Над холмами то и дело сверкали зарницы, слышались отдаленные раскаты грома — приближалась гроза. Крестьяне в поле получили разрешение закончить работу и теперь торопились вернуться домой прежде, чем разразится буря. Дети жались к материнским юбкам, самых маленьких отцы несли на плечах. Но, несмотря на спешку, каждый успевал улыбнуться стоявшей у околицы деревни бедно одетой девушке и с уважением поприветствовать ее.

Мисс Фанни направлялась домой, в усадьбу, где жила со своей тетей, мисс Кассандрой Шелвуд. Пусть мисс Фанни была одета в ветхое платье и поношенную шляпку, пусть все в округе знали, что ее мать сбежала с записным повесой и не вернулась, — все равно эта девушка оставалась внучкой покойного сэра Джона Шелвуда. Она и ее тетя являлись последними потомками древнего рода Шелвудов, которым с незапамятных времен принадлежали почти все окрестные земли.

Поговаривали, будто у старшей мисс Шелвуд в груди вместо сердца камень. Все побаивались ее, зато мисс Фанни всегда держалась дружелюбно и приветливо. Но сегодня она казалась поглощенной грустными мыслями. Видимо, слухи о пошатнувшемся здоровье ее тетки все-таки верны. При этой мысли лица крестьян омрачались: что станет с поместьем, если старшая мисс Шелвуд умрет? Каждому было известно, что для племянницы мисс Шелвуд пожалела бы и прошлогоднего снега. К кому же перейдет поместье Шелвудов?

Франческа Шелвуд пребывала в такой глубокой задумчивости, что почти не замечала вспышек молний и зловещего грохота над долиной. На поравнявшихся с ней крестьян она обратила внимание, лишь когда услышала их голоса. Однако Франческа не преминула улыбнуться в ответ на поклоны жителей деревни и еще долго смотрела им вслед. Вот были бы изумлены крестьяне, узнай они, как завидует им Франческа!

Мало кто из этих людей мог назвать себя счастливым. Труд от зари до зари, постоянный страх перед бедой — несчастным случаем или болезнью, неурожаем, прихотями землевладельца, капризами погоды. Но, спеша к своим жалким жилищам, эти люди, связанные крепкими семейными узами, смеялись, любовь облегчала им бремя повседневных забот.

Франческе не суждено испытать это чувство. Кто женится на ней, двадцатипятилетней дурнушке без малейших надежд на улучшение материального положения, да еще сомнительного происхождения?

С каждым днем вопрос о будущем все острее вставал перед ней. Серьезность болезни тетушки уже не вызывала сомнений, хотя в поместье Шелвудов говорить об этом в открытую остерегались. Мисс Шелвуд наотрез отказывалась обсуждать состояние своего здоровья с кем бы то ни было, тем более с племянницей. Но за прошедшие месяцы приступы болезни усилились и участились, а как раз накануне случился самый опасный, хотя никто и не посмел оспаривать решительное заявление мисс Шелвуд, что она всего-навсего перегрелась на солнце.

Франческа вздохнула. Много лет назад, когда ее, перепуганного ребенка, привезли в Шелвуд, вырвав из привычного окружения близких людей, она обратилась за утешением к тете Кассандре, сестре матери. Какую непростительную ошибку она совершила! Сколько раз ее безжалостно высмеивали, наказывали, попросту игнорировали, прежде чем Франческа осознала суровую истину! Тетка недолюбливала ее и не желала иметь с ней ничего общего. Но чем была вызвана такая неприязнь, Франческа так и не догадалась. Однажды она прямо спросила об этом у дедушки, но тот ответил, что она еще слишком мала и ничего не поймет. Затем, набравшись смелости, Франческа задала этот вопрос самой тете.

Мисс Шелвуд окинула тогда девочку ледяным взглядом и процедила сквозь зубы:

— Что за нелепый вопрос, Фанни! Разве можно любить такого уродливого, скверного, дерзкого ребенка!

Одна из старых служанок, ныне уже покойная, однажды загадочно изрекла:

— Вся беда в том, мисс Фанни, что вы — дитя своей матери. Мисс Кассандра и слышать не хотела о вашем приезде сюда. Вас взяли в поместье по настоянию хозяина. Впрочем, вы, должно быть, и сами все понимаете, — и после этого решительно отказалась отвечать на какие-либо вопросы.

Пока был жив дедушка, Франческе жилось не так уж плохо. Он любил ее по-своему, пытаясь возместить недостаток привязанности со стороны старшей дочери. Но дедушка был уже стар, и после его смерти враждебность тети Кассандры усилилась — или по крайней мере стала очевидна. Франческа понимала, что только чувство долга мешает тете выгнать ее из дома — об этом она заявила сразу после похорон мистера Шелвуда. К тому времени Франческа провела в поместье одиннадцать лет, успела узнать здешние обычаи и потому весьма удивилась, когда ее вызвали в кабинет тетки. То, что случилось потом, до сих пор вызывало у Франчески бессильный гнев и горечь…

— Я должна кое-что сказать тебе.

Франческа взирала на тетку с опаской. Сидевшая за письменным столом мисс Кассандра напоминала огромную ворону. Впечатление усиливали полуприкрытые тяжелыми веками темные глаза, черный кружевной чепец, из-под которого не выбивалось ни единого волоска, черное платье, черная шаль… Тетка сидела неподвижно, но Франческа чувствовала, что под застывшей маской она кипит от злости. Перед столом стоял свободный стул, но Франческа не решилась сесть без приглашения.

— Мистер Бартон познакомил меня с завещанием твоего дедушки.

Франческа неловко переступила с ноги на ногу, не зная, что ее ожидает. Мистер Бартон являлся поверенным семьи Шелвуд. Сразу после похорон тетя Кассандра заперлась с ним в кабинете и не выходила до вечера. Просидели они вдвоем и весь следующий день. Как же намерена тетя поступить с ней, с Франческой? Может, ее отошлют куда-нибудь, отправят в школу? Втайне Франческа надеялась именно на такой исход — все лучше, чем жить в Шелвуде с теткой. Но мисс Кассандра развеяла ее надежды.

— Дедушка завещал тебе некоторую сумму, процент с которой послужит твоим содержанием. Денег хватит для покупки еды, одежды и так далее, однако они не предназначены для платы за обучение в пансионе: дедушка пожелал, чтобы ты осталась в Шелвуде. Меня он просил приютить тебя под крышей этого дома, пока я жива, и я намерена исполнить последнюю волю отца. В конце концов, тебе больше некуда деваться. — Ее тон ясно свидетельствовал о том, как сильно она сожалеет об этом обстоятельстве.

— Я могла бы вернуться в Сент-Март.

— Об этом не может быть и речи. Там тебе не место. Ты останешься здесь.

Юная Франческа с отчаянием представила себе безотрадное будущее в Шелвуде, в обществе тети Кассандры, и попыталась предложить другой выход:

— Я выйду замуж — как только повзрослею.

— Это маловероятно…

Губы Франчески исказила горькая усмешка при воспоминании о последовавших за этим словах тетки. Мисс Кассандра без обиняков дала племяннице понять, почему о браке ей нечего и мечтать.

— …точнее, почти невозможно, если вспомнить о твоем прошлом.

— О моем прошлом? — Франческа лихорадочно принялась перебирать в памяти собственные мелкие шалости и проказы и не нашла среди них ничего такого, что отпугнуло бы претендента на ее руку. — Но что я натворила, тетя Кассандра?

— Не ты, — поправила тетя и сделала многозначительную паузу. Франческа поняла: от нее ждут вопроса, только вот какого?

— Неужели я опять оплошала? Что-то не догадалась сделать? — спросила она. По опыту Франческа знала, как часто подобные мнимые провинности навлекали на нее недовольство тети.

Выражение лица мисс Шелвуд не изменилось, но Франческа поежилась как от холода, ожидая, когда тетя заговорит. Наконец та разжала губы:

— Твои проступки тут ни при чем. Тебе предстоит расплатиться за чужой грех. Разве дедушка ни разу не обмолвился об этом? Ведь ты так часто беседовала с ним. Вспомни — может, он говорил о твоем происхождении, рассказывая тебе о матери?

— Нет, никогда. Он обычно грустил, рассказывая о ней. Жаловался, что хотел повидать ее перед смертью, но не сумел.

— Да, он всегда был привязан к ней.

— Дедушка говорил, что мама была красивой…

— Точнее, смазливой.

— Все любили ее…

— Разумеется — она умела угождать.

— Дедушка рассказывал мне и о детстве мамы. Она часто смеялась — это правда, я помню… — от волнения Франческа начала запинаться. Обычно в присутствии тетки ей приходилось молчать. — Да, я помню ее смех. Я часто слышала его, когда мы жили в Сент-Марте. Мама все время шутила с Мадди.

— Кто такая Мадди?

— Моя… няня. Та самая, что привезла меня сюда. Вы отослали ее обратно.

— А, эта туземка!

— Мадди креолка, тетя Кассандра. Они с мамой дружили, а я любила их обеих. Любила всей душой.

— Тебя доверили попечению совершенно неподходящей особы. Твой дедушка правильно сделал, что избавился от нее. Значит, в Сент-Марте твоя мама часто смеялась? Странно. Впрочем, ее всегда что-нибудь да забавляло. По-моему, даже к бегству с твоим отцом она отнеслась как к забавной проказе. Не знаю только, радовалась ли она твоему рождению. Видишь ли, Фанни… — Мисс Шелвуд замолчала, словно пытаясь предугадать дальнейший ход разговора. Затем, поджав губы, она с расстановкой произнесла: — Назови свое имя.

Франческа удивилась нелепой просьбе, но глубоко вздохнула и ответила:

— Франческа Шелвуд.

На этот раз пауза тянулась еще дольше.

— Фанни Шелвуд, — наконец поправила тетя тоном, который не предвещал для ее собеседницы ничего хорошего. — Фанни, а не Франческа. Нелепое, претенциозное имя! Совершенно непригодное для такой дурнушки, как ты!

Франческа хранила упрямое молчание. Похоже, тетя решила возобновить давнюю битву, но, даже если все вокруг звали ее Фанни, сама для себя она оставалась Франческой. Мама, со временем превратившаяся в смутное воспоминание, назвала ее Франческой, и девочка не собиралась отрекаться от своего имени. Помедлив, тетя продолжала:

— Откуда взялось это имя — Фанни Шелвуд?

— Вы сами сказали, что меня будут звать Фанни, тетя Кассандра.

— Ты умышленно прекословишь мне, Фанни, или просто безнадежно тупа? Я спрашиваю про фамилию.

— Дедушка сказал, что я буду носить фамилию Шелвуд, сразу после того, как меня привезли сюда.

— Верно. А ты когда-нибудь задумывалась, почему он так решил?

В детстве Франческа обрадовалась, узнав, что дедушка решил дать ей свою фамилию. Это позволило ей ощутить себя желанной в этом доме. Она смирилась с новой фамилией, как смирялась со всеми переменами в жизни. У нее и в мыслях не было доискиваться причин подобного поступка дедушки. Она отрицательно покачала головой.

— Он принял это решение потому, что, насколько мне известно, другой фамилии у тебя нет.

— Что?.. Не понимаю, о чем вы говорите, тетя Кассандра. В Сент-Марте меня звали Франческой Бодон.

— Франческой Бодон… — повторила тетя, пренебрежительно скривив губы. — Но какое право ты имела носить это имя?

Франческа была окончательно сбита с толку. Что имеет в виду тетя? Она покачала головой.

— Не знаю… Моим отцом был мистер Бодон…

Мисс Шелвуд всем корпусом подалась вперед.

— Ты не имеешь на эту фамилию никакого права, Фанни Шелвуд! Ни малейшего! Отцовская фамилия не для таких, как ты. Ричард Бодон не женился на твоей матери!

— Неправда! Мама с папой были женаты! — воскликнула Франческа в порыве гнева и обиды. Как смеет эта женщина судить о том, чего не знает? — Они были женаты, — чуть громче и увереннее повторила она. — Все звали маму «Леди Бодон».

— Не смей повышать на меня голос, Фанни. Я этого не потерплю!

Последовала краткая пауза, во время которой Франческа пыталась побороть возмущение. Наконец она пробормотала:

— Они поженились. Вы лжете!

— Как ты смеешь сомневаться в моих словах? — Тетя с трудом сумела взять себя в руки. — Боюсь, тебе придется в них поверить. А если ты не научишься владеть собой, я откажусь нести за тебя какую бы то ни было ответственность. Подумай, что будет с тобой? Скорее всего, пойдешь по стопам матери. Вспомни, сколь губительными оказались последствия ее поступков не только для нее, но и для тебя.

— Это неправда, — упрямо возразила Франческа. Несмотря на вызывающий тон, ее охватила паника. Она не до конца понимала значение слов тетки, но мрачные предсказания ужаснули девочку. В соседней деревне одна девушка родила, не будучи замужем. Все сторонились ее, называли бранными словами — не только ее саму, но и ребенка. Не может быть, чтобы милая мама была такой же, как Тилли Сефтон! — Нет, нет! — выпалила Франческа, вновь повышая голос.

Мисс Шелвуд оборвала ее:

— Прекрати перечить мне! Что ты смыслишь в жизни, негодная девчонка? Твою мать звали леди Бодон из жалости… — в голосе тети Кассандры засквозило презрение, — потому что не хотели оскорбить ее. Со стороны людей это была ничего не значащая любезность!

Франческа промолчала, а мисс Шелвуд продолжила:

— Можешь обманывать себя, сколько пожелаешь, Фанни, но попробуй только еще раз бросить мне в лицо обвинение во лжи! Что случилось после смерти твоей матери? Может, отец оставил тебя при себе, как поступил бы любой настоящий отец? Нет, он этого не сделал. Он живо отправил тебя в Англию, и мы, родные твоей матери, были вынуждены дать тебе кров и нашу фамилию! Скажи, часто ли ты получала вести от отца с тех пор, как покинула Вест-Индию? Ни разу? Вот именно: он не навещал тебя, не присылал ни писем, ни денег, ни подарков — даже ко дню рождения. В чем же дело, Фанни?

Франческа вновь не нашлась с ответом. Ей было нечего сказать в свою защиту. Молчание отца больно ранило ее, она часто задумывалась, почему он так жестоко обошелся с ней, но дедушка раз и навсегда запретил ей упоминать даже имя Бодон.

Довольная своей победой, мисс Шелвуд продолжала:

— Как видишь, Фанни, брак для тебя маловероятен. Надеюсь, теперь ты согласна? Посуди сама — что ты сможешь предложить респектабельному мужчине? У тебя нет ни состояния, ни честного имени, и, будем говорить начистоту, тебя не назовешь даже миловидной. Но пока я жива, ты можешь оставаться здесь, со мной.

Даже теперь, четырнадцать лет спустя, Франческу возмущала жестокость, с которой тетка выложила ребенку всю подноготную. Это все равно, что раздавить каблуком нежную, беспомощную бабочку. Долгое время после этого разговора Франческа засыпала, обессилев от слез, или лежала без сна, вспоминая о том, как ей жилось с мамой и Мадди в Вест-Индии. Она старалась припомнить все, что могло бы опровергнуть слова тети. Но аргументов не находилось.

Отец всегда оставался для нее туманной фигурой на заднем плане, особенно после того, как мама захворала и перестала выходить из уютной, просторной спальни с трепещущими на ветру белыми шторами. В то время единственной компаньонкой Франчески оставалась Мадди, которая поклялась никогда не расставаться со своей юной подопечной.

Разумеется, Мадди пришлось уехать, когда тетя Кассандра дала ей расчет. Да, это сделала тетя, а не дедушка. Вспоминая о расставании с Мадди, Франческа по-прежнему ощущала острую боль в сердце. Она цеплялась за юбки Мадди, словно пытаясь силой удержать няню в Шелвуде, умоляла дедушку и даже тетю остановить ее. Но Мадди все равно пришлось покинуть поместье.

С возрастом Франческа смирилась с суровой правдой, касающейся ее происхождения, но лишь потому, что не видела причин, по которым тетя выдумала бы историю, запятнавшую репутацию всего рода Шелвудов. Смириться с тем, что она бедна и дурна собой, оказалось гораздо легче. Так утверждала не только тетя — все считали, что Франческа очень похожа на мисс Шелвуд, рослую, угловатую женщину, бледную и худую как палка.

Франческа тоже была высокой, тонкой и бледной, и хотя глазами — зеленовато-серыми, а не темными, как у Шелвудов, — на тетю не походила, цвет собственных волос, такой же тусклый и неопределенный, как у мисс Кассандры, неизменно повергал ее в отчаяние. Как жалела Франческа о том, что не похожа на свою миниатюрную, жизнерадостную маму с ее густыми золотистыми кудрями, огромными бархатисто-карими глазами, в которых всегда плясали смешливые искры!

Прозвучавший над самой головой раскат грома вернул Франческу к реальности. Она посмотрела на небо. Низко над землей нависли хмурые тучи — откуда только они взялись? Внезапно совсем близко прозвучал сигнал рожка, и Франческа чуть не лишилась чувств от ужаса, когда, обернувшись, увидела мчащуюся на нее карету, запряженную четверкой лошадей. Спасаясь, Франческа отскочила на обочину, но не удержалась на ногах и скатилась по откосу в заросшую крапивой и осокой придорожную канаву, в которой, видимо, со вчерашней ночи застоялась дождевая вода.

Карета пронеслась мимо, и кучер с пронзительным криком осадил лошадей. Франческа лежала в канаве неподвижно, радуясь уже тому, что осталась жива, и прислушивалась к голосам, доносящимся с дороги. Разгоряченные лошади остановились не сразу. Вскоре на дороге послышались шаги. Кто-то вышел на обочину и заглянул в канаву.

— Ну что ты там застряла?

Старая шляпа Бетси сползла на лоб Франчески, поэтому девушка видела лишь пару длинных ног в кожаных штанах и отполированных до зеркального блеска сапогах.

— Карета тебя даже не задела, так что не притворяйся. Если живо выберешься из канавы и дашь мне убедиться, что не пострадала, то получишь шесть пенсов. Хватайся за трость!

О, этот голос! Прежде он не звучал так холодно и властно. Но приятный тембр и обертоны остались прежними. Нет, не может быть! Это немыслимо! Неужели судьба способна на столь злую шутку? Зажмурившись, Франческа молилась только об одном: чтобы память подвела ее.

Конец трости эбенового дерева коснулся ее руки, и она нехотя схватилась за него. Одним рывком ее вытащили из канавы на дорогу. В поле зрения Франчески оказались облегающий зеленый сюртук и элегантный жилет мужчины.

— Вот видишь! С тобой ничего не случилось. Но эти слова не успокоили Франческу. С растущей тревогой она вслушивалась в звуки знакомого голоса.

— Вот тебе шесть пенсов, и я прибавлю к ним еще пенни, если скажешь, ведет ли эта дорога к Уитем-Корту. Похоже, мы не там свернули.

Франческа судорожно сглотнула, попыталась что-то сказать, но из ее горла вырвался лишь сдавленный хрип. Судьба и вправду оказалась неимоверно жестока к ней! Собеседник еще не узнал ее, но если это произойдет…

— Ну, что молчишь? Язык проглотила? — Джентльмен придвинул Франческу к себе и, не успела она опомниться, быстро ощупал ее руки и ноги. — Все кости целы, — заявил он и, вытащив из кармана большой носовой платок, принялся брезгливо вытирать пальцы. — Так что, Мэри, или как там тебя зовут, прекрати притворяться — больше ты не получишь ни гроша. Ничего не добьешься, пока не скажешь, в какой стороне отсюда Уитем-Корт. — Его прикосновения были равнодушными и грубоватыми, словно он осматривал лошадь, и Франческа вспыхнула, внезапно охваченная яростью.

— Оставьте деньги себе, — произнесла она, сдвигая шляпу на затылок и возмущенно уставившись на собеседника. — Уместнее были бы слова извинения, хотя сомневаюсь, что услышу их. Не приходится ждать приличных манер от владельца Уитем-Корта или его гостей.

Прищурившись, мужчина с расстановкой произнес:

— Должно быть, произошла ошибка. Я принял вас за деревенскую девчонку… — Он окинул взглядом ее потрепанное платье и шляпку. — Впрочем, вполне объяснимое заблуждение, но… — Он вновь впился в нее взглядом. — Не может быть! И все-таки… скажите, не встречались ли мы прежде?

— Встречались, — сухо отозвалась Франческа, жалея, что не привыкла лгать.

— Ну конечно! В тот раз вы тоже промокли… вернее, мы оба. Еще бы! Разве можно забыть столь знаменательную встречу?

Он расхохотался, увидев, как негодующе нахмурилась Франческа, но тут же опомнился. На его лице появилось печальное выражение.

— Прошу прощения за неуместный смех. Сожалею о случившемся и… еще раз покорнейше прошу прощения.

Но Франческа не смягчилась: судя по всему, ее собеседник ни в чем не раскаивался.

— О подробностях нашей предыдущей встречи лучше навсегда забыть, сэр. А вот за то, что вы столкнули меня в канаву, следовало бы извиниться.

— В канаву вас никто не сталкивал. Вы отскочили в сторону и упали. Нет, уж лучше я извинюсь за то, что не узнал вас. — Он снова обвел взглядом промокшее и перепачканное жалкое создание, стоящее перед ним. — С виду в вас и не признать особу из высшего общества. Что касается предыдущей встречи… хорошо, забудем о ней. А жаль — кое-какие подробности могли бы стать приятнейшим воспоминанием. — Он игриво повел бровью.

Как он посмел напомнить ей о том злополучном дне! Неужели у него нет совести? Разумеется, ведь он повеса и негодяй, а она попросту дура, если попалась в его сети.

— Вы меня удивляете, — язвительным тоном заявила Франческа. — Не хотите ли вы сказать, что не стали бы сталкивать меня в канаву, если бы знали, что я не крестьянка? Странное проявление благородства, тем более с вашей стороны! Какая разница, кто и что я?

— Простите, но я действительно никуда вас не сталкивал. Мой племянник, сущий сорвиголова, причинил немало неудобств всем нам, в том числе моим лошадям, изображая лихого кучера. Придется побеседовать с ним всерьез. Но позвольте заметить, что вы торчали на дороге, точно помешанная. Неужели вы не слышали шума приближающейся кареты?

— Я думала, это грохочет гром… Стыдитесь! Как вы посмели назвать меня помешанной?

— Во время нашей прошлой встречи меня привлекла отнюдь не ваша рассудительность, Франческа! Едва ли разумному существу пристало стоять посреди дороги и тем более спорить по пустякам, вместо того чтобы поспешить домой и переодеться.

Это справедливое, но ироническое замечание не вызвало у Франчески чувства благодарности. Она уже готовилась произнести в ответ язвительную реплику, когда вдруг раздался недовольный женский голос:

— Маркус, дорогой, ты что, прирос к месту? Если не поторопишься, гроза застигнет нас в пути!

Спутница джентльмена опасливо вышагивала по дороге, жеманным жестом подобрав юбки элегантного платья из зеленой тафты. Тень от черной шляпы с широкими полями падала ей на лицо. Ее наряд едва ли мог считаться приличным дорожным костюмом — шляпа была чересчур велика, вырез платья слишком глубок, но Франческа еще никогда в жизни не видывала столь элегантного туалета. Из-под шляпы на шею незнакомки ниспадали черные локоны, Франческе удалось разглядеть темные глаза, алые губки, белую, как лепестки магнолии, кожу и легкий румянец на изумительно красивом лице. Но в этот миг его совершенство было слегка подпорчено брюзгливой гримасой.

— Больше я не сделаю ни шага, эта дорога кошмарна! Поспеши в экипаж, дорогой. Почему ты задержался? — Дама перевела взгляд на Франческу. — Боже милостивый, какая грязнуля! Ну, в чем дело, черт возьми? — Она снова повернулась к спутнику. — Право, Маркус, к чему тратить время на эту замарашку? Заплати ей и возвращайся в карету. И поспеши — мы с Ником ждем тебя. Нет, ни слова больше — я отказываюсь слушать! Не забудь только спросить у этой селянки дорогу — конечно, если она ее знает, — прибавила дама, вновь с отвращением оглядев Франческу.

— Ошибаешься, Чармиан, мисс Шелвуд вовсе не селянка. Ее семье принадлежит большая часть земель в округе.

— Вот как? — Взгляд темных глаз вновь устремился на потрепанное платье. — Как странно!.. Не задерживайся, Маркус. — С этими словами красотка повернулась и боязливыми шажками направилась к карете.

Франческа почувствовала, как ее щеки краснеют под слоем грязи. К шпилькам тетушки она давно привыкла, но услышать оскорбление от посторонних, да еще от столь элегантной дамы, нет, это слишком обидно!

Мужчина сжал губы, помолчал и мягко произнес:

— Вы должны простить леди Форрест. Продолжительная поездка, да еще в духоте, утомила ее. И к тому же Ник доставил всем нам немало тягостных минут.

— Так я и думала, — ехидно отозвалась Франческа. — Не сомневаюсь, леди испытала кошмарные ощущения. Умоляю, передайте ей заверения в моем искреннем сочувствии.

Маркус ответил сдержанным кивком и промолчал. Однако не прошло и полминуты, как он, похоже, принял решение.

— Позвольте отвезти вас домой — если не ошибаюсь, вы живете в Шелвуд-Мэноре?

— Вы с ума сошли?

— Нет, я вовсе не сошел с ума. Или вас не устраивают манеры леди Форрест?

— Мне нет дела до леди Форрест. Я прекрасно доберусь домой пешком — да, так я и намерена поступить. По правде говоря, сэр, в вашем экипаже я отказалась бы не только отправиться в Шелвуд или в Уитем, но даже прокатиться по аллее! С какой стати вы вообще вздумали предлагать мне свои услуги? Неужели вы забыли обстоятельства нашей предыдущей встречи?

— Разумеется!

Опешив, Франческа воззрилась на него.

— По вашему требованию. Вы сами велели мне обо всем забыть, — напомнил он.

Франческа сжала губы. Нет, он не заставит ее рассмеяться, она этого не допустит — именно со смеха все началось в прошлый раз. И она холодно произнесла:

— Советую вам поскорее присоединиться к своим друзьям — им не терпится вкусить… утех, какими славится Уитем-Корт.

— Само собой. Значит, вам и об этом известно? — с насмешливой улыбкой осведомился Маркус.

— Только понаслышке, сэр. Благодаря краткому и крайне нежелательному знакомству с одним из гостей Уитем-Корта, которое состоялось несколько лет назад.

— Тогда мне показалось, что вы не сочли это знакомство столь нежелательным, дорогая.

Франческа вновь вспыхнула и коротко заявила:

— Я была чересчур молода и глупа. Мне следовало быть осмотрительнее. — И она попятилась. — Советую вам вернуться на сотню ярдов и свернуть на большак, ведущий к деревне, а затем выбрать первый поворот налево. Эта дорога тоже ведет к Уитем-Корту, но она слишком узкая и ухабистая, и справиться с лошадьми на ней под силу лишь умелому кучеру.

— Выходит, меня вы таковым не считаете, — заметил Маркус, двинувшись следом за Франческой.

— Покамест у меня не было причин составить о вас обратное мнение. Всего доброго, сэр!

— Хорошо, я последую вашему совету — сегодня лошади и без того измучились, а эта дорога и впрямь омерзительна. — Он направился было к экипажу, но тут же остановился и оглянулся через плечо. — Вы уверены, что я ничем не могу вам помочь?

— По-моему, вы предостаточно помогли мне! А теперь, ради всего святого, оставьте меня в покое!

Джентльмен оторопел, услышав в голосе Франчески раздраженные нотки. Сказать по правде, она удивлялась самой себе — подобные вспышки были для нее чрезвычайно редким явлением. Из порывистого, пылкого ребенка под гнетущим влиянием тети Франческа с годами превратилась в сдержанную и молчаливую девушку. Она давно научилась держать себя в руках, достоинство и самообладание служили ей броней от постоянных упреков и оскорблений.

Но этот человек поистине обладал талантом выводить Франческу из себя. Она непременно должна, нет, обязана совладать со своими чувствами. Очевидно, их короткая встреча несколько лет назад ничего не значила для Маркуса, иначе он не стал бы вспоминать о ней с такой беспечной насмешкой. Нельзя допустить, чтобы он догадался, какой глубокий след оставило их знакомство в ее сердце. Значит, следует вежливо извиниться за неприличную вспышку и попрощаться.

Но Маркус опередил ее. Уже безо всякой иронии он произнес:

— Простите, я не хотел вас обидеть.

Не добавив ни слова, он развернулся на каблуках и направился к экипажу. Неожиданно для себя Франческа пожелала, чтобы он оступился в какой-нибудь луже. Она с удовольствием полюбовалась бы падением в грязь этого гордого и самодовольного наглеца. Разумеется, ее надежды не сбылись. Маркус подошел к экипажу и заговорил с юношей, сидящим на козлах.

После этого юноша — судя по всему, племянник Маркуса — спустился вниз и размашисто зашагал прочь по дороге, а сам Маркус вспрыгнул на его место. Через несколько минут экипаж обогнал Франческу, и сидящий на козлах мужчина с ироничной усмешкой отсалютоват ей хлыстом.