула и покраснела. Черт возьми, неужели он стоял за дверью кабинета и слышал их разговор?

— Доброе утро, Кэтрин.

Она вынуждена была повернуться и посмотреть ему в глаза. Этот человек с лицом доброго телеведущего наверняка был бы шокирован, услышав такие речи от молодой женщины. Но шеф, казалось, был… заинтересован. В его взгляде и поднятых бровях читалось любопытство.

Кэтрин совершенно не хотелось, чтобы начальник интересовался ее личной жизнью. То, что она пережила прошлой ночью, было настолько умопомрачительным, что сегодня она только об этом и думала все утро, то и дело улыбаясь и мечтательно закрывая глаза. Ей нравилось вспоминать минуту за минутой, мгновение за мгновением… Но ей вовсе не хотелось посвящать в это кого-либо еще. Особенно Найтингейла, который, с одной стороны, был, возможно, контрабандистом и преступником, а с другой — выглядел таким добропорядочным.

К счастью, шеф не стал ее ни о чем расспрашивать и снова исчез за дверью. Кэтрин облегченно вздохнула и направилась в бухгалтерию.

Ночью она так мало спала, что на утро должна была бы чувствовать себя вялой и разбитой. Вместо этого Кэтрин непостижимым образом ощущала прилив энергии. Она чувствовала себя сильной! Могла горы свернуть!

Эта мысль вернула ее к реальности. Ее ждала работа, причем не только бухгалтера, но и тайного агента.

«Если следовать требованиям Джеральда и ничего не предпринимать, а только слушать, о чем говорят сотрудники, и смотреть, что написано в приходящих и исходящих счетах, то ничего не выяснишь, — думала Кэт. — Прошло уже несколько дней, а расследование не сдвинулось ни на шаг. Мы до сих пор не доказали, что эта фирма причастна к контрабанде изумрудов, и не знаем, как именно она их провозит. И если я всего этого не выясню в ближайшее время, у Джеральда будут неприятности».

Почему она решила, что у агента Крафтона будут неприятности по службе, Кэтрин и сама не могла бы сказать. Но она была твердо в этом уверена — так же твердо, как и в том, что именно она, а не сам Джеральд найдет неопровержимые доказательства преступления.

Сейчас было самое время воспользоваться приливом сил и бодрости духа. Рискнуть. Сделать шаг вперед. Начать активный поиск. «Сегодня у меня все получится! Я — Отважная Кэт!» — думала она. Дополнительным свидетельством собственной силы Кэтрин сочла и то, что, вспоминая прошлую ночь, она не заливалась краской стыда. Да, она была отважна. Приковать такого сильного и опасного мужчину, как Джеральд, наручниками к кровати! Видеть, как он, беспомощный, распростерт перед нею и умоляет о снисхождении! «Надо будет написать об этом книгу — пособие для женщин, мечтающих изменить свою жизнь, — подумала Кэт, улыбаясь. — Может, даже диссертацию. Только едва ли найдется университет, который согласится принять ее к защите. Пожалуй, я лучше продолжу свои практические изыскания и на Джеральде буду ставить эксперименты, исследуя влияние секса на состояние духа и тела».

Кэтрин облизнула губы и предалась захватывающим фантазиям, пока ее не вывел из мира грез голос Ванессы. Та стояла в дверях и смотрела на нее извиняющимся взглядом:

— Кэтрин, вы как-то сказали, что мы могли бы пообедать вместе…

— А? Что? Простите, Ванесса, я задумалась. Что вы спросили?

— Я говорю, вы говорили, что мы могли бы вместе пообедать, и вот я подумала… может, сегодня?

— О, мне очень жаль, Ванесса, но сегодня я никак не могу. Мне надо… мне необходимо сходить к зубному врачу.

Отговорка звучала неубедительно. Особенно с учетом того, что на лице у Кэтрин вместо гримасы зубной боли сияла счастливая улыбка. Но Ванесса, очевидно, привыкла к тому, что ею пренебрегали, и покорно кивнула.

— А, конечно, конечно. Я понимаю.

Кэтрин вдруг стало ужасно стыдно и одновременно безумно жаль эту женщину. Наверняка у Ванессы не так уж много радостей в жизни. Особенно подобных тем, которыми сейчас всецело была поглощена сама Кэтрин. «Надо будет непременно сходить с ней пообедать, как только завершу свои дела. А что, если сводить ее к Майклу? И в магазин «Шик»? Если я смогла изменить себя, то почему бы Ванессе не сделать то же самое? У нее еще не все позади, она может стать привлекательной для мужчин постарше. Как она вздыхает по Найтингейлу-старшему! Вот он удивится, когда вдруг увидит ее преображенной! Надо будет осторожно поговорить с ней об этом. Но это — в другой раз. Сегодня у меня более срочное и ответственное дело».

Кэтрин деловито посмотрела на свой стол. Перед ней стояла пустая кофейная кружка. Она точно помнила, что ходила к кофеварке. «Как же я умудрилась вернуться, так и не налив себе кофе? Ах, голова занята совсем другими вещами… Впрочем, не менее бодрящими!» Настроение у нее снова улучшилось. Итак, за работу!

На столе лежала стопка накладных. Поступила новая партия кофе. Глаза Кэтрин расширились. Кофе из Колумбии! Она уже посмотрела кое-какие материалы в Интернете и знала, что в этой стране не только одни из самых крупных в мире месторождений изумрудов, но и одна из самых активных криминальных организаций, промышляющих нелегальным вывозом самоцветов и торговлей ими на черном рынке. А Джеральд сказал, что часто камни провозят именно в мешках с кофе, покрывая их специальной цветной глиной, так что на вид их очень трудно отличить от кофейных зерен. Да и не станет никто проверять каждое зерно в тысячах мешков, перевозимых с каждой партией. Потом же распознать изумруды среди зерен не составляет труда: мешок высыпают в ванну с водой. Кофе остается плавать на поверхности, а камни опускаются на дно.

«Да, — подумала Кэтрин, — найти замазанные глиной изумруды среди кофейных зерен тяжело, но попытаться надо. Вдруг мне повезет? Достаточно будет найти один — и можно считать, дело сделано».

Кэтрин вытянула ноги и залюбовалась новыми туфельками на высоком тонком каблуке. Элегантные, изящные, головокружительные! Самые дорогие из всех, что она когда-либо покупала. Стоили они целое состояние, но Кэтрин не пожалела ни о едином потраченном центе. Она была в восхищении от того, как эти туфли подчеркивали соблазнительность ее стройных ног, делая их длиннее и легче, тоньше и упруже. Женщине в таких туфлях ничто не страшно, она не боится пойти в складское помещение, где работают два десятка здоровенных детин с ручищами, похожими на вилы автопогрузчика. Не боится пройти мимо них к мешкам с кофе и начать обследовать их. Потому что такая женщина ни у кого не спрашивает разрешения, что ей можно делать, а чего нельзя. Она сама устанавливает правила.

Отважная Кэт поднялась со стула, вышла в коридор и через двойную огнеупорную дверь прошла на склад. Как она и предполагала, грузчики уже сложили новую партию в глубине складского помещения. Сильный пряный запах кофе стоял в воздухе.

Каблучки громко стучали по цементному полу. Несмотря на шум автопогрузчиков и грубые крики, гулко разносившиеся под сводами потолка, рабочие мгновенно повернулись в ее сторону. Недвусмысленные улыбочки заиграли на их лицах. Раздался одобрительный свист, потом несколько весьма откровенных замечаний, которые раньше заставили бы Кэтрин Бэкстайн сгореть со стыда. А теперь, как она отметила, двусмысленные комплименты были ей даже приятны.

Она подошла к Эдди, ближе всего стоящему к мешкам. Улыбнувшись ему самой очаровательной из своих улыбок, Кэт встала так же, как и он, привалившись спиной к мешкам.

«Что будет с моим жакетом!» — пронеслась у нее в голове трусливая мысль, но Отважная Кэт прогнала ее: миссия важнее.

— Слушай, Эдди, я ума не приложу, что подарить Мэрилин на свадьбу. Вы ведь с ней в хороших отношениях, да? Я подумала, может, ты мне что-нибудь посоветуешь?

Говоря это, Кэтрин как бы невзначай стала постукивать острым каблуком по мешку, надеясь проткнуть в нем дырку, чтобы оттуда высыпались зерна кофе и — если повезет — не только они. Однако мешок был из прочной рогожи, которая и не думала рваться.

— Подарок для Мэрилин? Хммм…

Эдди почесал голову под каской, достал сигарету и постучал ею по пачке. На его нахмуренном лице изобразилась напряженная работа мысли. Под мышками и на лбу выступил пот. Сунув в рот сигарету, Эдди стал гонять ее языком из стороны в сторону и покусывать фильтр. Потом хмыкнул и снова почесал в затылке. Кэтрин с интересом наблюдала за мыслительным процессом, дававшимся Эдди явно нелегко, а сама тем временем приставила каблук к мешку и начала поворачивать ногу влево и вправо, стараясь продырявить рогожу. Сердце ее разрывалось при мысли о том, что дорогим туфлям придет конец, но она готова была принести даже эту жертву, чтобы доказать: ФБР может на нее положиться.

Кто бы мог подумать, что мешковина такая прочная? Эдди соображал медленно, и Кэтрин сверлила мешок каблуком уже не меньше минуты. Никакого результата.

— Ну… косилку можно подарить для газона, — наконец изрек грузчик и вздохнул облегченно, гордый своей сообразительностью. Однако Кэтрин уже успела продумать несколько новых вопросов, над которыми ему пришлось бы снова шевелить мозгами.

— А какого цвета? Ты не знаешь, какой у нее любимый цвет?

Сохранять заинтересованное и приветливое выражение лица становилось все труднее. Нога устала, каблук вот-вот сломается, а проклятая мешковина и не думала капитулировать. Кэтрин поменяла ногу и продолжила ковырять в том же месте.

— Не-е, не знаю, — сказал Эдди после очередного минутного размышления.

— Может, зеленый? Изумрудный? — высказала Кэтрин как бы случайную догадку. А вдруг удастся навести его на разговор не только о газонокосилках?

— Может, и зеленый.

На этот раз Эдди ответил сразу. Он явно устал думать, а кроме того, его внимание отвлек погрузчик, ехавший по проходу. Верхний мешок качался и все ближе съезжал к краю.

— Эй! — заорал Эдди водителю погрузчика. — Смотри не урони!

Водитель, услышав окрик, затормозил, и мешок полетел вниз. Падал он с изрядной высоты, так что удар получился сильный и мешок разорвался по шву.

Несколько человек одновременно вскрикнули: водитель и Эдди — от досады, а Кэтрин — от радости. Кофейные зерна просыпались наружу, далеко отскакивая и катясь по полу. Не стесняясь присутствием дамы, Эдди выругал водителя. Тот отправился за щеткой и совком, а Эдди пошел отчитывать грузчиков. Кругом не осталось никого.

Стремглав кинувшись к мешку, Кэтрин упала, поскользнувшись на рассыпанных зернах. Пришлось выставить руки, чтобы не удариться оземь всем телом. Не обращая внимания на резкую боль в ладонях, она стала быстрыми движениями разгребать зерна. Потом высыпала из мешка то, что там еще оставалось, и тоже просмотрела, быстро перебирая пальцами.

Показался рабочий со щеткой и совком. Делая вид, что все время только и делала, что собирала кофе обратно в мешок, Кэтрин сочувственно улыбнулась ему:

— Вот, хотела немного вам помочь.

— Да что вы, не надо было. Я сам. Что вам руки-то марать? Вы вон какая, — сказал водитель с неопределенной интонацией, но по выражению его лица и жесту, которым он сопроводил свои слова, Кэтрин поняла, что и он оценил по достоинству ее новый имидж. Это был уже четвертый мужчина за утро, от которого она получила нечто вроде комплимента. Неплохо, очень неплохо!

Эта мысль ее утешила. Потому что радости на душе было мало. После приземления на кофейные зерна руки саднило, на каблуки свои она боялась бросить взгляд, а результат — нулевой: изумрудов Кэтрин не нашла, а смотрела она очень внимательно, даже держала мешок, пока в него ссыпали собранный с пола кофе.

— Спасибо, мэм! — в голосе молодого рабочего слышались благодарность и смущение.

— Ну что вы. Мы же коллеги! — ободряюще улыбнулась она и помахала парню вслед, когда он повез свои мешки дальше.

— Кэтрин? Что вы здесь делаете?

Она вздрогнула. У шефа явно был талант неожиданно появляться в самый неподходящий момент в самом ненужном месте. Что он видел на этот раз? Врать Кэтрин с детства была не приучена, поэтому в голову ей не пришло ничего более логичного, чем правда:

— Я спрашивала у Эдди, что можно было бы подарить на свадьбу Мэрилин. Вы ведь знаете, что она выходит замуж за Тома Спенсера?

Найтингейл никак не отреагировал на ее вопрос, и Кэтрин почувствовала, что объяснение его не устраивает. «Значит, он подошел уже после того, как Эдди отправился на пристань, — лихорадочно соображала она, — и не видел, что мы разговаривали. Тогда он, наверное, наблюдал не всю сцену с мешком, а только вторую ее часть, когда я перебирала зерна. Он мог что-то заподозрить. Надо стараться выглядеть как можно безобиднее и говорить как можно правдоподобнее! Чем глупее я буду казаться, тем лучше».

И Отважная Кэт продолжила, округлив глаза:

— А потом, знаете, с погрузчика вдруг упал мешок! Прямо на пол, рядом со мной! И разорвался, как бомба! Столько кофе высыпалось! Я, конечно, стала собирать его обратно: нельзя же, чтоб он пропал. А потом пришел рабочий со щеткой и совком, и мы собрали все до единого зернышка!

И она с торжествующим видом указала на рваный мешок, лежащий тут же. Только сейчас она заметила, что на лице Малькольма Найтингейла было написано отнюдь не подозрение: игравшая на нем улыбка из удивленной сначала превратилась в веселую, а потом — во фривольную. Дослушав монолог Кэтрин, он сказал:

— Право, не стоило себя утруждать. Похвально, что вы заботитесь о том, чтобы наши грузы были в целости и сохранности, но перебирать каждое зернышко вручную все же не надо: мы импортируем около десяти тысяч тонн кофе в год! Что будет с вашими очаровательными ручками!

Взор Малькольма опустился на руки Кэтрин, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не спрятать их за спину.

«Боже, на что он намекает? Это что, завуалированная угроза в мой адрес, чтобы я не пыталась больше копаться в товаре? Или он заигрывает со мной? Если верно второе, надо поторопиться с расследованием, пока шеф не перешел к активным действиям. Я не выдержу, если он прикоснется ко мне!»

 

Глава восьмая

Кэтрин ушла на обеденный перерыв на несколько минут раньше, а выйдя из здания фирмы, направилась не в вегетарианский ресторанчик на соседней улице, где обычно обедала, а совсем в другую сторону. В туристическом магазине она приобрела нож, фонарик, черные перчатки, черную вязаную шапку и черные кроссовки. В одной из витрин она увидела черный кожаный рюкзак. Стоил он недешево, зато отлично смотрелся с ее черным жакетом и мини-юбкой. К тому же в него прекрасно уместились все остальные покупки. Кэтрин осталась довольна походом по магазинам. Подготовка к операции, которую она задумала, прошла успешно.

А вот пообедать Отважная Кэт так и не сумела. Посмотрев на часы, она с ужасом обнаружила, что прошел почти час и перерыв уже заканчивается. На то, чтобы нормально поесть, времени не осталось, поэтому пришлось довольствоваться двумя шоколадными батончиками, купленными на бегу в киоске. «Здоровой пищей это, конечно, не назовешь, — мысленно вздохнула она, откусывая на ходу кусок шоколадки. — Хорошо хоть позавтракала плотно. На ужин съем побольше овощей. Только когда у меня сегодня будет ужин?..»

В свой кабинет Кэтрин вбежала, стараясь не глядеть в сторону Ванессы, чтобы не отвечать на ее расспросы о визите к зубному врачу. Сев за стол, она откусила еще кусок шоколадки и постаралась сосредоточиться на работе. Сегодня до конца рабочего дня она решила изучить все, что касалось пенсионного обеспечения бывших сотрудников фирмы «Океан Импэкс»: возможно, думала она, там найдется что-нибудь, позволяющее заподозрить руководство компании в отмывании денег, уходе от налогов или других финансовых махинациях.

Однако вместо размышлений о пенсионных накоплениях в голове ее стали кружить совсем другие мысли. «Интересно, а Джеральд думает сейчас обо мне? Где он? Что он делает? Вспоминает события прошедшей ночи, как я? — Кэтрин потрогала ссадину на запястье, оставшуюся от наручников. — Да, «Сад удовольствий» не обманул: обещанная «оргия оргазмов небывалого масштаба» наконец-то состоялась и в моей жизни! И теперь, когда лед тронулся, наверняка возможно не только ее повторение, но и нечто большее. Такое, что описано в разделах «Для имеющих опыт интимной жизни» и даже «Для эротически продвинутых». Да чем черт не шутит, может, мы изобретем что-то свое, еще более потрясающее! Если, конечно, Джеральду понравилось так же, как мне. И если он захочет иметь со мной дело после того, как расследование будет закончено…»

Одним словом, мысли Кэтрин никак не желали сосредоточиться на работе. День не спешил уступать место вечеру. Она то и дело посматривала на часы, но это, как известно, самый верный способ замедлить течение времени, а никак не ускорить его. Пытаясь сделать вид, что сосредоточенно работает на компьютере, Кэтрин сняла туфли (и выяснила, кстати, что правый каблук действительно пострадал) и поставила босую ногу на спрятанный под столом кожаный рюкзак, как бы напоминая себе о приключении, на которое отважилась предстоящей ночью.

Наконец стрелки добрались до заветной отметки: без пяти пять. Сотрудники административных подразделений засобирались домой. Кэтрин выключила компьютер, прибралась на столе, затем взяла рюкзак, продела руку в лямки так, чтобы они оказались между предплечьем и локтем, а сверху перекинула жакет. При беглом взгляде никто бы не заметил, что под жакетом что-то есть.

Выйдя из кабинета и быстро проскользнув мимо стола Ванессы, Кэтрин кинула через плечо:

— Представляете, во время перерыва перехожу дорогу, а тут машина. И прямо в лужу. Забрызгала грязью весь жакет. Пойду ототру в туалете, а потом домой. Если не встретимся до ухода, желаю приятного вечера, Ванесса!

Она прекрасно знала, что сегодня уже не встретится с Ванессой. Потому что вместо туалета Кэтрин направилась в противоположную сторону — в складское помещение. Там она увидела Эдди и еще нескольких человек: на складе рабочий день продолжался до восьми. Беглый осмотр показал, что все мешки, приготовленные к завтрашней отправке, лежат на прежнем месте. Сегодня ночью был единственный шанс проверить всю партию.

Быстрым уверенным шагом Кэтрин прошла в сторону туалетов. На складе их было два, мужской и женский, хотя ни одна женщина там не работала. Кэтрин была уверена, что никто из складских рабочих не потревожит ее в этой комнатке.

Открыв дверь в туалет, она сначала осмотрелась, запоминая расположение предметов. Заняло это всего пару секунд, так как кроме кабинки, раковины с зеркалом, сушилки для рук и мусорного ведра внутри ничего не было. Быстро зайдя внутрь, Кэтрин не стала включать свет, опасаясь, что его могут заметить.

Сердце ее застучало сильнее. Второй раз за сегодняшний день она грубо нарушила инструкции агента Крафтона и, вместо того чтобы заниматься бухгалтерией и слушать сплетни, предприняла самостоятельную разведывательную вылазку. «Если он узнает об этом, он меня просто убьет. С другой стороны, если наши подозрения верны и это в самом деле гнездо контрабандистов… Они сами меня поймают и убьют, причем по-настоящему. С третьей стороны, если я найду камни и выберусь отсюда живой, победителей не судят. Джеральду придется признать, что я действовала правильно!»

Сидя в темноте и стараясь дышать как можно тише, Кэтрин постепенно начала ощущать легкую панику. Ее план уже не казался ей таким удачным, как поначалу. Как выйти ночью из охраняемого здания, чтобы не попасться ни на глаза охранникам, ни в объективы видеокамер наблюдения? Да еще с рюкзаком, в котором будут лежать столь однозначно компрометирующие ее предметы, а возможно, и пара изумрудов, добытых из мешков с кофе? А если остаться здесь до утра? Что будет, если секретарша Мэрилин обратит внимание на то, что к началу рабочего дня Кэтрин не входила в здание с улицы и не вводила магнитную карточку в регистрационный автомат?

Вопросы, опасения и сомнения наваливались, приводя Кэтрин в смятение. Сидя на полу спиной к стене, она против своей воли стала думать о том, что еще не поздно выйти из этого убежища и спокойно отправиться домой. Если кто-то из рабочих ее и увидит, подозрений возникнуть не должно. Мало ли почему она просидела тут так долго! Всякое может приключиться с человеком.

«Кстати, а как долго я тут сижу? Сколько времени прошло? Пятнадцать минут? Час? Два?» Кэтрин понятия не имела. Смотреть на часы в такой темноте было, конечно же, бессмысленно. «Надо будет приобрести часы со светящимися делениями и стрелками, как у Джеймса Бонда. Интересно, а у Джеральда тоже такие? И тоже со всякими дополнительными функциями типа лазера и радиопередатчика?»

Думая о часах, она представила себе его руку — мускулистое предплечье, широкое запястье, покрытое курчавыми черными волосками, мощную ладонь с крепкими и в то же время такими чуткими и нежными пальцами… И как эта ладонь гладила и сжимала ее грудь… Приятные воспоминания о прошедшей ночи, смешанные с мечтами о будущих свиданиях, нахлынули на нее теплой волной. Кэтрин откинула голову и закрыла глаза. Сладостные грезы вырвали ее из удушающих клешней страха. Она перенеслась в свою спальню, освещенную дрожащим таинственным светом множества свечей. Она видела Джеральда, слышала его голос, чувствовала его прикосновения и ласки, ощущала его в себе. И это было подлинное блаженство! В момент наивысшего наслаждения ей захотелось кричать от восторга…

Или она и в самом деле закричала?

Оцепенение мигом слетело с Кэтрин. Она замерла, затаила дыхание и прислушалась. Ни шагов, ни голосов. Может, рабочий день уже кончился и все ушли? А может, они подкрались к двери и ждут, когда она высунет нос, чтобы схватить ее?

Кэтрин напряженно вслушивалась в тишину. Снаружи ни звука. «Наверное, все-таки никто ничего не слышал. Даже если рабочие еще тут, они в другом конце склада и у них шумит погрузчик», — убеждала она себя. Подождав еще немного, она поняла, что окончательно потеряла ощущение времени. Надо было во что бы то ни стало взглянуть на часы. Не рискуя включать свет, она тихонько достала из рюкзака фонарь, прокралась в кабинку, бесшумно притворила дверцу, повернулась к ней спиной и, поднеся фонарь к левому запястью, осторожно нажала на кнопку. Раздался тихий щелчок, но тьма не стала менее густой. Кэтрин еще раз подвигала рычажок. Никакого эффекта. Тогда она потрясла фонарь и вдруг заметила, какой он легкий. Батарейки! Конечно, она не догадалась их купить! «Да-а-а, секретный агент Бэкстайн, так-то вы готовитесь к операциям! — мысленно отругала она себя. — И что же теперь делать?»

Будучи хорошей девочкой, Кэтрин никогда не курила и потому не носила в сумке ни спичек, ни зажигалки. Других источников света здесь быть не могло, если не считать лампочки под потолком, которую она боялась включать, и дежурного ночного освещения на складе — за дверью, которую она не решалась открыть.

«Так. Надо перестать трусить. Надо действовать. Отважная Кэт не боится. Она действует осторожно, но решительно, — произносила Кэтрин ободряющие слова. — Надо представить себе, что бы сделал на моем месте Джеральд. Джеральд бы…» Тут она задумалась, и единственное, что ей пришло в голову, было то, что Джеральд ни в коем случае не оказался бы в такой ситуации — без часов со светящимся циферблатом и без батареек в фонаре. «Да, агенту Бэкстайн еще многому надо научиться. Но кое в чем я уже, кажется, не уступаю ему. Как он смотрел на меня ночью, когда проснулся и обнаружил, что я приковала его к кровати! Как был ошарашен! Ха-ха, он и не подозревает, на что еще я способна!»

Кэтрин вспомнила, как Джеральд просил дать ему наконец избавление, как засияли блаженством и благодарностью его глаза, когда она наконец — не сразу, о, не сразу! — опустилась на его горячий «нефритовый стержень», как писали в том же журнале… Да, эту ночь он долго не забудет!

«И у нас будет еще много ночей. Таких же и еще более прекрасных! Наверное, ему понравилось не меньше, чем мне», — воодушевляла себя Кэтрин в темном туалете грузового склада.

Тут Кэтрин вспомнила, что утром, когда она проснулась, Джеральда не было рядом. Он ушел еще до рассвета, что было досадно, но неудивительно: ведь соседи вставали рано и наверняка не одна пара глаз наблюдала бы из-за гардин, как он выходит из ее дома. Джеральд, наверное, не хотел ее компрометировать — какой джентльмен! А может быть, боялся, что за домом Кэтрин следят люди Найтингейла, и если они заметят, что у нее бывает агент ФБР, то она тут же будет раскрыта.

Джеральд не оставил записки. Кэтрин было бы очень приятно найти утром если не его самого, то хотя бы привет от него, но, обыскав спальню, гостиную и кухню, никакого послания она не обнаружила. Наверное, оберегал ее на тот случай, если в дом проникнут преступники, которые могут обнаружить эту улику. «А может, — вдруг подумала она вслед за этим, — все гораздо проще, и Джеральд ушел, не оставив записки, просто потому, что ему нечего было сказать? Может быть, я только вообразила себе, что ему было хорошо со мной, а на самом деле он просто ушел насовсем?» Она вспомнила, как, выходя из дому, с досадой захлопнула дверь и достала из сумочки ключи, чтобы запереть ее на два замка. Прежде она никогда этого не делала: в их районе слыхом не слыхали о квартирных кражах. Но пусть агент Крафтон или любой бандит попотеет, если теперь решит пробраться в ее дом!

И тогда, достав связку, Кэтрин вдруг обратила внимание на колечко с маленьким блестящим ключиком, присоединенное к брелку. Сначала она не могла сообразить, что это за ключ и откуда он взялся, но через несколько секунд лицо ее озарилось восторгом. Ключ от наручников!

Это было лучше самой трогательной записки, лучше букета роз, лучше… лучше всего. Это было простое и ясное послание, означавшее, что Джеральду их игра понравилась! Иначе с чего бы он стал прилаживать этот ключик к ее связке? Он явно хотел сказать ей, что этот ключ теперь будет нужен ей так же постоянно, как ключи от дома и от машины. Иными словами, он ждал новых встреч и исполнения новых диковинных желаний.

Это воспоминание заставило Кэтрин радостно улыбнуться, вскинуть голову и отбросить страх. Если бы она не боялась привлечь чужое внимание, то с удовольствием прямо сейчас достала бы из сумочки связку ключей, чтобы послушать, как тонко и весело звякает блестящий ключик на самом маленьком колечке.

Она встала, немного размялась, затем быстро и бесшумно надела кроссовки, перчатки и шапку, убрала бесполезный фонарь, сумочку и туфли в рюкзак, закинула его за спину и подтянула лямки. Подкравшись к двери, она еще раз прислушалась. Тишина. Очень медленно и осторожно Кэтрин опустила ручку…

 

Глава девятая

Джеральд чувствовал, что с ним происходит неладное. Он не мог ни есть, ни спать, ни сосредоточиться на каких-либо мыслях, кроме одной: где Кэтрин? Расхаживая по комнате, он то и дело подходил к окну и смотрел в ту сторону, где вот уже три с четвертью часа назад должен был появиться знакомый синий пикап. Но автомобиля не было.

Джеральд перебирал в уме все, что знал о расписании Кэтрин и об ее планах. Сегодня не вторник, значит, у нее нет занятий аэробикой. — И не пятница, когда она ездит в супермаркет. Она не предупреждала его ни о каких встречах или поездках. Миссис Лоуренс, знавшая об образе жизни Кэтрин все и даже больше, как назло, отправилась к сестре, оставив пуделя на попечение Джеральда. Пес не доставлял никаких хлопот: весь день он спал, просыпаясь только для того, чтобы поесть и выйти ненадолго на улицу. Не приходилось даже водить его далеко: к его услугам был запущенный цветник перед домом. Бедную миссис Йоргенсен хватил бы удар, если бы она увидела, во что превратились клумбы и розовые кусты за то время, что там похозяйничали ее внук и Грубер.

Но не эти соображения заставили Джеральда вытащить сонного пса из-под кресла и нацепить ему поводок. Прогулка требовалась не пуделю, а его опекуну.

Неспешным шагом Джеральд вышел за калитку и сперва направился в противоположную от дома Кэтрин сторону. На перекрестке он развернулся и медленно побрел обратно, позволяя Груберу обнюхивать каждый кустик, чтобы узнать собачьи новости. Сам Джеральд в это время пристально смотрел на калитку, дверь и окна, за которыми, похоже, не было ни Кэтрин, ни кого-либо еще.

Постепенно в голове Крафтона сложились две наиболее правдоподобные версии. Версия первая: с Кэтрин что-то случилось. Причем что-то настолько серьезное, что она даже не может воспользоваться телефоном и попросить его о помощи. Он ведь дал ей номер своего сотового с наказом звонить только в самом крайнем случае. В том, что телефон исправен, включен и заряжен, Джеральд убедился за сегодняшний вечер как минимум пятнадцать раз.

Вторая версия, как он вдруг понял, была еще менее утешительной: Кэтрин проводит время с кем-то другим. Кто этот другой? Ее прежний, как его — Уолтер? Или, может, Малькольм Найтингейл?! Джеральд сжал кулаки. На него накатил приступ безумного страха и бешеной ярости при мысли о том, что Кэтрин может сейчас быть в объятиях этого мерзкого, скользкого и к тому же склонного к садистским извращениям типа.

«Надо что-то делать. Ожидание становится невыносимым. Если Кэтрин с Найтингейлом, то ее нужно спасать немедленно, пока он не причинил ей боль». Образ Кэтрин, спина которой располосована плеткой, а руки и ноги прихвачены шипованными кожаными ремнями к скамье, возник перед глазами Джеральда.

Дойдя до конца квартала, Грубер развернулся и решительно потянул поводок в сторону дома. Сопротивляться ему Джеральд не стал, тем более что и сам уже хотел как можно скорее привести пса домой, вскочить в машину и умчаться. Умчаться на поиски Кэтрин.

По тротуару навстречу им шла женщина с двумя белыми собачками (в породах Джеральд не разбирался). Одна была на ярко-красном, другая — на ярко-зеленом поводке. Собачки показались Джеральду совершенно одинаковыми: судя по бантикам, повязанным на челки, обе были девочки, на вид ровесницы, скорее всего сестры из одного помета. Но Грубер явно увидел между ними какое-то важное различие: не обращая внимания на ту, что была на красном поводке, он стал оказывать самые недвусмысленные знаки внимания той, что была на зеленом. Джеральд и хозяйка собачек обменялись смущенными улыбками и потянули поводки каждый в свою сторону. Однако еще раньше и еще более решительно действиям пуделя воспротивилась та собачка, которую он обделил своей благосклонностью. Грозно рыча и тявкая, она стала кидаться на него.

— Ревнует! Правильно, Джикки, пусть не пристает! — шутливым тоном заметила хозяйка.

Джеральд резко дернул поводок и потащил Грубера за собой, не обращая внимания на его хриплый лай и отчаянное сопротивление. Джеральд шел широкими шагами, уставившись в землю. Он был зол. Он понял, что чувство, терзавшее его весь вечер, не было одной лишь тревогой за Кэтрин: он еще и бешено ревновал ее! Ревновал ко всему и ко всем. Ревновал к Малькольму, к Дугу, к Эдди, ко всей фирме «Океан Импэкс»… Он хотел, чтобы она сейчас была здесь! С ним! В его объятиях! Всегда! Каждую ночь и каждый день! Каждый вечер он хотел видеть Кэтрин, говорить с ней, целовать ее и нести на руках в постель, быть с нею и каждое утро просыпаться рядом, чтобы смотреть на ее сонное лицо, такое трогательное и прекрасное…

Эта женщина завладела его сознанием. Без нее он уже не мог нормально существовать. Такого не бывало прежде, и Джеральд ужасно разозлился: на Кэтрин — за то, что она сотворила с ним такое, и на себя — за то, что позволил себя примитивно окрутить.

Вернувшись домой, он сел на диван и, сжав голову руками, заставил себя рассуждать логически. В этом он видел единственную возможность избавиться от мук ревности, от тоски и страха, которые снедали его.

«Итак, где может быть Кэтрин? Предположим, что она с Найтингейлом, — при этой мысли сердце Джеральда болезненно сжалось. — Куда он мог ее отвести? Клубы, в которые он ходит развлекаться, работают с одиннадцати часов. Сейчас только половина десятого. Домой он ее, конечно, не поведет: у него семья, а если жена с дочерью и в отъезде, то все равно приводить вечером женщину к себе на виду у соседей слишком рискованно для человека его положения. Ресторан? Загородная вилла? Частный клуб? Сколько мест в городе и окрестностях, где он может уединиться с Кэтрин!»

И вдруг, еще прежде, чем он сам сообразил, зачем это делает, Джеральд подошел к телефонному аппарату и набрал по памяти номер. После двух гудков на том конце провода раздался спокойный, уверенный, вежливый баритон:

— Малькольм Найтингейл. Алло? Алло?

Он дома. Джеральд положил трубку. Почему-то проверять таким способом других возможных кавалеров Кэтрин показалось ему ненужным. Это было слишком очевидным проявлением обычной ревности. «Не надо обманывать себя. Ты с самого начала думал, что она — дикая кошка, и ты оказался прав. Все эти девичьи поцелуи — просто уловка. Эта женщина сейчас может быть где угодно и с кем угодно. Она меняет мужчин, как перчатки, и ты далеко не единственный, кого она свела с ума своими невинно-зелеными глазами и пухлыми губами. Успокойся, с ней-то ничего не случится. Смотри, как бы не случилось с тобой. Уже случилось. Ты снова попался, Джеральд».

Да, совершенно очевидно, что он влюблен в эту своевольную, непредсказуемую и такую потрясающую женщину.

«И что толку? Она поиграет со мной и забудет, как наверняка забыла уже многих. Глупо надеяться. Самое большее, что мне достанется, — видеть, как она по утрам идет по дорожке от крыльца к калитке. Да еще, может, пару раз столкнемся в супермаркете».

Опершись локтями о колени и горестно опустив голову, Джеральд уселся на диван и предался невеселым мыслям. Внезапно он почувствовал, как что-то холодное и влажное ткнулось ему в лоб, а потом мягкий теплый собачий язык несколько раз лизнул его щеку.

— Грубер! Ты утешаешь меня? Неужели я так расклеился? Эх, пес… Ты настоящий друг человека. Пойдем, я дам тебе поесть.

Открывая банку собачьих консервов, Джеральд снова вернулся мыслями к первой версии. «А что, если с ней беда? Вдруг ей нужна помощь, но она не может позвать меня? Думай, Джеральд, думай: где она может быть?»

Он поднял глаза к потолку, чтобы сосредоточиться. «Что Кэтрин говорила в последние дни? Что она собиралась предпринять? Проверка компьютерных файлов ничего не дала, разговоры между сотрудниками — только о предстоящей свадьбе Мэрилин. Что она собиралась делать дальше? Эта женщина не желает придерживаться инструкций, она наверняка захочет сама искать изумруды. Где она будет их искать?»

Взгляд Джеральда скользнул по кухонному шкафу со стеклянными дверцами. Внутри стояли баночки с приправами, коробки с чаем и кофе… Стоп! Склад! Ну конечно! Кэтрин говорила с самого начала, что собирается осмотреть склад товаров. Значит, скорее всего, она решила пойти туда сегодня. А осмотреть помещение незаметно можно только тогда, когда в нем никто не работает. Рабочие уходят в восемь. На обход склада нужно несколько часов, раньше полуночи ей не управиться. Но по ночам туда заходит охрана. Если Кэтрин обнаружат, неприятностей не оберешься.

Джеральд представил себе, как Кэтрин выводят в наручниках и сажают в полицейскую машину. «Нет уж, для стальных браслетов у нас есть применение получше! Я выведу ее оттуда, пока это не сделали другие», — решил он.

Почему-то Джеральд был уверен, что его догадка верна. Не тратя время на обдумывание других версий, он выбежал из дома, вскочил в машину и понесся в сторону города. Удивленно приподнятые гардины на окнах соседних домов снова опустились.

Осторожно отворяя дверь все шире, Кэтрин напряженно вслушивалась. В тусклом свете редких лампочек громады мешков и ящиков казались зловеще нависшими скалами. От них ложились густые тени, и в проходах почти ничего не было видно.

Но во всяком случае Кэтрин была здесь одна. Никаких контрабандистов с черными повязками и автоматами через плечо. Никаких мрачных мафиози в белых шарфах и с сигарой в углу рта, подсчитывающих доллары в толстых пачках и драгоценные камни в бархатных мешочках. Никого. И все-таки ей очень не хотелось покидать свое убежище. Пришлось напомнить себе, что она — Отважная Кэт, которая должна и сможет в одиночку справиться с бандой преступников, используя свое самое главное оружие, о котором говорил агент Крафтон, — интеллект.

«Итак, что сделает теперь Отважная и Умная Кэт? — спросила она себя, бесшумно закрывая дверь туалета и крадучись продвигаясь вдоль стены. — Умная Кэт будет держаться в тени, на случай, если тут все же есть камеры наблюдения».

Она решила быстро пройти туда, где лежат мешки, прибывшие с последней партией, и осмотреть их. Хотя бы несколько. Ей пришлось признаться себе, что она совершенно не продумала, как именно станет проверять мешки, как сделает это быстро и не рассыплет при этом слишком много кофе. И вообще, в каждом ли мешке будут камни? Кэтрин понятия не имела, сколько изумрудов могли составлять одну контрабандную партию. Двадцать? Сто? Тысяча? Везут ли их все в одном мешке или рассредоточивают по нескольким? «Наверное, все-таки по нескольким, — решила она, — чтобы не все пропали, если именно этот единственный мешок вскроет таможня. Интересно, а как они помечают те мешки? Ведь не станут же они перемывать потом всю партию!»

Подойдя к заветным мешкам, Кэт попробовала сдвинуть верхний, но ей не удалось сместить его даже на сантиметр. Мешок весил не меньше пятидесяти килограммов. Наверное, контрабандисты не настолько глупы, чтобы класть мешки с товаром на самый верх. Скорее всего, они где-то внизу, в глубине. Как же до них добраться? Новая проблема. Да, нелегка работа тайного агента!

Для начала Кэтрин решила осмотреть повнимательнее мешки, лежащие на виду. Вдруг на них есть какие-нибудь знаки? Сбоку не видно ничего особенного. Серая мешковина, швы. Прижавшись к штабелю и вытянув шею, она, изо всех сил напрягая в полумраке глаза, стала разглядывать маркировку.

Послышался какой-то звук. Или показалось? Кэтрин осмотрелась и ничего не увидела, но на всякий случай присела на корточки. Ладони мгновенно вспотели, сердце отчаянно забилось. Выждав минуту или две, успокоив дыхание, Отважная Кэт, чувствуя себя уже совсем не такой отважной, снова принялась рассматривать мешки. Поняв, что так ей много не увидеть, она решилась забраться на штабель. Ухватилась покрепче, уперлась ногой, приготовилась оттолкнуться от пола…

И тут откуда-то сзади огромная рука в черной перчатке зажала ей рот и потянула назад и вниз. Другая черная рука обхватила Кэтрин за корпус, прижав ее локти так, что она не могла пошевелиться.

 

Глава десятая

В голове Кэтрин пронеслись мысли о ноже и фонаре, но они были в рюкзаке у нее за спиной, и о том, чтобы достать их, теперь не могло быть и речи. В фильмах она видела, как герой в такой ситуации перебрасывает нападающего через плечо или бьет назад ногой, но ничего этого она делать не умела. Да и противник ее, судя по размеру ладоней и силе бицепсов, был явно в другой весовой категории.

Однако дешево продавать свою шкуру Отважная Кэт не собиралась. Она попыталась было укусить руку, зажавшую ей рот, но даже не смогла разжать челюстей. Попробовала ударить локтем туда, где, по ее расчетам, должно было быть солнечное сплетение, но ей не удалось ни согнуть руку, ни отвести ее для удара. От злобы, досады, страха и просто от недостатка воздуха Кэтрин замычала.

— Тихо, — раздался яростный и удивительно знакомый шепот возле ее уха, — не шуми. Я тебя убивать не собираюсь… пока.

Она мгновенно обмякла. Хватка ослабла, Кэтрин нащупала ногами пол и резко обернулась.

— Джеральд?!

От удивления и облегчения она едва не вскрикнула в голос.

— Тише. И не радуйся раньше времени. У нас еще могут быть большие проблемы.

— Да, до тех мешков, в которых изумруды, докопаться будет нелегко: они наверняка в самом низу.

Кэтрин пыталась, как могла после перенесенного испуга, говорить спокойным и деловым тоном профессионала, беседующего с другим профессионалом об общей работе. О том, как она рада видеть здесь Джеральда, она сможет сказать ему потом, когда дело будет сделано и они удовлетворенно отряхнут руки. «Ну вот, можно звать твоих ребят и полицию. Кстати, я рада видеть тебя». А пока пусть видит, что она не просто бухгалтерша, а толковый агент, который подобрался уже к самой разгадке тайны.

Однако вместо того, чтобы внимать ей, Джеральд явно прислушивался к чему-то другому. Не успела Кэтрин договорить, как он снова зажал ей рот и потянул на пол, шикнув на ухо:

— Тихо! Идут!

И в самом деле, дверь в торце зала распахнулась, послышались тяжелые шаги и мужские голоса.

— Охрана, — едва слышно прошептал Джеральд. — Теперь молись, чтобы они не стали обходить весь склад.

Кэтрин осторожно выглянула из-за мешков. Охранников было двое. Она заметила у них пистолеты, дубинки и наручники. Кэтрин, и без того не на шутку перепуганная, сжалась в комок, увидев, что они направляются прямо в их с Джеральдом сторону. Перебежать или незаметно переползти куда-то отсюда было невозможно. Каждый шорох далеко разносился под гулкими сводами склада. Кэт пригнула голову и прошептала в ухо Джеральду:

— Идут прямо сюда!

Джеральд только вздохнул и приподнял брови. В самом деле, что тут можно было ответить?

Однако шаги охранников вдруг замерли, и раздался скрежет передвигаемых стульев. Кэтрин вспомнила, что в середине зала возле стены стоял стол, за которым рабочие обедали и играли в карты во время перерыва. Похоже, охранники собирались заняться тем же самым. Она решилась снова выглянуть из-за мешков — на этот раз сбоку и как можно ниже — и увидела, как один из них, водрузив на стол большую сумку, начал доставать из нее термосы и пластиковые коробки с бутербродами. Другой направился в сторону туалета, бросив через плечо:

— Ты пока обойди тут все, а я посмотрю, не спрятался ли кто вон в том закутке!

Когда он, засмеявшись собственной шутке, исчез за дверью, на которой был изображен силуэт мужчины, первый охранник вдруг повернулся лицом прямо к Кэт с Джеральдом и громко сказал:

— Ну, выходите, ребята!

Инстинктивно втянув голову в плечи, она вопросительно посмотрела на своего спутника. Лицо Джеральда было абсолютно непроницаемым. Кэтрин вспомнила, что точно таким же оно было тогда, когда она увидела его в первый раз, в дверях своей спальни. Очевидно, агент Крафтон — человек без нервов. Он был сосредоточен, подтянут и готов действовать. Кэтрин было успокоилась немного, но снова задрожала от страха, когда услышала приближающиеся шаги охранника, и под сводами склада зловеще зазвучал его голос:

— Ну, что попрятались? Я ведь знаю, что вы там! Вылезайте, не бойтесь. У меня для вас гостинец!

Агент Крафтон приложил палец к губам. Кэтрин, впрочем, и не пыталась что-нибудь говорить. Вытащив фонарь, он перехватил его так, чтобы можно было драться им, словно дубинкой. Без батареек веса в этом оружии было маловато, но все же это лучше, чем ничего. Перевалившись через Кэтрин, он закрыл ее своим телом, так что девушка ничего не могла видеть, кроме его спины в черной куртке, и застыл, готовый к прыжку. Мысли Кэтрин лихорадочно перескакивали с одного на другое: то она обдумывала способы бегства или драки с охранником, то пыталась сформулировать какие-нибудь убедительные объяснения, почему она, бухгалтер фирмы, в нерабочее время шарит среди товаров на складе, да еще в компании агента ФБР. Ни по первому, ни по второму вопросу ничего удачного в голову не пришло. Шаги охранника звучали все ближе, уже слышно было его дыхание.

— Эй, ну где вы? Вылезайте, вылезайте.

Таким голосом добродушно настроенный отец обращается к заигравшемуся ребенку. Кэтрин оцепенела от страха. Единственная ее надежда была на то, что в нужный момент Джеральд достанет свой значок агента ФБР и возьмет объяснения на себя. Ей вдруг пришло в голову, что он не объяснил, почему вдруг оказался здесь, как проник на склад и есть ли у него ордер на обыск помещения. А Джеральд, вместо того чтобы вынимать из кармана какие-либо документы, явно готовился к рукопашному бою.

И тут вдруг слева от Кэтрин раздался шорох. Секундой позже она почувствовала, как маленькие, но сильные лапы с коготками пробежали по ее руке. Мелькнула серая тень. Крыса! Кэтрин едва успела зажать сама себе рот другой рукой, чтобы не взвизгнуть. Отважная Кэт не может бояться крыс, но бедная Кэтрин Бэкстайн, и без того уже натерпевшаяся сегодня страху, не сразу вспомнила об этом.

Крыса выскочила в проход. Было слышно, как охранник опустился на корточки, — всего в каких-то полутора метрах от Кэтрин!

— Здорово, Уолли! Как поживаешь, приятель! Смотри-ка, что я тебе принес! Поешь, поешь. Вот так, молодец. Еще хочешь? На еще. А где Билли? Вот он! Иди сюда!

По проходу, подкидывая вверх горбатую спинку, бежала еще одна крыса — к счастью, на этот раз далеко от того места, где прятались Кэт и Джеральд.

Разговор охранника с крысами был прерван сердитым голосом его напарника, вышедшего из туалета:

— Кончай кормить этих тварей! Убивать их надо, а он кормит!

— Не говори так, Гарри. Они очень умные. Смотри, они уже меня узнают!

— Я в следующий раз принесу крысиный яд, вот тогда они и меня узнают!

— Ты что! Они у нас как члены семьи. Правда, ребята? Ну, ешьте, ешьте.

Поднявшись, охранник зашагал в сторону стола. Как только шаги его отдалились, Кэтрин зашептала в ухо Джеральду:

— Тут нельзя оставаться. Здесь крысы. Они разносят чуму и инфекции.

Джеральд бросил ей предостерегающий взгляд и прижал палец к губам. Но внимать голосу разума было уже выше ее сил. Она просто не могла больше находиться в этом месте. Не могла, и все. Кэтрин сделала попытку подняться, но затекшие ноги не слушались, а тут еще Джеральд одним легким движением локтя прижал ее к мешку с кофе.

— Я больше не могу, Джеральд. Мне надо выбраться отсюда! — как можно решительнее прошептала Кэтрин, но в тоне ее слышалось больше отчаяния, нежели твердой воли.

— Как ты собираешься выходить? — прошептал в ответ Джеральд.

— Проползу мимо них по соседнему проходу. Они едят и не заметят меня.

— Но там же крысы.

«Он что, издевается надо мной?» — с горечью подумала Кэтрин. Новая встреча с крысой — последнее, что она готова была вынести сегодня. День прошел бездарно и заканчивался кошмаром. Она не нашла улик, забыла купить батарейки, не пообедала и вообще с утра не держала во рту ничего, кроме двух шоколадок. Любовник, который даже не подумал заранее предупредить ее, что тоже появится этой ночью на складе, напугал Кэтрин до полусмерти. А еще по руке ее пробежала мерзкая тварь, разносчица бешенства и прочих болезней.

— Извини, я пошла, — прошептала Кэтрин, после чего двинулась в противоположную от Джеральда сторону, хотя выход находился совсем не там. Разумные решения больше не находили дороги в ее сознании, она отупела от страха и усталости и могла только злиться. Вон отсюда. Как угодно. Надоело.

В ту же секунду Джеральд, бесшумно повернувшись, схватил ее сзади чуть ниже груди и, зажав ей рот, резко потянул назад. Кэтрин с размаху шлепнулась ему на колени. Ее спина оказалась прижатой к груди Джеральда, а его спина — к мешкам с кофе.

— Расслабься, — тихо шепнул он. — Они поедят и снова пойдут делать обход. Максимум через полчаса. Понятно? Надо выждать! Потерпи, все закончится хорошо.

Кэтрин дрожала всем телом, но приступ паники уже проходил, и к ней возвращалась способность рассуждать здраво. А кроме того, находясь в объятиях Джеральда, словно в колыбели, слыша его спокойный тихий шепот, она вдруг почувствовала, что ничего страшного с ней произойти не может, пока этот сильный и смелый мужчина держит ее так. Она чувствовала, как вздымается и опускается его широкая мускулистая грудь, как ровно стучит его сердце. От дыхания Джеральда возле самого ее уха сладкие мурашки побежали по шее и дальше вниз по позвоночнику. Кэтрин замерла, боясь пошевелиться и нарушить это блаженное оцепенение.

Воспоминания о прошлой ночи не заставили себя ждать. Мысли о крысах и охранниках сменились в голове Кэтрин совсем другими. Перед глазами у нее теперь были не мешки, а обнаженный торс Джеральда в свете множества горящих свечей… Она чувствовала его сильную руку, обхватывавшую ее стан, — и это ощущение было божественным. Пусть бы эта рука все время оставалась там! Кэтрин уже не хотелось никуда ни идти, ни ползти, ни тем более бежать.

В каких-нибудь десяти метрах от нее охранники играли за столом в карты и ели сэндвичи, а кругом, возможно, шныряли крысы, но вместо ужаса Кэтрин теперь внезапно ощутила другое — горячее, необоримое желание, охватившее все ее тело. Как будто страх и напряжение, не отпускавшие ее до этого момента, вдруг преобразовались в другую энергию. Ее охватила страсть. Тело требовало движения. Кэтрин осторожно начала двигать бедрами, теснее прижимаясь к бедрам Джеральда. Умом она понимала, что это не лучшее, что можно было сделать в ситуации, в которой они находились, но справиться с собой уже не могла. Сила, более могучая, чем воля или разум, управляла ею.

Рука Джеральда напряглась. Ритм его дыхания сделался чаще, и она почувствовала под собой, что рельеф поверхности его джинсов ощутимо изменился.

— Что ты… задумала… Кэт?

Шепот звучал уже не ровно и успокаивающе, а хрипло и прерывисто, выдавая перемену, произошедшую за эту минуту с Джеральдом.

Поскольку второй рукой он все еще зажимал Кэтрин рот, она не могла ответить ему, да и не хотела. Гораздо убедительнее был язык ее телодвижений. Что может быть красноречивее женских ягодиц, прижимающихся к напрягшемуся естеству мужчины?

Не могло быть сомнений в том, что тело Джеральда откликнется на призыв, обращенный к нему ее телом. Кэтрин почувствовала, как он захватил губами мочку ее уха и стал покусывать, а потом водить по ней кончиком языка. Потом его губы перешли на затылок Кэт, покрывая его поцелуями, от которых сладостная дрожь пробегала вдоль позвоночника. Мускулистая рука поднялась выше и, скользнув под черный жакет, добралась до ее груди.

Руки Кэтрин гладили его бедра снаружи, поднимаясь к пояснице. Возбуждение, охватившее ее, достигло предела, когда, чуть приподнявшись, она провела рукой по упругому горячему бугру, вздувшемуся на джинсах агента Крафтона, и застонала — сперва еле слышно, потом громче.

— Тс-с! Тихо, — хрипло выдохнул он.

Правая рука Джеральда крепче зажала ей рот, но левая начала вытворять такие восхитительные вещи с ее соском, что Кэтрин захотелось не стонать, а громко кричать от наслаждения. И запрет только усиливал это желание.

Если бы Джеральд действовал не одной рукой, а двумя, Кэт точно уже давно кричала бы в полный голос. Его правая рука была такой умелой! Можно сказать, талантливой! А сейчас, зажимая ей рот, его ладонь выполняла чуждые ей функции. На теле Кэтрин было еще много мест, где присутствие его ладони требовалось сейчас куда более неотложно…

Кэтрин стала дергать головой вверх и вниз. Джеральд, наконец, убрал ладонь с ее рта, зубами стянул перчатку и тут же поместил руку туда, где было жарче всего. Сделать это было легко, поскольку Кэтрин развела колени в стороны и ее короткая юбка поднялась к самой талии. Рука его прошлась по внутренней стороне бедра и, дойдя до точки кипения, остановилась, словно в нерешительности.

— Ненавижу колготки, — с досадой прошептал Джеральд и убрал руку. Не успела Кэтрин продемонстрировать ему всю меру своего разочарования, как он достал что-то из кармана. Скосив глаза вниз, она похолодела от ужаса: это был перочинный нож.

— Что ты…

— Тс-с-с.

Джеральд быстрым и ловким движением бесшумно раскрыл лезвие. Затаив дыхание, Кэтрин закрыла глаза и секунду спустя почувствовала, как прохладный воздух хлынул через разрез, сделанный Джеральдом в капроне.

Дуновение воздуха было холодным, но остудить пыл Кэтрин оно не могло. Она еще никогда не чувствовала себя такой разгоряченной. Желание, бесстыдное, неистовое, охватило ее, как лихорадка. Она страстно, жгуче желала принять в себя Джеральда. Краешком сознания, еще не замутненным безумной страстью, Кэтрин понимала, что это лихорадочное возбуждение отчасти было вызвано опасностью. Риск придавал игре пряный, острый аромат.

Кэтрин пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть, когда пальцы Джеральда проникли сквозь прорезь ее бывших колготок.

— Вот это мне нравится, — прошептал он, отодвигая пальцем полоску уже совершенно мокрого шелка. Кэтрин почувствовала, как его пальцы скользят вверх. Она не ожидала, что возбуждение может стать еще сильнее, но от его прикосновения ее словно подбросила к небу горячая волна. А потом Джеральд вдруг снова зажал ей рот и, прежде чем она догадалась, зачем он это делает, резко и глубоко погрузил в нее указательный и средний пальцы другой руки, сложенные вместе. Потом вынул их почти полностью и погрузил снова, на этот раз чуть медленнее, зато разведя их немного, так что они сильнее надавили на стенки ее свода.

От первого движения в глазах у Кэтрин потемнело, и если бы не рука Джеральда, зажимавшая ей рот, она точно вскрикнула бы. С каждым следующим его проникновением она впивалась пальцами в его бедра все сильнее и сильнее, стараясь удержаться, в то время как все ее тело стремилось то ли взлететь, то ли, наоборот, провалиться в сладкую бездну. И, наконец, внутри ее взорвалось множество фейерверков. Все вокруг исчезло для Кэтрин. Несколько минут она была одна в сияющем море наслаждения, сладкие молнии пронизывали ее, она плыла, невесомая и абсолютно счастливая.

Когда она снова спустилась на землю, она ясно почувствовала, что это еще не все. Этого было мало! Джеральд не утолил ее голода, а только дал ей понять, насколько она была голодна.

Кэтрин перевернулась и встала коленями на пол. Дрожащими от нетерпения пальцами она стала нащупывать застежку молнии на джинсах Джеральда. Не сразу, но нашла и стала потихоньку тянуть ее вниз. Это было упоительно, и через несколько секунд Джеральд уже пожирал глазами ее лицо и руки, с благоговением обхватившие твердую горячую плоть, вырвавшуюся наружу. Кэт наслаждалась ощущением силы и желания, распиравших решительного повстанца. Ей до боли хотелось сейчас же, немедленно принять его в себя. Она не могла понять, что ее удерживает. И тут Джеральд, словно прочтя ее мысли, прошептал:

— В левом кармане…

Предусмотрительность агента Крафтона уже давно ее не удивляла. Этот человек был экипирован на все случаи жизни. Он бы наверняка и батарейки не забыл вставить в фонарь… Вытаскивая презерватив из кармана джинсов, она бросила взгляд на запястье его левой руки. Так она и думала: стрелки и цифры на часах светятся. Кэт улыбнулась. Истолковав ее улыбку по-своему, Джеральд шепнул:

— Я собирался сегодня ночью прийти к тебе.

Отметив с удовлетворением, что этот мужчина, прежде только командовавший или требовавший отчета, теперь вдруг чувствует себя обязанным объясняться перед ней по поводу того, откуда у него в кармане презерватив, Кэт снова улыбнулась. Блаженная улыбка не покидала ее лица, пока она аккуратно облачала воинственного повстанца в прозрачный латекс и когда затем, приподнявшись и помогая себе рукой, опустилась на него, приняв в свое влажное и жаркое лоно его напор.

Она смотрела Джеральду в лицо. Оно было напряжено, челюсти крепко сжаты, глаза полуприкрыты. Ему, похоже, с трудом удалось сохранить над собой контроль и не закричать. Кэтрин приложила свою ладонь к его губам, а другой рукой взяла его ладонь и приложила к своим. После этого она начала совершать медленные движения вниз, а потом вверх, наслаждаясь каждым миллиметром. Все глубже, глубже… Не быстро, не быстро… Она сама задавала темп и старалась двигаться помедленнее — отчасти для того, чтобы не производить шума, отчасти — чтобы растянуть удовольствие. Но главная причина, как она призналась себе, состояла в том, что ей очень нравилось видеть беспомощное выражение в глазах мужчины, лежащего под ней. На лбу его выступили бисеринки пота. Дыхание стало тяжелее, ноздри раздувались. Втягивая воздух во время каждого глубокого вдоха, Кэтрин ощущала запахи кофе, пыли, цемента, кожи и сока собственного желания, который она сейчас источала в изобилии. Эта терпкая смесь возбуждала еще сильнее. Наконец Кэт почувствовала, что до пика осталось совсем чуть-чуть, и крепче прижала ладонь к губам Джеральда, сигнализируя, что и он должен сделать то же самое. Их вытянутые навстречу друг другу руки напряглись, а глаза неотрывно смотрели в глаза, говоря все то, чего они не могли сейчас произнести вслух. Кэт ускорила движение бедер, и, наконец, сжав коленями бока Джеральда, упала головой ему на плечо, содрогаясь в сладостных волнах. Секундой позже достиг пика и он. Его тело вдруг выгнулось в напряженную дугу под нею и разом обмякло, резко опустившись на пол.

Они уже не думали о том, что их могут услышать. Впрочем, охранники были поглощены собственным разговором и игрой в карты.

— Бито! Понял? — ревел Гарри.

— Ну, сегодня тебе одному везет, — добродушно отзывался любитель крыс.

— Неправда, — прошептал Джеральд, когда Кэт потихоньку убрала руку с его губ, — сегодня везет мне.

Ей так хотелось обнять его, покрыть тело Джеральда поцелуями, слушать слова любви из его уст, а потом блаженно заснуть, положив голову на его могучую грудь… Но, учитывая обстоятельства, она заставила себя ограничиться долгим-долгим поцелуем в губы. Джеральд отвечал ей, но что-то подсказывало Кэтрин, что он не всей душой предавался этому занятию. Что-то его отвлекало.

— В чем дело? — спросила она сонным шепотом, который в других обстоятельствах заставлял Джеральда сходить с ума от нежности.

— Не хотелось бы, чтоб меня застукали с голой задницей, — пробормотал он в ответ, приподнимая Кэтрин, чтобы поправить на себе одежду.

— Это верно.

Она тоже застегнула блузку и опустила юбку, насколько смогла, но разрез, сделанный Джеральдом на ее колготках, превратился в огромную дыру, которую было никак не скрыть. Прохладный воздух холодил влажную кожу. Кэтрин села рядом с Джеральдом, прислонившись спиной к мешкам, взяла его ладонь и положила себе между сдвинутыми бедрами. Теперь ей было тепло и очень, очень приятно. Она в блаженстве закрыла глаза, прижалась к его плечу и почти не думала ни об охранниках, ни о том, где сейчас находятся Уолли и Билли, и есть ли тут другие крысы… А если и думала, то мысли эти нисколько ее не беспокоили, потому что рядом был Джеральд, самый прекрасный, самый сильный и отважный мужчина на свете, с которым ничто не страшно…

Джеральд сидел, откинув голову назад. Затылком он ощущал грубую мешковину, а рукой и бедром — теплую и мягкую кожу возмутительницы его спокойствия. Джеральд боялся пошевелиться. И не только оттого, что их могут услышать. Его сердце было переполнено незнакомыми ему до этого момента чувствами.

Охранники начали партию в покер. Причем, кажется, уже не первую. Пленники сидели в своем убежище и терпеливо ждали окончания игры.

Сколько она еще будет продолжаться? И Кэтрин, и Джеральд думали об этом, но с разным настроением. Она, забыв и страх, и голод, готова была целую вечность сидеть вот так, рядом с ним. Ему же постепенно становилось жестко, холодно, и вообще хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. «Например, в спальне у нее дома. Или у меня. Нет, лучше у нее. Там такая большая, широкая, удобная постель! С ней не сравнится моя холостяцкая койка. Надо будет перестроить второй этаж, сломать стену и расширить спальню, чтобы туда поместилась кровать побольше…» Такими мыслями Джеральд разгонял тоску, и постепенно планы его становились все более и более грандиозными. В какой-то момент, забыв все, что он говорил Кэтрин о требованиях строжайшей конспирации, которые не позволяли им видеться на его территории, он даже подумал о том, чтобы пригласить соседку к себе на ужин (свечи, бутылка хорошего французского вина), а потом… Сколько всего еще можно испытать вместе! У этой дикой женщины больше фантазии и дерзости, чем у всех авторов ее идиотского журнала, вместе взятых!

Кэтрин думала о том, как прекрасно, что в ее жизни появился Джеральд. Она думала о том, что они только что делали, и о том, как ей хотелось сделать то же самое снова, пусть не тут, а дома, в кровати… У нее дома или у него… Интересно было бы посмотреть на его кровать… Потом все куда-то поплыло, образы спальни причудливо перетекали один в другой, и Кэт заснула.

Вдруг оба вздрогнули. Что это было? Как будто хлопнула дверь. Прислушавшись, они переглянулись. Голосов охранников не было слышно. Стало быть, ушли.

Джеральд медленно отстранился от встрепенувшейся Кэтрин и высунул голову.

— Пора, — сказал он.

Кэтрин хлопала глазами, силясь понять, где она находится. Через несколько секунд картины минувшей ночи стали всплывать у нее в сознании, и она спросила себя, что это было: диковинная смесь кошмара с эротическим сном или сама ее жизнь, какой она стала теперь? Холод цемента и бурчание в желудке немедленно убедили ее в последнем. Джеральд протянул руку, помогая ей подняться.

— Господи, как я могла тут заснуть? — проговорила Кэтрин.

— Да, ты проспала, как младенец, почти сорок минут. Хорошо, что ты не храпишь.

— Они ушли?

— Делают очередной обход. Пойдем, у нас мало времени. — Он потянул ее за собой.

— Ты куда? Выход там. — Кэтрин указала рукой в сторону двери, через которую она входила на склад и через которую вышли охранники. Джеральд ответил ей взглядом, который совершенно недвусмысленно говорил: «Молчи, я лучше знаю». Вслух он, однако, ничего не сказал, а просто двинулся неслышным пружинистым шагом в противоположную сторону. Кэтрин устремилась за ним.

Оказалось, что в углу имеется еще одна дверь — очевидно, пожарный выход. Его Кэтрин раньше не замечала. Загородив собой панель кодового замка, так что Кэтрин не могла видеть его рук, Джеральд нажал на какие-то кнопки — и в следующую минуту дверь с легким щелчком отворилась. Никакой сирены, никаких мигающих лампочек сигнализации. Кэт, впрочем, почти не удивилась этому, вспомнив о том, что недавно он так же беспрепятственно проник в ее дом, где тоже была сигнализация.

Холодный бриз налетел на них, когда они, тихонько прикрыв за собой дверь (Джеральд потом еще немного поколдовал с замком снаружи), оказались на улице. Это была та сторона склада, которая выходила на задний двор. Справа располагалась пристань, и невидимая в темноте вода шлепала по причалу и по борту пришедшего из Колумбии сухогруза. Вдохнув морской воздух, Кэтрин с облегчением сказала:

— Ну, вот и выбрались. Слава Богу!

Они куда-то пошли, стараясь держаться в тени. Ей казалось, что все уже позади, а они просто гуляют. Вдвоем, ночью…

Но вскоре Кэтрин увидела прямо перед собой то, что, как оказалось, было целью их прогулки: сетчатый забор высотой метров в пять, не меньше. В этом месте наверху почему-то не было колючей проволоки. Нет, ей его никак не одолеть. Напрасно Джеральд ее сюда привел. Кэтрин снова охватила паника. Позади кишит крысами и охранниками ледяной склад, а перед ней — непреодолимая высота проволочного заграждения.

— Джеральд… — пролепетала она, надеясь, что он что-нибудь придумает. — Я… я боюсь высоты.

В ответ он только развел руками и, как ей показалось, с преступной беспечностью произнес:

— Ну что ж поделаешь?

Видя, что его спутница не двигается с места, Джеральд поторопил:

— Давай скорее. Я за тобой. — И сделал приглашающий жест рукой.

Возможно, Отважная Кэт в минуту бесстрашия и смогла бы заставить себя перелезть через такой забор. Но сейчас дело было не только в ее боязни высоты. Она ни за что не хотела признаться, что… стесняется. Да, да! Лезть через забор, когда на нее смотрят? Лезть через забор — в юбке?!

— Я не могу, — уперлась Кэтрин. — Я же тебе сказала! Я боюсь высоты…

— Ты знаешь другой способ выбраться отсюда?

— Эээ… — Она лихорадочно соображала, какие еще есть возможности. «Кидаться с причала в грязную, холодную воду и плыть в одежде? Это не стометровка в бассейне. Такое может выдержать Джеральд, но не я. Да и он, наверное, не случайно выбрал не водный маршрут. И все же: что страшнее — высота или глубина?» Агент Крафтон не дал ей погрузиться в размышления над этим мировоззренческим вопросом, а принялся подталкивать Кэтрин в направлении забора.

— Давай, давай. Не то нас засекут охранники. Они могут заглянуть сюда в любую минуту.

Это могло быть правдой, а могло быть и просто уловкой, чтобы заставить ее сдвинуться с места. Но в любом случае это не сработало. Кэтрин задрожала и припала к груди Джеральда.

— Нет, Джеральд, нет. Пойми, я не могу.

Добавив одну стотысячную грамма нежности в свой тон, он взял Кэт за плечи, заглянул ей в глаза и произнес:

— Давай. Ты же смелая. Ты сможешь, — и добавил: — Я помогу.

Последние два слова решили все. Кэтрин дрожащими руками взялась за проволоку, вставила ногу в ячейку. Две могучие руки обхватили Кэтрин за бедра (она знала, что они способны делать это куда нежнее, чем сейчас) и подняли ее над землей на полметра. Ничего не оставалось, кроме как вставить вторую ногу в ячейку сетки и начать двигаться вверх. Джеральд поначалу подсаживал ее, но потом Кэтрин уже забралась так высоко, что он не мог до нее дотянуться. И тут началось самое страшное.

Она и в детстве не умела лазить по заборам. Отец ее не учил, мать этого тем более не одобряла, да и вообще в их районе не было высоких заборов. С возрастом ловкости у Кэтрин не прибавилось. Поэтому каждый сантиметр давался ей теперь с тройным усилием: надо было цепляться за холодную сетку, то и дело защемлявшую кожу на пальцах, и подтягивать себя вверх; надо было бороться со страхом высоты; и надо было победить еще одно — странное, необъяснимое, иррациональное, но необычайно сильно сковывавшее ее чувство. Чувство чудовищной неловкости из-за того, что она в юбке. Кэт пыталась убедить себя, что глупо стесняться человека, который уже неоднократно видел все, что можно было у нее увидеть, в самых разных ракурсах и при самом разном освещении, но поделать с собой ничего не могла. И замерла, распластавшись по сетке, как ящерица, почуявшая опасность.

— Джеральд, я не могу, — решилась она. — Я… я в юбке… не могу.

— Хочешь снять ее? — оживился тот, в ком она искала понимания и защиты.

«Да у него нет ни капли такта или сочувствия! Сам-то, небось, не хотел, чтобы его поймали со спущенными штанами, а мне предлагает висеть на заборе без юбки, в разодранных на самом интересном месте колготках!» Она уже приготовилась повернуть лицо к бессердечному обидчику и обрушить на него поток горьких упреков, как вдруг услышала его голос совсем рядом с собой:

— Не смотри вниз. Лезь вверх. У тебя прекрасно получается. Я рядом.

Его голова теперь находилась всего в нескольких сантиметрах от лодыжки Кэтрин. Она вздохнула с некоторым облегчением, решив пока отложить обсуждение нравственного облика агента ФБР, и вернулась к прерванному занятию — просовывать руки и ноги в узкие ячейки проволоки. Двигаться приходилось медленно, и она чувствовала ночной холод, забиравшийся под одежду. И вот она уже добралась до самого верха. Теперь предстояло перебраться на другую сторону сетки и двигаться вниз. Но как? Она посмотрела вниз, ища совета у Джеральда.

И в этот миг ее страх высоты улетучился. Он уступил место совсем другому чувству. Изумлению. Нет, возмущению! Даже не так. Кэтрин была по-тря-се-на! Джеральд смотрел на нее снизу вверх. И взгляд его был направлен прямо под юбку! На его лице, насколько можно было различить в полумраке, играла довольная ухмылка.

— Что это ты делаешь?! — вскипела Кэтрин, с трудом удерживаясь, чтобы не вцепиться ему в волосы.

— Наслаждаюсь видом! — Голос у этого негодяя тоже был довольный.

— Вместо того чтобы помочь, ты пялишься мне под юбку?!! Прекрати сейчас же, нахал!

Ответом ей был приглушенный смешок. Потом, чуть серьезнее, Джеральд предупредил:

— Если ты еще пару минут так проторчишь наверху, посмотреть сбегутся еще несколько человек.

— А что мне делать? — жалобно простонала Кэтрин, еще более беспомощная, чем могли себе вообразить эксперты журнала «Сад удовольствий».

— Перенеси одну ногу на другую сторону, обопрись ею там как следует и переноси вторую, — посоветовал Джеральд, поймав ее полный ужаса взгляд. — Я не смотрю. Не думай ни о чем, просто перешагивай. И не гляди вниз.

Совсем не глядеть вниз было трудно, даже просто невозможно. Поэтому Кэтрин выбрала компромиссный вариант: она уцепилась взглядом за Джеральда. Он смотрел ей в глаза, и это ее успокаивало. После нескольких неудачных попыток Кэтрин, наконец, перебралась на другую сторону забора.

— Теперь спускайся точно так же, как поднималась.

Она последовала его указаниям. В какой-то момент они встретились, как два вагончика фуникулера на склоне горы: один по пути вверх, другой — вниз. В это короткое мгновение Джеральд ухитрился чмокнуть ее сквозь ячейку крупной сетки, и Кэтрин вдруг стало ясно, что все будет хорошо, она доберется до земли целой и невредимой. Даже если это будет еще очень не скоро.

Спускаться оказалось труднее, чем лезть вверх. Нога все время соскакивала, руки дрожали. Кэт трижды чуть не сорвалась. Джеральд, легко перекинув свое тело на другую сторону забора, стал быстро и ловко, как паук, спускаться по диагонали, так что обогнал ее и, оказавшись на земле, протянул Кэтрин руки. Зажмурившись, она соскользнула в его объятия. Она едва могла стоять без посторонней помощи. Ноги подкашивались, тошнота подступала к горлу, ей было ужасно холодно. Страх, усталость и напряжение прошедшей ночи навалились на нее с новой силой. Сняв с себя кожаную куртку, Джеральд накинул ее Кэтрин на плечи.

— Ну, все. Теперь домой.

 

Глава одиннадцатая

— Никогда, никогда больше не делай таких глупостей! Тебя же могли поймать, а это означало бы немедленное увольнение или даже арест, и уж точно — крах всей операции. Не говоря уже о том, что если они и в самом деле преступники, страшно подумать, что они могли с тобой сделать!

— Но ведь и тебя тоже могли поймать. Я хотя бы сотрудник фирмы и в принципе имею право находиться там. А ты? Кто ты такой — без ордера на обыск? И вообще, почему ты пошел туда, не предупредив меня? Я что, по-твоему, не имею права знать, что именно ты собираешься предпринять в компании, где я работаю?

— Ни о чем я тебя не должен предупреждать. Твое дело вообще сидеть в офисе и следить за документами и разговорами — забыла?!

Так они спорили всю дорогу, пока добирались домой. Джеральд был в ярости, но Кэт слышала по его тону, что беспокоило его не только дело, но также — а может, и в первую очередь — то, что она подвергла себя неоправданному риску.

Теперь, когда они были в безопасности, Отважной Кэт хотелось насладиться волнующими воспоминаниями о героических моментах первой ночи своей активной работы в качестве тайного агента. Она проникла незамеченной в место предполагаемого размещения контрабанды, избежала встречи с охранниками и разоблачения, перелезла через огромный забор… Было о чем вспомнить с гордостью и сладким трепетом в груди! Не считая того, что у них там было с Джеральдом! Эти воспоминания тоже стоили того, чтобы наслаждаться ими снова и снова.

А Джеральд своими упреками портил ей триумфальное настроение. Она отвечала ему пока беззлобно, но чувствовала, что скоро — когда одни и те же доводы прозвучат в пятый раз — ей надоест спорить и слушать его нравоучения, и тогда она… тогда она…

К счастью, они уже приехали. Выбравшись из машины, Кэтрин намеренно припала на одну ногу и тут же выпрямилась, сжав челюсти. Когда Джеральд подскочил к ней, она уже медленно шла по дорожке, всем своим видом показывая, что умеет стойко переносить боль, усталость и прочие невзгоды. Но, разумеется, позволила ему обнять себя. И добилась своего: он встревожился.

— Что у тебя с ногой?

— Ничего, просто чуть побаливает колено. Наверное, ушибла о цементный пол… в процессе… — прибавила она лукаво. Простая уловка сработала. Мысли Джеральда окончательно переключились, и со словами «О, такое колено нам надо беречь!» он подхватил Кэтрин на руки и понес к дому. Было три часа ночи, можно было не опасаться, что кто-то из соседей следит за ними в щелочку между гардинами.

Едва они вошли, Кэтрин самым вкрадчивым тоном, на который была способна, непринужденно скомандовала:

— Ты иди в душ, а я пока приготовлю чай с ромом.

Словно загипнотизированный, Джеральд повиновался и прямым ходом направился в ванную. Едва он оттуда вышел, Кэтрин, не дав ему возможности произнести ни слова, шмыгнула в душ сама. Она надеялась, что потом он уже не станет возобновлять неприятный разговор. Мужчин часто бывает очень легко навести на нужную тему или сбить с ненужной. Об этом Кэтрин читала в книжках, посвященных искусству общения, и теперь ей представился прекрасный случай применить свои знания на практике.

К тому времени, как она вышла из ванной, Джеральд уже успел приготовить два тоста с оливковым паштетом. Тосты в три часа ночи? С другой стороны, и эта ночь, и предшествовавший ей день — кстати, без обеда и ужина! — были настолько необычными, что такое их необычное кулинарное завершение вполне соответствовало моменту. «Интересно, — подумала Кэтрин, — он услышал урчание у меня в животе или сам проголодался и лишь из вежливости приготовил тосты для двоих?» Как бы там ни было, оба поели с аппетитом.

А потом Джеральд все испортил:

— В общем, так. Больше никаких вылазок. Сиди в бухгалтерии, делай свою работу, проверяй счета и книги. И все. Это приказ.

Кэт вдруг почувствовала прилив ярости. Глядя прямо в глаза Джеральду, она заговорила размеренно, громко и твердо, словно делала доклад:

— Во-первых, я не сотрудник ФБР, а доброволец, и ты не можешь мне приказывать. Во-вторых, книги и счета в порядке, я тебе уже об этом говорила. Там ничего не найти. Если и ведется какая-то параллельная бухгалтерия, то у меня к ней доступа нет. Мы должны искать изумруды другими способами…

— Мы ничего не должны искать, — оборвал ее Джеральд. — Ты ничего не должна искать!

Его лицо покраснело, он вскочил, в два шага обошел стол и приблизился к ней так, что между ними осталось всего несколько сантиметров. Только гордость и упрямство удержали Кэтрин от того, чтобы отпрянуть.

— Ясно?! Я этим буду заниматься. Ты никуда не суйся… Не надо.

Закончил он уже совсем другим тоном. В голосе Джеральда звучала искренняя, глубокая тревога и даже что-то вроде нежности. Но не только поэтому Кэтрин не стала огрызаться в ответ. Она размышляла. Что-то не сходилось во всей этой истории. Какая-то нестыковка, над которой она не задумалась с самого начала, а теперь старалась нащупать ее и понять, в чем дело.

И вдруг до нее дошло. Говоря о деле, Джеральд всегда упоминал либо себя самого, либо ФБР в целом. Он не назвал ей ни одного имени, не представил ее своему шефу и коллегам, даже не показал ей ни своего идентификационного значка, ни другого удостоверения. Только сейчас она сопоставила все эти мелочи, и ее вдруг пронзило страшное подозрение.

Пристально глядя на Джеральда, она произнесла:

— Я думала, в ФБР над каждым делом всегда работают несколько человек в команде.

— Что? — не понял он.

— Я говорю, в фильмах агенты всегда работают в команде или вдвоем с напарником. А ты все время говоришь «я». Где твой напарник?

Лицо Джеральда слегка потемнело, и он буркнул:

— Не надо верить всему, что показывают в фильмах.

Хотя Кэтрин и не была профессиональным агентом спецслужб, ей стало ясно, что он что-то скрывает.

— Так ты работаешь в одиночку?

Джеральд отстранился от нее, взял со стола свою кружку и принялся усердно мыть ее в раковине.

— Ты работаешь в одиночку? — повторила она свой вопрос громче.

— Это закрытая информация.

— Но ты же говорил, что у меня будет доступ к закрытой информации.

— Только к той, которую тебе нужно знать. Этого тебе знать не нужно. Если бы во время твоей ночной вылазки тебя сцапали и стали пытать, не надо, чтобы ты могла назвать слишком много имен.

— Наверное, мне стоит позвонить в ФБР и поговорить с твоим шефом. Ты ведь известил его о том, что привлек меня в качестве добровольца?

Джеральд вскинул голову.

— Даже не думай звонить туда.

— Почему же?

— Потому что это не твое дело.

— Я налогоплательщица, и имею право звонить в любое федеральное агентство и задавать любые вопросы.

— Брось эту затею, Кэт, — сказал он, скривив лицо так, словно у него на глазах кто-то собирался съесть живую лягушку.

— И не подумаю.

— Ну с кем ты станешь там беседовать в три часа ночи?

— Там есть дежурные.

Не желая больше тратить время на препирательства, Кэтрин встала и пошла за телефонной книгой. Вернувшись, она демонстративно долго открывала ее на нужной странице, сквозь опущенные ресницы украдкой глядя на Джеральда.

— Так, посмотрим… Фарнсворт… Финкелстайн… ой, нет, это уже дальше. Вот, нашла: Федеральное бюро расследований. Двести шестнадцать сорок пять ноль три.

Кэтрин направилась к столику, на котором стоял телефон. Но прежде, чем она взяла трубку, рука Джеральда легла ей на запястье.

— Не надо никуда звонить, — сказал он сиплым и каким-то печальным голосом. — Сядь, пожалуйста, я тебе все расскажу.

Она ни разу не видела Джеральда Крафтона в таком состоянии, ни разу не слышала, чтобы он говорил таким тоном. Впервые за все время их знакомства он произнес слово «пожалуйста». От неожиданности Кэтрин выронила телефонную книгу. Джеральд отошел от нее и стал мерить шагами комнату, ероша рукой волосы. Он явно нервничал и едва сохранял над собой контроль. Боясь спугнуть момент истины, Кэтрин послушно села на диван.

— В общем, так, Кэтрин. Дело вот в чем… — Джеральд не знал, как начать. — Помнишь, еще в самом начале я говорил тебе, что в «Океан Импэкс», возможно, и нет никакой контрабанды?

— Ну, говорил. И что?

— Так вот, это правда. Там действительно все чисто. Они не промышляют никакими колумбийскими изумрудами.

— Откуда ты знаешь?

— Всю эту историю про контрабанду я придумал сам. Помнишь, я говорил тебе, что их бухгалтер уволился и сбежал? Этот бухгалтер — я, и сбежал я не из-за изумрудов, а потому, что больше не мог видеть, как Мэрилин флиртует с этим недоноском. Я был влюблен в нее и просто не мог находиться рядом, когда они… Я бы убил их обоих, понимаешь?!

Кэтрин смотрела на него широко раскрытыми глазами. То, что он говорил сейчас, не укладывалось в ее сознании. Джеральд бросил на нее быстрый взгляд и истолковал ее молчание как призыв продолжать.

— Я подал заявление об увольнении и сказал шефу, что не буду отрабатывать положенного срока, а ухожу сразу. Он, естественно, ответил, что оставлять фирму без бухгалтера в конце года, во время сдачи баланса — удар ниже пояса, и он не даст мне рекомендательного письма. Я так спешил уйти, что пообещал найти себе немедленную замену. И буквально на другой день я познакомился с тобой. Ты была словно послана мне в ответ на мои молитвы, и я поклялся, что немедленно перетащу тебя в «Океан Импэкс». Поэтому мне нужно было придумать веский аргумент, который заставил бы тебя согласиться сразу. Ну, а потом я собирался сказать, что расследование закрыто, и мы бы благополучно расстались…

Два вопроса возникли в голове у Кэтрин. Один глупый, так как ответ на него был очевиден. Другой тоже глупый, так как ясно было, что ответа на него у Джеральда нет. Не в силах выбрать, она задала их оба, подряд:

— Так ты никакой не агент ФБР? И что же теперь будет?

— Нет, я пока еще не агент ФБР.

— Что значит «пока»?

— Я всю жизнь мечтал стать им. С детства. Но меня не хотели брать, потому что мой отец работал в ФБР и погиб. Я много раз подавал заявление, но мне всегда отвечали, что, по правилам, родственники погибших сотрудников не принимаются на службу. Считается, что такими людьми движет жажда мести, а не стремление служить закону и обществу. Но я обязательно добьюсь своего! Рано или поздно. А пока работаю бухгалтером: это пригодится, если появится шанс устроиться в отдел по борьбе с экономическими преступлениями.

Смешанные чувства обуревали Кэтрин, пока она слушала исповедь Джеральда. Она, несомненно, была очень на него зла. За то, что он обманул ее. За то, что использовал в своих интересах ее желание начать новую жизнь. За то, что все это время она слушалась его, верила ему, думала, что оказывает ему помощь в деле, которое на поверку лопнуло, как мыльный пузырь. Никакой интересной и опасной миссии тайного агента нет и не будет! Насколько велико было разочарование Кэтрин, настолько силен был и ее гнев на его виновника.

С другой стороны, ей было сейчас ужасно жаль его. Жаль потому, что этот большой, сильный, мужественный человек коротал свою жизнь за бухгалтерскими книгами — о, она-то знала, что это такое! — вместо того чтобы заниматься работой, о которой с детства мечтал и для которой явно был создан. Жаль потому, что сейчас Джеральд выглядел не Опасным Темным Незнакомцем, а удрученным, растерянным, виноватым ребенком, уличенным в наивной детской хитрости. Это состояние плохо сочеталось с его имиджем супермена, и потому он выглядел еще более жалким.

Но были в душе Кэт и другие чувства. Она мысленно благодарила Джеральда Крафтона за то, что с его помощью смогла изменить свою жизнь. Пускай она не работает на ФБР, но она теперь, и это совершенно точно, уже не прежняя серая мышка Кэтрин Бэкстайн, и никогда не станет ею снова. Она взяла свою жизнь в собственные руки. И в этой новой ее жизни есть не только новый интерьер дома, новая прическа, новый гардероб и новая работа: в ней есть чувство, которого она не знала раньше… Да, да, Кэтрин вдруг отчетливо поняла, что самое сильное из всех чувств, теснящихся и спорящих сейчас в ее сердце, — это любовь.

«А ведь я люблю его, этого обманщика. Мнимого супермена. Страшного, резкого, ироничного, властного, сильного, отважного, изобретательного, чуткого, нежного, синеглазого негодяя!»

И она не стала ничего ему говорить. Как скажешь человеку, что безумно злишься на него, безмерно благодаришь его, жалеешь, словно ребенка, и без памяти… любишь?

Поэтому Кэтрин просто молча смотрела на Джеральда. А когда он замолчал и растерянно развел руками, словно говоря: «Делай со мной что хочешь», она встала и сделала то, чего очень хотела. Подойдя к нему, она с силой притянула его голову к себе и порывисто, яростно, благодарно, нежно припала к его губам. Этот жест был ему и наказанием, и знаком примирения. В довершение всего Кэт, немного отстранившись, чтобы видеть его лицо, сказала:

— А и пусть. Есть и другие ценные вещи, помимо контрабандных сокровищ.

Понял ли он ее слова? Во всяком случае, ответ его был таков:

— Знаешь, мне кажется, что на самом деле расследование прошло удачно. Я нашел изумруды. Два потрясающих, огромных, чистых изумруда, любоваться которыми могу часами. Я просто влюбился в них.

— Да? Где же?

— Вот они.

И Джеральд поцеловал Кэтрин в полуопущенные веки, под которыми скрывались самые зеленые и самые счастливые глаза на свете.

 

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.