Несмотря ни на что, тетя Ферн решила, что единственная подходящая для нее и Мортона спальня – комната родителей Шарлотты. Думаю, тетя Ферн сделала это, чтобы позлорадствовать, потому что она не изменила своего решения даже тогда, когда увидела, как это расстроило бедную Шарлотту. Мысль о том, что в этой комнате может спать еще кто-то, ужасала Шарлотту. Словно ее отец все еще может наказать ее за то, что она позволила это. Но у нее не было выбора. Тетя Ферн была неумолима, несмотря на то, что в комнате требовалось сделать генеральную уборку.

– Здесь уже многие годы никто не спал, – подчеркнуто произнесла Шарлотта. – Ее не использовали с тех пор… со дня смерти моего папы.

– Ну, а теперь это в прошлом, – решительно ответила тетя Ферн. Она включила свет, отчего пыль, грязь и паутина стали еще заметнее. – Принцесса, – тетя Ферн обратилась ко мне, уперев руки в бока, – пойди-ка возьми тряпку, таз с горячей мыльной водой и вымой все окна и мебель.

– Здесь очень много работы, а сейчас уже слишком поздно, тетя Ферн, – сказала я. – Почему бы тебе не выбрать комнату почище на сегодняшнюю ночь?

– Неплохая мысль, – добавил Гейвин.

Тетя Ферн бросила на него едкий взгляд, а затем повернулась ко мне, презрительно и жестко улыбаясь.

– Во-первых, я сомневаюсь, что любая другая комната будет чище, а во-вторых, мне нравится эта. Почему ее так запустили? – спросила она, словно ее это действительно заботило. – И почему здесь пользуются свечами и керосинками, когда есть электричество?

– Их это устраивает, а использовать электричество для освещения такого большого дома им не по карману, – объяснила я. Она ухмыльнулась.

– Они не платят за квартиру. У них нет особенных расходов. – Ферн прошлась по комнате и специально включила все лампы. Она остановилась у туалетного столика и осмотрела баночки с высохшими кремами и косметикой, старыми расческами и гребешками. – Что весь этот хлам здесь делает? – спросила она. – Это следовало давным-давно выбросить. Принеси сюда ведро, – приказала она.

– О, нет, – взмолилась Шарлотта, качая головой и улыбаясь так, словно это была глупая идея. – Это все вещи моей мамы.

– И что? – безразлично ответила Ферн. – Твоя мама умерла, не так ли? Ей больше не понадобятся ни макияж, ни расчески. – Она провела пальцем по зеркалу. На стекле остался след. – И не забудь об этом зеркале, принцесса. Чтобы оно сияло!

– Уж не думаешь ли ты, что Кристи… твоя прислуга? – резко спросил Гейвин. Тетя Ферн уставилась на нас, гневно прищурив глаза.

– О, я уверена, Кристи не прочь ублажить свою любимую тетушку, – ответила она. – Я ее любимая тетя, потому что я всегда храню ее маленькие секреты, – добавила она с улыбкой. – Правда, принцесса?

Мы с Гейвином обменялись расстроенными взглядами, пока тетя Ферн продолжала осматривать комнату. Ее взгляд остановился на ванной. Она прошагала туда и осмотрела раковину и ванну.

– Принеси также таз с дезинфицирующим раствором. Я хочу, чтобы здесь все сияло, когда ты закончишь, – сказала она мне. – Ты вымоешь пол. Я не могу допустить, чтобы моим ногам пришлось ходить по такой грязи!

– Но для этого нужно очень много времени! – закричала я.

– О, Боже, о, Боже, – запричитала Шарлотта.

– Я, правда, очень удивлена, что никто не убирал здесь раньше, – посетовала тетя Ферн и повернулась к тете Шарлотте. – Я не понимаю, почему моя сводная сестра и мой брат позволяют тебе обращаться так с этим домом и делать все эти глупости. Это ведь все еще часть собственности, которая имеет определенную ценность, не так ли? Мортон?

– Кое-какая ценность в этом есть, – безразлично проговорил Мортон. – Земля всегда чего-нибудь да стоит, даже если зданиям нужен ремонт.

– Однако я уже просто влюблена в эту кровать, – сказала тетя Ферн, подходя к ней и поглаживая столб. – Весьма элегантный образец. А посмотри, как сработан этот комод и это, – она указала на резьбу ручной работы.

– Да, мебель чего-нибудь да стоит, – согласился Мортон.

– Кристи, – тетя Ферн взглянула на меня. – Почему ты до сих пор не ушла за тряпками и тазами с мыльной водой? Мы не собираемся ждать всю ночь, ты знаешь.

– Не думаю, что ты имеешь представление о том, сколько здесь работы, – заметил Гейвин уже более спокойно.

– Нет, представляю, – с улыбкой ответила Ферн. – Но если ты так беспокоишься, что твоя драгоценная принцесса перетрудится и запачкает свои драгоценные пальчики, почему бы тебе не помочь ей? – холодно проговорила она. – Потом развернулась к Шарлотте. У бедняжки перехватило дыхание, а ее руки прильнули к горлу словно две запуганные птички в поисках убежища. – Тетя Шарлотта, не хотите ли вы дать нам чистое постельное белье и полотенца, много чистых полотенец, пожалуйста. У вас есть пылесос?

Шарлотта подавленно покачала головой.

– У них есть только это старье, чтобы вытереть грязь, – сказала я.

– Ну, полагаю это придется сделать. – Ну-ка, все за работу, – тетя Ферн наслаждалась ролью надсмотрщика.

– Вы на самом деле не сможете спать здесь, – возразила Шарлотта, округлив глаза. – Духи до сих пор приходят по ночам в эту комнату, даже иногда днем.

– Духи? Ты имеешь в виду привидений? Ну это – ладно. Мы с Мортоном привыкли к духам, правда, другого рода. А кстати, как здесь насчет выпивки?

– У нас есть вода, молоко и сок, – гордо перечислила тетя Шарлотта.

– Я говорю о виски.

– Виски? – задумалась Шарлотта. – В кабинете моего папы есть, но очень старое.

Ферн и Мортон рассмеялись.

– Чем старее, тем лучше, – кивнула тетя Ферн. – Покажи нам кабинет, мы пропустим по стаканчику и подождем, когда закончится уборка в нашей комнате, – распорядилась она.

– Кабинета там больше нет, – сказала я. – Теперь там мастерская Шарлотты.

– Тогда мы выпьем где-нибудь еще. Идем. Ну, шевелитесь все.

В дверях остановился Лютер с их чемоданами и взглянул на нас.

– Уж не собираетесь ли вы остановиться в этой комнате? – спросил он.

– Все уже решено, Лютер. Поставь чемоданы здесь, – велела тетя Ферн.

Лютер посмотрел на Шарлотту и, увидев в ее глазах боль, покачал головой.

– В этой комнате никто жить не будет, – твердо сказал он.

– Правда? Да кто ты такой, генеральный директор или еще кто-нибудь?

– Никто не пользуется этой комнатой, – просто проговорил Лютер. Глаза Ферн стали маленькими и злыми.

– А теперь, слушай, – она сделала шаг к нему. – Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. Мой брат рассказывал мне об этом месте и о тебе. – Ты – наемный рабочий, которому разрешили остаться здесь, но все может измениться в любую минуту.

Лицо Лютера так покраснело, и я испугалась, что он может взорваться.

– Тетя Ферн, я – единственная, кто может изменить здесь что-либо или нет, – напомнила я. – Я – единственная, кто владеет этим теперь.

Она холодно улыбнулась на мой вызов.

– Разве Филип не владеет частью этого имущества? Не главной частью, но небольшой? Почему бы нам не позвонить и не спросить его мнение? – заявила она, и ее глаза сверкнули от ликования.

– Не вздумай ее пугать, – пригрозил Гейвин, становясь рядом со мной.

Ферн вспыхнула. Она метнула свой испепеляющий взгляд на него.

– Да как ты смеешь разговаривать так со мной, Гейвин? А папа знает, где его драгоценный сынуля и чем он занимается? А как все это понравится твоей матери? – не отступала она.

Гейвин быстро сник под напором ее гнева, голоса и взгляда. Ферн кивнула, довольная его отступлением.

– Вы тут неплохо проводите время, – сказала она, глядя на нас. – Мой вам совет – ведите себя, как надо, если хотите так же спокойно жить дальше. Тебе следует уважительней относиться к своей старшей сестре, Гейвин, а Кристи покажет, как она уважает свою тетю. Ты никогда не относилась ко мне с уважением, как следует относиться к своей тете, – высказала она недовольство.

– Это не так, тетя Ферн. Я…

– Не перечь мне! – заорала она. Ферн сделала шаг ко мне и заговорила мягким, сдержанным, но ненавистным тоном, буквально выплевывая на меня слова: – Здесь не Катлерз Коув, и ты не принцесса. Мне всегда приходилось угождать тебе. Только и слышно было: Кристи – то, Кристи – се. Разве они устраивали на мое шестнадцатилетие такой праздник как это сделали для тебя? Или покупали то, что мне хотелось?

– Мама и папа любили тебя и хорошо к тебе относились, тетя Ферн, – сказала я, и слезы уже готовы были брызнуть у меня из глаз.

– Да ладно! Я слышала уже это раньше, прямо как заезженная пластинка. Лютер, – Ферн повернулась к нему, – мой тебе совет – поставь наши чемоданы здесь пронто. Ты знаешь, что означает «пронто»?

Лютер колебался. Его гордость возмущалась, гнев до сих пор бурлил.

– Как, ты думаешь, поведет себя Филип Катлер, если услышит, что ты прячешь двух несовершеннолетних подростков, которые сбежали из дома? – продолжала она, видя его колебание. – Будет большое расследование, в ходе которого все выяснят о тебе и тетушке Шарлотте. А газетчики, возможно, даже приедут сюда и сфотографируют здесь все: и эти глупые украшения, и что было сделано с картинами, и перекрашенные стены. Ты хочешь этого? – угрожающе спросила она.

Лютер опустил плечи, в его взгляде было поражение. На него было больно смотреть.

– Это неправда. Лютер не прятал нас. Он не знает подробностей. Он понятия не имеет, почему я убежала и зачем. Он… – пыталась защитить его я.

– А кто в это поверит? – сказала тетя Ферн с улыбкой, поддразнивая меня. Затем ее лицо стало непроницаемым, губы так напряглись, что мне показалось, они могут лопнуть, как натянутая резина. – Ну, я должна повторить?

Она посмотрела на Лютера. Он опустил взгляд, поднял ее и Мортона чемоданы и понес их в комнату. Тетя Ферн облегченно повела плечами.

– Так-то лучше. Кристи, дорогая, мыло и вода! – пропела тетя Ферн.

Что мне еще оставалось делать? Я чувствовала, что попала в ловушку. Я не хотела причинять бедным Лютеру и Шарлотте еще больше боли. У тети Ферн хватит злости, чтобы осуществить свои угрозы. Я повесила голову. Подлые слова и обвинения тети Ферн жгли и подгоняли меня к выполнению ее желаний так быстро, словно она секла меня плетью по спине.

– Я помогу тебе, – сказал Гейвин, когда я повернулась, чтобы уйти.

– О, Боже, Боже, – причитала Шарлотта, бросаясь выполнять указания тети Ферн, – нехорошие времена настают. В самом деле – нехорошие.

– К шкафу – с виски! – со смехом сказала тетя Ферн.

– Это было довольно впечатляющее проявление власти, – сделал ей комплимент Мортон. Смех тети Ферн следовал за нами.

– Я довольно долго была на коротком поводке, – сообщила она ему. – Теперь моя очередь быть влиятельной и могущественной.

Они заставили Шарлотту показать, где хранится ликер, и затем отослали ее менять белье.

Пока мы отмывали комнату, тетя Ферн и Мортон, взяв бутылку бренди и стаканы, прошли в гостиную. Они завели патефон и поставили старые пластинки, а потом вели себя как дети: хихикали, кидали вещи, звонили в старый обеденный колокольчик, то включая, то выключая свет, гоняясь друг за другом по комнатам. Время от времени мы слышали пронзительный смех тети Ферн, разносившийся по коридорам старого дома.

Я попросила Шарлотту переложить вещи с туалетного столика в сумку и спрятать их.

– Ты сможешь положить их назад после того, как Ферн уедет, если хочешь.

Ее это утешило, но она все еще была сильно обеспокоена случившимся. Гейвин, хотя и с неохотой, но помог с уборкой. Он вымыл окна. Потом Лютер принес метлу и вышел, бормоча проклятия. Я протерла и натерла мебель и затем прошла в ванную комнату. Я потратила почти час, чтобы отмыть раковину, ванну и туалет. Гейвин просто взбесился, когда увидел, что я, опустившись на колени, отмываю пол. Я уже сменила три таза грязной воды, и мое лицо и руки были перепачканы грязью и пылью.

– Это глупо. Давай просто разбудим Джефферсона и уйдем. Филип нас не найдет, – предложил он.

– Тогда мы не сможем оградить Лютера и Шарлотту от Ферн, Гейвин. Ты же знаешь, какой она злой и мстительной может быть, если захочет. Давай просто сделаем то, что она требует. Скоро ей и ее приятелю станет скучно, и они уедут куда-нибудь. Тогда мы сможем что-нибудь придумать.

– Не знаю, как она могла быть нашей с Джимми сестрой и вырасти такой подлой.

– Не забывай, что ее отдали в чужую семью, когда она была младенцем, и жила там, пока мама и папа ее не нашли, – напомнила я ему. – Ее психика была совершенно подорвана.

– Хватит ее оправдывать, Кристи. Она просто жестокая и самодовольная девица, которая любит только себя, и очень довольна этим. Не думаю, чтобы за всю свою жизнь она хоть что-нибудь сделала для кого-то, и сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет.

– И о ком это ты говоришь, Гейвин Лонгчэмп? – спросила тетя Ферн, входя в комнату. – Не обо мне, надеюсь?

– Если туфелька подошла, носи ее, – пробормотал Гейвин.

Тетя Ферн едва стояла на ногах от выпитого, чтобы что-либо расслышать. Она и Мортон засмеялись и затем, рухнув на кровать, начали ощупывать друг друга, словно были одни в комнате. Мы с Гейвином просто рты пораскрывали от неожиданности. Наконец, тетя Ферн посмотрела на нас сквозь полуоткрытые веки.

– Вы что не закончили еще здесь?

– Здесь очень много работы, тетя Ферн. Мы же говорили тебе до того…

– О, прекрати мне читать нотации. Мы собираемся лечь в постель. Но не для того, чтобы спать, – добавила она, – так, Мортон?

Он уже закрыл глаза, но на его губах появилась глупая улыбка.

– Так что собирай свои тряпки, принцесса, и закрой за собой дверь, когда будешь уходить, компрендо?

– Давай, – сказал Гейвин, помогая мне подняться на ноги. – Идем. Она пьяна как сапожник.

– Нам тоже следует попробовать немного старого бренди, – прокричала она, и они с Мортоном зашлись в истерическом хохоте. – Тетя Шарлотта думала, что он испорчен, – добавила она и захохотала еще громче.

Гейвин проводил меня до двери. Когда мы обернулись, тетя Ферн расположилась на обессиленном теле Мортона, который выпил столько, что его уже ничего не волновало.

– О! – воскликнула тетя Ферн, поворачиваясь к нам. – Я забыла спросить, в котором часу прибывают духи?

Ее смех эхом отозвался за нашими спинами, когда мы вышли и закрыли дверь.

– Надеюсь, духи придут, – сказал Гейвин, и его темные глаза загорелись гневом, – и унесут ее в ад, откуда она появилась.

Я была опустошена всей этой работой, и мне было все равно. Мы пошли по коридору к нашей ванной комнате, чтобы умыться и лечь спать. Измученная, я легла в кровать и провалилась в сон.

Но может, духи на самом деле приходили. Несколько раз ночью я просыпалась, и мне казалось, что я слышу шаги в коридоре. Я была уверена, что слышала, как хлопнула дверь и чьи-то рыдания, но я слишком устала, чтобы встать и проверить. Духи не причинят нам вреда, думала я, и если утром мы обнаружим, что тетя Ферн и ее приятель таинственно исчезли, я не пророню и слезинки. Через мгновение я снова заснула.

Утром меня разбудил пронзительный вопль тети Ферн. Ее до сих пор не отправили в ад.

– Что происходит? – спросил Джефферсон, стоя в дверях и протирая глаза. – Кто это кричит?

– Это Ферн, – ответил Гейвин. – Она зовет нас.

– Ферн? Тетя Ферн здесь? – спросил Джефферсон.

– К сожалению, да, – объявила я.

– Почему она кричит?

– Не знаю, Джефферсон. Может, она проснулась и посмотрела на себя в зеркало, – сказала я. Гейвин засмеялся.

Я быстро оделась, и мы все втроем поспешили по коридору. Двери бывшей спальни хозяев были распахнуты. Мы медленно приблизились и заглянули.

Мортон, по-видимому, все еще спал, находясь в пьяном оцепенении, но тетя Ферн сидела на кровати, завернувшись в одеяло. Ее глаза горели от волнения. Может, она все-таки увидела духов? Она подняла руку и указала дрожащим пальцем на дверь.

– Кто был этот… это… чудовище, кто стоял там, глядя на нас во все глаза? Только Богу известно, сколько времени он был здесь. Я открыла глаза, а там был он, буквально несколько минут назад, и подглядывал за нами.

– О, это, возможно, Хомер, – сказала я. – Он – друг тети Шарлотты и Лютера. Он живет по соседству.

– Ну и что, как он смеет приходить сюда и подглядывать? Как он смеет! Кто он, какой-нибудь извращенец? – спросила она.

– О, нет, тетя Ферн, Хомер неопасен. Он…

– Только не рассказывай мне, кто он. Я знаю, кто неопасен, а кто – да. Я больше не хочу его видеть, слышишь? Отправляйся прямо сейчас вниз и передай этому животному, чтобы он немедленно убрался и не возвращался, пока я не уеду, понятно?

– Но Хомер не…

– Прекрати пререкаться со мной, – застонала она. – У меня голова просто раскалывается.

Тетя Ферн прижала ладони к вискам, уронив одеяло и забыв, что она голая. Гейвин смутился и отступил назад.

– Тетя Ферн… ты ведь еще не одета, – напомнила я ей.

– Что? О, да кого это волнует! Мортон, черт тебя дери! Как ты можешь спать, когда тут такое происходит? Мортон? – Она трясла своего приятеля, тот застонал, но не повернулся. Тетя Ферн упала на подушки. – Сделай мне кофе… крепкий кофе. А когда проснусь, ты наполнишь мне ванну теплой водой. У тебя есть здесь какие-нибудь масла для ванны?

– Нет, тетя Ферн. Вряд ли.

– Тогда сделай кофе… быстро, – приказала она. – И выпроводи это чудовище вон из дома!

Она со стоном закрыла глаза.

– Как сюда попала тетя Ферн? – прошептал Джефферсон.

– Она прилетела на метле Эмили, – сострил Гейвин.

– Что?

– Она просто приехала сюда вчера вечером, Джефферсон. Иди назад, умойся и оденься. Давай!

– Что с ней?

– Она слишком много выпила старого виски, – сказала я. Мы с Гейвином улыбнулись друг другу.

– Давай, приятель. – Гейвин обнял Джефферсона за плечи. – Я помогу тебе собраться.

– Мне лучше позаботиться о кофе, – сказала я и поспешила вниз.

Лютер уже ушел на работу. Шарлотта была на кухне с Хомером. Он сидел за столом и выглядел очень напуганным.

– Она испугала его чуть ли не до смерти, – пожаловалась Шарлотта.

– Потому что он напугал ее, тетя Шарлотта. Она в бешенстве из-за того, что он заглянул к ним в спальню, – объяснила я.

– Он не хотел причинить им вреда. Хомер никогда раньше не слышал, чтобы в этой комнате кто-нибудь был, и зашел посмотреть.

Я улыбнулась, видя как по-матерински она его защищает.

– Я знаю, но, пока они не уехали, Хомеру лучше держаться от них подальше. Понимаешь, Хомер? Та женщина наверху – не такая уж и милая. Каждый раз, когда она будет видеть тебя, она будет кричать и кричать.

Хомер кивнул.

– Я не хочу ее видеть, – сказал он.

– Ты не виноват.

Я налила две чашки кофе, взяла поднос и понесла их наверх тете Ферн и Мортону. Мортон проснулся и сидел на кровати, потирая лицо и моргая от солнечного света, проникающего через окно. Тетя Ферн все еще лежала ничком, закрыв глаза.

– Ваш кофе, – объявила я.

Она быстро открыла глаза.

– Принеси сюда, – приказала она и выхватила чашку из моих рук, как только я подошла.

Обойдя кровать, я отдала Мортону его чашку.

– Спасибо, – сказал Мортон.

– Кофе совсем не крепкий, – возмутилась Ферн. Она выплюнула кофе назад в чашку. – Это больше походит на помои. Может, так оно и есть. Это Шарлотта варила?

– Да, тетя Ферн.

– Не пей это, Мортон. У Шарлотты хватит ума намешать в воду грязь.

Она взяла у него чашку и швырнула обе на поднос с такой силой, что немного кофе выплеснулось мне на руки и запястье. Я обожглась, но ей было все равно.

– Ты сама заваришь новый кофе. Ты знаешь, как это делается, не так ли, принцесса? Или ты ничего не умеешь? Она всегда жила на всем готовом, – сообщила она Мортону.

– Это неправда, тетя Ферн. Я часто помогала миссис Бостон на кухне, – сказала я.

– Она часто помогала миссис Бостон, – нараспев передразнила она. – Да, уверена, ты работала, не покладая рук. А теперь сделай нам приличный кофе, да побыстрее. Я еще хочу принять ванну и хорошенько позавтракать. Это чудовище ушло? – спросила она.

– Ты напугала его больше, чем он тебя, тетя Ферн. Он не хочет находиться с тобой рядом, не волнуйся.

– Хорошо.

– Что за чудовище? – спросил Мортон.

– Ты и конец света проспишь, – сказала ему тетя Ферн. – После того, как ты всю ночь пил виски, тебе это не составит труда. – Они рассмеялись и начали толкать друг друга словно дети. Затем тетя Ферн увидела, что я все еще смотрю на них. – Почему ты до сих пор здесь болтаешься? – закричала она на меня. – Принеси кофе.

Я снова поспешила вниз. Я сделала ей новый кофе, и такой крепкий, что Гейвин сказал, что такой кофе сможет растворить железо. Окончательно проснувшись, Джефферсон напросился пойти со мной, но, когда я подошла к их комнате, дверь была закрыта. Я решила, что лучше будет постучать.

– Минуточку, – услышала я задыхающийся голос тети Ферн. Затем из-за двери донеслись стоны, сопровождаемые вскриками удовольствия.

– Кофе остывает, тетя Ферн, – крикнула я через дверь. Я знала, чем они там занимаются, и смутилась за нас обоих: за себя и за Джефферсона. – Может, мне прийти попозже?

Вместо ответа я услышала, что ее вскрики усилились и участились, за ними последовал стон.

– Что с тетей Ферн? – спросил Джефферсон.

– Ей нездоровится, Джефферсон. Почему бы тебе не пойти вниз и не доесть свой завтрак, а потом подняться и поздороваться, хорошо?

Он пожал плечами и ушел. Мгновение спустя тетя Ферн закричала:

– Входи!

Я открыла дверь. Она лежала, натянув одеяло до подбородка. Ее лицо горело, а волосы были всклочены. Мортон лежал рядом, закрыв глаза, а на его лице блуждала довольная ухмылка.

– Вот твой новый кофе.

Тетя Ферн улыбнулась мне и села.

– Хорошо!

Она взяла свой кофе и подала вторую чашку Мортону. Затем она повернулась ко мне.

– Ну как, извлекла что-нибудь из всего этого? – спросила она. У нее, что, нет достоинства? Нет самоуважения? – Спорю, твое маленькое ушко было просто приклеено к двери, не так ли? Или ты подсматривала в замочную скважину?

– Нет, тетя Ферн. Мне было очень неудобно.

– Ой, да ладно. Ты здесь уж совершенно точно потеряла свою драгоценную невинность? – сказала она. Я перевела взгляд на Мортона, который, забыв о кофе, с интересом смотрел на меня.

– Тетя Ферн!

Она запрокинула голову и расхохоталась.

– Хватит изображать из себя маленькую непорочную принцессу. Ты ничем не лучше меня.

– Я никогда этого не говорила, тетя Ферн, но…

– На самом деле, я рада, что ты выросла. Если я буду себя чувствовать так же и буду в настроении… Если ты будешь по-настоящему хорошо со мной обходиться, – добавила она, – может, я дам тебе кое-какие советы относительно мужчин и секса.

Мортон рассмеялся.

– Я тоже хочу это услышать, – проговорил он.

– Иди к черту! Это женский разговор! Нельзя им позволять совать нос во все твои дела, – сказала она мне.

– Тетя Ферн, я бы лучше не…

– Конечно, конечно. Я знаю. Ты все еще такая… утонченная. Хорошо, наполни мне ванну, и пусть она будет теплая, но не горячая. Ну, ступай, хватит таращить на меня глаза.

Я прошла в ванную и включила кран. Я сказала ей, что все готово, и направилась к двери.

– Подожди минутку, куда ты? – спросила она.

– Вниз позавтракать, – сказала я.

– Ну, сначала я хотела бы, чтобы ты помогла мне принять ванну. Я хочу, чтобы ты помыла мне спину и голову. Давай, – приказала она.

Абсолютно голая тетя Ферн вылезла из кровати и прошла в ванную комнату. Я посмотрела на Мортона. Откровенно развратная улыбка появилась на его губах.

– Вода – то что надо, – сказала тетя Ферн и забралась в ванну. Я боялась, что в любой момент Мортон тоже может вылезти из постели голым, поэтому я вернулась в ванну и закрыла дверь. Тетя Ферн вручила мне мочалку. – Три мою спину небольшими круговыми движениями. И плечи тоже.

Я вымыла спину и затем намылила ее волосы.

– О, хорошо, – она вытянулась в ванной. – Ты превратилась в хорошую прислугу, принцесса.

– Тетя Ферн, пожалуйста, не называй меня принцессой. Я не принцесса и никогда ею не была.

– О, у тебя все было в порядке. Ты была баловнем.

– Это неправда, – настаивала я. – Я работала в отеле с того момента, когда могла оказать хоть какую-нибудь помощь. И я всегда присматривала за Джефферсоном, когда мои родители просили меня об этом.

– Я знаю, ты просто совершенство, – пробормотала она, схватила меня за руку и притянула к себе. – Расскажи мне о вашей любовной истории с моим братцем? Он… насколько опытен в этих делах? Мне всегда казалось, что он даже не знает, с чего начать.

– Прекрати, тетя Ферн, – сказала я и выдернула свою руку из ее руки. – Да, Гейвин – милый, но не надо считать его беспомощным мужчиной.

– Мужчиной? Ты занималась с ним сексом, да? – спросила она. Я отвела взгляд, и это еще больше подтвердило ее предположение. – Я не собираюсь ходить и всем об этом рассказывать. Думаешь, меня это сильно заботит? Мне просто любопытно и все. Ну и как тебе это в первый раз?

– Тетя Ферн, я не люблю разговаривать о подобных вещах.

– Да ладно! Только не рассказывай мне, что ты со своими подружками не обсуждаешь это при первой возможности. Твоя мать когда-нибудь говорила с тобой об этом, или она умерла, не успев рассказать тебе о птичках и пчелках?

– Мы с мамой были очень близки, – ответила я. – Мне не надо было украдкой от нее выяснять для себя эти вещи.

– Правда? Любопытно. И что же она тебе рассказывала? Она говорила тебе, что следует делать, а что – нет? Она объяснила тебе, как предохраниться от беременности, или она сказала тебе просто говорить всем «нет»?

– Да, мы разговаривали о любви и сексе.

– Любовь, – протянула тетя Ферн и усмехнулась.

– Разве ты не любишь Мортона? – спросила я.

– Ты это серьезно? Мортон? Он – просто хорошее времяпрепровождение! И им легко управлять, ты понимаешь о чем я?

Я не понимала.

– Он делает то, чего я захочу. Он никогда не спорит со мной, и, если я не в духе, он не стонет, не ноет и не психует.

– Но… вы ведете себя как муж и жена, – сказала я.

– О, принцесса, ты меня убиваешь. Я вела себя так уже много раз до него.

– Сколько?

– Что, любопытно?

Мне было любопытно. Я хотела понять тетю Ферн, понять, почему она так распущена и было ли ей когда-нибудь по-настоящему хорошо. Она изображала из себя счастливую женщину, вела себя вызывающе, дико, но была ли она счастлива?

– Хочешь узнать, как это было у меня в первый раз? – спросила тетя Ферн. Я не ответила «да», но она продолжила: – Мне было четырнадцать лет. Мальчику, который мне нравился, было семнадцать.

– Семнадцать?

– Да, и он даже не смотрел в мою сторону. У меня ничего такого не было раньше, правда. Но я об этом много читала и видела все эти книги и картинки. И в один прекрасный день я подошла к нему и кое-что прошептала ему на ухо. Он покраснел как свекла, но очень мной заинтересовался.

– Что ты прошептала?

– Я спросила его, не хочет ли он изучить меня в деталях?

– Что это значило? – шепотом спросила я.

– По правде говоря, принцесса, я не уверена, но это переросло в нечто большее. Несколько дней спустя нам удалось остаться наедине. Он был расстроен, так как было понятно, что для меня это впервые.

– И что он сделал?

– Ничего. Потом он больше почти не разговаривал со мной, – ответила она.

– Ты чувствовала себя ужасно? Она пожала плечами.

– Он не был таким милым, как мне казалось, и он совсем перестал меня интересовать.

– А как же то, что ты сделала?

– Ну, временами это случалось, – сказала она беспечно.

– Но если тебя и в самом деле не волнует человек, который…

– Не заботься ни о ком. Лучше вовремя уйти.

– Нет, тетя Ферн, так ты можешь остаться в полном одиночестве, если заботиться только о себе, – вспыхнула я.

Она раздраженно посмотрела на меня.

– Ах, я забыла, что ты дочь миссис Совершенства! Твоя мать была не такой уж безупречной, и ты знаешь это. Именно поэтому ты и появилась на свет.

– Я знаю об этом все, – поспешила ответить я прежде, чем ей удастся сказать еще какую-нибудь гадость. – Я даже была у своего настоящего отца.

– Ты? И что?

– Возможно, он и был когда-то красив и очарователен, но для меня он… никто, – сказала я – Отвратительный и безвольный.

– Гм. Но мне бы хотелось посмотреть, как выглядит человек, который сбил с ног миссис Совершенство.

– Почему ты так ненавидишь мою мать? – спросила я, качая головой. – Она желала тебе только добра.

– Не верь этому. Она ревновала к каждому мгновению, которое проводил со мной Джимми.

– Это неправда Ты говоришь ужасные вещи!

– Это правда. Когда дело доходит до женской ревности, дорогая, я – эксперт.

Она подняла ноги и положила их на край ванны.

– Возьми мою косметичку и достань пилочку для ногтей. Я хочу, чтобы ты сделала мне педикюр, – приказала она.

Я возмущенно посмотрела на нее. Сейчас она выглядела как сама эгоистичность, жестокость и бессердечность, которая живет только для одного своего собственного удовольствия. Я не ожидала от себя, что могу ненавидеть и злиться так, как в этот момент. Она наверняка увидела это в моих глазах, потому что самодовольное выражение ее лица быстро исчезло, и ее глаза превратились в два светящихся злых уголька.

– Не смотри на меня так, Кристи Лонгчэмп. Может, ты и думаешь, что лучше меня, но мы сделаны из одного теста. Ты, не раздумывая, позвонила моему брату, и вы сбежали в это укромное местечко, чтобы предаться своим сексуальным фантазиям. Ты даже настолько низко пала, что притащила с собой своего младшего брата, – проговорила она.

– Это ложь! Я не по этому сбежала, – закричала я. Слезы жгли мне глаза.

– Ты сбежала, потому что ты избалованное отродье, которое получало все, что хотело, которое было центром внимания и которое вдруг стало просто еще одним ребенком в доме. Тетя Бет не угождала тебе как твоя мать…

– Меня изнасиловал дядя Филип! – выпалила я. Мгновение тишина была такой, что я слышала биение своего сердца, и она наверняка тоже. Она медленно села в ванне, не сводя с меня глаз. Я не могла остановить свои рыдания.

– Изнасиловал тебя? Ты хочешь сказать…

– Он вошел ко мне голый, – рыдала я. – И залез ко мне в постель.

– Неглупо, – сказала она с омерзительной улыбкой на лице. Она не возмущалась и не сопереживала, ее это приятно возбуждало и развлекало. – Расскажи мне об этом, – потребовала она.

– Здесь нечего рассказывать. Он пришел и вынудил меня. Это было ужасно.

– Что же здесь такого ужасного? Филип вполне красивый мужчина, – заметила она.

– Что? – Я вытерла глаза.

– Вообще-то, я всегда надеялась, что он сделает это со мной. Я давала ему столько шансов и достаточно долго соблазняла, – добавила она, улыбаясь. – Как-то я устроила все так, что он вошел ко мне, когда я была абсолютно голой. Ему понравилось то, что он увидел, но он ушел, даже не прикоснувшись ко мне. Ты наверняка сделала что-то, что подтолкнуло его к этому.

– Нет!

– Расскажи мне правду, тебе это немного понравилось, не так ли?

– Нет, тетя Ферн! Это было отвратительно с начала до конца. Я соскребала с себя эту грязь, пока моя кожа не воспалилась.

– Как глупо.

– Это не глупость. Я никогда не чувствовала себя такой грязной и внутри, и снаружи. Я в шоке от того, что ты хотела с женатым мужчиной… родственником…

– Прекрати! Красивый мужчина – есть красивый мужчина, – сказала она. – Кроме того, он мне не кровный родственник. Он даже совсем мне не родственник.

– Он больной человек, – сказала я. – Он всегда любил мою маму и…

– Я знаю. Все были влюблены в твою мать. Она посмотрела на меня с неприязнью, и ненависть читалась в ее взгляде.

– А теперь все собираются влюбиться в тебя. Почему тебе так везет?..

Она вытянулась, снова задрав ноги на край ванны.

– Достань мою пилочку, – приказала она. Увидев, что я не двигаюсь, она улыбнулась. – Мне следует позвонить прямо Филипу и доставить тебя назад к нему. Может, это то, что тебе нужно… настоящее образование. Он, возможно, привяжет тебя к постели и будет приходить к тебе каждую ночь и заниматься с тобой этим разными способами, пока…

– Прекрати! Ты отвратительна!

– Пилку, – холодно повторила она.

Когда я открыла дверь ванной комнаты, я увидела, что ее приятель лежит в кровати под одеялом. Его глаза тот час же открылись.

– Я голоден, Ферн, – позвал он.

– Потерпи, – ответила она. – Я еще не закончила свои утренние процедуры.

Я взяла ее сумку и нашла пилочку.

– Сначала вытри мне ноги, идиотка, – сказала она, когда я опустилась на колени, чтобы обработать ей ногти. Я взяла полотенце и вытерла их.

– Гм, так-то лучше. Приятно, когда с тобой обращаются как с королевской особой. Я всегда завидовала тебе, принцесса.

– Со мной никогда не обращались как с королевской особой, – возразила я.

– Гм. Хорошенько потрудись над ногтями. Никогда не знаешь, кто может их увидеть.

Слезы навернулись мне на глаза. Я пыталась сдержать их, чтобы они не мешали мне подпиливать ее ногти. Пока я занималась ими, она лежала, закрыв глаза и нежась в теплой воде.

– Мортон! – неожиданно заорала она – Мортон!

– Что?

– Поднимайся, спустись вниз и скажи моей тетке, что я хочу на завтрак яичницу из двух яиц с беконом.

Проверь, есть ли свежий хлеб. Если нет, пошли Лютера за ним в город.

– Хорошо, – отозвался Мортон.

– У Лютера нет времени на выполнение подобных поручений, – пробормотала я.

– Правда? Ну, лучше будет, если он найдет время.

– Зачем ты их так дразнишь? Они такие беззащитные и достаточно настрадались. Они…

– Как вас не тошнит вот так прикидываться! – возмутилась тетя Ферн.

– Мы не прикидываемся. Гейвин помогает Лютеру в его работе, я убирала в доме и помогала тете Шарлотте готовить…

– О, ты же такая чудесная! Я все время забываю.

– Мортон! – закричала она. – Ты встал?

– Встал, встал, – ответил он. – Мне нужна ванна. Я хочу умыться, побриться и…

– Ну, найди другую. Мы будем заняты еще некоторое время. Принцесса собирается также сделать мне маникюр. – Она улыбнулась. – Так ведь, принцесса?

Я не ответила. Я закончила с ее ногтями на ногах и отвернулась, чтобы она не видела моих слез и не радовалась, что ей удалось довести меня до этого. Я глубоко вздохнула. Они наверняка уедут сегодня отсюда, думала я, и мы наконец от них избавимся. Что касалось меня, то я не огорчилась бы, если бы избавилась от своей тети навсегда. Фактически я этого хотела. Я понимала, как это огорчило бы папу, если бы он узнал, что я ненавижу его сестру, но я не могла сдерживать себя.

Тетя Ферн заставила сделать ей маникюр. Она продолжала расспрашивать меня о подробностях сексуального нападения дяди Филипа, но мои ответы ее не удовлетворили, и она бросила это занятие. Потом мне пришлось разложить ее одежду. Она потребовала, чтобы я, пока она одевается, прибрала ее постель и привела в порядок ванную комнату. Ей нравилось наблюдать меня в качестве служанки. Наконец мы спустились вниз позавтракать. Ее приятель сидел за столом и изучал карту автодорог.

– Ты послал Лютера за свежим хлебом? – спросила тетя Ферн.

– Я не смог его найти, а твоя тетя не слишком-то мне в этом помогала, – ответил он. – Она на улице с Гейвином, Джефферсоном и с кем-то еще красит сарай. В зеленый цвет, – добавил он и рассмеялся.

– Красят сарай в зеленый цвет? Думаю, нам лучше позвонить в ближайший сумасшедший дом и попросить их прислать машину, – сострила тетя Ферн.

– Они счастливы здесь, тетя Ферн, и ни для кого не опасны, – сказала я.

– Как насчет того, чтобы поехать в город и позавтракать в ресторане, – предложил Мортон.

– В этом нет необходимости. Моя племянница может приготовить яичницу. Она уже доказала, что может готовить кофе. Я люблю яичницу всмятку, – приказала она. – Смотри, не высуши ее как бумагу. Ну, – протянула она, видя, что я не сразу двинулась с места. – Накорми нас. Бедняжка Мортон умирает с голода. Чем ты занят? – спросила она, подходя к нему.

– Просчитываю, как нам лучше попасть на основную магистраль.

– У нас есть время. Разве ты не хочешь провести часть каникул с этими людьми?

– Конечно, – кивнул он. – Но как долго ты хочешь здесь оставаться?

Я затаила дыхание.

– Пока не заскучаю, – ответила она. – Кроме того, – добавила тетя Ферн, улыбаясь мне, – мы не хотим оставить мою бедную племянницу, когда она нуждается в нас больше всего, правда? О, ты еще не знаешь, почему она убежала из дома. Ну, как-то ночью…

Я выронила яйцо, оно шлепнулось на пол и разбилось.

– Тетя Ферн!

– Посмотри, что ты наделала, – сказала тетя Ферн. – Мисс Криворучка! Ну, собери его, Кристи. Это будет твое, – она рассмеялась.

Я с ненавистью посмотрела на нее. Это была последняя капля в чаше моего терпения, но одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы понять, что именно этого она и добивается. Она искала возможность, чтобы сделать жалкой жизнь всех окружающих, такой же жалкой, как ее собственная. Я закусила губу и подавила свою гордость.

– Так почему она убежала? – спросил Мортон.

– Неважно. Это наше личное дело, правильно, принцесса?

Я тряпкой собрала разбитое яйцо и старалась не обращать на нее внимания, но она не отставала. Она была тем человеком, которому нравилось сыпать соль на раны других. Мне пришлось признать, что она не сожалеет о том, что случилось со мной. Она занята собой, и в ней нет места для сожалений.

– Правильно?

– Да, тетя Ферн, – кивнула я, глотая слезы.

Я поняла, что убегая из одной ужасной западни, я попала в другую. Каждый раз, когда я разрывала одно звено в этой цепи, которая приковала меня к проклятью нашей семьи, кто-то снова соединял ее. Словно я ношу кандалы на шее, руках и ногах. Медленно и механически передвигаясь, как какой-нибудь раб, я приготовила тете Ферн и ее приятелю яичницу. Я изо всех сил старалась, чтобы слезы не попали в еду.

– Почему ты не завтракаешь? – спросила тетя Ферн, когда я поставила им на стол яичницу и кофе.

– У меня нет аппетита, – сказала я.

– Ну, ты уж поешь чего-нибудь, – настаивала она. – Тебе нужно поддерживать силы, так как предстоит еще много работы. Позже, вечером, ты сможешь развлечь нас своей игрой на рояле.

– Что-то не хочется.

– Уверена, что хочется, – возразила она, наслаждаясь каждой секундой моего унижения. – Это еще одна возможность для тебя показать себя снова, и ты это любишь, принцесса.

– Я никогда не выставляюсь напоказ, тетя Ферн.

– Да нет же. Особенно после всех этих расходов! Мой брат потратил на ее уроки целое состояние, – сообщила она Мортону, тот кивнул, не очень заинтересованный этим. – Намного больше того, что он тратил на меня, – с ненавистью добавила она.

– Мне жаль тебя, тетя Ферн, – сказала я, качая головой. – Внутри тебя сидит чудовище, зеленое чудовище, пожирающее твое сердце. Мне жаль тебя больше, чем себя, – я направилась вон из кухни.

– Не уходи далеко, принцесса! – крикнула она мне вслед и рассмеялась. – Вдруг мне понадобится еще что-нибудь.

Эхо ее смеха разносилось по дому. Этот смех приветствовали все мрачные закоулки старого особняка. Я не сомневалась, что это было такое же зло, которое так хорошо обосновалось в этих стенах.