Я УЛОЖИЛА ДЖУЛИ В КРОВАТЬ, ОТДАВ ЕЙ СВОЁ ОДЕЯЛО. Сама же устроилась на полу, предварительно расстелив старый армейский спальный мешок. Город снова был во власти магии. Я уже затушила фейлантеры, и в квартиру освещал исключительно уличный свет: серебристое сияние молодого месяца смешивалось со слабым свечением, исходившим от прутьев оконных решеток, которые находились под покровом защитных чар.

Где-то вдалеке завыл волк. Я всегда могла отличить его от бездомной собаки — от такого воя по спине пробегал холодок. В этот момент я подумала о Карране. Мой интерес относительно нашей с ним завтрашней встречи, однако, пугал.

Да что со мной не так? Видимо сказывается отсутствие секса — физиология, что поделать. Гормоны плещут через край, затуманивая рассудок, — от них и все проблемы.

— Я могу поспать на полу, — сонным голосом предложила Джули.

Я пожала плечами.

— Спасибо, но я привыкла. Когда была маленькой, отец заставлял меня спать на полу. Боялся, что будут проблемы с позвоночником, как у мамы.

Я расстегнула молнию на спальнике и расправила его насколько смогла. Охранные заклинания и решетки на окнах превращали мою квартиру в маленькую крепость, но всякое бывает. Кто-то может телепортироваться и набить меня арбалетными болтами, до того как успею выпутаться из спального мешка.

— Она красивая?

— Кто?

— Твоя мама?

Я замерла, сжав плед руками. В грудь будто всадили маленький нож.

— Не знаю. Она умерла, когда я была совсем маленькой. Видимо, да — отец любил ее.

— Значит, твои родители мертвы? И у тебя совсем никого не осталось?

— Да.

— Как и у меня, — прошептала она.

Бедное дитя. Я подошла и присела на край кровати.

— Я знаю, что моя мама умерла, потому что папа видел её смерть собственными глазами. И знаю, что отец умер, потому что была там, на холме за домом, когда его хоронили. А теперь постоянно хожу на его могилу. Но про твою маму наверняка ничего не известно: её тела я не видела. А ты?

Она отрицательно покачала головой и уткнулась лицом в подушку.

— Пока нет тела — нет доказательств, что она мертва. Может тот идиот, Бран, как-то телепортировал её в неизвестный район города, и она сейчас идет домой. А, возможно, она уже там. Нам нужно лишь продолжать искать.

Джули жалостливо пискнула, словно котёнок.

Что же мне делать?

Я сгребла её в кучу вместе с одеялом и подушкой и притянула к себе. Джули всхлипнула.

— Братство могло обратить её в вампира.

Я погладила девочку по волосам.

— Нет, Джули. Братство не хватает людей на улице, чтобы обратить их в вампиров. Это незаконно. Если они начнут так поступать, полиция и военные уничтожат их в мгновение ока. Они должны отчитываться за каждого вампира, и им для этого нужны особые люди. Не переживай, твоя мама не вампир.

— А что, если вампир?

Тогда я пойду в Казино, и они заплатят за это.

— Она не вампир. Если хочешь, я завтра позвоню в Братство и проверю.

— А если они тебе соврут?

Боже, этот ребенок повернут на вампирах.

— Послушай и запомни: вампиры — существа бессознательные, как тараканы. Это просто средство для Мастера Мертвых. Если ты видишь вампира, и он не рвет никого на части, значит, его сознанием управляет реальный человек. И у этого человека есть семья, вероятно, дети, такие маленькие малыши Мастерята Мертвых.

Она вытерла слезу и попыталась слабо улыбнуться.

— У Братства десятки вампиров. Им не нужно никого похищать. У них есть лист с заявками длиной в милю.

— Почему кому-то хочется стать вампиром?

— Из-за денег. Скажем, ты неизлечимо больна. Вампиризм вызывается бактериальной инфекцией, которая настолько сильно изменяет тело жертвы, что большинство подобных болезней не приживаются в организме, трансформировавшемся в вампира. Другими словами, абсолютно неважно есть у тебя рак прямой кишки или нет: через месяц после обращения твоя кишка все равно усохнет и превратиться в шнурок. И ты подаешь заявку, чтобы стать вампиром. Если тебя выберут, то предложат контракт, в котором Братству дается право заразить тебя Vampirus Immortuus. В принципе, ты позволяешь им убить тебя и использовать тело после смерти. В обмен на это Братство выплачивает вознаграждение указанным тобой выгодоприобретателям. Многие бедняки считают это хорошим способом оставить денег своей семье после смерти. Требуется целая неделя и куча бумажной работы, чтобы создать нового вампира. К тому же действия Братства строго контролируется: обо всем докладывается в Государственный Комитет Учета Нежити. Обратить человека его воли — незаконно, а Мастера Мертвых не будут подвергать себя риску попасть за решетку из-за одного вампира. Послушай, почему бы тебе не рассказать о маме? Возможно, это поможет найти её.

Джули обняла подушку.

— Она хорошая. Иногда читает мне книги. Только от выпивки становится уставшей, и в эти моменты я оставляю ее одну. Ухожу гулять или что-то типа того. Она не алкоголик, нет. Просто скучает по папе. Выпивает только по выходным, когда не надо на работу.

— А где она работает?

— В Гильдии Плотников. Когда-то она была поваром, но то место закрыли. Она пока в подмастерьях. Говорит: как только станет плотником, мы увидим настоящие деньги. То же самое она говорила про ковен, а теперь её нет. Она всегда переживает из-за денег. Мы уже давно живем бедно: с тех пор как умер папа.

Она нарисовала рукой маленький круг на подушке — круг жизни. Что-то похожее делали шаманы, когда говорили о покойниках. Девочка явно перенимала привычки Рэда.

— Когда папа был жив, он возил нас на побережье. В Хилтон Хэд. Там было хорошо. Мы плавали, а вода была совсем теплой. Папа тоже был плотником. На него упал кусок виадука. Просто раздавил его. От папы ничего не осталось.

Иногда жизнь продолжала «бить» по зубам, и не важно, сколько раз до этого ты уже поднимался.

— Со временем боль притупляется, — сказала я ей. — Все равно больно, но немного меньше.

— Все так говорят, — Джули не смотрела на меня. — Вероятно, мне с этим не везет.

Худшее, что может случиться с ребенком, — потеря родителя. Когда умер отец, мой мир перестал существовать. Это как смерть бога. Часть меня отказывалась верить в произошедшее. Мне отчаянно хотелось вернуть всё, что было прежде. Я бы отдала что угодно за ещё один день с папой. И была очень зла на Грега: он не мог одним взмахом руки все исправить. Потом, мало-помалу, до меня дошло: папа умер. Навсегда. Он не вернется. И никакая магия не смогла бы это исправить. Но как только я решила, что боль утихла, меня подвело мое подсознание: вернуло папу к жизни в снах. Иногда я даже не понимала, что его больше нет, пока не просыпалась. Тогда это было как удар в солнечное сплетение. Но иногда уже во сне понимала, что это просто сон, и тогда просыпалась в слезах.

Но тогда у меня все еще был Грег. Грег, который посвятил свою жизнь тому, чтобы у меня всё было в порядке. Грег, который забрал меня к себе. Мне не пришлось жить на улице. И не нужно было переживать из-за денег.

У Джули и её мамы не было такой поддержки. Квалифицированным плотникам платили хорошо, потому что деревянные конструкции не разрушались магией. Смерть отца Джули, вероятно, разрушила их жизнь. Произошедшее сбило их с ног, и они просто продолжали падать все ниже и ниже. Это так просто — опуститься на самое дно. Я обняла Джули сильнее. Ее мать, вероятно, очень любила дочь, раз взяла себя в руки и начала карабкаться вверх. Она пробила себе дорогу в Гильдию Плотников, что было нелегким делом при их конкурсе на место, и стала подмастерьем — трудный шаг вверх от уровня ученика. Она пыталась уберечь свою дочь от улицы.

— Ты никогда не говорила, как зовут твою мать.

— Джессика, — сказала Джули, — её зовут Джессика Олсен.

Держись, Джессика. Я найду тебя. Твой ребенок будет в безопасности. С Джули ничего не случится.

Будто поняв, о чем я думаю, Джули теснее прижалась ко мне. И мы тихонько сидели, окруженные теплом ночи.

— Расскажи мне про ковен. Твоя мама долго в нем состояла?

— Нет. Пару месяцев. Она говорила, что они поклоняются великой богине и мы все скоро будем богаты.

Я вздохнула. Когда мы найдем Эсмеральду, у нас будет приятный и долгий разговор.

— Ты не станешь богаче, поклоняясь кому-то. Особенно Морриган.

— Что это за богиня?

— Кельтская. Если быть точной, то древнеирландская. Есть несколько версий легенд о ней, но я расскажу ту, которую считаю наиболее близкой к истине. Морриган — триипостасная богиня. Она меняет облик в зависимости от своих намерений. Словно примеряет разные наряды. Это называется «обладать божественными ипостасями». Иногда она богиня плодородия и процветания, и имя её Аннан. Полагаю, именно этой ипостаси поклонялась твоя мама. Аннан также провожает умерших к их пристанищу в Другом Мире: месте обитания умерших кельтов. Вторая ипостась — Маха. Она покровительствует королевским особам, правительству и лошадям. Третья — Бадб, огромный воинственный ворон.

Я замялась. Учитывая пропажу матери Джули, упоминание того, что Бадб пила кровь и наслаждалась убийством, было не лучшей идеей.

— Я забыла, как звали первую? — В голосе Джули появились легкие нотки сонливости.

Отлично. Ей нужно было поспать, и мне тоже.

— Это не особо важно. Они все Морриган.

— А с кем она сражалась?

— С фоморианцами. Про богов нужно помнить одно: они всегда с кем-то сражаются. Греческие боги бились с титанами, боги викингов — с ледяными великанами, а ирландские — с фоморианами и морскими демонами. Морриган много кому надрала задницу, и, в конце концов, фомориан загнали в море.

Мои знания кельтской мифологии слегка заржавели. Нужно будет освежить их при первой возможности. Не то чтобы кто-то надеялся запомнить всех значимых мифологических героев, нет. Фокус не в том, чтобы знать все. А в том, чтобы знать, где найти недостающие фрагменты.

— Так почему нельзя разбогатеть, поклоняясь ей? — Джули зевнула.

— Потому что Морриган не исполняет желания. Она заключает сделки. Это значит, ей нужно что-то взамен.

Только дураки идут на сделку с божеством.

Она закрыла глаза. Хорошо. Спи, Джули.

— Кейт?

— Ммм?

— Как умерла твоя мама?

Я уже открыла рот, чтобы соврать. Так было всегда: я скрывала свою кровь, свою магию и правду о корнях. Но по какой-то причине солгать не получилось. Мне хотелось рассказать правду. Или как минимум часть правды. Я никогда об этом не говорила, но сейчас слова были готовы сорваться с языка.

И что в этом могло быть плохого? Она всего лишь ребенок. А моя история — увлекательная сказка на ночь. Она забудет её на следующее утро.

— Мне было всего несколько недель от роду. Папа и мама бежали. Их кое-кто преследовал. Он был очень сильный и злой. Мама знала, что из них двоих папа был сильнее. А она задерживала его.

Мой голос слегка дрогнул. Не ожидала, что говорить об этом будет так трудно.

— Поэтому мама отдала меня папе и велела ему бежать. Сказала, что задержит преследователя. Он не хотел уходить, но понимал: это единственный способ спасти меня. Злодей поймал маму, они сражались. Она проткнула ему глаз, но он был настолько могущественным, что мама не смогла убить его. И погибла.

Я подоткнула одеяло вокруг Джули.

— Грустная история.

— Да.

К тому же, незавершенная. Совсем не завершенная.

Она погладила по пледу, который все еще был у меня на коленях.

— Это ты сделала?

— Да.

— Красиво. А можно мне его взять?

Я накрыла ее. Она скинула одеяло и закуталась в плед, свернувшись так, точно мышка в норке.

— Мягкий, — сказала она и тотчас уснула.

КВАРТИРУ ЗАПОЛНИЛ ГОЛОС ЧИСТЫЙ, как хрустальный колокольчик, сладкий, как мед, и мягкий, как бархат.

— Девочку… Хочу девочку.

Я открыла глаза. Город всё ещё был во власти магии: решетка на окне светилась небесно-голубым светом. Я видела, как Джули выскользнула в коридор, словно тихий призрак, бродивший по квартире, погрузившейся в ночную темноту.

— Девочку… — повторилось. Звук доносился снаружи.

Мои пальцы нащупали рельефную рукоять Убийцы. Я взяла меч, поднялась и последовала за Джули.

— Нужно девочку… Девочку… Хочу девочку…

За кухонным окном на расстоянии дюйма от стекла, где проходил охранный контур, парила бледная тень. Женщина с утонченным, почти эльфийским, лицом, лавандовыми глазами и умопомрачительной фигурой, заглядывала в комнату, изучая обстановку. Её кожа отливала еле заметным серебряным сиянием. А невероятно густые и длинные волосы ниспадали вниз, извиваясь, точно щупальца.

— Девоочку-у-у-у, — пропело существо, протянув руки к окну. — Нужно… Где? Где?

Привет. И что ты за чертова тварь?

На кухонном столе, облокотившись коленями на смятую занавеску, сидела Джули. Она открыла защелку на окне и пыталась сломать замок на железной решетке.

Я положила Убийцу и обхватила Джули за талию. Та вцепилась в решетку.

Тварь зашипела, приоткрыв рот, обнажившиеся ряды зубов напоминали пасть морского чёрта. Прядь волос, нацелившись на ребёнка, хлестнула по окну. Охранка отреагировала выбросом грозного карминового света. Тварь дернулась от боли.

Я потянула девочку:

— Джули, пойдем.

Джули яростно прорычала что-то неразборчивое. Приложив всю свою силу и вес, я уперлась пятками в пол и потянула сильнее. Пальцы Джули соскользнули, и мы чуть не рухнули на пол. Она пиналась и боролась, как бешеная кошка. Оттащив ее в ванную комнату, я захлопнула за нами дверь. Джули с воем бросилась на меня и расцарапала ногтями руку. Я схватила ее за волосы на затылке и, запихнув в ванну, включила кран с холодной водой. Девочка извивалась у меня под рукой, плевалась, кусалась. Я подставила её голову под струю и держала.

Постепенно конвульсии прекратились. Она захныкала и обмякла.

Я убавила воду до тонкой струйки. Джули глубоко и прерывисто вдохнула, всхлипнула. Её мышцы начали расслабляться.

— Я в порядке, в порядке, — прошептала она.

Я оттащила ее от ванны и накинула полотенце на голову. Джули обхватила себя руками и дрожала.

Я приоткрыла дверь и осмотрелась. Тварь с лавандовыми глазами всё ещё висела у кухонного окна. Она увидела меня и снова зашипела:

— Девочку… Пойдем… Хочу…

Джули опустилась на плитку в попытке забиться в узкое пространство между ванной и унитазом. Спустя какое-то время оттуда торчали лишь её ноги, тонкие как палки.

— Она была у меня в голове. Она снова пытается туда залезть прямо сейчас.

— Попробуй её заткнуть. За охранным контуром мы в безопасности.

— А если магия перестанет действовать? — глаза Джули в панике округлились.

— Тогда я снесу ей голову.

Легче сказать, чем сделать. Эти волосы завьются вокруг меня, словно сеть вокруг рыбки. А резать ненатянутые волосы чертовски сложно.

— Девочку?

— Заткнись, нахрен!

Почему Джули? Почему сейчас? Может, эта тварь была её матерью, а потом обратилась в нечто из-за магии ковена?

— Джули, это существо похоже на твою мать?

Девочка отрицательно помотала головой, потом обхватила её руками и начала раскачиваться. Она могла сдвинуться лишь на один-два дюйма в этом узком пространстве.

— Серая, грязная, склизкая, двигающаяся, мерзко фиолетово-серая.

— Что?

— Серая, как скелет. Мерзкая…

— Джули, что серая?

Она измученно посмотрела на меня.

— Её магия. Её магия серая.

О, Боже!

— Какого цвета магия оборотней?

— Зеленая.

Чувствующая. Живой м-сканнер, который различает магию. Очень редкий, очень ценный дар. Она все это время была со мной. Я знала, что в ней есть какая-то магия, но спросить об этом в промежутке между боем с железными псами и больными дружками просто не было шанса.

— Это существо, она серо-фиолетовая? Ты говоришь фиолетовая? Как вампир?

— Более тусклый. Бледно-фиолетовая.

Фиолетовый — цвет нежити. Если эта тварь и впрямь нежить, у нее не может быть сознания. Кто-то её контролирует, как Мастера Мертвых контролируют вампиров.

— Джули, тебе придется вылезти. Я не смогу защищать тебя, если ты будешь обнимать унитаз. Поднимайся.

— Она войдет сюда. Она меня убьет. Я не хочу умирать.

— Ты умрёшь, если останешься здесь. — Я протянула руку. — Пойдем.

Она всхлипнула.

— Пошли, Джули! Покажи этой твари, что ты не трусиха.

Она прикусила губу и взяла меня за руку. Я потянула её вверх.

— Мне страшно.

— Используй это. Это поможет тебе быть настороже. Там, в Осином Гнезде, почему магия не схватила тебя?

Хватило секунды, чтобы переключить её внимание.

— Я слилась с ней. Заставила думать, что я такая же, как она.

— Тогда слейся со мной.

Подражание другому типу магии замаскирует сознание Джули, заставив эту тварь вместо неё сконцентрироваться на магическом предмете. Все равно что спрятать слабое свечение в пламени более сильного. Эта тварь не сможет выследить её сознание, если не сможет его почувствовать.

Она отрицательно покачала головой.

— Я не могу. Я уже пробовала. Твоя магия слишком странная.

Черт, еще один побочный эффект моего гребанного наследия. Мало того, что я должна сжигать все окровавленные повязки, чтобы никто не мог меня распознать, теперь еще не могу защитить маленького ребенка. Почему она не может слиться со мной? В коллекции Грега полдюжины зачарованных артефактов, но ни один из них не источает достаточно магии, чтобы скрыть девочку.

Убийца.

— Оставайся здесь.

Я бросилась на кухню, схватила Убийцу со стола и помчалась обратно в ванную. Лицо Джули ничего не выражало. Я вложила ей в руки Убийцу и рявкнула:

— Сливайся!

Осознание снова появилось в её глазах. Я почувствовала, как магия подбирается к лезвию. Дыхание Джули стало прерывистым.

Изменение в магическом поле было едва ощутимым. Она глубоко вдохнула.

— Все, — сказала она, — готово.

Тварь разочаровано завизжала.

Я прижала Джули к себе. Я справилась бы с физической опасностью, но превратись Джули в зомби — это было бы не исправимо. Пока мы могли держать эту тварь подальше от головы моей девочки, у нас был шанс. Она взялась за меч обеими руками и сосредоточилась на клинке, от чего её лицо скривилось.

Я направила её к двери.

— Пойдем.

Глаза твари были нацелены на Джули. Она лизнула охранный контур, обожгла язык алыми всполохами и отпрянула.

Я попробовала позвонить. Тишина. И почему это происходит со мной?

— Де-евочку-у-у. Хочу, хочу, нужно…

— Ты в порядке?

Она кивнула.

Волна магии утихла. Я забрала Убийцу у Джули и попробовала позвонить ещё раз. Телефон по-прежнему молчал. Черт меня подери!

Волосы твари безжизненно повисли. Она вцепилась в решетку, чтобы не упасть. Ага! Захлебнись волной технологии ты, кусок дерьма! Никаких волос-щупалец тебе!

Тварь уперла ноги в стену и подтянулась. Решетка прогнулась, издав долгий измученный скрип.

Джули метнулась в спальню. Не лучшее время, чтобы прятаться. Первое правило телохранителя: всегда знать, где находится охраняемое «тело».

Тварь поднатужилась еще. Решетка поддалась.

Я вошла в кухню. Сначала нужно было разобраться с новым украшением на окне, а потом пойти и вытащить Джули из-под кровати.

Однако Джули вернулась сама, в её руке был нож. Пальцы девочки дрожали, заставляя танцевать кончик лезвия. Она встала за мной и прикусила губу.

Они не получат эту девочку. Не сегодня. Никогда.

Бум!

Что-то твердое ударило в дверь. Джули подпрыгнула.

— Спокойно! Дверь крепкая. Выдержит.

Как минимум несколько минут. Я прошла внутрь кухни и отодвинула стул, освободив себе пространство для действий.

Тварь, повисшая на решетке, попробовала воздух свои длинным, похожим на змеиный, языком и просунула голову в щель.

Бум!

Я запрыгнула на стол и снесла ей голову классическим ударом палача.

Голова глухо ударилась о стол и покатилась по полу. Туловище застыло в решетке на полпути в комнату. Густая красноватая слизь медленно стекала с обрубленной шеи. Смрад протухшего рыбьего жира и горькой застоялой морской воды распространился по комнате.

Я подняла голову за волос-шупальце и приставила Убийцу к левой щеке. Плоть немного провисла, плавясь под магией меча. Соприкосновение с лезвием не привело к той реакции, как если бы это был вампир, но магия Убийцы действовала на него. Вверх поползли тонкие дымчатые усики. Однозначно, нежить, но не такая, как вампир. Возможно, она в основном была нежитью. А так бывает?

Бум!

Дверь разлетелась, и куски дерева усыпали ковер в коридоре. Я бросила голову, схватила Джули за плечо и выпихнула её за стену слева.

Последний кусок дерева выпал из рамы. Двойник той твари, которую я только что укоротила на голову, вошел в квартиру. Его тело скрывалось за свисавшими до лодыжек черные волосы.

Магическая волна снова накрыла город, вырубив всё, связанное с технологиями. Мой охранный контур вспыхнул через две секунды после того, как монстр переступил порог дома. Жизнь несправедлива.

Бледные серебряные всполохи пробежали по волосам непонятного создания. Блестящие пряди задрожали, потянулись…

Я схватилась за Убийцу.

Локоны рванулись к двери, ведущей в ванную. Волосы медленно раздвинулись, показав плоть, светившуюся словно маяк. Кожа существа еле уловимо мерцала. Это завораживало, как свет в болотной трясине, как мелькнувшая в волнах русалка. Тварь протянула руки. Пульсирующие сияние спустилось до пят и превратилось в подобие призрачного рыбьего хвоста, сотканного из легкой паутины.

— Девочка? — лился бархатный голос. — Девочка?

— Никаких девочек! Убирайся из моего дома, сумасшедшая дрянь.

Тварь наклонилась вперед с распростертыми для объятий руками. Её глаза наполнились холодным аметистовым огнем. Тонкая, гибкая… Уверена, арбалетные болты Брана я вытащила из скелета её сестренки.

Грязная жидкость растеклась по столешнице у меня под ногами. Я бросила взгляд на тело позади. От него осталась только лужа. Такого я никогда прежде не видела. Знала, что Убийца превращал вампирскую плоть в жижу, но не так быстро.

Тварь раскинула руки. На кончиках пальцев показались изогнутые когти, с которых на пол капала красная слизь. Такими когтями можно оставить длинные порезы, точь-в-точь такие, как были на шее Рэда. Видимо, его просто пощекотали, потому как, судя по размеру этих когтей, она могла запросто снести голову. Волосы захватывали, когти рубили, а ряды иглообразных зубов довершали начатое. Полный боекомплект.

Тварь медленно продвинулась вперед — она не торопилась. А зачем? Я была загнана в угол. Некуда бежать, разве что спрыгнуть вниз с третьего этажа. Я сделала шаг назад и ударилась локтем о стену возле холодильника.

Прядь волос щелкнула словно кнут и ухватила меня за бедро. Я рубанула по ней мечом, схватила бутыль с керосином, которая стояла на холодильнике, и окатила тварь горючим с ног до головы.

Тварь зашипела. Я бросила меч и свела руки вместе. Волосы обхватили меня и потащили вниз со стола через всю кухню, неумолимо приближая к когтям. Тварь не видела спичек в моих руках, пока запах серы не известил её о зарождающемся пламени. В панике волосы заметались, сдавив меня сильнее. Я бросила спичку в самую их гущу.

Четко в цель. Горячее ярко-оранжевое пламя весело заиграло вокруг. Оковы спали.

Тварь визжала и билась в агонии. Раздался треск, похожий на шипение сала, капающего в огонь. Она попятилась назад, ударилась о дверь ванной комнаты, разнеся ее в щепки, и по коридору бросилась к зеркалу. Она билась об него снова и снова, раскалывая на все более мелкие осколки, пока они не посыпались из рамы.

Я подняла Убийцу. Замри на секунду, и я решу все твои проблемы.

Пламя изрыгнуло облако дыма, и вонь жаренного сала заполнила комнату. Я зажала рот. Роскошные волосы твари превратились в пепел, серыми хлопьями осыпались на ковер и закрутились вокруг меня, подхваченные сквозняком из подъезда. Тварь содрогнулась. А сумасшедшее пламя почти погасло.

Джули выскочила из кухни с ножом в руке и нырнула в огненные всполохи, погрузив лезвие в живот твари. Чудовище, охваченное волной спазмов, затряслось. Девочка наносила удар за ударом, замахиваясь так, что умудрялась вырвать куски плоти из ещё горящего тела. Остатки выдержки исчезли из её глаз.

Я схватила её и потянула подальше от огня.

— Хватит!

Джули поднялась, хватая ртом воздух.

Тварь в последний раз треснулась о стену. Её спина хрустнула как ломающаяся ветка. Струйки серой жидкости брызнули из-под обуглившейся оболочки. Лужа растеклась, и тут же начала высыхать. Я открыла шкаф, вытащила оттуда пробирку для образцов, и собрала немного мерзкой жидкости. Закупорила заполненную примерно на треть пробирку. В пробе плавали частички пепла. Загрязнение, вероятно, хуже, чем в городской канализации. Не мой день.

Я положила образец на стол рядом с мечом и повернулась к Джули.

— Дай посмотреть на твои руки. О чем ты думала?

О чем она думала, я знала точно: либо я, либо меня. Тварь внушала ей страх. Но она не сбежала. Она не спряталась. Она приняла осознанное решение принять бой. И это было правильно. За исключением того, что нападение Джули на подобного монстра равносильно попытке остановить обученного добермана мухобойкой.

Обласканные языками пламени пальцы Джули покраснели. Ожог, вероятно, несильный. Могло быть и хуже.

— На холодильнике тюбик с мазью A&D. Смажь руки…

На секунду магия ушла и вернулась снова. Я посмотрела в дверной проем, с целью убедиться, что ничего не прошло внутрь. За охранным контуром стоял высокий субъект. Рослый и слегка ссутулившийся, он был одет в белые тонкие одежды. Глубокий капюшон свисал почти до груди, скрывая лицо. Он был похож на покойника, завернутого в белое покрывало и готового к погребению.

Из-под капюшона раздался мужской голос: холодный, скрипучий, сухой, как звук ракушек, раздавленных тяжелой ногой.

— Отдай мне ребенка, человечешко.

Я столкнулась с марионетками и убила их, поэтому кукловод решил появиться сам. Как лестно. Я указала Джули на стену позади себя. Пусть она будет подальше от его глаз.

— Что ты можешь предложить ребенку?

— Жизнь.

— Это включает право на условно-досрочное освобождение?

Это выбило его из колеи, но всего лишь на мгновенье.

— Отдай ребенка.

— Жизнь, хм? Это не очень хорошее предложение. Не должен ли ты как минимум предложить какие-нибудь сокровища и кучку симпатичных парней в придачу?

— Отдай мне девочку, — скомандовал он шелестящим голосом. — Ты — ничто, человечешко. Ты не представляешь угрозы. Мои ривы обглодают мясо с твоих костей.

Так у лохматых дам есть название! Я оскалилась.

— Ну, так зачем тратить время на болтовню. Давай, снимай капюшон и начнем.

Он отклонился назад и вскинул руки вверх. Ткань, раздуваясь пузырями и извиваясь, заскользила по его рукам. Призрачный ветер шевелил его одеяния. Ткань распахнулась, и я увидела его мерзкое лицо: узкая клыкастая морда цвета заживающих синяков, два огромных круглых глаза — мертвых, холодных и чужих, как глаза кальмара. В середине лба расположилась большая бледно-зеленая шишка, пульсировавшая так, точно какое-то уродливое сердце. Из шишки потекли две дорожки серой сукровицы, прокладывая свой путь меж жестоких глаз.

Из рукавов одеяния вырвались зеленые плетения, разделились на щупальца, которые сомкнулись над дверью и подняли Балахона в воздух. Он завис в сети из щупалец. Шишка начала пульсировать быстрее. Его шепот наводнил квартиру настолько, что я чувствовала его на коже.

— Помоги-и-и…

Его магия рванула пушечным выстрелом. Охранный контур на двери порвался как папирусная бумага, а волна прошла по мне и вылетела в кухонное окно. Если бы магия была материальной, она снесла бы стены. Пораженный этой силой, мой мозг потратил целое мгновенье, чтобы осознать: охранный контур больше не защищает ни дверь, ни окно за спиной.

Вьющаяся прядь черных волос схватила меня за талию и с ужасающей силой и скоростью потащила к сломанному окну. Я ударилась о развороченную решетку. Боль огнем обожгла спину. Внутри стало горячо. Я вскрикнула.

Еще один черный локон обвил мою руку. Джули замерла с широко распахнутыми от ужаса глазами. Волосы стягивали меня сильнее и сильнее, сжимая грудь. Я не могла и мускулом пошевелить. Стальной обруч сдавил легкие. Если бы я вырубилась, он бы забрал Джули.

‑Убей… — проскрипел Балахон.

Челюсти прокусили мое плечо, но тут же разжались. Рива захрипела, обожженная моей кровью.

Она — нежить. Ей можно управлять, как и вампиром. Я потянулась к ее сознанию и ударилась о защитную стену Балахона. Непроницаемая.

Волосы снова крепко сжали. Без вариантов.

Боль пронзила спину. Я напряглась и произнесла одно единственное слово:

— Amehe. Повинуйся.

Слово силы далось неожиданно тяжело: возникло чувство, что внутренности вырвали из живота. Я заметалась в агонии. К счастью, стена, закрывавшая сознание ривы, рухнула. Теперь в сети из щупалец взвыл Балахон.

Передо мной, как зияющая дыра, открылось сознание ривы. Я собрала его в кулак и сжала. Аркан из волос ослаб. Они все еще держали меня, но удушающего сдавливания уже не было.

Я смотрела и глазами ривы, и своими собственными. Этим двойным зрением я увидела Джули, свернувшуюся на полу крошечным комочком. Балахон уставился на меня. Я чувствовала: он затаился в самых укромных уголках сознания ривы и выжидал. Переполненный ненавистью не просто ко мне, а к тому, кем я была, он кипел, едва сдерживая ярость. Мерзкая и озлобленная тварь, желающая покончить со всем родом человеческим. Во мне разрослось отвращение — инстинктивная реакция сродни ксенофобии. Столь сильная, что грозила затмить рассудок.

Я заставила волосы размотаться. Они медленно и неохтно отпустили меня. Даже со словом силы я не смогла бы долго удерживать риву. Стоит замешкаться и Балахон перехватит контроль.

Я отступила и втянула риву на кухню через решетку на окне.

Смотри сюда, сукин сын.

Повинуясь моей бессловесной команде, рива ударилась головой о стену.

Удар. Гипсокартон раскрошился и показался кирпич.

Удар. Растеклось красное пятно.

Удар. Ее череп лопнул, словно упавшее яйцо.

Ты не получишь моего ребенка, слышишь меня?

Рива размахнулась для финального удара, с её головы стекала красно-серая слизь. Присутствие Балахона в разуме твари пропало. Секундой позже я парировала её удар, и по-быстрому слиняла, пока умирающее сознание не утянуло меня за собой.

Удар.

Поток мерзкой жижи залил стену.

Спина вспыхнула, будто на раны налили раскаленное стекло. Комнату слегка качнуло. Я сжала зубы и подняла меч.

Балахон ждал у порога. Дорога была открыта. Меж нами не было магических стен.

Я медленно улыбнулась, обнажив зубы.

— Троим — крышка. Один на один. Ну, давай.

Щупальца сделались тоньше, сильнее натянув сеть. Стоя на носочках, я слегка подалась вперед, готовая мгновенно кинуться в бой.

Тут, к моему удивлению, щупальца отцепились, втянулись в рукава и под полы одежды. А сам Балахон сбежал. Его словно сдуло порывом ветра.

Я опустила глаза и успела заметить, как ноги Джули скрылись под столом.