Идель Гетин ковыляла по автобусу, извиняясь перед пассажирами, когда её сумки задевали их колени. Водитель, поганец, не стал ждать, пока она усядется. Как будто из-за лишних нескольких секунд он бы слишком задержался. Автобус набирал скорость. С обеими занятыми руками Идель пришлось изо всех сил стараться удержать равновесие, не топчась по ногам других пассажиров. Она видела двойное сиденье на задней площадке. Это было то, что надо. Из-за её больных коленей и грузного тела стоять всю дорогу до конечной остановки не было вариантом.

Она жалела, что не поехала более ранним автобусом. Но знакомое лицо женщины средних лет в боковом окне заставило Идель отказаться от поездки. Она не знала имени этой женщины, хотя иногда видела её в автобусе этого маршрута. Женщина была странной; у неё были тревожные, выпуклые глаза человека с гипертиреозом. Идель знала, что гадкие дети в автобусе будут дразнить бедную женщину — называть её «красавицей Полли» — и ей хотелось избежать того смущения, которое она всегда испытывала, когда это происходило; она слишком нервничала, чтобы вмешаться и остановить их. Слишком беспокоилась из-за того, что они переключат своё внимание на неё и начнут дразнить Идель из-за её полноты.

Кевн Уэлч прислушался к рычанию девятилитрового двигателя «Скании», когда автобус завёлся и поехал. До следующей остановки дорога была прямой, и теперь, аккуратно преодолевая те участки пути, где проводились дорожные работы, он мог компенсировать предыдущие задержки и вернуться в рамки расписания. В зеркале заднего вида он заметил человека, подпрыгивающего в проходе. Это была та толстая женщина, которая пыталась найти нужную сумму денег на билет. Поторопись и найди что-нибудь, дорогая, подумал он. Шестьдесят сидений и в два раза больше стоячих пассажиров, чего же ты ждёшь?

В отличие от своих товарищей из депо, Кевн любил эти новые сочленённые автобусы. Он представлял их крадущимися по городским джунглям Кардиффа, словно хищники, гладкие, целеустремлённые. Ему нравилось расположение кнопок, ручек и рычагов на приборной панели, его внушительный вид из-за огромного цельного ветрового стекла, гортанный рёв девятилитрового двигателя. И запах новой обивки был определённо лучше, чем вонь мочи и пыли от старых сидений. Надо идти в ногу со временем, сказал он Рональду, когда тот начал жаловаться на все эти изменения в автобусном парке «ДрагонЛайн». И с этими мыслями Кевн вёл свой извилистый автобус между светофорами, включив третью скорость.

Дэниел Пью положил свой портфель на колени, чтобы толстая женщина могла пройти по проходу. В задней части автобуса, за «гармошкой», остались уже только стоячие места. Дэниел задумался, стоит ли уступить ей место. Или это будет означать, что он принял её за беременную? Она может обидеться. Такое уже случалось. Тогда он рассказал об этом Шейле, но его жена презрительно посмеялась над ним. «Если ты достаточно стар, чтобы досрочно выйти на пенсию, Дэн, то ты, может быть, и имеешь право на сидячее место в автобусе. Это дети должны уступать места. Заставь их». Как те подростки — нет, может быть, парни постарше — играющие в карты с другой стороны прохода. Дэниел видел, что это не обычная колода бубён, пик и так далее; эти карты были намного больше по формату, они скорее напоминали портретные фотографии. На каждой из них были яркие иллюстрации, изображавшие уродливых существ, и сложные аннотации. На обороте карт было написано «Поиск Чудовищ», что бы это ни означало.

— Вы не староваты для такого, парни? — пошутил он.

Они весело улыбнулись в ответ.

— Сегодня в торговом центре будет турнир, — сказали они. — Знаете, это не какие-нибудь там шахматы или бридж.

За ними сидел другой высокий парень, судя по бело-зелёному шарфу, студент. Этот парень поймал его взгляд. Дэниел улыбнулся ему и отвернулся. Он увидел собственное отражение в пыльном стекле. У него всё ещё густые белые волосы, подумал он, и забарабанил пальцами по портфелю.

Херольд Шоонховен поплотнее запахнул своё коричневое шерстяное пальто и поправил шарф. Он читал книгу о международной торговле, потому что в понедельник у него должна была быть письменная работа. Он продолжал своё образование на факультете морских технологий и судоходства. Он мог бы лучше сосредоточиться в библиотеке, без всей этой автобусной суеты и шумных студентов, сидящих на соседних сиденьях и играющих со своими картами «Поиск Чудовищ».

Обычно Херольд ездил в университетскую библиотеку на велосипеде — он завёл этот ритуал, когда учился в университете в Амстердаме, — но он не доверял кардиффским субботним пробкам. Поэтому сегодня утром он пообещал своей новой девушке, что будет осторожнее. В прошлом месяце симпатичная индианка в баре «Амфора» подумала, что он как-то сумел угадать её имя. На самом деле он говорил о своей учёбе, кляня себя за то, что не умеет болтать ни о чём. Смущение и её вежливый смех сработали, и с начала семестра он стал встречаться с Марин Калхорой. Если бы он закончил письменную работу в университетской библиотеке сегодня утром, днём они вдвоём могли бы сходить в кино. Женщина на сиденье рядом с ним толкнула его ногу и пробормотала извинения, неуклюже пытаясь найти что-то в кармане своего пальто.

Шона Болтон посмотрела на часы. Господи, уже 10.30, она так опаздывает. Словно в подтверждение этого, её мобильный телефон ожил, загудел, завибрировал и стал требовать её внимания, словно живое существо, оказавшееся в ловушке у неё в кармане. Она нащупала его, виновато осознавая, что толкнула локтем сидящего рядом парня.

Шона опаздывала с того момента, как только проснулась. Том принёс ей её обычную чашку кофе, разбудил и напомнил, что она планировала встретиться в городе со своей дочерью Дженни. Она выпуталась из одеяла и приняла душ, превозмогая ослепляющую головную боль. Том постоянно ныл, что она опоздает, она в самом деле опоздает, да, хорошо, она слышала его, когда он повторил это первые двадцать раз, чёрт возьми. Она уходила в спешке, даже не успев нормально высушить волосы.

Когда она шла к автобусной остановке, за ней побежал Том. Он выглядел как идиот в своих пушистых тапочках, неистово размахивая её мобильным телефоном.

— Ты опять его забыла! — задыхаясь, сообщил он. — Позвони ей. Скажи, что опаздываешь.

Шона сунула телефон в карман и снова отчитала Тома за нытьё, но на самом деле по большей части из-за того, что ей не хотелось говорить, что она ненавидит эту чёртову вещь. Том купил два телефона — один для Шоны, другой — чтобы она подарила его Дженни на день рождения. Поэтому она не собиралась говорить ему, что едва разобралась, на какие кнопки нужно нажимать. В отличие от Дженни, которая обожала посылать своей маме видео с местами, где она была, людьми, с которыми встречалась, и, по одной неприятной случайности, с бойфрендом, с которым она… ладно, речь не об этом.

На блестящем серебристом экране телефона загорелось фото — Дженни, снятая её отцом в тот день, когда он купил им с Шоной телефоны. Дочь могла бы позвонить ей и отругать. Дженни наверняка ждала мать с нетерпением, а Шоне ещё нужно было сделать пересадку на конечной остановке, чтобы попасть в торговый центр «Пендевиг».

Это было видеосообщение. Шона сомневалась, приложить ли телефон к уху или смотреть на него. Она с надеждой нажала несколько кнопок. Экран телефона стал светлее. И ещё светлее. А потом он стал совсем невероятно, обжигающе ярким. И во всём этом блеске буквально ниоткуда появилась тёмная фигура.

Идель Гетин оставила надежду добраться до свободного сиденья и не упасть. Она поставила сумки на пол и согнулась у поручня, пытаясь сохранять вертикальное положение. Рядом с ней лохматая женщина смотрела на свой мобильный телефон. Сначала Идель показалось, что этот яркий свет — от раннего утреннего солнца. Потом она почувствовала на своём лице горячее зловонное дыхание. Прямо у неё перед носом клацнули острые зубы. Из-под мохнатых кожистых бровей на неё смотрели безумные глаза. Женщина с гипертиреозом была последним, о чём подумала Идель, когда существо из ночного кошмара вцепилось ей в горло.

Херольд Шоонховен был с головой погружён в статью о показателях эффективности работы транспорта, когда началась суматоха. Кто-то пытался протиснуться мимо толстой женщины с кучей сумок. По автобусу разлетелись брызги какой-то жидкости. На мгновение Херольд подумал, что кто-то открыл банку газировки. Однако послышался вздох, и на его бумаги брызнула струя артериальной крови. Сидящие рядом студенты в ужасе заорали. Херольд отшатнулся, судорожно пытаясь понять, что происходит. Какое-то дикое существо напало на толстую женщину, которая с последним булькающим вздохом упала на пол. Но откуда оно появилось, и кто мог так одеть это существо?

Автобус заполнил порыв зловонного воздуха. Существо прыгнуло вперёд, его глаза бешено вращались на уродливом лице. Оно царапало своими острыми когтями всё подряд, пробираясь в переднюю часть автобуса. Пассажиры в ужасе отшатывались; из-за мягких глубоких сидений они не могли крепко прижаться к холодным оконным стёклам.

Кевн Уэлч услышал крики сзади. Опять эти чёртовы студенты, подумал он. Они считают, что сбор денег на благотворительность даёт им право вести себя, как им заблагорассудится. Ну, только не в этом автобусе. Он проедет этот участок, где производятся дорожные работы, съедет на обочину и вышвырнет их вон. Фургон на другой полосе мигнул ему фарами, Кевн нажал на педаль газа и направил автобус в промежуток между автомобилями.

Так что он не ожидал нападения. Сначала его настиг горячий, кислый запах. Как мерзкое нездоровое дыхание бродяг в ночных автобусах. Затем — острая боль в левой руке. Горячие иглы впились в его плечо и горло. Он удивлённо задержал дыхание и ещё больше удивился, когда понял, что не может дышать. Он упал у двери запасного выхода, и всё его тело дрожало. На него смотрело отвратительное, деформированное лицо.

Водитель фургона отчаянно сигналил. Кевн поднял голову, чувствуя боль в шее. Сквозь огромное ветровое стекло он видел, как приближается участок с дорожными работами. Кевн рванулся к рулю, но «Скания» уже прорвалась за барьер и неслась к куче земли. Вид за ветровым стеклом изогнулся под причудливым углом. Автобус врезался в земляную гору и свернул вправо, словно вставшее на дыбы животное. Двигатель продолжал реветь, как будто Кевн до сих пор давил на газ, но он больше не чувствовал свою левую ногу.

Дэниел Пью упал с сиденья в проход. Автобус резко развернулся и с грохотом повалился на бок. От удара и трения о край тротуара боковое окно треснуло, издав душераздирающий визг протеста, который мог бы конкурировать с криками пассажиров. Соединительная «гармошка» застонала и порвалась, когда задняя часть автобуса нехотя повернулась вслед за передней, сбросив пассажиров со своих мест с глухим стуком, как будто они попадали на твёрдую поверхность.

Когда автобус наконец остановился, Шона в оцепенении лежала на разбитом окне. Толстая женщина завалилась на неё мёртвым грузом, и Шона не знала, чья кровь заливает ей глаза. Двигатель продолжал работать вхолостую. Шипение выпускаемого воздуха смешивалось со всхлипываниями выживших.

Шона по-прежнему сжимала в руке телефон. Звуки становились менее чёткими, более отдалёнными. Она пыталась сфокусировать взгляд на маленьком дисплее. Она слабо надавливала на телефон, но её пальцы словно онемели, и она не могла нащупать маленькие кнопки. Она начала паниковать. Что это — телефон службы спасения, повторный набор или кнопка, с помощью которой можно перезвонить?

Пронзительный крик обезумевшего и раненого существа заполнил автобус. Шона перестала беспокоиться из-за того, что опаздывает на встречу к дочери, и начала беспокоиться о том, выживет ли она.