Святки закончились, и двор принцессы обосновался в Болье, ставшем ее постоянной резиденцией. Как уже повелось, новости о короле и жизни при дворе приходили к нам от случая к случаю, но мы вскоре узнали, что королева удалилась в Ричмондский дворец, а король в сопровождении леди Анны прибыл в Вестминстер и обосновался в Йоркском дворце.

Хотя Эдит исправно пересказывала мне то, что слышала от других слуг, ничего нового в последнее время она мне не поведала. С одной стороны, челядь в отсутствие новостей перемалывала старые сплетни, а с другой стороны, Эдит больше не ловила жадно каждую весточку из большого мира. За ней ухаживал один из конюхов — молодой парень родом из Саффолка, и Эдит, кажется, отвечала ему взаимностью. Она призналась мне, что пытается отучить своего поклонника от говора Восточной Англии, поскольку сама полностью избавилась от отзвуков Глостершира и Сомерсетшира в своей речи, и только временами с ее губ слетало какое-нибудь образное местное выражение.

Сэр Лайонел также не давал о себе знать. Вести о нем пришли окольными путями, когда графиня Солсбери поведала мне, что его жена умерла, однако подробностей о кончине леди Даггет она не знала.

Весной мы переехали в Ричмондский дворец, чтобы резиденцию в Болье можно было убрать и проветрить. Среди всех величественных королевских дворцов Ричмондский мне нравился больше всего. Он стоял в дивном саду, который пересекали галереи, соединявшие дворец и аббатство, располагавшееся к югу от него. С этих галерей открывался прекрасный вид на ухоженные сады. Отсюда же можно было смотреть, как играют в теннис в северо-восточном углу двора. С этой стороны главного здания окна комнат были забраны металлической сеткой, дабы защитить их обитателей и зрителей от срывавшихся с ракеток мячей.

Принцессу Марию пребывание в Ричмонде не очень радовало, потому что ее мать не дождалась дочери и убыла еще до нашего приезда. Однако в июне приехал король, чтобы провести целый день с принцессой. Он собирался начать обычное летнее путешествие, которое в этот раз должно было растянуться на целых четыре месяца. Принцесса буквально расцвела от внимания, которое отец оказывал ей с самой первой минуты своего короткого визита, и, беседуя с ним, не преминула с похвалой и любовью отозваться о своей матери.

Поприветствовав друг друга и поговорив приватно, отец с дочерью рука об руку вышли в сад. Я шла за ними вместе с другими фрейлинами. Затейливый рисунок клумб и живых изгородей просматривался хуже на уровне земли, чем с галерей, и сад уже не казался таким совершенным, но аромат доброй дюжины сортов роз и душистой жимолости кружил голову.

Двигаясь вслед за принцессой и ее венценосным родителем, я подумала, что мои молитвы услышаны и семейные дела дома Тюдоров наладились. И в последующие месяцы мы — свита принцессы и она сама — только глубже уверились в своем приятном заблуждении.