— Мне это не нравится, Дэн. Совсем не нравится.

Адам чувствовал, как будто уже месяц ходит по одному и тому же заколдованному кругу, хотя на самом деле прошла всего лишь неделя с их последнего открытия, всего семь дней с тех пор, как он начал осознавать ужасную возможность того, что его жена могла быть самозванкой или того хуже.

— Продолжай поиски, — посоветовал ему брат. — Мы обязательно на что-нибудь наткнемся.

Мрачное выражение лица Адама не изменилось:

— На что, например?

К их полному разочарованию каждая нить, которую они раскручивали, ни к чему не приводила. Миссис Инне не могла предъявить отпечатки пальцев или какие-либо другие безусловные свидетельства, говорящие в пользу того, что Лорен была самозванкой. Но и Адам не мог доказать, что его жена без всяких сомнений — Лорен Кендалл.

По тем немногим детским фотографиям, которые нашлись, нельзя было прийти к определенному заключению. Цвет волос и глаз совпадал. Черты лица были искажены различными прическами, хмурым взглядом или деланной улыбкой. Юная Лорен не любила фотографироваться, и, очевидно, никто особенно и не заботился о ней, чтобы настаивать на этом. Она не оставалась ни в одной школе достаточно долго, чтобы завести близких друзей, которые хотели бы иметь ее фотографию. Ее родители не интересовались жизнью дочери вообще, и поэтому никаких семейных портретов не было.

— А если сопоставить ее группу крови с группой крови родителей? — предложил Дэн. — Разве не это советуется в спорных случаях?

— Уже сделано, но результаты ни к чему конкретному не привели. Она могла бы быть их ребенком, но это не доказывает, что она им действительно является.

— Все это не больше, чем просто досадная мелочь, — сказал Дэн. — Твердо стой на своем, и старая стерва вскоре сдастся.

— А тем временем жизнь Лорен превращается в ад.

Им удалось получить у миссис Инне несколько ответов на свои вопросы. Она сказала, что не знает, почему Лорен покинула академию в Тодхеме, но сообщила, что после этого она исчезла на несколько недель. Хью и Фиона Кендалл начали искать ее не сразу. Они в то время проводили в Лас-Вегасе свой медовый месяц, и их нельзя было беспокоить.

Фиона познакомилась с Лорен как раз после этого случая. Они вместе провели месяц в доме в Дэриене, старательно избегая встреч друг с другом. И вот на основании этого короткого знакомства, произошедшего более двадцати лет назад, Фиона выстроила свое убеждение, что Лорен Райдер не была в девичестве Лорен Кендалл. Потом Лорен отплыла, в Англию, а Хью фактически отрекся от нее. Он согласился оплачивать ее счета, пока ей не исполнится восемнадцать. Он умер спустя неделю после совершеннолетия Лорен.

Фиона утверждала, что после смерти Хью Кендалла она никогда не общалась прямо с Лорен. Она послала письмо с сообщением о смерти ее отца с парнем по имени Роб, который пообещал сказать Лорен, что ее «старик откинул копыта», и добавил, что по его мнению ей будет все равно.

— Что за путаница, — говорил Дэн. — Что за путаница. Начинаешь надеяться, что есть какой-то сверхъестественный путь, чтобы вернуть ей память.

— Очевидно, такого пути нет. Единственное, с чем все соглашаются, так это то, что произошла какая-то травма, повлекшая за собой потерю памяти. — Адам колебался какое-то время, а потом выпалил то, о чем думал последние дни:

— Убийство другого человека, несомненно, могло привести к таким последствиям.

— Да ладно, Адам. Ты не можешь думать, что она убийца. Только не Лорен.

— Убийцей можешь оказаться даже ты — главный инспектор полиции Ламбертона! Любой человек может убить, оказавшись в определенных условиях. Неужели ты забыл, почему я ушел из полиции?

— Это был несчастный случай.

— Мне кажется, мы должны принимать во внимание возможность, что моя Лорен вовсе не Лорен Кендалл, — сказал Адам. Он не взглянул на своего брата, а продолжал стоять у окна и смотреть на автостоянку. — Давай будем честными и согласимся, что у нее действительно была амнезия и полжизни вычеркнуто из памяти, и не будем забывать, что она может быть подставным лицом, ненастоящей Лорен.

— Возможно. Возможно. Продолжай.

— Из того, что Лорен рассказала мне о Робе Сетоне, следует, что главной его заботой было получить доступ к трастовому фонду. Ей было немного за восемнадцать, когда она потеряла память, а восемнадцать — это тот возраст, когда можно пользоваться деньгами, не опасаясь вмешательства со стороны доверенного опекуна.

— Погоди немного. Если твоя жена не Лорен Кендалл, ее фактический возраст может не совпадать с документальным.

— Это не относится к делу. Лорен Кендалл, если бы она дожила до того момента, исполнилось бы как раз восемнадцать лет, когда умер ее отец. Это очень важная деталь; это и факт, что у нее были какие-то сложные связи с Сетоном.

— Хорошо. А что дальше? Сетон убивает ее? В этом нет смысла. Лучше оставить ей жизнь и самому получить контроль над деньгами.

— Возможно, она не хотела действовать с ним сообща. Черт возьми, Дэн, я не знаю. Я только строю догадки.

— Продолжай.

— Сетон убивает Лорен, возможно, с помощью своей подружки, моей Лорен, чтобы получить ее удостоверение личности и наследство. Подружка, конечно, теряет все свои вещи, включая паспорт.

— А зачем тогда все эти разговоры о видениях из шестнадцатого века? Блеф для отвода глаз?

— Конечно. Важно, что настоящая Лорен Кендалл, возможно, не моя жена и мертва.

— Все это произошло в Англии, да? Адам кивнул:

— Где-то в Лидсе или близ него.

— А что, если я попытаюсь получить какие-нибудь сведения от английской полиции?

Адам удивился, почему он сам не додумался до этого раньше.

— Я буду очень благодарен; но как ты объяснишь свой интерес? Ведь это не совсем официальное полицейское дело.

— Я объявлю его официальным. Ты ведь один из моих офицеров запаса, да? С другой стороны… — Дэн задумчиво на него посмотрел.

— Что?

— Я, думал, нет смысла строить догадки на расстоянии тысяч милей от места происшествия.

— И?

— И почему бы тебе самому туда не поехать и не выяснить все, что там можно узнать? Если настоящая Лорен Кендалл была убита, где-то должно быть тело. Кроме того, возвращение на место происшествия, возможно, прояснит память Лорен.

Адам с интересом посмотрел на него. В этом предложении было рациональное зерно, но вместе с тем возникала новая проблема.

— Черт.

— Что?

— Паспорта.

— Небольшая проблема. Потребуется около двух недель. Можешь получить все нужные бланки в любом большом почтамте. Потом вы сделаете фотографии. И пошлете их в британское консульство вместе с квитанцией об оплате и удостоверением… — Дэн слегка засомневался.

— Личности», — закончил за него Адам.

— Пока не доказано обратного, она — Лорен Кендалл. Если у нее есть старый паспорт, она может послать вместо него свидетельство о рождении. Черт, если я правильно понимаю закон, она вообще может послать просто старое водительское удостоверение с фотографией.

— Я знаком с законом, — Адам не хотел огрызаться на своего брата, но внезапно он потерял контроль над своими эмоциями. «Все, что ей нужно, — это письмо от кого-то, заверяющее, что он знает ее в течение двух или более лет. Ну, например, от меня…»

Его расстраивала моральная сторона дела. Если они обратятся за паспортом, зная, что она может быть не той, за кого себя выдает, они нарушат тем самым закон. Это был маленький закон, незначительный закон, даже глупый закон, если подумать какие широкие права предоставило нынешнее правительство людям, чтобы его обходить, но все же это был закон. Снова Адам Райдер, который всегда был законопослушным гражданином и гордился этим, собирался изменить философии, на которой выстроил жизнь.

— Ладно, Адам. Возвращайся домой, — посоветовал брат. — Возвращайся домой и поговори с Лорен. Узнай, что она думает о поездке в Англию.

— Домой? Ты имеешь в виду тот дом, который, возможно, даже и не принадлежит нам?

Раздавшийся в офисе звонок отвлек обоих мужчин, прежде чем Дэн успел ответить.

— Черт. Что еще?

Оставив Адама у окна, Дэн вышел из комнаты и вернулся через минуту с выражением ужаса на лице.

— Что произошло?

— Я просто не могу поверить в это! Я честно не верю в это. Помнишь, как несколько минут назад ты говорил о том, что любой может совершить убийство при определенном стечении обстоятельств?

Адам ждал.

— Карен Досетт только что донесла сама на себя. Она сказала, что пристрелила Джона Клаббера из его же собственного пистолета.

— Какие новости о Клаббере? — спросила Лорен, когда Адам повесил трубку после долгого телефонного разговора с Дэном. Прошло уже два дня после инцидента, но она все еще не могла поверить, что такое действительно произошло.

— Он упорствует в своей версии, что нечаянно выстрелил сам в себя.

Адам присоединился к ней за столом и взял один из сэндвичей с ветчиной и сыром, которые она приготовила на ланч.

— Карен выпустили.

Пуля прошла через верхнюю часть бедра, но когда Клаббер услышал, что Карен признается в покушении на убийство, он убедил себя, что его жена выстрелила, потому что, любя, не могла уступить его другой женщине. Теперь он захотел остаться с ней и поэтому лгал.

— У Дэна также есть новости по твоему делу. У Лорен внутри все сжалось. На какое-то мгновение ей показалось, что Адам проводит параллели между их ситуацией и ситуацией, в которой оказались Клаббер и Карен. Но она не заметила никакого осуждения в, его твердом взгляде. Он заговорил спокойным, обыденным тоном, хотя слова его не принесли ей никакого успокоения.

— Он получил ответ на факс, который посылал в Англию. Скотланд-Ярд с готовностью согласился сотрудничать. Они, естественно, не могли сразу сообщить много, но Дэну стало известно, что школа для девочек, которую содержала мисс Когсуэлл, закрылась в 1978 году и что сама мисс Когсуэлл умерла в 1980 году. Представляю, какими старыми и, возможно, рассеянными стали педагоги этой школы сейчас, но, вероятно, нам удастся выудить у них что-нибудь. Возможно, кто-то из них и разыскивал тебя в 1985 или 1986 году.

— Мне, конечно же, очень хочется найти кого-нибудь, кто помнит меня до того, как я потеряла память. Я сойду с ума, если не выясню, кто я на самом деле.

— Остальное в сообщении тоже не дало положительных ответов. Нет никаких сведений о неопознанном женском теле, найденном в графстве Йоркшир семнадцать лет назад. В то время также не было никаких заявлений о пропаже девушки. Единственное, что, похоже, ведет к тебе, — смерть от передозировки наркотиков одного молодого человека.

— Американца?

— Нет, местный парень. Джонатан Харвуд. Он был студентом университета в Лидсе, и, очевидно, знался с компанией Роба Сетона.

Адам медленно жевал свой сэндвич и столь же аккуратно перебирал в голове все эти новые факты.

Лорен пыталась закончить свой ланч, но пшеничный хлеб теперь, казалось, приобрел вкус картона. Джонатан Харвуд. Должно ли это имя быть известным ей?

— Знает ли полиция Лидса что-нибудь еще о Робе Сетоне?

— Ничего нового.

Он продолжал есть, а Лорен отодвинула тарелку и чашку в сторону.

Адам уже выяснил, что Роб Сетон учился в университете Лидса на первом курсе по программе обмена студентов, как она и подозревала. Более неожиданным оказался тот факт, что до своей поездки в Англию он успешно окончил какой-то маленький колледж в Америке. Очевидно, он планировал продолжить свое образование на старших курсах американского университета. Вместо этого, он подался в панки.

— Адам? Очень неприятная мысль пришла мне в голову. Если Роб был нормальным человеком до поездки за границу, возможно ли такое, чтобы Лорен Кендалл приучила его к наркотикам, а? Возможно?

Он избегал встречаться с ней взглядом.

— Это возможно, но нет никаких доказательств.

— Интересно, этот Джонатан Харвуд знал меня?

— Твое имя нигде не всплыло во время расследования, и согласно досье полиции Йоркшира, Сетон был допрошен только потому, что мать Харвуда настаивала, что в его смерти повинны «те американцы».

Наконец, и Адам окончательно потерял аппетит, и его рука с последним куском сэндвича застыла на полпути ко рту.

— Ты говорила, что Сетон предпочитал вести себя скрытно, пока вы были в Лидсе. Может, поэтому?

— Если местные полицейские следили за ним, почему бы ему было просто не убраться из города? Не было денег?

С жестом отвращения Адам швырнул оставшийся кусочек сэндвича на тарелку и отпихнул ее от себя.

— Кто знает. Возможно, мы найдем ответ, когда приедем туда.

Поначалу Лорен была уверена, что не правильно поняла Адама.

— Что ты сказал?

— Мы едем в Лидс.

С грохотом отодвинув стул, он встал из-за стола, беря свою тарелку, чтобы отнести ее на кухню.

— Не говори глупостей. Мы не в состоянии позволить себе такое путешествие.

— Мы не можем позволить себе не ехать.

— У тебя здесь слишком много дел, — Лорен последовала за ним, забирая со стола оставшуюся посуду. Неловким движением она выбросила остатки их ланча в мусоросборник и с грохотом поставила тарелки в мойку, пока Адам, не обращая внимания на ее реакцию, продолжил развивать свой план.

— Я могу найти кого-нибудь, чтобы заменить себя на время, и могу отменить свою консультативную работу. Я уже позвонил туристическому агенту. Оно закажет нам два билета до Лондона на ближайший рейс.

— Я не могу сделать этого, Адам. Только при одной мысли о многочасовом перелете мне делается дурно.

— Ты хочешь сказать, что предпочитаешь лучше никогда не узнать правды, чем совершить один перелет через Атлантику?

— Это не один перелет. Сначала полет в Бостон, потом — в Лондон, а оттуда — в Лидс. И столько же взлетов и посадок на обратном пути. Если меня вообще выпустят. Если меня не засадят в британскую тюрьму по обвинению в убийстве.

Со все возраставшей паникой, она хваталась за соломинки.

— Я в любом случае не могу уехать. Как я получу паспорт? Я же не знаю, кто я на самом деле.

— Что ты делаешь обычно, чтобы получить паспорт? Ты лжешь.

Когда Адам так грубо огрызнулся на нее, Лорен поняла, что соломинка, за которую она отчаянно цеплялась, была, с точки зрения Адама, последней каплей, переполнившей чашу терпения.

— О, Адам!

Она потянулась к нему, но он отпрянул назад.

— Нет, только не сейчас. Этот способ очень легок и одновременно очень труден, чтобы примириться с этим.

Она не поняла, что он имел в виду, но в его глазах безошибочно читалась неумолимая решимость.

— Мне нужно на какое-то время удалиться от тебя, уехать куда-нибудь, где ты не будешь маячить над каждой моей мыслью. Я должен все обдумать без соблазна пойти с тобой в постель и забыть обо всех своих сомнениях.

Лорен посмотрела на него с абсолютным неверием в то, что происходит. Сам Адам выглядел очень обеспокоенным, когда забирал свою куртку из гардероба. Ничего не сказав Лорен на прощание, он вышел. Спустя минуту, она услышала шум заводившегося мотора, потом звук уезжавшей машины ее мужа.

Адам покинул ее.

Он вернется, говорила она себе. Он немного поездит на машине и вернется. Они оба успокоятся и все решат. Он уехал не потому, что не любит ее, старалась убедить себя Лорен. Даже если он покинет ее, то потому, что слишком сильно любит.

Теперь она знала, что означал тот его взгляд, который она так часто в последнее время встречала. Это была боль. Сколько Времени, думала она, провел он, размышляя о всех этих ужасных вещах, которые, предполагалось, она совершила, и задаваясь вопросом, действительно ли она совершила их.

Спустя несколько часов Лорен услышала хлопок автомобильной дверцы и тут же выбежала на крыльцо. На ступеньках ее дома стоял Дэн Райдер. Дэн, откашлявшись и явно чувствуя себя очень неловко, попытался объяснить отсутствие своего брата.

— Адам позвонил мне, — начал он. — Он не знает точно, когда вернется. Я должен позаботиться о тебе, пока он отсутствует.

— Почему, Дэн? Почему он уехал? Дэну стало еще больше не по себе.

— Не знаю, Лорен. Просто не знаю. Долгое время они смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Потом Дэн опять откашлялся.

— Так тебе что-нибудь нужно?

— Мне нужен Адам.

— Ну же, Лорен, успокойся. Он вернется. Я уверен: он вернется.

Он повернулся, чтобы уйти, чувствуя, что с честью выполнил свой долг, как вдруг вспомнил о другом поручении. Он вытащил из кармана длинный, сложенный пополам белый конверт.

— Чуть не забыл. Сандра просила передать вот это. Оно пришло с сегодняшней почтой.

Лорен машинально взяла протянутый ей конверт без всякого видимого интереса узнать его содержимое.

— Ладно, Лорен. Взгляни на светлую сторону происшедшего. Адам скоро вернется. Тем временем ты можешь заняться вот этим. Помнишь того профессора в отставке, которого вы с Сандрой встретили в Нью-Йорке? Это ответ на письмо, которое она ему написала. Он выслал тебе список всех научных архивов в Лидсе.

Когда Дэн уехал, Лорен положила письмо на стол и тут же забыла о нем. Она не могла думать ни о чем другом, кроме того, как сильно она скучает по Адаму. Если бы такое было возможно, она бы, вероятно, вернула его обратно просто силой своего влечения.

Вдруг ее охватило внезапное и непреодолимое желание упаковать свои вещи и убежать. Ее жизнь ломалась на мелкие кусочки, а мысли о возможности, что Адам навсегда ее покинул, просто опустошали ее душу. Какой смысл оставаться здесь, если Адама нет с ней рядом? Без Адама ничего не имело смысла. Он должен вернуться. Он должен, несмотря на все, что происходило, несмотря на все, что было не правильным в их жизни.

Если она окажется на самом деле не Лорен Кендалл, они потеряют этот дом, служивший ей убежищем в течение стольких лет. Им придется вернуть сотни тысяч долларов в трастовый фонд Лорен Кендалл, а это разорит их. Потом, возможно, ее посадят в тюрьму за мошенничество, если не смогут доказать убийство.

Адам постоянно твердил, что нет никаких доказательств, что она не Лорен Кендалл; но чем больше она думала об этом, тем чаще она приходила к мысли, что она не Лорен. Например, этот кот, Паунс, которого она помнила с детства. Если у Лорен Кендалл была аллергия на кошек, она бы не смогла завести животное.

С легкостью, которая стала уже естественной в последние недели, память нарисовала ей картину девочки с кошкой.

..Девочка сидела на улице в холодный зимний день, закутавшись в клетчатую накидку из грубой шерсти. Материал тогда назывался плоден. На коленях она держала кота по имени Паунс, тощего, противного, с вытаращенными желтыми глазами.

Лорен прерывисто вздохнула.

Паунс был домашним любимцем Джейн Малт…

Внезапно Лорен поняла, что она не собирается никуда бежать. Что бы ни произошло семнадцать лет назад, теперь у нее была новая жизнь. И она не собиралась сдаваться без борьбы.

Она не собиралась терять Адама. Он был самой важной частью ее жизни. Она может потерять все, что угодно, даже свою свободу, но если у нее по-прежнему оставалась любовь Адама, она выживет в любой ситуации.

Он вернется, говорила она себе. А она будет сидеть здесь и ждать его возвращения.

Адам без остановки гнал машину, пока не устал настолько, что перестал видеть дорогу. Он остановился на ночь в каком-то мотеле. Следующим утром он снова сел за руль и бесцельно колесил по гористому побережью Мэна. Он въехал на дамбу, ведущую на остров, не думая, куда она ведет, но когда он добрался до мыса, где дорога оканчивалась, то остановил машину и вышел на воздух. Стоял морозный ноябрьский денек; место вокруг было безлюдно. Летние домики пусты и заколочены. Весь скалистый берег был предоставлен одному Адаму.

Он начал бесцельно бродить вокруг, но постепенно окружающее спокойствие природы овладело им. Вдыхая свежий солоноватый морской воздух, он присел на холодную и шершавую поверхность какого-то валуна, глядя, как накатывается на берег прибой.

Жизнь в этом месте была далеко не райской. Поэтому здесь селились только мужественные люди, которые никогда не сдавались, каким бы не казалось ожидавшее их будущее. «А сколько людей, — думал он, — сидели на этом валуне, вглядываясь в безбрежные просторы Атлантики и думая о зеленой и доброй земле по другую сторону океана?»

С Лорен что-то случилось в Англии. Это было самым главным. Чем больше он думал, тем чаще приходил к мысли, что лично побывав там, они смогут раскрыть эту тайну. Проблема заключалась в том, какого рода будет разгадка. Что они найдут, и как отразится это на их судьбах?

Ему необходимо было физически находиться вдали от Лорен, чтобы быть уверенным, что он рассуждает рационально. Даже после пяти лет их брака она могла плести чувственные чары вокруг него. Она обладала уникальной женской силой, о которой, возможно, даже не подозревала. Но он знал. Он знал об этом с самого начала.

Все началось со всепоглощающего желания быть рядом с ней каждую свободную от работы секунду. Потом, после того, как они впервые занялись любовью, она буквально стала его второй сущностью. Теперь он с абсолютной уверенностью знал, что ни одна женщина не сможет удовлетворить его. Идея жениться на Лорен полностью овладела им; и он без колебаний, даже с некоторым деспотизмом, отмел все ее слабые возражения. «Мы только недавно познакомились», — говорила она. Он отвечал, что чувствует, будто знает ее всю жизнь.

Теперь она была его любовницей, его лучшим другом, самым важным человеком в его жизни. В некотором роде он по-прежнему был одержим ею. Защищать ее было его привилегией и обязанностью.

Она же придавала огромное значение тому, что Нед предложил Джейн Малт яд, чтобы облегчить ей расставание с жизнью, чтобы спасти ее от мук сожжения на костре. Она испытывала к нему жалость, потому что он был бессилен спасти женщину, которую любил.

Адам знал, что он далеко не так беспомощен. Он мог работать в рамках закона… или вне их. Никогда в суде не будет слушаться дело об убийстве, никогда не будет вынесен приговор его любимой, даже если выяснится, что она помогла избавиться от настоящей Лорен Кендалл.

Даже если Лорен и была повинна в убийстве или была сообщником, разве это меняло его к ней отношение? Изменило бы, будь он человеком, боготворящим закон и порядок, посвятившим свою жизнь писанию законов для других людей, которые будут искать любые способы, чтобы уклониться от их исполнения.

Не подозрение в том, что Лорен была убийцей, отдалило его от нее, но боязнь, что она лгала ему. Она так сильно воспротивилась поездке в Англию, что все его старые сомнения возвратились. Он думал, солгала ли она ему про амнезию?

Вот почему он уехал от нее. Было бы очень легко убедить себя в искренности ее слов, будучи с ней в постели. Он должен был решить все сам, один, убедившись, что ничто не влияет на ход его мыслей. Теперь, когда у него появилась такая возможность, он пришел к заключению, что она никогда ему не лгала, что она не смогла бы солгать ему. Она знала о своем прошлом не больше, чем знал он.

Даже если она совершила убийство? Адам совсем недавно сам говорил Дэну, что любой может совершить убийство, и он прекрасно знал, что это — правда.

Он не любил вспоминать о ночи, когда он почти послужил причиной смерти другого человека, но этот же случай позволял ему взглянуть на дело Лорен с новой точки зрения.

Адам еще долго сидел на валуне, всматриваясь в море и размышляя, потом поднялся и пошел обратно к машине. Все в его голове встало на свои места. Неважно, что выяснится, неважно, сколько глупых законов им придется обойти, чтобы найти ответы, но он и Лорен докопаются до правды. Вместе, какие бы ужасающие открытия они ни сделали, они будут смотреть в лицо будущему. Они будут черпать силы и поддержку друг в друге.

Дома его встретил аромат свежеиспеченного яблочного пирога, доносившийся из кухни.

Он не сомневался, что она будет ждать его, но несчастное выражение, написанное на ее бледном лице, очень его расстроило. Он не хотел причинять ей боль.

Адам не дал ей возможности заговорить. Он взял ее за руку и подвел к софе. Они сели, и он одной рукой обнял ее за плечи. Не было простого способа начать разговор. Он выбрал наиболее безболезненный и начал издалека.

— Однажды я чуть не убил человека. Я хочу рассказать тебе об этом, Лорен.

Она напряглась, но потом расслабилась, нежно прижалась к нему.

— Я знаю о некоторых деталях этого дела от Сандры. В случившемся не было твоей вины.

— Нет, была. Ни газеты, ни жена моего брата не знают всей правды. Позволь, я тебе расскажу, что случилось на самом деле?

— Конечно, если это так важно для тебя.

— Да, это важно для нас обоих. Опять он не увидел другого пути, как сразу, без лишних предисловий, начать свой рассказ.

— Это случилось незадолго до нашей встречи. Я тогда был облечен правами шерифа, но у нас все равно всегда были связаны руки. Меня часто вызывали на место происшествия. Тогда я поехал по вызову одного из моих заместителей. Ему нужна была помощь, чтобы прекратить шумный скандал, разгоревшийся на какой-то вечеринке. Но противоположные стороны еще не остыли и не были готовы заключить мир. Один из дебоширов ударил меня, я ответил. Я не отправил его в нокаут, только в нокдаун. Потом я надел на него наручники и попел к полицейской машине.

Чувствуя, как волнуется муж, Лорен молчаливо поддержала его, доложив руку на его грудь. Она внимательно слушала этот неизвестный рассказ, стараясь не упустить ни единого слова. Она ни на секунду не отводила взгляда от его лица.

— Парень был очень груб. Бранился. Сказал пару ласковых слов о полицейских вообще и обо мне в частности. После четырнадцати лет работы мне бы следовало стать невосприимчивым к оскорблениям, но я не стал. Все эти годы я сдерживался, подавляя в себе накапливающуюся злость, старался игнорировать ее, даже когда она начинала разъедать меня изнутри.

— Я понимаю тебя, — мягко сказала Лорен. Раньше это было все, что он рассказывал ей об этом случае, а она никогда не настаивала на деталях.

— Ты понимаешь, Лорен, тот случай стал пределом. Я абсолютно потерял контроль над собой. Хотел только заткнуть его грязную пасть, и меня не волновало, каким образом я сделаю это. Я схватил его за горло и придушил — это был обычный способ заставить преступника подчиниться. Но в этот раз я был так разъярен, что приложил слишком много сил. Только увидев лежащего у своих ног бездыханного человека в наручниках, я понял, насколько потерял контроль над своими действиями. Весь следующий час положение было очень опасным. Я тут же начал делать искусственное дыхание. Оказалось, что у него была болезнь сердца. Только в амбулаторной машине смогли улучшить и стабилизировать его состояние, но медики сказали мне, что если бы я промедлил хоть несколько секунд с искусственным дыханием, все было бы уже напрасно.

Лорен ничего не сказала, она оставалась рядом, молчаливо поддерживая его. Понимала ли она, зачем он рассказывает ей об этом? Адам не был в этом уверен, но чувствовал, что ему нужно продолжать свой рассказ.

— Я ушел с работы в полиции сразу же после этого случая. Я слишком близко подошел к грани убийства человека, чтобы еще рисковать. Полицейские знают, что в их работе случается убивать или быть убитыми, но если бы тот человек умер, я был бы повинен в убийстве однозначно.

Он замолчал и повернул к себе Лорен так, что их глаза встретились.

— Гражданские лица не обладают преимуществом многолетней службы в полиции, чтобы суметь ужиться с подобным. Любая женщина не смогла бы справиться с этим. Это вполне могло бы вызвать шок, послуживший причиной потери памяти о содеянном.

— Памяти об убийстве. Ты можешь называть вещи своими именами, Адам. Мы говорим о моем участии в умышленном убийстве настоящей Лорен Кендалл.

— Возможно. Я не уверен в этом, но хочу, чтобы ты поняла, для меня не будет иметь значения, если обнаружится, что ты повинна в ее смерти.

— Я понимаю, Адам.

— Нам нужно поехать в Англию и выяснить, что же случилось на самом деле. Что бы мы ни нашли, мы справимся с этим.

— Хорошо, Адам, — она попыталась улыбнуться. — Думаю, я смогу выдержать все, даже перелет через Атлантику, пока ты рядом со мной.

— Я позабочусь о твоей безопасности, Лорен. Обещаю. Вместе мы вынесем все.

Следующие дни недели промелькнули, как один день. Они получили паспорта в назначенное время. Куп или два билета до Лондона на самолет, вылетавший из Бостона накануне Дня Благодарения.

Несмотря на всю суматоху сборов, Лорен была твердо намерена испробовать еще один способ приоткрыть завесу тайны над своим прошлым. Она рассказала Адаму, куда и почему она едет, только за несколько часов до назначенной встречи и сказалась выслушивать его уговоры бросить свою затею. Не позволила она ему и идти вместе с ней.

Она очень нервничала, когда входила в кабинет; когда же все кончилось, выглядела очень сонной.

Она посмотрела на Мэри-Ли Марли и спросила:

— Получилось?

Та пожала плечами.

— Мы кое-что получили. Хотела бы я знать, что это такое.

— Прокрутите пленку.

Было очень рискованно позволить подвергнуть себя гипнозу, Лорен хорошо помнила о предупреждениях доктора Бьюмонта и о том, что в ее подсознании могут храниться воспоминания о совершенном убийстве.

Мэри-Ли без лишних слов перемотала назад пленку. Лорен услышала мягкий, убаюкивающий голос гипнотизера. Потом, как и пожелала Лорен, Мэри-Ли спросила, какие первые слова она может вспомнить, после того как она очнулась в квартире в Лидсе. Ее собственный голос, цитируя слова Роба, прошептал:

— Теперь гораздо лучше. Я позабочусь о тебе, дорогая.

— Что вы ответили ему? — спросил голос Мэри-Ли.

Лорен прослушала свой ответ, думая о том, как странно для уха звучит ее собственный голос, записанный на магнитофон. Она опять повторила слова Роба, предлагавшего ей чем-то смазать ноги, возможно, каким-то противовоспалительным кремом.

— Я должен позаботиться о твоих ногах, дорогая, — прозвучал ее голос, в точности передавая слова Роба. Потом его хихиканье:

— Я люблю, когда мои женщины ходят на высоких каблуках.

— Он был настоящей свиньей, — пробормотала Лорен, бросив взгляд на Мэри-Ли, чтобы получить от нее подтверждение своих слов.

На лице гипнотизера была маска растерянности.

— Лорен, — сказала она, — вы сами понимаете, что говорите?

Обе женщины прислушались. Беседа между Лорен и Робом Сетоном, которую она повторяла на пленке, была удивительно непоследовательна. Это скорее был даже не диалог. Разговор состоял из бессвязных и неоконченных фраз, которые, по мнению Лорен, только подтверждали то, о чем она уже догадывалась: что Роб был под действием наркотиков, а она — в полубессознательном состоянии с сильным жаром. Ничего из записанного на пленке не дало новых сведений, но, по крайней мере, не давало повода для обвинения в преступлении.

— Непохоже на раскрытие тайны, да?

— Что вы сказали?

Мэри-Ли остановила магнитофон, прокрутила запись назад, и они прослушали последний кусочек снова.

— Вот сейчас. Скажите мне, что вы сказали только что.

Лорен озадачила эта просьба, но желая угодить, она повторила свои слова:

— Я голодна. Можно мне кусочек хлеба?

— Прослушайте опять, — настояла Мэри-Ли и вновь прокрутила назад пленку. В третий раз Лорен поняла, в чем дело. Она переводила слова автоматически, так что даже сама не осознавала, что делала это.

Ее голос в динамике магнитофона продолжал говорить. Он звучал по-американски, когда передавал слова Роба, но когда она произносила свои собственные слова, то говорила с каким-то иностранным акцентом. Сейчас она сама их плохо понимала.

Лорен тут же остановила магнитофон и выхватила кассету. Пробормотав благодарность Мэри-Ли, она выскочила на улицу.

Адам ждал ее дома.

— Думаю, тебе нужно прослушать это, — сказала она, вытащив кассету Мэри-Ли из сумочки.

Двадцать минут спустя они сидели за столом напротив друг друга, магнитофон стоял между ними.

— Ну, что ты думаешь?

— По-моему, это какой-то йоркширский диалект? Кажется, что-то похожее звучало в одном эпизоде «И всякая тварь, великая и малая…». Помнишь? Я тогда не мог понять, что говорили крестьяне, но у тебя с этим не было проблем.

— Теперь мы знаем, почему.

— Ты думаешь, что ты из окрестностей Йоркшира? Англичанка и вовсе не американка?

— Это одна из возможностей.

— Что ты имеешь в виду? Не отвечая на вопрос, Лорен взяла его руки в свои и посмотрела прямо в глаза.

— Допроси меня, — потребовала она.

— О чем?

— О чем угодно. У меня теперь нет от тебя секретов. Ты знаешь каждую деталь каждого моего сна, знаешь все, что я помню о трех годах, проведенных с Робом. Но, возможно, есть нечто большее — информация, о которой у меня не было причин думать. У тебя должны были возникнуть какие-то вопросы ко мне. Если бы ты расследовал это дело, о чем бы ты спросил меня как подозреваемую, или как свидетельницу, или как тебе угодно?

— Ты уверена, что хочешь этого?

— Да.

Какая-то смутная идея возникла в сознании Лорен, и она надеялась, что этот своеобразный допрос поможет идее выкристаллизоваться.

Коротко кивнув, Адам высвободил свои руки и приготовился к допросу. Руки Лорен свободно упали на стол. Предчувствие чего-то важного охватило ее. Разгадка существовала, и они находились на верном пути к ней. Она была уверена в этом.

— Расскажи мне о своем ранении. Почему он собирался исцелить твою ногу какой-то мазью?

Она не ожидала такого вопроса, но ответила сразу, даже не задумываясь;

— У меня был ожог.

— Как это произошло?

— Роб сказал, что я ошпарила ногу кипятком. Несчастный случай на кухне.

— Ты этому веришь?

Роб говорил ей много всего, но почему-то именно это теперь казалось сомнительным.

— Не совсем.

Лорен нахмурилась. Ей не нравилось вспоминать об этом случае: он так неясно вырисовывался в ее памяти… Она чувствовала себя такой беспомощной, стоя привязанной к тому столбу; руки ее были крепко прикручены над головой и заведены немного назад. А языки пламени уже начали лизать ее босые ноги. Потом она потеряла сознание…

Неудивительно, что остался шрам. Она наклонилась и сняла туфлю.

— След уже почти не виден.

Адам взял ее за голень и положил ее ногу себе на колени. Пальцами он осторожно провел по давнишнему шраму.

— Он слишком серьезен, чтобы быть вызванным кипящей водой. Он мог… ты не помнишь, может быть, Сетон плохо обращался с тобой?

— Он был эгоистом, но садистом он не был. Легкое изумление проскользнуло в ее глазах. Дай Адам волю своему воображению полицейского, и он выдумает самый отвратительный сценарий.

Он все еще нежно водил рукой по шраму, когда вдруг неодобрительно покачал головой.

— Чем больше мы узнаем, тем меньше мы знаем. Я начинаю сомневаться, найдем ли мы вообще когда-нибудь объяснение всему происшедшему.

— Мне кажется, мы уже нашли его, — мягко возразила Лорен.

Он удивленно поднял брови и с сомнением посмотрел на нее.

— Оно объяснило бы все. Все факты, которые заводят нас в тупик. Исчезновение Лорен Кендалл. Мой акцент на пленке. Мои сны.

— Продолжай, продолжай, — сказал Адам, предчувствуя, к чему она клонит.

Она глубоко вздохнула и выдержала паузу, чтобы собраться духом, прежде чем опять заговорить.

— А что, если это действительно был мой портрет? Что если каким-то образом настоящая Лорен и я поменялись местами во времени? Что если Лорен Кендалл сожгли, как убийцу… вместо меня?