СВЕЖАЯ КРОВЬ

Лондон. Уэст-Энд.

Чуть позже четырех утра.

У подножия небоскреба, известного под названием Башня Центр-Пойнт, в темноте, в конце черного бетонного тротуара что-то зашевелилось. Тень в том месте начала рябить и концентрироваться. Темнота приняла очертания непроницаемо-черной человеческой фигуры. В следующий миг появился демон и сделал первый ленивый шаг к женщине, наблюдающей за ним.

— Джессика, — произнес он.

Услышав вновь этот голос, ощутив, как его звук словно бы расцветает в ее сознании черными цветами, Джессика поймала себя на том, что не в силах двинуться с места. Она лишь с трудом смогла унять дрожь в коленках. Она стояла так близко! Еще несколько минут — и у нее все получится! Она скрипнула зубами и велела себе сосредоточиться. Демон сделал еще один шаг. Теперь он окончательно покинул тень. Шел дождь, и оранжевый свет уличного фонаря освещал его блестящую, черную, как тушь, кожу. Лица видно не было, но Джессика чувствовала, что он смотрит на нее.

— Тебе не следовало возвращаться, — сказал он.

Джессика медленно опустила на тротуар пластиковый пакет, набитый окурками сигарет и сигар, которые она собирала четырнадцать лет и приберегала для этого момента. Она расстегнула грязное пальто.

— Да ну? — хмыкнула она. — Это почему же?

— Ты наверняка понимала, что я не могу позволить тебе предупредить их, — сказал ей демон. — Ты должна была понимать: если я найду тебя, ты погибнешь и с тобой умрет все, о чем ты знаешь. Но ты все равно пришла. Зачем?

— А ты, — сказала Джессика, — уверен в себе, да?

Ее янтарные глаза сверкнули. Она чуть-чуть развела в стороны заскорузлые темные руки.

Демон неотрывно смотрел на нее.

— Хорошо же, — сказал он. — Если ты настаиваешь…

Он сделал еще один шаг…

…стремительно двинулся…

…и атаковал.

Джессика была уже не так молода, как прежде. Она ожидала, что демон бросится на нее, но за годы, прошедшие со времени их последнего поединка, она стала более медлительной. Она подпрыгнула метра на два с нечеловеческой быстротой и сгруппировалась так резко, что у нее закружилась голова. Увы, она немного опоздала. Подметки ее старых изодранных кроссовок чиркнули по спине проскочившего под ней демона. Приземлившись на асфальт, она едва не потеряла равновесие, и первый брошенный ею нож улетел слишком далеко — он ударился о поребрик тротуара, отскочил и исчез в темноте.

Ее правая рука ловко метнула второй нож, но демон уже успел оправиться и без труда отбил его — пожалуй, даже немного презрительно. Затаив дыхание, Джессика метнула третий нож: лезвие мгновенно рассекло воздух и угодило демону в физиономию — прямо между глаз. Вернее, в то место, где у него находились бы глаза, будь он человеком.

Но он не был человеком. Джессика угрюмо наблюдала за тем, как ее нож исчез внутри лоснящегося мрака, не оставив ни следа. А демон даже не замедлил шаг. Быстро, как могла, Джессика нырнула в сторону. Не успев понять, что демон заметил ее движение, она получила удар сокрушительной силы.

Бетонная стенка в конце дорожки находилась ровно в шести метрах позади; после удара Джессика пролетела это расстояние меньше чем за секунду и стукнулась о стенку спиной. От боли она стала беспомощной и соскользнула на асфальт, ожидая следующего удара, который должен был ее прикончить.

Но удара не последовало.

Когда она подняла голову, оказалось, что демон за ней наблюдает.

— Стареешь, Джессика? — насмешливо осведомился он.

Джессика промолчала. У нее ныли кости, она почувствовала во рту теплый медный привкус крови. Она стиснула зубы и встала на ноги, держа руку за спиной. «Магия, — думала она. — Хорошо. Придется прибегнуть к магии».

— Сочувствую, — сказал демон. — Правда, сочувствую. Как видишь, — продолжал он, указав на себя чернильно-черной рукой, — я взял силу у своего нынешнего господина. Но он такой же старый, как ты, и слабый. Он не сможет долго поддерживать меня.

Джессика молчала. Она старалась сосредоточиться. Над ладонью ее руки, спрятанной за спину, мучительно медленно начал трепетать и разбухать воздух — и наконец появилась светящаяся искорка. Сначала она была крошечной. Искорка неровно мерцала, но постепенно стала разгораться ярче, с каждым мгновением ее свечение становилось сильнее и ровнее. Джессика перекачивала в этот огонек саму себя — всю свою решимость, свою силу, свою ненависть. Искра превратилась в шарик — во вращающуюся сферу, сотканную из оранжевых и ослепительных серебристо-голубых вспышек. А демон все продолжал говорить.

— Мне нужен новый сосуд, — объявил он и добавил: — Свежая кровь. Кто-то энергичный и сговорчивый. Кто-то одухотворенный, но уступчивый. Короче говоря, кто-то молодой. А ты почему вернулась? — вдруг снова спросил он. — Из-за девчонки?

Джессика продолжала молчать.

— Ладно, — сказал демон. — Это не имеет значения. — Он небрежно указал на руку Джессики, которую она прятала за спиной. — Ну-ну, давай. Удиви меня.

Джессика наклонила голову. Она распрямила руку… и улыбнулась.

Над ее ладонью приплясывал светящийся шарик, и его уже успела окутать тонкая оболочка более нежного голубого сияния. Еще секунда — и оболочка словно бы затвердела, а потом размеры шарика уменьшились, его свечение стало свирепо-красным, а потом — белым.

И демон вдруг закричал.

Его голова запрокинулась назад, он так широко раскрыл рот, что его черные блестящие губы словно завернулись внутрь. В том месте, где его тела коснулся свет, оно задрожало. Он будто оказался в туннеле, где дул ураганный ветер. Крик не утихал.

Джессика хорошо знала этот звук. Она слышала его во сне каждую ночь на протяжении четырнадцати лет. Это было похоже на звук рвущейся бумаги. Вой на вдохе, душераздирающий вопль, по громкости приближающийся к реву взлетающей ракеты, не сравнимый ни с чем на земле.

Джессика неотрывно смотрела на демона, ее янтарные глаза сверкали. Держа перед собой огонек, она шагнула вперед. Длинные, непроницаемо-черные пальцы тянулись к ней, они проверяли, крепка ли ее воля, тверда ли сила, но Джессика сражалась всем своим сердцем и шаг за шагом теснила демона назад. Не спуская глаз со своего врага, она протянула руку и подняла свой пакет.

Прожив немало лет на улицах, Джессика научилась с пользой употреблять все, что ей попадалось под руку. Пользоваться магической силой всегда было утомительно, но она обнаружила, что некоторые вещества можно заставить удерживать эту силу, хранить ее, а потом медленно испускать — наподобие аккумуляторной батареи.

Одним из таких веществ был табак.

Джессика начала высыпать на асфальт себе под ноги содержимое пакета. Приходилось работать одной рукой, но она старалась сыпать как можно ровнее. Медленно, старательно встряхивая пакет, она добивалась того, чтобы окурки сигарет и обломки сигар образовали линию между ней и демоном. Подняв руку с сияющим огоньком над головой, она заставила себя повернуться спиной к своему врагу и продолжала вытряхивать табак из пакета. Наконец он опустел. Окурки на мгновение вспыхнули, а как только защитный круг замкнулся, почернели. Джессика села на асфальт и скрестила ноги.

Демон, похоже, вдруг понял, чем она занимается. Потоком мрака он рванулся к ней — потоком, поглощающим стены, дождь, весь внешний мир. Джессика сделала глубокий вдох. Заставив себя не думать ни о чем, кроме света своей воли, не думать о том, что может случиться, если этот свет погаснет…

…она зажмурилась.

Звонок в дверь, протяжный и надрывный, вырвал Эсме из объятий сна. Сон ей снился из тех, какие она обычно видела: долгий, тягучий, морозный, наполненный мраком, падениями в пропасти и холодом, каменными пальцами сжимавшим ее сердце. Сон был пугающий, но Эсме, как обычно, мгновенно его забыла. Она открыла глаза.

Ее густые кудрявые черные волосы разметались, спутались и повисли — значит, она опять оказалась на потолке. На потолке она просыпалась нередко. Откинув волосы с лица, она бесшумно спустилась на заваленный подушками пол спальни и сделала два шага к пульту домофона у двери. Но только она протянула руку к кнопке, как в динамике раздался щелчок. Отец опередил ее.

— Да? — сказал он негромким гортанным голосом.

Ему удалось даже этим коротким словом показать, насколько он будет не рад, если окажется, что тот, кто его разбудил, сделал это без важной причины.

— Реймонд? — произнес голос снаружи.

Последовала пауза.

— Ник? — хрипло спросил Реймонд, и у Эсме вдруг кровь застыла в жилах.

Она нажала на кнопку.

— Минутку, сейчас открою, — сказала она.

Ник был невысокого роста, худощавый, с ног до головы в черном. Черный костюм, черная рубашка с расстегнутым воротом, черные туфли, в руках — черные перчатки. Аккуратно подстриженные бородка и усы. И тревожные морщинки в углах сверкающих синих глаз. Он выглядел старше, чем ожидала Эсме. И вид у него был очень усталый.

— Эсме, — сказал он. — Рад видеть тебя.

— Я тебя тоже, — солгала Эсме.

Они с Реймондом готовились к возвращению Ника почти всю ее жизнь. Она нервничала.

— Тебе чего-нибудь налить, Ник? — пророкотал улыбающийся великан, стоявший около стола. — Каппы? Или чего покрепче?

Реймонд, в отличие от Ника, был мужчиной крупным и мускулистым. Приплюснутый нос, бесформенные уши. Густая черная борода с белыми седыми завитками обрамляла его физиономию. Шеи, казалось, у него вовсе не было, и массивная лысая голова сидела прямо на широченных плечах. На нем была армейская футболка, обтягивающая могучие бицепсы. Мясистые красные руки с разбухшими костяшками удивительно легко лежали на спинке стула. Но Эсме видела, как сжаты пальцы, и догадывалась, что отец тоже волнуется.

— Это не светский визит, — сказал Ник.

Эсме не отрывала от него глаз. Он глубоко вдохнул, закрыл глаза и сразу будто осунулся.

— Боюсь, — негромко сказал Ник, — Скордж снова сбежал. — Он открыл глаза. — Мы в беде.

Реймонд перестал улыбаться. В следующую секунду он уже выглядел так, словно не улыбался никогда в жизни.

— Как это случилось? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Ник. — Могу только предполагать. Наверное, кто-то выпустил его. Но одно совершенно ясно: Братство не сумеет справиться с этим лучше, чем мы. Нам… нужно взять несколько новичков.

Эсме и Реймонд обменялись удивленными взглядами.

— А время у нас есть? — спросил Реймонд.

Ему никогда не удавалось скрывать свои чувства.

Вот и сейчас его скептицизм был хорошо заметен.

— Нет, — отрывисто сказал Ник. — Времени у нас, прямо скажем, нет. Но сейчас мы против Скорджа бессильны, и ты это отлично понимаешь.

Реймонд взволнованно заморгал и, осторожно подбирая слова, возразил:

— У нас есть юная Эсме. — Он шагнул к Нику и робко улыбнулся. — Я тебе так скажу: я еще никогда не обучал никого вроде нее. Поглядел бы ты, как она…

— Хорошо, — оборвал его Ник, — но если ты не заметил, она всего одна, а этого мало!

Его слова эхом разнеслись по комнате. Реймонд и Эсме неуверенно переглянулись.

— Простите, — сказал Ник, — но нам обязательно нужны новички. Свежая кровь, — добавил он и посмотрел на Эсме. — Ты мне поможешь?

— Конечно, — ответила Эсме. — Без проблем.

 

ЧАРЛИ И ДЖЕК

В Уэст-Энде из-за летней жары здорово воняло: запахи волнами наплывали на Джека от горячего тротуара, покрытого пятнами расплавленной жевательной резинки. Полицейское объявление на углу на пяти языках предупреждало, что около банкоматов действуют воришки. «НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ НИКОМУ ОТВЛЕКАТЬ ВАС», — гласило объявление, но Джек видел его много раз, и к тому же в данный момент он размышлял. В любую минуту они могли войти в ресторан. И если он хотел получить хоть какое-то объяснение того, что происходит, спрашивать надо было сейчас.

— Ммм… Чарли?

Ответа не последовало. Чарли размашисто шагал по тротуару, обгоняя Джека на пару шагов.

— Чарли! — повторил Джек. — Чарли, постой!

Только теперь, когда Джек перешел на крик, Чарли остановился.

Джек Фаррелл был знаком с Чарли Фарнсвортом с тех пор, когда в первом классе их посадили за одну парту. Джек не так уж легко заводил друзей, но Чарли ему сразу понравился, и они стали друзьями не разлей вода. Теперь обоим было по четырнадцать. Чарли был на месяц старше Джека и на четыре сантиметра выше, и скулы у него выпирали так, как у Джека получалось, только если он втягивал щеки. Волосы у Чарли были черные, как ночь, и в меру взъерошенные, а у Джека — светлые и пушистые. Джек, как и Чарли, был в черных джинсах и расстегнутой синей хлопковой рубашке, надетой поверх белой футболки, но при этом Джек не выглядел так круто, как Чарли. Это было нормально — на взгляд Джека, он давно к этому привык. Однако в тот день в Чарли было что-то особенное, сомневаться не приходилось. В каждом его шаге чувствовалась злость.

— Послушай, — сказал Джек, — ты не хочешь сказать мне, в чем дело?

— Ты это о чем?

— Ну, — терпеливо сказал Джек, — что за дела насчет обеда с твоим отцом? Мы с ним в последний раз обедали, когда были совсем маленькими.

Чарли помолчал несколько секунд, потом тяжело вздохнул и сказал:

— Он ушел.

Джек внимательно смотрел на Чарли.

— Как это?

— Он ушел, — устало повторил Чарли и поморщился. — Послушай, знаешь, почему у нас в последние дни постоянно включен автоответчик? Потому что позавчера отец сказал мне и маме, что он уходит, — и ушел. Ясно?

Все это Чарли произнес скороговоркой. Потом они оба долго молчали.

— Ну и дела… — пробормотал Джек.

— Угу, — кивнул Чарли.

— А как это…

— За завтраком, — сказал Чарли. — В субботу утром. Подходит ко мне, будит, как всегда, только голос у него какой-то странный, и говорит: «Спускайся вниз, надо кое о чем поговорить». Ну, я спускаюсь, а у мамы такое лицо…

Джек видел, что Чарли с трудом подбирает слова. Ему и так было тяжело, а тут еще вдобавок их с обеих сторон окружили и стали обходить туристы — человек сорок, не меньше, и все с одинаковыми нелепыми ярко-желтыми сумками через плечо.

— И отец сказал… ну, в общем… что он уходит, — сказал Чарли.

— Ну и дела… — зачем-то снова промямлил Джек.

— Сказал, мол, снял квартиру, и все такое, понимаешь? Он и эта… женщина, с которой он как-то познакомился по работе, поживут в этой квартире какое-то время, пока не решат, как быть дальше. А потом собрал вещи, ну и… — Чарли часто заморгал. — Словом, он ушел.

— Дружище, мне так жаль, — сказал Джек.

Прозвучало так себе, но что еще он мог сказать?

— Угу, — кивнул Чарли и поморщился. — Слушай, я его сегодня в первый раз увижу после того, как он… ну, ты понимаешь.

— Да, конечно, — с сомнением отозвался Джек.

— Ну и… вообще, я подумал, было бы классно, если бы ты пошел со мной. Поддержал бы меня немножко. — Чарли в упор посмотрел на Джека. — Согласен?

Джеку вдруг стало здорово не по себе.

Попроси его Чарли смотреть вместе с ним фильм про зомби до четырех утра, он бы сразу согласился, не раздумывая. Попроси он его сразиться в Интернете в какую-нибудь игру насмерть — да никаких проблем. А это…

— Пожалуйста, — сказал Чарли.

Джек посмотрел ему в глаза. Чарли был его другом. Разве у него был выбор?

— Ну… — Он пожал плечами. — Ладно.

Чарли, облегченно вздохнув, протянул ему руку. Они обменялись рукопожатием.

— Спасибо, друг.

— Да чего там.

Улыбка Чарли быстро померкла.

— Ладно, — сказал он. — Пошли.

— Чарли, — сказал мистер Фарнсворт и встал, как только увидел сына.

Сделав пару шагов от столика, он раскинул руки, чтобы обнять Чарли, но заметил Джека. На миг он удивленно раскрыл глаза, но улыбаться не перестал. Джек сразу понял: не стоило ему приходить.

— И Джек! — добавил мистер Фарнсворт, опустив руки. — Рад видеть вас обоих. Ну, идите же, садитесь, сейчас нам принесут утку.

Они сели.

Наступила долгая пауза.

— Ну… — протянул мистер Фарнсворт. — Как дела дома?

— Не очень, — ответил Чарли. — Раз уж ты спрашиваешь.

На этот раз пауза получилась еще длиннее. Мистер Фарнсворт ждал, не добавит ли Чарли еще что-нибудь. Чарли не добавил.

— Как мама?

— А ты как думаешь?

Джек поднял взгляд от стола, чтобы украдкой взглянуть на отца Чарли, но мистер Фарнсворт это заметил, и Джеку пришлось снова уставиться в тарелку. Он услышал, как мистер Фарнсворт глубоко вздохнул.

— Чарли, — начал он, — я…

К столику плавно подплыл официант с уткой по-пекински.

Сначала он поставил на стол небольшую плетеную соломенную тарелочку с блинчиками, следом за ней — мисочку с соевым соусом и тарелку с зеленым луком и маринованными огурчиками. Затем на стол было поставлено блюдо с уткой, которую официант быстро и умело разрезал на куски. Все это заняло около тридцати секунд, но Джеку, Чарли и мистеру Фарнсворту, молча сидевшим за столом, показалось, будто времени прошло гораздо больше.

— Прекрасно, — радостно сказал мистер Фарнсворт, как только официант удалился, и потер руки. — Ну, кто первый?

Мальчики молчали. Он снял крышку с тарелочки с блинчиками.

— Джек?

Ну, Джек был не каменный…

— Спасибо, — сказал он, взял блинчик и, зачерпнув чайной ложкой соус, намазал им блинчик.

Чарли тоже взял себе блинчик. Джек заметил, что мистер Фарнсворт просто просиял. Видимо, счел это хорошим знаком.

— Ну, Джек, — сказал отец Чарли, повернувшись к приятелю своего сына, — как у тебя дела? Есть какие-то планы на лето?

— Да нет, ничего такого особенного, — ответил Джек.

Ему хотелось взглянуть на Чарли и понять, как ему следует говорить с мистером Фарнсвортом. Хорошо, что он мог заняться своим блинчиком.

— Ты по-прежнему много гоняешь на скейтборде?

— Пап, это было сто лет назад, — сказал Чарли.

— О, — смутился мистер Фарнсворт.

Джек уже закончил намазывать блинчик. Он положил ровно столько, сколько было нужно, мелко нарезанного огурца, лука и мякоти утки поверх соуса и, удачно скатав рулетик наподобие сигары, поднес к губам и откусил. Это было великолепно.

— У тебя отлично получилось, — похвалил его мистер Фарнсворт.

— Спасибо, — ухитрился выговорить Джек с набитым ртом. — Утка по-пекински — одно из моих самых любимых блюд.

Мистер Фарнсворт улыбнулся ему. Джек не очень уверенно улыбнулся в ответ.

И тут Чарли швырнул свой блинчик на стол.

— Папа, почему ты это сделал? — спросил он.

В ресторане было жарко и солнечно — особенно у окна, где они сидели. Мистер Фарнсворт положил свой блинчик на тарелку.

— Чарли, — произнес он устало.

— Ну?

— Послушай… — протянул мистер Фарнсворт, — тебе не кажется, что… Ну, ты понимаешь, при Джеке…

— А почему нет? — сказал Чарли таким тоном, что Джек от неловкости съежился. — Я хочу, чтобы он тоже послушал.

Мистер Фарнсворт вздохнул. Потом он вытер губы салфеткой, положил ее на колени и снова посмотрел на Чарли.

— Хорошо, — сказал он и глубоко вдохнул. — Мы с твоей мамой… — начал он. — Мы никогда не были по-настоящему счастливы.

Теперь Джек совсем не знал, куда глядеть. Смотреть на Чарли и мистера Фарнсворта он не собирался, поэтому ему оставалось только вертеть в руках блинчик. Все было глупо и ужасно, и он стал гадать, как будет правильнее: просто сидеть или все-таки ему можно съесть еще кусочек. Ведь, в конце концов, утка по-пекински действительно была одним из его любимых блюд.

— Я пытался что-то сделать, — сказал мистер Фарнсворт, серьезно глядя на сына. — Я старался, как только мог. Но… — Он пожал плечами. — Моложе я уже не стану. И когда у меня появилась возможность стать счастливым по-настоящему, я должен был за нее ухватиться. Понимаешь?

Чарли несколько раз открыл и закрыл рот и только потом сумел найти хоть какие-то слова. Когда он заговорил, его голос зазвучал непривычно пискляво и сдавленно:

— Но ты ушел так… внезапно.

Мистер Фарнсворт снова вздохнул.

— Чарли, для такого…

— …никогда не бывает подходящего времени. Да, ты это говорил.

Мистер Фарнсворт удивленно взглянул на сына.

— Вот только — подходящего для кого, а? — спросил Чарли.

Теперь его голос звучал громче.

— Для кого подходящего?

— Чарли…

— Мама была счастлива. Она думала, что и ты счастлив. Мы были счастливы! А ты все это время… готовился.

— Чарли…

— Ты хоть понимаешь, каково нам теперь?

— Конечно, Чарли, — сказал мистер Фарнсворт, — ты имеешь право сердиться.

Чарли промолчал. Джек перевел взгляд с лица друга на остатки еды — половинку блинчика с уткой, обалденным густым соусом и хрустящими бледно-зелеными овощами. Он медленно положил блинчик на тарелку.

— Но ты должен позволить мне все объяснить, — продолжал мистер Фарнсворт. — Чарли, ты должен понять, между мной и тобой ничего не изменилось, ничего. И если ты только…

— А я хочу, чтобы ты понял, — сказал Чарли таким голосом, что его отец сразу оторопел и замолчал, — я никогда, никогда не прощу тебя за это. Понимаешь ты? Никогда. — Немного помедлив, он сказал: — Все, Джек. Мы уходим.

Он встал. Джек тоже поспешно поднялся.

— Чарли, подожди, — умоляюще сказал мистер Фарнсворт. — Пожалуйста!

Но Чарли не стал ждать. А Джеку, само собой, пришлось пойти за ним. А когда Джек обернулся, мистер Фарнсворт совершенно неподвижно сидел за столиком и смотрел в одну точку. А потом дверь за друзьями закрылась.

— А-а-а… Чарли… — промямлил Джек.

Чарли даже не обернулся. Он размашисто шагал вперед, опустив голову. Джек вздохнул.

Добрых две минуты они просто шли рядом молча и довольно скоро вышли на Кембридж-серкус. На большом перекрестке, как обычно, образовалась пробка, было полным-полно фырчащих красных автобусов, всюду сновали толпы туристов. Яркие краски, шум, жара. А над всем эти царил театр «Палас».

Театр «Палас» — одно из самых впечатляющих зданий в Уэст-Энде — величественная и надменная громада, выстроенная из полосатого розового кирпича и украшенная башенками, сверкающими окнами и жирными каменными херувимами. Джек отвлекся, глядя на здание театра, и вдруг…

Бах! Какой-то прохожий налетел на Чарли и толкнул его.

— Эй! — возмущенно воскликнул Чарли.

Мужчина, как ни в чем не бывало прошагавший дальше, остановился и обернулся.

Он был с ног до головы в черном: черный костюм, черные туфли, черная рубашка, на руках — черные шелковые перчатки.

— Прошу прощения, — сказал он. — Я тебя ударил?

— Смотреть надо, куда идете, — буркнул Чарли.

Мужчина чуть заметно прищурился.

— Я ведь извинился, — сказал он.

— Да? — дерзко ответил Чарли. — Извинений маловато будет!

Джек затаил дыхание.

Мужчина поднял брови. Он словно что-то просчитывал в уме. Потянулась долгая, напряженная пауза.

— Ну как хочешь, — сказал человек в черном и в следующую секунду затерялся в толпе.

— Господи, — покачал головой Чарли. — Ну и люди! Пошли, мне надо раздобыть немного наличных.

Джек без слов последовал за другом.

К банкомату выстроилась очередь из семнадцати человек. В нише рядом с банкоматом пристроился жутко вонючий и грязный парень со впалыми щеками. Он сидел на корточках, перебросив через плечо засаленный синий спальный мешок.

— Мелочишкой не поделитесь, ребятишки? — поинтересовался он, когда Джек и Чарли наконец подошли к банкомату.

— Отвали, — проворчал Чарли, вставил пластиковую карточку в щель банкомата и набрал код.

Джек снова вздохнул. Вечер предстоял долгий.

— Я… того… извиняюсь.

Мальчики обернулись.

— Извиняюсь, — повторил парень со спальным мешком. — Просто… кажись, ты пятерик уронил, пацан.

Он указал на асфальт рядом с собой. И точно: на тротуаре сантиметрах в пяти от босых и на удивление грязных ног бродяги валялась смятая пятифунтовая банкнота.

— Гм… Спасибо, — пробормотал Чарли и наклонился, чтобы подобрать деньги.

А дальше все случилось очень-очень быстро.

Бродяга резко вскочил, протянул руку, выхватил из банкомата карточку Чарли и опрометью помчался по улице, расшвыривая в стороны прохожих.

— Ничего себе! — воскликнул Чарли. — Он мою карточку спер!

И он бросился следом за убегающим воришкой.

Джек проводил Чарли взглядом. Ему казалось, что бродяга был уже слишком далеко. Но тут случилось нечто невероятное. Воришка остановился.

Он действительно стоял на тротуаре как вкопанный — прямо перед каким-то человеком.

Да не может быть! Этим человеком оказался мужчина в черном! Джек сорвался с места, а когда он, задыхаясь после быстрого бега, нагнал Чарли, он услышал, как человек в черном медленно и отчетливо произнес:

— Отдай мне — Он протянул руку в черной перчатке. — Отдай мне то, что ты украл. Немедленно.

Его голос звучал странно. Джеку показалось, будто он эхом отдается у него в голове, а позади его глазных яблок при каждом слове словно загорались крошечные вспышки.

Еще мгновение бродяга пялился на мужчину в черном, будто загипнотизированный. А потом протянул руку.

Не может быть!

— А теперь ступай, — распорядился мужчина, и воришка помчался прочь, еще быстрее, чем бежал от Чарли.

Джек от изумления раскрыл рот и вытаращил глаза.

Чарли тоже.

А человек в черном только улыбнулся и протянул Чарли карточку.

— Вот это да, — выдохнул Чарли, не спуская глаз с карточки. — То есть… спасибо, — поспешно добавил он.

Мужчина пожал плечами. На Чарли он смотрел с каким-то почти алчным выражением, которое Джек уже заметил раньше.

— Ммм… послушайте, — пробормотал Чарли. — Вы уж извините, что я на вас наорал.

— Да брось ты, ничего страшного, — сказал мужчина. — Похоже, у тебя выдался трудный день. Меня зовут Ник.

— Меня Чарли.

— А меня — Джек, — встрял Джек, но ему показалось, что его никто не слушает.

— Я… это… ну, спасибо вам за карточку, — сказал Чарли. — Могу я как-то вас отблагодарить?

— Ну, — усмехнулся Ник, — вообще-то можешь. Мне бы хотелось, чтобы ты, вернее, вы оба отправились со мной и прошли небольшое испытание. Что-то вроде теста. Это совсем недолго, а вам это может показаться интересным.

— Какой такой тест? — осведомился Чарли.

— На самом деле, — сказал Ник, — словами не расскажешь. Это надо видеть. Но мне кажется, — добавил он, снова улыбнувшись Чарли, — ты именно тот, кого я искал. Ну, что скажешь?

Джек цинично поднял бровь, но…

— Конечно, — сказал Чарли. — Почему бы и нет?

— Прекрасно. Тогда — за мной, — сказал Ник и, шагнув на «зебру», направился к противоположной стороне дороги.

Чарли повернулся, готовый следовать за совершенно незнакомым человеком. Джек схватил его за руку.

— Чарли!

— Чего тебе? — огрызнулся Чарли, вырвался и сердито нахмурил брови.

Джек оторопело смотрел на него.

Джек и Чарли были подростками. Может быть, разговаривать с незнакомцами раньше для них было вполне нормально, а сейчас правила изменились, ведь их могли похитить, убить — да мало ли что!

Джек вздохнул. На его взгляд, сейчас был тот самый случай, когда правила изменились.

— Чарли, что ты делаешь? — в отчаянии спросил он, развел руками и попытался улыбнуться. — Ведь этот человек… Мало ли кто он такой?

— И что? — спросил Чарли.

Джек ошеломленно уставился на приятеля.

— Ты идешь или нет? — спросил Чарли.

Не дожидаясь ответа, он пошел вслед за Ником, а Джек, раскрыв рот, остался на тротуаре.

«Ну вот, — думал Джек. — Чарли в таком настроении способен на что угодно. И может попасть в любую беду». И как чуть раньше, когда они стояли перед рестораном, у Джека не осталось другого выбора. Он обреченно вздохнул и пошел вслед за другом.

Они направились обратно — в сторону Кембридж-серкус, но потом Ник повернул налево, а Чарли — за ним. Они пошли по боковой улице за театром. Когда Джек нагнал их, они остановились перед старой, солидной черной дверью, которая казалось до странности маленькой на фоне громады стены из красного кирпича. Ник чуть заметно улыбнулся мальчикам и нажал на кнопку звонка. Джек снова посмотрел на театр «Палас».

Поразительно, но с этой стороны театр выглядел совершенно иначе. Ни красивых окон, ни статуй — только добротная викторианская стена из красного кирпича с чугунной пожарной лестницей, спускавшейся с крыши. Послеполуденное солнце светило очень ярко, и Джек прищурился. Именно тогда он заметил кое-что непонятное.

На шею Ника падала странная тень. И что было еще более странно, эта тень двигалась. По шее Ника проплывали извилистые линии, чередовавшиеся с острыми пиками. Джек моргнул. Тени исчезли. Кожа как кожа. Только черные волосы, связанные в хвостик, черной запятой лежали посередине шеи Ника.

Джек помотал головой, пытаясь прогнать наваждение. «Надо было солнечные очки надеть», — подумал он.

— Да? — ответил голос из динамика домофона.

— Это я, — сказал Ник.

Домофон зажужжал, замок сработал. Человек в черном распахнул дверь и жестом пригласил мальчиков войти.

 

ИСПЫТАНИЕ

Ник провел мальчиков по винтовой лестнице к квартире с двойной дверью. С каждым шагом Джек все сильнее нервничал, но тут дверь отворилась, и он вдруг увидел самую красивую девушку, какую только встречал в жизни.

На ней был красный топ с капюшоном и зеленые брюки в военном стиле. Ее густые кудрявые волосы были схвачены на затылке в плотный пучок, на висках они закручивались в крохотные завитушки. Острые скулы, правильные черты лица, кожа — цвета чая с молоком, глаза — удивительного янтарного цвета. Девушка перевела взгляд с Джека на Чарли, потом посмотрела на Ника, вопросительно подняв брови. Мальчики ее явно не впечатлили. А Джек уже решил, наверное, пойти с Ником — в конце концов, не такая уж плохая идея.

— Эсме, — начал Ник, — я хочу познакомить тебя с Чарли…

— Привет, — сказал Чарли.

— И с… Прости, пожалуйста, забыл, как тебя зовут?

— Джек, — обиженно сообщил тот.

— А это Реймонд, — представил Ник здоровенного волосатого мужчину весьма устрашающего вида, стоящего около длинного стола в центре комнаты. — Ну вот, с представлениями покончено, пожалуй, можно приступать.

— Постой, — сказал Реймонд. — Это и есть те новые добровольцы, которые были тебе нужны? Двое малявок, которых ты нашел на улице?

— А вот это, — отчетливо выговаривая слова, произнес Ник, — мы сейчас и выясним.

Эсме поглядела на мальчиков, нахмурив брови, пожала плечами и закрыла дверь. Джек и Чарли стояли, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Комната, в которой они оказались, была довольно большая. Широкие стены плавными сводами уходили к потолку, они были разрисованы орнаментом, представлявшим собой что-то вроде повторявшихся через равные промежутки клякс. Свет в комнату проникал через единственное круглое окно в дальней стене, поэтому Джек с трудом различал детали.

— Мои коллеги и я, — сказал Ник, повернувшись спиной к столу, — принадлежим к небольшой, но древней организации под названием Братство сна. Мы, можно сказать, тюремщики. Наш узник — демон. Мы называем его Скордж.

Джек сразу перестал глазеть по сторонам и уставился на Ника.

— Простите, — сказал Чарли. — Не уверен, что правильно расслышал. Вы сказали, демон?

— Именно так, — подтвердил Ник. — Демон. Существо, целиком состоящее из тьмы и ступившее на путь разрушения.

Джек поднял брови.

— Много тысяч лет назад, — продолжал Ник, — Скордж был побежден с помощью мощного заклятия. Заклятие держало демона взаперти там, где он никому не мог причинить вреда, и задача Братства состояла в том, чтобы он там и оставался. Однако проходили годы, и наш орден начал сдавать позиции: нас стало меньше, а те, кто остался, ослабли. И однажды — это случилось больше десяти лет назад — один из членов Братства предал нас.

Ник медленно обошел вокруг стола и, остановившись у его дальнего края, положил руки в черных перчатках на спинку стула.

— Одержимый жаждой власти, этот человек — его звали Феликс — позволил Скорджу завладеть им. Демон после этого стал очень силен: нам с трудом удалось снова схватить его. В сражении погиб один из членов Братства — Белинда, мать Эсме.

Джек посмотрел на Эсме, но та сохраняла спокойствие. Только сверкали ее странные янтарные глаза. Она внимательно слушала Ника. Джек решил, что Эсме все-таки необыкновенно хороша собой.

— За годы, миновавшие после той ночи, — продолжал Ник, — я путешествовал по миру в поисках новых добровольцев, чтобы вернуть Братству силу, но безуспешно — до сегодняшнего дня, — добавил он, чуть заметно улыбнувшись Чарли. — И вот теперь, когда Братство по-прежнему слабо, я узнаю, что нас снова предали.

Он вздохнул. Этот вздох показался Джеку наигранным.

— Скордж снова обрел свободу, — сказал Ник. — Тысячи лет он таился и ждал того мгновения, когда снова сможет осуществить свои страшные планы. И теперь, боюсь, он может в этом преуспеть. Если только вы нам не поможете.

Ник сделал паузу.

— Мне нужны вы трое, — сказал он, взглянув на Эсме, после чего перевел взгляд на Джека и Чарли, — чтобы устроить небольшое испытание. После этого будет решено, кто из вас станет следующим главой Братства.

— Но, Ник! — взорвался Реймонд. — Ты ничего не говорил, что это испытание предназначено ради выбора главы Братства!

— Честно говоря, Реймонд, — сказал Ник, — я думал, это и так ясно. Ни у тебя, ни у меня уже нет сил, пора передать эту должность новому поколению. Тот, кто лучше всех пройдет испытание, получит от меня столько силы, сколько я смогу передать, и станет новым лидером группы.

— Но лидером должна стать Эсме! — возразил Реймонд. — Она обучалась всю жизнь.

— Так ты мне все время говоришь, — кивнул Ник, но, увидев испуганные лица Реймонда и Эсме, вздохнул. — Послушайте, — сказал он им, — я понимаю, вам это может показаться странным. Но Братству нужны новые силы, а время поджимает. Прежде ты всегда мне доверял, Реймонд. Доверься мне и сейчас. Доверься мне, — повторил он. — Это все, о чем я прошу.

Реймонд и Эсме переглянулись, но промолчали. А Ник уже пристально смотрел на Чарли.

— Итак, мы вам предложим нечто вроде настоящего приключения. Шанс сразиться с древним злом и — вполне возможно — спасти мир. А от вас пока требуется только одно: сказать «да» или «нет». Ну, каков будет ваш ответ?

Наступило молчание.

Джек всегда обожал научную фантастику и ужастики — фильмы, игры и книжки. Он слышал истории и пострашнее, и получше, но никто никогда от него не ждал, будто он в такое поверит. Он был совершенно ошарашен и не знал, как реагировать. Он повернул голову и посмотрел на Чарли.

К его изумлению, Чарли даже не улыбнулся. Он не спускал глаз с Ника, а тот ждал его ответа. Джек думал, его приятель ответит «нет», расхохочется или сделает хоть что-то, но только не это, но Чарли просто пожал плечами:

— Ладно. Конечно.

— Прекрасно, — сказал Ник и подошел ближе к мальчикам.

Джек, вытаращив глаза, смотрел на друга.

— Подождите! — воскликнул он пискляво. — А-а-а… что это за испытание такое? — спросил он самым грозным голосом, на какой только был способен.

— Я вам покажу, — сказал Ник.

Медленно, морщась от боли, он начал стаскивать перчатки — поочередно с каждого пальца. Потом он повернул руки ладонями к Джеку. Все ахнули.

Кожа на ладонях Джека была жутко обожжена, покрыта толстыми рубцами — красными, блестящими, воспаленными.

— Не могли бы вы втроем встать рядом? — вежливо спросил Ник. — Это ненадолго.

Джек даже не заметил, как Чарли встал слева от него, а Эсме — справа. Лица у них были серьезные и мрачные. Джек все сильнее удивлялся: похоже, кроме него, остальные все воспринимали всерьез. Он посмотрел на Ника. Тот зажмурился и сосредоточился. Джеку стало совсем не по себе.

Происходило что-то страшное и ужасное.

Воздух над изуродованными ладонями Ника начал колебаться и дрожать. Это было похоже на жаркое марево, но длилось всего одно мгновение, ибо тут же возник туманный силуэт и сразу стал обретать очертания и плотность. В следующий момент в руках Ника появилось нечто длинное и серебристое. Джек еще не успел понять, что же он увидел, а Ник уже держал в руках какой-то длинный металлический стержень. Стержень Ник держал горизонтально.

— А теперь, — сказал он, — возьмитесь за жезл.

Первой вперед шагнула Эсме и взялась за правый конец стержня обеими руками. Чарли тоже сделал шаг вперед и взялся за левый конец. «Ну ладно», — подумал Джек и последовал их примеру. Стержень оказался гладким и прохладным — было полное ощущение, будто он абсолютно реален, если забыть о том, что он возник из воздуха.

— Готовы? — прошептал Ник.

Его обожженные руки сжимали жезл по обе стороны от рук Джека.

— Начали, — прохрипел он.

Джек сразу почувствовал острую боль. В его ладони словно вонзились раскаленные иглы.

Он не совладал с собой и разжал пальцы.

Ник открыл глаза.

— Простите, — промямлил Джек, — Я был не готов.

— На этот раз — на счет «три», — процедил Ник сквозь зубы. — Держите так долго, как только сможете. — И он опять зажмурился. — Один… два… три!

И все началось снова.

Боль была просто жуткая. Джеку казалось, будто с его ладоней сдирают кожу раскаленными докрасна щипцами, а его руки облеплены злобными муравьями, впивающимися в кожу. Джек выдержал, сколько смог, около двух секунд, и, охнув, опять разжал пальцы.

Но на этот раз Ник не прервал испытание.

Джек оторопело посмотрел на собственные ладони. С ними ничего не случилось. Он даже покалывания не ощущал. Джек взглянул на Чарли. Он ожидал, что его друг тоже разожмет пальцы.

Но Чарли этого не сделал.

Руки Чарли так крепко сжимали жезл, что костяшки пальцев побелели. Он стоял, зажмурившись и стиснув зубы, но не разжимал руку. Вот тут Джеку стало по-настоящему страшно.

Он перевел взгляд с Чарли на девушку, стоявшую справа от него, Эсме. Она тоже стояла с закрытыми глазами, но при этом выглядела более спокойно. Ее лицо было сосредоточенным, сдержанным, и Джек понял: она не собирается в ближайшие секунды отпустить жезл. Но похоже, этого не собирается делать и Чарли. И это его пугало.

В большой, тускло освещенной комнате воцарилась тишина. Джек вдруг услышал еле слышное гудение — вроде жужжания электрической аппаратуры. Он перевел взгляд на жезл и увидел, как под руками Чарли и Эсме его поверхность приобретает блеск ружейной стали, а потом, сначала едва заметно, потом сильнее, начинает светиться. Губы Чарли разжались и растянулись, он еще сильнее зажмурился и стиснул зубы.

«О чем он сейчас думает?» — мелькнуло в голове у Джека.

Сознание Чарли обволокла мягкая, бархатная темнота.

Когда тьма рассеялась, он оказался у себя дома, в кухне. Они сидели за столом с отцом.

Все выглядело точно так же, как в то утро, когда отец сказал ему, что уходит, вот только освещение было каким-то странным, мерцающим. И глаза у отца были немного другие. Они стали темными, почти черными.

— Выслушай меня внимательно, Чарли, — сказал отец. — Тебе пора узнать правду.

Голос отца звучал немного ниже и громче, чем обычно, и каждое слово отзывалось крошечными вспышками в глазах Чарли.

— Ты ведь понимаешь, что означает мой уход? — начал отец.

Чарли молчал и слушал.

— Он означает следующее: все, что тебе известно, — ложь.

У Чарли противно засосало под ложечкой. Он замер и пристально уставился на отца.

— Я не жду, будто ты поймешь меня, в конце концов, ты еще слишком мал, — сказал отец, — Но думаю, даже ты способен уяснить мои слова: почти все то время, пока ты рос и пока мы жили вместе одной семьей, я… мне хотелось находиться в другом месте.

Он умолк и дал Чарли несколько секунд, чтобы обдумать его слова.

— Но… — промямлил Чарли.

— О, — сказал отец, подняв руку, — не говори ничего. Ты скажешь, будто ты не имел об этом ни малейшего понятия. Тебе казалось, будто я счастлив. Да?

Чарли промолчал.

— Ты знаешь, каков ответ, сынок, — сказал отец.

— О нет… — пробормотал Чарли.

Под ложечкой у него засосало еще сильнее.

— Я делал это ради тебя, — медленно сказал отец. — Четырнадцать лет, четырнадцать лет я прожил во лжи, я терпел ради тебя. Вот так. — Он растянул губы в улыбке. — Кое-что в нашей семейной жизни было замечательно. И я люблю тебя, Чарли. Ты мой сын.

— О, папа… пожалуйста.

— Однако факт остается фактом: какие бы добрые воспоминания у тебя ни сохранились о нашей жизни, сколько бы ни было в ней хорошего, теперь все изменилось.

Он немного помолчал.

— С этих пор, всякий раз, когда ты будешь вспоминать о том времени, когда ты жил со мной, когда будешь вспоминать свое детство и все, что в нем было хорошего, ты будешь гадать, — он наклонился к столу, — были ли мы счастливы.

— О нет, — прошептал Чарли.

— Были ли мы в самом деле так счастливы, как тебе казалось?

— Пожалуйста, папа, не надо…

— Или один из нас просто притворялся?

Руки Чарли стали черными на фоне сияющего желто-оранжевым светом жезла. Он низко опустил голову, сгорбился. Джек беспомощно смотрел на своего друга. Чарли вдруг начал негромко стонать.

Сначала этот звук был едва слышным. Джек никогда не слышал, чтобы люди издавали такие звуки. Это скорее даже был не стон, а негромкий вой. Губы Чарли были слегка приоткрыты. Он чуть-чуть покачивался из стороны в сторону. Казалось, сам звук заставляет его делать это, словно этот вой или стон был каким-то отдельным существом, чем-то таким, что таилось и нарастало глубоко внутри его и только ждало возможности вырваться наружу.

— О-о-оххх-о-о! — произнес Чарли. — О, папа.

Его лицо покраснело, стало мокрым и липким, в свете, исходившем от магического жезла, засверкали слезы. Джек смотрел на друга как зачарованный.

— О-о-о-о-о-о, папа, — простонал Чарли громче. — О нет.

Он судорожно вдохнул, расправил плечи, запрокинул голову и завыл!

Это был ужасный, неописуемый звук, сухой, скрежещущий, нечеловеческий, словно одновременно вели мокрым пальцем по стеклу и рвали бумагу. Вой не прекращался, он становился все громче и громче. Джеку хотелось зажмуриться, но он не мог, он не мог оторвать глаз от друга. А жезл неожиданно стал ослепительно белым, жужжание сменилось гулом, заполнившим комнату целиком и почти заглушившим страшный крик, срывавшийся с губ Чарли.

Эсме сильно сжала губы, побледнела от напряжения и усилия.

— Это неправильно, — вдруг сказал кто-то. Это был Реймонд. — Ник, это неправильно. Так не должно быть!

— Отпусти это, — произнес голос в голове Чарли. — Отпусти все это, открой свое сердце и впусти меня. Да!

Все случилось одновременно.

Эсме с криком разжала пальцы.

Послышался жуткий треск, похожий на удар грома.

И жезл — чем бы он ни был на самом деле — исчез.

Долго-долго было тихо. Ник, вытянув перед собой руки с изуродованными ладонями, стоял пошатываясь и часто моргая.

— Что? — выдохнул он, обведя взглядом комнату и окружавших его людей, в испуге глядящих на него. Он словно увидел всех впервые в жизни. — Где я? Подождите, — сказал Ник, опустил глаза, посмотрел на свои ладони и вдруг страшно побледнел и широко раскрыл глаза. — О нет, — сказал он. — О господи. Это… Подождите! Ты не можешь! Это…

Но он не успел договорить фразу до конца. Его глаза закрылись, колени подкосились, и он без чувств рухнул на пол. Эсме и Реймонд бросились к нему.

Чарли посмотрел на свои руки.

Кожа на них от кончиков пальцев до запястья стала совершенно черной, блестящей, похожей на отполированное черное дерево. У него на глазах чернота на пару мгновений дрогнула, замелькала, а потом устремилась вверх по его рукам и исчезла под рукавами рубашки. Мальчик медленно опустил руки.

— Чарли, — услышал он тихий голос.

Это был Джек.

— Чарли, что случилось?

Чарли ответил не сразу. Его глаза, покрасневшие от слез, странно сверкали. Он моргнул, посмотрел на Джека и улыбнулся.

— Все в порядке, дружище, — улыбнулся он. — Все будет хорошо.

Эсме, вставшая на колени рядом с Ником, сжала его запястье и посмотрела на Реймонда. Она долго молчала, а потом сказала:

— Он мертв.

— Завтра в три часа! — рявкнул Реймонд, глянув на Чарли, когда мальчики уже стояли у двери подъезда.

— А что же будет с этим человеком? — пролепетал Джек. — Он же умер!

— Это не твое дело, парень, — сказал Реймонд. — В три часа ровно, — подчеркнул он, не спуская глаз с Чарли.

— А как же я? — спросил Джек, когда Реймонд закрывал дверь.

Реймонд, прищурившись, уставился на него.

— Не знаю, — буркнул он, — А при чем тут ты?

— Он тоже придет, или не приду я, — заявил Чарли.

— Как хотите.

Реймонд повернулся и хлопнул дверью.

Джек и Чарли несколько секунд стояли как вкопанные и таращились на закрытую дверь. Потом они переглянулись и обвели взглядом улицу.

На небе не было ни облачка, послеполуденное солнце светило все еще ярко и жарко. Тротуар неприятно блестел. В обе стороны дороги двигалось множество машин, по противоположной стороне улицы длинной змейкой шла очередная туристическая группа.

Чарли повернул голову к Джеку.

— В метро сейчас слишком жарко, — сказал он. — Пошли на автобус.

— Ну ладно, — согласился Джек.

Они сели на автобус и вскоре уже благополучно держали путь на север, где оба жили.

Как обычно, они забрались на верхний этаж автобуса и сели на переднее сиденье — так, словно все было как всегда. Джеку казалось, будто все, что с ними произошло, было сном. Он долго сдерживался, но потом все же спросил:

— Чарли, ты в порядке?

— А? — отозвался тот, рассеянно постукивая ладонями по коленкам.

— Ты в порядке? — повторил Джек.

— У меня все отлично, дружище! — ответил Чарли. — Даже лучше, чем отлично. Классно. Просто фантастика! Блеск!

Джек внимательно посмотрел на друга. Глаза Чарли сияли, он весело улыбался. Действительно, он, похоже, прекрасно себя чувствовал.

— А как твои руки? — спросил Джек.

— Что? А-а-а, — понимающе кивнул Чарли, перестал стучать по коленкам и показал Джеку свои руки. — И с руками все отлично. Ни царапинки!

Так и было. Руки Чарли выглядели совершенно нормально. Страшное испытание не оставило на них и следа. С Чарли вроде ничего не случилось, будто не было ни сцены в ресторане, ни того, что произошло в странной квартире на задворках театра.

— Ладно, — сказал Джек. — Позволь мне говорить прямо.

Чарли взглянул на него и улыбнулся еще шире.

— Демоны существуют по-настоящему, — начал Джек.

— Наверное, — сказал Чарли.

— И один из них вырвался на волю.

— «Весь сплошь из непроницаемой тьмы, вставший на путь разрушения», — с усмешкой процитировал Чарли. — Бла-бла-бла.

— И ты, — сказал Джек, против воли улыбнувшись, — теперь стал новым лидером древнего Братства, единственная цель которого — сразиться с этим… как его… Скорджем и снова заточить его туда, куда положено.

— Ну, что-то в этом духе, да, — кивнул Чарли и опять ухмыльнулся. — Классно, скажи?

Джек изо всех сил старался держать себя в руках. Веселость Чарли, как обычно, действовала заразительно. И все же Джек не мог избавиться от сомнений и понимал: он должен что-то сказать.

— А как же все-таки насчет этого человека? — спросил Джек. — Того, который только что умер прямо у нас на глазах?

Чарли перестал усмехаться.

— Джек, ты только не будь таким занудой, ладно?

Джек обиделся и замолчал.

То, что его называли занудой, было ахиллесовой пятой Джека. А тут его занудой назвал Чарли, и это было особенно обидно. Джек не любил, когда его так называли, ибо порой он опасался, будто это так и есть. Джек восхищался способностью Чарли рисковать, очертя голову бросаться в разные приключения. Отчасти поэтому они и дружили.

Чарли, похоже, заметил, что друг обиделся, и снова улыбнулся.

— Джек, это же то, о чем мы всегда мечтали, — вздохнул он. — Настоящее приключение! Разве ты не понимаешь? Хм, — хмыкнул он, улыбнувшись, — а как тебе Эсме?

— Девчонка как девчонка, — ответил Джек небрежно.

— Да ладно тебе, — сказал Чарли. — Ты же там был.

Джек посмотрел в глаза Чарли и прищурился.

— Ну, она нормальная.

— Нормальная? — насмешливо переспросил Чарли. — Да нет, друг, она лучше, чем нормальная. Она просто офигенная. А ты заметил, как она на меня смотрела?

Этого Джек не заметил, но его молчание не остановило Чарли.

— Вот-вот, — кивнул он торжественно. — Очень даже многообещающе, я бы так сказал.

Они замолчали.

— Ну, — сказал Джек, отказавшись от попыток все разложить по полочкам. — А как насчет той «силы», которую этот мужик тебе передал? Ты теперь, выходит, вроде супергерой?

— Думаю, завтра мы это выясним, — весело отозвался Чарли.

— И тогда ты наденешь трико поверх штанов? — спросил Джек. — Может, тебе еще и капюшон раздобыть?

— Ладно тебе, — буркнул Чарли и, отвернувшись, уставился в окно.

 

ТЬМА

Люди привыкли видеть в Уэст-Энде бездомных. День был на исходе, а Джессика по-прежнему неподвижно сидела внутри очерченного ею круга, и мало кто обращал на нее внимание. Большинству не было до нее никакого дела. Ночью, когда Скордж явился к ней снова, он сначала просто немного постоял рядом и попытался прикоснуться к защитному кругу, сложенному из окурков сигарет и обломков сигар, своими длинными, скользкими, черными пальцами.

— Ты веришь в Бога, Джессика? — спросил Скордж.

Джессика уже целые сутки неподвижно сидела, скрестив ноги, на мокрой бетонной дорожке. Она не удостоила демона ответом.

— А знаешь, я ведь с ним встречался, — доверительно сообщил демон. — С твоим Богом. И он совсем не такой, каким ты его себе представляешь. Но все равно мне не терпится снова свидеться с ним. Хочется сказать ему, что я о нем думаю.

Джессика молчала.

— Ты молодчина, что все это время подозревала Ника, — продолжал Скордж как ни в чем не бывало. — Больше никто не догадался, что ему так и не удастся завершить ритуал и снова пленить меня. Хотя он и думал, будто достаточно силен, чтобы сопротивляться до самого конца.

Джессика так удивилась, что не выдержала и подняла голову.

— Да-да, — издевательски произнес Скордж, — Ник мертв. А я наконец разыскал подходящий сосуд.

Джессика промолчала.

— Он идеален, — сказал демон. — Юный, горячая голова, а внутри у него — боль и злость, и они… — Скордж поежился, — просто раздирают его. Когда он поймет, что я могу предложить ему, он ни за что не откажется. Видишь ли, я не просто сделаю его Богом. — Он наклонился ближе. — Я сделаю его могущественнее Бога.

Скордж шагнул ближе к женщине.

— Я заберу твою жизнь, Джессика, — пообещал он. — Я впитаю всю твою суть, выпью тебя всю, до последнего вздоха. Я сделаю то же самое с каждым из вашей маленькой шайки, пока не уничтожу всех вас. А потом, когда этот мальчишка станет моей марионеткой, я открою Разлом, и…

— И что? — прервала его Джессика, скорчив гримасу. — Каков твой безумный план покорения мира? Уж лучше не паясничай, скажи прямо.

— Милая моя, — протянул Скордж, — хотя мне пока приходится торчать здесь, в рамках этого тупого маленького научного проекта, но уверяю тебя: мои горизонты намного шире. Когда я вернусь в ад, я разбужу Дракона, и Дракон уничтожит все. Ну? Что ты на это скажешь?

— Ты не мог бы говорить потише? — спокойно отозвалась Джессика. — Видишь ли, я пытаюсь сосредоточиться.

Демон замер, услышав ее ответ.

— Все уже началось, Джессика, — тихо сказал он. — И никто ничего не может сделать, чтобы помешать этому.

Джессика промолчала и зажмурилась.

Эсме была слишком сердита и не могла уснуть, а когда она не могла уснуть, она всегда тренировалась. И вот теперь она тренировалась с досками макивара.

Доски макивара были единственным вещественным оборудованием для тренировок, которое ей позволял иметь Реймонд. Пять крепких дубовых досок, закрепленных в форме креста на дальней стене тренировочной комнаты. Их предназначение было очень простым. Эсме била по этим доскам кулаками, ступнями, коленями, локтями — всеми частями тела, какими только могла, начиная со лба и заканчивая пятками. Этим она занималась так часто, как только получалось, и старалась наносить удары как можно быстрее.

Люди, обучающиеся боевым искусствам, пользовались досками макивара или чем-то подобным уже много веков. Эти доски применяются для того, чтобы у человека загрубела кожа, чтобы онемели и в конце концов отмерли нервные окончания в тех частях тела, которыми наносятся удары, и в результате тело бойца должно само стать таким же прочным и непробиваемым, как древесина. Однако тренировки с досками макивара имеют отношение и к сознанию человека. За несколько лет работы с этими досками Эсме научилась терпеть боль.

Она уже почти целый час наносила удары по доскам. Реймонд вошел в комнату, остановился позади дочери и с испугом заметил, что на каждой из пяти темных дубовых досок остались красноречивые алые отметины.

— Эсме?

Дочь не ответила. Она продолжала тренироваться.

Реймонд стоял позади Эсме и наблюдал за ней. Он видел, как напрягаются мышцы ее спины, как она движется — грациозно и ловко. Смертельно опасно. «Ведь это странно, — подумал он, — как же можно гордиться ею и так бояться за нее».

— Прости, лепесточек, — негромко сказал он и опустил глаза. — Я не знал, что испытание окажется таким.

— Не надо извиняться, — буркнула Эсме, не глядя на отца и не прекращая тренировку.

Бум! Трах! Бах! Удар коленом, локтем, кулаком. От последнего удара одна из досок треснула.

— Ты же сам мне всегда так говорил, правда? Не надо никаких извинений.

Сказать было нечего. Реймонд беспомощно смотрел на нее. Должен ли он сказать ей, что он был изумлен тем, как повел себя Ник? Как горько он был разочарован, что после стольких лет, после тяжких трудов, предпринятых им и Эсме, Нику вздумалось отдать должность лидера какому-то новичку? Нет. Все это были просто сомнения. Ник сказал, чтобы они ему верили, и поскольку Скордж гулял на воле, сомнения стали роскошью. И все же…

— Эсме, я хочу сказать тебе, — он уставился в пол и глубоко вдохнул, — я не притворяюсь, я действительно мало знаю о магии, — осторожно сказал он. — Это лучше оставить тем, кто наделен даром, и я из-за этого не переживаю, ты знаешь. Но в свое время я был знаком с некоторыми очень могущественными людьми. Я видел Ника в деле в молодости. И твою маму. И я… — Он вдруг запнулся и снова глубоко вдохнул. — Ну вот, это я и хотел сказать. — Он пристально посмотрел на дочь. — В тебе есть кое-что особенное. Я это знаю. — Он немного помедлил. — Ладно, если этот Чарли будет новым лидером — так тому и быть. Но я тебе так скажу: у нас нет шансов снова пленить Скорджа без твоей помощи — никаких шансов. Это по-прежнему остается той целью, ради которой мы работали и тренировались, — горячо убеждал дочь Реймонд. — Для тебя это по-прежнему тот самый момент, когда нужно воспрянуть духом и расправить крылья. Поэтому, может быть, ты все-таки сейчас остановишься и отдохнешь немного? Пожалуйста.

Он умолк и стал ждать ответа, не переставая улыбаться.

Прошло несколько долгих секунд, и наконец Эсме опустила руки. Кровь на разбитых костяшках пальцев уже успела подсохнуть и постепенно исчезала: телесные раны магическим образом таяли, как всегда. Оставались только душевные. Эсме повернулась к отцу, шагнула ближе, уткнулась лицом в его широкую грудь, обхватила его руками.

Реймонд глубоко вздохнул, обнял тоненькую, натянутую, как струна, дочку и стал гладить своими большущими руками ее хрупкие плечи.

— Спокойной ночи, папа, — приглушенным голосом сказала Эсме.

— Спокойной ночи, лепесточек, — откликнулся Реймонд.

Почувствовав, что руки дочери разжались, он отпустил ее и ушел к себе.

Феликс Миддлтон — тот человек, который первым предал Братство, — стоял у себя в квартире и ждал. Квартира в Алембик-хаус была одной из самых прекрасных и дорогих в городе, и Феликсу это не нравилось. Его не слишком радовали роскошная мебель, толстые темные ковры. Открывавшаяся из окон панорама Темзы и половины Лондона даже в свете всех ночных огней, как сейчас, не доставляла Феликсу никакого удовольствия. В громадном окне помимо залитого огнями города Феликс видел и собственное отражение. Он не был расслаблен. Он не был весел, не был грустен, но он был спокоен. В конце концов, он сделал все, что мог.

Оказалось не так-то просто устроить все таким образом, чтобы после его смерти одна девушка получила немаленькое его состояние — без страха и без вмешательства властей и налоговых органов. Но Феликс и сам был не таким простым человеком. За четырнадцать лет, прошедших с тех пор, как он выбрал для себя этот путь, Феликс изрядно потрепал мировые финансовые рынки. Его битвы происходили тихо, но от этого не стали менее опустошительными. И вот теперь он ждал Скорджа и гадал, не суждена ли ему гибель. Но возможно, он мог бы искупить вину.

Феликс горько усмехнулся. Нет-нет, конечно.

Он совершил это. Он сделал немыслимое. Дав свободу Скорджу, он впустил в мир ужас. Этот ужас можно было приостановить, но одолеть окончательно — нет. Кроме того, он разрушил семью. Ему не было ни искупления, ни прощения. Он мог делать только то, что мог, старательно используя то, в чем он достиг совершенства в полную силу. И он не должен был больше совершать ошибки. Никогда.

А он и не совершил больше ни одной ошибки. Его жизнь была пустой, сухой, как песок. Но ни одной ошибки он ни разу не допустил. И извлекал из этого для себя все, что только мог.

Он смотрел на отражение в стекле: приглушенный свет зеленых стеклянных плафонов, крылатые силуэты стульев, обитых темной кожей. Дорогие красивые игрушки. Он смотрел на отражение и сквозь него — на город. Смотрел до тех пор, пока кубики льда в его стакане с виски не растаяли. И вот вдруг в одном из дальних углов комнаты зашевелилась и задвигалась сама по себе тень. Феликс стал пристально наблюдать за ней. Тень разбухла, приобрела очертания.

— Наконец-то, — сказал Феликс.

Он допил остатки виски. Обжигающая жидкость проникла в желудок. Феликс поставил стакан на стол. Скривив губы в горькой и мрачной усмешке, он повернулся к своему страшному сну.

— Уже почти пятнадцать лет ты мне снишься, — сказал он. — Каждую ночь — один и тот же сон. И каждое утро, просыпаясь, я понимаю, что никогда не освобожусь от тебя и от того, что мы сделали. Ну же, давай. — Феликс поманил демона пальцем. — Давай покончим с этим. Честно говоря, терять мне больше нечего.

— Нет, — ответил Скордж.

Феликс нахмурился и непонимающе уставился на демона. Он не ожидал такого ответа.

— Нет — что? — спросил он.

— Нет, я пока не намерен тебя убивать, — ответил Скордж. — Нет, тебе еще есть что терять.

Феликс изумленно смотрел на демона. На его человекоподобное тело из жидкой черноты, на его сверкающую, непроницаемую, темную физиономию.

— Ты ведь говоришь не об Эсме? — спросил он.

Демон молчал.

— Но я для нее никто и ничто, — с горькой улыбкой сказал Феликс. — Пожалуй, даже меньше чем ничто. Она ведь знает только одно: я дал тебе свободу, через меня ты…

Он запнулся и зябко поежился.

— Вот именно, — сказал демон и, немного помедлив, продолжил: — Феликс, ты никогда не задумывался об Эсме? О ее даре, ее силе, ее ловкости и быстроте? Ты никогда не спрашивал себя, откуда у нее такие способности?

Феликс побледнел.

— Нет. Никогда. А что?

— Феликс, Феликс, — укоризненно произнес демон. — Ты никогда не умел лгать мне.

Некоторое время они оба молчали.

— О боже, — пробормотал Феликс. — О, пожалуйста, только не это. Нет.

— Боюсь, эту тайну тебе не удастся унести с собой в могилу. Она никогда не поверит мне на слово.

— Ну пожалуйста, — взмолился Феликс. — Почему бы тебе просто не…

— Тихо.

И стало тихо.

Через некоторое время демон замер над распростертым на ковре телом Феликса.

Вот и славно. Феликс не проболтается до тех пор, пока не придет время. Демон встал, сделал два шага и испарился.

У себя дома на постели в тревожном сне заметался Чарли. Тьма разливалась по его жилам, будто крепкое вино.

 

ТАЛАНТ

Чарли открыл дверь. Он был в темных очках. Но как только Джек вошел, Чарли снял очки, и Джек остолбенел от испуга.

— Знаю, — сказал Чарли и отвернулся.

Джек даже не успел придумать, что ему сказать.

Глаза у Чарли были красные и распухшие, а вокруг них — черные круги. Он выглядел ужасно.

— Мама опять почти всю ночь не спала, — сказал он. — Сейчас она задремала, поэтому шуметь нельзя.

— Ну, дела… — произнес Джек.

— Ладно, — сказал Чарли, и его глаза вдруг сверкнули. — Слушай, пока мы не ушли, я хочу тебе кое-что показать. Что ты знаешь о татуировках?

— Ну… — пробормотал Джек, но Чарли уже снял футболку.

— Что скажешь об этом? — спросил он, поворачиваясь к другу спиной.

Джек ахнул.

— А? — спросил Чарли.

Джек молчал.

— Ну? — поторопил его Чарли и раскинул руки в стороны.

— Офигеть, — выпалил Джек.

Всю поверхность спины у Чарли занимала здоровенная черная татуировка.

Джек вытаращил глаза.

Рисунок был странный. Широкие извилистые линии чем-то напоминали ритуальные орнаменты каких-то племен — кельтов или индейцев. Но ничего подобного Джек прежде никогда не видел. Линии как бы выходили из позвоночника Чарли, пересекали его спину, будто пучки широких перьев или изогнутых лезвий мечей. На бледной коже линии казались какими-то особенно черными, и каждая из них завершалась острым концом. Чарли согнул руки в локтях, и черные линии в ответ на движения мышц задвигались словно сами по себе.

Джеку было жутко от того, что татуировка появилась у Чарли на спине неведомо откуда, но все же он не без зависти подумал: «Классная штука».

— Круто, — выдохнул он.

— Ага, — небрежно кивнул Чарли и повернулся к Джеку. — Видел бы ты, как я обалдел, когда утром увидел себя в зеркале.

— Не больно?

— Не-а, — мотнул головой Чарли. — Не очень.

— Так это после вчерашнего?

— Ну вряд ли это мама мне ночью так спину размалевала.

— Ни фига себе, — восхищенно покачал головой Джек.

— Ладно, — сказал Чарли, натянул черную футболку и, набросив сверху рубашку с короткими рукавами, не стал ее застегивать и заправлять в черные джинсы.

Надев солнечные очки, он повернулся к Джеку и сказал:

— Пошли.

— Кто там? — прозвучал в динамике домофона холодный, спокойный голос Эсме.

— Это я, — гаркнул Чарли.

— Ты пришел рано.

Это было просто утверждение, она ни в чем не винила Чарли, но он сказал:

— Но я уже здесь. Ты меня впустишь или как?

Девушка не ответила, но замок на двери громко зажужжал. Чарли толкнул дверь плечом, они с Джеком вошли и поднялись наверх.

— Реймонд еще не вернулся, — сказала Эсме. — Нам придется подождать.

Она встала, скрестив руки на груди, и уставилась на мальчиков. Неловкое молчание затягивалось.

Джек обвел взглядом комнату. Здесь все было точно так же, как вчера, но теперь он мог более спокойно все разглядеть.

— А этот орнамент, — спросил он, глядя на рисунки, похожие на кляксы. — Это что такое?

— Бабочки, — ответила Эсме таким тоном, словно это разумелось само собой.

— Понятно, — кивнул Джек. — Они красивые.

Эсме посмотрела на него.

— Спасибо, — сказала она. — Я их сама нарисовала.

— Правда? — сказал Джек. — Можно мне…

Эсме пожала плечами. Джек подошел к ближайшей стене.

Каждая из бабочек имела ширину около тридцати сантиметров и была нарисована необыкновенно аккуратно и тонко. Крылья той бабочки, которая первой привлекла внимание Джека, были очень красивы: черный фон покрывала дымка ярко-синего цвета. Соседняя бабочка была другой. В ее раскраске сочетались оранжевый и черный цвета, и крылья у нее были длиннее. На самом деле, хотя освещение комнаты было слишком тусклым и более далекие рисунки были не очень хорошо видны, у Джека вдруг мелькнула мысль о том, что…

— Они все разные?

— Угу, — сказала Эсме.

— Я не знал, что бабочек так много.

— Их очень много. На самом деле никто точно не знает, сколько их.

— А у тебя тут сколько?

— Пять тысяч четыреста семьдесят две, — равнодушно ответила Эсме.

— Ну и ну! — восхищенно воскликнул Джек.

Восклицание получилось слишком громким. Эсме и Чарли удивленно посмотрели на Джека. Чарли сделал большие глаза.

— И долго ты их рисовала? — смущенно спросил Джек.

— Семь лет, — ответила Эсме.

Тут большие глаза сделал Джек.

— Бывают дни, когда мне удается нарисовать две бабочки. — Она указала на неясный силуэт в дальнем углу потолка. — Но эту я еще не закончила.

Мальчики запрокинули головы. Высота сводчатого потолка была не меньше двадцати метров. Это было много даже для самой высокой стремянки, но и потолок был покрыт рядами нарисованных бабочек. Только с одной стороны оставался большой свободный участок. Но как же можно на такой высоте…

Джек опустил голову и посмотрел на Эсме, но тут открылась входная дверь, и в комнату размашистой походкой вошел Реймонд.

— Так, — сказал великан. — Эсме, Чарли, встаньте в центре комнаты лицом друг к другу. Пора поглядеть, на что способен наш вундеркинд.

Чарли обиженно заморгал, но сделал, как было велено. Эсме тоже. Джек наблюдал за ними.

В комнате, разрисованной бабочками, после жары, царящей на улице, было прохладно и сумрачно. Солнечный свет, проникавший в большое круглое окно, ложился на темное покрытие пола длинным светлым овалом. Большой стол был отодвинут к стене. Посередине комнаты не было ничего, кроме пустого пола, лужицы света и Эсме с Чарли, которые стояли в тени по обе стороны от освещенного овала метрах в трех друг от друга. Чарли снял рубашку, остался в черной футболке и джинсах. Он улыбался. Эсме была одета легко — в облегающую футболку цвета хаки и просторные брюки. Ее волосы были скручены на затылке в тугой толстый пучок; ее лицо было бесстрастным. Реймонд остался у двери. По всей видимости, он на всякий случай старался держаться подальше. Джек это понял и тоже не стал подходить ближе. Все происходящее стало очень напоминать Джеку какую-то компьютерную игру, основанную на боевых искусствах, и это ему не понравилось.

— Члены Братства наделены разными талантами, — сказал Реймонд. — Наша первая задача — выяснить, какими талантами обладаешь ты, Чарли. Поэтому давай-ка начнем с небольшого поединка. Эсме?

Девушка обернулась. Реймонд улыбнулся, и его борода как-то пугающе взъерошилась.

— Ты сначала с ним полегче, — сказал Реймонд. — Нельзя делать ему больно, — он ухмыльнулся шире, — чересчур.

Эсме в ответ улыбаться не стала, она просто повернулась лицом к Чарли и, выставив одну ногу вперед, чуточку присела, опустив и расслабив руки. Чарли, не слишком уверенно улыбаясь, принял такую же стойку.

— Готовы? — спросил Реймонд. — Деритесь.

Что-то мелькнуло, а потом…

— Ву-уф!

Этот звук издал Чарли. Казалось, из него разом вышел весь воздух.

Джек от изумления раскрыл рот.

Чарли сидел на полу спиной к стене метрах в десяти от того места, где только что стоял, вытянув ноги и дыша, словно выброшенная на берег рыба. Выражение лица Эсме ничуть не изменилось. Она стояла в той же позе посередине комнаты, на месте Чарли.

Все случилось так быстро, что Джек даже не успел заметить.

— Вставай, увалень, — сказал Реймонд. — Она к тебе едва прикоснулась.

Чарли заморгал, потом выругался, поняв, что его оскорбили. Он встал и сердито уставился на Эсме.

— Вернись на середину комнаты, — распорядился Реймонд. — Эсме, отойди немного назад, пожалуйста. Так. Теперь снова встаньте лицом друг к другу.

Он подождал, пока Чарли и Эсме не заняли первоначальные позиции. В тишине тяжелое дыхание Чарли казалось особенно громким.

— Хорошо, — кивнул Реймонд. — Ты что-нибудь почувствовал, Чарли?

Чарли зыркнул на Реймонда.

— Вы о чем? — сумел выдохнуть он.

— Я насчет легкого бокового удара по ребрам, — объяснил Реймонд. — Ты обратил на него внимание?

Чарли снова выругался.

— Хорошо. Чарли, Ник тебя наверняка выбрал не без причины. Кажется, я уже сказал, нам надо определить, на что ты способен. Если ты не сосредоточишься, значит, мы зря теряем время. К тому же Эсме снова тебя уложит. Все очень просто.

Он замолчал. Чарли еще несколько секунд смотрел на Реймонда, потом перевел взгляд на Джека и вопросительно поднял брови. Джек беспомощно пожал плечами.

— СОСРЕДОТОЧЬСЯ! — гаркнул великан.

Чарли и Джек вздрогнули.

Потом Чарли пожал плечами и повернулся лицом к Эсме. Та все это время спокойно наблюдала за ним.

— Ну, готовы? — спросил Реймонд.

Джек невольно наклонился вперед. На этот раз он решил во что бы то ни стало все увидеть. Эсме и Чарли приняли боевые стойки, как в первый раз. Чарли нахмурился.

— Деритесь! — рявкнул Реймонд.

Джек вытаращил глаза. Время словно потекло медленнее.

Услышав команду Реймонда, Эсме мгновенно подпрыгнула, совершила в воздухе пируэт и устремилась к Чарли. От ее удара правой пяткой у Чарли, по идее, должна была оторваться голова.

Но этого не произошло. Без малейших усилий, только продолжая сосредоточенно хмуриться, Чарли просто отклонился назад, и ступня Эсме мелькнула в нескольких сантиметрах от его носа, не причинив ему никакого вреда.

Эсме мягко приземлилась на левую ногу и присела. Она еще продолжала по инерции вращаться и собиралась сделать ловкую подножку, но Чарли подскочил вверх, как кенгуру, и Эсме вновь не удалось добиться своего.

Джек не мог отвести глаз от этого зрелища. Поединок продолжался. Ничего подобного он никогда не видел. Нет-нет, не так: он видел такое тысячи раз, но только это происходило в фильмах и играх, а не у него на глазах, и к тому же одним из участников поединка был его лучший друг.

Эсме двигалась настолько быстро, что Джек едва успевал следить за ней. Он никогда прежде не видел, чтобы люди так быстро двигались. И техника у нее была просто потрясающая. Но так уж получалось, что, как ни стремительно перемещалась Эсме, какими бы головокружительно мощными ни были ее удары, Чарли был быстрее.

Все до одного удары Эсме, все ее апперкоты и пинки почему-то не достигали цели. Чарли не обладал никакой подготовкой. У него не было никакой техники. Джек знал: драться его друг умел только так, как дерутся на школьной спортплощадке, отчаянно размахивая руками. Уж конечно, Чарли было очень далеко до таких корифеев боевых искусств, как Джет Ли или Юэн Во Пинь. Но факт оставался фактом: он уворачивался от атак Эсме. Лицо Чарли превратилось в непроницаемую маску. Его ноги (когда он стоял на полу и уходил от ударов девушки) двигались медленно, почти механически. Но вдруг…

Шмяк!!!

Все закончилось.

Джек все же не успел толком разглядеть это движение Эсме. Девушка просто перевернулась в воздухе над головой Чарли и, приземляясь, нанесла ему сильнейший удар ступней в грудь. Чарли повернулся и тут же получил удар пяткой прямо по лицу. У Чарли подкосились ноги, он рухнул на пол и сильно ударился затылком, после чего проехал по полу добрых шесть метров.

Эсме приземлилась и пару раз легко подпрыгнула на месте, свободно опустив руки.

Джек только тут вспомнил, что пора бы сделать вдох. Он стоял, вытаращив глаза.

Чарли поднес руку к лицу и застонал.

— Ты в порядке, сынок? — довольно равнодушно осведомился Реймонд.

— Дос болид, — послышался гнусавый голос Чарли.

— Ах, бедняжечка, — сказал Реймонд. — Ну-ка, сядь, давай на тебя поглядим.

Чарли сел и ошарашенно ощупал лицо. Его нос стал землисто-серым и почти таким же приплюснутым, как у Реймонда, и из него сильно текла кровь.

Джек был готов броситься к другу и помочь ему, но он еще не успел додумать эту мысль до конца, как почувствовал, как его руку словно сжал стальной капкан. Реймонд схватил его, даже не глянув на мальчика.

— Руку убери, — велел Реймонд Чарли.

Чарли посмотрел на него.

— Руку от носа убери, — повторил Реймонд немного нетерпеливо, — и глаза закрой.

Неуверенно нахмурившись, Чарли сделал, как ему было велено.

— Теперь сосредоточься.

В комнате воцарилась абсолютная тишина. Гадая, что теперь будет, Джек посмотрел на Реймонда. Великан все еще крепко держал его за руку, но смотрел только на Чарли.

— Прекрати боль, — почти шепотом произнес Реймонд. — И поправь свой нос.

Джек нахмурился, перевел взгляд на Чарли и невольно вытаращил глаза.

Не может быть!

Казалось, нос Чарли начал выпрямляться. Сначала медленно вытянулся кончик, будто Чарли подталкивал его языком. Постепенно форма носа восстанавливалась, он приобретал нормальный цвет. В следующее мгновение Чарли открыл глаза и, скосив их, уставился на свой нос — новенький, как с иголочки. Потом вытер остатки крови, накапавшей ему на руку, и улыбнулся.

— Не может быть, — выпалил Джек вслух.

— Ха-ха-ха, — сдавленно хохотнул Чарли.

— Встань, — распорядился Реймонд.

Чарли встал, продолжая улыбаться.

Не глядя на Джека, Реймонд отпустил его руку.

— Так, — кивнул он, — А теперь, пока Эсме тебя снова не отдубасила, вспомни, что я говорил.

Чарли перестал улыбаться.

— Вы сказали, я должен сосредоточиться.

— Раньше, — сказал Реймонд.

— Что я зря трачу ваше время?

— Еще раньше.

Чарли насупился. Похоже, он пытался понять, не с подвохом ли вопрос.

— Раньше? — переспросил он.

— Да-да, — подтвердил Реймонд. — После того, как я велел тебе сосредоточиться, и перед тем, как Эсме тебя ударила, что я сказал?

Наступило долгое неловкое молчание.

Джек судорожно вздохнул и произнес:

— «Деритесь»?

Реймонд повернул голову и одарил его гневным взглядом.

— Простите, — промямлил Джек.

Реймонд вернулся взглядом к Чарли. Тот попытался изобразить улыбку типа «Правда, он глупый?» Видимо, надеялся хоть капельку растопить лед.

— А ну, прекрати скалиться! — рявкнул Реймонд.

Улыбка Чарли исчезла.

— Вот твой друг, — спокойно сказал Реймонд, — похоже, слушал внимательнее, чем ты.

Он повернул голову и вежливо кивнул Джеку. Тот только молча посмотрел на него.

— «Деритесь», — продолжал Реймонд. — Вот что я сказал. Ну, что в этом было для тебя непонятного?

— О чем вы? — переспросил Чарли.

— Господи помилуй, — вздохнул Реймонд и возвел глаза к потолку. — «Деритесь», — повторил он. — «Наносите удары», — добавил он. — «Отвесьте друг другу пару-тройку тумаков». Объясняю для тугодумов: «Начинайте поединок».

— Не понимаю, — сказал Чарли.

— Точно, — кивнул Реймонд, — не понимаешь. — Он снова вздохнул. — Давайте еще раз, — сказал он. — Лицом друг к другу. Приготовьтесь.

Чарли нахмурился и направился к своему месту. Эсме отступила назад, чтобы дать ему дорогу. При этом расправила плечи и шею, и Джек различил едва слышный щелчок. Затем Эсме встала в боевую стойку и замерла в ожидании.

— Так, — сказал Реймонд. — Начинаем снова. Только, ради всего святого, я хочу, чтобы в этот раз ты к ней прикоснулся.

Чарли непонимающе уставился на него.

— Ударь ее! — в отчаянии воскликнул Реймонд. — Если сможешь, — добавил он, когда Эсме глянула на него, чуть насмешливо подняв брови. — Готовы?

Джек пару раз моргнул, прищурился и наклонился вперед. Чарли скривил губы в усмешке.

— Хорошо. Деритесь.

Чарли согнул в локте правую руку и тут же распрямил.

Ничего не вышло. Без труда закрывшись левой рукой от кулака Чарли, Эсме шагнула к нему, под удар. При этом весь вес своего тела девушка сосредоточила в ладони правой руки и нанесла Чарли сильнейший удар снизу под подбородок.

Сила удара была такая, что Чарли не удержался на ногах. Он пролетел по воздуху не меньше десяти метров и снова шмякнулся о стену.

— Чу-у-уф, — выдохнул он, рухнув на пол.

Несколько секунд все молчали.

— Боже милосердный, — сказал Реймонд. — И как это называется?

— Но… — выдохнул Чарли, прижав одну руку к подбородку, а другой потирая затылок. — Я не могу, — жалобно сказал он.

— Нет, — покачал головой Реймонд. — Если это лучшее, на что ты способен, то, пожалуй, ты прав. Моя бабуля и та могла кулаком врезать получше. Кстати, — он повернул голову и подмигнул Джеку, — моя бабуля в гневе была страшна.

Джек промолчал. У него не было слов.

— Давай, парень, вставай. Видимо, придется завязывать это дело. Ну? У тебя от позвоночника ничего не осталось, что ли? — поинтересовался Реймонд, поскольку Чарли встал не сразу.

Чарли с трудом поднялся. Он покраснел.

— Но, черт побери, — произнес он пронзительным и странно дрожащим голосом, — как я должен…

— Я тебе говорил, — спокойно сказал Реймонд. — Сосредоточься.

Чарли молча уставился на него.

— Еще раз, — бесстрастно приказал Реймонд. — Лицом друг к другу.

Чарли не пошевелился.

Реймонд усмехнулся.

— Лицом друг к другу, — повторил он.

Чарли стоял на месте. Он побледнел, сильно сжал губы, и они вытянулись в тонкую ровную линию. Он моргнул, но продолжал пристально смотреть на Реймонда.

«Ой-ой-ой», — подумал Джек.

— Готовы? — с нескрываемой насмешкой осведомился Реймонд.

Эсме посмотрела на отца. Он улыбнулся шире. Девушка пожала плечами, повернулась к своему противнику и снова приняла боевую стойку.

Джек наблюдал за происходящим, затаив дыхание.

— Деритесь, — распорядился Реймонд.

Эсме подпрыгнула, размахнулась правой ногой для удара…

Но тут случилось нечто невероятное.

Примерно в двух сантиметрах от лица Чарли ее ступня просто замерла в воздухе. На миг Эсме застыла над полом и недоуменно подняла брови. А потом вдруг послышался очень тихий звук, но очень быстро он зазвучал громче, превратился в рокот, эхом разлетевшийся по комнате.

Чарли повернулся лицом к Эсме. Он резко поднял руки к девушке, и его лицо вдруг исказилось гримасой нескрываемого гнева.

Эсме опустилась на пол. Она тоже подняла руки — казалось, хотела защититься. Она широко открыла глаза. Ее ноги согнулись в коленях. Впечатление было такое, будто она пытается оттолкнуть от себя что-то очень тяжелое. Воздух перед ней словно задрожал, заколебался.

А потом Эсме начала медленно скользить по полу — назад, прочь от Чарли.

Джек не верил собственным глазам.

Чарли наклонился вперед. Его глаза яростно сверкали, пальцы скрючились и напряглись. Странное дрожание воздуха вокруг поднятых рук Эсме распространялось, окружало ее со всех сторон, оно приобрело иссиня-черный цвет. Рокот звучал все громче. Губы Эсме дрогнули, она едва заметно поморщилась от боли.

— Прекрати!!! — взревел Реймонд.

Чарли обернулся, но руки не опустил…

Эсме обрела свободу и, рухнув на пол, сильно ударилась.

Что-то горячее, наэлектризованное пронеслось мимо Джека и чуть не сбило его с ног. А потом…

Тишина.

Чарли обессиленно уронил руки. Он тяжело дышал.

— Что за… — выпалил Реймонд, но осекся и кашлянул.

Великан побледнел. Он явно испугался.

— Ладно, — неуверенно сказал он. — Вот это уже ближе к делу. Ты в порядке, Эсме?

Девушка кивнула. Лежа на полу, она оперлась на согнутые в локтях руки, еще на пару секунд задержала взгляд на Чарли, после чего ловко поднялась на ноги.

— А ты намного сильнее, чем я думал, — признался Реймонд, глядя на Чарли, — Теперь я понимаю, что в тебе увидел Ник.

Эсме насупилась.

— Но над твоими реакциями и контролем надо будет серьезно поработать, — заявил Реймонд. — А Эсме позанимается с тобой техникой боя. Ударами ног и кулаков, — добавил он. — Да-да, особенно кулаков, — Он фыркнул. — Кулаками ты дерешься как девчонка.

Эсме чуть заметно усмехнулась.

Джек перевел взгляд с девушки на Реймонда и наконец посмотрел на своего лучшего друга, который, похоже, все-таки действительно был кем-то вроде супергероя. У Джека неприятно засосало под ложечкой. Он не сразу понял, что все это значит.

«Я боюсь, — догадался он. — Боюсь того, что происходит сейчас, и того, что может случиться потом».

А Чарли только усмехнулся.

— Ладно, — сказал он. — А теперь расскажите мне про этого вашего демона.

 

ЗНАНИЯ И СИЛА

— Скорджа не так-то просто описать, — сказал Реймонд.

Реймонд, Эсме, Чарли и Джек устроились у конца большого стола, который они снова сдвинули на середину комнаты. Лучи послеполуденного солнца струились в комнату, разрисованную бабочками, сквозь круглое окно, и в них плясали пылинки.

— А вы попробуйте, — предложил Чарли.

— Он не материален, как ты или я, — глянув на Чарли, сказал Реймонд. — У Скорджа нет определенных размеров, веса или формы. Его трудно себе представить. Это существо, состоящее из хаоса и колдовства. Это одна из причин, почему он так опасен.

Мальчики непонимающе смотрели на Реймонда.

— Законы физики — гравитация и всякое такое? — Реймонд покачал головой. — Они к Скорджу не относятся. Я видел, как он находился в двух местах одновременно, он способен почти мгновенно преодолевать огромные расстояния. Он не стареет. Он никогда не устает, и мы думаем, его нельзя убить.

Мальчики непроизвольно раскрыли рты от изумления.

— Однако, — продолжал Реймонд, подняв руку и тем самым дав мальчикам знак пока воздержаться от вопросов, — у него есть одно слабое место. Дело вот в чем. — Он наклонился и водрузил на стол массивные волосатые ручищи. — По всей видимости, Скорджу необходимо человеческое тело. Нечто вроде базы, куда он может возвращаться. Человек, — подчеркнул он. — Кто-то, кто позволяет демону жить внутри него и через него осуществлять свою волю.

Он дал мальчикам время обдумать сказанное.

— Хотите сказать, он что-то вроде паразита? — спросил Джек.

— Пожалуй, отчасти это так, — кивнул Реймонд. — Но, судя по всему, стоит Скорджу обосноваться внутри кого-то, он может каким-то образом удаляться от своего носителя. Порой отделяется только некая его часть и странствует по миру — в обличье призрака, двойника или тени. Такая частица Скорджа может отправиться, куда он пожелает. Она способна разговаривать, что-то разведывать; она наделена физической силой, она умеет драться. Но для определенных вещей Скордж должен обязательно целиком оставаться внутри своего носителя. Вернее… так я думаю, по крайней мере.

— Думаете? — эхом отозвался Чарли и поднял брови. — То есть точно не знаете? А почему?

— Потому что до того ужасного дня четырнадцать лет назад, — пояснил Реймонд, — Скордж никогда не убегал из плена.

Джек нахмурился.

— Но а как же Братство? — спросил он.

— Да! — подхватил Чарли. — Они разве ничего не знали?

Реймонд вздохнул.

— Послушайте, — сказал он, — вам следует узнать о Братстве две вещи. Во-первых, оно очень древнее. Судя по первым письменным упоминаниям о нем, оно существовало во времена англосаксов, примерно пятнадцать тысяч лет назад, но еще раньше тайну передавали из уст в уста, а как долго — никто не может сказать. Ник всегда считал, будто Братство зародилось намного раньше: на несколько столетий или даже тысячелетий раньше. Что касается того, как именно оно появилось и кто первым пленил Скорджа, — этого никто не знает.

Мальчики недоверчиво смотрели на Реймонда.

— Во-вторых, — продолжал он, — тайна Братства, пожалуй, одна из самых строго охраняемых в мире. Есть другие организации, наделенные большим могуществом. Они пользуются магией и имеют дело с тем, что принято называть сверхъестественными явлениями, но ничего подобного Братству в мире не существует. И никто за пределами этой комнаты — кроме еще двоих, о ком я упомяну чуть позже, — не догадывается о нашем существовании.

— Почему? — спросил Джек.

— Да, — кивнул Чарли. — Если Скордж так опасен, почему об этом не должно узнать побольше людей?

— А вы задумайтесь хорошенько, — сказал Реймонд. — Братство было создано с одной-единственной целью: держать Скорджа в плену. Все, что мы делаем и сделали на протяжении тысячелетий, происходит — вернее, теперь уже лучше сказать происходило — из-за этого. Члены ордена, в том числе и отец Ника, Джереми, твердо верили в то, что чем больше людей будет знать о Скордже, тем скорее кто-то из них совершит ошибку, и тогда Скордж вырвется на волю, и Братство потерпит поражение. И если задуматься, что случилось, — как знать? — Лицо Реймонда стало скорбным. — Возможно, они были правы.

— А вы как попали в Братство? — спросил Джек.

Реймонд взглянул на него.

— Меня выбрал Ник, — Он печально улыбнулся. — Пожалуй, следует добавить, что он поступил так вопреки желанию отца. Ник выбрал всех нас, он взял нас в Братство из-за разных талантов, которыми мы наделены. Меня, двух сестер — Белинду и Джессику — и еще одного человека по имени Феликс. Четыре ученика, один наставник.

— Пятеро? Не такое уж оно большое, ваше Братство, — заметил Чарли.

— Поверь мне, — ответил Реймонд, — даже пятеро — это больше, чем было когда-то. К тому времени, когда отец Ника рассказал ему о Скордже, уже не осталось никого, кроме него, кому была известна тайна. Когда Ник объявил отцу, что намерен найти новых членов Братства, у них произошла ссора, и они даже перестали разговаривать друг с другом, и не разговаривали до самой смерти Джереми. Но Ник всеми силами постарался снова сделать Братство могущественным: если бы не Ник, никого из нас сейчас здесь не было бы.

Он умолк. Пауза длилась всего секунду, но Джек успел заметить, как сильно Реймонд сожалеет о потере прежнего главы Братства. Правда, это нисколько не обрадовало Джека.

— Так вот, — продолжал Реймонд, — как я уже говорил, наша работа состояла в том, чтобы не дать Скорджу вырваться из плена.

— А что за плен? Где его держали? — спросил Чарли.

— В дереве.

— В дереве? — переспросил Чарли и недоверчиво перевел взгляд с Реймонда на Эсме. — В дереве?

— Скордж был заточен в корнях дерева, — сказала Эсме.

— Верно, — кивнул Реймонд. — В корнях большого старого дуба, который растет в… — Он растерялся и не договорил. — Ну, теперь вам не нужно знать, где он растет.

— Но дерево… — сказал Чарли, которому явно не удавалось понять это (и Джек его не мог винить, ибо у него это тоже в голове не укладывалось). — В нем было что-то особенное? В смысле, откуда вы знали, будто внутри его действительно находится демон?

Реймонд провел рукой по блестящей лысине и нахмурился, что-то припоминая.

— Это тоже, — сказал он, — трудно объяснить. Это можно было только почувствовать. — Он снова умолк и задумался. — Когда ты ухаживал за этим деревом, — сказал он немного погодя, — подрезал ветки например, то порой ловил себя на разных мыслях. Если отвлекался, то мог этого и не заметить, но все же у тебя появлялись кое-какие идеи.

— Какие идеи?

— Как-то раз, — сказал Реймонд, — и, честно говоря, я этим вовсе не горжусь, я поймал себя на том, что размышляю об остальных членах Братства. Я стал думать о магии, о том, насколько я ничтожен в сравнении с Белиндой, Джессикой и Ником, и вдруг стал гадать, — он нахмурился, — не смотрят ли они на меня свысока. — Он посмотрел на мальчиков. — Вот что делает Скордж. Он вами манипулирует. Он ищет у вас слабые места — все ваши маленькие сожаления и обиды, и эксплуатирует их. Думаю, именно это произошло с Феликсом, — добавил он. — Полагаю, именно так Скорджу удалось бежать.

— Ничего не понимаю, — признался Чарли и развел руками.

— Как? — спросил Джек. — Как он убежал?

Реймонд откинулся на спинку стула и задумчиво уставился в одну точку.

— Феликс был завистлив, это и было его слабым местом. Он всегда все воспринимал на свой счет. Он очень переживал из-за того, что во всем был вторым — в магии, в единоборствах, во всем. И когда мы с Белиндой полюбили друг друга… — сказал он и помолчал. — В общем, я думаю, это стало для него последней каплей.

— А что случилось? — спросил Джек.

— Феликс пошел к дереву и отдал себя Скорджу, — сказал Реймонд. — Потом было сражение: нам всем вместе удалось изгнать демона из Феликса, и Ник снова пленил Скорджа и заточил его внутрь своего жезла. Но Белинда, моя жена… — У него сорвался голос. — Словом, она умерла. Эсме тогда была совсем маленькая.

Эсме тихо, печально положила руку поверх руки отца. Джек посмотрел на них, но Эсме заметила его взгляд, и он опустил глаза.

— С тех самых пор мы начали упражняться, — сказала Эсме, взяв на себя продолжение рассказа. — Каждый день я тренировалась и ждала. Я совершенствовала все свои способности и навыки на тот случай, если Скорджу снова удастся ускользнуть. И вот теперь, — добавила она, и ее янтарные глаза сверкнули, — теперь у меня появился шанс.

Джек наблюдал за Эсме — за тем, как она держалась, как были сжаты ее губы, как холоден был блеск ее странных янтарных глаз. В эти мгновения ему казалось, будто пропасть между ними стала еще шире и ее невозможно перешагнуть. Какая же у нее жизнь? Он не мог это себе представить. Посвятить всю жизнь одной-единственной цели, каждый день тренироваться и готовиться… Было время, когда Джек воображал, как он будет заниматься чем-то подобным. Порой эта мысль ему даже нравилась. Но и тогда он понимал, что дальше воображения дело вряд ли зайдет. И, честно говоря, он не очень об этом сожалел.

— А с другой что случилось? — вдруг спросил Чарли.

Все непонимающе уставились на него.

— Со второй женщиной из Братства. Ну, с этой… как ее звали? — Чарли щелкнул пальцами. — Джессика?

— О, — немного удивленно сказал Реймонд. — Ну, Джессика и Ник поссорились.

— Из-за чего? — спросил Чарли.

— После всего случившегося у Ника возникли сомнения. Видимо, он чувствовал себя виновным в гибели Белинды. Возможно, он сожалел, что не послушался отца и вовлек всех нас в Братство. Как бы то ни было, он принял решение. Он объявил о том, что собирается подыскать новое место для заточения Скорджа: другое дерево, но растущее в тайном месте, о котором не будет знать никто, кроме него. Но… — Он снова наклонился к столу, и стул жалобно скрипнул под его весом. — Джессика не согласилась с Ником. Она считала, что никто не должен оставаться со Скорджем наедине, даже Ник. И когда Ник все же поступил по-своему, Джессика взбунтовалась. Она покинула Братство, покинула всех нас. И с тех пор пропала, ни слуху ни духу, и…

— Итак, — вдруг прервал его Чарли, — два подозреваемых.

Все снова уставились на него. Он усмехнулся и продолжил:

— Подумайте как следует. Кто бы ни выпустил Скорджа на этот раз, это наверняка был кто-то из членов Братства, иначе как бы они вообще узнали о демоне? Правильно?

Никто не ответил. Джек даже не был уверен в том, что он правильно понял вопрос своего друга.

— Ну как вам объяснить, — со вздохом сказал Чарли. — Ладно, я думаю, все согласны, что демон овладел не Ником. Так?

Джек часто заморгал, а Чарли продолжал рассуждать.

— Значит, если это был не Ник, — говорил он таким тоном, словно в этой комнате сидели одни недоумки, — и не вы, — добавил он, глянув на Реймонда и Эсме, — то кто остается? Джессика и Феликс! Тут же все просто.

Джеку стало неловко. Нет, рассуждал Чарли правильно, но почему он вел себя так заносчиво?

— Ну так кто из этих двоих гад? — спросил Чарли, — Феликс или Джессика?

— Феликс, — решительно заявил Реймонд. — Именно он выпустил Скорджа в прошлый раз, поэтому…

— А я думаю, Джессика, — снова прервал его Чарли. — Тем более вы понятия не имеете, где она сейчас. Это ведь так, да?

— Что — так?

— Вы не знаете, где находится Джессика, — вежливо повторил Чарли. — Это ведь немного подозрительно, правда?

Реймонд разжал губы, но тут же снова сжал. Он явно был раздражен вопросами Чарли.

— Боюсь, что так, — ответила за него Эсме.

— Итак, — победно улыбаясь, произнес Чарли, — как же нам ее найти? Как нам разыскать эту Джессику?

Реймонд посмотрел в глаза Чарли.

— Я готов выслушать предложения, — сказал он.

Чарли не ожидал такого ответа. Его улыбка стала неуверенной и вскоре угасла. Вдруг голос подал Джек:

— А можно кое о чем спросить?

На самом деле у Джека накопилась куча вопросов. Почему Чарли вдруг приобрел способность двигаться со скоростью молнии, откуда у него в руках возникла магическая сила? (На самом деле эта мысль просто не выходила у Джека из головы.) А еще — огромная татуировка, появившаяся невесть откуда на спине у Чарли: это какой-то знак принадлежности к Братству или что-то другое? Но если Чарли не собирался сам спрашивать об этом, Джеку уж точно не стоило задавать эти вопросы вместо друга. Он не хотел делать это, поскольку боялся показаться Реймонду и (особенно) Эсме совсем лишним во всей этой истории.

Все смотрели на него, и он почувствовал, что краснеет. Джек глубоко вдохнул и сказал:

— А чего ему нужно, этому демону?

Чарли фыркнул.

— На самом деле, — протянула Эсме, — это хороший вопрос.

— Есть одно место неподалеку отсюда, — сказал Реймонд. — Мы называем его Разлом.

— Это слабое место в ткани реальности, — пояснила Эсме. — Магические врата. Нечто вроде двери. Скордж хочет открыть Разлом и возвратиться туда, откуда он пришел.

— Это куда же? — полюбопытствовал Чарли, скептически глядя на Эсме.

Честно говоря, Джек пока тоже ничего не понимал.

Эсме и Реймонд переглянулись.

— В самых ранних упоминаниях о Братстве говорится о том, что Скордж явился из «темного места», — сказал Реймонд. — Это древнее место — измерение, где царят хаос и жестокость. По всей видимости, оттуда началась наша Вселенная, и там, судя по древним рукописям, она должна закончиться. Во время последнего сражения Скордж назвал это место по имени.

— Да какое «место»? — нетерпеливо спросил Чарли. — О чем вы толкуете? Какое «имя»?

Реймонд пристально посмотрел на него.

— Ад, — ответил он.

Долго-долго было очень тихо.

— Когда вы говорите «ад», — произнес Чарли, — вы же не имеете в виду пламя, запах серы, вечные муки и проклятие? Такой ад. Черт побери… Или вы как раз про это?

— Именно про это, — сухо ответила Эсме.

— Круто, — сказал Чарли.

Эсме моргнула. Было видно, как ей не понравились слова Чарли.

— И что случится, если Скордж вернется в ад? — спросил Джек.

— Он может собрать войско демонов и напасть на Землю, — ответила Эсме. — Мы ведь всегда так думали, верно?

— На самом деле мы не знаем, каковы в точности намерения Скорджа, — сказал Реймонд, кивнув дочери. — Но все это время он находился здесь в заточении именно для того, чтобы у него не было возможности вернуться в ад. Поэтому можно сделать вывод: на уме у него не может быть ничего хорошего.

Джек нахмурился.

— Но как же ад? — воскликнул Чарли. — Там разве кто-то побывал? В смысле… — Он усмехнулся. — Как это место выглядит?

— Прошу прощения? — удивилась Эсме.

— Ну, эти врата, — нетерпеливо сказал Чарли. — Их кто-нибудь открывал, заглядывал за них?

— Слушай, сынок, — начал Реймонд, — ты, возможно, не понимаешь…

— Мы думаем, только Скордж наделен силой, способной открыть Разлом, — объяснила Эсме.

— Но даже если бы его мог открыть кто-то еще, — сказал Реймонд громче, чем говорил прежде, — неужели ты думаешь, этот «кто-то» поступил бы так? Мы говорим об аде! Если Разлом откроется, кто знает, что может случиться.

— Вы не знаете, — с неожиданной язвительностью произнес Чарли. — Уж это точно. — Он посмотрел на Реймонда и покачал головой. — Слушайте, мне просто не верится! Неужели вы принимали всю эту дребедень за чистую правду и раньше не задавали себе никаких вопросов?

— Да, — ответил Реймонд. — Мы целиком и полностью доверяли Нику.

— Но теперь Ник мертв. А вы, похоже, понятия не имеете, что на самом деле происходит.

Джек вытаращил глаза. Чарли и прежде не был тактичен, но теперь он вел себя все более и более странно — уж слишком заносчиво. Откуда у него взялась эта самоуверенность?

— Где он находится? — спросил Чарли. — Ну этот, как его… Разлом?

Реймонд и Эсме молча переглянулись.

Потом Реймонд поморщился и пожал плечами.

— В одном пабе, — сказал он.

Джек и Чарли разинули рты.

— Только я в такие пабы не хожу, — поторопился сообщить Реймонд. — «Лунный свет», вот как он теперь называется. Там все сплошь стальное, хромированное, паркетный пол. Словом, обстановка почти как на треклятой Луне. — Он поежился. — Жуть, в общем.

— Паб, — повторил Чарли.

— Да.

— Врата, ведущие в ад, находятся в лондонском пабе? — повторил Чарли. — Вы это хотите сказать?

— Да, — подтвердила Эсме.

— И этот демон хочет открыть врата, ведущие в ад.

— Мы так думаем, да, — сказала Эсме.

— О'кей, — задумчиво протянул Чарли. — Это уже кое-что.

Все замолчали. Чарли потер ладонью лоб и опустил глаза. Воцарилась тишина.

— Ну, — наконец сказал Чарли и обвел всех взглядом, — все яснее ясного, верно?

Он вдруг весело ухмыльнулся.

— Что ясно? — осведомился Реймонд.

— Что нам делать, — сказал Чарли. — Это проще простого! Нам нужно ждать около Разлома. А как только Скордж туда сунется, мы просто надерем ему задницу!

Снова наступило молчание.

— Ты собираешься надрать ему задницу? — повторил Реймонд, в упор глядя на Чарли. — Ты? — подчеркнул он.

— На самом деле я сказал: мы надерем ему задницу, — без улыбки возразил Чарли. — Но если на то пошло, ладно, именно это я и намереваюсь сделать. Я его дождусь, выйду к нему навстречу и потом надеру ему…

Именно в этот момент зазвонил телефон.

Мобильный. В первую секунду Джеку показалось, будто звонит его мобильник, но оказалось, не его, а Чарли. Все не сводили глаз с Чарли, а он выудил телефон из кармана, взглянул на дисплей и выругался. А что толку? Телефон продолжал звонить. Чарли нажал клавишу ответа и прижал трубку к уху.

— Мам, — сказал он, — я не могу сейчас говорить.

Голос миссис Фарнсворт доносился из динамика как тихое кваканье лягушки. Все старательно делали вид, будто не слушают, но на самом деле, конечно, все было наоборот.

— Слушай, мам, ничего, если я тебе перезвоню через пару минут? — попытался прервать разговор Чарли. — У нас с Джеком тут кое-какие дела. — Он прислушался и нахмурился. — Нет, я не у Джека дома. А ты меня проверяешь, да? — Чарли вздохнул и прижал свободную руку ко лбу. — Я сейчас с друзьями, — сказал он. — У них дома. В Уэст-Энде, если уж тебе так нужно знать…

«Квак-квак», — послышалось из динамика телефона.

— Друзья из школы. Ну, то есть не из школы. Я…

Миссис Фарнсворт продолжала тараторить. На лице Чарли вдруг появилась ужасная гримаса.

— Нет! — сказал он. — Господи! Я не с отцом! Поняла? Конечно, я бы тебе сказал, если бы был с отцом!

Молчание, воцарившееся в комнате, стало еще более неловким.

— Что ты такое говоришь? Что значит «у тебя за спиной»? Я бы не сделал… — Чарли вдруг стал жутко, страшно усталым. — Но, мама, я…

Голос его матери все продолжал звучать.

— Ладно, хорошо, — сказал Чарли очень тихо. — Хорошо. Я буду там так скоро, как только смогу. Да. Я тебя тоже. Да. Увидимся. Пока.

Он нажал кнопку окончания разговора и поднял голову. Все сразу отвели взгляд и сделали вид, будто ничего не слышали.

— Послушайте, — сказал Чарли, — нам с Джеком надо идти.

Джек собрался что-то добавить, но поглядел на Чарли и раздумал.

— Хорошо, — согласился Реймонд. — Надо — значит, надо. Идите.

— Мы же не знаем, случится что-нибудь сегодня ночью или нет, — подхватила Эсме.

— Но завтра с утра будьте здесь как можно раньше! — рявкнул Реймонд.

На последнем его слове входная дверь захлопнулась. Чарли и Джек ушли.

— Итак, — сказал Реймонд чуть погодя. — Настоящий маленький всезнайка, да? Можно подумать, будто это он всю жизнь упражнялся и готовился, а не…

— Да, — невесело произнесла Эсме.

Реймонд прикусил нижнюю губу.

— Ладно, — сказала Эсме, — я, пожалуй, первой пойду в дозор к Разлому. А ты попробуй поискать Феликса и Джессику.

Реймонд заметил неуверенность в голосе дочери и вопросительно поднял брови.

— Знаю! — воскликнула Эсме. — Я просто… — Она не договорила и с сомнением покачала головой. — Я всегда думала, когда придет время, все будет как-то… яснее, что ли. А тут… — Она беспомощно пожала плечами. — Все происходит совсем не так, как я ожидала.

— Я тоже такого не ожидал, лепесточек, — мрачно произнес Реймонд. — Я тоже.

Весь путь на электричке в северные районы Лондона ребята молчали. Чарли сидел и смотрел прямо перед собой. Он глядел на других пассажиров только в те моменты, когда кто-то задевал его ноги, и эти люди торопились поскорее уйти подальше — видимо, они, как и Джек, чувствовали злость, окружавшую Чарли, будто облако. На станции они вышли. Приближался закат, небо из голубого стало синим. Чарли пошел вперед, нагнув голову. Джек с трудом поспевал за ним. Только тогда, когда до дома Джека осталось всего несколько шагов, Чарли наконец остановился и обернулся.

— Ладно, — сказал он, почти не глядя на Джека, — до завтра, что ли?

— Я пройдусь с тобой через парк, — предложил Джек.

Чарли непонимающе посмотрел на него.

— Мне надо размяться, — сказал Джек, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более небрежно.

Да, это было глупо, но он просто больше ничего не мог придумать. Ему было так нужно, чтобы Чарли поговорил с ним, а для этого оставался единственный шанс — вместе пройтись по парку.

Чарли пожал плечами и поморщился.

— Знаешь, — сказал он, — а мне не надо. Эсме меня просто доконала.

Он расправил затекшие плечи. Хрустнули суставы.

— А как насчет этого… ну, типа самолечения? — спросил Джек. — Я так понял, теперь ты неуязвим или что-то в этом роде.

— Недостаточно неуязвим, — ответил Чарли и улыбнулся.

Джек улыбнулся в ответ.

— Ладно, пошли.

Они тронулись с места.

Теперь молчание стало более дружелюбным, но Джеку все равно трудно было задать интересующие его вопросы. В конце концов он просто выпалил:

— Чарли, с тобой все нормально?

Чарли на ходу глянул на Джека.

— Ну да, — ответил он. — А почему со мной должно быть что-то не так?

— Но разве все это не странно?

— Ты насчет моих суперспособностей?

— Да-да! — воскликнул Джек. — Ну, скажи хоть что-нибудь.

Чарли небрежно махнул рукой.

— Не так уж это все дико, между прочим.

— Нет?

— Нет, — сказал Чарли и нахмурился. Немного подумав, он продолжил: — Понимаешь… когда ты начинаешь это делать, ты просто это делаешь — и все. Понимаешь? И все идет, как идет. Все ясно. Четко. Просто. Пока не звонит мамочка и не говорит, что тебе пора домой, ужинать.

Они перешли дорогу и вошли в ворота парка. Джек молчал.

— Клянусь, — сказал Чарли, — не надо было ее слушать. Что бы я ей ни говорил, ей было все равно. Она лишь то и дело твердила: «Ты с отцом? Ты встречаешься с ним у меня за спиной!»

— Да, дела…

— Ты представляешь? — сказал Чарли. — Так и говорит. Просто жуть.

Пятеро-шестеро парней постарше играли в футбол на большой травяной лужайке справа от аллеи, по которой шли Чарли и Джек. В конце аллеи уже зажглась ночная подсветка церковного шпиля. Шпиль на фоне вечернего неба выглядел будто костяной наконечник копья.

— А дальше ведь только хуже будет, верно? — продолжал Чарли. — В смысле, с моими предками. Мама на меня то и дело нападает. А отец… Ладно. — Он остановился и повернулся к Джеку. — Ты его сам видел в кабаке. Он сидел как побитый пес — будто не ожидал, что я стану на него злиться. Словно я должен был сказать: «Да-да, конечно, какие проблемы? Бросай маму и иди живи с другой теткой, я не возражаю!» По-моему, он ни фига не понимает.

Джек заметил, что футболисты переместились ближе к аллее. Один из них собирался ударить по воротам — вернее, по пространству между двумя кучками сложенных на траве курток.

— Спасать мир — это проще простого, — сказал Чарли. — И я не прочь сразиться с демоном, знаешь? Уж лучше это, чем все терпеть, и…

Краем глаза Джек следил за футболистом. Он почему-то вдруг совершенно точно понял, куда попадет мяч. Ну и конечно…

Мяч угодил прямо в затылок Чарли. Чарли сильно качнуло вперед, но на ногах он удержался.

Все шестеро футболистов расхохотались.

— Прости, парень! — дружелюбно улыбаясь, крикнул тот из них, который ударил по мячу.

Его друзья подошли к нему. Им всем было лет по шестнадцать-семнадцать, и все они были крупнее и сильнее Чарли и Джека. Один из них хохотал как ненормальный.

Джек и раньше видел этих ребят. Уже не первый год они все лето гоняли в парке футбольный мяч, и это им, похоже, не могло прискучить. Джек перевел взгляд на Чарли. Тот стоял, так и не подняв голову после полученного удара.

— Ты в порядке, малый? — спросил один из футболистов.

Остальные продолжали хихикать.

Чарли медленно повернулся.

— Кто бил по мячу? — спросил он. — Ты?

— Ну, я, — ответил парень.

Улыбка у него была заносчивая, совсем не извиняющаяся, и тем более она не показалась такой Чарли.

— Ладно тебе, — тихо сказал Джек. — Не надо, пойдем.

Но он понимал, что его уговоры напрасны.

— У тебя разве глаз нет? — выпалил Чарли. — Тупой придурок!

Парни перестали хохотать и целую секунду молча смотрели на Чарли. А потом снова заржали — все, кроме того, который бил по мячу.

— Слушай, друг, — сказал он. — Я же вроде перед тобой извинился.

— А я тебе, друг, — процедил сквозь зубы Чарли, — скажу: извинений маловато будет. На колени. Быстро!

Стало тихо. Все, вытаращив глаза, уставились на Чарли. В том числе и Джек.

— Чего? — растерянно ухмыльнувшись, спросил футболист.

— Встань на колени, — медленно, отчетливо произнес Чарли.

Парень рухнул на колени как подкошенный.

Джек стоял позади Чарли и хорошо видел затылок и шею друга. Он нахмурился. Под кожей Чарли появились странные черные линии. Вверх от ворота рубашки поползли заостренные полоски, они начали изгибаться и обвивать шею Чарли. Черные линии поползли вниз из-под рукавов, к локтям, потом к запястьям. Казалось, по рукам Чарли струится какая-то черная жидкость.

Джек узнал этот узор — извилистые линии, крючки, острые пики. Он видел их сегодня утром на спине Чарли.

Это была черная татуировка.

Она двигалась.

— А теперь, — сказал Чарли почти шепотом, но почему-то от звука его голоса у Джека в глазах засверкали крошечные вспышки, — обмочись.

Глаза несчастного футболиста закрылись. На его лице появилось блаженное выражение. Еще секунду было тихо, а потом раздалось еле слышное журчание. И все уставились на темное пятно, которое начало расплываться на шортах парня.

— Фу! Гросс! — вырвалось у одного из парней.

Футболист очнулся, опустил глаза, и его лицо исказилось гримасой ужаса.

А Чарли только усмехнулся и отвернулся. Странные линии черной татуировки мгновенно исчезли. Джек часто заморгал.

— Пошли, старик, — сказал Чарли Джеку.

Никто не попытался их остановить.

— Слушай, Чарли, — растерянно произнес Джек, когда они уже успели пройти по аллее метров сто.

— Что?

— Ты думаешь, это не опасно? Вот так пользоваться своей силой?

Чарли фыркнул.

— А кому они расскажут?

В следующее мгновение они уже стояли у ворот.

— Ты поосторожнее, старик, — сказал Чарли и, повернувшись, зашагал прочь.

— Ага, — пробормотал Джек, провожая друга взглядом. — Ты тоже.

 

ДЖЕССИКА

На третью ночь демон не удосужился посетить Джессику. К наступлению четвертой ночи она поняла, что ей конец.

Сначала Скордж просто стоял перед ней — пугало, сотканное из движущихся теней. Его руки свободно повисли. Он лениво шевелил длинными пальцами.

— Вы, люди, с вашими мелкими заботами, с вашими скучными и эгоистичными занятиями. Я всегда думал, будто демоны очень плохи, но, честно говоря, вы, люди, — это нечто особенное.

— Ты когда-нибудь заткнешься? — устало сказала Джессика и закрыла глаза.

Она пыталась уйти от боли, терзавшей ее тело, от страшного изнеможения, от слабости разума, уставшего от усилий, необходимых для столь долгого сохранения защитного круга. Она пыталась углубиться внутрь себя, все дальше и дальше. Ее смуглые руки, лежавшие на коленях, медленно разжались. Послышалось тихое шипение, и над ладонями Джессики возникла голубая искра. Она перелила в эту искру всю себя, и искра начала разгораться.

— Ты сама подумай, — продолжал демон, — каково это будет, когда я одержу победу. Подумай о покое, о чистой пустоте. Все сотворенное наконец превратится в ничто. Весь шум и напрасная суета в одно мгновение будут стерты, когда этот безмозглый мальчишка поможет мне пробудить Дракона и, наконец, мы завершим то, что он начал.

Пока демон говорил, искра увеличилась до размеров мраморного шарика. Магическая сфера вращалась, набирая скорость, ее поверхность превращалась в стремительно сливающееся переплетение ослепительного белого и темно-синего цветов. Джессика отдавала светящемуся шару все больше и больше себя, она извлекала из себя все, что осталось. Шарик достиг размеров мяча для игры в сквош, он начал потрескивать и шипеть в сыром, затхлом воздухе внутри защитного круга. Джессика почувствовала — она готова. Медленно и зловеще она улыбнулась.

— А жаль, так жаль, честно говоря, что тебя уже не будет и ты не увидишь того, о чем я говорю, — продолжал разглагольствовать Скордж. — Ты не увидишь, с чем пыталось бороться ваше жалкое Братство все эти годы, ибо…

— Есть идея, — прервала его Джессика, — Как насчет того, чтобы ты перестал трепаться и попробовал взять меня, если сможешь, конечно, а? Или ты намерен наскучить мне до смерти?

Скордж посмотрел на нее.

— Слишком долго я тебя терпел, — сказал он. — Ты была нужна мне как приманка для других, как ложный след, но теперь я почти готов сделать следующий ход. На самом деле остался лишь один фокус. Смешно, — добавил он, — правда, Джессика? Все эти годы ты охотилась за мной, готовилась к встрече, и при этом все твои действия я использовал всего-навсего как отвлекающий маневр. Тем не менее, — демон пожал плечами, и его плечи и шея словно бы слились воедино, спрятавшись под длинными смолисто-черными волосами, — если ты готова умереть, я буду рад помочь тебе.

— Постарайся изо всех сил, — съязвила Джессика.

— Как пожелаешь.

Джек весь день наблюдал за тренировкой Чарли и Эсме. Пока Реймонд дежурил у Разлома, Эсме обучала Чарли азам боевых искусств, акробатики, владения оружием, полета и много еще чего. Все новые навыки Чарли схватывал на лету, без всяких усилий. К вечеру Джеку стало ужасно скучно.

Он задавал вопросы, он высказывал мнение, стараясь как-то оправдать свое присутствие. Эсме вела себя вежливо и отвечала ему даже тогда (и это было ясно Джеку), когда он делал замечания не столько из желания поделиться чем-то умным или дать совет, а просто из необходимости напомнить: он все еще здесь. Но Джек прекрасно понимал: Эсме и Чарли полностью погружены в свои занятия и до него им попросту нет дела. «Да и какое им до меня может быть дело?» — с грустью думал он.

Они были сверхлюдьми, а Джек нет. Они были могущественны, они были важны для общего дела, а Джек нет. Чарли и Эсме готовились к сражению с силами зла, а Джеку оставалось только сидеть и смотреть.

День клонился к вечеру. Джек успел уже раз триста семьдесят пять горько вздохнуть…

…как вдруг начало происходить что-то нехорошее.

— Ой! — внезапно воскликнул Чарли.

В этот момент они с Эсме отрабатывали особо хитрый захват под потолком, разрисованным бабочками. Чарли разжал руки и спрыгнул на пол, зажмурившись.

— Что такое? — спросил Джек без особого интереса.

— Это демон, — сказал Чарли.

Его веки как-то странно трепетали.

— Что с ним? — спросил Джек.

— Думаю, я знаю, где он, — нахмурившись, сказал Чарли.

— Откуда ты знаешь? — спросила Эсме, приземлившись и встав перед Чарли.

Чарли резко открыл глаза.

— Нет времени объяснять. Я это чувствую, понятно? Он сейчас около башни Центр-Пойнт. Бери Джека. Вперед!

Эсме не отрывала глаз от Чарли, но теперь она уже смотрела ему в спину. В следующую секунду Чарли выскочил за дверь.

— Ну хорошо, — сказала Эсме и обернулась к Джеку. — Пошли.

Джек быстро вышел следом за ней на площадку и увидел, как Чарли открывает дверь, ведущую к пожарной лестнице.

Еще на одно мгновение Чарли задержался на крыше. Перед ним, за черным железным поручнем, лежал Уэст-Энд — крыши домов, запруженные машинами улицы, фонари, освещенные окна и воздух. Чарли раскинул руки, подпрыгнул и исчез из виду.

Джек не успел ни крикнуть, ни пошевелиться. Он даже толком не понял, что происходит, кроме одного: его лучший друг спрыгнул с крыши очень высокого здания. Эсме вдруг неожиданно цепко схватила Джека за руку.

— Готов? — спросила она.

Ее лицо приобрело суровое, свирепое выражение.

— Что? — оторопело сказал Джек. — Погоди. Одну секунду. Просто… Нет! Я не умею летать! Ты не сможешь меня потащить за собой! И я вовсе не собираюсь… А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Третий шаг стал шагом в пустоту. Ступни Джека оторвались от крыши.

Он летел.

Внизу проплывали оранжевые огни уличных фонарей. Джек увидел, как выглядят сверху крыши красных лондонских двухэтажных автобусов. Ему казалось, будто он задевает ступнями верхушки деревьев. Он все еще кричал, но его крик потерялся в свисте рассекаемого им летнего воздуха, наполненного выхлопными газами и обжигающего щеки. Впереди Джек разглядел силуэт Чарли, раскинувшего руки и летящего по вечернему небу. И вдруг Джек поймал себя на том, что он широко, радостно улыбается.

Это длилось всего несколько мгновений. Но Джек знал: он никогда этого не забудет.

А потом впереди возникла громада небоскреба, похожего на скелет. Чарли исчез из виду. Навстречу понеслась земля, и они с Эсме пошли на посадку.

На асфальте сидела женщина, вытянув перед собой руку. На ее ладони лежало что-то сине-белое и невероятно яркое. Однако свечение быстро угасало, слабело. Странное и ужасное существо, напавшее на женщину, окружило ее и начало поглощать.

Джек вытаращил глаза, пытаясь понять, что происходит. Как сквозь туман, ему в голову пришла мысль: «Наверное, это Скордж».

Сейчас демон представлял собой бесформенное облако черноты. Оно сгущалось над женщиной, оно билось и дергалось и было похоже на нечто среднее между гигантской паучьей сетью и крылом летучей мыши. Эсме отпустила руку Джека и заслонила его собой, готовая к бою.

Но Чарли опередил ее.

— Эй! — крикнул он.

Черное облако уменьшилось в размерах, и демон стал похож на тощего человека, сотканного из тьмы. Молниеносным, едва уловимым движением он взлетел ввысь вдоль стены небоскреба и затерялся посреди темных бетонных ниш, а Чарли…

— Нет! Подожди! — крикнула Эсме.

…устремился вслед за демоном.

Джек наблюдал за этим, раскрыв рот от изумления. Он смотрел, как его друг мчится вверх по стене высоченного небоскреба, ставя ноги так, словно бежит по земле. Не сказать, чтобы он преодолел высоту одним прыжком, но все же это было потрясающе. Еще секунда — и друг Джека супергерой скрылся из виду.

Джек опустил глаза. Светящийся сине-белый объект мигнул и исчез, а женщина, державшая его на ладони, без чувств упала навзничь. Эсме успела подставить руки и поддержать ее голову.

— С ней все в порядке? — спросил Джек, указав на женщину.

Только это и пришло ему в голову, но, задав вопрос, он сразу понял, какой он глупый. Конечно, с женщиной было не все в порядке. Ее лицо стало спокойным, даже умиротворенным, но, когда Эсме передвинула руки и попыталась приподнять женщину, ее голова безжизненно повисла.

— Возьми ее за ноги, — сказала Эсме. — Раз. Два. Три.

Они с Джеком подняли женщину. Она оказалась удивительно легкой. Казалось, она совсем ничего не весит. И еще Джек понял: эта женщина была бродяжкой. Бездомной. И, честно говоря, от нее не слишком приятно пахло.

— Головой к церкви, — распорядилась Эсме.

На противоположной стороне улицы, напротив высоченного небоскреба, стояла маленькая старая церковь. Она выглядела заброшенной и забытой. Джек и Эсме торопливо перенесли женщину через улицу. Джек с трудом поспевал за Эсме. Она устремилась вдоль по узкому проулку сбоку от церкви, ведущему к маленькому кладбищу. Пока им везло: никто не заметил безумной погони Чарли за демоном, но все же не мешало скрыться от любопытных взглядов случайных прохожих.

— Хорошо, давай положим ее здесь, — сказала Эсме, остановившись около старинного каменного надгробия, лежащего на траве. — Побудь тут с ней.

— Подожди! — воскликнул Джек. — Кто она такая?

— Это моя тетя, — тихо ответила Эсме. — Джессика.

Джек изумленно моргнул.

— Послушай, — сказала Эсме и указала на женщину, без чувств лежавшую на траве. — Позаботься о ней, ладно?

— Конечно, — сказал Джек самым суровым голосом, на какой только был способен.

Эсме еле заметно улыбнулась ему. Потом она изящно развела руки в стороны и поднялась в воздух. Джек снова моргнул — и Эсме исчезла.

— Будь осторожна! — прокричал он и почувствовал себя на редкость глупо. Он обвел взглядом кладбище, посмотрел на лежащую на траве женщину. — Хорошо, — сказал он. И повторил: — Хорошо.

Джек не знал, сколько времени он просидел на траве рядом с Джессикой. Наверное, прошло всего несколько минут, но, как бы то ни было, он не успел привыкнуть к запаху бродяжки. От неподвижно лежавшей женщины пахло так, как может пахнуть давно не мывшийся человек, а еще от нее исходил запах вареной капусты. Быстро темнело. Солнце уже почти зашло, а от уличных фонарей до кладбища доходило совсем немного оранжево-голубого света. Вдобавок Джек оставил в театре свою рубашку и остался только в футболке. Ему было холодно, к тому же он успел здорово проголодаться. С другой стороны, ничего особенного в такой ситуации не было.

— О-о-о-о, — вдруг простонала Джессика, и Джек вздрогнул. Она села и сердито и удивленно уставилась на Джека янтарными глазами. — Ты кто такой?

— Я… А-а-а… Я Джек.

Джессика молча смотрела на него. По-видимому, такого ответа ей было мало.

— Я… — начал Джек, умолк и попробовал снова: — Мы… то есть другие… ну, мы, это… спасли вас, похоже.

— Ты из Братства?

Джек кивнул.

— Проклятье!

Такого ответа Джек не ожидал. Он промолчал. Джессика обвела взглядом кладбище, всматриваясь в пространство между надгробиями.

— Слушай, — сказала она немного погодя, — как там тебя зовут?

— Джек, — ответил мальчик.

Джессика прищурила янтарные глаза.

— Мне это место не нравится, Джек. — Джессика указала за черную каменную стену старой церкви. — Если Скордж явится, нам будет лучше там, около стены. — Она снова посмотрела на него. — Ты мне поможешь?

На Джека произвели большее впечатление ее слова о возможности возвращения демона.

— А-а-а… — растерянно протянул он.

— Я просидела на холодном асфальте семьдесят два часа, — сказала Джессика. — А ноги у меня затекли уже через час.

Джек заморгал. Он не знал, как быть.

— Тебе придется отнести меня, — добавила Джессика, видя, что он ее не совсем понимает.

— Хорошо, — сказал Джек и встал. — Конечно. Хорошо.

Джеку было четырнадцать лет, и для своего возраста он был среднего роста. Его мать говорила ему, что он будет расти рывками, однако пока этого не происходило. Джессика была выше его, но всего на несколько сантиметров. Джек смотрел на нее — на тонкую смуглую кожу ее лица, на узкие тощие запястья рук, торчащих из рукавов грязного старого пальто.

— Что такое? — сердито спросила Джессика.

— Ничего, — смущенно ответил Джек.

— Ну так давай.

Она поманила его пальцем.

Джек шагнул к Джессике. Она обняла его за плечи. Ее руки были сухими и невероятно хрупкими.

Джеку казалось, будто одним неловким движением он может их сломать.

— Поднимай меня.

Джек попытался сделать это, но Джессика не смогла оторваться от земли. Она не удержалась на ногах, выскользнула из его рук и тяжело плюхнулась на край могильной плиты.

— Простите! — воскликнул Джек. — Простите, простите!

— Тебя что, ничему не научили? — спросила Джессика. — Телекинезу? Левитации?

— Нет, — ответил Джек. — То есть… не меня.

Он умолк. Джессика непонимающе смотрела на него.

— Я… ну, я просто, как бы сказать, за компанию, — с тоской сказал Джек. — У меня нет никаких… этих… способностей.

— Чудесно, — проворчала Джессика. — О, это просто чудесно.

Но, заметив, как Джек расстроен, она немного смягчилась.

— Слушай, — сказала она. — Сделай вот что: присядь и повернись ко мне спиной. Ага, вот так. Теперь дай-ка мне ухватиться за тебя.

Она проворно обвила руками шею Джека. Джек постарался не вздрогнуть.

— Так. Теперь вставай.

Джек встал и поднял Джессику. Она повисла у него на спине и положила голову на его правое плечо. Ее дыхание было теплым и хриплым, волосы кололи мальчику щеку.

— Ухвати меня под локти, — распорядилась Джессика. — Так. Теперь посади меня здесь.

Джессика почти ничего не весила, а одежды на ней было напялено столько, что Джек почти не ощущал ее прикосновений. «Все нормально, — подумал он. — Противно, но это ничего. Вот только запах…»

— Слушай, — сказала Джессика, как только он усадил ее на землю. — Думаю, у нас мало времени.

— Почему? — спросил Джек. — Вы о чем?

— Я знаю, что собирается сделать Скордж, — сказала ему Джессика, умолкла и покачала головой. — Эта тварь — она больше Братства. Она больше тебя и меня — она больше всего на свете! Словом, я послала за помощью, и помощь — какой бы она ни была — уже в пути. Но кому-то придется последовать за Скорджем в ад и остановить все это, пока не поздно. Я просто пытаюсь понять, кому придется это сделать. — Она прижалась спиной к стене церкви и вздохнула. — Братству конец, — сказала она. — Реймонд и все остальные — и этот тупица Ник, — мы все бесполезны. Хуже чем бесполезны. Возможно, от нас никогда не было никакого толка. — Она подняла голову и замерла. — О нет, — прошептала она, и Джек испуганно уставился на нее. — Быстрее, — шепнула Джессика. — Помоги мне подняться.

Джек глянул в ту сторону, куда смотрела Джессика, и ужаснулся.

В сумраке, у дальнего края кладбища, сгустились тени. И одна из этих теней вела себя странно. На глазах у Джека эта тень задвигалась и затряслась. А потом начала разбухать, принимать странные очертания. И вот наконец на краю кладбища возникла фигура, похожая на человеческую, только она была угловатая и целиком состояла из жидкого мрака — совершенно, абсолютно черного.

— Помоги мне подняться, Джек, — повторила Джессика.

Это был Скордж. Он вернулся, явно желая прикончить Джессику. Но Чарли и Эсме нигде не было видно. Джек не спускал глаз с демона, а тот тронулся с места и направился к нему и Джессике.

— Джек, да помоги же мне, проклятье!

— Хорошо, — пробормотал Джек. — Хорошо.

— Зайди мне за спину, — сказала ему Джессика.

Она поднялась только благодаря сильнейшему усилию воли. Сделав глубокий вдох и не дав коленям подкоситься, Джессика отвела взгляд от демона, явившегося убить ее, и посмотрела на мальчика.

— Ну, — сказала она, — ничего не поделаешь. — Она печально улыбнулась. — Мне очень жаль, Джек, — сказала она. — Не надо было тебе в это вмешиваться. Никому из нас не надо было это делать.

Она отвернулась, снова сделала глубокий вдох и сказала со злостью, какой Джек прежде никогда ни от кого не слышал:

— Надеюсь, ты подавишься, кусок де…

А в следующее мгновение Скордж бросился к ней.

Демон прыгнул, налетел на Джессику и сразу сбил ее с ног. Она упала навзничь. Пару секунд Джессика и демон боролись, но Скордж быстро прижал к земле ее руки и приблизил свою черную физиономию к лицу женщины. Джессика продолжала сопротивляться, как могла: она извивалась и скалила зубы. Джек стоял и беспомощно смотрел на Джессику и демона. И вдруг от лица Джессики начал исходить странный свет — дымный, белесый. Этот свет заполнил пространство между Джессикой и демоном… и был мгновенно поглощен. Джессика вдруг испустила долгий хриплый вздох, невероятно долгий. Казалось, демон высасывает дыхание из ее тела.

«Не просто дыхание, — понял Джек. — Он отбирает у нее жизнь». Прямо у него на глазах демон забирал у Джессики жизнь! Джек даже не успел подумать, как бы ему помешать этому, как Джессика содрогнулась и застыла. Хриплый звук замер, а в следующее мгновение Джессика обмякла и опустилась на землю.

Демон поднял веки и отвел взгляд от несчастной женщины.

Он посмотрел на Джека.

Он начал распрямляться.

Он шагнул к Джеку!

«Что это? — мелькнула у него страшная мысль. — Не может быть!» Это было несправедливо! Ему никто не поручал драться с демонами! Он должен был только сидеть и смотреть! Оторопев от страха, Джек попятился назад, налетел на могильный камень и упал. Охваченный ужасом, неспособный отвести взгляд от демона, он начал бешено брыкаться, пытаясь отползти подальше. Но демон продолжал наступать. Черная фигура шаг за шагом приближалась к мальчику. Демон был все ближе и ближе. Джек зажмурился. Но вдруг…

— Э! — прозвучал громкий окрик. — Эй, ты!

Джек открыл глаза. Между ним и демоном стоял Чарли.

Послышался негромкий хлопок, и в руках Чарли появились одинаковые оранжевые светящиеся шары.

— На, подавись! — крикнул Чарли и швырнул огненные шары.

Они угодили демону прямо в живот. Неожиданно, к полному изумлению Джека, фигуру демона охватило пламя.

А потом Скордж закричал.

Этот крик был похож на визг тормозов, на звук медленно разрываемой бумаги. Черный силуэт демона расплылся, заметался во все стороны в попытке уклониться от магического огня, и с каждым его движением языки пламени завывали все больше. Крик демона не утихал, он продолжал звучать на той же пронзительной ноте. Скордж пытался сбить пламя руками, прыгал по земле. Пламя устремилось вверх, оно пронзило тело демона насквозь, а потом…

Пламя исчезло, осталось только несколько голубых искр в воздухе.

Тишина.

— Ха! — крикнул Чарли. — Ха-а-а-а-а-а-а-а!!!

Эсме локтем оттолкнула его и склонилась к Джеку.

— Ты в порядке? — спросила она.

Джек смотрел на нее, на ее красивое лицо.

— Да, — сказал он. — Все отлично.

Эсме улыбнулась ему!

— Но похоже, он прикончил Джессику, — добавил Джек.

Улыбка Эсме сразу угасла. У Джека больно защемило сердце. Эсме посмотрела на безжизненное тело Джессики.

Она опустилась на колени рядом с женщиной и пощупала пульс.

— Она… — вырвалось у Джека.

— Да, — грустно сказала Эсме. — Она умерла.

— Зато я прикончил его! — воскликнул Чарли, пританцовывая на месте. — Я его прикончил! Скордж мертв!

 

МЕЧИ И ГОЛУБИ

Они снова были в театре. Наконец дверь открылась. Послышался голос Эсме.

— Можете войти, — сказала она.

Джек посмотрел на Чарли. Они прождали в коридоре почти двадцать минут, пока Эсме рассказывала Реймонду, что случилось с Джессикой. Но Чарли еще несколько секунд простоял, прислонившись к стене. Потом, видимо решив, что пора идти (а не потому, что его позвали), он шагнул к двери. Эсме отошла в сторону, чтобы пропустить мальчиков. Джек вздохнул, вошел следом за Чарли, обвел взглядом комнату и ошеломленно заморгал.

Помещение, в котором они оказались, было не таким большим, как комната с бабочками, но оно тоже впечатляло. Прямо посередине комнаты стояла огромная кузнечная печь, которую топили углем, но сейчас она не горела. Над печью был подвешен горн, от него к потолку уходила труба дымохода. Вокруг печи вдоль стен стояли верстаки, на стенах висели полки с инструментами, и стояло еще несколько каких-то станков. С одним из этих станков возился Реймонд — что-то отлаживал. Он стоял спиной к мальчикам и даже не обернулся, когда они вошли.

— Это арсенал, — объяснила Эсме, хотя Джеку показалось, что этого можно было не говорить.

Свободное от полок пространство на стенах было от пола до потолка увешано оружием.

Тут были всевозможные топоры: с одним лезвием и с двумя, небольшие метательные топорики, томагавки и большущие алебарды с двухметровыми рукоятками и лезвиями в форме полумесяца — от одного взгляда на такой топор Джек чувствовал себя разрубленным надвое. Тут были метательные звездочки, дротики и всевозможные ножи — одни в чехлах, другие без. Но больше всего тут было, конечно, клинков различного рода.

Шпаги с длинными острыми лезвиями и такими тонкими кончиками, что их едва можно было разглядеть. Сабли и ятаганы — кривые, зловещие. Здесь было режущее и колющее оружие, о каком только знал Джек. Кроме того, попадались и такие виды оружия, о которых он даже не слышал.

— Хорошая коллекция, — сказал Чарли, делая вид, будто для него в этом нет ничего особенного. — Где вы это все раздобыли?

— Один или два старых образца принадлежали Братству, — сказала Эсме. — Но большую часть оружия Реймонд изготовил сам.

— Подойдите сюда, — проворчал Реймонд, не оборачиваясь. — Хочу вам кое-что показать.

Пробравшись между длинными верстаками, мальчики подошли к Реймонду. На столе рядом с ним лежало что-то длинное, завернутое в толстое черное полотно. Реймонд стал разворачивать ткань.

— Это, — сказал он Чарли, — я сделал для тебя.

Это был меч. Очень большой. Пока только лезвие без рукояти. Длинное, с тускло-синим стальным отливом, оно заканчивалось коротким необточенным штырем, на который должна была быть насажена рукоять. Лезвие было выковано в форме катаны, японского самурайского меча. Даже незаконченный, меч выглядел красиво, пропорционально и изящно, но при этом — смертельно опасно.

— Круто, — выдохнул Чарли и протянул руку, чтобы потрогать меч, но в его руке оказались защитные очки.

— Надень их, — проворчал Реймонд.

— Джек? — окликнула Эсме.

Джек обернулся. Эсме бросила ему другие очки. Он успел поймать их и улыбнулся девушке. Она в ответ улыбаться не стала, а быстро надела свои очки и поспешила к мальчикам, чтобы посмотреть на то, что собирался показать Реймонд.

Великан щелкнул тумблером. Станок начал издавать негромкое электрическое гудение. По мере того как машина набирала обороты, гудение превратилось в пронзительное завывание. У станка сбоку было небольшое колесо — не больше кулака Джека. Именно это колесо и вертел мотор.

— Теперь смотрите, — сказал Реймонд, опустив на глаза очки.

Он взял незаконченный меч Чарли и легко, но твердо прижал его лезвие к поверхности вращающегося колеса.

Колесо взвизгнуло, в стороны посыпались снопы ослепительно голубых искр. На них было больно смотреть даже в темных защитных очках. Искры отлетали от металла на полметра. Реймонд провел одним краем лезвия по точильному кругу дважды — с обеих сторон. Его движения были плавными и легкими. Понятно, сказывались годы практики. Затем он перевернул меч и заточил лезвие с другой стороны.

Джек нахмурился, пристально глядя на меч сквозь фонтаны искр. Ему казалось или меч действительно стал уменьшаться в размерах?

Реймонд перевернул меч и снова заточил его. И еще раз. И еще.

Теперь Джек ясно видел: меч становится меньше. А потом наконец до него дошло: Реймонд не затачивал лезвие. Он его уничтожал. Он уничтожал меч Чарли!

Точильный круг скрежетал и визжал, врезаясь в сталь. Реймонд нажимал на лезвие все сильнее, и в стороны разлетались все более крупные искры. Джек следил взглядом за падающими искрами, за тем, как их цвет из белого становился оранжевым, как они потом чернели и падали на покрытый пятнами окалины верстак. Длинное лезвие превратилось в короткий тупой обрубок. Наконец Реймонд бросил то, что осталось от меча, на верстак, аккуратно снял очки и выключил станок.

Когда вой мотора стих, Реймонд взял щетку и тряпку, старательно вытер верстак, смел опилки в кучку и выбросил в стоявшее рядом мусорное ведро. Затем он поднял ведро и направился к двери в дальнем конце комнаты. Мальчики оторопело уставились ему вслед.

— Так для чего же тогда, черт побери, вы его делали? — наконец выпалил Чарли.

— Просто смотри, — тихо сказала Эсме.

Они пошли за Реймондом. За дверью оказалось что-то вроде кладовки. По обе стороны вдоль стен тянулись металлические полки. Реймонд достал с самой верхней справа небольшой, чем-то наполненный мешочек и, высыпав его содержимое в ведро, тщательно перемешал с опилками, оставшимися от меча Чарли.

— Иди осторожнее, — сказал он Джеку, чем сильно удивил мальчика. — Там нет никакого ограждения, поэтому близко к краю не подходи.

С этими словами Реймонд открыл еще одну дверь, через которую они вышли на крышу.

Ночной воздух был прохладным, от оранжевого света лондонских фонарей небо приобрело странный фиолетовый оттенок. Крыша театра с этой стороны была широкой и плоской. В самой середине стоял большой кубический ящик, грубо сколоченный из досок. Ящик был высотой почти в рост Джека, изнутри его доносились воркование и шелест. Эти звуки Джек слышал отчетливо, несмотря на шум уличного движения Уэст-Энда, а этот шум был очень громким даже здесь, наверху.

Реймонд отвернулся и стал набирать из ведра странную смесь и сыпать ее большими горстями в щель в крышке ящика. Шелест и воркование зазвучали громче.

Некоторое время все молчали.

— А что вы делаете? — не выдержал Джек.

— Кормлю голубей, — ответил Реймонд.

— Это мы видим, — буркнул Чарли. — Мы хотим узнать, почему вы кормите их стальными опилками?

— Они не ели с тех пор, как я поймал их, — ответил Реймонд. — Они голодные.

И он как ни в чем не бывало продолжал кормить птиц, улыбаясь и причмокивая. Мальчики стояли, вытаращив глаза.

Потом они переглянулись. А затем снова уставились на Реймонда. Наконец он обернулся и посмотрел на Чарли.

— Я делаю мечи уже тридцать лет, — сказал он. — Я расскажу тебе, как это делается.

Чарли еще на миг задержал взгляд на Реймонде и пожал плечами.

— Ладно, — сказал он.

— Надо найти хороший кусок металла, — начал Реймонд. — Конечно, я рассказываю упрощенно. Потом надо разогреть его в печи. Лучше всего, чтобы температура составляла тысячу четыреста градусов, но для приблизительного описания вполне сгодится такое определение, как «чертовски горячо». Следишь за мыслью?

— «Чертовски горячо», — повторил Чарли.

— Потом берешь здоровенный молот и начинаешь бить по металлу. Когда металл приобретает нужную форму, ты его закаляешь.

— Как это?

— Суешь во что-нибудь холодное, чтобы металл остыл, — негромко сказал Джек.

— Верно, — кивнул Реймонд, бросив взгляд на Джека. — Потом, — продолжал он, — я превращаю металл в опилки. Собираю опилки, смешиваю с зерном и скармливаю голубям.

— Зачем? — недоуменно спросил Чарли.

Реймонд ухмыльнулся, и его борода встала торчком.

— Затем. На следующий день, когда природа сделает свое дело, я собираю то, что остается под голубятней, переплавляю этот материал и все начинаю сначала.

— Что именно?

— Впервые я услышал, будто бы этим занимались саксонцы, — невозмутимо ответил Реймонд. — Они использовали кур. Арабы, проживавшие в Толедо, предпочитали голубей. А некоторые восточные кузнецы не брезговали страусами, если верить легендам.

— Да о чем вы говорите, не пойму? — удивленно спросил Чарли.

Реймонд нахмурился.

— О помете, — сказал он таким тоном, словно все было вполне очевидно. — О фекалиях. О птичьих какашках.

Мальчики изумленно вытаращили глаза.

Реймонд вздохнул.

— Задам вам один вопрос, — сказал он. — Чем пахнет птичий помет?

— Аммиаком, — ответил Джек и сам удивился.

— Точно! — усмехнулся Реймонд. — В нем полным-полно азота. Словом, надо скормить стальные опилки птичкам, но, конечно, с изрядной порцией зерна, а когда опилки… ну, выйдут наружу, азот успеет вступить в реакцию с металлом и он станет более прочным. Получившийся материал следует подвергнуть плавке и снова выковать из него клинок нужной формы. Меч, конечно, получится меньшего размера, но зато он будет сверхпрочным. Проделаешь так раза три-четыре — и сталь станет еще прочнее. Ну вот… — Он немного помолчал. — Я делаю хорошие мечи, одни из самых прочных и острых в мире. Я не хвастун. Быть может, у других кузнецов мечи выглядят красивее. Но моим мечам можно доверить свою жизнь. Собственно говоря, мечи для того и предназначены.

— Хорошие мечи, — кивнул Чарли. — Ясно. Но к чему вы клоните?

— А вот к чему, — сказал Реймонд, глядя на Чарли в упор. — Пока меч находится в процессе изготовления, его раскаляют докрасна, куют молотом, смалывают в опилки, скармливают голубям, снова раскаляют, куют, мелют — и так далее, и так далее, и так далее. До семи раз.

— До семи раз? — переспросила Эсме с неожиданным интересом.

— Это теперь не так важно, — сказал Реймонд. — А клоню я вот к чему, — добавил он, снова пристально уставившись на Чарли. — У тебя талант когда проявился, Чарли? Позавчера.

Чарли непонимающе нахмурился.

— Почему ты погнался за демоном, Чарли? — терпеливо спросил Реймонд.

— Что?

— Почему ты погнался за Скорджем в одиночку, почему не дождался подмоги?

Чарли долго молча смотрел на Реймонда. Потом усмехнулся.

— Ладно, — сказал он. — Ну, я не знаю, сказала вам Эсме или нет, но все происходило очень быстро. Если бы я стал ждать, мы бы его упустили.

— Нет, — спокойно отозвался Реймонд. — Если бы ты подождал, ты смог бы помочь нам вернуть Джессику и она сейчас была бы здесь. А ты бросился в погоню, потащил за собой Эсме, а Джессика и Джек остались без защиты.

— Я не заставлял Эсме… — возразил Чарли.

— Позавчера, Чарли, — повторил Реймонд. — Понимаешь? Эсме тренировалась и готовилась всю свою жизнь. Ты не вправе принимать такие решения. Их вправе принимать она.

— Но…

— Кроме того, — продолжал Реймонд, не слушая Чарли, — ты все равно его упустил.

Чарли мрачно сдвинул брови.

— Ты его упустил, — повторил Реймонд. — Да или нет?

— Хорошо! — рявкнул Чарли. — Ладно! Да, я его упустил! — Он немного помолчал. — Я погнался за ним по крышам. — Он обернулся к Джеку — Ты бы меня видел, старик! Это было что-то!

Джек промолчал.

— А потом он вдруг исчез, — продолжал Чарли. — Мы в тот момент уже были недалеко от театра. И тут…

У него сорвался голос.

— Тут тебя догнала Эсме, — сказал Реймонд.

— Верно, — подтвердил Чарли.

Реймонд заглянул внутрь голубятни. Почти целую минуту он наблюдал за ее воркующими обитателями. Затем, видимо удовлетворенный тем, что увидел, он опустил ведро и поставил его рядом с собой.

— Позволь задать тебе еще один вопрос, — устало сказал он.

Чарли молча смотрел на него.

— Если бы Эсме не решила…

— Реймонд, — негромко произнесла Эсме, стоявшая около двери, — тебе не кажется, что…

— Нет, лепесточек, это очень важно, — сказал Реймонд. — Он, конечно, новичок, спору нет, но он должен понять, что поставлено на карту. — Великан снова посмотрел на Чарли. — Если бы Эсме не решила вернуться к Джессике, ты как думаешь, что бы тогда произошло?

Чарли нахмурился, но не ответил.

— Сказать тебе? — спросил Реймонд. — Твой друг, — он указал на Джека, не глядя на него, — был бы мертв. И виноват в этом был бы ты, точно так же, как ты виноват в смерти Джессики. — Реймонд не сводил глаз с Чарли. — Ну, что ты на это скажешь? А?

Джек смотрел на друга. Чарли сильно сжал губы, и они превратились в тонкую белую линию. Но когда он заговорил, его голос зазвучал спокойно.

— Слушайте, — сказал он, — если вы этого не заметили, то этого вашего демона, из-за которого было столько шума, больше нет. Я убил его. — Он помедлил. — И мне очень жаль, что так вышло с вашей, как ее там… Джессикой. Но теперь-то мы точно знаем: то, что случилось с ней, больше ни с кем не случится, никогда, ибо все кончено. И я победил.

Реймонд молчал.

— Я главный, — сказал Чарли и обвел крышу горделивым взглядом. — Я командую, — добавил он для пущей важности и пожал плечами. — Что еще?

Последовала еще одна долгая пауза, и нарушил ее звонок мобильного телефона Чарли.

Чарли раздраженно втянул воздух через стиснутые зубы, взглянул на дисплей и негромко выругался.

— Ты лучше беги домой к мамочке, сынок, — спокойно сказал Реймонд. — Поздновато уже.

Сначала Чарли ошарашенно взглянул на Реймонда. Потом топнул ногой.

— Поверить не могу! — выкрикнул он. — Что с вами такое?

Никто ему не ответил.

— Ладно, Джек, мы уходим, — сказал Чарли, повернулся и размашисто зашагал к двери.

Он взмахнул рукой — дверь распахнулась перед ним, крутанулась на петлях и сильно ударилась в стену.

Джек поспешил за другом, но перед тем, как уйти с крыши, быстро оглянулся. Эсме и Реймонд стояли совершенно неподвижно по обе стороны от голубятни. Но вот дверь за мальчиками захлопнулась.

— Ну, — сказал Реймонд после небольшой паузы, — что думаешь?

— Пойду возьму краски, — сказала Эсме и направилась к двери, не глядя на Реймонда.

Реймонд пошел за дочерью. Они миновали кладовую и арсенал. Затем, когда Эсме свернула налево и направилась к себе, Реймонд вошел в комнату с бабочками. Подошел к длинному столу и сел. Вернулась Эсме. В одной руке она держала заляпанный красками поднос, на котором стояла маленькая банка с водой и лежала большая палитра с красками множества цветов. Но большинство красок представляли собой различные оттенки синего. В другой руке Эсме держала несколько тонких кисточек с красными рукоятками. Реймонд сидел, задумчиво почесывая бороду. Эсме, не глядя на него, прошла мимо длинного стола в дальний темный угол комнаты — к тому месту, где рисунки заканчивались. Она остановилась, закрыла глаза и, оторвавшись от пола, плавно взлетела к высокому полотку.

Ее пышные черные волосы были, по обыкновению, стянуты в тугой пучок, а на плечи она набросила шарф из какой-то тонкой ткани, чтобы не забрызгаться. Эсме устроилась параллельно потолку и поставила поднос себе на живот. Выбрала кисточку, окунула ее в воду, нашла на палитре густую черную гуашь, которой она всегда рисовала контуры бабочек. Добившись нужной консистенции краски, она приступила к работе.

Все это время Реймонд молчал. Эсме старательно рисовала. Он ждал.

Наконец Эсме сказала:

— Я не знаю.

Реймонд молчал и ждал.

— Всю мою жизнь… — сказала Эсме, твердой рукой обводя тонкой кистью контур бабочки.

Только тогда, когда она добилась удовлетворительного результата, она опустила голову и посмотрела на сидящего за столом отца.

— Ведь ты понимаешь?

— Гм, — отозвался Реймонд.

— Я не думаю… — начала Эсме, не договорила, нахмурилась и поправила себя: — Я не думала, что у меня будет такое чувство, когда он умрет.

Реймонд запрокинул голову и посмотрел на дочь.

— Какое чувство? — спросил он.

— Никакое, — сказала Эсме.

Реймонд терпеливо ждал.

Эсме опустила первую кисточку в воду и выбрала другую. Сдвинув брови, она начала густо накладывать краску внутри контуров бабочки.

— Может быть, все это время мы ошибались, считая, будто Скорджа нельзя убить, — сказала она. — Возможно, Чарли и правда настолько силен. То есть… Скордж ведь действительно погиб — по крайней мере, все выглядело именно так. Я видела, как он умирает, я слышала, как он вопил. Но я… — Она вздохнула и покачала головой. — Я должна была что-то почувствовать. Не то чтобы… радость или еще что-то в этом роде. Знаю, ничего такого я не ожидала. Но хоть что-то я должна была почувствовать, правда?

Она опять опустила голову и посмотрела на отца.

— Гм, — снова отозвался он.

Эсме вернулась взглядом к бабочке и ошеломленно заморгала. На месте ее рисунка красовалась большая темная клякса в форме бабочки, и сквозь краску совершенно не просвечивала побелка. То, что она собиралась сказать отцу, распирало ее грудь, рвалось наружу. Эсме сдалась, отвела взгляд от своего странно преобразившегося рисунка и снова посмотрела на Реймонда.

— Я просто не могу поверить, что он мертв, — сказала она и стала ждать.

Наконец Реймонд поднял голову и посмотрел на нее.

— Это должно было происходить не так, — добавила Эсме.

— Да, — согласился Реймонд. — Мне тоже не верится.

— По-моему, тебе стоит разыскать Феликса, — сказала Эсме.

— Угу, — кивнул Реймонд. — Думаю, ты права.

 

ШАНС

Чарли и Джек шли по парку к дому Чарли. Фонари в парке не горели, и когда Чарли сошел с асфальтовой дорожки, его шаги по траве стали совершенно бесшумными, и тишина окутала мальчиков, будто плащ. Чарли остановился у озера, которое находилось у южного края парка. Джек догнал его и встал рядом. Они оба уставились на воду. Она была черная, как тушь, и негромко плескалась.

— Ну, — вдруг сказал Чарли, и его голос в тишине прозвучал как-то особенно звонко и громко, — классная получилась операция спасения, да?

— Угу, — откликнулся Джек. — И все случилось так быстро, я опомниться не успел. Похоже, из тебя получается неслабый супергерой.

— Да, — произнес Чарли с неожиданной злостью. — А теперь скажи: почему ты меня там не поддержал?

Джек изумленно уставился на друга.

— Чего?

— Ради бога, Джек. Я сегодня ночью тебе жизнь спас! Мог хотя бы словечко за меня замолвить перед Реймондом, а ты стоял и ждал, когда все само собой рассосется.

Чарли теперь говорил на повышенных тонах, он словно бы швырял свои слова в Джека. Такого голоса Джек у него прежде не слышал.

— Ну? — сердито повторил он.

— Что — «ну»? — непонимающе спросил Джек, не догадываясь, к чему все эти вопросы.

— Почему ты ничего не сказал?

Джек пристально глядел на Чарли. Лицо друга скрывала темнота. Джек немного подумал и тихо сказал:

— Думаешь, это помогло бы? — Помолчав пару секунд, он добавил: — Я хочу сказать: раньше, похоже, ни ты, ни все остальные ко мне совсем не прислушивались. Верно?

Последовала долгая пауза.

Чарли вздохнул.

— Прости, старик, — сказал он. — Я не хотел тебя обидеть. Я просто… — Он неожиданно резко повернулся к Джеку. — Знаешь, ведь ты мой лучший друг!

— И что? — осторожно спросил Джек.

— Ты мой единственный друг. Единственный, кого я знаю, кто за меня горой, несмотря ни на что. Ну, как тогда в ресторане, — скороговоркой затараторил Чарли. — Если бы тебя со мной не было, я вряд ли выдал бы отцу по полной программе. Наверное, я вообще никогда бы ему не сказал, как я на него зол, если бы… ну, в общем, если бы не ты.

Джек слегка прищурился. Чарли никогда с ним так не разговаривал. Это было непривычно.

— Ну ладно, — выдавил он. — Нет проблем.

— И ты не представляешь, старик, как я рад, что ты со мной во всех этих делах.

— Да ты не переживай так, Чарли, — нахмурившись, отозвался Джек. — Ну, ты же понимаешь, я, как говорится, всегда готов и всякое такое.

Похоже, этот ответ устроил Чарли. Он отвернулся и снова стал смотреть на озеро.

— Ты как думаешь, что с ними такое? — спросил он через некоторое время. — Я про Эсме и Реймонда. — В смысле, ты же меня видел. Да? — добавил он, не дав Джеку ни ответить, ни подумать. — Я укокошил демона! Я сотворил огненные шары, и они спалили демона насмерть! Так?

— Ммм, — протянул Джек. — Ну, примерно так. Но как ты это сделал?

— Ой, — отмахнулся Чарли, — я над всеми этими штуками даже не задумываюсь. Это все… понимаешь, очень просто.

— Ну да, — кивнул Джек. — Но ведь приходится, наверное, хоть немного подумать. Да?

— Это ты о чем? — настороженно спросил Чарли.

— Ну, — промямлил Джек, — сейчас, похоже, Реймонд и Эсме тобой не очень-то довольны.

— А я про что говорю?! — в сердцах выпалил Чарли. — То есть я, конечно, понимаю, они в шоке, и все такое. Испытание прошел я, а не Эсме. Я явился неизвестно откуда и сразу прикончил демона, когда все столько лет его боялись. Я понимаю, с этим трудно смириться, особенно Эсме. Ведь у нее мать погибла, и вообще.

— Хм, — задумчиво сказал Джек.

— Но знаешь, им придется с этим смириться! Ясно? Как сегодня, к примеру. То есть мне вовсе не хотелось их злить. Это не в моем стиле. Но ведь дело сделано, а за хорошую работу полагается хвалить. А я что получил? Порку! — Чарли снова уставился на озеро. — Джек, можно тебя кое о чем спросить? — вдруг сказал он.

— Само собой, — ответил Джек. — Конечно.

— Тебе никогда не хотелось, чтобы мир просто… не существовал?

Джек вытаращил глаза.

— Ты это о чем?

— Ну все эти дела, — сказал Чарли. — Скордж. Братство. Мои предки.

Перечень получился странный, и Джек улыбнулся бы, если бы не следующие слова Чарли.

— Тебе не кажется, было бы проще, если бы ничего этого не было?

— Извини, не понял? — пробормотал Джек.

— Разве не лучше было бы, если бы не было ничего? — повторил Чарли, повернувшись к другу. — Тебе никогда не казалось, как было бы хорошо, если бы в один прекрасный день все — вся Вселенная — просто исчезло бы. Бабах! — и все.

Джек оторопело смотрел на друга. Он не знал, что сказать.

— Иногда, — нахмурившись, сказал Чарли, — у меня такое чувство… ну, не знаю. — Он сжал кулаки. — Ну просто хочется взять и разгромить все, — продолжал он. — Разорвать на куски, сжечь и сплясать на пепле. У тебя так не бывает?

Джек настороженно взглянул на Чарли.

— Ну, старик, если честно — нет, — ответил он.

Чарли вздохнул.

— Ладно, забудь. — Он поморщился. — Поздно уже. Мама беситься будет. Пожалуй, я лучше один домой пойду.

— Точно?

— Точно.

Джек посмотрел на своего друга-супергероя и попытался улыбнуться.

— «Быстрее разогнавшегося пингвина», — сказал он.

— Во-во, — кивнул Чарли, улыбнувшись в ответ. — Увидимся.

— До встречи.

Они разошлись в разные стороны.

Потом Джек будет вспоминать этот момент и гадать, мог ли он поступить как-то иначе. К этому времени Чарли уже целиком и полностью находился под влиянием Скорджа. Но если бы Джек сказал другу, что с ним что-то не так, если бы он задержался и они хотя бы поговорили об этом, может, потом не случилось бы того, что случилось.

А теперь было слишком поздно.

 

БАБОЧКИ

Эсме уже почти закончила рисовать третью за эту ночь бабочку. У нее устали и начали слипаться глаза, но едва она услышала шум, сонливость у нее сразу пропала.

Она беззвучно опустилась и поставила поднос с красками и кистями на пол. В этот момент комната была освещена одной-единственной лампой, которую Эсме поставила посередине длинного стола. Присев на корточки у дальней стены комнаты, Эсме увидела, как открылась дверь и кто-то вошел.

— Эсме? — позвал Чарли. — Это я.

— О, привет, Чарли, — сказала Эсме и медленно вышла на свет.

Чарли небрежно указал за спину.

— Там… дверь на крышу была открыта. Ничего, что я…

— Все нормально, — ответила Эсме. — Входи.

Они встали напротив друг друга по разные стороны от стола. Чарли положил руки на спинку стоящего перед ним стула.

— Ты, я вижу, рисовала, — сказал он.

— Да, — ответила Эсме. — У меня в последние пару дней было мало времени, поэтому пришлось наверстывать.

Она вежливо улыбнулась Чарли. Он с готовностью усмехнулся в ответ.

— Бабочек рисовала, да? — спросил он.

— Да.

Они помолчали.

— А почему ты их выбрала? — спросил Чарли. — В смысле, бабочек.

Эсме удивленно посмотрела на него и пожала плечами.

— Наверное, потому, что их так много и все разные, — ответила она. — А еще их трудно рисовать: не так-то просто подбирать цвета. Особенно трудно было, когда я только начинала.

— Но главная причина в том, — прервал ее Чарли, — что они так похожи на тебя. — Он усмехнулся. — Да?

Эсме нахмурилась.

— Ты о чем?

— Ты всю жизнь ждала, что тебе придется сразиться со Скорджем, — сказал Чарли, не спуская глаз с Эсме. — Ты каждый день упражнялась, готовилась, совершенствовала свои навыки — ты сама так говорила.

— Да, — кивнула Эсме. — И что?

— Ну так ты же очень похожа на них! — радостно сказал Чарли, указав на стены. — Сидишь в своем коконе и ждешь момента, когда можно будет выйти наружу. Ждешь и ждешь — всю жизнь ждешь момента, когда сможешь расправить крылья и полететь.

Еще секунду Эсме молча смотрела на него.

— Хотела бы я знать, о чем ты говоришь? — спросила она. — Я… Мне просто нравятся бабочки, вот и все.

К собственному ужасу, она почувствовала, что краснеет.

Хотя она никогда себе в этом раньше не признавалась, Чарли был не так уж далек от истины. Жизненный цикл бабочки — ее превращение из гусеницы во взрослое насекомое — сразу зачаровал Эсме, как только Реймонд рассказал ей об этом. На самом деле именно поэтому семь лет назад она начала рисовать бабочек. Чарли это понял. И теперь он ей улыбался — нагло, самодовольно: он вынудил ее солгать. Он все знал.

— Они красивые, — признал он, неотрывно глядя на Эсме.

— Спасибо, — сердито буркнула Эсме.

— Сколько их уже? Напомни, пожалуйста.

— Пять тысяч четыреста семьдесят пять, — сказала Эсме. — Пока.

— Ничего себе, — присвистнул Чарли.

Эсме вздохнула.

— Чарли, не пойми меня неверно, но ты не обидишься, если я спрошу, зачем ты пришел?

Чарли улыбнулся шире.

— Ты сюрпризы любишь? — спросил он.

Эсме нахмурилась.

— Не знаю, — ответила она. — По-разному. Смотря какие.

— У меня появилась идея. Сюрприз для тебя. Как только я до этого додумался, я сразу поспешил сюда.

— Это очень мило, — сказала Эсме.

— Погоди — и увидишь, — продолжая улыбаться, пообещал Чарли, то сжимая, то разжимая пальцы на спинке стула. — Знаешь, я тут подумал… Все случилось слишком быстро.

— Угу.

— Ну и… Мы с тобой даже толком познакомиться не успели.

— Да, — кивнула Эсме. — Это, пожалуй, так.

— Ну, насчет Реймонда я не знаю, — сказал Чарли поспешно. — Но я думаю, ты и я могли бы подружиться. Понимаешь?

Эсме пристально смотрела на него.

— Я хочу, чтобы мы были друзьями, — сказал Чарли и нарочито небрежно пожал плечами. — Что скажешь?

Он очень пристально смотрел на Эсме. Та не выдержала и отвела взгляд.

— Конечно, — сказала она и тоже едва заметно пожала плечами.

— Классно! — радостно воскликнул Чарли. — Отлично! Ну а теперь о сюрпризе, про который я говорил.

— А, ну да.

— Это такой классический сюрприз. Ты должна зажмуриться. И не подглядывать!

Эсме непонимающе посмотрела на Чарли.

— Зачем?

— Ну ладно, — продолжал уговаривать Чарли. — Просто закрой глаза на минутку.

— Чарли…

— Тебе понравится! Обещаю!

— Ну, я не знаю.

Это было странно, но Эсме действительно не хотелось закрывать глаза. Но что она могла сделать? Она поджала губы и зажмурилась.

— Так, — услышала она голос Чарли. — Секундочку.

Он вдохнул и задержал дыхание. А потом воздух в комнате нагрелся.

Эсме чувствовала это. Казалось, воздух стал плотнее, гуще. Появился странный запах — вроде запаха озона или нагретого металла, послышался негромкий электрический треск, у Эсме защипало кожу на голове. Она попыталась открыть глаза, но в ужасе обнаружила, что не может этого сделать. А потом…

— Ффффф, — выпустил воздух Чарли, и странные ощущения мигом исчезли. — Теперь можешь открыть глаза, — сказал он.

Эсме открыла глаза и огляделась по сторонам, но увидела лишь одно: самодовольная усмешка Чарли стала еще шире и наглее.

— Ну? — спросила она неуверенно. — Что я должна увидеть?

— Еще секундочку, — сказал Чарли.

Он смотрел на стены, обшаривал их взглядом, будто что-то искал. А потом…

— Вот! — воскликнул он и, чуть не подпрыгивая на месте от волнения, указал вверх.

Эсме посмотрела в ту сторону, и у нее перехватило дыхание.

На потолке у нее над головой одна из ее бабочек, которую она еще не успела дорисовать, зашевелилась.

Сначала это было просто трепетание. Едва заметное. Но в следующее мгновение бабочка, у которой в нижней части правого крылышка рисунок еще не был закончен, вдруг задергалась. Ее маленькое черное тельце напрягалось и вытягивалось. Освободилось одно бархатистое крылышко, потом второе. Бабочка словно на пробу похлопала крылышками. Раз, другой — и всякий раз становился видным оставшийся на потолке контур. А потом весь потолок будто ожил, а за ним — стены. По всей комнате бабочки, которых Эсме рисовала на протяжении семи лет, зашевелились, задрожали, начали растягиваться, выпрямляться и обретать свободу. Эсме перевела взгляд на недорисованную бабочку — как раз вовремя — и увидела, как та напряглась и оторвалась от потолка. Сначала она рухнула камнем вниз, и Эсме испугалась, что бабочка ударится о пол. Но в следующее мгновение неестественно большое насекомое словно с невероятным усилием взмахнуло крылышками раз, другой — и взмыло в воздух.

А потом…

…вдруг…

…они все взлетели.

— И-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и! — взвизгнул Чарли, скрытый от Эсме метелью трепещущих крылышек.

Воздух наполнился бабочками и тихим шелестом их крыльев. Казалось, по комнате одновременно летает множество листков бумаги. Бабочки выстроились друг за другом и полетели большой дугой, трепещущей, мятущейся массой сливающихся один с другим ярких цветов.

Чарли приплясывал на месте, продолжая кричать и размахивать руками. Вокруг него то опускались, то взлетали бабочки.

А Эсме стояла неподвижно.

На одну секунду, когда между ними образовалось пустое пространство, Чарли увидел ее и, продолжая улыбаться, крикнул:

— Что думаешь? А? Как тебе это?

Он небрежно взмахнул одной рукой, и вдруг десятки — нет, сотни нарисованных насекомых начали опускаться на плечи, на оголенные руки Эсме.

Эсме посмотрела на одну из бабочек. Она узнала ее: это была одна из первых. Тогда она еще не так тонко работала кистью. Не имевшая лапок и усиков, бабочка билась о кожу Эсме, и при каждом ударе с ее темных крыльев осыпались крошечные чешуйки краски.

— Они живые, — медленно сказала Эсме. — Они действительно живые.

— Ага, — радостно отозвался Чарли.

— Ты можешь это делать? — спросила Эсме. — Ты можешь оживлять вещи?

— Кажется, да, — довольно ухмыльнулся Чарли.

Теперь и на него уселось множество бабочек-переростков — они облепили его плечи и голову. У него за спиной остальная часть громадной стаи вдруг неожиданно изменила направление полета и метнулась в другую сторону.

— И ты это сделал, — спросила Эсме, — только для того, чтобы меня удивить?

Чарли посмотрел на нее.

— Это подарок! — напомнил он ей. — Тебе не нравится?

— Ты хоть понимаешь, что делаешь? — спросила Эсме.

От ярости у нее задрожали руки, и бабочки, сидевшие на ней, взлетели.

— Прекрати это немедленно!

Чарли изумленно вытаращил глаза.

— Чего?

— Прекрати! — крикнула Эсме. — Верни их обратно!

— Зачем?

— Сделай это! Немедленно!

— Ладно! — сказал Чарли. — Ладно!

Он моргнул.

На секунду бабочки замерли в воздухе.

А потом упали.

Каждая из них, коснувшись пола, рассыпалась в порошок. Через мгновение на полу образовалось множество маленьких кучек краски. На стенах остались только контуры бабочек. Только они теперь напоминали о семи годах работы Эсме.

Эсме и Чарли стояли по разные стороны от стола и смотрели друг на друга.

— Никогда, — процедила сквозь зубы Эсме, — никогда больше ничего такого не делай.

Пару секунд Чарли молча смотрел на нее. Потом ухмыльнулся.

— Я буду делать, что пожелаю, — сказал он.

— Нет, Чарли, — тихо произнесла Эсме. — Не будешь.

Что-то в ее голосе заставило Чарли замереть.

Он посмотрел на нее и неуверенно улыбнулся.

— Ладно, — сказал он. — Я не хочу драться с тобой, Эсме.

Девочка молча смотрела на него.

— Ну, это же был подарок. — Чарли снова широко улыбнулся.

Он был уверен, что Эсме изменит свое мнение.

— Я ничего такого не хотел. Я думал, это поможет нам подружиться.

— Это так не делается.

На этот раз молчание затянулось.

Наконец улыбка Чарли померкла — и угасла.

— Хорошо, — сказал он неожиданно. — Отлично.

Он поднял голову и пожал плечами.

— Отлично. Ну, тогда — пока.

Он отвернулся. Дверь уже открылась перед ним.

— Чарли?

Он не отозвался.

— Чарли! Подожди! — крикнула Эсме.

Но двери со щелчком захлопнулись. Чарли даже не оглянулся.

Эсме еще смотрела ему вслед, когда вдруг как-то особенно громко и тревожно в тишине зазвучал сигнал домофона. Эсме подошла к двери и нажала на кнопку.

— Да?

— Это я, — послышался голос Реймонда. — Ты можешь спуститься и помочь мне?

— Что случилось?

— Я разыскал Феликса.

На самом деле Реймонд просто хотел поскорее поговорить с дочерью. Хотя он нес на плече лишившегося чувств Феликса, он все равно поднимался по лестнице, перешагивая через две ступеньки.

— Он был в частной клинике на окраине города, — объяснил Реймонд. — Два дня назад его туда отправили домовладельцы, вот почему я до сих пор не мог отыскать его.

— А он…

— Мертв? — сказал Реймонд. — Нет. Это все Скордж наделал, можно не сомневаться, это похоже на кому. Бог мой! — прошептал он, когда Эсме открыла дверь, ведущую в комнату с бабочками.

— Да, — мрачно сказала Эсме.

Пока Реймонд укладывал Феликса на стол, она быстро рассказала ему о случившемся.

— Но как? — спросил Реймонд. — Я думаю, даже Ник не умел делать такое.

Эсме ходила из стороны в сторону.

— Меня пугает то, как Чарли повел себя потом, — сказала она. — Он уходил… Не знаю… Словно навсегда.

Но, заметив, что глаза Реймонда расширились от страха, она умолкла.

— Что? — спросила она.

Еще мгновение Реймонд молча стоял около неподвижно лежащего на столе Феликса, замерев от пришедшей ему в голову мысли.

— Эсме, — сказал он и судорожно вдохнул. — Я ничего подобного никогда не видел.

Он оторопело обвел взглядом то, что осталось от бабочек.

— В смысле, оживлять неживое! Никто из членов Братства ничего подобного никогда не делал. Никогда!

— И что?

— Ну… А вдруг… — начал Реймонд и тут же умолк.

Эсме пристально смотрела на него.

— Погоди минутку, — сказала она. — Позволь кое-что прояснить. Джессика не была носителем, не был носителем и Феликс, иначе он не провалялся бы двое суток в коме.

— Верно.

— Единственный, кто мог быть носителем, это…

— Ник! — закончил за нее Реймонд.

— Но как же тогда испытание? — спросила Эсме. — Выбор нового лидера?

Реймонд покачал головой.

— Ник не искал нового лидера. Он даже новых добровольцев не искал. Им управлял Скордж! Ему был нужен новый носитель! — Он немного помолчал. — И он его нашел.

Они посмотрели друг другу в глаза.

— О нет… — прошептала Эсме.

 

ИЗВИНЕНИЙ МАЛО

Это произошло той же ночью. Было душно и жарко. Джеку снились плохие сны. Его разбудил стук в окно. Он рывком сел на кровати. Поскольку он еще не успел до конца проснуться, он не был уверен, наяву прозвучал стук или во сне.

Занавески на окнах в комнате Джека были тонкие. Обычно через них без труда проникал оранжевый свет фонарей. А сейчас свет заслонила большая черная тень.

Джек встал с кровати и раздвинул занавески. Его комната находилась на третьем этаже, но за окном стоял Чарли — стоял, словно на земле.

Он улыбался. Его руки были опущены. По ним струились линии черной татуировки, они беспокойно извивались под кожей.

Джек распахнул окно.

— Чарли, какого черта? Ты что тут делаешь?

Чарли как ни в чем не бывало улыбнулся.

— Я тоже рад тебя видеть, — сказал он.

— Который час? — спросил Джек.

Чарли не ответил, и Джек взглянул на электронные часы, стоявшие на тумбочке около кровати.

— Господи, Чарли! Сейчас четыре утра!

— Да? — пожал плечами Чарли. — Я не знал. Это ты у нас любишь все знать точно.

— Но сейчас четыре часа утра, — повторил Чарли, поскольку решил, что Чарли его не понял.

— Джек, — сказал Чарли. — Нам нужно кое-куда отправиться.

— Чего? — удивился Джек.

— Только мы с тобой, — сказал Чарли. — Понимаешь, у меня тут появилась одна мысль — просто закачаешься! Но я хочу, чтобы ты пошел со мной.

— Пойти с тобой? Куда?

— В мир демонов, — ответил Чарли. — Я хочу, чтобы ты пошел со мной в ад.

Джек не ответил. Он пристально посмотрел на Чарли. Потом положил обе руки на подоконник и, выглянув наружу, взглянул вниз. Чарли отплыл по воздуху на несколько сантиметров назад. Джек посмотрел на землю под окном и перевел взгляд на друга.

— Ну ты даешь, — прошептал Джек. — Ты уже так здорово летаешь, да?

— Джек, — сказал Чарли, — помоги мне. Я не хочу делать это один.

— Делать что?

— Открыть Разлом.

— А, — рассеянно кивнул Джек.

— Реймонд никогда не позволит мне сделать хоть что-то, — презрительно сказал Чарли. — А Эсме…

Его лицо приобрело обиженное и озадаченное выражение.

— Ну, в общем, я думаю, мы с ней никогда не поладим, старик. Вот и все.

— О чем ты болтаешь, Чарли?

— О настоящем приключении, — ответил Чарли. — Разве ты не понимаешь? — Его глаза странно сверкали, и это совсем не нравилось Джеку. — Ты да я, — сказал Чарли. — И не нужно нам никакого Братства. Мы с демонами умеем сражаться так, как они никогда не умели. И теперь у нас есть шанс отправиться туда, где никто никогда не бывал. Ну, как? Что скажешь?

Чарли разволновался и даже начал слегка подпрыгивать в воздухе. Но в ожидании ответа Джека он подпрыгивать перестал и замер.

Джек смотрел на него.

— Дай мне минутку, — попросил он. — Штаны надену.

Джек быстро снял пижаму. Он лихорадочно соображал, и мысли у него были примерно такие:

«Отказываться бессмысленно. Это же ясно. Что бы ни было на уме у Чарли, он почти наверняка это все равно сделает, пойду я с ним или нет. Но если я с ним пойду, может быть, у меня появится возможность предупредить остальных и хоть как-то помешать Чарли, пока не станет слишком поздно».

Через несколько минут Джек был готов. Он оделся легко: черная футболка, черные джинсы, любимые кроссовки. В задний карман джинсов он положил мобильный телефон, в который уже были вписаны номера Реймонда и Эсме.

— О'кей, — сказал он Чарли. — Встретимся на улице.

Чарли покачал головой.

— Не пойдет. Твои предки наверняка дрыхнут внизу перед теликом, ты можешь разбудить их, когда будешь проходить мимо. — Он протянул Джеку руку. — Держись за меня, — сказал он.

— Ладно, — вздохнул Джек. — Но послушай, гмм…

— Что еще? — нетерпеливо спросил Чарли.

Джек подумал о своих родителях — о двух пухлых силуэтах на диване, озаренном светом от экрана телевизора. Наверняка они спали сидя, свесив голову на грудь. Джек с трудом удержался от улыбки. Храпят, наверное. А с утра у них все будет болеть. Его отец особенно страдал но утрам, если засыпал на диване.

Сказать им, что он уходит? «Ну да, как же, — подумал он. — Так я им и скажу». Кроме того, если бы он успел вовремя предупредить Реймонда и Эсме, то, возможно, успел бы вернуться домой пораньше, пока родители еще не проснулись. Джек вздохнул.

В глубине души он уже знал: эта ночь вряд ли закончится так просто. Вряд ли ему повезет.

Джек запрыгнул на подоконник, свесил ноги, взял Чарли за руки и шагнул в воздух.

— Вперед, — сказал Чарли.

— Ладно, — согласился Джек.

И они полетели.

Дом Джека, его улица — все сразу уменьшилось в размерах и исчезло в ночной тьме. Засвистел горячий воздух, их обоих словно объяли черные крылья, а через несколько мгновений они уже стояли на тротуаре, на Черинг-Кросс-роуд в лондонском Уэст-Энде.

Спереди паб «Лунный свет» немного напоминал кинотеатр. На входе — широкое каменное крыльцо с тремя довольно нелепыми колоннами, покрашенными светло-бежевой краской. Двери — шесть панелей из толстого стекла с большими уродливыми вертикальными медными ручками. За стеклом царила полная темнота. Все, кто здесь работал и выпивал, давно ушли. Но на улице еще попадались немногочисленные прохожие. Мальчики дождались момента, чтобы на них никто не смотрел. Чарли взялся за одну из медных ручек. Джек услышал негромкий щелчок замка, а в следующий миг Чарли шагнул в темную пустоту паба, представлявшего собой врата, ведущие в ад.

Джек вздохнул и нерешительно последовал за Чарли. Свет с улицы быстро сменился непроницаемой тьмой. Джек все сильнее чувствовал, что им не нужно здесь находиться.

— Чарли? — окликнул он друга хриплым шепотом.

Таким голосом люди говорят тогда, когда и хотят, и не хотят, чтобы их услышали.

— Я здесь, — послышался ответ Чарли.

Он говорил самым обычным тоном.

— Иди сюда. Тут ступеньки.

Свет с улицы едва помог Джеку разглядеть широкий лестничный пролет, и он пошел вниз по ступенькам. Наконец подошвы его кроссовок коснулись деревянных половиц.

— Чарли, а нельзя немножко посветить? — спросил Джек, стараясь, чтобы его голос не дрожал от страха.

— Нет проблем.

И над ладонью Чарли тут же появился светящийся шарик. Чарли ухмыльнулся.

Джек посмотрел на огонек и слегка прикрыл глаза. Потом он огляделся по сторонам.

Огонек над ладонью Чарли освещал на удивление просторное помещение. Пожалуй, этот зал был такой же большой, как комната с бабочками. Слева от Джека примерно на две трети зала тянулась длинная, отделанная хромированной сталью барная стойка, а справа стояли столики, окруженные полукольцами диванчиков. Чарли находился посередине широкого пустого пространства, занимавшего большую часть зала. Здесь сильно пахло застоявшимся сигаретным дымом и перегаром. Но наибольшее впечатление на Джека произвел необыкновенно высокий потолок. Он был едва виден в оранжевом свете огонька.

Джек взглянул на Чарли. Тот занялся чем-то уж очень странным. Он наклонился и вытянул голову. Казалось, он к чему-то принюхивается. Он ходил и ощупывал руками воздух. Огонек повис в воздухе над ним и передвигался, куда бы ни шагнул Чарли.

— Чарли, ты что…

— Здесь, — неожиданно сказал тот и обернулся к Джеку с широченной улыбкой. — Вот тут. Пощупай.

Джек пожал плечами и подошел к другу. Он ступал по деревянным половицам, и те громко поскрипывали под подошвами его кроссовок.

— Вытяни руку рядом с моей, — сказал Чарли.

Джек искоса глянул на него, но сделал, как сказал приятель.

— Чувствуешь? — спросил Чарли, продолжая довольно улыбаться.

Джек немного поводил ладонью в воздухе.

— Вроде сквозняк, — сказал он.

— Это не сквозняк, — сказал Чарли. — Видишь? Если я встану перед этим местом. Здесь. Или здесь. Откуда может так дуть? — Он еще шире ухмыльнулся. — Это не сквозняк.

Джек нахмурился. Это действительно было очень странно. В воздухе было какое-то холодное пространство — чуть выше уровня пояса. Казалось, будто суешь руку внутрь холодильника. Это было совсем маленькое, очень ограниченное пространство. Стоило отодвинуть руку на несколько сантиметров в любую сторону — и странное ощущение пропадало. Джек читал разные истории о том, что в домах с привидениями встречались «холодные места». Он стал гадать — может, и тут было что-то подобное.

— Это он, старик, — сказал Чарли.

Он был очень взволнован, просто дрожал от возбуждения. Разлом. Врата ада.

— Ммм, — протянул Джек и пристально взглянул на друга.

Он сделал глубокий вдох.

— Слушай, — сказал он, — а ты в этом уверен? Ну, то есть… Это точно?

— Никогда еще я ни в чем не был так уверен, — спокойно ответил Чарли.

— Но…

— Я это чувствую, — сказал Чарли.

Его лицо было озарено странным светом огонька, висевшего в воздухе над его головой.

— Сердцем чувствую, — продолжал он, — головой, кровью.

Он закрыл глаза, шумно втянул воздух ноздрями, закрыл глаза, и его веки затрепетали.

Джек встревоженно нахмурился.

— Ну ладно, — сказал он. — Но тебе не кажется… Ну, понимаешь, надо бы позвать остальных.

— Нет, — отрывисто ответил Чарли, резко открыв глаза. — Никаких остальных.

Несколько секунд мальчики молча смотрели друг на друга.

— Разве ты не понимаешь? — спросил Чарли с фальшивой улыбкой. — Остальным мы не нужны. Они не хотят, чтобы мы это сделали.

— Но, Чарли…

— Да перестань, Джек! — В голосе Чарли появились нотки раздражения. — Нам там нечего ловить! А тут у нас есть шанс от всего этого уйти!

Он смотрел на Джека широко открытыми глазами.

— Давай сделаем это, старик, — сказал он. — У людей такого никогда в жизни не бывает. По-настоящему. Может, кому и выпадала такая удача, но они от нее отмахнулись. Но мы такой ошибки не совершим.

Джек молчал.

— Ну, договорились? — нетерпеливо спросил Чарли.

— Наверное, — растерянно отозвался Джек.

— Круто. Теперь сделай шаг назад. Мне тут надо кое-что сделать.

Джек послушно отступил на шаг назад.

Чарли повернулся к нему спиной. Он раскинул руки в стороны, и черные линии татуировки заскользили под его кожей. Казалось, под кожу Чарли налита черная тушь.

Джек не отрывал глаз от татуировки. За несколько секунд кожу Чарли целиком покрыли черные завитки и стрелы — они извивались, сворачивались в спирали.

А потом зал наполнился гулом.

Этот звук, казалось, исходит отовсюду сразу. Воздух словно сгустился. Джеку казалось, будто он попал внутрь полиэтиленового мешка. Раскинутые руки Чарли начали странно подрагивать, он стал размахивать ими, и в воздухе перед ним начала образовываться тонкая — не толще яичной скорлупы — линия света.

Сначала это была всего лишь щелочка. Но по мере того как Чарли дергался и махал руками, словно марионетка, которую тянут за веревочки, светящаяся линия начала расширяться и заполнять зал неземным красным светом.

Медленно и осторожно Джек вытащил из заднего кармана джинсов мобильный телефон.

Не отрывая глаз от Чарли, он нажал на кнопки набора нужного номера.

Послышались три долгих гудка. Наконец ответил Реймонд.

— Да?

— Это Джек, — прошептал мальчик.

— Алло? — сказал Реймонд. — Кто это?

— Это Джек.

— Джек? Я тебя не…

— Я у Разлома, — сказал Джек. — Чарли… хкх…

Сильнейший удар выбил весь воздух из его легких, а в следующее мгновение последовал не менее сильный удар в спину, и Джек чуть не лишился чувств. У него потемнело в глазах.

А когда он пришел в себя, он увидел прямо перед собой лицо Чарли, который сжимал ему горло одной рукой.

Глаза Чарли налились кровью. Его лицо превратилось в жуткую маску. Линии черной татуировки бешено извивались под его кожей, будто обезумевшие угри. Уголки его губ были раздвинуты в странной ухмылке. Но вот его губы разжались, и страшный голос произнес:

— Нет, нет, нет. Боюсь, это лишнее.

Джек заставил себя отвернуться от этих жутких глаз. Он увидел, что его ноги болтаются чуть выше пола, а он прижат к стене за барной стойкой. Он догадался: видимо, Чарли схватил его и пролетел с ним по воздуху до ближайшей стены. Джек перевел взгляд на Чарли. Тот медленно склонил голову к плечу. Налитые кровью глаза уставились на мобильный телефон в руке Джека.

Чарли вырвал у него телефон и зашвырнул куда-то в темноту.

Лицо Чарли, озаренное тускло-красным светом Разлома, стало печальным.

— Ты позвонил им, Джек, — сказал Чарли своим собственным голосом — медленно, словно он сам не верил этим словам. — Зачем ты это сделал? Как ты мог предать меня?

Джек молчал. Трудно говорить, когда тебя держат за горло. Он вцепился в руку Чарли двумя руками, но с таким же успехом он мог бы сжимать стальную балку. Пальцы Чарли давили все сильнее. Джек едва дышал, и уже в следующую секунду у него все поплыло перед глазами: со всех сторон надвинулись черные бархатные пятна и окружили лицо Чарли. Очень скоро Джек перестал видеть что-либо, кроме этого лица.

«Я теряю сознание», — догадался он.

Чарли душил его.

Джек чувствовал, как болит его череп изнутри, как сжимается сердце, как густеет и разбухает кровь, стучащая в висках. Внезапно все показалось ему таким глупым. Только теперь наконец он начал все понимать: от встречи с Ником до этого момента все было обманом. Ник не передал Чарли никакой силы, никаких талантов. Он передал ему Скорджа. Чарли стал тем телом, в которое вселился Скордж. Все это время Чарли носил внутри себя демона. И хотя Джек почти сразу заподозрил, что с Чарли происходит что-то неладное, он ничего не делал и ничего не говорил. Какой же он был дурак! Полный, законченный идиот, тупица!

И тут вдруг Чарли получил удар по виску.

Его пальцы на горле Джека неожиданно разжались.

Джек рухнул на пол и больно ударился.

Судорожно хватая ртом воздух, он скорчился около стены.

— Эсме, — удивленно прозвучал голос Чарли.

— Да, — отозвалась Эсме, и ее янтарные глаза сердито сверкнули. — Это я.

Джек поднял голову. Эсме стояла справа от него, на ступенях лестницы, которая вела в зал. Еще никогда в жизни Джек не был так рад увидеть кого-то. Напротив Эсме, слева от Джека, на другой лестнице, служившей зеркальным отражением первой, стоял Чарли. Их разделяло почти двадцать метров пустого полированного паркета.

— Я должна была давно все понять насчет тебя, — негромко сказала Эсме.

Она стояла, опустив руки и медленно, пружинисто переминаясь с ноги на ногу.

— Я должна была сразу тебя выследить.

— Вот как? — сказал Чарли. — Это почему же?

— У тебя все слишком легко получилось, да? — сказала Эсме. — А ты ни разу не задумался почему?

— О чем ты болтаешь?

Эсме с улыбкой покачала головой.

— Ты просто случайность, Чарли, — сказала она. — Неправильный человек, оказавшийся в неправильном месте в неправильное время.

Она немного наклонилась вперед и в упор уставилась на Чарли. Слова она выговаривала медленно и четко.

— Скорджу была нужна марионетка. Кто-то, кем было бы легко управлять. Ты со всеми своими мелкими обидами ему подходил просто идеально. Вот почему ты был избран, Чарли. Не по какой-то другой причине. И уж конечно не потому, упаси господи, будто ты наделен хоть каким-то талантом.

— Правда? — равнодушно спросил Чарли.

— Все в точности так, как ты говорил, Чарли, — сказала ему Эсме. — Я ждала этого момента всю свою жизнь. С тех самых пор, как тварь, которую ты впустил внутрь себя, отняла у меня мать. А ты? — Она пожала плечами. — Ты здесь по ошибке.

С этими словами она сорвалась с места. Подпрыгнула и понеслась по воздуху прямо к Чарли.

На долю секунды позже ей навстречу прыгнул Чарли.

Замелькали в воздухе их руки и ноги.

Что-то противно хрустнуло.

Затем Эсме и Чарли приземлились, поменявшись местами.

У Чарли был затравленный вид. Он вытаращил глаза, обхватил левой рукой правую, а правая рука как-то неестественно выгнулась.

Эсме свирепо скривила губы, она напряженно сжала и разжала пальцы и снова бросилась в атаку.

Чарли заслонился от нее руками.

А потом началось настоящее сражение.

Все происходило настолько быстро, что Джек едва успевал следить. Он видел, что Чарли всеми силами старается блокировать атаку Эсме, но Эсме действовала слишком проворно: при каждом взмахе рукой или ногой она наносила беспощадные удары то в пах, то по предплечью Чарли. Вдвое больше ударов, похоже, сыпалось на его ребра, лицо, живот. Эсме крутанулась в воздухе и ступней заехала Чарли прямо под ложечку. От удара он сложился пополам, не удержался на ногах и полетел по воздуху к лестнице. Он рухнул на ступеньки, его голова запрокинулась, и он ударился затылком о край ступеньки. Руки Чарли упали и легли вдоль тела, его глаза закатились. Он обмяк и больше не двигался.

Эсме злорадно усмехнулась и, подпрыгнув, взлетела вверх. Похоже, она была готова упасть прямо на Чарли и ударить его ногами с такой силой, чтобы он провалился сквозь пол.

Чарли лежал у лестницы совершенно беззащитный.

Джек затаил дыхание. Но вдруг…

…в тот самый момент, когда Эсме должна была нанести удар…

…она остановилась.

Джек вытаращил глаза.

Эсме начала вырываться, но у нее ничего не получалось. Словно стальные щипцы, руки обхватили ее талию. Руки Чарли.

Чарли не стал бросаться и прыгать. Он просто поймал Эсме.

Приблизив свое лицо вплотную к лицу Эсме, Чарли сверкал налитыми кровью глазами. Черная татуировка дрогнула и зашевелилась по всему его телу.

А тварь, обитавшая внутри его, улыбнулась.

Крепко держа Эсме, Чарли рванулся вверх и, выпрямившись, оторвался от земли. Эсме в ужасе глядела на него, а Чарли продолжал усмехаться. А потом он начал вращаться — сначала медленно, неторопливо.

Первый оборот. Эсме судорожно схватилась за его руки.

Второй оборот. Центробежная сила брала свое, и ноги Эсме отбросило назад.

Третий оборот. Чарли продолжал издевательски усмехаться.

А потом он отпустил Эсме.

Словно камень, пущенный из пращи, Эсме пролетела через зал и рухнула на пол, сбив столики и стулья.

Жуткая улыбка Чарли словно примерзла к его губам. Медленно и небрежно он обвел зал взглядом, и в следующее мгновение мебель, бутылки, стаканы — все в пабе, что не было прикручено к полу, закачалось и поднялось в воздух. Предметы сбились в кучу, задвигались, набрали скорость и устремились к Эсме.

Эсме рывком села, потом вскочила и отчаянно заработала ногами и руками — она приседала, вертелась, блокировала, используя до последней капли опыт, накопленный годами тренировок и подготовки к самообороне. Когда на нее налетел первый барный стул, она была готова и, сделав сальто назад, изо всех сил оттолкнула его ногами, в результате чего он отлетел в угол, стукнулся о стену и оставил здоровенную вмятину в штукатурке. Та же судьба постигла второй и третий стулья. А потом край летящего с огромной скоростью столика врезался Эсме в поясницу.

Джек услышал, как Эсме охнула.

Она промахнулась всего на один шаг.

В следующий миг она упала. Стулья, столики, бутылки продолжали налетать на нее. Эсме заскользила по полированному паркету под натиском груды летящей мебели и стекла. У стены, метрах в пяти от того места, где лежал Джек, Эсме остановилась.

Мебель перестала двигаться. Эсме угодила в ловушку.

Чарли ухмыльнулся от уха до уха, сверкнули его зубы. Но тут…

— Не тронь ее!

Ослепительной вспышкой загорелись все лампы в пабе.

На верхней ступеньке лестницы стоял Реймонд.

— Кхентименту Скордж! — проревел он — В корни, которые связывают, и в шипы, которые держат, я заточаю тебя!

Чарли замер.

— Светом дня, — более тихо произнес Реймонд, — силой моей воли и заклятием, которое впервые сковало тебя, я велю тебе вернуться в место твоего пленения. Изыди и более не тревожь нас!

Чарли — или тот, кто завладел его обличьем, — снова улыбнулся.

— Известно ли тебе, — произнесли губы Чарли, хотя звучавший голос вовсе не принадлежал ему, — каково это — пробьггь в заточении десять тысяч лет?

Глаза Чарли, когда Скордж обвел взглядом зал, стали совершенно черными, будто мраморные шарики. Джек заглянул в эти глаза и содрогнулся.

— А ты постарайся представить, — сказал демон. — Десять тысяч лет, день за днем. Ты ведь не сумеешь, не выдержишь. Верно?

— Кх… Кхентименту Скордж, — снова начал Реймонд, но на этот раз не так уверенно.

— Тихо, — произнес Скордж.

И стало тихо.

— Я так давно задумал свою месть, ты и представить себе не можешь. Ты… — Он немного помедлил и буквально впился глазами в Реймонда. — Ты — последний штрих. Когда тебя не станет, вашему жалкому Братству придет конец.

— Да? — храбро парировал Реймонд. — А как насчет Эсме?

Демон презрительно фыркнул.

— Для нее уже слишком поздно. — Чарли сверху вниз посмотрел на Эсме, все еще лежавшую на полу под грудой мебели. — Для нее всегда было слишком поздно, — произнесли его губы. — Просто спроси у Феликса.

— О чем ты? — выпалил Реймонд и вдруг замер и побледнел.

— Вот именно, — сказал Скордж с самодовольным оскалом. — Разве у тебя никогда не было сомнений в том, откуда у нее столько талантов? Ее сила? Быстрота? Темперамент? Ну вот наконец ты начал что-то понимать. Теперь, когда уже слишком поздно.

— Нет, — тихо сказал Реймонд. — О нет. Конечно же нет.

Он посмотрел на Эсме.

— Теперь ты умрешь, Реймонд, — сказал демон. — Ты безвреден и слаб, ты не представляешь для меня угрозы, но месть есть месть, и я не пощажу тебя. Если ты хочешь что-то сказать, говори.

Реймонд снова посмотрел на Эсме.

— Слушай меня внимательно, лепесточек, — быстро заговорил он. — Вспомни о том, что я рассказывал тебе о твоей маме, хорошо? Вспомни маму.

— Папа, — отозвалась Эсме, — я…

Реймонд покачал головой.

— Зайди ко мне в комнату, — сказал он. — Там кое-что есть для тебя. Я собирался подарить тебе это на день рождения, но теперь все уже не важно. Когда ты будешь готова, когда ты будешь знать, что надо делать, воспользуйся этим. Хорошо?

— Папа, я не…

— В жизни много более важного, лепесточек, — торопливо продолжал Реймонд. — Никогда не забывай об этом. И никогда не забывай. В общем, я люблю тебя.

— О нет, — простонала Эсме. — О боже. Папа!

— Хорошо, — сказал великан, выпрямившись и раздвинув плечи. — Ладно, мерзавец. Делай свое черное дело.

Демон, обитавший внутри Чарли, раскинул руки. Он перестал ухмыляться. Воздух в зале неожиданно нагрелся, послышался громкий треск электрических разрядов. От внезапно поднявшегося давления лампочки полопались, свет погас, и осталось только тускло-красное свечение Разлома.

А потом стало совсем тихо.

Реймонд исчез. Даже его тела не осталось. Будто он вовсе не существовал.

Чарли опустил руки. Свет, исходивший от Разлома, стал ярче. Полоса свечения все расширялась, раскрывалась. Свет сначала стал оранжевым, потом — желтым, а затем — холодным, слепяще-белым. Чарли посмотрел на собственные руки. Его лицо стало бесстрастным, равнодушным.

— Ты покойник, — сказала Эсме, приподнявшись и сев. — Я тебя найду, и тогда ты покойник! — сказала она надтреснутым от отчаяния голосом.

Чарли обернулся. Татуировка на его теле перестала бесноваться. Демон, поселившийся внутри его, на мгновение отступил, и в тот миг на Эсме смотрел четырнадцатилетний мальчик по имени Чарли. Его лицо искривила гримаса сожаления, его подбородок задрожал.

— Я… Я не…

Эсме молча смотрела на него.

— Я… что… — пробормотал Чарли и снова взглянул на свои руки. — О нет, — прошептал он. — О господи!

Он обернулся и уставился на ослепительно белую щель в воздухе, возникшую у него за спиной. Теперь она стала настолько широкой, что в нее можно было войти.

Джек, не спускавший глаз с друга, неожиданно понял, что должен сделать.

«Здесь для нас ничего нет». Примерно так сказал Чарли. Это было не так. Конечно же, это было не так. Чарли позволил себе забыть кое о чем. Та тварь, которая завладела им, заставила его об этом забыть. Джек поднялся на ноги.

Чарли посмотрел на него взглядом, полным мольбы. У Джека от жалости заныло сердце.

Но в следующее мгновение зловещие линии татуировки снова начали подниматься вверх по шее Чарли. Его взгляд потускнел, лицо опять стало равнодушным. Демон снова начал управлять им. Он явно не желал упускать победу. Чарли отвернулся, встал лицом к Разлому. Сделал шаг вперед…

И исчез.

Не тратя время на раздумья, Джек сорвался с места и побежал. Разлом уже начал закрываться. Не спуская глаз с ослепительно белой щели, Джек услышал пронзительный крик, и ему вдруг стало ясно: это кричит Эсме, она умоляет его не делать то, что он собирался сделать.

Но было уже слишком поздно. Он уже сделал это.

Свет охватил его. Крик позади начал стихать, и скоро не осталось ничего, кроме света.

«Ладно, — подумал Джек, ожидая, что с ним теперь будет, — вперед».

Он был на пути.

На пути в ад.