Единственным заслуживающим внимание событием в последующие несколько месяцев стала состоявшаяся в апреле свадьба графа Саррея и леди Фрэнсис де Вэр, дочери графа Оксфорда. Герцогиня Норфолкская, мать Саррея, была против этого брака на том основании, что леди Фрэнсис не имела состояния. Но леди Анна поддержала этот союз, и новая графиня Саррей вошла в число придворных дам королевской фаворитки.

В июле двор отправился в летнее путешествие из Хэмптон-Корта в Вудсток и Эбингдон, а затем в сторону Ноттингэма. Новый посол Франции Жиль де ла Поммерэ сопровождал короля в этом путешествии как его почетный гость. Как обычно, основным времяпрепровождением его величества и придворных была охота; на оленя с арбалетом и на зайца с гончими. Но кое-что изменилось: если раньше по пути следования королевского двора собирались толпы, приветствовавшие его величество и особенно королеву Екатерину, то сейчас те, кто выходил навстречу королевскому поезду, были настроены враждебно по отношению к леди Анне. Стоило этим людям завидеть ее, как они свистели, улюлюкали, а иногда и выкрикивали оскорбления. Королю приходилось делать вид, что он их не замечает — нарушителей порядка было так много, что схватить их всех не представлялось возможным.

Помимо недопустимого поведения подданных, настроение королю портила и мучившая его в то лето зубная боль. Не знаю, по какому маршруту изначально должен был бы тем летом двигаться королевский двор, если бы появление леди Анны как будущей королевы встречалось криками ликования, но в августе мы повернули обратно. Когда мы достигли поместья Хэнгворт в Миддлсексе неподалеку от Хэмптон-Корта, нам сообщили, что король и леди Анна останутся здесь до конца лета.

К тому времени король уже подарил дом и землю, на которой он стоял, леди Анне. И теперь Поммерэ стал ее почетным гостем. Сделано это было явно для того, чтобы подготовить почву для «секретного» визита короля во Францию.

Окруженный рвом дом красного кирпича, стоявший в центре поместья Хэнгворт, был красив и очень удобен. Он был перестроен отцом короля, а его величество приказал заново его отделать, перед тем как подарить своей фаворитке. Среди прочего, ворота поместья были украшены терракотовыми барельефами, привезенными из Хэмптон-Корта. В большом зале поставили новую мебель, включая огромный стол для придворных дам леди Анны.

Поместье процветало: здесь выращивали клубнику, знаменитую во всем графстве, а к аккуратным грядкам по мостикам и переходам можно было пройти прямо из дома. Тут же располагались птичник, фруктовый сад, несколько прудов, где разводили рыбу. В отдалении раскинулся живописный парк. Я старалась как можно больше времени проводить на свежем воздухе, но чаще всего оставалась в четырех стенах, среди тяжелого аромата крепких духов, принужденного смеха придворных, в атмосфере интриг и опасностей. Были ли эти опасности реальными или воображаемыми, я сказать не могла.

Леди Анна с удовольствием пользовалась моими услугами, однако я еще не стала для нее незаменимой и не знала, как этого добиться. Мой день всегда начинался одинаково: я являлась в спальню леди Анны, дабы присутствовать и помогать при ее утреннем туалете. Однажды утром в середине августа я, как обычно, готовилась принять из рук камеристки пеньюар зеленого дамаста, подаренный Анне королем, который в этот час заменялся парадным платьем. Этот утренний наряд был не так красив, как роскошный халат из черного шелка, отороченный бархатом и подбитый черной тафтой, но гораздо лучше подходил для ежедневной носки.

В этот момент леди Анна начала жаловаться своей сестре на французского посла. Если ей что-то не нравилось, как часто случалось, она не стеснялась давать волю языку в четырех стенах собственных покоев. Вот и теперь она негодовала:

— Я уже подарила этому человеку одну из своих лучших борзых, а еще охотничий костюм, шляпу и рог. А он потчует меня рассказами о том, что Маргарита Ангулемская все еще нездорова и не может сопровождать своего брата короля Франциска в Кале. Если при встрече королей не будет присутствовать от Франции дама благородных кровей и соответствующего ранга, то и мне нельзя будет там находиться.

— Принцесса Маргарита не виновата в том, что заболела, — попыталась успокоить сестру леди Мэри.

— Она здорова как бык и таким образом намекает, что недовольна намерением Генриха жениться на мне.

— Что ж, тогда король Франциск найдет другую столь же знатную особу.

— Какую? Королева Франции не в счет. Она — племянница Екатерины.

Леди Мэри передала мне пеньюар. Мягкая ткань легкими складками легла на мои руки, и я вдохнула терпкий запах мускуса, который леди Анна теперь предпочитала всем другим ароматам.

— Может быть, там будет герцогиня Вандомская? — предположила леди Мэри.

Я должна была тотчас унести переданный мне пеньюар, однако замешкалась, ибо любопытство победило здравый смысл.

Леди Анна могла надавать прислуге затрещин, если та не была достаточно расторопной. И со мной она бы не стала церемониться. Однако же я осталась и увидела, как лицо королевской фаворитки покраснело от гнева:

— Эта шлюха? Ты что, думаешь, я хочу, чтобы люди нас сравнивали? Необходимо, чтобы этот визит во Францию проходил с соблюдением всех требований этикета!

— Может, и лучше, если никаких дам ни с одной из сторон не будет?

В ответ на эти слова леди Мэри ее сестра лишь бросила на нее сердитый взгляд.

— Подумай, Анна, — быстро добавила леди Мэри, — ты сможешь находиться рядом с Генрихом в Кале, где тебя и посетит король Франциск после того, как первая встреча монархов пройдет на французской земле.

— Этого недостаточно. Я заслуживаю того, чтобы меня признали как будущую королеву Англии. Нужно придумать что-то еще, чтобы завоевать расположение этого чертова лягушатника-посла.

Она протянула руку, не глядя взяла из ларца со сластями, стоявшего рядом на столике, пригоршню миндаля в сахаре и принялась его грызть. Все дамы при дворе обожали это лакомство, и я не составляла исключения, однако не могла себе позволить такое дорогое угощение.

Я призвала на помощь все свое мужество и предложила:

— Подарите послу хорошую охотничью лошадь, чтобы он мог угнаться за своей борзой.

«Даже король может не устоять перед великолепным скакуном, как я уже имела несчастье убедиться», — добавила я про себя, вспомнив Светоча Хартлейка. Стоит отметить, что в конюшне леди Анны были отличные лошади, которых она покупала в Ирландии.

Анна повернулась и обожгла меня пронзительным взглядом своих темных глаз, от которого меня бросило сначала в жар, а потом в холод. Неужели я навлекла на себя ее гнев? Однако, если королевской фаворитке удавалось сдержать свой буйный нрав, ум ее мог соперничать только с ее дальновидностью. Она поразмыслила и важно изрекла:

— Возможно, это не такая уж глупая затея… — а потом, усмехнувшись, вздернула бровь и спросила: — Есть ли у тебя еще какие-нибудь мысли, Томасина Лодж?

И тут я выпалила, даже не задумываясь о том, какие последствия могут иметь мои слова:

— Вы, миледи, можете попросить короля дать вам титул, коим будете владеть, находясь в своем праве. Титул, который сделает вас равной любой высокородной даме Франции или, если уж на то пошло, Англии.