Вивьен

Мне нравится учеба. Если бы деньги не были проблемой, я бы сделала карьеру в этой области. Но прямо сейчас, без них, я бы распалась на части, сильно скучая по Оливеру. Мы переписываемся и созваниваемся по телефону каждый день, а по выходным у нас секс по скайпу. Оливер пытался привлечь меня к этому занятию среди недели, но он, видно, забыл требования колледжа. Хотя, вероятно, он был таким же студентом, как Алекс или Шон, которые учатся ради степени, а не ради знаний.

Я подружилась с несколькими людьми, хорошими, с теми, которые сидят на первом ряду и записывают все лекции. Некоторые из них приглашали меня присоединиться к ним в одном из местных баров в «ночь открытого микрофона». Я любезно отклоняла их приглашения до сегодняшнего дня. Выходные — одинокое время для меня, даже несмотря на то, как усердно я учусь. Все равно остается много времени, чтобы скучать по Оливеру, особенно проживая в его доме и засыпая в его кровати. Поэтому я приняла их приглашение и планирую выпить слишком много вина, пописать на Джонни Г. по пути домой, сделать пьяный звонок Оливеру, чтобы узнать, не хочет ли он устроить шоу с раздеванием по скайпу.

Понадобится больше, чем просто несколько бокалов, чтобы я поднялась на сцену. Оливер разрушил для меня караоке своим комментарием о «рожающей ослице» под песню Кэти Перри. Это было жестоко, особенно учитывая то, как сильно я люблю петь. Я переживу это… в конце концов.

— Цветочек?

— Наверху, — зову я из ванной, размышляя, как мне уложить волосы: наверх или оставить внизу.

— Вау, посмотри на себя! Горячее свидание?

Я усмехаюсь, вытягивая заколки из волос, чтобы снова заколоть ими волосы.

— Вряд ли. Ты будешь так мной гордиться. Я иду с несколькими друзьями на вечер «открытого микрофона» сегодня.

Алекс вздыхает.

— Правда?

— Да, — я наношу блеск для губ и растираю его губами.

— Не думаю, что это очень хорошая идея.

— Что? Ты неделями мне рассказывала, чтобы я выбралась из дому и повеселилась… «распустила волосы». Смотри, — я указываю на свои волосы, — волосы распущены, и я собираюсь повеселиться.

— Шон придет, я приготовлю ужин, затем посмотрим фильм. Я надеялась, что ты присоединишься к нам.

Приподняв бровь, я ухмыляюсь.

— Правда?

— Да, конечно.

— Хм, караоке с моими новыми не обремененными парой друзьями или ужин и кино с моей подругой и ее женихом, где я буду третьим лишним, и который, без сомнения, закончится тем, что вы будете приставать друг к другу на протяжении всего фильма? Без обид, я выбираю караоке.

— Что мне сделать, чтобы ты осталась?

— В чем проблема? Есть угроза взрыва, о которой я не знаю?

— Нет.

— У тебя какое-то предчувствие по поводу сегодняшнего вечера?

— Не совсем, — она кривится и надувает губы.

— Тогда я иду, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить меня.

Я беру свои черные туфли на каблуках.

— Не могу поверить, что ты это надела.

Я смотрю на свое красное платье без бретелек, которое доходит мне до колен.

— А что? Плохо выгляжу?

— Нет, ты выглядишь как чертова модель. Я удивилась, когда ты купила его, так как оно оставляет открытым часть твоей спины.

Я поворачиваюсь и смотрю на свою спину в зеркало. Верхние ветки достигают плеч, на них видны красные и розовые бутоны, даже при распущенных волосах. Я пожимаю плечами.

— Мне плевать. Оливер считает меня красивой и с тех пор, как он в моей жизни… я тоже начинаю в это верить.

Думаю, у Алекс на глаза навернулись слезы, но она хорошо их прячет, моргнув быстро несколько раз.

— Иди сюда, — она раскрывает руки для объятий, и я обнимаю ее в ответ. — Цветочек, ты самая красивая девушка, которую я знаю… внутри и снаружи. Иди и повеселись.

— Спасибо, Алекс.

— В какой бар вы идете?

— Не знаю. Челси еще не прислала мне информацию.

— Ну, напиши мне, когда узнаешь. Знаешь, на тот случай, если нам придется забирать твою пьяную задницу.

— Спасибо, мамочка, я напишу.

***

Все вчетвером мы нашли столик близко впереди, сразу возле сцены. У Челси, Фелиции и Тесс есть фальшивые удостоверения личности; я никогда не задумывалась о том, что мои новые друзья-первокурсники на два года младше меня и еще не достигли того возраста, когда могут покупать спиртное на законных основаниях.

— Твоя тату невероятная, — Тесс убирает волосы с моей спины.

— Спасибо.

— Должно быть, это чертовски больно. Я чуть с ума не сошла, пока сделала маленькую бабочку на плече, — говорит Фелиция.

— Потребовалось несколько сеансов, чтобы выполнить ее. Боль была не такой уж сильной, — я умалчиваю о том, что причина, послужившая нанесению татуировки, была настоящей болью.

— Выпьем? — встает Челси.

— «Виски Сауэл».

— «Лемон Дроп».

Челси смотрит на меня.

— «Сэм Адамс», спасибо, — я протягиваю ей десятку.

— Ооо, ставлю на парня с волнистыми черными волосами за столиком позади нас, — Фелиция шепчет, наклонившись к нам, после чего хихикает.

— А я уже положила глаз на парня у сцены с кепкой, одетой козырьком назад, — Тесс смотрит на него и закусывает губу.

— Видишь кого-то, кто тебе нравится, Вив?

— Не совсем, — я не рассказывала им об Оливере. Не знаю, как объяснить нашу нынешнюю ситуацию.

— Не совсем что? — Челси протягивает нам наши напитки.

— Мы пытаемся найти парня для Вив. Тесс и я уже наметили своих жертв, — Фелиция указывает Челси на двух парней.

— Мило, — Челси кивает головой. — Я пока подожду. Через несколько часов здесь будет полно народу. Думаю, мой парень еще не пришел.

— Может, он придет с парнем Вив, — смеются Тесс и Фелиция.

Я попиваю свое пиво на протяжении следующего часа. То, что я самая старшая в нашей компании, также заставляет меня чувствовать ответственность. Челси спела один раз, но Тесс и Фелиция все еще решают, что они хотят спеть. Я слишком трезва, чтобы даже посмотреть в плейлист.

— Вив? — кричит Тесс, перекрикивая музыку. — Ты должна попасть в список. Поспеши выбрать песню.

Я вздыхаю, глядя на свою пустую бутылку пива.

— Ладно, — я иду еще за одним пивом, ладно — двумя, и ставлю свое имя в список. К тому времени, как я возвращаюсь за столик, трое парней пододвинули стулья и присоединились к нашей группе.

— Вив, это Майк, Ланс и Трой, — представляет нас Челси.

Все парни выглядят вежливыми, поэтому я сажусь и начинаю свою вторую бутылку пива, когда рев толпы взрывается с началом следующего выступления. Мои новые друзья флиртуют, пока я занята своей бутылкой пива. К третьей бутылке чувствую уверенный гул и решаю сбежать, так как скоро назовут мое имя.

Телефон вибрирует в сумочке. Я предполагаю, что это Алекс проверяет меня, несмотря на то, что я отослала ей мое местонахождение ранее. Это сообщение.

Оливер: Эй, детка. Чем собираешься заняться сегодня вечером?

Я сосредотачиваюсь на экране и медленно печатаю… Моя сноровка немного замедлена.

Я: Привет, малыш! В баре с друзьями.

Оливер: В баре? Каком баре?

Я: С людьми, алкоголем и музыкой. Ржу не могу!

Оливер: Надеюсь, без караоке.

Я: Не смешно, и, возможно, да.

Оливер: Да, смешно! Хочешь секс-переписку?

Я: Не сейчас… когда буду дома.

Оливер: Ты мне отказываешь?

— С кем ты переписываешься, Вив? — хихикает Челси. — Со своим вымышленным парнем? — небольшое студенческое сборище, собравшееся за нашим столом, разражается смехом. Да, я холостячка.

— Ага, со своим вымышленным парнем, — хихикаю я, так как все кажется смешным после трех бутылок пива.

Я: Должна идти. Скоро буду!

Я кладу телефон обратно в сумочку и пытаюсь не думать об Оливере и его шаловливых сообщениях, по которым скучаю.

— Думаю, ты следующая, Вив! — визжит Тесс.

Я начинаю подниматься, когда ведущий подходит к микрофону, но он не объявляет меня. Он объявляет какого-то парня. Конрад Розенберг. Невероятное имя, думаю я, когда сажусь обратно.

— Эй, я думала, что ты сейчас должна выйти? — спрашивает Фелиция.

Я пожимаю плечами.

— Какой-то придурок, вероятно, сунул ведущему двадцатку, чтобы втиснуться передо мной.

Начинает играть фортепьяно и голос вступает с первым аккордом.

— Рон Поуп «A Drop in the Ocean». Люблю эту песню! — Тесс прыгает на своем стуле.

Моя голова немного неясная, но голос знаком. Я украдкой смотрю, кто поет, но они стоят за углом сцены и все, что я вижу — это тень.

— Святое дерьмо! — говорит Челси.

— Забиваю! — все трое моих новых подруг восклицают, когда исполнитель выходит на свет.

Думаю, я могу лишиться чувств. Я не видела его почти восемь недель, и вот он здесь. Не могу поверить, что он здесь! К черту песню, моих друзей, толпу, я встаю.

— Нет, он мой, — проталкиваясь сквозь толпу, я прокладываю дорогу к сцене.

Оливер смотрит на меня все время, продолжая петь. Мои глаза наполняются слезами, когда я подхожу ближе. Чувствую себя женой военного, бегущей к своему мужу, когда он выходит из самолета. Знаю, что наше время, проведенное порознь, несравнимо с этим, но восемь недель без него казались вечностью. Я почти добралась, он протягивает микрофон ведущему, пока музыка продолжает играть.

— Оли… — я падаю в его объятия и обнимаю его со всей силы, а он поднимает меня.

Слезы текут. Губы соединяются.

Толпа взрывается сумасшедшими аплодисментами со свистом.

— Привет, красотка, — он ставит меня на ноги и вытирает мои слезы.

— Ты вернулся.

— Поехали домой, — он улыбается. — Я не буду делить тебя с кем-то сегодня, — он сходит со сцены и протягивает руку.

Я беру ее и следую за ним сквозь толпу. Когда мы проходим наш столик, я тяну его, чтобы он остановился. Хватая сумочку со стула, я усмехаюсь тому, как мои друзья сидят, разинув рот и с завистью улыбаются мне.

— Объясню в понедельник, — подмигиваю девочкам и следую за Оливером. — Почему ты не сказал, что приезжаешь? — я хватаю в кулак его рубашку и притягиваю к себе, когда мы выходим на улицу.

Он целует меня, и этот поцелуй заставляет меня забыть обо всем, зажигая звезды и взрывая фейерверки — все сразу. Я ненавижу те три квартала, что отделяют нас от дома, а конкретно, от нашей кровати.

— И испортить сюрприз? — он трется своим носом о мой.

— Не могу поверить, что ты сделал это там. Оли, ты на самом деле можешь петь.

Он переплетает наши пальцы и ведет меня по тротуару.

— Ну, один из нас должен уметь.

— О боже! Я думала, ты исполнял мне серенаду, сделал грандиозный романтический жест. А ты сделал это, чтобы помешать мне петь! — я бью его по руке кулаком.

— Я исполнял серенаду для тебя, — ухмыляется он. — То, что мы ушли до того, как у тебя выдался шанс спеть, просто счастливое совпадение.

Я вытаскиваю свою руку из его и топаю вперед.

— Мисс Грэхэм, если вы не перестанете вилять своей сексуальной попой, как маятником, в этом платье и туфлях, я возьму вас прямо на аллее и покажу, насколько отчаянно я хочу вас прямо сейчас.

Мои внутренности тают от его слов, и я надеюсь, что доказательство того не начинает стекать по моим ногам, так как сегодня ночь «свободная от трусиков» для меня. Я не хотела, чтобы они стояли у меня на пути, если появится возможность посвящения первокурсников, то есть, если придется пописать.

— Простите, Конрад Розенберг, ваши угрозы должны быть более вероятными.

— Ты немного пьяна, Вивьен? Кажется, ты идешь не совсем ровно.

— Я просто притворно самоуверенно и химически расслаблена, — я смеюсь своей собственной шутке. Она была хороша, по крайней мере, после тех трех бутылок пива, мне она показалась смешной.

— Иии! — пищу я, когда он хватает меня за талию и затягивает на аллею.

Оливер прижимает меня к стене своим телом, его теплое дыхание касается моего лица. Плотская нужда в его напряженных глазах и жестких губах испаряет весь юмор между нами. Сильные руки скользят вниз по моим рукам и обхватывают мою попу. Он сжимает ее и резко дергает меня на себя. Его эрекция упирается в мой живот.

— Оли…

Он прижимается к моему рту своим, и наши языки исследуют друг друга решительными ударами. Мои руки тянут пуговицу его джинсов, пока она не расстегивается. Затем следует молния, и моя рука массирует и поглаживает его через трусы, он вращает тазом в такт моим движениям. Он стонет мне в рот с глубоким напряжением.

Его руки хватают мое платье, задирая его одним рывком. Я мурлычу в диком ожидании. Он хватается за подол моего платья и задирает его еще раз, полностью обнажая меня от талии вниз.

Я жду, что он будет ругать меня за отсутствие трусиков, но он этого не делает. Его правая рука убирает мою от своей эрекции. Он высвобождается из трусов и левой рукой оборачивает мою ногу вокруг своей талии и врезается в меня.

— О, боже! — я кричу, моя голова падает назад, когда его внедрение растягивает ту часть меня, которая забыла его возможности.

Оли кладет руки мне на затылок и притягивает к своим губам, заглушая мои крики. Я хватаю его за волосы, удерживая его с такой потребностью и испуская всхлипы. Я так по нему соскучилась, что его прикосновения почти болезненные. Наши тела изголодались и не могут быть еще ближе — не могут найти освобождение достаточно быстро. Он движется во мне со скоростью и уверенностью скаковой лошади, добегающей последний круг. Его толчок вверх совпадает с моим толчком вниз, увеличивая удовольствие, разливающееся по моему телу. Движение рта замедляется, колено ноги, на которой я стою, подгибается, и он впивается всеми своими пальцами мне в ноги, толкаясь в меня последний раз и прижимая к стене.

— Вот, черт… это… было… — его голова падает мне на плечо, в то время как его легкие ищут кислород. Он прокладывает дорожку легких поцелуев вверх по моей шее, останавливаясь у уха. — Я соскучился по тебе, как пончики скучают по кофе.

Я смеюсь, обнимая его за шею.

— Я соскучилась по тебе больше, как арахисовое масло скучает по желе или горячий шоколад по зефиру.

Он берет мою вторую ногу и также оборачивает вокруг своей талии, снова целует меня не спеша, смакуя момент.

— Моя любовь… — Оли смотрит на меня нежным взглядом, расплываясь в улыбке. — Я соскучился по тебе, как сердце скучает по своим ударам.

***

Оливер

Черные волосы веером разметались по подушке. Никогда не представлял, что смогу снова полюбить подушки. Я ошибался. Вивьен волшебным образом делает все… лучше. Двадцать четыре часа назад я был в трех тысячах миль от нее и был несчастен. Сейчас я — это я. Оливер, который любит греблю и ужинать с друзьями и семьей. Я мальчишка, который мечтал играть за «Ред Сокс» с тех пор, как получил в подарок свою первую бейсбольную перчатку. Я парень, который хочет позвонить своим приятелям по колледжу и пригласить их сыграть в баскетбол в парке. Этот Оливер хочет держаться за женщину, которая рядом с ним, вечно.

Я провожу пальцем по ее тату, так как она спит на животе. Затем я целую каждую гроздь бутонов, которые, как я знаю, прячут ее шрамы. Но я их не вижу и не чувствую. Для меня стало невозможным видеть что-либо, кроме красивой, сияющей женщины.

— Доброе утро, малыш, — она перекатывается ко мне и теперь ее спина прижата к моей груди.

Я обнимаю ее и целую в макушку.

— Это самое лучшее утро.

Она вырисовывает круги на моей руке своими ноготками.

— Могу я тебя кое о чем спросить?

— Ты только что это сделала, — смеюсь я.

— Я серьезно.

— Да. Ты можешь спросить меня о чем угодно.

Она медлит. Я чувствую тяжесть ее вопроса еще до того, как она озвучивает его.

— Почему у тебя больше не может быть детей?

Я выпускаю вдох, который задержал.

— Потому что я сделал кое-какую дерьмовую глупость, после того, что произошло.

— Как наркотики?

— Продал все, что можно было продать, сжег, что нельзя продать, как например, наш свадебный альбом и все остальные наши фотографии, кроме одной.

— Фотографии с Мелани?

Я киваю и целую ее плечо.

— Так ты говоришь, что все тепло от сгорания нанесло вред твоей сперме, как например, джакузи или что-то такое?

— Нет, — я ухмыляюсь. — Это правда, что касается потери ребенка: это самая большая утрата. В то время я знал наверняка только одно — я никогда не хотел пережить это снова. Поэтому сделал вазэктомию.

— Ты жалеешь об этом?

— Я жалею о том, что принял поспешные решения в то время, даже если не все из них были неправильными.

Она поворачивается в моих руках, чтобы быть лицом ко мне.

— Вазэктомия была неправильным решением?

Я позволил себе утонуть в ее глазах, потому что знал, что каким-то образом все ответы, которые мне когда-либо будут нужны, находятся здесь.

— Да, если ты хочешь иметь со мной детей.

— А ты хочешь иметь со мной детей?

Я целую ее в лоб.

— Я хочу тебя, и нет ничего, что бы я не сделал для тебя.

— Это не ответ.

Из моих легких выкачали весь воздух, вот что она со мной делает — обнажает меня, выставляет напоказ все мои слабости, берет часть меня, которую я отдаю с неохотой.

— Я не могу себе представить, что захочу когда-нибудь иметь детей снова, так как не могу смотреть на младенцев и не видеть Мелани. Но единственная вещь, которая кажется еще более невозможной — это жизнь без тебя.

Она целует меня, пробуждая все мое тело. Я должен напомнить одной определенной части, что это серьезный момент и его не призывали к действию, несмотря на смешанные сигналы, проносящиеся у меня в уме.

— Я люблю тебя и так рада, что ты дома, — она зарывается носом мне в шею. — Ммм, это была медленная пытка, но я не хотела ничего говорить. Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя противоречиво. Но теперь, когда ты дома, я могу сказать это… — она прокладывает поцелуи вниз по моей груди, — … я была несчастна, — ее язык дразнит мой пресс. — Боже, как я по тебе соскучилась.

Мой член твердеет от ее прикосновения. Она поглаживает его несколько раз с усмешкой, полной желания на ее лице, глядя прямо мне в глаза.

— Вивьен… — мне нужно рассказать ей.

— Гм? — она садится на меня сверху.

— Мне нужно… — мои мысли начинают уплывать, когда она направляет мою руку к своей груди, — … сказать тебе… — я сжимаю ее дерзкие груди руками, обводя кругами соски, — … кое-что, — мои слова не более чем напряженный шепот.

Она садится на мой член с мягким стоном.

— Что, малыш…. Ммм… — она закрывает глаза, когда я полностью заполняю ее.

— Ничего…. Ничего.

***

Я признаюсь, я такой типичный парень. Секс превосходит всё. Несколько раз, когда мне удавалось противостоять ее соблазну, можно описать только как захват моего мозга инопланетянами. Мне стоило позвонить и рассказать ей о своих планах. Сюрприз, хоть и бесценный, не стоит той боли, которую я собираюсь ей причинить.

— Куда ты собираешься?

Она одевается и стягивает волосы сзади.

— Я сегодня работаю, но только до часу.

— Но я только приехал. — Что за черт! Я выгляжу как плаксивый ребенок.

— Я знаю, я наверстаю с тобой это время позже и завтра, и на следующий день, и на следующий… — она подмигивает и посылает мне воздушный поцелуй.

Я сажусь в кровати, пробегая пальцами по волосам, и вздыхаю.

— Вивьен, я не сказал.

Она выглядывает из-за угла с зубной щеткой во рту.

— Что ты имеешь в виду? — бубнит она с полным ртом пены от зубной пасты.

Я натягиваю шорты и становлюсь у входа в ванную.

— Я тут только на выходные. Мне нужно взять кое-какие вещи… Завтра я снова уезжаю.

Она застывает со щеткой во рту и смотрит с озадаченным выражением на мое отражение в зеркале.

— Прости, я хотел сделать тебе сюрприз. Мне следовало позвонить и рассказать все, перед тем, как я вернулся домой.

Она опускает глаза на раковину. Сплевывает и бросает зубную щетку в стакан.

— Ладно, тогда увидимся позже, — она протискивается мимо меня, не глядя в глаза.

Я хватаю ее за руку.

— Вивьен…

Она вырывается.

— Нет, все нормально. Может, мы можем пойти куда-нибудь поужинать. А теперь мне нужно идти. Поговорим позже.

Я спускаюсь за ней по лестнице.

— Вивьен, подожди! — я закрываю входную дверь сразу после того, как она ее открыла. — Пожалуйста, не делай так.

Она стукается лбом о дверь, и ее всхлипы заполняют воздух.

— Мне так жаль, — я разворачиваю ее и притягиваю в свои объятия. Она не обнимает меня в ответ. Вместо этого, она прикрывает руками лицо.

Злость внутри меня подпитывается ее слезами. Кэролайн потеряна, и, может быть, я тоже. Я загнан в тупик.

— Мне ж-жаль, — она отодвигается и качает головой, вытирая слезы. — Тебе это не нужно.

Я разворачиваюсь и делаю несколько шагов, поставив руки на бедра.

— Черт возьми! Прекрати извиняться. Это не твоя вина. Это я, все я! Моя чертова жизнь высасывает все из тебя. Хотел бы я … — я смотрю в потолок, выпуская раздраженный вздох. — Хотел бы я просто отпустить.

Она кусает свою дрожащую нижнюю губу и тяжело сглатывает.

— Мне нужно идти.

Моя голова падает, плечи поникли, дверь закрывается с хлопком.

***

Вивьен

Когда не сезон, «Зеленый горшок» закрывается в полдень в субботу. Большую часть дней мы с Мэгги остаемся до часу, убирая и болтая.

— Колись, Вив.

— Колоться насчет чего? — спрашиваю я, занося с улицы культивированные хризантемы.

— Ты опоздала сегодня утром, пришла с опухшими глазами и до сих пор дуешься.

— Оливер вернулся.

— Дорогая, это же великолепно… не так ли?

— Завтра он снова уезжает.

Она штампует обратную сторону чеков.

— Ну, по крайней мере, он приехал навестить тебя, правильно?

— Он приехал взять кое-какие вещи, — хмурюсь я. — Что касается «навестить» — это как чаевые, если можно так выразиться.

— Он приехал, чтобы увидеть тебя, Вив. Нет ничего такого, чего бы он не мог купить в Портленде, кроме тебя.

— Ты так думаешь?

Она протягивает мне руку. Я раскисаю.

— Иди сюда, — она обнимает меня. — Я знаю это. Он любит тебя, и нахождение вдали от тебя убивает его. Кроме того, я так тобой гордилась два прошедших месяца. Ты великолепно занимаешься в колледже, все еще находишь время, чтобы помогать мне и, до сегодняшнего дня, я не видела, чтобы тебе недоставало веселья.

Я отступаю назад и оттягиваю нижнюю губу, кривляясь.

— Да, но это была вроде как игра на публику. Я достаточно организована, поэтому учеба и работа — это легко, а что касается веселья — не так уж. По правде говоря, внутри я была несчастна. Жизнь без Оливера — нудная и безжизненная. Я свечусь, когда он здесь. Я чувствую себя уверенной рядом с ним и красивой в его глазах, — я смеюсь. — Я знаю, это звучит так жалостливо. Мне не нужно испытывать потребность в мужчине, чтобы ощущать все это.

— Ты права, тебе не нужно испытывать потребность в мужчине, Вивьен. Но жизнь с ними намного веселее, это уж точно.

Мы обе смеемся.

— Спасибо, Мэгги. Ты королева убеждения.