Улица Куинтили была периферийной улицей, грязной и запущенной, оккупированной шумными ватагами ребятишек и малолитражками, припаркованными на запрещенных стоянках. Ввиду забитых водостоков дождь превратил улицу в русло бушующей реки. Невозможно было пройти, не погрузившись по лодыжки в воду.

Автомобиль остановился у расхлябанных ворот. Сартори и бригадир выскочили из машины и побежали укрыться в подворотне, где ребятишки играли в карты. Привратницкой не было. По большим плитам двора, изношенным от времени и окаймленным сорняками, упрямо стучал дождь. В глубине, у стены, стояло несколько бидонов для мусора. Двери выходили во двор и вели в помещение под лестницей. На первом этаже вдоль фасада дома бежал залатанный во многих местах балкон с железными перилами. Запах капусты, смешанный с более сильным запахом мусора, ударил в нос обоим полицейским.

— На каком этаже живет синьора Коралло? — поинтересовался бригадир у мальчишек.

— На третьем, лестница направо, — бросил брюнет с грязным лицом.

Они вскарабкались по крутой лестнице со стертыми ступеньками.

На третьем этаже Корона нажал кнопку, пристроенную на двери рядом с поблекшей карточкой «Коралло Элизабетта — дипломированная акушерка». В ответ — ни звука. Он энергично постучал.

— Кто там? — раздался голос изнутри.

— Полиция, — представился бригадир.

Дверь приоткрылась, и в щели показалось морщинистое лицо женщины.

— Полиция?

Бригадир показал свою карточку. Дверь открыли, и полицейские переступили порог.

— Синьора Коралло?

— Это я.

— Нам надо поговорить с вами. Это комиссар Сартори.

Женщина была прилично одета: в платье стального цвета ниже колен. («Для выхода», — отметил про себя Сартори.) На вид ей было лет шестьдесят, но она казалась еще полной энергии. Насупленное выражение лица говорило о большом жизненном опыте и жизненных битвах. Волосы, собранные в узел на затылке, были окрашены в цвета от голубого до красноватого — явно с целью скрыть седину, правда, с сомнительным результатом. Типичная внешность пожилой женщины из мелкой буржуазии. Но за стеклами очков, из «замочных скважин» бегающих глаз светили хитрость и опасение.

Женщина ввела их в опрятную столовую со стенами, оклеенными обоями. Посреди стола, покрытого клеенчатой скатертью, стояла ваза с искусственными цветами.

— Проходите, пожалуйста. Могу вам предложить коньяк, кофе.

— Нет, спасибо, — отказался комиссар, занимая место у стола. Пока бригадир усаживался с противоположной стороны, он продолжал: — Садитесь и вы, синьора. Так мы можем поговорить более свободно. Вы позволите мне курить?

— Ну конечно, какие разговоры, — сказала женщина с натянутым смешком.

Она принесла пепельницу в виде раковины и поставила перед полицейским. Все ее движения только подчеркивали тревогу женщины. Она робко пристроилась на краешке кресла, как при официальном визите.

— Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали кое-что о синьорине Катерине Машинелли, более известной по имени Катя. Я думаю, вы читали в газетах.

— Я не читаю газеты. Они всегда говорят одно и то же. Вы сказали Машинелли, комиссар?

— Да, Катерина Машинелли.

Женщина покачала головой.

— Никогда не слышала этой фамилии, — твердо проговорила она и пристально посмотрела на комиссара. — Я должна была знать ее?

Сартори сделал знак бригадиру, и тот достал из папки фотографию девушки. Синьора Коралло наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть ее при свете.

— Никогда не видела, — произнесла она, наконец, возвращая фотографию. Теперь ее тон был более уверенный, словно ей удалось предотвратить нависшую опасность. Подняв взгляд на комиссара, она продолжила: — Почему я должна знать что-то об этой девушке?

Действительно, почему? Номер телефона, записанный на обложке журнала, достаточно ли его для обвинения женщины? И потом, в каком преступлении обвинить ее? Теперь уже Сартори раскаивался, что сделал этот шаг, руководствуясь больше импульсом, чем правилом. Он хотел посмотреть в лицо той, которая, по его мнению, связана, хоть и тончайшей линией, с судьбой Катерины Машинелли. И вот здесь, в чистенькой тихой столовой, он смотрел в окно квартиры напротив, на женщину, которая шила на швейной машинке. И хотя в данный момент в расчет она не принималась, комиссар запоминал ее подробно. Почему у Катерины Машинелли появилась необходимость обратиться к акушерке, если по всем свидетельствам она была современной девушкой и для защиты от случайных неожиданностей пользовалась дефицитными противозачаточными пилюлями?

— Вы собираетесь уходить? — спросил комиссар.

— Да, но я могу подождать, — ответила синьора Коралло со спокойствием.

— Значит, не роды.

Женщина рассмеялась.

— О нет!.. Я уже давно этим не занимаюсь.

Бригадир заерзал на стуле. Сартори выдохнул клуб дыма.

— Однако одно время у вас были неприятности с полицией.

— Все — клевета, — заявила женщина без признаков волнения.

— Итак, вы никогда не видели этой девушки. Подумайте хорошенько, синьора.

— Комиссар, клянусь всем святым, что у меня есть в этом мире: я никогда в жизни не видела этой девушки. Конечно, вы думаете, что при моей квалификации акушерки я могла сделать ей какую-то определенную услугу. Почему бы ей не прийти и не сказать мне в лицо, если у нее хватает наглости! У меня есть пенсия, и кроме того, я получаю пенсию моего мужа, который был железнодорожником. Вы действительно думаете, что я на старости лет вдруг захотела бы погубить себя из-за какой-то проститутки? Судя по фотографии, девушка занимается стриптизом в ночном ресторане.

Разговор уплывал.

— К сожалению, очная ставка с девушкой невозможна, — отчетливо произнес Сартори.

— Почему?

— Она пропала. Вот уже несколько дней о ней ничего не известно. Я надеялся, что вы сможете дать мне какую-нибудь информацию.

— О нет, комиссар! — возмутилась акушерка, повернув к нему пылающее лицо. — Вы ждали от меня не просто информацию, а признание вины. Я честная женщина со всех точек зрения. И в своей профессии всегда придерживалась правил совести. У меня пять сыновей, и они знают, что когда ко мне несколько раз приходили с незаконными предложениями, я выгоняла их, кто бы они ни были. Это мой принцип.

Она говорила категорично. Ее вид не оставлял возможности предположения, что она способна на нелегальную практику.

— Вы не знаете молодого человека по имени Сальваторе Дамма?

Что-то дрогнуло (по крайней мере, так показалось комиссару) в глазах акушерки. Страх? Просто опасение? Сартори не смог бы определить, но он почувствовал, что задал правильный вопрос.

— Я должна знать его? — голос женщины как-то потускнел.

— Я спрашиваю вас.

Долю секунды синьора Коралло колебалась, будто собираясь перед тем, как решиться на ответ.

— Никогда не слышала этого имени.

— А Джино Саличе? — вмешался бригадир.

Комиссар перевел взгляд на подчиненного, который вроде бы и сам был ошеломлен своим вопросом. Что взбрело ему в голову? Директор «Гранкио Адзурро», согласно наружности, больше относится к мужчинам, чем к женщинам. Но нельзя ничего знать.

— Никогда не слышала о нем.

Эта фраза становилась уже припевом.

— Извините, если я доставил вам беспокойство, — закончил Сартори, поднимаясь.

Они двигались к центру города, когда комиссар спросил Корону, всегда ли Сальваторе Дамма находится под контролем.

— Двое наших людей чередуются в слежке, — заверил его бригадир.

— Ну, а вы? Что вы думаете обо всей этой путанице? — Сартори выглядел раздраженным и растерянным. — Когда я упомянул имя Даммы, мне показалось, что тон акушерки немного изменился.

— И мне тоже. Я убежден, ей известно гораздо больше, чем она хочет нас уверить.

— Вот именно! — подтвердил Сартори.

— Будет интересно, если Дамма и эта старуха знают друг друга. — предположил бригадир.

— Вы думаете, девушка ждала ребенка, и акушерка оказала ей услугу?

Корона посмотрел на начальника.

— Да. И тогда понятно, почему Машинелли записала номер телефона Коралло. Девушка ждет ребенка. Отец знать об этом не хочет, а может быть, и она сама тоже не хочет ребенка. Кто-то сводит ее с повивальной бабкой, чтобы сделать аборт. Девушка умирает или у нее такие осложнения, от которых она вряд ли останется в живых!.. Что вы на это скажете, доктор?

— Я в этом не убежден. Вы забыли, что Машинелли очень осторожна в своих отношениях с противоположным полом. Разве не вы нашли противозачаточные таблетки в ее автомобиле?

У Короны вытянулось лицо от досады.

— Да, вы правы. Но что же тогда?

Этот вопрос повис в воздухе между запотевшими стеклами автомобиля.