Даже истекая кровью на арене в Лас-Вегасе, когда Техасский Торнадо изуродовал ему ногу, Кэл не испытывал такой горечи. Лицо Дейзи стояло у него перед глазами. Ему не было прощения.

  Кэл сидел на сломанной изгороди и тупо смотрел на пепелище. В воздухе стоял запах выжженной травы. Он чувствовал во рту едкий привкус. Все поле было черным. После пожара прошло несколько часов, но дым еще не рассеялся.

  Дейзи имела полное право обвинять его. Точно так же, как семь лет назад.

  Его жизнь могла бы стать совсем другой, если бы он отказался от скачек на быках ради единственной женщины, которую любил.

  Но ты не сделал этого.

  Он упустил самое лучшее, пока занимался своей карьерой. Карьерой, которая нестабильна, недолговечна, ничего не гарантирует. Карьерой, которая принесла ему тяжелую травму и много, много боли...

  Если бы он тогда остался, теперь они с Дейзи были бы женаты. У них было бы двое или трое детей. Дейзи не пришлось бы беспокоиться о деньгах. Их жизнь была бы полна любви и радости. Так почему же, почему он выбрал одну дорогу вместо другой?

  Кэл хрустнул пальцами и вспомнил, каким он был дерзким, самоуверенным юнцом. Уверенным, что слава и удача — ключи к счастью. Убежденным, что семейная жизнь быстро наскучивает и лишает свободы. Полагавшим, что если он сделает себе имя, то раз и навсегда докажет своему отцу, что его сын чего-то стоит.

  Из-за его безрассудства у родителей пропало поле люцерны, но это ерунда. У них много денег, все застраховано. Его непростительное поведение нанесло тяжелый урон Дейзи Хайтауэр и ее маленькой семье.

  Он должен как-то загладить вину. Но как?

  — Ах, Дейзи, — тихо прошептал он. — Я не хотел...

  Кэл смотрел на мотоцикл, стоящий около изгороди. Дейзи права. Пора повзрослеть и нести ответственность за свои действия. Если бы только она ему позволила! Приняв решение, Кэл соскочил с деревянной изгороди.

  — Мы разорены, — прошептала Дейзи.

  На этот раз тете Пиви было нечего сказать. Она сидела за кухонным столом и была в таком же шоке, как и Дейзи. Ее волосы с проседью, обычно аккуратно уложенные, сейчас были растрепаны. Беспрерывно льющиеся слезы смыли скудную косметику. От тети пахло булочками с корицей, приготовленными в то утро на завтрак, но сладкий аромат не поднимал никому настроения.

  Дейзи сжала зубы. Сама она сумела бы справиться с горем. Но ей было больно смотреть, как несчастье подействовало на ее тетю.

  — Пчеловодческая ферма Хайтауэр уже три поколения была крупнейшей в округе Рефьюджио, — причитала тетя Пиви, вытирая лицо фартуком. — Зачем я дожила до этого дня?

  — Успокойся, тетушка. — Дейзи встала и обняла ее. — Не расстраивайся. Я что-нибудь придумаю.

  — Как? Без пчел нет меда.

  — Значит, достанем еще пчел.

  — На что? У нас ничего нет. — Тетя Пиви заломила руки. — Мы окажемся на улице.

  — Извини, что подвела тебя. — Дейзи чувствовала комок в горле.

  — Господь знает, что ты очень старалась, дорогая. — Тетя Пиви похлопала Дейзи по руке. — Я не виню тебя. Если кто и виноват, так это только негодник Кэл Кармоди.

  Дейзи мрачно кивнула. Этот мужчина представлял собой угрозу. Себе и другим.

  — Слезами горю не поможешь. Что случилось — то случилось. Пчелы погибли, и нам надо все начать сначала.

  Дейзи не видела смысла подогревать жалость к себе, когда надо делать дело. Единственным способом, с помощью которого она пережила гибель родителей и самоубийство Розы, было взять себя в руки и добиваться своего, шаг за шагом продвигаясь вперед. Потеря всех пчел на свете не могла сравниться с ее личными трагедиями, но она выжила, еще более закалившись.

  — Что ты скажешь Трэвису? — вдруг всполошилась тетя Пиви.

  — Правду.

  — Бедный парнишка, — раздался жалобный всхлип.

  — Трэвис крепкий. Он переживет.

  Дейзи приняла бесстрастный вид, но на душе у нее скреблась целая свора кошек. Что делать? Где взять деньги, чтобы оплатить счета и купить новых пчел?

  В этот момент раздался звонок в дверь.

  — Я открою. А ты пока приведи себя в порядок, — сказала, поднимаясь, Дейзи.

  На крыльце, ссутулившись, стоял Кэл Кармоди. Он опустил голову и рассматривал свои сапоги.

  У Дейзи перехватило дыхание. Что бы ни делал этот мужчина, как бы часто ни причинял ей боль, она все равно не могла унять свое сердце, которое сладостно замирало всякий раз, когда она его видела.

  — Уходи, — резко сказала она, порываясь закрыть дверь.

  Как будто предвидя ее действия, Кэл быстро просунул ногу в щель. Теперь она не могла закрыть дверь, не прищемив ему ногу. А если все же прищемить? Но рассудок взял верх.

  — Убери ногу, — вздохнула она.

  — Дай мне слово сказать!

  — Почему я должна это делать? Пойди лучше покатайся на своем мотоцикле.

  — Черт возьми, Дейзи, я должен возместить убытки!

  — С каких это пор великий Кэл Кармоди стал брать на себя ответственность за свои поступки?

  — С этих пор.

  Его глаза горели незнакомой ей решимостью.

  — Так ты выслушаешь меня? Пожалуйста. — В его голосе уже слышалось раздражение.

  — Хорошо. — Что она потеряет, если выслушает его? — Входи, но не обещаю, что тетя Пиви не линчует тебя.

  Кэл прошел в прихожую. Дейзи закрыла дверь и смотрела, как он шел, прихрамывая, в гостиную. Она указала ему на кушетку и села рядом, правда отгородившись двумя подушками.

  — Я разговаривал с нашим страховым агентом, — начал он.

  — И что?

  — Наша страховка покроет гибель пчел.

  В ее сердце зародилась надежда, но гордость боролась со здравым смыслом. Ей ничего не хотелось брать у этого мужчины. Но надо было подумать о Трэвисе и тете Пиви, не говоря уже о деле всей ее жизни.

  Ее молчание приободрило Кэла, и он горячо продолжил:

  — Я должен тебе гораздо больше. На деньги можно купить пчел, но потребуется много работы, чтобы внедрить новые семьи.

  — И?..

  — Я намерен тебе помогать.

  — Ну, нет, ни в коем случае. Я не хочу, чтобы ты здесь болтался, принося всем горе и неприятности.

  — Это самое малое, что я могу сделать, — настаивал он, подвигаясь к ней.

  Дейзи откинулась на спинку кушетки. Что это за искорка вспыхнула в его глазах?

  — Нет, ни за что.

  — Будь благоразумна. У тебя слишком много забот: занимаешься бизнесом, растишь семилетнего парня, заботишься о старой женщине...

  — Уж не такая я старая, молодой человек! — проворчала тетя Пиви, входя в гостиную. — Но он прав, Дейзи. Ты нуждаешься в помощи. Ты и так встаешь в пять утра и не ложишься почти до полуночи.

  — Тетушка, — резко заговорила Дейзи, — я сама разберусь!

  — Человек хочет загладить вину. Зачем отказывать ему в этом?

  Затем, что когда-то она уже имела глупость поддаться на его уговоры. Дейзи даже мысли не могла вынести, что Кэл Кармоди будет постоянно у нее перед глазами. Бегать без рубашки от улья к улью... Ее передернуло.

  — Послушай, если ты не разрешишь мне помочь, я сойду с ума. По правде говоря, ты окажешь мне услугу, если согласишься, — уговаривал Кэл.

  — Почему, черт возьми, я должна оказывать тебе услугу?

  — Может, все-таки сжалишься? — Он бесхитростно улыбнулся. — Мне совершенно нечего делать. Сижу в доме родителей, жду, пока заживет нога, смотрю кабельное телевидение и обрастаю жирком.

  — Не забудь еще добавить — поджигаю пастбища и поля!

  Господи, как же ей хотелось согласиться! Но разве она могла? Разве на этот раз она сможет уберечь свое сердце?

  Кэл не мог поверить, что она согласилась и разрешила ему помочь ей. Должно быть, у нее более серьезные финансовые затруднения, чем он полагал вначале.

  — Я еще не была на пасеке после пожара. Пошли. Посмотришь, что натворил.

  Воздух был плотный и тяжелый. Кэл забыл, как влажно бывает в округе Рефьюджио. Здесь при девяноста градусах по Фаренгейту кажется жарче, чем при ста двенадцати в Лас-Вегасе.

  Даже ветер с залива был горячим. Пока они дошли до пасеки, его рубашка успела прилипнуть к спине от пота, а нога запульсировала от боли.

  Дейзи резко остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду. Тишина. Мертвая тишина. Лишь несколько пчел сиротливо жужжали над головой.

  Дейзи вошла в рабочий сарай и вышла оттуда с двумя сетками и специальным костюмом.

  — Вот, — сказала она, протягивая ему костюм. — Надень это. Они сейчас могут ужалить.

  Кэл нервно натянул поверх одежды белый комбинезон. Ему было интересно, кто его обычно надевал. Слишком уж тот большой для маленькой Дейзи.

  При мысли о мужчине в ее жизни он почувствовал укол ревности. Микки сказал ему, что Дейзи ни с кем не встречалась, но Микки Стэндиш не мог знать все, что происходит в Иглтоне. Возможно, у нее был тайный поклонник.

  — Чей это комбинезон? — спросил он.

  — Тети Пиви. Но она теперь редко помогает с пчелами: у нее испортилось зрение.

  И почему от этих слов у него улучшилось настроение? Непонятно.

  Дейзи вытащила из сарая инструменты. Она несла хитрую штуковину, напоминающую кузнечные мехи, и еще какое-то приспособление. Надев на голову сетку, она чиркнула спичкой, чтобы разжечь дымарь. Пройдя мимо Кэла, она сбоку приблизилась к улью, стараясь не нарушить траекторию полета оставшихся пчел.

  Кэл зачарованно наблюдал за ее точными движениями. Вечернее солнце блестело на ее волосах сверкающей короной.

  Как он сглупил семь лет назад! Променял их любовь на эти дурацкие скачки. Потом, в довершение всех его грехов, ужасный несчастный случай с Розой. Теперь, устроив пожар и убив пчел, он лишил себя всякой возможности возобновить отношения с Дейзи.

  — Послушай, — голос Дейзи вывел его из задумчивости, — если ты искренне предлагаешь мне помощь, то должен знать, что происходит. Я буду проверять каждую матку и смотреть, сколько пчел у меня погибло.

  — Хорошо.

  Пчелы собрались вокруг летка, сердито жужжа. Кэл вздрогнул и замер.

  Зажав в правой руке дымарь, а в левой — стамеску, Дейзи выпустила облачко дыма в середину входа. Взяв инструмент, она аккуратно просунула его внутрь. Она работала медленно, аккуратно, вынимая каждую рамку, а он наблюдал, зачарованный Дейзи, пчелами и всем этим процессом.

  Вздыхая, Дейзи поставила на место рамки, а потом крышку. Когда она повернулась к нему, он увидел слезы в ее глазах.

  — Дейзи! — Его охватила тревога.

  — Улей почти полностью уничтожен. Матка в порядке — это хорошо. Но я потеряла, по крайней мере, десять тысяч рабочих пчел.

  — Прости, — прошептал он.

  — Знаю, что это только пчелы. — У нее задрожала нижняя губа. — Но они много значили для меня, понимаешь?

  — Я... я... — Он не знал, что ответить. Ее слезы доставляли ему страшную боль. Ведь это он виной всему.

  — Я не могу смотреть остальные ульи. Не сейчас. Может быть, позже. — Она отошла от ульев и сняла с лица сетку.

  Он тоже снял сетку и подошел к ней.

  — Дейзи, пойми, я очень раскаиваюсь в том, что сделал. Я не знаю, как выразить это...

  Как бы он желал, чтобы машина времени вернула его в прошлое! Если бы Бог дал ему еще один шанс!

  Солнце освещало ее лицо, выделяя мелкие веснушки на переносице. Ее губы цвета персиковой розы были в опасной близости для поцелуя. Цвет лица был безукоризненным. Дейзи выглядела такой же юной, как семь лет назад. Кэл затаил дыхание.

  Не успев подумать и оценить свои действия, Кэл схватил ее за плечи и нежно прижался ртом к ее губам.

  Прикосновение было просто божественным, слаще самого прекрасного меда. Он хотел ее. Отчаянно. И не только физически. Впервые в жизни Кэл Кармоди хотел чего-то большего.

  Дыхание Дейзи было горячим и неровным. Ее тело напряглось. Губы не ответили на его поцелуй.

  — Что ты делаешь? — закричала она, отскакивая.

  — Я... я просто хотел тебя утешить.

  — Ах, вот что! Это очень помогает! Убери руки, Кармоди, и не смей снова прикасаться ко мне. Я принимаю твою помощь, потому что у меня нет выбора, но наши отношения сугубо деловые. Понятно?

  — Дейзи, пожалуйста. Дай мне объяснить. – Ее ядовитый взгляд задел его за живое. — Я не тот Кэл Кармоди, которого ты знала семь лет назад.

  Она фыркнула:

  — Кого ты пытаешься убедить? Меня или себя?

  — Я много думал после несчастного случая и...

  — В горе и атеист в Бога поверит.

  — Что?

  — Бык раздавил тебе ногу, и это изменило всю твою жизнь. Ты просто почувствовал себя смертным, Кармоди. А на деле ты все такой же самонадеянный бабник, каким был всегда...

  — Никогда я не был бабником! — возмутился он.

  — Назови хоть одну женщину в Иглтоне моложе тридцати пяти, с которой ты не спал. Кроме меня, разумеется.

  — Ты слишком веришь сплетням, Дейзи Энн. Может быть, я и люблю повеселиться, но это не означает, что я — подлец.

  — Верно. И это объясняет, почему ты спал с Розой!

  Кэл замер. Он знал, что рано или поздно им придется обсуждать это, но не думал, что этот момент наступит так быстро.

  — Я пытался тебе объяснить, что произошло в тот вечер, но ты не хотела меня выслушать.

  Дейзи подняла подбородок.

  — Ты рассчитывал, что я поверю тебе, а не сестре?

  — Но это правда.

  Даже сейчас ему обожгло горло, будто кислотой, когда он вспомнил вечер, который безнадежно запутал его жизнь. Он только что занял первое место на родео в Корпус-Кристи. Следующее соревнование должно было состояться в Оклахоме, и Кэл говорил только об этом.

  Он ехал из Корпуса в пикапе, и Дейзи сидела рядом с ним. Он упивался славой, был возбужден и беспрестанно говорил о своей карьере, пока, наконец, не осознал, что Дейзи странно молчит.

  — В чем дело, дорогая? — спросил он и взял ее за руку. — Ты ужасно молчалива.

  — Ты хочешь меня бросить, да? — вырвалось у нее. — Скачки на быках значат для тебя больше, чем я.

  — Совсем нет, — не соглашался он.

  — Как мы можем пожениться, если ты все время ездишь по родео? — Она сложила руки на груди.

  — Замолчи! Я люблю тебя, Дейзи Хайтауэр, но жениться нам немного рановато.

  — Просто ты слишком безответственный, чтобы остепениться! Ты любишь вечеринки, и лесть, и девочек, которые крутятся возле тебя.

  — Так вот в чем дело? — Ему польстила ее ревность. — Ты боишься, что меня кто-нибудь уведет? Дорогая, я люблю тебя, и только тебя. Почему бы тебе не поехать со мной? Мы бы ездили по родео вместе. — Он сжал ее руку.

  Это ее не успокоило.

  — Кэл, я ведь занимаюсь пчелами, у меня ферма, я не могу просто так уехать. Роза и тетя Пиви надеются на меня.

  — Ну тогда, если они для тебя важнее, чем я...

  В итоге между ними разразился настоящий скандал, который закончился ультиматумом Дейзи — прекратить ради нее участвовать в родео. В глубине души Кэл знал, что она лукавила, когда сказала, что больше не хочет его видеть. Он решил дать ей остыть, а на следующий день попытаться уговорить ее быть разумной. Сказать, что однажды, когда закончится его карьера на родео, он будет счастлив назвать ее своей женой.

  Несмотря на ссору, он все еще не терял надежды отпраздновать победу. Высадив Дейзи у дома, отправился в бар, где напился до безобразия.

  То, что случилось потом, было ужасно. Единственным оправданием служило то, что он мечтал о Дейзи и потому позволил себя обмануть. Когда дверь бара отворилась и вошла Роза в одном из платьев Дейзи, он решил, что это и есть Дейзи.

  До конца сыграв свою роль, коварная Роза извинилась за ссору с ним. Она попросила отвезти ее в какое-нибудь уединенное место. Кэл был вне себя от такой удачи. Он много месяцев мечтал о близости с Дейзи, но она откладывала это до замужества. Он уважал ее просьбу, но сейчас она предлагала ему самый драгоценный подарок — свою девственность — и умоляла ее простить. Он был ослеплен любовью и обманут.

  Будь он трезв, никогда бы не принял Розу за Дейзи. Прежде всего, такое поведение было несвойственно его невесте. Но он так хотел помириться с нею, так жаждал ее одобрения, так желал исправить положение, что пошел за Розой, как послушный щенок.

  Даже сейчас лицо Кэла залилось краской стыда при воспоминании об этом. Они с Розой поехали на ранчо. Проскользнули в сарай. Больше он ничего не помнил.

  Потом вдруг в дверях появилась Дейзи. Она была оскорблена, увидев, как ее сестра-близнец и ее возлюбленный занимаются любовью.

  Кэл вздрогнул. Последующая сцена была отвратительной и полной взаимных упреков. Роза сказала Дейзи, что Кэл ее соблазнил. А Кэл старался объяснить Дейзи, что принял Розу за нее.

  Но Дейзи ничего не слушала. Как он мог ее винить? Он нестерпимо больно ранил ее.

  — Мне действительно жаль, что так получилось, — хрипло сказал Кэл, вернувшись от воспоминаний к действительности. — Это изменило всю мою жизнь.

  — И мою тоже. — Дейзи пронзила его взглядом.

  — Ты не знаешь, как я мучился все время, вспоминая о том, что сделал.

  — Бедняжка, — произнесла она с издевкой.

  — Мне было чертовски трудно без тебя. Поэтому я и не возвращался домой.

  — А думаешь, мне было легко? — В ее зеленых глазах блеснула злость. — Одной растить Трэвиса, зная, что он, возможно, твой сын!

  — Что? — Кэл уставился на нее, пытаясь осознать смысл ее слов. — Что ты говоришь? Трэвис не может быть моим сыном.

  — Роза обнаружила, что беременна, через несколько недель после того, как ты... был с ней.

  Кэл раскрыл рот, глядя на Дейзи. Он был в глубоком шоке. Неужели это правда? Неужели в результате той глупой ошибки на свет появился ребенок?

  — Почему ты не сказала мне этого раньше? — прошептал он, сжав кулаки.

  Дейзи смотрела на свои руки.

  — Я не была уверена, что ты — отец ребенка. У Розы было много мужчин. Я и до сих пор не уверена.

  — Это не важно, ты должна была связаться со мной и рассказать о своих подозрениях. Я бы вернулся.

  — Вернулся, Кэл? Правда? Что бы ты сделал? Женился на Розе?

  У Кэла голова пошла кругом от этих вопросов Дейзи. И мог ли Трэвис Хайтауэр действительно быть его сыном?

  — Клянусь тебе, Дейзи, в тот вечер я думал, что со мной была ты.

  — Мне все равно.

  — Неправда. Я знаю, что тогда очень сильно обидел тебя.

  Дейзи подняла ладони вверх.

  — Это не имеет значения. Нет смысла ворошить прошлое. Что сделано, то сделано.

  Кэл провел рукой по подбородку.

  — Ты права. Вопрос в том, что мы будем делать дальше!

  — Прости, не поняла. — Дейзи вскинула бровь. Не страх ли промелькнул на ее лице? — Что ты имеешь в виду, говоря «мы»?

  — Я должен знать, является ли Трэвис моим сыном.

  — Послушай, лучше оставить все как есть. Я одна растила его семь лет. Нет смысла беспокоиться, когда прошло столько времени.

  — Пусть ты очень хорошо растила Трэвиса, но каждый ребенок имеет право знать своего отца.

  — Который снова его бросит, — с горечью заметила Дейзи.

  — Что ты хочешь этим сказать?!

  Кэлом овладела злоба. Он никогда раньше не стремился иметь детей, но теперь...

  — Послушай, Кэл. Ты был прав, что уехал из Иглтона. Мы оба знаем, что ты не из тех людей, которые говорят: «Папа знает лучше». Ты слишком легкомысленный, чтобы быть хорошим отцом.

  — Черт возьми, Дейзи, ты списываешь меня со счетов, не давая возможности показать тебе, что я изменился.

  — Выжженное поле люцерны и сотни тысяч мертвых пчел доказывают, что ты ни капельки не изменился.

  — Прекрасно. Думай что хочешь. Но одно точно: я узнаю, мой ли сын Трэвис. Утром, в понедельник, мы первым делом поедем в Корпус-Кристи и сделаем анализ крови. И не пытайся мне помешать!