Было воскресенье, и мы снова были в бальном зале, наблюдая за стагнацией переговоров. Прошло три дня с того момента, как я обнаружила искажение записей гостиницы. И я так и не приблизилась к нахождению виновника. Я все еще не знала, кто взял изумруд. Кот все еще прятался. Раз или два в полусне я чувствовала его на краю кровати, но когда я просыпалась, его уже не было. Я проследила, чтобы у него была еда и вода и убирала его лоток, на этом наше взаимодействие заканчивалось. Я явно потерпела неудачу, заводя друзей. Отрокары и вампиры все еще скучали и раздражались, несмотря на предоставленные развлечения. И что самое главное, у мирного саммита все еще не было никакого прогресса.

Единственное, с чем мне удалось справиться, это убедиться, что запланированный Орро банкет подготовлен к сегодняшнему вечеру.

В дальнем конце бального зала поднялся большой отрокар, уставившись куда-то позади меня. Я освежила свои знания по типам воинов-отрокаров, и для меня он выглядел как башер. В бою такие, как он, носят самую тяжелую броню, которая только есть у Орды, оснащенную ручными орудиями, установленными на плечах и конечностях. Каждое из орудий весит более ста фунтов. Башеры были огромными передвижными орудиями. Они прорывались сквозь ряды противника, а воины более легкого типа прятались за ними и обрушивали смерть на оппонентов. Этот конкретный экземпляр был более семи с половиной футов ростом, с плечами, которые, вероятно, были слишком широки для моей входной двери. Если ему когда-нибудь придется проходить через нее, ему придется повернуться боком.

Я повернулась так, чтобы видеть, как проходит саммит за прозрачной перегородкой и в тоже время не спускать глаз с башера. За столом переговоров Маршал дома Ворг подался вперед, упираясь кулаками. Когда вампиры сталкивались с опасностью, они пытались сделать себя крупнее, как коты перед дракой. Лорд Робарт решительно навис над столом с перекошенным от ярости лицом. Звуконепроницаемый барьер лишил его голоса, но выглядел он так, словно кричит. Ну, по крайней мере, он не обнажил клыки.

Мужчина отрокар целенаправленно пошел вперед, голова слегка опущена, немигающие глаза с убийственной силой впились в лорда Робарта. Ой-ой.

Джек оттолкнулся от стенной перегородки и непринужденно направился на перехват.

Ханум что-то сказала, выражение ее лица было насмешливым.

Вот и клыки показались.

Худая, крепко сложная женщина отрокар плавно оказалась на дороге высокого солдата.

— Куда ты собрался, Колто?

— Я ему шею сломаю — прорычал огромный отрокар.

— Для начала ты туда не пройдешь.

— Можешь просто смотреть, как я это сделаю.

— И, если пройдешь, Ханум тебе яйца оторвет, а потом заставит их съесть. У нее все под контролем. Если ей понадобиться наша помощь, то она нас позовет.

За перегородкой Дагоркун что-то сказал, его поза была расслабленной, а руки сложены на груди. Два других отрокара расхохотались. Ханум выдавила улыбку. Лорд Робарт попытался броситься со своей высокотехнологичной броней во внушительный рывок, но Арланд, леди Исур и военный капеллан схватили его и оттащили назад. Нуан Сее опустил пушистую голову на стол вниз лицом. Лорд Робарт зарычал, обнажив клыки, и попытался вырваться.

У меня все больше росло чувство, что добром это не кончится.

— Видишь, под контролем. — Сказала отрокар женщина — И ты все еще при всех частях тела.

Отрокар мужчина нахмурился.

— А тебе то что?

— Я не знаю. — Женщина отрокар подняла бровь. — Может, я хочу, чтобы ты остался цел.

Она развернулась и ушла, присоединившись к группе из трех других отрокаров.

Мужчина отрокар снова нахмурился, очевидно, его мозг пытался вычислить, почему женщина была заинтересована в безопасности его гениталий. Затем его глаза просияли. А выражение лица стало задумчивым. Да, ты ей нравишься, большой тупица.

Джордж сделал какой-то успокоительный жест и сжал набалдашник своей трости. Перегородка ушла вниз, и лорд Робарт вышел с лицом, все еще перекошенным от ярости. Леди Исур и Военный Священник последовали за ним.

Арланд устремился ко мне.

— Леди Дина. Нам нужно уединение. Он сейчас не способен на общение с людьми.

Я открыла главный вход.

— Гостиная и кухня в вашем распоряжении.

— Благодарю — Арланд ушел за Робартом.

Я открыла боковые входы и наблюдала, как все выходят. После того, как все разошлись по своим покоям, я пошла на кухню.

Лорд Робарт сидел за столом с кровожадным лицом. Арланд подпирал стену рядом. Военный Священник топтался рядом, его малиновое облачение обрамляло большое тело, словно потрепанные крылья. За кухонным островом Орро резал сельдерей и морковь, мрачно игнорируя присутствие вампиров.

Я достала три кружки, бросила пакетик мятного чая в каждую и во все налила горячей воды из кофеварки кёриг.

— Мы так некогда не договоримся — тихо сказал Арланд.

— Не говори мне о договоре — оскалился Робарт — Это ты хочешь договора. Ты хочешь им все отдать. Неужели твоя честь значит для тебя так мало? Как же низко пал твой дом!

Арланд открыл рот.

— Именно потому мы еще не победили, — сказал Военный Священник, его голос звучал глубоко и размеренно. — Мы предпочитаем сражаться друг с другом, войне с нашим общим врагом.

Я использовала ложку, чтобы выловить пакетик из чая, добавила немного меда в каждую кружку и поставила на стол перед вампирами.

— Спасибо. — Одалон взял свою чашку и отпил чай. — Мята. — Он довольно улыбнулся. — Восхитительно.

Арланд забрал свою кружку. Робарт отодвинул свою подальше.

— Я не хочу этого. Мне не нужно ни успокоение, ни исцеление.

— Ты ведешь себя, как ребенок — сказал Одалон.

— Избавь меня от своих лекций. Ты волен советовать по вопросу моего благочестия, но не вмешивайся, в то, как я управляю своим Домом.

Одалон вздохнул.

— Могу я задать вопрос? — Я села на другой стул.

Робарт посмотрел в сторону, игнорируя меня.

— Естественно, Леди Дина, — сказал Арланд, делая ударение на слово леди.

— Прошу прощения, — проворчал Робарт — Пожалуйста, задавайте Ваш вопрос.

— В моем понимании, Нексус имеет единственный массив суши. Святая Анократия удерживает большую часть этого материка на севере, а Орда занимает почти равную часть на юге. Клан Нуан владеет небольшой частью на востоке, но их территория — лучшее место для космопорта. Я права?

— По сути, — проворчал Робарт, — магнитные аномалии на Нексусе затрудняют постройку любых постоянных баз. Мы вынуждены доставлять оборудование и войска с орбиты с помощью шаттлов. У клана Нуан единственная на планете гравитационная труба, что означает, что они могут относительно безопасно перемещать товары и персонал.

Однажды я пользовалась гравитационной трубой. Это был огромный лифт, протянувшийся с орбиты до поверхности, работающий на сверхзвуковой скорости. Он приводился в действие магией и после поездки меня чуть не вырвало.

— Именно поэтому Нуан Сее ищет мира, — объяснил Арланд. — Главная ценность Нексуса в залежах куйо — жидкого минерала, который нам постоянно требуется для военных целей. Он тяжелый. Его нелегко добывать и еще тяжелее транспортировать. Торговцы хотят заработать на поставках куйо с Нексуса. Они знают, что мы будем вынуждены воспользоваться их услугами.

И зная Нуан Сее, он считает каждый день, который он не сдирает с Орды и Святой Анократии бешеные тарифы, как день потерянной прибыли.

— Мы много раз пытались захватить гравитационную трубу, но терпели поражение. — Сказал Одалон

— У них Туран Адин. — Произнес Робарт, в его лице читалась безнадежность.

Все трое вампиров на секунду замолкли.

— Кто или что такое Туран Адин? — спросила я.

— Туран Адин — создание войны, — произнес Робарт, делая глоток мятного чая. — Он живет и дышит сражением. Убийство течет в его венах. Нексус был заселен двадцать лет назад по местному времени, и он был там с самого начала. Он как роса в красной траве, как ширар в глубокой воде. Демон того ада.

— Мы не знаем, где торговцы нашли его, — сказал Арланд. — Мы даже не знаем, что он за создание. Он неподкупен и несокрушим. Он управляет их наемной армией в течение двух десятилетий. Он учится, адаптируется и никогда не устает.

— Но сейчас, как я понимаю и вы, и Орда можете добывать куйо для военных нужд? — Спросила я.

— Да — ответил Арланд

— Тогда почему не оставить все как есть?

Робарт уставился на меня.

— Вы не вампир. Вы не рыцарь.

Арланд закрыл лицо рукой.

— Помогите мне понять, — попросила я.

— Земля, которой владеет Орда, запятнана нашей кровью, — сказал Робарт, едва контролируя свой голос. — Только когда они уйдут, эти пятна можно будет смыть. Разве хирург, удалив половину раковой опухоли, оставит остальное, удовлетворившись тем, чего уже достиг? Разве охотник освежует только половину туши, оставив драгоценную шкуру гнить? Мы должны убить их, или изгнать из этого мира. Все, что меньше — смертный грех. Таков древний закон. Да не пострадает никто из тех, кто решит остаться на избранной земле. Так говорят легенды.

— Иерофанта не разделяет твоей интерпретации, — сказал Одалон.

— Иерофанта могла посчитать нужным изменить свое мнение, — сказал Робарт. — Но я не изменю своего. Мой отец умер на кровавых полях Нексуса. Женщина, которую я любил больше жизни, женщина, от которой я хотел детей, потеряла там свою жизнь. Ее свет… — Его голос надломился, и он сжал кулаки. — Ее свет померк. Один взгляд на территорию Орды на Нексусе оскверняет ее память. Когда я встану перед вратами загробного мира, и мой отец и моя нареченная встретят меня и спросят, были ли они отомщены, что я им скажу? Что я слишком устал от сражений? Что я не мог больше проливать кровь во славу их имени?

— Что ты скажешь духам тех, кто стоит за ними — Спросил Арланд. — Что ты им скажешь, когда они тебя спросят, почему ты выбросил их жизни в бою, который мы не можем выиграть?

— Мы выиграем — Робарт ударил кулаком по столу. — Это праведная война. Священная война!

— Это логистика, — сказал Арланд, — ни мы, ни Орда не можем доставить достаточно войск на Нексус, для обеспечения решающий победы. Мы потеряли два транспорта буквально в прошлом месяце. Что ты скажешь солдатам внутри них? Они даже не вкусили битвы.

— Они знали, на что шли! — Выкрикнул Робарт.

— Да, но они верили, что мы поведем их в бой. Они верили, что не выкинем их жизни впустую. Я не собираюсь больше жертвовать жизни моих рыцарей этой бессмысленной войне.

— Если ты слишком слаб, я найду себе другого союзника.

Арланд прошел к кёригу, и я услышала, как он налил воды. Если ему нужно еще чая, я бы налила.

— Типа Дома Миир? — спросил Арланд, открывая холодильник. — Трусов, которые даже не стали сражаться?

— По крайней мере, Дом Миир отказывается уважать твои, достойные жалости, попытки подписать перемирие. — Сказал Робарт. — Их инакомыслие… — Он глубоко вдохнул.

Я почувствовала запах кофе. О нет.

Арланд вернулся к столу с кружкой. Если судить по цвету, по крайней мере, треть кофе состояла из сливок с фундуком, стоявших в моем холодильнике.

— Лорд Арланд. — в голосе прозвучало предупреждение.

— Что это такое? — Робарт посмотрел на кружку.

— Напиток для настоящих мужчин — ответил, Арланд. — Тебе я его пить не рекомендую. Он только для посвященных.

Лорд Робарт, повернулся ко мне.

— Я хочу такой же напиток.

— Это ужасная идея — воскликнула я — В этом напитке…

— Вот — Арланд дал Робарту свое кофе — Если ты так настаиваешь, я себе новое сделаю.

— Нет. — Я потянулась за чашкой.

Робарт глотнул кофе.

— Он с изюминкой. Вкусно, но я жду тех глубинных воздействий, которые вы мне обещали.

Он выпил пол кружки.

Вот блин. Кофе так же воздействует на вампиров, как алкоголь на людей. Он только что тяпнул эквивалент полбутылки виски.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Арланд? — Его язык слегка заплетался. — Ты трус…

Одалон моргнул от неожиданности.

Робарт отхлебнул еще один могучий глоток.

— Вы все — он помахал указательным пальцем вокруг — трусы. Мы должны быть первобытными. Решительными. Как и наши предки. Нашим предкам не было нужно… оружие. Им не нужна была броня. У них были зубы.

Он оскалил клыки, сжал правый кулак, и напряг бицепсы.

— Конечно, — пробормотала я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Может быть, он просто будет сидеть здесь, рассказывать нам о своих предках, и этим все кончится.

— И они охотились на своих врагов. — Он допил кружку, перевернул ее вверх дном и поставил на стол. Затем он посмотрел на свои великолепные доспехи. — Это навоз. Мне не нужен этот навоз.

Знаю я, к чему это все приведет.

— Держите его!

Арланд не сдвинулся с места. Одалон смотрел на Робарта огромными от изумления глазами.

Робарт ударил себя по груди. Доспех упал с него, обнажив черную рубашку и брюки. Он сорвал с себя одежду.

— На охоту! — заревел Робарт, выскочил из задней двери и исчез за стеною дождя.

Будь оно все проклято.

Орро перестал резать, закатил голову назад, и зафыркал.

— Арланд! Это не смешно. — Я навела на него метлу.

— Ему это было необходимо. — Сказал Арланд, в его тоне не было ни капли раскаяния.

Я выдавила сквозь зубы.

— Идите, ловите его, мой Лорд, пока он не поохотился на семейную или полицейскую машину, и офицер Мараис не утащил его на допрос.

Арланд вздохнул и убежал следом за Робартом на дождь.

— Почему вы всегда раздеваетесь, когда пьяны? — Спросила я Одалона.

Брови Военного священника поползли вверх.

— Это раньше случалось?

— Лорд Арланд выпил случайно кофе, кода был здесь в последний раз.

— Это должно быть броня. Мы в ней живем, так что мы снимаем ее только в безопасности наших домов. Если ты снял доспехи, ты чист, в безопасности, свободен, скорее всего, сыт, вероятно, готовишься к встрече со своим партнером в уединении вашей спальни. — Мрачное лицо Одалона оставалось по-прежнему стоическим, но крошечный озорной огонек играл в его глазах. — Упоминал ли, случайно, лорд Арланд о том, что жена его двоюродного брата с Земли, пока он недужил?

Мое лицо было безмятежным.

— Возможно.

— Вселенная бесконечна и мы ее величайшая тайна, — пробормотал Одалон и последовал за Арланд на улицу.

Я сидела в гостиной, просматривала записи фантома, который украл изумруд. Я решила, что называть вора фантомом будет лучше, чем обращаться к нему или к ней, как к невидимому пятну. Я пришла к нескольким выводам.

Во-первых, фантом определенно был живым. Это была не машина. Мне удалось выделить шестисекундное видео, на котором по легкому свечению я могла видеть, как он передвигается сквозь толпу. Фантом старался избегать людей на пути и явно перешагивал через другие драгоценные камни и золото на полу, выбирая свободное место. Если бы фантом был машиной, у него должны быть мыслительные способности и сложный механизм передвижения. Если бы он просто катился на колесах, я бы увидела, как вещи отлетают от него.

Когда каждая из делегаций входила в бальный зал, я заставила гостиницу просканировать их на наличие оружия. Я знала, что отрокары пронесли ружье, хотя, на самом деле, не ожидала, что они будут стрелять. Гостиница не зарегистрировала ничего с продвинутой робототехникой или искусственным интеллектом, а также ничего с искусственными ногами.

Во-вторых, раз уж фантом был живым, он или она проник в гостиницу вместе с одной из делегаций. Я бы почувствовала нарушителя.

В-третьих, так как нарушитель был одним из гостей, он или она будет отсутствовать в толпе в большом зале, когда изумруд украли. Проблема в том, что Гертруда Хант записала широкоугольное видео, которое давало мне хороший панорамный вид толпы, но они слишком сильно сгрудились в эти решающие пять секунд.

Я посмотрела на часы. Мы устраивали банкет в девять. Для меня это было слишком поздно, поздновато для Торговцев и вампиров и рановато для отрокаров. На часах было шестнадцать минут четвертого. Куча времени. Я нащупала рукой чашку на столике рядом с диваном и коснулась чего-то мягкого.

На столике сидел Кот.

Мы посмотрели друг на друга.

Чудовище один раз тихонечко гавкнула.

Кот прошел по подлокотнику дивана, потоптал мои колени — он был на удивление тяжелым — и потерся об меня. Я гладила его по голове. Он потерся еще раз, мурлыча, подошел к другому концу дивана, и устроился на одеяло. Потянулся, выпустил все когти на передних лапах, и начал месить одеяло.

Я посмотрел на Чудовище. Ее большие круглые глаза озадачено смотрели на меня.

Кот укусил плед и начал урчать.

Хорошо-о-о. Это не странно, ни чуточку.

Калдения проплыла в гостиную и села на стул напротив меня. Её Изящество была одета в темно-фиолетовое платье со строгим высоким воротником. Искусная вышивка в бледно-фиолетовых и золотых оттенков украшала платье по всей длине — распадающиеся на красивые узоры на юбке.

Калдения, нахмурилась, глядя на кота.

— Зачем он это делает?

Я понятия не имела.

— Он псих.

Псих продолжил месить плед и начал посасывать его.

Мой экран засигналил. Портрет Дагоркуна появился в левом нижнем углу.

— Чем могу быть полезна, Под-Хан?

— Ханум хочет пригласить Вас на чай. Будете ли Вы свободны через 10 минут?

Приглашение на чай было честью и привилегией. Все-таки, если бы это зависело от меня, я бы осталась на моем милом удобном диване.

— Пожалуйста, передайте Ханум, что для меня её приглашение большая честь, и я увижу ее через 10 минут.

Изображение Дагоркун исчезло.

— Я тоже пойду — заявила Калдения.

— Как пожелаете, Ваша Светлость.

— О, я не желаю. Они же варвары. Удручающе нерафинированная культура. — Калдения встала. — Однако я не доверяю этой грубой женщине, она может отравить тебя.

Я отвела экран, и он убрался в стену.

— Яд не в характере отрокаров. Они предпочитают откровенную жестокость.

— И именно поэтому я иду. В вопросах дипломатии и любви человек стремится действовать спонтанно. Неожиданные действия часто приводят к нужному результату. Для Орды нетипично прибегнуть к яду, поэтому мы должны предположить, что они сделаю это.

Мы шли по лестницам, двери открывались, когда мы приближались к стенам.

— И какие же у них вероятные причины, чтобы меня отравить?

— Мне видятся несколько. Самая очевидная — получить доступ к остальной части гостиницы. Убрав тебя с пути, они смогут подстеречь и убить вампиров.

— Это навсегда запретит им доступ на Землю.

Не говоря уже о том, что гостиница их убьет.

Калдения улыбнулась.

— И надежда на мир между Ордой и Святой Анократией погибнет вместе с ними. Из всех живых существ, с которыми приходится иметь дело, истинно верующие — худшие. Душа обычного разумного существа представляет собой паутину. Потяни за нужную ниточку и получишь желаемый результат. Похвали их, и они полюбят тебя. Насмехайся над ними, и они возненавидят тебя. Жадного можно купить, робкого — запугать, умного — убедить, но фанатики невосприимчивы к деньгам, страху или доводам рассудка. Душа фанатика — это канат. Они обрубают все остальное во имя своей цели. Они заплатят любую цену за победу, и это делает их несравненно более опасными.

Разум Калдении был не просто паутиной, это было целое сборище паучьих гнезд.

— Так что же, нет никакого способа победить истинно верующего?

— Я этого не говорила. — Калдения слегка улыбнулась. — В глубине души, ими зачастую правит страсть. При наличии времени и продуманного соблазна, одна страсть может быть заменена на другую. Но это занимает много времени и требует тщательного эмоционального руководства.

Дагоркун встретил нас у двери. Он кивнул мне, демонстративно проигнорировав присутствие Калдении, и повел нас обратно туда, где на освещенном балконе сидела Ханум. В центре располагалось место для костра, а каменный балкон обрамлял его разорванным кольцом, образую круглую скамью, накрытую оранжевыми, зелеными и желтыми подушками. Густые облака одеялом укрывали небо, обещая дождь, но так и не проливаясь. Ханум откинулась на подушки. На ней не было космической брони. Вместо него она одела яркое объемное платье кровавого цвета, расшитое бирюзовыми птицами, чье оперение было украшено белоснежными точками, которые резвились среди острых темных ветвей. Вблизи было трудно игнорировать, насколько огромной она была. По сравнению с ней я выглядела ребенком.

Ханум посмотрела на меня полузакрытыми глазами.

— Приветствую тебя хозяйка гостиницы.

— Приветствую Вас, Ханум.

— Сядь со мной.

Я села напротив нее. Калдения сидела справа от меня.

Ханум размяла плечи и посмотрела на Её Изящество, взгляд у нее был тяжелый.

— Ведьма.

— Дикарь. — Улыбнулась Калдения в ответ, показывая свои острые, нечеловеческие зубы.

— Мы знаем о Вас — сказала Ханум. — Вы убили очень много людей. Вы съели некоторых из них. Вы кадул.

Каннибал.

— Мразь, — сказала Ханум.

— Вы знаете, что они говорят о мразях, — сказала Калдения. — Мы — худшие враги.

— Это угроза? — глаза Дагоркун сузились.

— Это предупреждение. — Калдения сложила руки на коленях. — Угрожать можно, только тогда, когда собираешься вступать в переговоры. Я не собираюсь.

Мужчина отрокар вошел, неся поднос с чайником и четырьмя чашками.

— Ханум… — начал Дагоркун.

— Тихо. — Сказала она ему. — Годы прошли с тех пор, когда я в последний раз наливала тебе чай. Притворись, что тебе пять лет, ради мамы.

Дагоркун сел слева от меня и смотрел, как Ханум наливает каждому чай. Калдения взяла свою кружку, повернула левую руку так, чтобы большой аметист на кольце на среднем пальце коснулся поверхности, и окунула его в рубинового цвета жидкость.

Ханум вздернула брови.

— Это оскорбление — сомневаться в гостеприимстве Ханум, — сказал Дагоркун.

— Увы, меня это не волнует.

Калдения взглянула на свое кольцо. Яркий голубой символ появился на поверхности прекрасного камня. Калдения подняла чашку и сделала глоток. Я последовала ее примеру. Ароматный, пряный и слегка горьковатый чай прокатился по моему языку. Я подержала его во рту, ожидая знакомого пощипывания и проглотила.

— Вы уже пробовали красный чай раньше, — заметила Ханум.

— Да, но не эту разновидность.

Большая часть красного чая, который я видела, была светлее по цвету, иногда почти оранжевая.

— Это — ванла, — сказала Ханум. — Чай бедняков. Вы, наверное, встречали наших богачей. Они предпочитают бледный чай. Я люблю тот, который делала моя мама. Его пьют в Орде после тяжелого похода.

Я сделала еще глоток. Ханум чего-то хотела. Иначе она не пригласила бы меня. О том, чтобы спросить ее напрямую, не было и речи. Мне придется подождать.

Мы в тишине допили первую чашку, и Ханум налила еще.

— Светловолосый вампир желает вас. Ваш вид может становиться его парой?

Спасибо, Арланд, что поставил меня в такое замечательное положение.

— Это возможно, но меня не интересуют подобные отношения.

— Почему нет? — Спросил Дагоркун.

Я улыбнулась ему.

— Потому что у меня нет намерения покидать дом, а лорд Арланд будет ужасным хозяином гостиницы.

— Вы могли бы отправиться с ним, — предложила Ханум.

— Мое место здесь, — я сделала глоток чая. — Его место — с его домом. Его внимание льстит, но оно не помешает моей миссии.

— И в чем она заключается? — Спросил Дагоркун.

— Не дать вам с ними поубивать друг друга.

Отрокар выбежал на балкон спиной вперед, подпрыгнул и поймал футбольный мяч, сшитый из грубой кожи. Он увидел Ханум. Его глаза распахнулись, и он умчался внутрь. Дагоркун закатил глаза.

— Следует ли мне купить несколько шлемов? — спросила я.

— Нет, — сказала Ханум. — Несколько сотрясений мозга им не повредит. Это их утихомирит. — Крупная женщина откинулась назад. — Я не понимаю вас, хранительница. Я понимаю торговцев. Ими движет прибыль. Я понимаю вампиров. Они наши смертельные враги, и они стремятся к тому же, что и мы: слава в сражении, победа и земля. Я даже понимаю арбитра. Есть власть и удовлетворение в смещении баланса в отношениях между многими нациями. Что движет вами, хранительница?

— Я хочу, чтобы моя гостиница процветала. Чем больше у меня гостей, тем сильнее и жизнеспособней гостиница. Если саммит пройдет успешно, станет известно, что в моем доме вас хорошо обслужили.

— Мы знает, что Арбитр обращался к другим владельцам гостиниц с просьбой о проведении саммита, — заявил Дагоркун. — Они ему отказали.

— Моя гостиница исключительно подходит для саммита, — сказала я. — Она невелика и по большей части пустует в настоящий момент. Мы специализируемся на опасных гостях.

— Чтобы взяться за такую работу, нужна сильная мотивация, — сказала Ханум. — Какие у вас причины?

— Я потеряла свою семью, — сказал я. — Их забрали у меня. Я искала их сама, но потерпела неудачу. Я хочу, чтобы моя гостиница процветала и была полна гостей, потому что рано или поздно кто-нибудь войдет в эти двери, и я замечу на лице узнавание при виде портрета моих родителей внизу.

Ханум кивнула.

— Семья. Это я понимаю.

Мы выпили еще чая.

— Сейчас третий день осени, — сказала Ханум. — В нашем родном мире лето — это время жары и засухи. Зима — желанная передышка; это время теплой погоды и дождей, когда отрастают травы. В третий день осени мы общаемся с нашими предками, чтобы отпраздновать то, что пережили еще один год.

Я не так уж много знала о праздниках Орды, кроме того, что большинство из них проводятся на улице.

— Вы бы хотели провести осенний праздник? — Спросила я.

— Мои люди встревожены, — сказала Ханум. — Это пойдет нам на пользу.

Я ждала.

— Арбитр отклонил мою просьбу.

Вот оно.

— Должно быть, у него были веские причины.

— Он считает, что мы намеренно затягиваем переговоры, — сказал Дагоркун. — Он надеется использовать наши обычаи, что надавить на нас.

— Могу я задать вопрос о переговорах? — спросила я. Ханум подняла брови.

— Да.

— Вы управляете большой территорией на Нексусе. Анократия контролирует такую же большую территорию. Вам обоим придется работать с Торговцами, чтобы доставлять товары с планеты. Почему не согласиться на мир?

Ханум коснулась своего одеяния и вытащила небольшой диск, вырезанный из чего-то похожего на кость. Она сжала бока, и появилось изображение мужчины отрокара. Он был в полной боевой броне. А лицо напоминало и Дагоркуна, и Ханум.

— Кордуган, — сказала она. — Мой третий сын. Он лежит мертвым на Нексусе. Мы так и не нашли его тело.

Дагоркун опустил взгляд на руки.

— Мои соболезнования. — Сказала я.

— Дети умирают, — сказала Ханум и ее голос надломился. — Это закон жизни. Я вспоминаю об этом снова и снова. И каждый раз это причиняет боль.

— Тогда почему не перестать погибать на Нексусе? — спросила я.

— Потому что мы не ведем переговоров, — сказала Ханум. — Мы завоевываем. Когда я смотрю на половину континента, принадлежащую Анократии, я вижу землю. Вижу фермы. Вижу семьи, наши семьи, воспитывающие детей, обустраивающие быт, разводящие скот.

Дагоркун посмотрел на мать.

— Мама, скот не выживет на Нексусе. Это голые скалы. Там недостаточно пищи.

Она отмахнулась от него.

— Это к делу не относится. Мы расширяем территории, или умираем, как мой сын. Это наш путь. Также действует Анократия. Они стоят на пути нашего развития. Мы должны взять их под контроль на Нексусе. Мы должны обескровить их, сломить их дух, а потом начать наступление. Они владеют семью планетами. Семью тучными, богатыми планетами. Это достаточно земли, чтобы прокормить моих детей, и детей Дагоркуна, и детей их детей. Дети должны рождаться на планете, с землей под ногами, и они будут рождаться на Нексусе. Вот ради чего умер мой сын.

Правильно. Ни одна из сторон не готова была прислушаться к доводам рассудка. Я могла понять, почему Нуан Сее был в отчаянии.

— Но если вы так сильно против мира, зачем же вы вообще согласились на саммит? — спросила я.

— Кто сказал, что я против мира?

Ханум вздохнула, протянула руку и погладила Дагоркуна по голове. На секунду опытный воин стал похож на восьмилетнего мальчика, чья мама поцеловала его на прощание перед школой у всех на глазах.

— Я сказала вам то, что диктует политика Орды, — сказала Ханум. — Мои взгляды не имеют значения. Мои люди желают пообщаться с предками. У нас хорошая память. Вы поговорите с Арбитром?

Сделка была очевидной: если я выступлю в их защиту, они будут должны мне услугу. Им даже не нужно обещать ее мне. Моей обязанностью было заботиться о комфорте моих гостей.

— Я поговорю с Джорджем, — сказала я. — Не знаю, насколько велико мое влияние на него, но я попытаюсь. Даже если он согласится, нам нужно будет добиться согласия вампиров и торговцем, что означает, что нам, возможно, придется пойти на некоторые уступки.

— Мы понимаем. — Сказал Дагоркун.

Я встала и поклонилась.

— Благодарю, что разделили со мной чай, Ханум. Пусть ваши дни будут долгими, а солнце слабым.

Ханум кивнула головой.

Дагоркун поднялся, и мы последовали за ним через покои отрокаров. Что-то в словах Ханум о причинах войны казалось мне неправильным. Она прекрасно подобрала слова, с достаточным рычанием в голосе, но я чувствовала, что она не принимает это сердцем.

Дагоркун остановился около двери.

Я вышла за дверь.

— Благодарю за ваше гостеприимство.

— Пожалуйста.

Дверь плотно захлопнулась.

— Что ж, это было поучительно, — пробормотала Калдения, пока мы спускались по лестнице. — Она отчаянно жаждет успеха мирных переговоров.

— Вы так думаете?

Калдения покачала головой.

— Моя дорогая, тебе нужно научиться наблюдать. Она — военачальник этой огромной орды, но кроме этого, она еще и мать, которая любит своих детей больше жизни. Мы с тобой обе знаем, кто возглавит наступление на Нексусе — это будет сын, который сейчас сидит с ней рядом. Помнишь тот документальный фильм, который мы смотрели на прошлой неделе по Нешинел Джиографик, там, где львы пытались пережить засуху? Эта женщина — старая львица, которая пытается защитить последнего детеныша. Она отчаянно пытается сохранить ему жизнь, и она теряет надежду.

Она была права. Это имело смысл, и поэтому было ужасным. От горечи всего этого перехватывало дыхание.

— Это чудесно, — сказала Калдения. — Надави на этот рычаг и вынешь ее сердце. О большей слабости нечего и мечтать. Ты должна брать меня на все свои переговоры. Они такие увлекательные.