Часть 7. Зарнар

Тотошка повел нас по сырой и темной пещере, где обитала зарунянская гигантская мурена. Пахло затхлостью, влагой и гнилью. В пещере было так темно, что пришлось доставать фонарики, а вездеходам включать прожектора. Гул двигателя отражался от влажных сводов, шелестели по мелкому камню колеса, слышался плеск воды: все это навевало ощущение забвения этого места. Здесь уже давно никто не ходил. А дорога, по которой мы шли, и которая служила лежанкой для громадного чудища, казалось заброшенной уже не одно тысячелетие. Кто знает, может, это был не единственный путь из города предков. Может, где-то еще есть проходы, но Тотошка повел нас именно сюда. И если бы не он, мы бы давно провалились в одну из пропастей, что несколько раз встречали на пути. Он провел нас до выхода и остался стоять на пороге, словно дальше ему нельзя. Выталкивая нас, он будто говорил, что теперь дальше идите без меня. Догадаться было несложно.

Погладив на прощание холодные пластины горбатого носа, я повернулась и пошла завершающей в длинной процессии, спускавшейся по дну глубокого ущелья к берегу широкой и мелкой реки. Она была настолько мелководной, что с берега было видно дно даже середины. А вода была настолько чистой и прозрачной, что можно различить каждый камешек на этом дне. Стены ущелья, поросшие мхом и мелкими растениями, высились над нами метров на десять и полностью закрывали обзор горизонта. Слева река и за нею отвесная скала, и справа скала. А мы шли вдоль воды по единственно свободному для передвижения щебнистому берегу, позволявшему вездеходам легко катиться вниз по течению.

Дошли до небольшого кармана, где река поворачивала дальше в ущелье с крутыми скалами, а ровный берег упирался в тупик. Опять тупик. Дошли и остановились.

Наш глаз уже давно привык к голому камню и редким участкам зелени. Даже появление любопытных зверьков, бежавших от нас сразу, как только мы замаячим на горизонте, не привлекало нашего внимания. Но вот сейчас нас удивило наличие в этом небольшом ровном пятачке колодца. Да-да, именно так, самого обычного, древнего гидротехнического сооружения для добычи грунтовых вод, называемого в простонародье колодцем. Он представлял собой круглую шахту с воротом, только вот к валу никакой лебедки с ведром прикреплено не было.

Мы дружно обступили сие сооружение и заглянули в черную темень скважины. Ничего ровным счетом не увидели и замерли в недоумении.

— И что дальше? — иронично выдал капитан. — Что там говорят ваши древние предки, о, всезнающий Зунг?

Лицо библиотекаря виртуозно вытянулось, и он возмущенно выпучил глаза на капитана. Его явно задевали подколы верзилы-моряка. Однако ответить ему нечего было, так как и он пришел в глубокое замешательство от наличия здесь сей постройки. Она была бессмысленна. Кому надо рыть колодец возле кристально чистой реки?

Эхо от голоса капитана гулко отразилось от каменных стен колодца и исчезло где-то в глубине. Зунг выпрямился и с упреком развернулся в сторону здоровяка.

— Попрошу без намеков и иронии!

— Ладно-ладно! — вскинул руки капитан. — Что там дальше говориться в ваших подсказках Комнаты Древних, о достопочтимый наш проводник?

Справа хихикнул Март и, чтобы не вызвать еще большей бури возмущения, спрятал лицо под козырьком колодца.

— Не моих, — набычился библиотекарь.

— Хватит пререкаться, — нахмурился недовольно Лахрет, предвосхищая длинную череду препираний между капитаном и хранителем библиотеки. — Скажи, что ты думаешь об этом, Зунг?

— Я? Полный тупик, — качнул головой тот, продолжая недобро коситься в сторону морпеха. — Могу лишь напомнить всем, что говориться дальше в подсказке.

— Будь добр.

— «Пятая печать таится очень глубоко. Не ищи ее. Она сама придет к тебе, когда поймешь, что есть преградой к истинному процветанию».

Все сразу заскрипели жерновами разума. Причем сей процесс выражался на лицах каждого по-разному. Одни хмурили брови, другие вытягивали лица, третьи сложили губки трубочкой, а кое-кто запустил пятерню в шевелюру и принялся активно массировать поверхность черепной коробки, будто это могло ускорить процесс обнаружения нужной идеи.

— Я так понимаю, мы как раз стоим на пороге вот этой вот пятой печати, — начал вслух по своему обыкновению рассуждать Зунг. — Дальше дороги нет, а наш зверь-проводник нас оставил. Лана, а что думаешь ты? Ла-на?

— А? — я оторвала отрешенный взгляд от чернеющей бездны колодца и вскинула его на библиотекаря. — Что?

— Ты с нами? — насмешливо ухмыльнулся Наран, не упустив возможности меня подколоть.

Я лишь пожала плечами:

— Я думаю.

— Что придумала?

Я промолчала. Честно говоря, уже утомило то, что все решили, будто я знаю ответы на все скрытые смыслы в подсказках Комнаты Древних. Вот сейчас, например, я стою, смотрю, и ничего ровным счетом не знаю. Даже намека нет. Одни вопросы. Причем, один тупее другого.

Наран оторвался от созерцания черноты на дне древнего устройства и пошел исследовать крутые стены тупика. За ним последовали Йен и Тува, а потом и Фиона с Рэнной. Я, кстати, заметила, как эти девушки сильно сдружились. У них оказалось очень много общего. Это и любовь к боевым искусствам, и интерес ко всякому оружию, а также внутренняя сила ума и духа.

Прошел час, но мы так и не приблизились к разгадке тайны пятой печати. На каменных стенах природного кармана мы ничего не обнаружили. Ничего необычного. Такой же песчаник, как и везде. Может, больше горных пород и гранита, да и все. Я тоже немного потерла ладонью камень вокруг, конечно, скорее для вида, чем для поиска подсказок. Однако через минут пятнадцать безрезультатных исследований усталость заставила меня искать удобное место для сидения и созерцания синих небес вверху. Всё, мой запал иссяк, а энтузиазм пошел в далекие-далекие края.

Члены экспедиции тоже начали понемножку оседать на более-менее ровных местах и входить в сонное состояние. Все устали от долгой изнурительной дороги и необычных приключений. Голова отказывалась соображать. Женская половина начала стелиться и укладываться. Тем более уже близился вечер. Пятый вечер в горах Градасса.

Пристроившись под боком дремлющей Забавы, я ленивым бездумным взглядом следила за вялыми движениями людей и сама начала проваливаться в сон, продолжая крутить в голове слова подсказки. Но на ум так ничего и не приходило. Перекусив сухим пайком, я вообще ушла в мир снов. Решила, что утро вечера мудренее. А Лахрет тем временем лег спать с Лиритом. Это было негласным правилом для всех наездников — раз в неделю проводить время рядом со своей ниясытью для поддержания тесного химического союза.

Проснулась я из-за громких голосов. Раголар уже поднялся над горизонтом и принялся активно греть земли Заруны. Сразу не сообразила, что происходит. Пришлось несколько раз зажмуриться, и открыть глаза, чтобы в голове прояснилось. Забава лежала рядом, безмятежно созерцая, как мужчины о чем-то достаточно горячо спорят. Потом до меня медленно стало доходить, что решали, кто полезет в колодец.

Образовав небольшой круг, участники спора, состоявшие из Нарана, Зунга, Йена, Виктора, Лахрета, Фионы и даже поломанного Марта, никак не могли прийти к определенному решению. Остальные сидели, кто где, и внимательно следили за происходящим. Март же даже умудрился где-то в вещах отрыть стропу и держал ее в руках, образовав на лице нечто похожее на вопросительное замешательство и растерянность.

Речь о спуске зашла еще до рассвета. Зунг предположил, что, так как ничего они не смогли найти снаружи, придется лезть в колодец, чтобы там поискать подсказки. Вот тогда и началось обсуждение кандидатур, превратившееся в жаркие прения.

В ходе обсуждения пришли к выводу, что достопочтимый капитан слишком велик для маловатой шахты, и ему будет негде развернуться. Март, естественно выбывал из вариантов по причине поломанных ребер. Нарана не пускали, так как он должен остаться на случай, если нужно будет руководство и Лахрет не вернется снизу. На что фагот возмущался и говорил, что руководство Лахрета важнее. Йена не пускали, так как тот мало разбирается в древних манускриптах, а там возможны подсказки в виде надписей. Зунга не пускали, так как он был хилым «доходягой» и физически не подготовленным к альпинистским спускам. Фиона не подходила по той же причине, что и Йен, как, впрочем, и остальные.

Понаблюдав некоторое время за искусным сплетением аргументов и фактов спорщиков, решила и я, наконец, вставить свое весомое мнение. Поэтому встала и подошла к центральному кругу.

— Можно вопрос? — подняла я руку, и тем привлекла к себе внимание. Все смолкли и повернули в мою сторону раскрасневшиеся лица. — А почему вы не обсуждаете мою кандидатуру?

Март, косясь на Лахрета, тут же выстрелил:

— Угадай!

Лахрет, угрюмо щуря на меня глаза, низким тоном произнес, как отрезал:

— ТЫ туда НЕ полезешь.

— А почему это? Вообще-то, по логике вещей, я самая первая, о ком вы должны были подумать, учитывая, что именно на мне лежит ключ, доверенный голограммой в пещере. И пока что, именно я отворяла все двери.

— Дык, мы тебя и хотели туда отправить, но… — заикнулся Зунг и тут же втянул голову в плечи под тяжелым взглядом Лахрета.

— Это глупо, Лахрет!

— Я не позволю тебе рисковать! — муж перевел все тот же тяжелый взгляд на меня и нисколечко его не смягчил.

— А я тебя спрашивать не буду! — возмущенно вздернула я подбородком и шагнула в сторону Марта, чтобы забрать у него строп.

И сразу же была закономерно поймана за руку крепкой хваткой мужа.

— Ты не полезешь туда!!!

— Я должна! Это же логично!

— Я не позволю тебе рисковать!

— А вы меня крепко привяжите и будете страховать!

— Я сказал: нет! Ты помнишь, что ты рискуешь не только своей жизнью?!

Я вспыхнула и покраснела до кончиков пальцев. И причиной этого был не стыд, а возмущение.

— Давайте я полезу, — Йен умиротворяюще шагнул в сторону Марта, чтобы забрать у него средство для спуска вниз.

— Стой, Йен! — махнула я инженеру и обвела всех взглядом. — Вы все прекрасно понимаете, что именно я должна спуститься туда! Так почему же не пускаете меня?!

Все опустили нерешительно головы.

— Потому что Я не разрешаю! Лана! Как же ты не понимаешь, чем ты играешь!

— Да пусти же ты меня! — заломила я руку, желая вырваться из его хватки.

Я чувствовала, как он, уже не прикрываясь, начал на меня давить своими мыслями и заставлять подчиниться, что он никогда! до этого не делал. Тут застонала возмущенно Забава и подпрыгнула к нам, нависнув головой надо мной, и угрожающе зашипела в сторону Лахрета. Тот даже бровью не повел на королеву.

— Не смей со мной спорить! — процедил сквозь зубы муж, а это значило, что он был на грани.

Я боковым зрением заметила, как у всех изумленно вытянулись лица, а некоторые даже отвернулись в смущении, что созерцают семейную драму. У меня же внутри росло чувство слабости. Не знаю, как Лахрет это смог сделать, я понимала, что не хочу, но начинаю подчиняться ему. Это меня взбесило больше, чем его непробиваемое упрямство. В этот момент я была убеждена на все 100, что должна лезть в колодец, поэтому не хотела мириться с требованием мужа. Он же ведь всегда до этого мне уступал. Что сейчас изменилось? Я понимала, что еще чуть-чуть и подчинюсь ему, и Забава не поможет. Надо соображать быстро. И ничего более нелепого мне не пришло на ум, как…

Не успела Забава вставить голову между нами, чтобы ослабить эмоциональное давление Лахрета, как я извернулась и… вцепилась зубами в его руку. Он вздрогнул от неожиданности, расширив удивленно глаза, и отпустил. Я мгновенно отпрыгнула от него и выхватила из рук потрясенного брата стропу. Тут же подбежала к колодцу и закинула над валом карабин, чтобы сделать петлю и зацепиться за него. Однако не рассчитала ни силы, ни время и расстояния, ни вмешательства извне. Меня через секунду обхватили за талию и подняли над землей с такой легкостью, словно я — пушинка, и потащили в сторону.

Параллельно с этим карабин ударился о крышу колодца и отлетел в сторону, а затем, отрикошетив от борта шахты, полетел вниз, в черноту, потянув с собой остальную тесьму. Та стремительно с жужжанием улетела вслед за карабином. Тем временем меня отнесли в сторону и посадили, скажу, весьма грубо, на валун. Я больно приложилась копчиком и начала вырываться из крепких рук с возгласом:

— Пусти! Я сказала…

— Что ты сказала?! Как ты смеешь мне перечить?!

Сзади послышался возмущенный стон Забавы. И уже через секунду ее голова втиснулась между нами так, что Лахрет тут же отпустил меня и оказался откинутым в неприглядной позе на пару метров. Забава возмущенно подняла голову над телом и грозно уставилась на моего мужа. Лирит неуверенно в это время топтался за колодцем, не зная, что ему делать. Вот где дилемма! Или любимая, да еще и королева, или наездник.

Я с недоумением переводила взгляд с Забавы на Лахрета и обратно. Вот и поди, попробуй понять нас, беременных. В голове клинит конкретно. Что у Забавы, что у меня. Еще никогда Забава не вмешивалась в наши споры. Я знаю, что Лахрет и не думал меня бить, просто в грубой форме отволок от источника опасности и усадил на валун. Больше он ничего бы и не позволил себе сделать, но Забава, вдруг, посчитала, что он может причинить вред. Что у нее там, беременной, в голове перемкнуло? Сама в шоке.

Вся эта неожиданная потасовка произошла за считанные секунды, так что никто ничего толком не успел понять. Лахрет медленно поднялся на ноги, и теперь, учитывая наличие растревоженной королевы, более спокойно произнес, но уже на языке мысли:

— Прости. Но как ты не можешь понять?! Здесь твоя жизнь самая ценная. И никто не будет ею рисковать. Я этого не позволю. Поэтому ты не полезешь в шахту колодца. Это не обсуждается.

Я сжалась на валуне, как мышка, и пыталась сообразить, что произошло. Глаза растерянно бегали по земле, боясь столкнуться взглядом с кем-либо из присутствующих. Только сейчас начала понимать, как некрасиво выглядела эта ситуация. В этот же момент послышался возглас Зунга:

— Стойте! Вы это слышите?

Все перевели всё те же потрясенные взгляды на библиотекаря. Тот припал к колодцу и напряженно вслушивался.

— Там что-то тарахтит! Вы слышите?

К нему подсел Наран и тоже склонился над шахтой.

— Точно. Будто какой-то механизм сработал.

Тогда притихли и все, навострив уши. Даже Лахрет повернул голову в сторону колодца. И до меня дошел загадочный звук. Там, где-то глубоко в колодце, порождая гулкое эхо, что-то трещало и клацало. А потом, также неожиданно, как и появилось, исчезло.

— Что это было?

— Почему оно смолкло?

— Из-за чего он вообще начал шуметь? — начали все задавать вопросы и облепили со всех сторон колодец.

Я догадывалась, что большинство испытывали неловкость от того, что стали свидетелями нашей с Лахретом ссоры. Поэтому старались переключить свое внимание на что-то другое. Да и я сама осознавала всю неуместность сцены, которая сейчас разыгралась.

Всё же, как бы кто не всматривался в темноту колодца, больше ничего необычного не произошло. Через пять минут напряженного молчания, народ начал понемногу отлипать от края колодца и возвращаться на свои места.

Я всё так же сидела на корявом валуне, терпя неприятное давление в некоторые мягкие точки, там, где меня оставили, и встревожено глядела на мужа. Он тоже повернул лицо в мою сторону, и оторопело молчал, продолжая стоять в двух шагах от меня. Где-то в глубине души, я понимала его страх. Нет, даже панический ужас от того, что может со мной случиться что-то плохое. И что он, да и вся Заруна, могут потерять тогда. И дело не во мне лично, а в Забаве. Именно она была самым большим сокровищем Иридании. Ведь то, что королева может привести в свет больше, чем одну королеву за один раз — это редчайший случай, нонсенс, из ряда вон выходящий событие! Такое было в истории Заруны лишь пару раз. А здесь Забава носит в утробе пять яиц! Королевских яиц! Что будет с ней, если со мной что-нибудь случится? А что будет с Лахретом, если, не приведите небеса, я погибну? Он же с ума сойдет, это в лучшем случае. Я так до сих пор и не смогла до конца понять той сильной привязанности, которую теперь ко мне питает мой муж. Привязанности, которая родилась тогда, когда он решился открыться и отпустить свои эмоции. В тот день он сказал, что отныне его жизнь зависит от меня. Да и ребенок, которого я ношу, он ведь тоже всецело зависит от моих решений.

В общем, то, что я только что придумала сотворить, являлось до безобразия безумным решением. И сейчас я ясно это понимала. Только гордость пока не позволяла это признать в голос. Поэтому я просто сидела и молчала.

В то же время, сделав вид, что важнее звуков из колодца ничего сейчас не может быть, остальные начали живое обсуждение того, почему же заработал тайный механизм внутри шахты колодца и почему смолк. Притом повернулись спинами к нам с Лахретом, чтобы не видеть, что будет дальше. Все понимали, что нам предстоит выяснять отношения. Поэтому всячески отстранялись. Я тоже это понимала, но заговорить с мужем не решалась. В горле стоял упрямый ком и не давал даже вздохнуть, не то, чтобы еще и говорить. Из-за этого просто ждала, затаив дыхание и пропуская удары сердца.

Лахрет некоторое время постоял, внимательно исследовав каждую мимическую складку на моем лице, и, наконец, шагнул в мою сторону. Подошел и присел на корточки так, чтобы смотреть на меня снизу вверх.

— Лана, — серьезным тоном начал он, а я подняла на него покаянный взгляд. — Ты же прекрасно понимаешь, почему я так поступаю, — сделал паузу, я лишь мигнула в ответ. Он продолжил: — Почему же ты так себя ведешь? Как дикая. Неужели ты не можешь здраво рассуждать? Все, что я делаю, направлено на защиту тебя и Забавы. И нашего ребенка. Ваше здоровье и благополучие для меня важнее всего на Заруне. Никакая миссия не заменит значимости ваших жизней. Слышишь? Никакая! И если сейчас перед нами встанет выбор — отдать тебя или вернуться назад, я не буду думать и секунды. Я просто возьму тебя за руку, все брошу, и поведу обратно. Твое же вызывающее поведение, особенно в присутствии других, не только подрывает мой авторитет, но и унижает меня. Неужели тебе наплевать на мои чувства? На то, как сильно я стараюсь защитить тебя? Разве моя забота и мое мнение для тебя ничего не значат? Лана? Скажи мне.

Я почувствовала, как ком в горле зашевелился и увеличился до таких размеров, что сперло дыхание. Вот-вот, вообще задохнусь! Я поняла, что была не права. Вселенски неправа. И его слова сейчас больно резали по моему самолюбию. Как часто я забывала о его чувствах и поступала безрассудно, подчиняясь велению сиюминутных эмоций. А он все время терпел и уступал. Уступал даже тогда, когда был уверен на все сто, что прав. Уступал даже тогда, когда знал, что мое поведение принесет ему массу неудобств и непонимающих взглядов. Уступал часто себе во вред. Я не всегда это понимала и нередко игнорировала угрызения совести. А сейчас… То, как я опозорила его перед всеми, реально унизила, очень больно ударило по его личному достоинству и глубоко задело чувство самоуважения. И ему было действительно очень больно из-за моего поведения.

Чудовищный стыд обрушился на меня от осознания своей неправоты, глупости и пренебрежения. Поэтому слезы задрожали в глазах и затуманили все вокруг. Я часто заморгала, сгоняя соленую воду вниз по щекам. Губы и подбородок задрожали, а нос наполнился соплями. Ну, вот, осталось только разреветься для громогласного апофеоза концерта. А Лахрет смотрел мне в лицо и молчал, ожидая ответа.

— Лана? Ты для меня самый дорогой человек на Заруне. Ты подумала о том, что будет со мной, если ты пострадаешь? А что будет с Забавой? Не подумала? Ведь с тобой рядом есть те, кому не безразлична твоя судьба. Те, кому ты дорога, как жизнь. И даже больше…

Я начала качаться взад-вперед, сложив ладони на коленях. Хотелось что-то сказать вразумительное, но ком в горле не позволял. Слезы покатились по щекам обильным ручьем и неприятно собирались под дрожащим подбородком, капая на грудь. И в самом деле, почему я так позорно себя веду? Всплеск гормонов?

Лахрет сжал мои ладони, а второй рукой поднял мое лицо под подбородок.

— Лана, ты понимаешь меня?

Я активно закивала. Его рука от подбородка скользнула на плече и задержалась на локте.

— Понимаешь, — констатировал он факт. — Прошу тебя, слушайся меня. Или по крайней мере, советуйся со мной, как лучше сделать задуманное. Помни, я за тебя отвечаю.

Я снова кивнула и, наконец, звучно сглотнула громадный ком:

— Прости…

Он вытер мои слезы большим пальцем и ласково улыбнулся:

— Я люблю тебя…

Я опять кивнула и прикусила губу. Эмоции начали отступать, оставляя чувство опустошенности и отупения в голове. Где-то в глубине души, я радовалась, что сейчас мы находимся в зоне мощного электромагнитного излучения, притупляющего нервное восприятие ниясытей. Иначе бы еще и Забава тут закатила в отголосок моим эмоциям истерику. Сейчас же та всего лишь сидела рядом и внимательно мигала на Лахрета, участливо слушая его слова, будто в них был какой-то скрытый смысл.

— Лахрет! — позвал моего мужа Зунг.

Он оглянулся.

— Что?

— Есть здравое рассуждение.

— Какое? — не отпуская моей руки и повернув голову через плечо, спросил Лахрет.

Библиотекарь, все это время сидевший на корточках возле колодца, встал и подошел поближе.

— Мы думаем, что механизм заработал после того, как туда упал строп.

— А почему он остановился?

— Мы думаем. Может, у тебя есть какие соображения?

Он пожал плечами, так как у него в голове было сейчас совсем другое. Я всмотрелась в профиль мужа, и на миг, словно откуда-то свыше, на меня снизошло озарение — в голове всплыли слова следующей подсказки: «Пятая печать таится очень глубоко. Не ищи ее. Она сама придет к тебе, когда поймешь, что есть преградой к истинному процветанию».

— Подождите! — подняла я на остальных глаза. — В подсказке сказано, что ключ не надо искать! Нам не надо лезть в колодец! Он сам придет к нам, когда мы поймем, что есть преградой к истинному процветанию!

— Мы помним эту подсказку. Но что она значит? Разве ты поняла?

— Туда упала стропа, так?

— Так.

— Мы словно подарили ее колодцу…

— Ну. И что ты этим хочешь сказать?

— Помните, что прежние преграды были пройдены благодаря тому, что мы проявили определенные качества?

— Да. Сообразительность, вера и любовь… Подожди… — расширил Зунг глаза, начиная понимать.

Затем он подбежал к вездеходу и стал в нем копаться. Достал первый попавшийся спальник и бросил его в колодец.

— Что ты делаешь?! — громко возмутился Виктор, так как это был именно его спальный мешок. — А в чем я теперь буду спать?!

— Подожди, — осек его Наран, который уже сообразил идею, которую хотел воплотить в жизнь библиотекарь.

Однако капитан не хотел ждать. Вскинув густые выступающие брови, он продолжил недовольно бухтеть:

— Нхур тебя раздери! А не мог бы ты свой спальник взять? Мой — единственный в своем роде. Другие мне уже не подойдут. Его мне шили на заказ…

— Да, тише ты! — махнул на него Зунг, приникнув к краю шахты колодца.

— А ты не шипай на меня! Не маленький. Я…

Тут и он замолк, так как из колодца снова донеслось трещание. Тогда Наран подбежал к вездеходу и тоже схватил еще одну вещь, затем бросил в колодец. Звук не утихал. Другие, ухватив идею Зунга, так же брали вещи с машины и кидали в колодец. И с каждой секундой треск становился все громче и громче. Пока в итоге, к верху не поднялась тонкая платформа, на который насобиралась вся наша походная утварь.

— Во! дела? — озадаченно почесал затылок капитан и развел руками.

— Вот твой спальник, — ткнул пальцем в самый низ вещевой горки Зунг. — А ты переживал.

— И что это значит? — капитан все-таки не мог до конца понять реакцию колодца.

Удивил всех ответом молчаливый Мэнона:

— Это значит, щедрость. Щедрость — есть путь к истинному процветанию.

— Это почему же? — недоверчиво косясь на гадака, спросил капитан.

— Есть повод тебе поразмышлять над этим, — похлопал друга по плечу Наран и подошел к колодцу, оглядываясь по сторонам. — Но почему ничего не происходит? Где же открытая дверь, в которую мы сейчас войдем и продолжим путь? Либо какой-нибудь проводник?

Лахрет поднялся, так как все это время наблюдал за деяниями команды с того места, где сидел до этого, то есть подле моих ног. Подошел к колодцу и посмотрел на гору вещей на платформе. Потрогал ее, но ничего не произошло. Для уверенности другие тоже решили приложить свой палец к холодному металлу таинственного подъемника, но реакции никакой так и не случилось. Все та же гора вещей на металлической платформе и тишина, нарушаемая хмыканиями, покашливаниями и недовольными причмокиваниями.

Время шло, но ничего так и не происходило. Через минут десять безрезультатного стояния, все принялись снова обходить пятачок берега, на котором мы находились. Кто-то подошел к воде и засунул в нее руки, думая что-то свое. Одна я сидела покаянным изваянием и следила за всеми невидящим взглядом, продолжая переваривать слова мужа. Одной мне больше не приходило на ум ни одной идеи. И куда делся тот странный «кто-то», кто «сидит» во мне и «нашептывает» подсказки? Почему его подсказки приходят на ум только тогда, когда «он» этого захочет?! Возмутительно!

Тут Зунг остановился напротив, и, с хитрецой боком глядя на меня, произнес:

— Слушай, Лана, мне кажется, что ты что-то должна сделать. Ведь ты у нас та, что открывает двери. Помнишь? И это твоя идея с вещами… чего сидишь тут статуей? Придумывай что-нибудь.

Я подняла на него взгляд и покорно поднялась, недовольно потирая надавленные выступами валуна места пятой точки. Надо ж было Лахрету усадить меня именно на него! Почему не на удобный гладкий камень рядом? Теперь на попе, поди, точно будут синяки в этих местах! Болезненно скривилась и направилась к указанному месту.

Подойдя к колодцу, я замерла и равнодушно уставилась на подъемник. Ничего особенного в нем не было. Обычная тонкая платформа и всё. Таких в Ире пруд пруди. Я коснулась холодного металла, но и в моем случае ничего не произошло.

Сзади разочарованно вздохнул Зунг и сел на брусчатый обод колодца.

— Загадку разгадали, а результата ноль. Что мы упустили?

Опершись плечом о стойку, на которой крепился вал, рядом остановился Наран и с прискорбием уставился на вещи, лежавшие на подъемнике.

— Может, нам их назад забрать? Что толку от них на бесполезном подъемнике? — сказал и потянул одну вещь.

— Подожди! — схватил его за руку Зунг. — Он же может назад вернуться! И что? Тогда все по новой? А что, если во второй раз не выйдет?

Но вещь с платформы уже была забрана. Ничего не случилось. Тогда Наран стащил еще одну и бросил ее рядом у колодца. Потом еще и еще, пока не снял все. Платформа оставалась на месте.

Когда Наран снял последний предмет, оголилась вся поверхность, и там, точно по центру, оказалась надпись, обведенная в круг. Зунг незамедлительно ожил и прилип к изображению.

— Хм… Надпись на карском. «Позови корабль»?.. Что это значит?

— Да, так и есть, «Позови корабль», — согласился Наран, глядя на иероглифы.

Остальные спешно собрались вокруг и зачарованно всматривались в резное изображение.

— Как мы позовем корабль? — протянул капитан. — Откуда? Кричать что ли надо? А что кричать? «Ау! Корабль!»? Я могу.

— Хи-хи! У него это лучше всех получится, — послышался сбоку чей-то приглушенный женский шепот.

— Точно. Надо будет отойти, чтобы не оглохнуть, — ответил тем же шепотком другой женский голос.

— Да, нет! — махнул на Виктора Зунг. — Это значит что-то другое…

— Но что? — спросила Фиона, коснувшись пальцами резьбы пластины.

Все смолкли. Некоторые покосились в мою сторону. А я всё продолжала смотреть на рисунок. Внутри начало расти смутное ощущение, что я его когда-то видела. Давно. Очень давно. И странное дело, параллельно пришло чувство, что это не мое личное воспоминание. Словно кто-то другой это помнил, а картинка пришла в голову мне. Это обстоятельство не на шутку удивило меня и ввело в замешательство. Все же решила, что это глупости и необъяснимый всплеск, поэтому об этом делиться мыслями ни с кем не стала.

— Лана, — обратился ко мне библиотекарь.

— А?

— Думаю, это к тебе обращение.

— Почему?

— И почему ты всегда этот вопрос задаёшь? Ну, наверное, потому же, почему именно тебя слушался зверь-машина в пустыне, или почему именно тебе открылся проход в скале и на Грани… Продолжать?

Я угрюмо скосила на него глаза. Он был прав. Со стороны моё недоумение даже может казаться тупостью. Но скорее это было реакцией на странные ощущения. Я никак не могла понять, что со мной происходит? То всё абсолютно как всегда, и я вместе со всеми ничего не знаю. А через секунду, будто кто сидит в голове и подсказывает, что делать дальше, я всех (и себя в том числе) шокирую необъяснимым поступком.

Именно поэтому я сердилась на других. И сейчас, тоже стояла и думала, что ничего не знаю. Загадочный голос молчал. Было только чувство, что я видела эту надпись и всё, а что делать дальше, не знаю. Видимо, это должно быть настолько элементарно, что не требовало подсказок.

Тут моего плеча коснулась рука Лахрета. Он приблизился к моему уху и прошептал:

— Все хорошо. Просто представь корабль. Как он плывет в нашу сторону. Не думай о себе плохо. Ланочка…

Я слегка наклонила голову в его сторону и опустила глаза. Второй рукой он приобнял меня за талию и послал теплые мысли. И только я успокоилась и смогла сосредоточиться, пришло со стороны понимание, что делать дальше. Я закрыла глаза и начала представлять картинки, как когда-то учил Лахрет: вот, вижу, как небольшая лодка плывет по реке и приближается к берегу, где стоим мы.

— Захоти этого сильно-сильно, — подсказывал все так же шепотом Лахрет.

И я постаралась думать о том, как сильно мне этого хочется.

Некоторое время ничего не происходило. Но через минут пять со стороны реки, где она поворачивает за прижим, послышался плеск воды. А затем, из-за уступа выплыла платформа размером пять на пять метров. Она стремительно летела над водной поверхностью, разгоняя тучу мелких брызг, прямо в нашу сторону.

— Корабль!

— Нет, плот.

— Какая разница!

Платформа, используя воздушные потоки, легко скользила как над водой, так и над щебнем. Через несколько минут она уже замерла возле нас, почти у самого колодца, в ожидании. И всё. Мы обступили ее со всех сторон и продолжили думать, что делать дальше, не концентрируясь на самом факте прибытия платформы.

— Мы должны на нее стать?

— Нет, лечь.

— Пфф! Оччень смешно! Вот, Март, любишь ты язвить!

— Ато!

— А как же вещи?

— Мы оставим вездеходы здесь?

— На них же ниясыти не поместятся! — послышались сомнения со всех сторон.

— Лахрет, что будем делать? — Наран повернулся к моему мужу.

Лахрет подошел к платформе, присел рядом, потому как она поднималась над землей не больше десяти сантиметров. Прищурился, поскольку она разгоняла мелкий песок в стороны, и тот летел ему прямо в глаза. Потрогал ее поверхность.

— Думаю, что нужно взять с собой самое необходимое и встать на нее. Другого выхода нет. Посмотрим, что будет дальше. Наверняка, это единственное средство нашей транспортировки.

— А ниясыти?

— А ниясыти умеют плавать.

— А как же Забава? — это был мой вопрос.

Я посмотрела на туго примотанное эластичным бинтом больное крыло, которое периодически просматривал Мэнона и менял повязку.

— Для того чтобы плавать, ниясыти не используют крылья. Думаю, ей будет несложно плыть. А бинты не спадут, — ответил Лахрет, вставая на ноги и отряхивая ладони друг о друга.

Так и поступили. Оставив наполовину опустошенные вездеходы на берегу безлюдного кармана в скалах возле колодца «щедрости», мы поднялись на платформу. После того, как я «захотела» плыть дальше, она аккуратно тронулась с места и понесла всю компанию над водой, далее вдоль течения реки туда, откуда прибыла. Примечателен был тот факт, что каким-то чудесным образом инерция никак не отразилась на пассажирах, хотя скорость наш «плот» развил феноменальную.

Долгое время мы неслись вдоль высоких стен кварцита, которые были высотой около двадцати метров, пока впереди не появился просвет. А за просветом знакомая пелена. Она переливалась тем же перламутром и издавал все тот же звук «У! У! У!». Снова поле. За ним расстилалось большое озеро неопределенной формы. Невысокий берег с противоположной стороны плохо просматривался из-за скорых периодичных переливов поля.

Плот остановился перед полем настолько близко, что до полога можно было дотянуться рукой. Что я и сделала. Ощущения были такими же, как и у Грани. Сначала поле прогнулось, как ткань, потом появилась маленькая точка, словно прожженная паяльником со светящейся кромкой. Затем увеличилась до приличных размеров, чтобы пропустить платформу на просторы громадного зелено-голубого озера с прозрачной водой.

Платформа легко скользнула через прореху и направилась в сторону противоположного берега, который теперь было легко рассмотреть с нашего места. Как только мы пересекли линию барьера, прозвучал звук, подобный звуку горна. Отразившись от окружавших озеро отвесных скал и его почти зеркальной поверхности, он полетел вдаль.

Я оглянулась, чтобы проверить, успели ли проскочить наши ниясыти, и увидела их искаженные водой силуэты, перемещающиеся вслед за платформой. Пока я глядела назад, другие смотрели во все глаза вперед и при этом шумно восторгались увиденным зрелищем. Поэтому я поспешила повернуться и увидела.

Это был настоящий город! Но не такой, как Ир или другие города Иридании. Какой-то сюрреалистичный. С замысловатыми башнями, пикообразными зданиями, закрученными вышками. На некоторых строениях цилиндрической формы крепились вверху шары, увенчанные острыми крышами.

Что сразу бросилось в глаза, так это то, что все здания имели белый цвет. Высокие деревья, подобные соснам и кипарисам, часто вырывались из улиц города, образуя резкий контраст темно-зеленой массы с белыми стенами. А ближе всего к нам располагалась уютная гавань. У самого берега тянулся длинный белый причал, отделенный от города стройной полосой пирамидальных деревьев, похожих на земной кипарис. К причалу были пришвартованы лодки самых удивительных конфигураций: от шаров до стреловидных форм.

Чем ближе мы подлетали к причалу, тем четче прорисовывалась толпа людей, которая с каждой минутой все увеличивалась и увеличивалась. Люди стояли недвижимо и внимательно всматривались в наш приближающийся металлический плот.

Меня поразило то, что и сами хозяева сказочного белого города были одеты как один — в белые длинные одежды. Лишь когда мы смогли ступить на причал, то увидели небольшие отличия в одеяниях: вышивка, в которой всегда использовались только перламутровые нити самых разных оттенков. Одежда была простой и просторной. У мужчин это были в основном широкополые халаты с широченными рукавами. Просторные штаны, под халатом утянутая поясом кофта и мягкие тапочки, похожие на вьетнамки. Женщины не далеко ушли в многослойности одеяний, с одним лишь отличием в качестве тканей. Их одежда была сделана из более тонких материалов, подобных летящему шелку.

Но то, что действительно удивило особенно моих спутников, так это то, что на лицах мужчин росли волосы. Ни у кого из ириданцев не росли бороды, а тут… Для меня эта деталь не была такой уже и странной. И еще. У всех горожан были белые, как снег, волосы. От мала до велика — все седые.

Впереди всех стоял один мужчина, самый высокий среди них, и единственный с длинной белой бородой и волосами. Густые длинные брови возвышались над глубоко посаженными синими пронзительными глазами. На груди у него висел огромный кулон из желтого полупрозрачного камня, обрамленный в золотую оправу с ажурным узором. В руках он держал длинный посох, который венчал наверху драгоценный светящийся камень лазурного цвета. И у него единственного на одежде была вышивка золотой нитью.

Пока мы приближались к причалу, на нашем «плоту» разгорелась оживленная беседа:

— А чё они в белом?

— Я думаю, в этом есть какой-то подтекст.

— Они просто стиляги. Рядятся под цвет волос.

— Ой! Смотрите! А почему у них на лице волосы растут?

— Это называется бородой.

— Боро… чем?

— Бородой.

— А ты откуда знаешь?

— Просто знаю…

— А зачем она им?

— Интересный вопрос.

— Смотрите, вон тот, с самой длинной… эээ… бырдо… бородой. Наверное, он главный. Даже вперед вышел. Явно нас встречать будет за всех.

— Суровый такой…

— Ему по статусу положено.

— А какой у него статус?

— Главного.

— А зачем ему эта палка в руках? Он что, ходить не может?

— Слушайте, мне кажется, или у него кожа на лице морщинистая?

— Нет, не кажется. Так и есть. Смотри, у некоторых из толпы тоже есть кожа, как у новорожденного нхура. Сплошные складки.

— Мне больше напоминает нарисованную на лице паутину.

— Тихо, по-моему, нас уже слышно.

Как только наша платформа коснулась причала, тут же застыла. И в тот же момент, синхронно и очень эффектно из воды, разгоняя тучи брызг, вырвались шесть ниясытей. И мало того, оставив лишь Забаву возле края, они, взмахнув длинными влажными крыльями, взмыли в небо! Затем, совершив умопомрачающую петлю, вернулись назад и зависли над нашими головами. От сего представления приветливые лица горожан потрясенно вытянулись и застыли в этом выражении весьма надолго.

Спустя минуту, главный длиннобородый старик шагнул вперед и возгласил:

— Приветствую вас, о, Ищущие Правду, в городе ЗАРНАР!

*** *** ***

Они назвали себя хранителями. Как объяснил Старейшина (официальный титул главы города), который первым встретил нас на причале, они хранили наследие, оставленное им тысячи лет назад одним герном. Того герна звали Зарнар. Именно в честь его и был назван этот город. Когда-то он был вынужден покинуть их, все же оставил им пророчество, что придет время, когда из-за «прозрачной стены» придут его последователи и завершат начатое им дело. Они ждали больше пяти тысяч лет. И вот теперь были счастливы, наконец, встретить тех, кому дано было право пересечь «стену» предков.

Когда мы ступили на причал, они хранили учтивое молчание. Первым заговорил Лахрет, объявив, что мы пришли с миром. Тогда тот старец, что имел длинные волосы и бороду начал с нами говорить. Другие продолжали молчать. Оказалось, они просто нас не понимали. Они говорили на совершенно другом языке, и только этот старец или Старейшина, да несколько других мужчин с подстриженными стильными бородками, знали ириданский. Он представился как Шихард. Старейшина Шихард.

На ниясытей все смотрели с опаской, но ничего по их поводу не сказали. Еще меня удивило, как непонимающе Шихард взглянул на Мэнону, но снова ничего не сказал. Лишь загадочно скосил в его сторону глаза, словно сделал себе в уме какую-то заметку, о которой собирался подумать потом, и всё. Другие граждане потрясенно шарахнулись в сторону при виде гадака, но грозное выражение лица Старейшины мгновенно всех заставляло опускать глаза. Единственное, что он спросил, не с нами ли эти крылатые создания и тарак? Я про себя отметила, что здесь, где никогда не было тараков, жители города были неплохо осведомлены о природе сих существ. А вот ниясытей, создалось ощущение, видели впервые.

Когда Старейшина узнал, что тарак — полноправный член группы, хмуро промолчал. Потом попросил, чтобы драконы, а именно так он назвал ниясытей, перемещались пешком. Объяснил, что это же для их безопасности, так как в атмосфере над городом, хоть и можно летать, но часто бывают непредсказуемые вихревые и магнитные возмущения. Это может повредить необученное крыло. Поэтому наши радостные «драконы» были вынуждены снова топать пешком.

Затем, после недолгих просьб и приветствий, Шихард, наконец, пригласил нас пройти в город, где обязан кое-что поведать. Нам, как последователям Зарнара из Внешнего Мира, необходимо было что-то узнать. Делать это сразу было неуместно и невежливо по отношению к уставшим путникам. Мы не спорили.

Толпа расступилась, и мы пошли в указанном направлении. В тот миг, как я проходила мимо старца, драгоценный камень, что венчал в искусной оправе его посох, начал светиться ярким светом. Это явление заставило многих рухнуть на колени и что-то восторженно воскликнуть. А сам глава города задумчиво задержал на мне взгляд, но снова ничего не сказал. Сзади услышала шепот членов группы:

— Он на меня так смотрит, будто я ему денег должен.

— Хорошо, что они по-нашему говорят. Я думал, что по-карски будут.

— А может, мы не пойдём?

— Куда? В смысле, уйдем из города? Так ведь мы сюда и шли!

— Точно сюда? Я думал, мы придем в заброшенный город. А тут даже очень не брошенный, — мне показалось, это был голос Тувы.

— Ну, ты же слышал? Он называется Зарнар. Значит, мы сюда и правили, — поучительно заметил Йен.

— Что-то мне не по себе.

— Это потому, что ты в голове себе нарисовал другую картину. Поэтому удивляешься реальности.

— А то ты не удивился.

— Удивился. Ну и что? Надо посмотреть, что будет дальше. Лахрет же себя спокойно ведет. И Наран тоже. Не боится.

— Им так положено. А я вот чувствую себя не в своей тарелке. Мне, если честно, с Тотошкой и то было поспокойней. А эти люди странные. Особенно этот, длиннобыр… бородый. Хочется отсюда слинять куда подальше.

— У тебя есть варианты?

— Мне длиннобородый кажется опасным. Смотри, как ехидно улыбнулся.

— М-да, как нхур перед едой.

— Мне одному кажется, что у этих блондинов что-то нехорошее на уме? — это был точно громкий шепот Марта.

— Да, уж, слишком они неестественно улыбаются.

— Они, возможно, испугались ниясытей.

— Чего их пугаться? Смотри, как наши крылатые братья миролюбиво оскалились, — потом я отвлеклась и переключилась на разговор Лахрета с этим дедуганом.

Итак, мы пошли через пристань в город. С нами последовали от силы пять местных горожан. Причем все они имели вышивку нитями цвета морской волны. Я про себя заметила эту деталь, чтобы обязательно обсудить с другими потом. Лахрет велел мне держаться рядом, с настороженностью поглядывая на идущего впереди длинноволосого мужчину. Что-то его сильно напрягло в таинственности и величавости этого старца. Вел тот себя конечно весьма достойно и благородно. Выдержанный взгляд, ровная осанка, спокойные жесты и мягкая мимика. Ничего не вызывало раздражения, но вот его слишком умные глаза и пронизывающий до костей взгляд пугал не на шутку. Возникало такое ощущение, что, когда он на тебя смотрит, то видит даже твои тайные помыслы. От этого бежали мурашки по коже. Брр. Спросила у Забавы, что она думает об этом старике, она ответила, что он что-то скрывает.

— Как ты думаешь, что именно он скрывает? — спросила я у нее.

— Я вижу неясные мысли. Он контролирует себя. Сложно понять. Даже Лахрета мне легче прочитать, чем его. Мне это не нравится. Скажу только, что он нервничает и хочет что-то сделать, но хорошее или плохое, не знаю.

Эти слова Забавы заставили меня смотреть на Старейшину с опаской. И не доверяться во всем ни ему, ни его сопровождающим. Сказав Лахрету о словах королевы, решила передать все беспокойства мужу. Пусть он думает, что с этим делать. Он опытнее и сообразительнее. Он принял это на заметку, а я расслабилась и принялась оглядываться по сторонам.

Идя по затейливым улицам, вдоль которых выстроились жилые комплексы, похожие на соты, мы вертели головы на все 360 градусов. Среди городских сооружений вырывались высотные здания, похожие на колоны с шарообразным завершением. Или же это были закрученные спирали с зауженными верхними этажами. Либо это строение напоминало два встречающихся расправленных птичьих крыла. Каждое из них было единственным в своем роде, неповторимым и помпезным. Думаю, это были административные здания.

Пройдя прибрежный район города, мы повернули в парк через величественную арку, на которой красовался барельеф, изображавший летящих птиц над ветвями. Скажу, это первое место в районе гор Градасса, где мы встретили пернатых и вообще упоминание о них.

Мое сердце замирало от увиденной красоты, изумительных проектов ландшафтов, где правильно сочетались цвета, планировка и соотношение, как каменных архитектур, так и природных насаждений. Очень вкусно организованно внутреннее пространство, правильно подобраны до мелочей сочетания малых растений, средних и высоченных до небес. Беседочки, похожие на бочонки, небольшие ручейки и деревянные мостики с вычурными перилами поражали воображение и звали прогуляться между ними. Декоративные предметы, статуи, похожие на зверушек всевозможных пород и видов и поставленные в самом продуманном месте так, чтобы придать изюминку каждому кустику и клумбе с цветами. Все было на своем месте, от чего невыразимо поднималось настроение и душа тянулась к высокому.

На ветвях сада восседали птицы самых немыслимых расцветок оперений и видов. Впечатлила меня одна пташка, которая до боли напомнила птицу из сказки детства, жар-птицу. Она словно вся светилась золотом.

Потрясенная невероятным великолепием парка и птиц, я совершенно не видела перед собой дороги и постоянно натыкалась на Лахрета. Скажу, и он был приятно удивлен красотой местности. Поражал немыслимый контраст ухоженности этого удивительного полуострова, где находился город, и тем, где нам до этого пришлось идти.

А тем временем мои спутники громко общались между собой:

— Интересно, а как это дерево называется? Первый раз вижу.

— А нхур его знает.

— У тебя, чуть что, так сразу нхур все знает! На большее фантазии нет?

— Мне так нравится эта чудная резная лавочка. А заборчик плетеный просто восторг!

— Ой! Посмотрите, какая птичка золотая! Даже огненная!

— А что это за цветок? Прелесть какая!

— Какое кучерявое дерево!

— Это не дерево, а куст!

— Какая разница.

— Большая.

— Но оно так на дерево похоже…

— Я бы себе такую птичку завел. Интересно, где они таких разводят? Можно будет купить?

— Тише. Смотри, как на нас покосился вот тот бровастый.

— Ты думаешь, он нас понимает?

— Я думаю, что да.

— Надо же, какая здесь земля черная! Я такую видела только в ботаническом саду Милика.

— Мне не нравится, как эти блондины на ниясытей косятся.

— А они вообще когда-нибудь их видели?

— Наверное, первый раз видят.

— А Дикие народы Джунглей, случайно не их потомки? Брина говорит, что она слышит их настороженность.

— А она, что, уже может опять слышать?

— Да. Она говорит, что здесь воздух не такой тяжелый. Они же и летать могут, ты же видел? Правда, не сильно высоко, но все-таки…

— Ой! Посмотрите, какие цветные рыбки в этом пруду!

— Ага, здоровезные такие…

— Вернусь домой, обязательно себе таких заведу.

— Ого! Какой гигантский цветок! Вон, в конце этой полянки. И лепестки мясистые.

— Мне кажется, что он живой.

— Да. И он хочет тебя съесть.

— Может, тебя предложим?

— Я же говорил, что я не съедобный.

— Да-да, много болел в детстве и тому подобное…

— Посмотрите, как оригинально придумали тот мостик. Он же весь из дерева!

— А эта беседка так на бочку похожа! Хочу в своем дворе такую же!

— Интересно, а кто этот парк проектировал. Очень даже неплохо. Может, себе его нанять?

— Никто не знает, мы скоро придем? А то так есть хочется.

— Мне любопытно, у них тут есть места общественного питания? Я бы попробовала местные блюда.

— Смотри, чтобы не отравилась.

— Интересно, у кого можно спросить, где здесь туалет?

— А ты в кустики.

— Разбежался!

— Поглядите туда! Это дерево почти без листьев!

— Не! Вы туда гляньте! Вон, тот пушистый шарик поскакал. По-моему, мы таких же видели там, в долине у озера.

— А их есть можно?

— Наверное… Многоножкам нравится.

— Мэн, слушай, я все хотел тебя спросить. А тараки сырым мясом питаются?

Итак, минув шедевр ландшафтного дизайна, мы попали на большую площадь. На ней почти по центру возвышалось единственное! до сих пор нами виденное черное здание. Созданное целиком из черного гранита, оно имело с торца форму прямоугольной трапеции с заостренным концом крыши, а с фасада — прямоугольную. Вовнутрь к парадному входу вела широкая короткая лестница с того же темного гранита.

Старейшина вел нас именно туда. Подойдя ко входу, он остановился и повернулся:

— Разрешите объяснить, что это за здание. Это наше главное Хранилище Истории. Именно здесь мы оберегаем самые важные моменты нашей истории. Истории, начавшейся с того момента, как Зарнар привел сюда наших предков из города гернов, который назывался Ахель-Итар.

— Так что? Зарнар — это не город гернов? — подал разочарованный голос Зунг.

Старейшина повернул на него невозмутимый взгляд и коротко ответил:

— Вам все расскажет Хим Дан, — кивнул он головой на одного молодого человека, что стоял по правую руку от него. — А я вынужден вас покинуть. Меня ждет весьма важное дело, которое я не могу отложить. Простите меня, — Шихард низко склонился и повернулся назад.

Когда старейшина уходил, он бросил на меня еще один пристальный взгляд, затем, кивнув какой-то своей мысли, поспешил уйти. Я проводила его пристальным долгим взглядом, пока он не скрылся за углом одного из зданий, что очерчивали собой площадь.

Мужчина, на которого он указал, тут же шагнул ближе к нам и, сложив руки перед грудью кольцом, низко поклонился:

— Позвольте представиться лично. Меня зовут Хим Дан. Я буду вашим проводником не только в Хранилище, но и везде, где вам потребуется. Я знаю ваш язык. Если вас что-то интересует, прошу, спрашивайте меня, — очень почтительно произнес он, выпрямившись после поклона.

Я оторвала взгляд от угла дома, где исчез Старейшина, и перевела его на прекрасное лицо мужчины. Высокий, как и все заруняне, подтянутый и стройный. Его выступающие скулы никак не портили привлекательности лица, придавая большей выразительности. С легкой горбинкой нос, миндалевидные глаза, напоминающие по разрезу восточные народы Азии на Земле. Он очень походил на Нарана, только черты лица более крупные и резкие. И, как и у всех зарнарян, его голову покрывали длинные, белые, как снег, волосы, туго стянутые в узел на макушке. На одежде по краям верхнего халата с широченными рукавами вдоль отворота, воротника и по низу подола и рукава красовалась изумительная вышивка перламутровыми нитями цвета морской волны. Нижнюю кофту, свободно спадавшую до колен сверху широких штанов, плотно стягивал единственный цветной во всем одеянии сине-зеленый атласный пояс.

Хим Дан сделал знак нашим провожатым, которые шли с нами с самого причала, и они, низко поклонившись, поспешили уйти. Он объяснил, что они отправились готовить нам обед. Это было действительно весьма кстати, потому как у многих моих спутников уже давно урчали животы. Некоторые, не ожидая привала, залезли в свои рюкзаки и достали сухие пайки, да прожевали их на ходу. Я тоже сжевала одну плитку непонятного чего-то там со вкусом «бее», но содержащим в себе все необходимые для организма питательные вещества и витамины. А вот Забаве это точно не помогло бы. Она начала тихонько стонать, что голодна. Я попросила ее потерпеть.

— Я кушать хочу, — упрямо мотнула она головой.

— Ты же с утра ела! Тебе разве мало было речной рыбы, которую ты наловила, перед тем как мы сюда приплыли? — оглянулась я на нее, едва заметно шевеля губами. — Вот же ненасытная утроба! Потерпи.

— Не могу терпеть. Малыши требуют, — сегодня она впервые упомянула об их существовании, как уже о твердом факте.

— Ууу! — прогудела я и подняла руку, желая привлечь внимание в тот момент, как Хим Дан хотел нас уже повести внутрь здания.

— Да, госпожа, — склонил он голову более почтительно, чем того требовала формальность.

Я не обратила на это никакого внимания.

— А у вас есть рыба для наших крылатых спутников?

Он покосился на ниясытей с загадочным выражением лица. У меня снова возник тот же вопрос, что и раньше: они вообще знают, что это за создания? Или же в первый раз видят? Ведь, если они всю жизнь живут здесь, за Гранью гор Градасса, куда еще не прилетала ни одна живая ниясыть, могли ли они знать об их существовании? Может, знали, только называли их, допустим, драконами…

Мужчина кивнул мне и ответил:

— Наши люди постараются решить этот вопрос после того, как накормят вас. Не переживайте, ваши животные тоже будут сыты. Только прошу вас, не позволяйте им летать, — снова он повторил просьбу старейшины.

Значит, «животные»… то есть они не знают, кто такие ниясыти. Но почему он так переживает, чтобы они не летали? Ладно, узнаем, но не все и не сразу. У нас есть вопросы и поважнее.

Итак, мы двинулись к парадному входу Хранилища Истории.

Двери меня ничем не впечатлили, но то, что мы увидели, когда вошли, врезалось мне в память на всю жизнь. Теперь я понимаю, почему они с таким благоговением вели себя возле этого строения.

Когда мы переступили порог, попали в огромный светлый зал с высоченным потолком. Вдоль всего зала в два ряда выстроились гладкие кремовые колонны, база и капитель которых были выделаны золотой помпезной лепниной. Вычурная лепнина, изображавшая цветочные узоры невообразимой красоты, также выделялась на каждой боковой стене. Вдоль стен между колоннами на высоких постаментах стояли статуи людей в разных позах, под каждой из которых размещалась табличка с надписями. Я сделала вывод, что там написаны имена этих выдающихся людей, которые были удостоены чести стать в один ряд с выдающимися жителями города Зарнар. Города с историей в пять тысяч лет. За это время сменилось сотни поколений. Конечно, тут будет много героев и историй жизней. От осознания этого кружилась голова.

— Просто невероятно! — рядом бубнил себе под нос Зунг, крутя головой во все стороны. — Это же целый мир! Целая неизведанная эпоха и цивилизация. Самодостаточная и полноценная, самобытная и цельная. Просто невероятно! Уму не постижимо!!!

Мне казалось, что он сейчас разделится на множество частей, и каждая из этих частей поскачет к своей статуе и будет переводить все, что написано под ней. Он хотел знать все и ничего не упустить из виду. А вместо этого вертелся на одной ножке, как волчок, не в состоянии решиться, куда же ему направить свой неисчерпаемый энтузиазм и любознательность. Мне даже жалко его стало.

Восторг библиотекаря разделяли все члены экспедиции. Они распахнули рты и активно вертели головами.

Но меня больше всего впечатлила громадная статуя герна, стоявшая в самом конце меж колоннами у противоположной от входа стены. Она потрясала воображение не только размерами, но качественной проработкой всех деталей и лица, и всех элементов его скудного облачения, и даже позой устремленного куда-то существа. В руках герн держал книгу и слегка хмурил чешуйчатые брови. Скульптор так реалистично старался показать его глубину взгляда, что даже сейчас, спустя тысячи лет, мне казалось, что он живой и смотрит на меня из прошлого сквозь эти тысячелетия. Смотрит так, будто знает ответы на все вопросы человечества. Мурашки организованной толпой бродили по спине туда-сюда от сего творения, и я не в силах была удержать благоговейную дрожь в руках и плечах. Так вот, как, значит, выглядел этот удивительный герн Зарнар. Что же он сделал такого, что люди до сего дня с таким почтением относятся к нему? Думаю, Хим Дан нам и хотел поведать эту историю, поскольку остановился у его пьедестала и ожидал, пока мы подойдем ближе.

Тем временем мои спутники перемещались очень медленно и зигзагообразно, разглядывая с громким восторгом величественное помещение. Зунг это делал громче всех, при этом задавая массу вопросов, скорее всего риторических, связанных как с самими статуями, так и с целью нашего прибытия сюда. Он никак не мог определиться, где же ему стоит задержаться подольше. Кто из этих людей достоин его длительного и пристального внимания? Так и бегал туда-сюда, туда-сюда с выпученными глазами и частым дыханием.

Наран, крепко держа за руку взволнованную Яту, замер у одной из первых колонн и внимательно рассматривал первую статую у стены слева от выхода. Мы подошли к нему с Лахретом и муж спросил:

— О чем задумался?

— Думаю, как это все связано с шестой печатью. Ведь мы еще не преодолели ее. И это, на самом деле, не конец. Я раньше думал, что Зарнар — наша конечная цель, но теперь вижу, что — нет. Тот длиннобородый говорил, что есть еще город Ахель-Итар. Нам надо туда? И что это за люди? Следующая подсказка гласит: «Шестую печать хранят те, кого ты не знаешь. Они удивят тебя. А если удивишь их ты, они откроют тайну шестой двери. Но с тобой не пойдут. Их страшит последний Страж. Верную службу несет он подле последней двери. Только одно спасет от гнева его. Что стоит перед сердцем, умом и душой? Что предшествует прощению? Если ты знаешь, увидишь Свет и постигнешь забытую Правду Заруны!»

Лахрет слушал, слегка кивая головой. Неожиданно к нам подскочил Зунг, продолжая пучить восторженные глаза и задыхаясь от быстрых перебежек, и успел вставить свои пять копеек:

— Ты тоже об этом думаешь? Я вот только вспомнил эту подсказку. Я полагаю, что эти люди и есть те, кто нас должен удивить. Я уже удивился не на шутку!

— Заметно, — Наран растянул губы в привычной иронии.

— Любопытно, как мы должны их удивить? И вообще, можно ли их удивить? У них лица… — вслух подумала я.

— Как у кирпичей? — неожиданно влез в наш разговор Март, высунув голову из-за плеча Нарана.

Лахрет оглянулся на нашего гида через плечо, опасаясь, что нас услышат. Тот застыл изваянием у статуи герна и внимательно смотрел в нашу сторону. Поэтому Лахрет качнул осторожно головой и негромко произнес:

— Давайте не будем привлекать к себе лишнего внимания и вести себя осторожно. Мы не знаем их истинных мотивов. У них мощная блокировка эмоций и мыслей. Я ничего не вижу.

— Я тоже пытался их просканировать. Но если ты не смог, то я и подавно, — кивнул Наран, и, выпрямившись и, сделав вид, что любуется величием колонн, пошел дальше, в сторону главной статуи зала. Ята, неотрывно следуя за мужем, недоверчиво косилась на зарнарянина и потешно морщила носик.

Я вцепилась в локоть Лахрета, чувствуя так себя много спокойнее, и оглянулась на распахнутые гигантские двустворчатые врата Хранилища Истории. Там выстроились все шестеро ниясытей. Им запретили входить сюда. Я решила, что хозяева города посчитали их нашими прирученными животными из-за Грани, а животным быть в подобном помещении у них запрещено законом. Пусть. Может, так и лучше. Удивило то, что Мэноне тоже не разрешили войти. Но тот не сильно и рвался. Вместо этого он робко прижался к Забаве, которую единственную легко воспринимал и не боялся, и застыл в ожидании.

— Прости, — прошептала я ему перед тем, как зайти в Хранилище.

— Мэнона не сердится, — покачал он понимающе головой. — Мэнона уже привык. Ты иди. Я поправлю перевязь Забавы. Она уже перекосилась.

Я махнула ему рукой и пошла внутрь.

Теперь, идя вслед за Нараном и Ятой под руку с Лахретом, я прислушалась к возгласам остальных:

— Зачем здесь эти столбы? Они держат крышу?

— А мне интересно, кто эти люди, увековеченные в скульптурах? Не прочитать же надписей на табличках, ни капельки. На карском ведь…

— Это выдающиеся люди. Что здесь непонятного? Наверное, такие же главари, как и тот длиннобородый.

— Почему у них тогда не такие длинные бороды? Или у них новое веяние моды?

— Поди разбери их мораль.

— Странные люди.

— Посмотрел бы я на тебя, если бы тебя и твою родню на тысячи лет изолировали от всего мира!

— Да ладно тебе!

— Я хочу себе домой такую лепнину!

— Слушай, ты столько себе всего хочешь! И лавочки, и беседку, и заборчик, и кустики. У тебя хоть дом есть-то? — это обратился Йен к Туве.

Тот недовольно насупился и ответил:

— Будет. Вот вернусь в Ир и куплю.

— За что?

— Найду, за что.

— А когда обед будет? — негромко спросил Март.

— Тебе только пожрать, — буркнула на него Фиона, стоя недалеко и задрав голову на капитель колонны.

Март лишь скривил смешную рожицу и поправил дальше.

— А здесь туалет есть? — озираясь по сторонам, подал голос Тува.

— А ты что, в кустики не ходил? — усмехнулся Йен.

— Оччень смешно! — выдвинул челюсть навигатор, и кисло вытянул лицо.

В это же время Зунг приклеился к одной из статуй у стены и начал рассматривать плиту под ней. До меня донеслось его бормотание:

— Здесь все написано на том же диалекте, что и в Комнате Древних! Надо же… — дальше его измышления стали неразборчивы.

Но вот, наконец, вся группа собралась на возвышенной площадке возле главного изваяния герна в конце зала, к которой вела небольшая широкая лестница. Хим Дан приветливо улыбнулся и громко произнес:

— Мне поручено задание поведать вам главную легенду Зарнара прежде, чем отвечать на ваши вопросы. Думаю, тогда их станет намного меньше.

— А обед скоро?

— Тихо ты! Потерпеть не можешь? — шипнул на Марта капитан.

— Я на голодный желудок плохо соображаю и пропущу половину того, что расскажут.

— Когда сидишь возле кома, так ты про еду забываешь.

— Это совсем другое.

— Обед скоро будет. Не переживайте, — учтиво улыбнулся наш гид.

В этот момент я заметила за фигурой памятника едва уловимое движение и задержала внимание. Это была девушка лет восемнадцати, не более. На ее любопытном лице играла загадочная улыбка, и светились большие пытливые глаза. Она смотрела на нас с глубоким интересом и боязливо следила за каждым движением Хим Дана. Девушка явно не хотела быть замеченной этим мужчиной. Я пришла в некоторое удивление от необычного видения. На причале я видела женщин города, но их лица были такими же холодными, что и у многих женщин Иридании. Она же была на изумление подвижна и жива. Прильнув к высокому основанию статуи герна, девушка затаилась и следила за нашей компанией.

Но поскольку Хим Дан начал говорить дальше, я отвлеклась от девушки, вслушиваясь в слова:

— Это честь для меня быть гидом для Избранных Зарнаром, чтобы рассказать эту легенду. Она передавалась из поколения в поколение, чтобы все знали свою историю и хранили в памяти завет Основателя. Прошу вас, не перебивайте меня, пока я не закончу говорить. Это очень важно, — он обвел всех строгим взглядом и начал свой рассказ:

«История Зарнара, как и мира Заруны, уходит корнями в давние времена, более пяти тысяч лет тому назад.

Это было время, когда во Вселенной правила Гармония и Чистота. Творец Заруны радовался тому, что создал. Он дал жизнь растениям, рыбам, животным, птицам и насекомым. И вот, пришло время, когда Он решил создать разумных созданий, таких, как и Он Сам. Он хотел, чтобы они могли радоваться жизни, ее полноте во всех ее гранях, как и Он. Поэтому решил подарить им самое ценное, что мог дать кроме жизни — свободу воли. Именно это отличало разумных существ от остального мира. Ведь они уже не зависели так от записанной программы жизни, как животные, и могли по собственному желанию проявлять такие великие качества, как любовь, доброта, справедливость, стремление к познанию мира. Конечно, Творец понимал, что теперь Ему придется считаться с этими разумными созданиями. Но Он и этому радовался, так как появились те, кто будет Его любить не потому что Он это им сказал, а потому что они так сами захотят.

Творец решил, что Материальная Вселенная должна быть населена такими созданиями. Он начал селить их по планетам. Так, Он дал начало Заруне. Она стала очень красивой планетой. Прекрасные пейзажи, изобилие пищи, и множество живых существ наполняло ее.

Тогда Творец создал гернов, удивительных созданий с большим сердцем и искренней душой. Они были совершенны во всем. Он повелел им размножаться и править планетой. Теперь это был их дом.

Герны родили себе подобных и увеличились числом. Тогда они построили город в месте, где их поселил Творец. Они назвали его Ахель-Итар, то есть «Начало жизни».

Герны любили общаться со своим Создателем и учиться у него. Особенно они любили изучать все физические законы и мир звезд. Им хотелось однажды покорить просторы космоса и полететь на другие планеты, чтобы помочь другим разумным созданиям во всех их начинаниях.

Однажды, во время одного из экспериментов, направленных на изучение пространства и времени, один из ученых-исследователей обнаружил странное явление. Он нашел в пространстве туннель, представляющий собой два устья, соединённые горловиной, которые открываются в удалённых друг от друга частях Вселенной. Это было прорывом! Создатель не стал вмешиваться в данное открытие, позволив гернам получить радость от разгадки этой тайны.

Дальнейшие исследования этих туннелей потрясли гернов. Они увидели другие миры, существующие в их Галактике. Некоторые были еще в процессе формирования и готовились к приему жителей. Другие были безжизненны и агрессивны. На третьих ничего не росло. Герны не ходили через эти туннели, так как опасались вреда, который мог причинить подобный туннель физическому телу. Но они создали устройства, позволяющие наблюдать за той стороной через трансляцию изображения.

И вот, однажды, они обнаружили удивительную планету. Планету, очень похожую на Заруну, полную живых существ, плавающих в воде, летающих в небесах и ползающих по земле. И еще они нашли на ней двух разумных существ, созданных Творцом. Они находились в прекрасном саду и только начали жить на этой планете. Они были совсем другими. Выглядели совершенно по-другому. У них не было чешуи и на голове росли волосы. Они были прекрасны и чисты, как белый лист бумаги.

Тогда герны спросили у Творца, кто это? Он ответил, что это их «младшие братья» по разуму. Люди. Они только стояли на пороге своей цивилизации и ничего еще не знали о Вселенной и о других планетах. Герны очень обрадовались этому и спросили Творца, что Он замыслил относительно людей и их? Он ответил им, что придет время, и герны научат их многому, что сами уже узнали о Вселенной.

Герны ликовали. Они сразу же начали придумывать программу их обучения, мечтая о том, как будут общаться с людьми и вместе исследовать Галактику. Но, неожиданно, то, что случилось на той планете, разбило их мечты.

Люди подняли мятеж против Творца и захотели жить без Его руководства. Творец рассердился на них, но не уничтожил сразу, а сделал их смертными. Ещё Он отстранился от людей, позволив жить так, как те сами считали нужным. А над ними начала править одна личность, которая существовала в параллельном пространстве, которое герны называли энергетическим.

К этой планете закрылись все доступы. Творец изолировал ее от всей Вселенной, потому что на ней решался вселенский спорный вопрос. Вопрос о том, будут ли разумные создания счастливы без участия Творца. Он запретил всем вмешиваться в ход ее истории и что-либо предпринимать. Никто не имел права ступать на ее земли. В тот день разбились все мечты гернов о собратьях по разуму.

Эти разбитые мечты не давали гернам покоя настолько, что они решили пойти против воли Создателя. Нарушив ясное повеление, они открыли способ проходить сквозь «кротовые дыры» без ущерба физическому телу и самостоятельно пошли через открытый ими пространственный портал на ту планету. К тому времени, как герны пришли на ту планету, первые люди размножились. У них родилось много потомков. Гернов поразила их красота. Особенно женщин. Они выбрали самых прекрасных и сильных, и забрали на Заруну.

Это у них получилось сделать только один раз, поскольку на переход туда и обратно было потрачено неимоверно много энергии. Да и потом уже эта дорога была закрыта. Как бы потом герны не старались восстановить связь с той планетой, у них ничего не получалось. И многие понимали, почему: они не спрашивали разрешения и поступили мятежно.

В тот день разгорелся гнев Создателя и на них. Он повелел им вернуть обратно людей на их планету до тех пор, пока не решится спорный вопрос. Однако герны отказались, ведомые жаждой неисполненных ожиданий. Тогда Творец наказал их, сделав их смертными. Мало того, Он лишил гернов возможности производить на свет себе подобных. И поставил им сроки и условия, запретив возвращаться на ту планету. Однако герны воспротивились вернуть людей назад, почувствовав огромную власть над слабыми созданиями из другого мира. Люди физически уступали гернам и были очень уязвимы. Единственное, что возвышало инопланетных творений — их удивительная способность чувствовать окружающий мир. Их глубокая склонность к эмпатии, сопереживанию и сочувствию. Люди ярко чувствовали мир и легко улавливали перепады настроения окружающих. Герны так не могли. Это покоряло их. Они не хотели расставаться со своей новой игрушкой и не послушались Создателя. Тем самым они лишили себя будущего.

В итоге, история и жизнь Заруны осталась связана с той планетой на века. Она была такой же изолированной от Вселенной и всё, что происходило там, отражалось здесь.

После вынесения приговора Творец отвернулся от Заруны, сказав, что все должны ждать развязки событий на той планете. Вселенная замерла и затаила дыхание на тысячи лет, с напряженным вниманием наблюдая за «экспериментом» людей. До сих пор она ждет того времени, когда все вернётся на свои места.

Герны обиделись на приговор Творца и начали искать самостоятельные пути решения своей беды. Для них — отсутствие потомков было непосильной ношей и жестоким проклятием. Тем временем как у гернов не появлялось больше потомков, люди, забранные из родного мира, стали быстро размножаться. Тогда герны обратились к науке и законам природы. Они пытались клонировать себя, но получались лишь слабые и не приспособленные к жизни копии. А люди продолжали увеличиваться числом. Понимая, что зашли в тупик, первые хозяева Заруны, начали угнетать людей. Мало того, герны решили использовать генетический материал людей, чтобы вернуть способность репродуктивности своим «потомкам». И тогда они создали новую расу разумных существ. Монстров. Которые с самого начала вели себя агрессивно и жестоко. Они назвали их тараками.

Герны думали, что смогут контролировать свои творения, но горько ошибались. Размножившись и почувствовав силу, тараки восстали против своих создателей и многих истребили. Перед этим герны, пытаясь подавить их агрессию, внесли в гены тараков некий «изъян», который должен был впоследствии их истребить, если вовремя не поправлять их генетический материал. Так герны сделали тараков зависимыми от людей, чтобы те не истребили последних.

А чтобы защитить последние дни своей жизни, герны изгнали тараков с земель Ахель-Итара. Затем они создали барьер, который закрыл дорогу назад их неудачному эксперименту.

Именно в этот период, один из немногих, кто не одобрял политику поведения большинства, герн по имени Зарнар и его несколько сторонников, придумали один план. Они понимали, что придет время, и герны вымрут. Тараки станут править Заруной. Люди, как расходный материал, тоже исчезнут с лица планеты. Они не хотели такого исхода и начали думать, как спасти не только людей, но и будущее планеты.

В то время как остальные сражались со своими «детьми», втайне от них, Зарнар создал лабораторию, где стал изучать природу тараков и возможные градации их генов. Он хотел создать идеальное оружие против этих гибридов и навсегда уничтожить ошибку, созданную его сородичами. Тогда же он спас небольшую группу людей, которые были подопытными в главных лабораториях гернов, и увел их в защищенное место. Он научил их выживать и обучил многому, что знал сам. Еще он поведал им пророчество о будущем, переданное ему Творцом.

Зарнар верил, что, когда придет время, и на той планете решится все-таки спорный вопрос, на Заруну вернется мир. Прежде же люди должны уничтожить страшный грех, оставленный гернами, то есть их потомков-гибридов. Тогда верные герны возродятся и вернутся в Ахель-Итар.

Перед тем, как уйти в место, где находятся все ушедшие из жизни, он решил пойти во Внешний мир и оставить возможность людям вернуться назад, в место, названное им Лоном Заруны, чтобы погубить тараков. Он оставил руководство об этом в своей лаборатории и покинул наших предков, приказав им хранить вход в Ахель-Итар до тех пор, пока не придет Избранный.

Мы спросили его, почему мы сами не можем этого сделать, а должен прийти человек из Внешнего мира? Он ответил, что мы не сможем этого сделать, так как мы — генетически дефективные. И живы только благодаря тому, что не подходили для экспериментов гернов. И выживаем мы лишь благодаря постоянному медицинскому контролю. А еще сказал, что для реализации его плана нужен человек, который чистый и полный в генах. Что он имел в виду, мы до сих пор не знаем. О какой чистоте он говорил — остается для нас загадкой.

Когда он нас покинул навсегда, то велел ждать, что придет тот самый. Его приведет Провидение. И именно он запустит созданное Зарнаром оружие».

Хим Дан смолк и выжидающе посмотрел на нас. Мы тоже некоторое время ничего не говорили, осмысливая легенду Зарнара. Что из нее вымысел, что — правда, сложно судить. Кто знает, может быть, это все правда? Пауза в конце повествования была очень уместна, но ее сложно было кое-кому выдержать.

Пока зарнарянин говорил, я видела, как распирало Зунга от вопросов. Как он еще не лопнул? Библиотекарь был готов спрашивать на каждом слове. Но все-таки мужественно выдержал и не проронил ни слова до самого конца, и даже выдержал паузу после. По правде сказать, и меня тоже подмывало пару раз вставить свои вопросики. Думаю, что и другие его прекрасно понимали.

Тем временем я обратила внимание на то, что кроме этого мужчины, который рассказывал нам занятную легенду, и спрятавшейся девушки, больше в зале никого не было. А снаружи, как сообщила Забава, собралось множество народа. Они все чего-то ждали. Как и Тува. Тот нервно топтался и все оглядывался по сторонам. Бедный, он никак не мог сходить в «кустики». Явно навигатор не слышал и половины того, что было произнесено в этих стенах. Нервничал и Март. Почему? Не могу сказать, но он постоянно косился назад, на распахнутые мощные двери помещения. Конечно, брат часто бывал несерьезным и постоянно травил анекдоты и шуточки. Но, когда дело касалось чего-то серьезного, он менялся на глазах. За его тупенькой ухмылочкой горели чистые и умные глаза. Я легко могла доверить ему жизнь и не сомневаться, что он не отпустит надежной и доброй руки. Сейчас он на удивление был серьезен и непривычно хмурил брови. Спросить его об этом просто не имела возможности. Но то, что даже Март не на шутку насторожился, заставило меня еще сильнее напрячься.

Когда уже Хим Дан заканчивал историю прошлого, я заметила, как девушка незаметно юркнула к торцевой стене и исчезла за одной из статуй. Я глянула на Лахрета, желая узнать, видел ли он ее, но оно внимательно смотрел на «докладчика» и о чем-то думал. Спрятав меня за спину, все это время он старался сделать все возможное, чтобы меня как можно меньше видели местные жители. Так что я оставалась в тени мужа. Догадываюсь, он тоже чувствовал неясную опасность и интуитивно защищал меня от лишних глаз.

Постаравшись откинуть туманные ощущения, я попыталась сосредоточиться на ораторе. Что это за человек? Какой он? Добрый или злой? Умный или примитивный? Глубокий или поверхностный? Сложно сказать по внешнему виду. Местные жители искусно прятали свои чувства и мысли. Оставалось только позавидовать им в этом. Единственное, что мы имели — то, что видят глаза. Разглядывая Хим Дана, я подумала, что он довольно-таки немолодой мужчина. Если учитывать, что здесь старость — норма, чего по неясной причине нет в Иридании, то этому человеку должно быть лет за сорок. Или же здесь старость наступает много позже, чем на Земле?

Тут до меня донесся зов Забавы, прервав поток размышлений. Она снова напомнила, что голодна до смерти, и если я не удосужусь ей в этом помочь, она вернется в парк, и будет ловить там любую живность, что попадется на глаза. Планирует начать трапезу с жар-птицы. Еще она добавила, что видела в озере, по которому мы плыли, много рыбы. Я незаметно обернулась к распахнутым воротам Хранилища, и увидела навостренный силуэт королевы. Она отделилась от остальной компании, подошла к самому порогу и, высоко возвысив голову над телом, смотрела в конец Зала. Ее маленькие округлые ушки смешно выделялись на ее клиновидной голове в ярком свете солнца. Я недовольно буркнула:

— Так почему ты, пока плыла, не поела?

— Мы спешили. Я хочу есть! Пойдем скорее!

Хотя история Хим Дана была действительно очень занятная, но причитания королевы начали серьезно доставать. Поэтому некоторые вещи я вообще не услышала, а кое-что не поняла.

Когда он предложил задавать вопросы, конечно, первым поспешил Зунг:

— Что это за оружие?

Я удивилась, что Зунг задал именно этот вопрос. Я была на сто процентов уверена, что он начнет спрашивать о Создателе и о туннеле между мирами, все же библиотекарь спросил о последнем. Другие согласно закивали, поддержав его интерес.

— Нам неизвестно, — отрицательно качнул головой гид. — Мы лишь охраняем вход в Ахель-Итар. Основатель не объяснил нам, что собственно это за оружие. Может, он думал, что мы не поймем. Или, что оставшиеся герны обнаружат нас и отыщут спрятанную им лабораторию. Тогда все надежды канут в пропасть.

— А кто этот Избранный из легенды? Как его определить?

— Вот об этом я и хотел вас спросить. На данный момент для нас очень важно определить, кто из вас везде открывал путь, и перед кем отступало поле? Лишь дар Зарнара мог позволить вам пересечь защитную Границу, созданную гернами.

— Что это за дар? Вы что-нибудь знаете об этом? Значит, вы более информированы, чем говорите нам.

— Конечно, мы имеем немало информации, — согласно склонился Хим Дан, — ведь мы должны верно обусловить Избранного. Основатель оставил нам некоторые указания. Мы точно придерживаемся их. На самом деле оружие, которое оставил он, настолько серьезное и страшное, что если оно попадет не в те руки, мир будет на грани истребления. Мы не можем этого допустить. И, я думаю, вы уже догадались, что мы многое вам не говорим. Поймите, что это всё в целях безопасности. Мы должны быть полностью уверены в том, что вы именно те, кого мы так долго ждали.

— Разумно, — кивнул Лахрет.

— Я вижу, что и вы нам не доверяете. Логично. Недоверие порождает недоверие. Я вас понимаю и не осуждаю. Тогда вопрос о даре и Избранном пока отложим, — его улыбка на лице была искренняя.

В тот момент, как разворачивался этот диалог, я была занята противостоянием с оголодавшей королевой, и слушала вполуха. Лахрет тем временем спросил:

— Что вам даст то, что вы узнаете о том, кто открывал нам сюда дорогу?

В глазах Хим Дана мелькнула надежда и он учтиво ответил:

— Дело в том, что Зарнар оставил «Память», которую может активировать лишь Избранный, — и он жестом коснулся ступни изваяния гадака, на которой на витых сандалиях крепился рубиновый кристалл. — Именно в ней записаны последние слова Основателя, как напутствие Избранному. Лишь он может узнать их, коснувшись этого устройства и вызвав информацию.

— Что это за информация? — спросил Наран.

— Мы не знаем. Но она должна помочь ему войти в Ахель-Итар. Именно там находиться главная лаборатория Зарнара. И именно там хранится созданное им оружие. Так гласят легенды.

— Лаборатория разве не здесь?

— Нет.

— А почему мы должны вам верить, что не случится что-нибудь неприятное при прикосновении с этим предметом? — недоверчиво поднял подбородок Лахрет и совсем закрыл меня собою, так, что я могла высунуть только половину своего лица и наблюдать за всем одним глазом.

Глаза экскурсовода удивленно расширились:

— Я думаю, что наше миролюбивое поведение должно заверить в простоте и искренности наших побуждений. Мы — Стражи последней печати!

Ага! Значит, они знают о печатях! Лахрет качнул головой, когда другие начали непонимающе переглядываться, и произнес:

— Я думаю, мы вам сообщим ответ на этот вопрос, но когда поймем, что вам можно доверять и нам ничего не будет угрожать.

— Понимаю. Но почему вы решили, что вам что-то угрожает? — вытянул лицо Хим Дан.

— Меня смущает толпа зевак, собравшихся снаружи. У них слишком нездоровый интерес к нам и нашим ниясытям. Кроме того, у многих есть оружие.

— Что вы! — махнул вроде как бы беззаботно наш гид, но в глазах мелькнуло удивление, словно он недоумевал, откуда Лахрет узнал об этом. — Эти люди, что на улице, всего лишь взволнованные граждане. Ведь к нам впервые за это время пришел кто-то из Внешнего мира! Не будьте столь строги к ним. А оружие… мы носим его всегда с собой, так как в городе, а особенно за его пределами всегда есть угроза нападения диких созданий, живущих в горах и под землей.

Его слова казались разумными, но я чувствовала, как увеличивается недоверие Лахрета. Его что-то постоянно настораживало. Но что, не могла понять, потому что нытье Забавы уже заполонило всю мою голову. И с каждой минутой ее зов звучал все настойчивее и сильнее. Поэтому, коснувшись плеча мужа, я послала ему мысленное обращение, что надо покормить Забаву, иначе я лишусь рассудка. Он ответил, чтобы я была осторожна и взяла с собой Рогора. Идти он со мной не сможет, это может вызвать ненужные вопросы у остальных. А в том, что со мной будет все в порядке, он не сомневался, так как рядом будет Забава и трое нуров. С нами еще полетят Нук и Лирит, чтобы транспортировать даму с поломанным крылом. Я мысленно заверила, что буду вести себя тише воды, ниже травы. Забава быстро поест, и мы вернемся. Он кивнул.

В этот же момент Тува вскинул руку и проголосил:

— Я выйду!

— Куда? — не успел начать следующей мысли Хим Дан.

— В туалет. Вам погромче повторить? — возмущенно надулся навигатор.

Гид неловко улыбнулся и махнул в сторону выхода:

— Идите. Там вам покажут, куда идти. Поторопитесь, так как я намерен, в знак нашего искреннего гостеприимства, пригласить вас на торжественный обед в вашу честь.

В такт словам об обеде в животе у многих забурчало. Тува кивнул и поторопился на выход. Я шепнула Лахрету, что пойду за ним и отделилась он его спины. Он едва заметно кивнул, и, не оборачиваясь, произнес вслух, словно хотел отвлечь внимание гида:

— Тогда, я думаю, нам не стоит затягивать с этим. Прошу вас, покажите нам, куда идти. Мои спутники с утра ничего не ели и очень проголодались.

Оглянувшись у выхода, я увидела, что Хим Дан повел всех к боковому проходу. Я не замечала его ранее, пока он не активировал небольшую панель у одной из статуй. Тогда стена отъехала в сторону и открыла путь в светлый зеленый коридор. На том мои знания о дальнейшем пути остальных и закончились, так как я вышла на террасу перед входом в монолитное здание, где выстроились в ряд все наши ниясыти. Посредине сидела Забава и смотрела на портал фасада голодными глазищами. Рядом полулежала Брина, настороженно, как, впрочем, и остальные, оглядываясь на стоящую внизу перед ступенями толпу. А Рогор, так тот, вообще, к ним передом повернулся и грозно созерцал незваный белый люд. Мэнона сидел на корточках возле бедра Рогора и боязливо таращился на толпу, осторожно высовывая макушку из-за нура. Гадак сидел так, чтобы его как можно меньше видела публика. Когда я подошла, он медленно поднялся до согнутого состояния, и спросил:

— Что Мэноне делать? Мэнона не хочет, чтобы эти люди на меня напали. Они этого хотят.

Я понимала его страхи. Но не понимала агрессии зарнарян по отношению к нему, потому как здесь о тараках знали только из легенд. Их никогда никто не брал в плен из его народа. А тут такое недовольство его присутствием. Странно.

Я дружелюбно похлопала его по плечу и кивнула в сторону Хранилища:

— Слушай, догони остальных. Они пошли куда-то в столовую, наверное. Я скоро к вам присоединюсь. Иди, они еще не закрыли за собой двери.

Гадак недолго думал. Оглянулся. Увидев, уменьшающуюся толпу в конце Зала, сорвался с места и скоро побежал вовнутрь Хранилища.

Я же повернулась лицом к молчаливым зрителям, что расположились у лестницы. Толпа, скажу, собралась внушительная. Народ заполнил собою всю площадь вокруг здания, и тихо чего-то дожидался. В тот миг, когда Мэнона ринулся в Зал Хранилища, один из стоящих впереди мужчин было хотел побежать за ним с явным желанием не пустить вовнутрь гадака, но стоящий рядом поймал того за плечо, и остановил. Я задержала на них взгляд и опять внутренне напряглась. Здесь точно что-то не так. Их лица казались не очень радостными, даже мрачными. Разве может это обстоятельство внушать доверие? Если бы Забава не позвала меня, я бы так и смотрела на публику, пытаясь разобраться в своих неясных ощущениях предвкушения беды.

Позвала Рогора. Но и он тоже смотрел во все глаза на людей и не сразу откликнулся. Тьфу ты! И он туда же! Что с этим крылатым народом творится? Организовала Лирита и Нука, чтобы они отнесли Забаву в сторону озера, и взобралась на спину уже не дикого нура. Он оглянулся на меня и сказал перед тем, как подняться в воздух:

— Они нас боятся и в чем-то подозревают. Эти люди не доверяют нам. Это потому что с нами пришел тарак. Больше всего они смотрели на него. Мне это не нравится. Я слышу опасность.

— Я тоже, — поддакнула Забава, провожая удаляющуюся площадь долгим взглядом.

Опять это слово «опасность». Что же так напрягает ниясытей? От этого внутри всё становилось натянутым, как струна. Если смотреть поверхностно, всё было красивым, спокойным и нормальным. Но в воздухе витало ощущение чего-то нехорошего, чувство предстоящей бури после затишья. И от этого ощущения я никак не могла отделаться. Спасибо ниясытям и угрюмым лицам горожан. Мысль об этом была также весьма актуальной, еще и ввиду настороженности Лахрета. Учитывая его профессию, нюх на опасность у него был обострен в разы. А если Марта моего что-то нахмурило, то это уже вообще, туши свет, бросай гранату! Я крепко задумалась о том, что может случиться, и что тогда делать.

Когда Рогор поднялся в воздух, неся на своих плечах меня, я обратила внимание на удивление людей. Наверное, они только сейчас поняли, почему мы привели ниясытей с собой. Я подумала о том, что если эти люди, не знают, кто такие ниясыти и на что они способны, это может сыграть нам на руку в будущем. Вполне возможно, их способности могут скоро понадобиться.

Летя невысоко над крышами домов города, я немного отвлеклась от тяжелых предчувствий и позволила себе восхититься великолепием дизайна и гениальности архитекторов этого народа. Не смотря на однотипность жилых строений, возле каждого дома было что-нибудь необычное, присущее лишь этому месту. Каждый дворик многоэтажки был пропитан уютом и простотой, и в то же время утонченностью декораций. Помимо всего прочего, по улицам выстроились рядами высокие лиственные деревья, которые грамотно чередовались по роду и сорту друг с другом, подчеркивая продуманность проектирования города.

Но вот, спустя всего лишь несколько минут полета, мы добрались до берегов озера. На причал я решила не лететь, так как там находилось много техники, а значит, рыбы нет. Кстати, тема водной техники вызвала у меня много вопросов о конструкции машин, которыми пользовались горожане. Как они могли обойти трудности влияния электромагнитных аномалий? В чем секрет? Почему их машины с легкостью могли перемещаться в этом месте?

Потом, решив, что это бесполезные мысли, я быстро вернулась к вопросу о том, где бы приземлиться.

Велела Рогору поворачивать направо и лететь вдоль неровной береговой линии. Она во многих местах поросла высокими болотными растениями, в которых копошились водоплавающие птицы и животные. Пролетев достаточно долго и немного отдалившись от основных построек города, мы наконец-таки, нашли небольшую уютную бухточку, где можно было бы расположиться всем ниясытям и мне в том числе. Невысокий обрывистый бережок нависал дерном над синей водой и был спрятан от города насаждениями деревьев похожих на земную березу.

Лирит и Нук бережно опустили Забаву прямо на воду, и та мигом исчезла в лазури озера. Я даже чувствовала ее дикий, просто умопомрачительный голод. Рогор аккуратно сел на короткую траву и дал возможность мне спуститься, а потом тоже отправился подкрепиться. Я осталась совсем одна. Я да птички в ветвях зарунянских берез.

Села почти у самого края и устремила взгляд на блестящую рябь. Ниясыти то и дело выныривали из воды, как дельфины, и игриво плюхались обратно, разгоняя тучи брызг и волн. Лучи Раголара искристо играли на влажной глянцевой коже ниясытей. Даже с моего места было видно, как напрягались мускулы, как легко поворачивались и изгибались тела летунов в воде. Завораживающее зрелище. Но я отвлеклась от привычного представления, погрузившись в размышления.

Итак, что мы имеем? Город, основанный герном, который пошел против всех и оставил после себя целое наследие. Людей, которые никогда не видели Внешнего мира и не знают, сколько бед принесло человечеству плод экспериментов вымершей расы ящероподбных существ. Не знают ниясытей и называют их драконами. Они выглядят не так, как все ириданцы. Они стареют и мужчины носят бороды. Еще они все ходят в белом и строят все из светлых материалов. Любят искусство и красоту. Не удивлюсь, что и музыка у них завораживающая. Далее. Слишком молчаливые и подозрительные. Многие не знают нашего языка, а только избранные. Их лидер, старик с посохом, только ведет себя приветливо, но в нем есть что-то, что заставляет сжиматься от подозрений сердце. У него явно, что-то есть нехорошее на уме. Но что? И почему он так быстро нас покинул? Неужели что-то готовит? Этот Хим Дам, хоть и выглядит более приветливым и дружелюбным, но и он имеет неясные мотивы.

История о Зарнаре выглядит красивой и логичной. Но не может ли быть такого, что она стала исковерканной временем и человеческими домыслами? И эти слова из подсказки о том, что будут те, кто удивит нас, но и нам нужно их чем-то удивить. Интересно, а чем можно их удивить? У них лица, как у тазиков. Нхур поймешь, что у них в голове. И как можно за полдня понять целый уклад жизни, сформировавшийся в течение столетий? Правильно Лахрет решил, что не стоит сразу доверяться незнакомцам. Слишком уж они хорошо и складно все говорят да лощено улыбаются.

В этот момент из воды прямо у берега высунулась, как перископ, довольная голова Забавы. Она вытянула морду в подобии улыбки.

— Наелась? — ласково я спросила ее.

— Нет. Еще буду. За тобой следят.

— Кто? — сразу покосилась я через плечо назад.

Но за кустами никого не было видно.

— Это молодая женщина. Ты ее видела в том большом черном здании.

— Правда? — этот факт меня весьма удивил и крепко заинтересовал.

Эта девушка уж очень любопытная. Даже странно.

— Выходи. Я знаю, что ты в кустах, — приветливо улыбаясь, громко произнесла я.

Забава игриво выдула воду фонтанчиком, как кит, и, сказав, что из кустов проецируется только любопытство, нырнула обратно. Голод гнал ее дальше рыбачить.

Тонкие ветви шелохнулись, зашелестев листвой, и из-за одного из кустов вышла стройная фигурка девушки. Гибкая и звонкая, как и все женщины Заруны, она отличалась невысоким ростом. Она была даже ниже меня. Белые, как снег, волосы были собраны в большой узел на макушке. Фигура обтянута плотным халатом, подпоясанным голубым поясом. А от горловины до самого подола вдоль борта белого изделия красовалась удивительная цветочная вышивка нитями того же цвета, что и пояс. Лицо девушки было овальной формы с приятными чертами. Не сказать, что сказочно красива, но благодаря живым черным, как смоль, раскосым глазам, она казалась весьма милой. А приветливая улыбка алых губ довершала теплоту образа. Этот момент крайне удивил меня, так как он никак не вязался с впечатлением, вызванным особами женского пола данного города. Мысль о сдержанности женского населения для меня была удивительна, поскольку мир Зарнара не знал эпидемии тараков, случившейся еще на заре Иридании. Что же было причиной их поведения?

Тем временем, пока я разглядывала незнакомку, она осторожно приближалась ко мне и так же внимательно изучала меня. Подойдя на расстояние трех шагов, она робко замерла и произнесла звонким голоском:

— Привет! — когда она широко улыбалась, казалось, что лучик солнышка пробился сквозь тучу. — Меня зовут Вэй Вэй. Я дочь Хим Дана. Прости, что я подглядывала за тобой… Просто я никогда не видела людей из земель Внешнего Мира…

— Привет, Вэй Вэй. А меня зовут Лана. Лана Ноа. Очень приятно, — еще шире улыбнулась я ей, не придав значения тому, что она свободно говорит на ириданском. — Это не ты ли, случайно, подглядывала за нами ещё в Зале Истории?

Она смущенно опустила глаза и коротко кивнула, но никак не прокомментировала этот факт. Я смотрела на нее, а в душе возникло теплое приятное ощущение. Почему-то образ этой молодой девушки вызывал у меня необъяснимое доверие. Когда она заметила мою улыбку, то лицо ее ликующе просияло, и она с большим энтузиазмом зазвонила голоском, как колокольчиком:

— Ты пришла сюда кормить своих питомцев? Как вы их называете? Они питаются рыбой? Какие они красивые и восхитительные!

— Мы называем их ниясытями. А разве у вас таких нет?

— Нет. Я первый раз их увидела, когда вы прибыли на доставщике.

— Вы называете тот плот доставщиком? — она энергично кивнула. — Интересно…

Вэй Вэй присела рядом и поглядела в сторону резвящихся в воде ниясытей.

— Они у вас дрессированные?

— Нет.

Она вскинула удивленно тоненькие как лучики бровки и спросила:

— А как же они вас слушаются?

— Они разумные. Я с ними разговариваю.

— Правда?! Как интересно! У нас тоже есть домашние животные, которые немного проявляют разум. Муфы. Они тоже слышат мысли, но только простые.

Когда она говорила, в голове у меня возникла мысль: с ней обязательно нужно подружиться. Необходимо больше узнать об этом народе и об их странном поведении. Может, тогда я смогу понять свои неясные ощущения опасности и, возможно, развеять их. Кто знает, вероятно, это я себе лишь придумала? Поэтому, я решила отложить быстрое возвращение к остальным, чтобы прощупать обстановку в городе благодаря неожиданному знакомству. Девушка казалась простой и незамысловатой. Во всех ее движениях читалась лишь искренность и чистое любопытство. А той странной угрюмости и скрытности, что сквозила из всех людей Зарнара, не было и намека.

Я вздохнула и повернула голову в сторону озера. Забава выбралась на берег рядом с нами и лениво вывернулась на солнышке, подставив теплым лучам белесый распухший живот. Он рос не по дням, а по часам. Вэй Вэй восторженно уставилась на королеву и затаила дыхание. Не обращая никакого видимого внимания на юную особу, Забава спросила, удовлетворенно смыкая вторые веки:

— А можно я немного полежу?

— Это было бы хорошо. А я пока пообщаюсь с девушкой.

Остальные нуры вылезли на сушу сразу же после Забавы и сели на берегу чуть дальше нее, настороженно оглядываясь по сторонам. Особенно нервничал Рогор. Но я пока не стала его расспрашивать, занявшись разведкой. Однако, чтобы не вызывать подозрений и девушки, я напустила на себя беззаботный вид и откинулась назад на руки. Она оторвалась от рассматривания королевы, и спросила меня:

— А у тебя есть друзья?

Этот вопрос озадачил меня своей неожиданностью. Я думала, она будет расспрашивать о ниясытях.

— Да. Много. Все, кто со мной пришли, мои друзья.

— Здорово! А у меня нет друзей. Только сборники «Памяти» и стены Хранилища Истории, — она печально вытянула личико и вздохнула.

— Сборники «Памяти»?

— Мы так называем носители информации. Это такие кристаллы, куда мы записываем все важное, что касается и науки, и биологии, и медицины, и окружающего мира. Все-все! Папа мне разрешает их читать. Так я выучила ваш язык. Вообще, женщины его не учат. Мне было просто интересно…

— А почему у тебя нет друзей?

— Они меня считают странной. Я не такая, как все. Это, наверное, потому что я живорожденная.

— Живорожденная?

— Да. Это значит, что я не из пробирки.

— Не из пробирки?! — каждое её объяснение у меня вызывало лишь следующий вопрос.

— Да, — понимающе кивнула она. — У нас почти все появляются на свет из специальных капсул. Это было установлено еще Зарнаром для контроля численности населения в городе, чтобы не было перенаселения. Из-за того, что мы не можем расширить пределы нашего обитания из-за Границы, перенаселение очень опасно. И для того, чтобы контролировать качества эмбрионов, влиять на будущие физические характеристики человека — капсулы тоже полезны. Специалисты, которые ими занимаются, специально контролируют некоторые эмоциональные стороны будущего поколения. Это очень удобно и надо, чтобы свести к минимуму эмоциональный фон жителей. Было время, когда против Старейшин поднимались восстания. Они выступали против программы контроля рождаемости. Тогда погибло очень много людей. И появились Отверженные. Поэтому, генетики, работая с «зачатием», теперь влияют на определенные гены, чтобы у людей не было желания воспроизводить потомство. Все же, бывают редкие, но исключения. Как, например, мои родители. Они, после того, как Старейшина выбрал их для семейной ячейки, родили меня.

— Семейной ячейки? — я удивилась бесконечному потоку информации, обрушившемуся на мою голову из недр этой удивительной девушки-солнышка.

— Это тоже часть нашего общества. Это необходимо для того, чтобы плод, изъятый из капсулы, рос в здоровой атмосфере, имея двух родителей. Было выяснено, что дети, выросшие в таких социальных ячейках, психологически более устойчивы, чем те, которые росли в воспитательных центрах. Ой! — она смущенно зарделась. — Я, наверное, много говорю… Прости. Просто я уже давно ни с кем не говорила. А так иногда хочется. Папа часто занят. А мама… Она ушла, подчинившись воле Старейшины. Это потому что захотела дать мне жизнь естественным путем, а свободных мест для нового человека пока не было… — тут она сникла на миг, с грустью состроив бровки домиком.

Мама Вэй Вэй пожертвовала собой ради дочери. Эта история тронула меня до глубины души. Эта девушка, так легко и искренне, за считанные минуты ворвалась в мое сердце и вызвала не только сострадание, но и сильное желание с нею подружиться.

Она полминуты помолчала. Затем, тряхнув головой, словно отгоняя неправильные мысли, снова улыбнулась и продолжила:

— Но я уже смирилась с этим. Я очень благодарна маме, что она подарила мне этот мир и возможность жить. Кто знает, может, она еще жива…

— А куда она ушла?

— К Окраинам. Там страшно и нет хранителей.

— Хранителей?

— Это стражники Зарнара. Особые люди. Они учат боевые искусства и умение работать с оружием. Также хранители в обязательном порядке учат Главную Легенду Зарнара и язык Внешнего Мира, куда ушел Основатель. Они защищают нас от диких животных, что водятся в пустынных землях, и от отверженных. Ты знаешь, говорят, что отверженные не могут иметь нормальное потомство. Их дети рождаются уродливыми и имбецилами. А еще они кровожадные… — она сделала страшные глаза, будто рассказывала мне детскую страшилку.

Я подыграла ей и тоже деланно расширила глаза, сыграв испуг. Она вздохнула, надув пухленькие губки и продолжила, глядя на блестящую поверхность озера:

— Старший брат считает меня «недоделанной дурочкой». И что мне место на Окраинах. Но я на него не обижаюсь. Он у меня очень умный. Говорят, что у него большие задатки отличного генетика. Сейчас он проходит практику в лабораториях. Так что я по большей части провожу время одна или в компании муфов.

Я понимающе кивнула, вспомнив, как ко мне относились еще в школе на Земле, а потом здесь, на Заруне. Правда, ириданцы оказались более понимающими и терпимыми, чем здесь. А тут прямо травля какая-то. После такой искренней исповеди, я прониклась глубоким сочувствием к Вэй Вэй и захотела как-то ее поддержать. Но по ней было видно, что она не очень расстраивалась из-за такого положения вещей.

— Правда, — вдруг приглушила она свой звонкий голосок и заговорщицки приблизилась к моему уху, — у меня есть один друг. Он тоже живорожденный, точнее зачатый естественным путем, но доношенный в капсуле. Ему повезло больше. Когда он родился, освободилось место в городе, и его решили оставить. Он тоже такой, как и я. Странный. Но его часто используют в различных поручениях. У нас как поступают с зачатыми естественным путем? Сначала эмбрионы проверяют на пригодность, а потом решают, что делать дальше. Или их морозят, либо уничтожают, или проводят дозревание. Специалисты говорят, что он, несмотря на естественный процесс зачатия, оказался очень одаренным. Даже хвалили и говорили, что самостоятельно бы не добились такого идеального генетического превосходства. Он меня понимает. И иногда мы с ним гуляем в безлюдных местах. Он мне много чего рассказывает о том, что происходит в верхах города. Даже папа всего не знает, сколько Иду.

— Так его Иду зовут? — лукаво улыбнулась я проколовшейся девушке.

— Чшш, только никому не говори, что он со мной дружит. А то его засмеют. И Старейшина его выбрал себе в наследники. Узнает, велит ему со мной не общаться, — Вэй Вэй наивно свела бровки домиком и печально вздохнула. — Лана, скажи, а зачем вы привели с собой тарака? Вы разве не боитесь гнева Старейшины? Я услышала, что Шихард пришел в ярость. Он сказал одному из своих подручных, что Внешний мир сошел с ума, раз смешался с тараками. Что это немыслимо иметь связь с гибридами. Это грех!

— Что ты! — взмахнула я рукой в знак протеста. — Мы не дружим с тараками. Они до сих пор наши враги! Просто Мэнона особенный. Он даже выглядит не как все тараки.

Вэй Вэй понимающе кивнула, расширив глаза, и поучительно заметила:

— Летописцы говорят, что герны убивали неправильных тараков ещё в зародышах. Я читала об этом в одной из «Памяти».

Сказав это она смолкла и повернула голову в сторону мирно лежащих на солнышке ниясытей.

— Красивые они, ваши ниясыти. Мне очень нравятся. Меня восхитило, как ты летела на одном из них. Я тоже так хочу. Наверное, это даже лучше, чем на одноместном слайтере летать! Да?

— Я не знаю, что такое слайтер. Но, наверное, да.

— А что с той самой светлой ниясытью. Почему у нее крыло перевязано?

— Дикий зверь на нее напал.

— Дикий зверь? Случайно не макаса?

— Кто это?

— Страж пещер. Говорят, что за рекой они вырастают просто гигантскими, потому, что нет природных врагов, — Вэй Вэй сочувственно поджала пухлые губки.

Я еще подумала, как несправедливо, что все ее считают странной. В Иридании ее причислили бы к самым роскошным красавицам за милый нрав. Через несколько минут задумчивой тишины, девушка неожиданно резко повернулась в мою сторону и, серьезно супя широкий лоб, спросила:

— А это правда, что вы идете в Ахель-Итар?

— Я так понимаю, что да.

Она испуганно распахнула черные угольки-глаза и закачала головой:

— Нет-нет! Не ходите! Вы погибните!

— Это почему же?

— Я была Храме-Вратах. Там столько костей смельчаков, что решили проявить любопытство, лежит на полу! Никто даже не посмел их убрать, — она моляще свела бровки и схватила меня за локоть. — Ты такая хорошая, я не хочу, чтобы тебя убили стоящие там «Стражи».

— Стражи?

— Мы так называем скрытые механизмы, которые запускаются, как только кто-нибудь переступает последнюю «черту». Никто не смеет туда ходить. Все боятся.

Глядя в перепуганные глаза Вэй Вэй, я почувствовала, как внутри все похолодело. Потом пожала плечами и ответила:

— Но что нам делать? Ведь мы пришли именно для того, чтобы получить ответ на вопрос о городе предков и тайне, которую оставил в этом городе Зарнар.

Вэй Вэй пристально посмотрела на меня и выровняла брови, задумчиво протянув:

— Хотя…

— Что?

— Вы же ведь пришли по пути, оставленном Основателем. Он должен был оставить возможность прохода через Стражей. Об этом должен знать Старейшина. Говорят, что Старейшины хранят некую тайну, известную только им, и которую они передают своим приемникам перед Уходом… Может, она как-то связана с той «Памятью», что оставил Зарнар Избранному, что придет из-за Границы.

— Вэй Вэй, а кто этот Избранный?

— Не знаю, — передернула она плечами и обратила взор на озеро. — Никто не знает. Но он один лишь может запустить «Память» Зарнара, — а потом она крамольно сощурила глаза и хихикнула: — Старейшина ему уже готовит испытание.

— Испытание?

— Ой! Я же не должна была это говорить, — она виновато поджала губы, прикрыв их ладонью. — А, впрочем, ты все равно не Избранный. Он же ведь мужчина… ведь так?

Я решила не комментировать последнюю ее фразу, спросив:

— А что за испытание?

— Откуда мне знать? Это тоже секрет Старейшины.

Она смолкла, а я задумалась. Что бы могло значить это испытание Старейшины? Правда, думать долго мне не дала неожиданная активность со стороны нуров. Я резко повернулась в их сторону. Лирит резко вскочил на ноги и обернул в сторону города настороженные глаза, навострив ушки.

— В чем дело? — тут же спросила я его.

— Беда.

— Какая беда?!! — тогда и я подорвалась на ноги. — Что происходит?

— Я слышу зов Лахрета. Ему угрожает опасность.

Хвост нура хлестал по бокам, а весь силуэт выражал обеспокоенность. Так же поднялся на ноги и Нук. Он тоже заволновался не на шутку. Забава подняла голову над телом и повернула ее в том же направлении, прикрыв вторые веки. Затем доложила:

— В городе началось сильное движение. Я чувствую в воздухе дух негодования. Они кого-то хотят убить.

— Убить? — это я уже произнесла вслух.

Вэй Вэй растерянно тоже встала на ноги и перепугано спросила.

— Что происходит? О чем ты говоришь? Кто кого хочет убить? Что происходит с твоими ниясытями? Почему они всполошились?

— Ниясыти беспокоятся. Они говорят, что в городе началось возмущение, — и как только я это сказала, во всю мощь проревел звук горного рога, превратившись в пульсирующий звук сирены.

Вот тут и лицо Вэй Вэй потрясенно вытянулось.

— Что значит эта сирена?

— Казнь… — лицо ее мгновенно стало таким же белым, как и ее волосы.

Тут же Лирит оторвался от земли и, ничего мне не сказав, молнией помчался в центр города. За ним, не раздумывая, вспорхнул Нук. Рогор тоже поднялся на ноги, но лететь никуда не стал, а повернул голову в мою сторону:

— Что прикажешь делать?

Я перевела взгляд на Забаву. Она, хоть и продолжала лежать, но выражение ее морды контрастно изменилось. Она слушала.

— Забава? Что там?

Только я ее спросила, она вскочила и повернула ко мне недоуменные глаза.

— Наших вывели из того места, где они были, и ведут куда-то. Мэнону ведут отдельно. Им угрожают каким-то оружием. Нарана несут на руках. Он пострадал. Опасность. В воздухе витает страх и злость.

— Лана? — девушка, все еще стоявшая рядом, испуганно коснулась моей руки. — Ты случайно сейчас не разговариваешь со своими ниясытями? Они что-то говорят о причине сирены? Почему те двое улетели? Что-то случилось? Они что-то знают? — голос ее дрожал, а руки стали ледяными и влажными.

— Моих друзей схватили и куда-то ведут. Им угрожают оружием и хотят убить тарака. Так вот, какое испытание Старейшина приготовил нам? — я гневно нахмурила лоб и повернулась к Рогору.

Вэй Вэй сжала кулачки и прижала к сердцу, интенсивно закачав головой:

— Я не знаю. Я не знаю. Я ничего об этом не знаю… Как мы туда доберемся? Они же, наверняка, тебя ищут. Все видели, как ты улетала. Они знают, что ты где-то на берегу.

— Она права, — заметила Забава. — К нам идут. Они думают о плохом. У них оружие.

Внутри все оборвалось. Как же мы теперь сбежим? Лирит с Нуком улетели. Разве Рогор поднимет нас всех? Если и поднимет, то далеко ли унесет? Сердце в ушах: «Тук! Тук! Тук!». В душе паника. В голове мысли как блохи при ловле.

— Я могу открыть зияние, — ворвался сквозь вихрь мыслей в ум голос Забавы. — Только перенести могу не дальше этого озера. Дальше помехи.

— А поле можешь сделать? — повернулась я в ее сторону.

— Могу. И Рогор может. Я все могу. Только улететь в Ир не могу. Я должна подняться в воздух. Над землей здесь опасно делать зияние.

Я повернулась к нуру:

— Рогор ты…

— Подниму, — не дал он мне договорить.

Садиться на плечи затянутой тугими бинтами Забавы я не решилась. Тогда она встала на задние лапы и предложила немного поютиться в ее объятиях. Я расположилась спиной к животу Забавы, так, чтобы она меня захватила, и поглядела на Вэй Вэй. Она испуганно ломала руки, не зная, что делать. Тогда я предложила ей, протянув в ее сторону руку:

— Если ты не боишься и хочешь пойти со мной…

И она более не колебалась. Спешно подбежала ко мне, и Забава загребла нас двоих в свои крепкие объятия. Затем ловко подпрыгнула, а Рогор легко захватил ее сверху, махая мощными крыльями и гоня частые волны на воде.

В тот же момент, как мы поднялись в воздух, на опушку «березовой» рощи к берегу выскочила группа мужчин с предметами, похожими на граненые бутоны тюльпанов в руках. Вэй Вэй испуганно всхлипнула и сильнее вцепилась в мою руку. Забава легко раздула вокруг нас пузырь биополя и вызвала впереди зияние. Мужчины вскинули озадаченные лица на нас, а один даже выстрелил. Нечто, подобное синей вспышке, метнулось в нашу сторону, но поле Забавы легко поглотило его.

Они даже стреляют в нас!!! От этой мысли волосы в ужасе встали дыбом. Что они этим хотят добиться? Или же это оружие не смертельно? Я не стала ломать над этим голову, так как Рогор не медлил и завел нас в гиперпространство. Вэй Вэй потрясенно озиралась по сторонам, не понимая, что происходит. Однако не проронила ни слова.

Через стандартные десять секунд мы вынырнули из зияния и повисли над площадью, где еще недавно было спокойно и тихо. А сейчас народ, одетый в белые одеяния, походил больше на неспокойное море. Масса волновалась, перемещалась слоями и уплотнялась, окружив невысокую платформу у края площади. К ней вели, проталкиваясь сквозь толпу, моих спутников, несколько десятков мужчин, вооруженных теми же гранеными бутонами, что и те, что были на берегу. Среди пленников я увидела массивную фигуру капитана, который нес на спине бессознательного фагота. Ята шла следом, прижимая к груди что-то. Впереди капитана, гордо подняв голову, шагал Лахрет. Рядом с ним по бокам шли Март, Рэнна и Йен. Фиона, Зунг, Тува, Пэнна и Милитана завершали шествие пленников. Лица их было трудно рассмотреть за те пару секунд, что я глядела в их сторону, но дух у многих девушек был ниже плинтуса. Впереди сей необъяснимой процессии вышагивал Старейшина с высоко поднятой головой. За ним следом вели двое громил поникшего Мэнону, схватив под руки.

Вся толпа скандировала одно слово: «Дахэ!» Я так поняла, это значит — «казнить». Вверху над головами раздраконенного люда парили нуры, окутанные полем. Они с угрозой опустили головы и громко шипели на толпу, но больше ничего не предпринимали, словно их что-то останавливало.

Когда с хлопком в воздухе появились мы, ниясыти вскинули головы и пронизывающе затрубили, перекрыв звук сирены. От их зова пробрало даже меня. Люди застыли и позадирали головы, перестав кричать свой приговор. Рогор интенсивно махал крыльями, но я заметила, что с каждым взмахом мы опускались все ниже и ниже. Тогда Лирит легко сообразил и мигом очутился рядом, приняв на себя половину веса Забавы и меня с Вэй Вэй. Другие нуры окружили нас и начали рисовать в воздухе некий ритуальный круг. Через мгновение в нашу сторону полетели синие сполохи, но поле, образовавшееся из пяти личных полей каждой ниясыти, легко поглотило всех их. Забава недовольно задрала голову, распахнула пасть и издала такой неприятный стон, что даже я прониклась удивлением. От этого стона внутри все завязалось в тугой узел.

Я тем временем смотрела вниз и лихорадочно пыталась сообразить, что делать дальше? Первая мысль была — защитить Мэнону, потому как его уже возвели на площадку и приставили к столбу. Это сильно напомнило мне некий земной жертвенный ритуал. Второй мыслью было разогнать охранников всей группы и дать возможность им самим защитить гадака. В этот момент мой взгляд упал на обращенное в нашу сторону лицо Лахрета. Что скажет он? Почему они позволили себя арестовать? Что же произошло, когда они пошли кушать?

— Лахрет говорит, что ты должна удивить их. Так гласит подсказка, — передал мысли мужа Лирит.

— Удивить??? Чем??? Испуганными воплями? — ответила я и прикусила так нижнюю губу, что почувствовала, как побежала по подбородку кровь.

Ааа! Я сойду с ума! Чего они от меня все хотят?!! В этот момент я снова глянула на приникшего к столбу гадака, и уже больше не сомневалась. Не знаю, что там говорил мой загадочный второй голос, а вот сердце твердо приказало:

— Забава, летим вниз, на эшафот!

Нуры тут же разлетелись в разные стороны, а Лирит с Рогором понесли Забаву в указанном направлении так быстро, что у меня заходилось сердце в ощущении стремительности падения. Еще миг, и я уже стою на ногах перед гадаком. Королева слева от меня, растерянная и потрясенная Вэй Вэй — справа. Расставив руки, я обратила на Старейшину самый решительный и грозный взор, на который только была способна. Я чувствовала, как сильный ветер раскидывал мои растрепавшиеся волосы, прижимая к телу шелковую тунику. Как он шелестел в ушах, заглушая продолжавшийся вой сирены. Как непослушно дрожат колени, а сердце ретиво вырывается из груди. Потом я воскликнула:

— Я не позволю казнить моего друга! По какому праву вы поступаете так с членами моей экспедиции?!!

Вторя моим словам, Забава задрала голову, распахнув пасть и выставив устрашающий ряд хоть не больших, но острых зубов, снова повторила свой душераздирающий стон. В нашу сторону сразу двинулось несколько смельчаков с оружием наизготове, но их тут же жестом сухой руки остановил Шихард. Тут же, как по команде, заглохла сирена. От чего в разы легче стало думать. Затем, сузив глаза и кивая утвердительно головой, старик громогласно провозгласил, так, чтобы его было слышно даже в последних рядах толпы:

— Значит, ты и есть «Избранный»?

— Я не знаю, кто такой Избранный. Но я знаю, что кто есть я! Я та, кто прикажет своей королеве одним звуком убить тебя. И поверь, если ты продолжишь воплощать свое намерение в жизнь, я это сделаю и ни о чем не пожалею! Даже глазом не моргну. И, поверь, она, — я жестом указала на Забаву, — сможет это сделать. На это у нее сил хватит!

На лице старика играла лукавая ухмылка, а глаза светились неприятным светом самодовольства.

— Ты не веришь? Тебе продемонстрировать?

— Не стоит, Избранная. Я верю твоим словам. Не ожидал, что это будет такая хрупкая женщина, как ты. Но то, с какой ревностью они все тебя защищают и покрывают, легко можно заключить, что среди них ты самая главная. В тебе есть сила. Она исходит изнутри. И она не была твоей при рождении. Значит, ее дал тебе Зарнар!!!

Я озадачено вытянула лицо. Этот старикашка меня поражал все больше и больше, но спешить верить его словам я не стала. Вместо этого недоверчиво повела подбородком и громко воскликнула:

— Я требую, чтобы ты немедленно отпустил всех моих друзей!!!

Он иронично наклонил голову и произнес, только в этот раз не так громко:

— На основании чего ты это требуешь? Вы привели в наш город тарака — врага всех людей. Презренного гибрида. Почему вы решили, что мы должны терпеть его здесь присутствие?

— Он член нашей группы экспедиции.

— Он тарак.

— Он не несет угрозы!

— Почему мы должны тебе верить?

— Вам придется в это поверить.

Он вздернул брови.

— Ладно. Гнев народа разгорелся. Его надо потушить. Если нельзя убить тарака, тогда мы убьем кого-то вместо него! Выбирай, кого? — он движением кисти указал на остальных членов группы.

И он вполне мог это сделать, ведь их я защитить сейчас не могла. Либо Мэнона, либо они. От вопиющей несправедливости у меня сердце вздрогнуло и упало в колени. Губы нервно задрожали, а на глазах выступили слезы негодования. Я смотрела на невозмутимое лицо Лахрета. На его выдержанную поставу, уверенно расставленные плечи. Что давало ему столько сил сдерживать свои эмоции? Ведь я понимала, что сейчас у него внутри бушевала стихия.

Однако только он это сказал, с неба камнем упали четыре нура и взмахами крыльев разогнали стражу, раздув куполом над пленными защитное поле. Некоторые из моих спутников попадали на землю, обхватив головы руками, такие как например Зунг и Тува. Другие лишь окрасили лицо довольной улыбкой: Лахрет не дал мне выбирать.

Тут старик и растерялся. А на лице был немой вопрос: кто эти существа? Значит, Лахрет не спешил защищаться с помощью ниясытей, желая узнать до конца намерения хозяев города. И в том, что Забава меня легко может защитить, он не сомневался, дав через Лирита указания к действию. Теперь Шихард был в замешательстве. Уже все поняли, что пузырь, раздуваемый прибывшими с нами существами подобен Границе, и служит нашей защитой. Его им не пробить. Только вот они не знали, что долго ниясыти его генерировать не могут, тем более под куполом Грани. Поэтому я поспешила действовать:

— Шихард! Я требую остановиться! Мы хотим беспрепятственно пройти к Ахель-Итару, и не желаем бессмысленных жертв. Если же тебе нужна демонстрация силы — я поспешу ответить! Забава! — повернулась я к королеве и сказала ей мысленно: — Разрушь пожалуйста, что-нибудь. Но без фанатизма. И без жертв.

— Поняла.

Тут Забава прогнулась и, снова распахнув пасть, издала уже знакомый мне ультразвук в сторону небольшого навеса рядом с плахой. Хлипкое сооружение зашаталось, вздрогнуло и через мгновение разлетелось на ошметки. Люди, стоявшие рядом, с воплями разбежались в разные стороны, схватившись за места, куда попали осколки. У некоторых даже выступила кровь.

Этого оказалось достаточно, чтобы Старейшина поднял вверх посох и прокричал:

— Остановись! Я все прекрасно понял! — затем властным жестом махнул охране и приказал: — Разойтись!

Но они и сами спешили освободить пространство вокруг купола защитного поля нуров, спрятав оружие на место. Сразу же поле испарилось. Никто не догадался, что причиной исчезновения этого купола было не послушание моему приказу, а усталость ниясытей.

Старейшина еще некоторое время стоял и молчал, пристально глядя на меня. Затем закивал своей какой-то мысли и произнес так, чтобы слышала только я:

— Удивила…

Затем, смерив меня долгим и вдумчивым взглядом, Шихард резко развернулся к толпе, поднял вверх руки, призывая к вниманию и начал пафосную речь:

— Народ Зарнара, послушай меня! Мне дана власть и сила следить не только за порядком города, но и за соблюдением всех традиций и обычаев, завещанных нам Основателем. Согласно его пророчеству, должен вернуться Избранный, и закончить начатое им дело. Он говорил, что, когда он вернется, наступит на всей планете мир и процветание до тех пор, пока снова свой ясный взор на Заруну не обратит Создатель Вселенной! В тот день, когда Избранный запустит оружие против грешного эксперимента гернов, для нас, наконец, отворятся врата во Внешний мир и все станут свободными. Мы будем расширять свои земли, и строить новый мир. Мир, где не будет больше Границы, контроля рождаемости и строгих правил. Мир, где мы осуществим мечту Зарнара, продолжив изучать законы материального и энергетического мира, и однажды покорим просторы Космоса. Полетим на другие планеты и будем бесконечно изучать дивные тайны Вселенной!..

Он еще что-то напыщенное говорил, но я перестала его слушать, повернув голову к стоявшей рядом Вэй Вэй. Она дрожала как осиновый лист, тоскливо обхватив себя за плечи, а по щекам кривым ручьем бежали слезы. Ее губы повторяли одну фразу:

— Он даже не посмотрел на меня… Он даже не посмотрел на меня…

А глаза же ее при этих словах смотрели строго на затылок Старейшины. Меня этот момент удивил. Я шагнула к ней и приобняла за плечи:

— С тобой все в порядке?

Вэй Вэй вскинула на меня влажные глаза и с горячностью спросила:

— Лана! Позволь мне пойти с вами!

— Но ведь…

— Я не хочу больше оставаться в этом проклятом месте! Забери меня с собой! Я буду преданно служить тебе и твоему народу! Клянусь тебе! Пусть будет твой мир — моим миром, и твои цели — моими целями! Моя душа стенает от одиночества в мире, где нет мне места!

— Вэй Вэй! — пораженно прошептала я. — Но как же твой народ? Ты же здесь выросла. Тут твои родные. Тут твои корни.

— Они никогда не были моими… они с самого моего рождения отреклись от меня! Позволь пойти с вами! — дрожал ее звонкий голосок.

Понимая то отчаяние, в котором она находилась, как больно было ей всю свою жизнь быть отверженной и неприкаянной среди своего народа, я лишь качнула головой:

— Как я могу запретить тебе куда-либо идти? Ты свободный человек. У тебя есть право решать, что делать дальше. Если ты желаешь пойти с нами, я не буду удерживать тебя.

— Спасибо! — воскликнул она, спрятав лицо у моего плеча. — Спасибо! Спасибо!

Я отодвинула ее от себя так, что теперь смотрела строго в ее заплаканное лицо, продолжая держать за плечи.

— Если ты хочешь идти, ты можешь идти, но помни, что здесь все-таки есть люди, которым ты небезразлична.

Она закивала. Вдруг моей талии коснулась рука и меня нежно прижали к себе.

— Ты цела? — уткнувшись носом в мой висок, тихо спросил Лахрет.

От неожиданности я даже всхлипнула.

— Познакомишь меня с сей юной персоной? Почему она прибыла с тобой?

Я повернула мужу лицо и объяснила:

— Это Вэй Вэй. Она хочет пойти с нами. Возьмем ее с собой?

— А ей можно отсюда уходить?

— Говорит, что здесь она — изгой. Ее уходу даже рады будут.

Лахрет промолчал, сощурив на девушку внимательные глаза. Она опустила взгляд. Смутилась.

Тем временем Шихард продолжал что-то говорить об Избранном, о долге каждого гражданина Зарнара, о будущих прекрасных благах, когда они, наконец, исполнят свой долг перед Основателем. Люди слушали, молча и внимательно, а лица хранили покорное согласие. Вопрос в том, понимали ли они его, ввиду того, что он говорил на ириднаском, а не на карском. Он что, для нас это говорил? А потом обратила внимание, что недалеко стоял паренек с синим поясом, и нашептывал что-то в некое устройство. В ушах же каждого жителя было что-то наподобие наушников. Переводчик?

Боковым зрением я заметила, что вся наша группа экспедиции собралась возле сцены импровизированного эшафота позади вещавшего Старейшины и настороженно оглядывалась по сторонам. Больше всех недовольство выражала как ни странно — Фиона. Думается мне, она не раз порывалась раскидать пару охранников, но ее осекли. Даже знаю, кто. Капитан все еще держал на спине фагота, грозно обводя взглядом всех, кто стоял недалеко. Остальные держались кучки. Кто смотрел на белобородого оратора, кто на стражников, кто на нас с Лахретом. Мы же замерли и ждали окончания разглагольствований главы города.

Стоя в теплых объятиях мужа, я смотрела на лица зарнарян и пыталась предугадать дальнейшие действия Старейшины. Этот народ приучен к покорности и своего мнения не имеет. Поэтому дальнейшая наша судьба зависела от решения именно этого длиннобородого старика. Не думаю, что есть тот, кто возразит ему.

Закончив напыщенную речь, Шихард повернулся в нашу сторону и с неприятной улыбкой хитро протянул, как лис курице:

— Что ж. Властью, данной мне Основателем, я обязан вас препроводить в Храм-Врата, чтобы вы смогли продолжить свой путь.

В этот момент я заметила, как за спиной Старейшины в первых рядах кто-то возмущенно дрогнул. Я присмотрелась. Это был Хим Дан. У него одного в глазах светилось недоумение, словно он думал, что будет все совсем по-другому. И это меня быстро насторожило. Значит, этот лис-Старейшина действует не по плану. Но, что не так? Я повернула взгляд на Вэй Вэй. Она стояла отрешенной статуей и явно ничего не слышала. Я обратилась мысленно к мужу:

— Лахрет?

— Я тоже это видел.

Затем он отпустил меня и сделал шаг вперед. Теперь, так как он стоял на возвышении, его было хорошо видно. Его глаза строго и непоколебимо смотрели в ехидное лицо старика.

— Постойте, Старейшина!

Тот удивленно взвел брови — «что, мол, не так?»

— Я хочу кое-что изменить в твоих планах! — продолжил Лахрет и повернул голову в сторону Хим Дана. — Мне помнится, что в легенде, поведанной нам уважаемым господином Хим Даном говорится о некой «Памяти», оставленной Зарнаром перед уходом. Я бы хотел посмотреть на нее.

Лицо Шихарда почернело, а губы сложились в недовольную линию.

— Нет никакой «Памяти», — презрительно кривя губы, отрезал он. — Это лишь символ проверки Избранника. Я должен вас провести в Храм. А там ваше дело, что делать дальше.

— Как нет Памяти??? — справа зазвенел голосок Вэй Вэй. — Неужели легенды врут?

И здесь Шихард, наконец, заметил девушку. Его брови гневно соединились в линию.

— Как ты смеешь перебивать Главу города и утверждать, что он лжет?!!

Она пикнула и спряталась за моей спиной. Я чувствовала, как дрожат ее руки и участилось дыхание. Лахрет дал знак рукой и возразил:

— Шихард, позволь спросить, что тогда значит тот камень, что вставлен в памятник Зарнару в Хранилище Истории?

— Это лишь украшение! Я должен вас проводить в Храм. Остальное вас не должно больше заботить. Вы здесь лишь ГОСТИ, и я попрошу вас соблюдать веками установленные в НАШЕМ обществе порядки.

Пока он говорил, в моей голове раздался голос Забавы:

— Он что-то скрывает. Он злой. Он хочет нас убить.

Я тут же передала мысленно слова королевы Лахрету. Он незаметно кивнул, что понял и повернулся к лестнице, ведущей вниз со сцены:

— Что ж, я думаю, Шихард, мы обязаны не упускать ни одной детали завещания Зарнара. Помнится мне, мы так и не прошли проверку в Зале Хранилища Истории. Поэтому, думаю, сейчас самое время. Ведь народ должен убедиться, что среди нас есть тот самый Избранный! — он раскованно шагал по деревянным ступеням и косился на Старейшину недобрым взглядом, в то время как тон его звучал ровно и сладко.

Когда муж так говорил, у меня внутри возникало неприятное предчувствие бури. За подобным тоном всегда скрывался план и решимость.

Старейшина следил безотрывным взглядом за хищными движениями Лахрета и зло щурил глаза.

— Я думаю, что в этом уже нет необходимости, — ответил он.

— Я настаиваю! Завещание, так завещание.

Лахрет остановился прямо перед Старейшиной, нос к носу, и бескомпромиссно смотрел ему ровно в глаза. Он давил на Шихарда, используя силу эмпата. Глаза Старейшины неуверенно забегали, а локти боязливо согнулись. Посох в его руках принял горизонтальное положение. Сглотнул нервно и дернул подбородком. Он сопротивлялся, но сил в нем оказалось меньше, чем у Лахрета. В конце концов, Шихард недовольно вытянул лицо и произнес, обратившись к помощнику:

— Хим Дан, отведи их в Зал Церемоний.

— Слушаюсь, — с готовностью склонился тот, руками сделав перед грудью церемониальный круг, затем повернулся к нам: — Прошу, следуйте за мной.

И вся наша группа в молчаливом духе, с опаской постоянно косясь на толпу, повернула в указанном направлении. Лахрет дождался меня у подножия ступеней и помог сойти также Вэй Вэй. Девушка, бросая боязливые взгляды в сторону мрачного Старейшины, стоявшего на том же месте, шла за мной, как приклеенная. Ниясыти же нас окружили по периметру и с угрозой поглядывали на притихший народ. Теперь никто не просил ниясытей держаться в стороне. Некоторые люди даже с благоговейным трепетом взирали на крылатых существ.

В Зале Церемоний (как, оказывается, называлось помещение, где мы впервые попали в Хранилище Истории) никого не было. Я предположила, что туда могли заходить только избранные. Хим Дан остановился подле памятника герна и движением головы указал на рубиновый камень, аккуратно вставленный в сандалию изваяния. На тонких скрещенных ремешках, в месте пересечения, обрамленный с четырех сторон короткими креплениями, размером с кулак, камень вырывался негармоничным цветом из всего мраморного произведения.

— Чтобы его активировать, необходимо просто коснуться, — пояснил наш проводник и учтиво отшагнул в сторону.

— И что тогда будет? — спросила я, так как предстояло именно мне коснуться сего дивного предмета.

— Увидите.

— Это же безопасно?

— Конечно, не переживайте.

Лахрет стоял рядом и с интересом изучал нужный нам предмет. Легко скользнул по нему пальцем, но ничего не произошло. Я понимала, что он проверял его на безопасность.

— Попробуй, — согласно кивнул он, отвечая на мой немой вопрос.

И я протянула руку. Сначала ничего не произошло. Тогда я попробовала подумать о том, что хочу его запустить, чтобы оно говорило со мной. И тут послышался звук.

— Это тот самый звук или мне уже мерещится?

— Точно, звук Грани! — зашептались мои спутники.

И действительно, знакомое «У!» звучало отголоском откуда-то изнутри статуи. Я же не отрывала взгляда от камня. Внутри появилась маленькая яркая точка. Она некоторое время пульсировала, а затем из камня вырвался тонкий луч, упершись в высокий сводчатый потолок. Хим Дан благоговейно ахнул и расширил так глаза, что мне показалось они сейчас выпрыгнут из орбит. Я провела взглядом луч по всей длине. Сначала ничего не происходило, но через минуту луч начал дрожать, колебаться, а потом так часто мелькать, что уже не было видно его, а на его месте в двух шагах от нас возникла прозрачная светящаяся фигура герна. Он был так похож на эту статую, что отличий практически не было.

Некоторое время слегка мерцающее изображение не двигалось, но вдруг оно ожило и обвело всех взором.

— Ух ты! Прямо как настоящий!

— Слыш, Мэн, а он на тебя чем-то смахивает. Вы не родственники случайно?

— Точно, даже складка на шее как у Мэноны, — начали делиться впечатлениями остальные.

Я же распахнула в удивлении рот и во все глаза глядела на ожившего герна. Он немного помолчал, затем заложил руки за спину, и голосом, глубоким как само время, заговорил, глядя точно на меня.

— Ну, здравствуй, Избранная. Не думал, что это будет женщина.

От этих слов я потрясенно качнулась и схватилась за стоящего рядом мужа. Как он знает, что Избранный — женщина? Герн приятно улыбнулся.

— Я вижу, ты удивлена. Не удивляйся. Я — не обычная запись. Я электронная копия Зарнара, жившего, — он на секунду смолк, словно считал что-то, затем продолжил: — пять тысяч семьсот тридцать два года назад. Я могу думать в рамках заложенной программы и подсказывать тебе. Но я — всего лишь искусственный интеллект. Так что ты продолжишь свой путь так же, как и до этого. Ничего не изменится. Моя же задача поведать тебе о том, как пройти через Ворота, ведущие в Ахель-Итар. Я закрыл туда дорогу, опасаясь, что люди, оставшиеся в этом поселке, используют могущество гернов в корыстных интересах. Они ведь не смогут понять всю ужасную трагедию, вызванную появлением тараков на Заруне. В тот день, как на свет появился первый гибрид, Заруна переступила точку невозврата. Теперь она должна пожинать последствия посеянного греха. Таков наш приговор от Создателя. Я не вправе судить его. Единственное, чего я на самом деле желаю, так это искоренить гниль, проникшую на земли этой планеты. Тараки не должны существовать. Им не место во Вселенной. Они порождение зла и теперь… хм… для вас это будут уже давно минувшие дни… но, впрочем, теперь… герны понимают это, но они не в силах остановить процесс, запущенный ими же. И не потому, что не могут, а потому что стали жертвой гордости и эгоизма. Они не желают принять факт, что не правы. Я и мои трое помощников — единственные, кто это признал. Но уже поздно. Одно, что я могу сделать — это оставить вам возможность, которая остановит тараков. Я работал над нею сто лет. К этому времени тараки уже ушли с земель гор. А мои сородичи запустили защитное поле, питаемое геотермальной энергией. Нескончаемым источником. Они продумали все, лишь бы тараки не вернулись обратно. Мне пришлось долго ломать голову, чтобы выйти во Внешний мир и найти нужного человека. Ты спросишь, почему я ищу его во Внешнем Мире? Почему не использовал своих подопечных? У них испорчен генетический материал. Кто знает, восстановится ли он со временем? Может, естественным путем, не через пробирки. А те, кто успел сбежать из лабораторий гернов и не стать пленниками тараков, уже ушли за пределы гор. Они не тронутые. И я верю, что есть вероятность вмешательства свыше. Скажу по секрету, мне недавно снился сон, сон свыше, где я видел образ человека не с Заруны. Образ был размытый, и я не понял, кто это, женщина или мужчина, но он был Искупленный… так мне было сказано во сне. Этот человек должен был прийти оттуда, откуда пришли и первые люди Заруны, — копия Зарнара немного помолчала, будто печально задумалась, потом продолжила:

— Не знаю, будет ли так на самом деле, но этот человек не будет жертвой гернов. Он придет сюда случайно через один из нескольких пространственных туннелей, оставленных мною. Мир предков людей велик. Кто знает, может быть, кто-то оттуда и найдет путь сюда… — он сделал паузу и всмотрелся в мое лицо. — Хм… все-таки женщина. Что ж, пусть, — потом он заложил руки за спину и деловито шагнул в сторону, будто хочет расхаживать и говорить одновременно. — Ладно, я закончил вступительную часть. Теперь о главном. Я планирую на выходе из пределов гор оставить ключ или возможность тебе пройти сквозь все ловушки и линии запрета, расставленные моими сородичами. А затем найду наследника и прикажу ему хранить историю об этом месте до назначенного часа. Дело в том, что оружие, придуманное мной, требовало огромных вычислений, поэтому забрало массу времени. Помимо этого, он должен созревать в созданной мной капсуле в контролируемых условиях несколько десятков лет. У меня их уже нет. Срок моей жизни заканчивается, и скоро я присоединюсь к своему народу до Судного Дня. Таков приговор для всех гернов. Я не исключение. Когда ты придешь, уже все будет готово и будет ждать процесса активации. Что именно это будет, ты узнаешь непосредственно на месте. От тебя лишь требуется коснуться необходимой консоли. На месте ты поймешь. Ключ, который теперь соединен с твоим генетическим кодом, будет ключом активации. Я все просчитал. Хочу напоследок тебе напомнить о тех подсказках, которые я оставлю, чтобы привести тебя сюда. Если ты уже в поселении, то значит, ты поняла суть, которую я требую от Входящего. В последнем испытании существует реальная опасность. Я специально ее установил, чтобы любопытные не вошли раньше времени в город. Так что будь осторожна и выполни последнее требование подсказки. Иначе можешь пострадать. И тебе никто не поможет. И еще. Когда войдешь в Ахель-Итар, слушайся внутреннего голоса. Он приведет тебя в нужное место. Иначе ты долго будешь искать мою лабораторию. Я слишком хорошо ее спрятал, чтобы остальные не нашли. Итак, что от тебя требуется. Это понять смысл последней моей подсказки. Войти в город и активировать объект. Там ты найдешь дальнейшие инструкции. Так что до встречи, — закончил герн свою длинную речь, учтиво склонился и исчез.

Тишина в Зале Церемоний стояла еще долго после завершения сообщения. Каждый обдумывал услышанное со своей колокольни. Я же потупила взор и пыталась вспомнить последнюю подсказку, как краем глаза заметила на проходе в Зал силуэт Старейшины. Он стоял недвижимо у края прохода и неотрывно смотрел на статую герна. Слышал ли он все? Возможно. Я кивнула Лахрету в сторону выхода. Он мысленно ответил, что уже давно его заметил. И еще, что он чего-то ждет. Он чувствует, что этот мужчина злится. По какой причине, знает только он сам.

— Что ж, — шевельнулся Лахрет, обратившись ко всем. — Думаю, мы услышали то, что должны были услышать. Теперь мы должны следовать туда, куда нам указал Зарнар. В Храм-Врата. Хим Дан, прошу тебя, веди нас туда.

Но мужчина его не услышал. Его стеклянные глаза отрешенно смотрели в то место, где только несколько минут назад было изображение герна. Я пальцем коснулась плеча нашего гида, но тот даже не вздрогнул, будто замороженный.

— Эй! — обратилась я к нему. — Ты живой? — потом крепко ухватилась за предплечье и потормошила. — Проснись! Вернись к нам!

Он вздрогнул, будто пробудился от глубокого транса и посмотрел на меня рассеянными глазами.

— Папа? — это был голос Вэй Вэй, и я удивленно обернулась в ее сторону.

Это ее отец? Она не говорила. Что ещё скрывает эта милая девушка?

Хим Дан бросил беглый взгляд на девушку, качнув ей головой, и снова посмотрел на меня.

— Со мной все в порядке. Простите. О чем вы меня спрашивали?

— Где находится Храм-Ворота?

— Я вас проведу.

— Это моя обязанность! — послышался со стороны прохода недовольный голос старейшины.

— Простите меня, старейшина, за мою непочтительность, — тут же виновато склонился Хим Дан.

В нашу строну медленно шествовал старик и глядел с прищуром в то место, где только что стояло изображение герна. Дошел. Остановился. В его хищном взгляде невозможно было ничего понять. То ли он сердился, то ли испытывал облегчение, или досадовал на что-то. Нечитаемый человек.

— Я думаю, — произнес он протяжно и низким тоном, — что нам не стоит с этим медлить. Прошу вас, господа, следовать к выходу.

И все послушались его безропотно. Каждый хотел дойти до цели как можно скорее. Я почему-то продолжала стоять, оглянувшись на сандалию статуи, где продолжал блестеть рубин. Он с каждой минутой притягивал меня больше и больше, словно я еще что-то не сделала.

— Лана? — Лахрет коснулся моего локтя. — Ты идешь?

— Лахрет, мне кажется, я еще что-то должна сделать, — свела я озабочено брови.

— Что?

Я двинулась к основанию статуи и снова протянула ладонь к рубину. Скользнула по граненой поверхности и задержала пальцы на фиксаторах. В уме что-то будто бы щелкнуло и я, не зная, что делаю, просто большим и средним пальцами сжала диаметрально противоположные крепежи. Они поддались, и раздался легкий щелчок. Тут же фиксирующие крючки разъехались в стороны, и рубин выдвинулся на маленькой ножке. Влекомая неизвестным побуждением, я достала драгоценный камень из паза и поднесла к лицу.

— Откуда ты?.. — удивился Лахрет.

Некоторые оглянулись, чтобы узнать, идем ли мы, и, увидев, что я сделала, изумленно вытянули лица.

— Не знаю, — качнула я головой. — Просто поняла, что это надо сделать и все.

Внезапно рядом с рубином возник любопытный нос Зунга и его восторженный возглас меня заставил дернуться:

— Точно! Именно об этом говорил Зарнар! Тебя будет вести голос ключа! Ты должна прислушиваться к своим мыслям. Это не всякие глупости, это подсказки, дарованные тебе в пещере. Любопытно. Очень любопытно. Зачем тебе надо этот рубин-Память?

Я пожала плечами, и хотела было спрятать его в кармане, как рядом очутился Старейшина. Причем, я не успела и глазом моргнуть, как он поймал меня за запястье и, изогнув неестественно шею, выпучил на меня блеклые глаза с искрой безумия:

— Вы не имеете право забирать что-либо отсюда!!! Это священное место!

— Ааа! — подпрыгнул на месте Зунг от неожиданности и поджал ногу к животу. — Вы что, призрак? Выскакиваете из ниоткуда!

Еще секунда, и Лахрет закрутил Старейшину в неудобную дугу, прошипев ему на ухо:

— Как ты смеешь так бесцеремонно хватать мою жену! Жить надоело?!

Тот закряхтел и попытался вывернуться, но бесполезно. Тогда он поменял тактику, и виновато свел брови:

— Я лишь защищаю традиции и предания предков! Это место священно и мы не имеем право что-либо выносить отсюда! Это веками установленный порядок!

— Но ведь это принадлежит Избранному, — неожиданно для себя, воскликнула я. — Ведь так должно быть!

Шихард бросил на меня недовольный взгляд, но согласно кивнул:

— Пусть будет по-твоему.

Лахрет отпустил его. Тот выровнялся и потер пострадавшее запястье, недобро посмотрев на мужа, словно говоря: «Мы еще посмотрим, кто кого». Затем развернулся и направился к выходу.

— Идем, — скользнув ладонью по моей спине, кивнул в сторону выхода Лахрет. — Тебе же больше ничего не надо?

Я отрицательно качнула головой и ответила:

— Думаю, нам здесь больше делать нечего.