Ему необходимо проверить три-четыре вещи. Он думает об этом, входя в редакцию, и у кофемашины практически наталкивается на Коре Йельтланда. Коре, увидев, кто идет, собирается отскочить в сторону.

— Хеннинг!

— Привет, Коре, — отвечает Хеннинг. Коре смотрит на него так, словно он — Элвис.

— Как делишки? Черт! Черт, ты, наверное, напугался до смерти?

Хеннинг, помедлив, говорит: ну да, я немного испугался, да.

— Но что случилось-то, друг?

Он делает шаг назад и надеется, что Коре этого не заметит. Хеннинг выдает ему краткую версию произошедшего, одновременно оглядывая помещение в попытке определить, кто сейчас на месте. Гундерсена нет. А вот Хейди здесь. И Хеннинг замечает, что Хейди тоже его увидела.

— Слушай, я не успел сегодня на общее собрание, — произносит он. — Слышал, Стюре собирался сказать несколько слов?

— Да ничего интересного там не было, хе-хе. Старые новости. Тебе повезло, что смог отсутствовать по веским причинам-чинам-чинам!

Лицо Коре расплывается в улыбке, после того как прекращается тик.

— А что он сказал?

— Да ничего такого, чего бы мы еще не слышали. Плохие времена, вы должны писать больше текстов, желательно быстрее, если не получится, нам придется сокращаться, и так далее, блин, и тому подобное.

Коре смеется и улыбается — долго. Хейди, конечно, в данную минуту хотелось бы сократить меня, думает Хеннинг. Ах, эти времена, какое горе. И так далее.

Он извиняется и говорит, что ему надо переброситься парой слов с Хейди, прежде чем уйти домой. Коре все понимает и три раза хлопает его по плечу — сильно. После чего несется дальше. Хеннинг поворачивается к Хейди и решает опередить ее.

— Привет, Хейди, — произносит он. Она поворачивает голову.

— Какого чер…

— Плохие времена, невыразительный рекламный рынок, нам надо писать больше страниц, сокращения.

Он садится, не поднимая на нее глаз. Хеннинг чувствует ее взгляд, похожий на дыхание Северного полюса.

— Что, разве не так?

Он включает компьютер. Хейди покашливает.

— Где ты был?

— На работе. Ивер здесь?

Хейди отвечает, но не сразу:

— Э-э-э… нет. Он ушел домой.

Хеннинг по-прежнему не смотрит на нее и пытается не поддаться воздействию отвратительной тишины, окружающей их. Хейди не двигается. Когда он переводит взгляд на нее, его удивляет выражение ее глаз. Кажется, что она проколола шину, а на расстоянии многих километров нет ни одной автобусной остановки.

— У меня вырисовывается хорошая история, — говорит Хеннинг более мягким тоном и рассказывает о своих встречах с Ингве Фолдвиком и Туре Беньяминсеном, сообщает, что Махмуд Мархони скоро перестанет быть подозреваемым в полицейском расследовании и что особое внимание теперь будет уделяться другим близким знакомым Хенриэтте Хагерюп. Он не упоминает о своих источниках, но Хейди все равно кивает и не задает ему вопросов.

— Кажется, неплохая история, — отвечает она. — Она будет только у нас?

— Да.

— Хорошо.

Резкость в ее голосе пропадает. Может быть, я сломал ее, думает Хеннинг. Может быть, я выиграл сражение. А может, она такая же, как Анетте Скоппюм. Может быть, она из тех, кто все время пытается действовать, и ужасно расстраивается, когда ничего не получается.

Хейди уходит домой через десять минут. Она прощается с ним. Хеннинг тоже говорит ей: «До свидания». Потом его мысли возвращаются к тем трем вещам, которые ему надо проверить. Он начинает с «Коррект КиноКомпании».

Любопытное название, если любишь аллитерации и игру слов. Наверняка его придумал кто-то, уставший от обилия ошибок, содержащихся в фильмах, и в своем манифесте заявивший, что сами они никогда ничего подобного не допустят. Он уже видит, какими заголовками запестрят газеты в тот день, когда «Коррект КиноКомпания» совершит ошибку. А этого крайне сложно избежать.

Хеннинг отыскивает все, что есть об этой компании в интернете. Она выпустила несколько фильмов, которые он не смотрел и смотреть не будет. У компании есть домашняя страничка с коллажем из кадров из голливудских картин и с вензелем из букв ККК, набранных жирным шрифтом «Версаль». Он сразу узнает кадры из «Гладиатора», «Одиннадцати друзей Оушена», «Пиратов Карибского моря», «Человека-паука», «Титаника», «Властелина колец» и «Парка юрского периода». Там есть фотографии из других фильмов, но он не может определить их с ходу. Внизу страницы мелким шрифтом написано: Make visible what, without you, might perhaps never have been seen («Сделай видимым то, что без тебя, возможно, никогда не станет видимым»), а под цитатой в скобках указано имя Робера Брессона.

Хеннинг изучает страницу и находит ссылку на контактную информацию. В штате «Коррект КиноКомпании» есть два продюсера и один режиссер. Он решает позвонить человеку, фамилия которого написана первой, по той единственной причине, что у него замечательное имя. Он набирает номер мобильного телефона Хеннинга Эноксена, который отвечает после нескольких длинных гудков.

— Привет, это Энок.

Голос глухой и глубокий, но приветливый.

— Здравствуйте, меня зовут Хеннинг Юль.

— Ну здравствуйте, Хеннинг, — говорит Эноксен тоном, убеждающим Юля, что они знакомы целую вечность.

— Я работаю в интернет-газете «123новости». Пишу о деле Хенриэтте Хагерюп.

На короткое мгновение в трубке наступает тишина.

— Вот как. И чем я могу помочь?

Хеннинг быстро объясняет свое дело: что ему было бы очень любопытно прочитать сценарий, написанный Хенриэтте Хагерюп, права на который закрепила за собой «Коррект КиноКомпания».

— Хагерюп, да, — говорит Эноксен со вздохом. — Грустная история.

— Да, — отвечает Хеннинг и ждет, что Эноксен скажет что-нибудь еще. Но тот молчит. Хеннинг покашливает.

— Вы можете рассказать о сценарии?

— Вы собираетесь об этом написать?

— Нет, вряд ли.

— Почему же вы тогда об этом спрашиваете? Вы же сказали, что вы журналист?

Дедуктивные способности Эноксена впечатляют.

— Просто у меня есть предчувствие, что сценарий может иметь большое значение.

— Для чего?

Что-то подсказывает Хеннингу, что Эноксен был сущим мучением для учителей начальной школы.

— Для того чтобы узнать, что произошло и кто ее убил.

— Понятно.

— Не могли бы вы сказать пару слов о сценарии, который написала Хагерюп и который показался вам настолько хорошим, что вы решили использовать его в работе?

На заднем плане слышны щелчки компьютерной мыши и постукивание по клавишам.

— М-да, вообще-то с ней по большей части общался мой коллега Трульс.

— Значит, вы не читали сценарий?

— Да-да, конечно…

— О чем он?

Снова стук клавишей.

— Он о…

Он замолкает и откашливается.

— В нем рассказывается… э-э… в общем-то, я не совсем понимаю, о чем рассказывается в ее сценарии. Как я уже сказал, это Трульс разбирался с Хенриэтте и Ингве, и…

— Ингве?

— Да.

— Ингве Фолдвиком?

— Точно. Вы его знаете?

— Ингве Фолдвик был как-то связан с этим сценарием?

— Кажется, он был наставником Хагерюп.

— Да, но я полагал, что над сценарием она работала самостоятельно. Что он не был частью учебной программы.

Энок отвечает после долгой паузы:

— А вот об этом мне ничего не известно.

Хеннинг думает, что с Ингве Фолдвиком ему придется поговорить еще раз.

— А что, вы с Трульсом покупаете права, не консультируясь друг с другом?

— Нет, с этим сценарием был особый случай.

— Какой такой особый?

— Трульс и Ингве раньше работали вместе, и именно Ингве рассказал нам о сценарии Хагерюп.

— Понятно.

— Но ведь речь идет всего лишь о праве преимущественной покупки.

— Что это означает в реальности?

— Это означает — мы считаем, что материал обладает определенным потенциалом и что мы хотим заняться развитием предложенной идеи и посмотреть, получится ли из нее хороший фильм.

— То есть вы не принимаете на себя никаких других обязательств?

— Точно.

Вопрос возник автоматически, потому что мозг Хеннинга был занят осмыслением только что полученной информации. Ингве Фолдвик лично занимался сценарным проектом Хенриэтте Хагерюп, с которого она хотела тайно начать свою карьеру. Интересно, Фолдвик проявляет такой же личный интерес ко всем своим студентам или его энтузиазм касается только молодых красивых девушек с открытым характером и привычкой к флирту, думает он.

— Может, я тогда переброшусь парой слов с Трульсом? — спрашивает Хеннинг, одновременно исследуя домашнюю страницу кинокомпании и выясняя, что фамилия Трульса — Лейрвог.

— Э-э-э… он сейчас немного занят, — быстро отвечает Энок.

— Ладно.

Он намеренно молчит несколько секунд. Но Энок не углубляется в подробности.

— Я попробую позвонить ему попозже на мобильный. А если бы вы могли передать ему, что я хочу с ним поговорить, это было бы просто чудесно.

— Постараюсь не забыть.

— Спасибо.

Хеннинг кладет трубку, размышляя над тем, что вот-вот было готово сорваться с языка Энока и от чего вибрировали телефонные провода.