На город обрушилось лето. Раскаленный асфальт прожигал подошвы. Младшие братья и сестры Майка ходили в одних трусах. Мать Луи настежь распахивала окна, вместо прохлады заполняя комнату запахом выхлопных газов. Тони выставил на подоконник тазик с водой, чтобы в нем могли плескаться воробьи.
Школа походила на парилку. Все обливались потом и тяжело вздыхали. Умники целыми днями сидели в актовом зале: здесь сдавали экзамены на ОУ и ПУ. Майк видел, как всё пишут и пишут те, кто станут учителями, врачами, адвокатами, управляющими. Сейчас они проходили через ад, чтобы потом преуспевать, ловить удачу. Завидовал ли он им? Конечно. Но потеть на экзаменах - нет уж. Конечно, без одного невозможно рассчитывать на другое. Впрочем, у него все равно не было выбора. Хоть убей, он не смог бы сдать эти проклятые экзамены.
- Вечером сходим в город, Майк? - спросил Луи.
- Пожалуй.
- Джин придет?
- Конечно.
Они разговаривали, дожидаясь своих девушек около кинотеатра «Классик».
- Сколько у тебя денег, Майк?
- Шестьдесят пенсов. А у тебя?
- Десять пенсов.
Всего получалось семьдесят пенсов, или семнадцать с половиной на каждого из четверых.
- Майк, как думаешь, Мейбл бросит меня из-за того, что я постригся?
Появились Мейбл и Джин. Они нетвердо ступали по тротуару в туфлях на высоченной платформе. Мейбл была в коротенькой полосатой юбке с оборками, в кофточке и клетчатом жакете. Джин - в розовой юбке и фиолетовой блузке с широченными рукавами.
- Не бросит, не бросит, - успокоил Майк.
Мейбл закричала:
- Луи, ты подстригся? Прямо лысый какой-то! Не буду я встречаться с лысиком.
- Да это последний писк, - сказал Луи. - Разве ты не видела по телеку? Называется «стиль Будда».
- Но ты же не буддист, - возразила она, - ведь так?
- Я людоед! - заявил Луи и исполнил пляску вокруг фонарного столба.
Прохожие оглядывались, улыбались, Мейбл рассмеялась.
- Пожалуй, тебе идет, - сказала она.
- Ну, что я тебе сказал, Луи, - заметил Майк.
Все было в порядке. Пожертвовав прической, Луи не потерял свою девушку. Значит, игра стоила свеч - если, конечно, удастся получить работу. Если…
- Ну, что будем делать? - спросил Майк.
В «Классике» давали фильм «Малолетние девственницы», но билет стоил 50 пенсов.
- Пошли по Хилл-стрит, - сказал Луи. Обычно именно ему приходили в голову разные идеи. - Дойдем до заведения, где играют в лото, ладно?
Они двинулись по улице. Луи с Мейбл, за ними Майк с Джин. Девушки покачивались на платформах. Мальчики небрежно шли в сине-белых кроссовках. Они очень гордились своими девушками, считали их красавицами. Луи взял Мейбл за руку. Майк взял за руку Джин.
Ребята попытались сообразить, как провести целый вечер, имея в кармане по семнадцать с половиной пенсов на каждого.
Многие магазины на Хилл-стрит были зашторены металлическими щитовыми ставнями. Рядом с игорным заведением у входа в магазин электрооборудования, хозяин которого разорился, сидело какое-то странное существо. Он - а может быть, она? - несмотря на жару закутался в несколько пальто. Вокруг валялись набитые чем-то полиэтиленовые мешки. Из-под пальто торчали голые ноги. На голове - старый кожаный шлем. Руки настолько черны, что Луи сперва подумал: он - свой. Но потом разглядел вокруг губ розовый кружок. Черное - это была грязь.
- Тьфу, - сказала Джин.
- Небось весь во вшах, - сказала Мейбл.
- Вся, - поправил ее Луи.
- Ни одна женщина не допустит себя до такого, - сказала Джин.
- Отвратительная старуха, - сказала Мейбл.
- Не такая уж она старая, - сказал Майк.
- Тогда она чокнутая, - сказала Джин.
- Ей просто все надоело, - заключил Луи.
Старуха не обращала на них никакого внимания. Она ела кусочек торта с розовым кремом.
- Это несправедливо, - сказала Мейбл. - Не имеет она права есть торт, раз живет на пособие.
- Это ее деньги, - сказал Майк.
- Ничего подобного, - сказала Джин. - Мы платим налоги, чтобы такие вот получали пособие.
- Это деньги отдела соцобеспечения, - уточнила Джин.
- А что позорного в том, чтобы пользоваться соцобеспечением? - сказал Луи.
Его матери иногда приходилось обращаться за дополнительным вспомоществованием, потому что отец тратил почти все пособие на выпивку.
- Конечно, не позор, - сказал Майк.
Он всегда поддерживал друга. Но в глубине души Майк считал, что все должны зарабатывать на жизнь трудом, а не существовать на пособие.
- Она общественный паразит, - сказала Джин.
- Она паразитирует на здоровом теле общества, - поддержала ее Мейбл.
Старуха слизнула вишенку, венчавшую кусок торта. На подбородке у нее выросла борода из крема.
- До чего отвратительна, - сказала Джин.
- Ее следовало бы запрятать куда подальше, - откликнулась Мейбл.
Луи взорвало. Это было выше его сил - видеть, как девушки глумятся над несчастным существом.
- Да с чего это вы такие злые! - закричал он. - Хотел бы я посмотреть, как вы уплетали бы торт, если бы спать вам приходилось в подъездах!
- Нечего доить собес, - назидательно произнесла Мейбл.
- Вот именно, - сказала Джин.
- Конечно, вам хорошо, - сказал Майк. - Спите в теплой постельке, еду готовит мама. Покупают вам новенькие туфли и шмотки. А есть люди, которые не могут получить работу. Вам это известно? В конторах по найму километровые очереди. Человек не виноват, если нет работы.
- Только лентяи не работают, - сказала Джин.
- Кто хочет, тот получает работу, - сказала Мейбл.
Всем четверым кровь бросилась в голову, мальчики смотрели на девушек волками, а те отвечали им взаимностью. Стоя на раскаленном асфальте, они жарко спорили.
- А ну их к черту! - вдруг сказал Луи. - Пошли, Майк. Обойдемся без этих благородных девиц.
- Плакать не станем, - ответили девушки.
- Во всем виновата моя стрижка, - сказал Луи, когда девушки удалились, покачиваясь на своих платформах. - Зря я подстригся.
- По крайней мере сэкономили 70 пенсов, - сказал Майк.
- Все равно они дуры. Будто легко получить работу. Неправда это.
- Девчонки ничего в этом не смыслят.
- Куда им! Только и думают, как выйти замуж.
Предмет их спора дремал. Крошки торта так и остались на ее подбородке.
- Ну, вот мы и пришли, Тони. Видишь, как здесь хорошо. Я тебе всегда говорила. Смотри, растения в горшках. Убери волосы со лба. Выпрямись. Ты должен произвести хорошее впечатление.
Приемная конторы Додзуэлла и Амберлей была покрыта густым коричневатым ковром. Повсюду действительно стояли растения в горшках. Лампы дневного света окрашивали комнату в розовый цвет. Жалюзи на окнах защищали от лучей солнца. Молодые женщины сидели за блестящими пишущими машинками. Одна из них двинулась им навстречу. Ее прическа напоминала кучу морских ракушек.
- Мой сын пришел на собеседование, - сказала, обращаясь к ней, миссис Джонсон.
Женщина посмотрела на Тони. Он чувствовал себя неловко, переступал с ноги на ногу, ладони горели.
- Как вас зовут?
У Тони язык прилип к гортани.
- Тони! Да скажи леди, как тебя зовут.
- Энтони Джонсон. - Ему хотелось стать мухой, чтобы вылететь в окно и спастись.
Они сели. Тони уставился на носки туфель. Стрекотали пишущие машинки. Телефонистки отвечали на звонки преувеличенно вежливо. Ему хотелось умереть.
- От тебя будут ждать, чтобы ты каждый день приходил в свежей белой сорочке, - шепнула миссис Джонсон. - Выпрямись, Тони. Да не смотри исподлобья. Сделай вид, что тебе интересно.
Но ему не было интересно, в этом-то и была вся беда.
Вернувшись, молодая женщина сказала:
- Будьте добры, Энтони, пройдите за мной. Мистер Уитекер хотел бы проверить вас. Вы взяли с собой ручку? Несколько арифметических задач, потом тест на умственные способности и короткое сочинение.
Тони встал.
- Мне надо выйти, мисс.
- То есть как?
- Мне надо в туалет.
- Тони! - воскликнула мать.
- Нет-нет, не беспокойтесь, все в порядке. Идите по коридору направо. Мужская комната будет слева.
Тони толкнул качающуюся дверь и вышел.
- Побыстрее, не заставляй эту милую леди тебя ждать! - вслед ему крикнула мать.
Луи и Майк сидели перед Трудовиком. На столе, испещренном кольцами, оставленными влажными донышками бесчисленных горячих чашек чая, стояла на блюдце еще одна.
- Очень жаль, ребята, но сейчас у меня для вас ничего нет. Тем более, что вы хотите во что бы то ни стало работать вместе. Скоро появится место рабочего на бензозаправке. Правда, работа временная, но с чего-то надо начинать. Однако требуется только один человек.
- Мы должны работать вместе, - сказал Луи.
- Да, мы будем вместе, - сказал Майк.
- Сделаю все, что смогу, - сказал Трудовик. - Но дело это непростое. Знаете, за целый месяц открылась только… да, только одна вакансия подмастерья.
- Вообще больше всего на свете я хотел бы быть футболистом, - сказал Майк.
- Правда? И я, - сказал Трудовик. - Ты кем хотел играть?
- Крайним.
- А я вратарем, - сказал Трудовик. - Я мечтал брать мертвые мячи в финале Кубка.
Да, он приличный человек. И не его вина, что не хватает работы для бывших школьников.
- Нам обязательно надо устроиться на работу, - сказали мальчики.
Из головы не выходили слова Джин и Мейбл. Становилось не по себе от мысли, что девчонки решат, будто они живут на пособие, вместо того чтобы работать. Да и как смогут тогда они пригласить их в кино на свои жалкие гроши?
- У нас еще есть шесть недель, - сказал Майк.
- Эта крыса укусила меня, - сказал Трудовик.
Стоя в подъезде магазина «Маркс и Спенсерс», Тони настороженно посматривал вверх на зашторенные окна фирмы «Додзуэлл и Амберлей». Он отсутствовал уже двадцать минут. Вместо того чтобы пойти в туалет, он тайком спустился по лестнице и вышел на улицу.
Он представлял себе, что творилось там, наверху. Молодая женщина наверняка послала мистера Додзуэлла (или мистера Амберлей) в туалет проверить, не застрял ли Тони в толчке. Взволнованная и извиняющаяся мать. «Не могу, мама», - простонал Тони громко. Он сдохнет в конторе. Он хочет быть… Да кем же он хочет быть? Если бы только знать! Как можно искать работу, если сам не знаешь, чего хочешь?
Появилась мать. Она выглядела постаревшей и несчастной. Ему стало жалко ее, вдову, мать бестолкового сына. Ни к черту я не гожусь, подумал Тони. Когда мать скрылась из виду, Тони увидел хромую собаку, ковыляющую по тротуару. Он пошел за ней.