Гарт толкнул Бернарда, и тот чуть не упал на скользком дне пруда. Но уж если он уйдет под воду, то вместе с Гартом, которого успел поймать за руку.

Отплевываясь, Бернард выплыл на поверхность и засмеялся, когда Гарт пригрозил в следующий раз его обогнать. Вода была теплой, и они смеялись от души.

Гарт за эти годы вымахал и превратился в долговязого, сильного парня. Надо быть сильным, подумал Бернард, чтобы тянуть сети, полные угрей. Гарт до сих пор жил с отцом и сестрами в доме на холме около пруда. Мать умерла два года назад.

Бернард вылез из воды, накинул на себя тунику и стянул мокрые штаны.

— Помнишь, как мы, бывало, купались голыми? — спросил Гарт.

— Да. Но это было до того, как твои сестры подросли и стали кое в чем разбираться.

Бернард потряс головой, чтобы подсушить волосы.

— Последний раз я так купался в Ниле. Тоже было здорово.

— Жарко там?

— Страшная жара. Так жарко, что даже в сапогах на подошвах образуются волдыри от раскаленного песка.

— Ты шутишь.

Бернард засмеялся: каждый раз, когда он рассказывал приятелю истории о своих путешествиях и сражениях, Гарт смотрел на него недоверчиво. Но он же взрослый мужчина, который в состоянии разобраться, где правда, а где вымысел.

Из четырех угрей, плавающих в ведре, три выловил Бернард. Мальчишкой ему ни разу не удалось поймать больше рыбы, чем Гарту.

— Жаль, что это не окунь. — Бернард сморщил нос. — Почему Сеттону захотелось угрей, когда здесь всегда разводили окуней?

Гарт засмеялся.

— Я слышал, что епископу Терстану нравились угри.

— Значит, Сеттон хотел ему угодить.

— Многие ему угождали. Говорят, что во дворце у епископа несметное богатство и все это подарки от тех, кто добивался его благосклонности.

— Я был во дворце епископа, — сказал Гарту Бернард. — Там, куда ни глянешь, полно дорогих вещей: мебель, ковры, картины на стенах и скульптуры на столах. Епископ Уолтер показался мне более скромным человеком. Полагаю, что большинство драгоценностей было собрано Терстаном.

— Как раз эти драгоценности и породили сплетни. Многие считают, что Терстан использовал тайну исповеди, чтобы получать подарки с богатых грешников.

— Он использовал тот же метод, чтобы собрать людей в отряд рыцарей Черной розы.

Бернард подхватил ведро, торопясь вернуться к Лилиан и забрать Клэр. Он и так задержался, позволив себе искупаться в пруду вместе с Гартом. По крайней мере, ужин им обеспечен. Сегодня они съедят одного угря, а остальных можно высушить и съесть потом. Он надеялся, что Клэр угорь понравится.

— Прежде чем мы вернемся, я хочу поговорить с тобой об этом деле с выкупом, — сказал Гарт. — Надеюсь, ты не настолько доверяешь Сеттону, чтобы предположить, что он просто передаст тебе золото в обмен на Клэр?

— Я буду очень внимателен.

— У тебя нет глаз сзади, а Сеттон как раз оттуда и нападет. Я не умею управляться с мечом, но глаза-то у меня есть. Разреши мне поехать с тобой в Дерли, когда ты будешь брать выкуп.

— Нет, Гарт. Я ценю твое предложение, но принять его не могу.

— Почему, черт возьми?

— Потому что не хочу никого подвергать риску, кроме себя.

Видя, что Гарт рассердился, Бернард похлопал друга по плечу.

— Не спорь, Гарт. Ты мне нужен для другого, если, конечно, захочешь помочь.

Гарт скрестил руки на груди.

— Ты только скажи, что надо делать, Бернард.

— Я хочу, чтобы в тот день ты был в Дассете. Я надеюсь, что Сеттон вернется с Клэр, но без золота. Тогда ты вернешься сюда. — А где будешь ты?

— Это зависит от того, буду ли я свободен, пойман или мертв.

Гарт погрозил ему пальцем.

— Не шути со смертью, Бернард!

Бернард схватил Гарта за плечо.

— Хорошо. У меня есть реликвии, и я хочу, чтобы ты ими занялся… если сам не смогу это. У тебя есть время вернуться со мной в особняк и забрать их?

— Конечно. Но все же мне стоит поехать с тобой в Дерли.

Бернард взял ведро с угрями и направился к хижине Лилиан.

— Твоя задача более важная, — заверил он Гарта. — Я очень сомневаюсь, что Сеттон собирается убить меня прямо на месте. Он предпочтет заманить меня в Дассет и «позабавиться» со мной там. Но может, судьба будет благосклонна, и он произведет обмен без «фокусов».

— Не рассчитывай на это. Сеттон что-нибудь придумает. Если он почувствует, что ты от него ускользаешь, то напустит на тебя своих воинов даже посередине рыночной площади.

Этого-то Бернард больше всего и боялся. Вдруг, как только он снимет Клэр с Кабала, стражники бросятся на него, и тогда могут пострадать и Клэр, и невинные горожане. Плохое он выбрал место для передачи выкупа.

Бернард вздохнул.

— Понимаешь, когда я увез Клэр из Дассета, все казалось очень легко и просто. А дело-то оказалось гораздо сложнее.

— Почему так получилось? С тех пор как Клэр выпустила его из подземелья, все пошло наперекосяк.

— Вначале я хотел только свое вознаграждение. Потом узнал о подозрениях Уота. Теперь я хочу добиться справедливости. Мы с Клэр обсуждали разные возможности, но все сводится к одному: Сеттону необходим Факстон, поэтому он пойдет на что угодно.

— А как же Клэр?

— Что ты имеешь в виду?

— Ее, по-видимому, вовсе не тяготит положение заложницы.

— Сначала ей это не понравилось, а потом мы заключили соглашение: она не будет мне противоречить, а я буду о ней заботиться и доставлю в Дассет к… свадьбе.

Слово «свадьба» далось ему с трудом.

— Какая досада, что тебе придется от нее отказаться, — покачал головой Гарт. — Она ведь часть твоего вознаграждения, да?

Бернард был в силах лишь кивнуть, зная теперь, что именно эту часть своей награды ему и следовало потребовать. Но Сеттон все равно не согласился бы на это — у него насчет Клэр иные планы, которые, впрочем, вполне устраивали и саму Клэр.

А Гарт продолжал:

— Не я один заметил, как вы ладите между собой. Соседям хотелось бы, чтобы вы постоянно жили в особняке — это было бы справедливо.

— Это невозможно.

— Знаю. Вы с Клэр связаны словом, и сдержите его. Вот поэтому-то все хотят, чтобы хозяином здесь был ты. Тебе можно верить, как и твоему отцу. Конечно, если Клэр хочет выйти за Маршалла и уехать в Хантингтон… Это ее право, и никто не будет на нее в обиде. Она заслуживает счастья.

— Как я посмотрю, Клэр все очень любят?

— Да. Очень. А теперь она, небось, думает, куда мы подевались.

Но Бернард засомневался в том, что Клэр по нему скучала, так как из открытой двери хижины Лилиан доносились смех и хихиканье.

— Вы уже вернулись? — удивилась Клэр и, схватив со стола полотенце, вытерла руки. — Что-нибудь поймали?

Ее улыбка и хорошее настроение разогнали мрачные мысли Бернарда.

— Ты сомневаешься в моих способностях рыболова?

— Значит, у нас есть еда?

— Я поймал угрей даже больше, чем Гарт.

— Гарт просто уступил тебе первенство, — вмешалась Лилиан. — Этот парень знает все выемки, где спят в пруду рыбы. Ну-ка, посмотрим, что вы принесли.

Чувствуя, что Лилиан права, Бернард поставил ведро на кухонный стол и бросил через плечо взгляд на Гарта. Тот спрятал улыбку и ничего не сказал. Бернард облегченно вздохнул — ему не хотелось уступать Гарту в ловкости.

— О, какие крупные. Их хорошо поджарить, Замечательно, Бернард, — сказала Клэр.

Он весь засветился от ее похвалы.

Клэр вытащила из ведра угря.

— Не понимаю, как такое уродливое существо может быть вкусным? — спросила она.

— О, он восхитителен, если его начинить диким луком и поджарить, — засмеялась Лилиан.

— А около особняка растет дикий лук?

— Да. Бернард вам покажет.

Клэр отдала Лилиан одного угря и взамен получила пучок петрушки, а на обратном пути Бернард с Гартом набрали лука.

В очаге разожгли огонь, почистили рыбу, и Бернард попросил Клэр принести воды. Пока она отсутствовала, он вытащил реликвии. Бернар поочередно раскрывал кожаные сумочки и резные шкатулки, объясняя, что´ в каждой находится. Самую большую и ценную реликвию он оставил под конец.

— Пресвятая Дева. — Гарт аж присвистнул. — Это кое-чего стоит.

Бернард положил на стол ковчег — весь в золоте, серебре и драгоценных камнях.

— Говорят, что в нем кость от руки Святого Вавилы — сирийского епископа-мученика. Я выиграл реликвию и понятия не имею о ее цене.

Гарт с минуту внимательно рассматривал реликвию, потом спросил:

— И что ты хочешь, чтобы я с ними сделал?

— Пока что спрячь. Если все пойдет на лад, тогда я вернусь и заберу их. А если случится худшее, и Сеттону удастся доставить меня в Дассет — отвези реликвии Саймону Блэкстону. Он знает, кому их выгоднее продать. Деньги привезешь мне. Они понадобятся на пошлины, пени… и всякое такое.

— Подожди. Ты ведь веришь в то, что шериф Дерли вызволит тебя из подземелья Сеттона. Это, конечно, в том случае, если Сеттон не успеет повесить тебя, как только ты появишься в Дассете.

— Сеттон любит помучить свои жертвы. Вначале он пустит в ход плеть. Вот почему ты должен побыстрее оповестить шерифа. Саймон тут же примчится ко мне на помощь. Он знает, что и я поступил бы так же.

Гарт развел руками.

— Как скажешь. Будем надеяться на судьбу и на то, что помощь шерифа не понадобится.

Бернард стал складывать реликвии, думая о том, что на судьбу особенно не понадеешься.

Угорь оказался превосходным: сочным и вкусным. Бернард обглодал все до последней колки. Такого вкусного угря он ни разу не пробовал. Но он ведь ни разу не ел, сидя напротив прелестной женщины, приготовившей эту еду.

— Соли не хватает. — Клэр наморщила лоб.

Приправы подавались только за столами богатой знати, например, у ее отца или у Маршаллов. — Бернард потерял вкус к соли, пока был в Египте.

— Все в меру. И так очень вкусно.

— Тебе понравилось?

Хочет получить комплимент?

— Восхитительно. Ты устроила настоящий пир. Угорь поджаристый, но не сухой, а лук и петрушка его сдобрили. Замечательно. Можно подавать на стол королю. Мне продолжать?

— Достаточно, Бернард. — Клэр смущенно засмеялась, но на самом деле была очень довольна его похвалой.

— Мне нравится угорь, — сказал он, и она снова залилась смехом.

— Значит, это твое любимое кушанье.

— Нет, я больше люблю окуня. А в Египте мы ели очень много козлятины. — Бернард засмеялся. — Но одного особенного козла Хью не позволил нам съесть. Он сказал, что спустит с нас за это шкуру.

— Хью Хейлуэлл? Ты его уже упоминал. И, конечно, Саймона Блэкстона. Вас ведь было шестеро вернувшихся?

— Да, только шесть, и нам здорово повезло.

Для многих наше возвращение стало потрясением. Николас рассказал мне, что его мать упала замертво, когда увидела его.

— Николас?

— Николас Хендри. Тебе он понравился. Он — покоритель женских сердец. Все женщины падают к его ногам.

— Значит, он негодяй, — заявила Клэр.

— Укрощенный негодяй, — улыбнулся Бернард. — Он женился на женщине, которая, прежде чем упасть к его ногам, дала ему пощечину. Но в бою нет надежнее человека, который стоял бы у тебя за спиной.

Клэр улыбнулась.

— Они все владеют мечом так же хорошо, как ты саблей?

— Почти, — с гордостью ответил он. — Но Хью — лучше. Хью ни с кем не сравнить.

— Тогда почему Хью попал в плен?

— К сожалению, Хью знает, что он очень ловок, и часто действует порывисто. Мы отправились на сражение, как обычно, вшестером. Вдруг Хью с криком развернул коня и на полном скаку врезался в сарацин, которые появились на нашем фланге. Пока мы пытались догнать его, сарацины сомкнули ряды вокруг нас. Когда битва закончилась, мы стали искать его среди раненых и узнали, что его взяли в плен и отвезли в тюрьму. И мы отправились его спасать.

У Клэр расширились глаза.

— Вы вызволили его из сарацинской тюрьмы?

Бернард кивнул, вспоминая все подробности.

— Гай — он наполовину араб, знает язык и обычаи сарацин — привел нас в город. Мы выкрали Хью и малышку Мод и…

— Малышку Мод?

— Эту маленькую девочку отдала Хью англичанка, которая умерла в тюрьме. Мы привезли ее с собой в Англию.

Бернарду льстило то внимание, с каким Клэр смотрела на него, словно он — искусный трубадур. Отец Клэр считал трубадуров ворами и бездельниками и очень редко впускал их в ворота Дассета. А Клэр, еще совсем крошкой, с восхищением внимала каждой песне и истории трубадуров.

— Теперь я понимаю, почему ты кинулся на помощь Николасу, когда он попросил, и почему ты так уверен, что Саймон поможет тебе. Тебе известно, где остальные рыцари?

— Про Саймона и Николаса ты знаешь. Джервас, кажется, отправился домой в Палгрейв — это на севере. Гай уехал в Лондон искать человека, который считается его отцом. А Хью собирался в поместье брата, чтобы передать ему Мод, поскольку сам хочет вновь участвовать в турнирах.

У Клэр выгнулись брови.

— Твой Хью точно был приглашен в Дассет на турнир в честь моей свадьбы. Как странно, что твой друг примет в нем участие. Ты очень интересно рассказываешь, Бернард. Я хотела бы еще послушать о твоих приключениях, но сначала должна выставить для просушки оставшихся угрей.

Клэр встала и засуетилась у очага. Он наблюдал, как она, напевая, снимала кожу с угрей.

Несмотря на то, что выросла в замке, Клэр жила не лучше простой крестьянки: поднимала ведра из колодца, готовила еду, спала на тонком соломенном тюфяке. Ни слуг, ни смены платьев. Но она не жаловалась — на ее лице всегда была мягкая улыбка. Сейчас ее милое лицо украшала розочка, сорванная у колодца и прикрепленная к волосам.

Она должна стать его женой. Эта коварная мысль преследовала Бернарда весь день, и он никак не мог ее отогнать. Ведь в этой мысли воплощалась его мечта о том, как они с Клэр заживут в каменном особняке, будут готовить еду и вести размеренные беседы. А ночью заниматься любовью.

Сегодняшняя ночь опять станет ночью любви. Но он должен проявить особую осторожность с Клэр, так как менее чем через две недели она выйдет замуж за другого. Он не смеет оставить ее беременной.

Черт! Ему следовало отпустить ее раньше, до того, как они так привязались друг к другу, и он начал мечтать о невозможном.

Но у Клэр свои мечты. В Хантингтоне она, подобно Алиеноре Аквитанской, будет восседать во главе великолепного двора и проводить время среди поэтов и музыкантов. Ей не придется больше обходиться одним платьем или есть без соли.

Если бы только он мог создать для Клэр жизнь, о которой она мечтала…

Ему будет невыносимо трудно отпустить ее от себя, зная, что она станет женой другого. Но ради ее счастья он это сделает.

Только вот как ему потом жить без нее?