Голод и жажда уже начали мучить Атрея. Минуло два дня, как он выбрался из болота Уныния, и с тех пор блуждал по скалистой пустыне, в которой не было ничего живого. Всё, что оставалось у него из еды, утонуло в болоте вместе с Артаксом. Напрасно Атрей искал среди камней хоть какой-нибудь корешок — здесь не росло ни мхов, ни лишайников.

А он ещё радовался, ступив из болота на твёрдую почву. Теперь-то было ясно, что положение его стало ещё хуже, чем прежде. Он заблудился. Ориентироваться по небу было невозможно, потому что его сплошь затягивали тучи. Беспрерывно дул холодный ветер, завывая в ущельях.

Атрей карабкался по отрогам и склонам, взбирался вверх и снова спускался вниз, и всюду, насколько хватало глаз, высились горы, за которыми громоздились всё новые горы — до самого горизонта. И ничего живого — ни жучка, ни муравья, ни даже стервятника, который обычно терпеливо преследует заблудившегося, пока тот не погибнет.

Сомнений не оставалось: это были Мёртвые горы. Лишь немногие видели их, и мало кто вернулся назад. Эти горы упоминались в легендах и сказаниях. Атрей даже вспомнил слова одной старинной песни:

Даже если б Атрей знал, как вернуться назад, это было уже невозможно: слишком далеко он зашёл и раньше умрет от голода и жажды, чем выберется. Если бы дело было только в нём, он скорее всего забрался бы в какую-нибудь пещерку и стал тихо дожидаться смерти, как поступают в безвыходном положении охотники его племени. Но речь шла о жизни Детской Королевы и всей Фантазии. Атрей был в Великом Поиске и не имел права сдаваться.

И он снова поднимался вверх по горам и спускался вниз. Временами ему казалось, что он двигается как во сне, а душа его витает где-то далеко и очень неохотно возвращается назад.

Бастиан вздрогнул: башенные часы пробили час дня. Конец уроков. Он прислушался к крикам детей, доносившимся снизу, к топоту множества ног на лестнице. Потом шум и крики перенеслись на улицу. И наконец во всей школе воцарилась тишина.

Эта тишина испугала Бастиана. Теперь, кроме него, в школе не осталось ни одной живой души — на всю ночь и кто знает ещё на сколько.

Все отправились по домам и теперь обедают. Бастиан тоже был голоден, продрог, хоть и укутался в солдатские одеяла. Он вдруг пожалел обо всём случившемся, ему захотелось домой прямо сейчас же, немедленно! Отец ничего бы не заметил. Бастиану даже не пришлось бы сознаваться, что он прогулял уроки. Конечно, со временем всё обнаружится, но ведь не сразу. А как быть с украденной книгой? Что ж, и в этом он бы признался со временем. И отец смирился бы, как он смирялся со всеми огорчениями, которые доставлял ему Бастиан. Скорее всего, он бы сам и сходил к господину Кореандру и всё уладил.

Бастион уже захлопнул книгу, чтобы сунуть её в портфель, но удержался.

— Нет, — сказал он вслух в полной тишине. — Атрей не сдался бы так скоро. Раз уж начал, надо довести дело до конца Я зашёл уже слишком далеко, чтобы вернуться назад.

Он чувствовал себя очень одиноко, но мысль, что он не отступил перед испытаниями, придала ему гордости. Хоть чуточку, да похож он был на Атрея!

И наступил момент, когда Атрей не смог двигаться дальше. Перед ним зияла Бездонная пропасть. Чудовищный вид её не поддаётся описанию. Разрыв Мёртвых гор в этом месте шириной в полкилометра, а глубиной… Атрей лёг на живот, подполз к краю и заглянул вниз. Темнота простиралась, возможно, до самого центра земли. Он взял камень и бросил вниз. Камень падал и падал, пока не исчез в темноте. Звука падения Атрей так и не дождался. И он пошёл вдоль края пропасти, готовый в любой миг встретить ужаснейшего Эргамуля, о котором упоминалось в песне.

Бездонная пропасть пересекала Мёртвые горы ломаной линией, и дороги вдоль неё, конечно, никто не вымостил. Атрею приходилось карабкаться по скалам, иногда делая большой крюк, иногда приводя в движение лавины и камнепады, а раз он сам чуть не сорвался вниз.

Если бы он знал, что по пятам его преследует враг, который час от часу ближе, он, пожалуй, допустил бы какую-нибудь оплошность, и она бы дорого ему обошлась. Но Атрей не подозревал о существовании врага, сгустившегося из темноты в ту минуту, когда он пустился в путь. Враг же этот уплотнился так, что можно было разглядеть, каков он из себя. То был громадный чёрный волк величиной с быка. Всё время принюхиваясь к следу, он мчался по Мёртвым горам за Атреем. Язык свисал из его пасти, обнажая страшные клыки. След подсказывал, что всего несколько километров отделяют его от жертвы. И расстояние это всё сокращалось.

Атрей был как раз в узком ущелье между скалами, когда до него вдруг донёсся странный рёв, не похожий ни на какие другие звуки, которые ему когда-нибудь приходилось слышать. Это был и вой, и рычание, и одновременно Атрей почувствовал, как содрогнулись скалы и начались горные обвалы. Он решил, что это землетрясение, однако новых толчков не последовало. Он добрался до края ущелья и осторожно выглянул наружу.

Над мраком Бездонной пропасти, натянутая с одного её края на другой, висела гигантская паутина. В клейких нитях толщиной с канат запутался белый дракон везения, он бился, извивался, но лишь увязал ещё больше.

Драконы везения — одни из самых редкостных животных Фантазии. Они не похожи на обычных драконов, что живут в пещерах, источая смрад и охраняя несметные сокровища. Те исчадия подземелий имеют злобный нрав, у них огнедышащая пасть и перепончатые, как у летучих мышей, крылья, с грохотом подымающие их в воздух. Везучие же драконы, напротив, создания тепла и света, они излучают радость и, несмотря на гигантские размеры, без крыльев парят в воздухе, как рыбы в воде. С земли они кажутся белыми молниями. Но самое чудесное в них — пение. Их голоса звучат как золотой перезвон колоколов. Услышав их пение однажды, не забудешь его вовек и ещё внукам будешь рассказывать.

Но тот дракон везения, которого видел сейчас Атрей, был в таком плачевном состоянии, что ему было не до песен. Длинное гибкое тело, чешуинки которого переливались розовым и белым перламутром, было прочно опутано паутиной. Длинные усы, пышная белая грива и кисти на хвосте — всё переплелось с канатами, держа его в плену. Только глаза на его львиноподобной голове поблёскивали рубиново-красным светом и показывали, что он ещё жив.

Многие раны на его теле кровоточили. Ибо, помимо дракона, здесь был ещё некто — громадный, с быстротой молнии налетающий на него и беспрерывно меняющий облик. То он был громадным мохнатым пауком с длинными когтями, которыми пытался растерзать везучего дракона, а в следующее мгновение он превращался в гигантского скорпиона, который жалил своим хвостом несчастную жертву.

Битва двух гигантов была страшна. Везучий дракон оборонялся, изрыгая голубое пламя, которое опаляло шерсть нападавшего. Дым поднимался вверх и плыл над скалами; пахло палёным, Атрей чуть не задохнулся. Дракону везения удалось даже откусить противнику длинную ногу. Но откушенная нога не упала в пропасть, а сама по себе в мгновение ока присоединилась к прежнему месту. И так повторилось несколько раз. Казалось, дракон вонзает зубы в пустоту.

Только тут Артей заметил, что нападающий гигант вовсе не был цельным организмом, а состоял из множества маленьких блестящих насекомых, которые роились, как туча разъяренных шершней, всё время составляя новые фигуры. Это был Эргамуль, и теперь Атрей знал, почему его ещё называли Многий.

Атрей выпрыгнул из укрытия и, взявшись за амулет, громко крикнул:

— Стой! Именем Детской Королевы! Стой!

Но голос его утонул в шуме битвы. Он сам едва расслышал себя.

Не рассуждая, он кинулся по канатам паутины к сражающимся. Сеть качалась под ним, он потерял равновесие, сорвался, но повис на руках над чёрной пропастью. Подтянувшись вверх, снова встал на ноги и заспешил вперед. Эргамуль вдруг почувствовал его приближение и молниеносно обернулся — вид его был ужасен: одна громадная морда с налитым кровью глазом и крючковатым носом.

Бастиан не сдержал крика ужаса.

Крик ужаса разнёсся над пропастью и эхом отразился от её краёв. Эргамуль повёл глазом: кто бы это мог быть, ибо мальчишка перед ним, парализованный страхом, стоял, не раскрывая рта. Но больше никого не было.

«Боже мой, уж не мой ли это крик он услышал? — взволнованно подумал Бастиан. — Но ведь это невозможно!»

И тут Атрей уловил голос Эргамуля, тонкий, вовсе не подходивший к его громадной морде. Рот его при этом не шевелился. Это было жужжание шмелиного роя, которое складывалось в слова:

— Двуногий! Ты очень кстати. После столь долгого голода — сразу два лакомых кусочка! Вот праздник Эргамулю!

Атрей собрал все свои силы. Он выставил амулет прямо перед единственным глазом чудовища и спросил:

— Ты знаешь этот знак?

— Подойди ближе, двуногий! — прожужжал многоголосый хор. — Эргамуль не очень хорошо видит.

Атрей приблизился на несколько шагов. Морда раскрыла пасть, вместо языка в ней роилось бесчисленное множество жал, щупалец и клешней. Вблизи можно было различить отдельных насекомых, из которых она состояла. Существа эти бешено носились туда-сюда, но морда в целом оставалась неподвижной.

— Я Атрей! Я выполняю задание Детской Королевы.

— Ты явился не вовремя, — отвечало гневное жужжание. — Эргамуль занят, как видишь. Что тебе нужно от него?

— Мне нужен этот везучий дракон. Отдай мне его!

— Зачем он тебе, Атрей-Двуногий?

— Я лишился в болоте Уныния своего коня. А мне нужно в Южный Оракул, там Уиулала откроет мне, кто может дать Детской Королеве имя. Без нового имени Королева умрет, а с нею и вся Фантазия и ты, Эргамуль.

— Ах, так вот почему исчезают целые места! — протянул Эргамуль.

— Да! Теперь ты всё знаешь. Но Южный Оракул далеко, мне не хватит жизни добраться туда, и мне нужен этот дракон: лететь быстрее.

Из мятущегося роя послышалось что-то вроде хихиканья.

— Ты ошибаешься, Атрей-Двуногий. Я ничего не знаю про Южный Оракул и Уиулалу, но я знаю, что этот дракон не может тебя везти. Не будь он даже так изранен, путь слишком далёк, и Детская Королева успеет умереть. Ты должен соизмерять свой Поиск не с твоей жизнью, а с её!

Взгляд единственного зрачка невозможно было перенести, и Атрей опустил голову.

— Это верно, — тихо проговорил он.

— Кроме того, — продолжало чудовище, — в теле этого дракона уже яд Эргамуля. Ему и жить-то остаётся один час.

— Тогда спасенья нет, — вздохнул Атрей. — Для всех нас.

Ну, Эргамуль-то, по крайней мере, хоть закусит как следует, — прожужжал голос. — И ещё как сказать, в последний ли раз. Может, есть одно средство достигнуть Южного Оракула. И Эргамуль знает это средство. Вопрос только, понравится ли оно тебе, Атрей-Двуногий.

— Что ты имеешь в виду?

Это тайна Эргамуля. Видишь ли, Атрей-Двуногий, и у жителей Бездонной пропасти есть свои тайны. А с этой тайной Эргамуль ещё никогда не расставался. И ты должен поклясться, что никогда никому не выдашь её. Потому что Эргамулю пойдёт во вред, если кто-нибудь её проведает.

— Я клянусь! Говори!

Поблёскивающее сталью лицо слегка наклонилось вперёд и прожужжало:

— Я должен укусить тебя.

Атрей в ужасе отпрянул.

— Яд Эргамуля, — тихо продолжал голос, — умерщвляет в течение одного часа, но даёт возможность тому, кто носит в себе этот яд, очутиться в том месте Фантазии, в каком пожелает. Подумай только, если бы про это прознали! Тогда любой ускользнул бы от Эргамуля!

— Один час? — воскликнул Атрей. — Но что я успею за один час?

— Ну, — прожужжал рой, — по крайней мере, это больше, чем все часы, которые останутся тебе в противном случае. Выбирай!

Атрей колебался.

— А ты отпустишь на волю везучего дракона, если я попрошу тебя об этом именем Детской Королевы?

— Нет! У тебя нет права просить Эргамуля об этом, хоть ты и носишь АУРИН. Детская Королева никому из нас не препятствует быть такими, какие мы есть, и делать то, что мы хотим. Потому Эргамуль и чтит её знак.

Атрей опустил голову. Эргамуль был прав. Личная воля Атрея в расчёт не принималась. Он выпрямился и сказал:

— Делай, как ты сказал.

Молниеносно стальной рой ринулся к нему и окутал его собою со всех сторон. Он почувствовал пронзительную боль в левом плече, успел подумать: «В Южный Оракул!» — и у него потемнело в глазах.

Когда, спустя некоторое время, Волк Темноты достиг этого места, он увидел лишь пустую гигантскую паутину. След, по которому он шёл, резко оборвался. И, как ни старался, он не смог его больше найти.

Бастиан прервал чтение. Он почувствовал дурноту, будто яд Эргамуля проник и в него.

— Слава Богу, — тихо сказал он, — что я не в Фантазии. К счастью, в жизни таких чудищ не бывает. Всё это только в сказках.

Но разве то была лишь сказка? Как же стало возможным, что Эргамуль, а может, и Атрей расслышали крик ужаса, который вырвался у Бастиана?

Книга становилась всё более таинственной и непостижимой.