Что случилось с Динни? Этим вечером она казалась какой-то напуганной. Или происшествие с Энджел так сильно ее расстроило?

Броди не сводил с девушки глаз, но она после ужина и слова не проронила. Конечно, эти дети могут вывести из себя кого угодно. Скорее всего, причина была в головной боли, но все-таки Броди почуял неладное. Когда он познакомил Динни и Кутера, старый работник что-то сказал по поводу ее имени. Реакция Динни была совершенно невообразимой. Она вцепилась в стол обеими руками так, что пальцы побелели, и затаила дыхание.

Что такого сказал Кутер? Что когда-то он знал одну девочку по имени Динни. Но почему это так ее потрясло? Броди растерянно почесал в затылке.

Динни мыла посуду. Ее рукава были закатаны до локтей, и казалось, она всерьез собралась протереть мамины тарелки до дыр.

К счастью, она сняла с себя открытую маечку и шортики и переоделась в джинсы и рубашку из хлопка. Этот соблазнительный наряд доводил Броди до безумия. Его восхитило, с какой легкостью она смогла превратиться из сексуальной красотки в свеженькую деревенскую девушку.

Да, Динни Маккеллан — это что-то особенное. Поэтому Броди так хотелось выяснить причину ее беспокойства. Он надеялся, что первый рабочий день оказался для нее не слишком утомительным и что она не сбежит прежде, чем он успеет предложить ей постоянную работу.

Работники смотрели телевизор в гостиной вместе с Энджел и Бастером. Броди закончил убирать со стола и сложил оставшуюся посуду в раковину.

Его взгляд скользнул по фигурке Динни, задержавшись на ее хорошенькой попке, обтянутой голубыми джинсами. Даже с подобранными волосами эта девушка выглядела великолепно. У Броди возникло внезапное желание снять с нее эту косынку, распустить волосы и почувствовать, как они шелковистым потоком струятся между пальцами.

— Если ты уложишь спать Бастера и Энджел, я домою посуду, — предложил он.

Динни обернулась и взглянула на него. В ее голубых глазах мелькнуло выражение легкой грусти.

— Договорились.

— Как твоя голова?

— Уже лучше.

— Может, посидишь со мной на веранде, после того как уложишь детей?

— Может.

Динни избегала смотреть ему в глаза, ее голос был безжизненным. Броди не мог ее понять. О чем она думает?

— Хороший вечер.

Она кивнула.

— В морозилке есть банановое мороженое. Мы можем съесть по чашечке.

— Может быть, — повторила Динни.

— Я хотел бы поговорить с тобой о чем-то важном. Пожалуйста, выйди на веранду минут через сорок пять, — попросил он, отказываясь считать ответом это ее «может быть».

— Ладно, — сказала она наконец, и Броди почувствовал себя так, словно выиграл желанный приз.

Динни отвела детей наверх, а Броди занялся домыванием тарелок. Как хорошо, что здесь оказалась Динни, подумал он. Он целый день только и думал, как бы поскорее вернуться домой, чтобы пообщаться с ней поближе.

Броди начал тихонько насвистывать. Ужин был не так уж плох. Котлеты слегка подгорели, и картофельное пюре было с комками, но проголодавшиеся работники вряд ли это заметили. Кроме того, происшествие с пластилином тоже сыграло свою роль. Немного практики, и из Динни выйдет отличная кухарка.

Броди надеялся, что Энджел с Бастером устали настолько, что мгновенно уснут, как только их головы коснутся подушки. Ему хотелось, чтоб Динни Маккеллан посидела с ним на веранде, полюбовалась звездами и рассказала все о себе.

Работники выключили телевизор и начали расходиться. Рори провел Кутера через заставленную мебелью кухню. Они пожелали Броди спокойной ночи и вышли через заднюю дверь.

Наступила долгожданная тишина.

Броди вытер стол, затем взглянул на часы. До назначенного свидания оставалось десять минут.

Нервничая, Броди слонялся по кухне из угла в угол. Он отчаянно пытался подавить свою почти непреодолимую страсть к Динни Маккеллан. В таком сильном желании нет ничего хорошего. Если не поостеречься, это необъяснимое притяжение может довести до беды.

Скрипнули половицы, и сердце Броди замерло. Проглотив комок в горле, он достал мороженое из морозилки, стоящей в углу, и начал раскладывать его по чашкам. Не поднимая глаз, он слушал, как Динни входит в кухню по-кошачьи бесшумной походкой.

— Дети заснули? — спросил он, сдержанно улыбнувшись. Нельзя, чтобы Динни заметила, какое впечатление она на него производит. Еще рано. Нужно постараться сохранить лицо бесстрастным, как у игрока в покер. Броди никогда не играл в карты, но основные правила знал. Все-таки он был сыном Рейфа Трублада. Никаких намеков, пока не убедишься, что можешь выиграть.

Динни кивнула.

— Хватило четырех страниц «Любопытного Джорджа».

— Они сегодня хорошо повеселились, — заметил Броди. — Им еще не приходилось так смеяться с тех пор, как Пэтси Энн ушла от Кенни и переехала сюда. Это сильно на них повлияло.

— Проблемы в семье всегда отражаются на детях.

Что-то мелькнуло в ее глазах. Что-то темное. Волнующее. Что-то, затаенное в глубине души. Неужели она говорит о себе? Неужели она выросла в неблагополучной семье?

— Ты им понравилась, — сказал Броди, протянув ей полную чашку мороженого и стараясь забыть о своих мрачных догадках.

Он заметил, что Динни распустила волосы, и попытался не обращать внимания на инстинктивный отклик своего тела. Отвернувшись, он убрал упаковку с мороженым обратно в морозилку.

— Когда я ходил с ними кормить телят, они не переставая болтали о тебе.

— Мне они тоже понравились. — На губах Динни появилась загадочная улыбка Джоконды. — Забавно. Я никогда раньше не общалась с маленькими детьми и не думала, что мне это придется по душе. Но это так.

— Они могут быть сущим наказанием, можешь не сомневаться. — Броди легонько коснулся ее локтя. — Но они замечательные.

К его удовольствию, Динни не отстранилась. Держась за руки, они прошли по коридору и вышли на веранду.

— Мы оставим дверь открытой, — сказал Броди. — На случай, если дети проснутся и позовут нас.

— Ты прямо как их отец.

Он нахмурился.

— Просто их настоящий отец увиливает от своих обязанностей. — Вспомнив о брате, Броди почувствовал нарастающее раздражение. — Давай не будем портить себе настроение разговорами о Кенни. Я просто хочу посидеть здесь и спокойно съесть мороженое.

Качели скрипнули, когда Динни и Броди уселись на них вместе. Чашка с мороженым холодила руки.

Дул легкий ветерок, развевающий огненную гриву Динни. В ветвях мимозы стрекотали цикады. На дорожке валялся трехколесный велосипед Бастера. Огромный куст желтых вьющихся роз, посаженный матерью Броди пятнадцать лет назад, был весь в цвету. Он распространял вокруг себя сладковатый аромат.

Броди вспомнил, как они с мамой посадили этот куст. Мама так гордилась, что у нее наконец появилось собственное жилье. И не какая-нибудь лачуга, а прекрасный деревенский дом. В одну ночь она переехала из жалкой хибары на ферму «Ивовый ручей».

Он знал, что маму постоянно мучила совесть из-за того, каким способом Рейф приобрел эту ферму, но ее так радовала свалившаяся на них удача, что она старалась не думать о прежних владельцах. Кроме того, Мелинда Трублад так намучилась со своим мужем, что считала эту ферму наградой за долготерпение. Но от чувства вины она так и не смогла избавиться.

Окинув взглядом двор, Броди задумался о судьбе Джила Холлиса и его маленькой дочери. Сейчас она уже стала взрослой. Ей чуть больше двадцати. Теперь, после смерти Рейфа, можно попытаться разыскать ее и как-то загладить вину за происшедшее. Наверняка она не питает добрых чувств к семье Трубладов.

Динни тоже рассматривала окружающую местность. Она сидела прямо, застыв как изваяние. У Броди вновь возникло странное ощущение, что она что-то скрывает.

— У тебя прекрасный дом, Броди Трублад.

— Спасибо. Я горжусь им. Когда мой отец… э… купил его… — Он запнулся. Незачем рассказывать Динни всю неприглядную правду о старике. По крайней мере не сейчас. — У прежнего владельца были проблемы с выпивкой, и он довел ферму почти до разорения.

— А твой папа все исправил.

Сейчас в голосе Динни определенно звучала ирония. Броди ошеломленно уставился на свою собеседницу. Что она слышала о Рейфе? Что рассказал ей Кенни за карточным столом?

— Нет, — резко ответил Броди. — Это я сделал из «Ивового ручья» то, что ты сейчас видишь.

— Ты должен гордиться собой.

— Мне пришлось много работать, чтобы достичь этого.

— Конечно. — Динни стиснула зубы.

Что за выражение промелькнуло на ее лице? Почему она злится? Или она выросла в нищете? Неужели она испытывает неприязнь к людям, чего-то добившимся в жизни? Любопытство Броди было почти таким же сильным, как и физическое влечение.

— У тебя мороженое тает, — заметила Динни, указав на его чашку.

— Ой! — Броди проглотил ложечку сладкого лакомства. Никогда раньше вкус банана на языке не казался ему таким свежим. Или близость Динни Маккеллан так обострила все его чувства?

Динни украдкой на него взглянула. Броди вдыхал исходящий от нее сладкий запах магнолии. Ее аромат, смешанный со вкусом мороженого, усиливал его возбуждение. Давно уже он не испытывал ничего подобного. Броди понятия не имел, что ему делать со своим желанием, разве что пытаться его подавить. Но это просто непосильная задача, особенно когда Динни сидит рядом и выглядит так соблазнительно.

— Мой отец умер две недели назад, — пояснил Броди. — И кажется, я еще не успел привыкнуть к этому.

— Я знаю, как это тяжело.

— Мы с ним не были близки. Но, как ни странно, тем труднее мне смириться с его смертью. Теперь я уже никогда не смогу сказать, что любил его, несмотря на все наши стычки.

— Как жаль.

— А что с твоим отцом?

— Мой папа тоже уже умер. Это случилось около шести месяцев назад, и мы были очень близки. — Динни помешала ложечкой растаявшее мороженое.

— То есть ты понимаешь меня.

— Да.

— Ты чувствуешь себя несчастным, неприкаянным, места себе не находишь. Как будто все, что раньше казалось важным, теперь не имеет значения. Начинаешь задумываться о смысле жизни, о том, зачем вообще живешь на свете. Это так угнетает.

— Верно. — Динни знала, что чувствует Броди И это связывало их еще сильнее.

Она пожала плечами.

— Поэтому я поехала в Нью-Мексико. Хотела начать новую жизнь. В Техасе меня ничто не удерживает.

— Ничто?

Динни покачала головой.

А я? — подумал Броди. Ради меня ты могла бы остаться?

— Кстати, — сказал он. — Я хотел поговорить с тобой насчет поездки в Нью-Мексико.

— Да? — Она посмотрела на него своими спокойными голубыми глазами.

Внезапно Броди почувствовал, что ему не хватает воздуха. Почему один только взгляд этой женщины приводит его в замешательство?

— Ага, — продолжил он, переведя дух. — Я тут подумал, что даже после возвращения Пэтси Энн нам понадобится человек, который занимался бы готовкой и уборкой.

— О чем ты говоришь? — Динни приоткрыла свой аппетитный ротик, и Броди чуть не подавился мороженым.

— Я предлагаю тебе место домработницы на постоянной основе. Буду платить пять сотен в месяц, плюс жилье и питание, — продолжил Броди. Боже, ну почему ему так хочется, чтобы она согласилась?

— Не знаю.

— Тебя кто-то ждет в Санта-Фе?

Черт! Зачем он это спросил? Броди поставил на пол пустую чашку и отвел взгляд. Он, затаив Дыхание, ждал ее ответа.

— Нет.

— У тебя там родня?

— У меня нет родни.

Его сердце екнуло. Значит, ей незачем уезжать.

— Э… у меня есть еще одна причина надеяться, что ты согласишься на эту работу.

— Правда? — Динни изогнула бровь.

Броди придвинулся к ней поближе. Одну руку он положил на спинку качелей.

— Ты мне нравишься, Динни. — Его голос был хриплым от накала чувств, бурлящих в груди.

— Ты тоже мне нравишься, Броди.

Ее улыбка была такой искренней и открытой, она наполнила его радостью.

— Пойми меня правильно, — торопливо добавил Броди, испугавшись, что Динни догадается о скрытых мотивах его предложения. Только бы она не подумала, что он хочет ею воспользоваться. — Это чисто деловое соглашение. Хочу, чтоб ты знала, у меня нет никаких задних мыслей.

— А почему?

Ее вопрос был настолько неожиданным, что Броди чуть не свалился с качелей. Теперь ему нужно быть очень осторожным. Прежде чем вступать в какие-то отношения с Динни Маккеллан, необходимо выяснить, интересуется ли она им как мужчиной или как преуспевающим фермером.

— Потому что я тебя уважаю.

Динни внимательно на него посмотрела.

— А ты меня не дурачишь?

— Конечно, нет.

— Но ты себе на уме, Броди Трублад.

— Наверное, ты не привыкла к таким мужчинам, как я.

— Да, — сказала она. — Но я рада этому.

Сейчас пора было рассказать ей о своей задумке. Броди решил быть откровенным. Он не любил ходить вокруг да около и играть с чужими чувствами.

— Дело в том, Динни, что я хотел бы узнать тебя поближе, но не торопиться. В последнее время на меня столько всего свалилось: отцовское наследство, Пэтси Энн переехала сюда с детьми, с братом отношения не складываются, да еще надо фермой заниматься. На себя времени не остается. Но постепенно, думаю, все наладится. Как тебе это?

— Послушай, правильно ли я тебя поняла, — Динни заложила за ухо длинную прядь волос, — ты хочешь, чтобы наши отношения пока оставались сугубо деловыми, но думаешь, что когда-нибудь в будущем они могут стать более близкими.

Голубые глаза Динни блестели в лунном свете, и Броди подумал, что способен сейчас заглянуть ей прямо в душу. Его охватило странное чувство. Казалось, связь, установившаяся между ними, не подвластна ни времени, ни пространству.

Броди никогда не верил в переселение душ и прочую чепуху, но, если бы это было правдой, он мог бы поклясться, что знает Динни Маккеллан еще по прошлой жизни. Настолько прочной была невидимая нить между ними.

— Да, это так, — с трудом выдавил он.

— Прежде чем я приму твое предложение, можно задать один вопрос?

— Да.

— Значит ли это, что ты меня не поцелуешь?

Внимание, опасная зона! Спокойней, Трублад.

— А ты хотела бы этого?

В ответ она крепко зажмурила глаза и подняла к нему лицо.

Поцеловать ее? А не рано ли?

Броди стиснул зубы. Его рассудок явно вступил в борьбу с желаниями тела. Он хотел попробовать ее на вкус. Так сильно, что это вызывало тупую боль внизу живота.

Со сдавленным стоном Броди поддался искушению. Качели начали раскачиваться взад-вперед, в то время как он заключил девушку в свои объятия.

Броди зарылся лицом в ее волосы, пахнущие цветами магнолии и солнечным светом. Он чувствовал лихорадочное биение ее сердца. Динни хотела его. Броди не смог бы сказать, было ли ее желание чисто физическим или чем-то большим, но он твердо знал, что ее отклик не был притворством.

Динни дрожала всем телом. Она изогнулась, с жадностью прильнув к нему. Наклонив голову, она застонала и подставила ему свою длинную шею.

Броди воспользовался этим приглашением, покрывая поцелуями каждую частичку ее соблазнительной персиковой кожи. Динни таяла от его прикосновений.

Словно пламя, вырвавшееся из-под контроля, его охватило желание, неудержимое и разрушительное. Он не был с женщиной целую вечность, и никогда у него не было такой привлекательной партнерши, как Динни Маккеллан.

Броди знал, что должен прекратить все это, пока не случилось непоправимое. Но не мог остановиться, не попробовав на вкус ее прекрасные губы.

Он хотел ее. Здесь и сейчас. И никакое самовнушение не смогло бы его остановить. Она воскрешала в нем какое-то скрытое дикарство, заставляя его действовать так, как никогда раньше.

Их поцелуй подлил масла в огонь.

Настойчивость Броди не испугала девушку. Ее губы были мягкими, прохладными, со вкусом бананового мороженого.

Язык Броди скользнул внутрь ее влажного рта. Его бросило в дрожь. Он чувствовал себя свободным, диким, необузданным. Это было невероятное ощущение, сравнимое с укрощением необъезженного жеребца.

Броди слишком долго подавлял свои эмоции, в угоду матери заглушал свою злость к отцу. Он заставлял себя прикусить язык, даже когда очень хотел высказать отцу все, что думает о нем и его выходках. Такая сдержанность в конце концов наложила отпечаток на все сферы его жизни.

Включая любовь.

Броди всегда опасался потерять голову. Он видел собственными глазами, к чему привела слепая любовь его мать и Пэтси Энн. Обе они полюбили мужчин из рода Трубладов, и это не принесло им ничего, кроме страданий. Хоть Броди и мечтал о женщине, способной ответить на его чувство, он боялся встретить Рейфа в юбке. Девушку, которую привлекают карты, вечеринки и прогулки по барам.

Такую, как Динни Маккеллан.

Эта мысль подействовала на него словно ледяной душ. Он ведь и в самом деле встретил ее в баре, когда она пила пиво и играла в карты с Кенни и его дружками. А теперь она здесь и целует его, почти незнакомого человека, с необузданной страстью. Как можно доверять такой женщине?

А что ты скажешь о той милой девушке, которая так нежно ухаживала за Бастером и Энджел? — с надеждой спросил внутренний голос. Если бы ее интересовали только развлечения, была бы она такой доброй с детьми?

Возможно, ее отношение к детям было притворством с целью завоевать его?

Внезапно Броди почувствовал, что совершает ужасную ошибку. Что представляет из себя настоящая Динни Маккеллан? Что скрывается за этим хорошеньким личиком? Время покажет. Но пока что он не может ей доверять.

— Броди? Что случилось? — Она выпрямилась и прикоснулась к его плечу.

Броди вздрогнул и зажмурился, изо всех сил пытаясь подавить всепоглощающую страсть.

— Прости, — сказал он. — Я не думал, что это зайдет так далеко.

— А твое предложение насчет работы все еще в силе?

Броди старался не смотреть в ее сторону. Стоит ему один только раз взглянуть в эти голубые глаза, и он опять забудет все на свете.

— Ага. Но, думаю, пока нам лучше обойтись без поцелуев.

Динни кивнула.

— Согласна.

Броди встал и подошел к краю веранды. Ему пришлось отойти от Динни подальше, иначе он не удержался бы и снова заключил ее в объятия.

Спокойнее, Трублад.

Он вдохнул сладкий весенний воздух, засунул руки в задние карманы джинсов и окинул взглядом окружающую местность.

Эта земля так много для него значит. Он приложил столько усилий, чтобы сделать ее процветающей. И внезапно подумал, что эта земля может показаться ему никчемной, бесполезной, если рядом не будет человека, с которым можно ее разделить. Он так отчаянно нуждается в спутнице, помощнице, жене.

Может, Динни именно та женщина?

— Броди?

Качели скрипнули, и Динни подошла к нему. Он обернулся и взглянул на нее через плечо.

— Я думаю, мы найдем выход.

— Что ты имеешь в виду?

— Признаюсь, мне нужна работа, и ты мне очень нравишься. Но я тоже побаиваюсь вступать в серьезные отношения. У меня уже были неприятности в прошлом, и я, как и ты, не хочу торопиться.

Вот оно! Разве охотница за богатством согласилась бы подождать? Нет. Если бы ей были нужны его деньги, она уже звала бы священника и заказывала подвенечное платье.

— Что ты сказала, Динни Маккеллан? — Голос Броди был низким и хриплым.

— Я сказала, что почту за честь стать твоей домработницей на три месяца. Если за это время ты захочешь пересмотреть условия нашего договора, тогда и только тогда мы изменим природу наших отношений. Согласен?

Динни протянула свою маленькую ладонь, на ее лице с тонкими чертами появилось решительное выражение.

— Договорились. — Броди пожал ей руку.

Динни говорила правильные вещи, нажимала на нужные кнопки, разжигала в нем мечты и надежды. Он должен быть очень осторожным, потому что уверен только в одном.

Динни Маккеллан играет самыми глубокими его чувствами.

* * *

Броди делает все, чтобы помочь исполнению ее плана.

Динни знала, что он жаждет близости. Она видела желание в его темных глазах, чувствовала страсть в каждом его жесте. Затем, после этого потрясающего поцелуя, когда казалось, что он в ужасе растеряется и возьмет назад свое предложение, Динни быстренько пошла на попятный, дав ему понять, что вовсе не собирается торопить события.

Если бы этот парень играл в покер, Динни хватило бы одной партии, чтобы выиграть «Ивовый ручей». Она скользнула взглядом по его стройной, мускулистой фигуре. Но если бы он играл в покер на раздевание, все могло бы сложиться совсем по-другому.

При мысли об игре на раздевание с этим красавцем Динни бросило в краску.

Ладонь, которую Броди только что пожал, все еще горела от его прикосновения. Да, Динни хотела, чтобы Броди женился на ней. Единственной ее целью было во что бы то ни стало вернуть «Ивовый ручей». Но она вовсе не собиралась влюбляться в Броди по уши. Что бы ни представлял из себя Броди, он — сын Рейфа Трублада, а яблоко от яблони недалеко падает.

Беда была в том, что этот бурный поцелуй и в Динни пробудил желания. Желания, которые она подавляла, сосредоточившись на своей мести. Она отказывалась признавать эти желания, не хотела даже думать о них из страха утратить решимость в достижении своей цели. А теперь они внезапно овладели ею, и она не знала, что делать дальше.

Это глупо, Динни. Если твой план сработает, ты ни в коем случае не должна давать волю чувствам. Помни, каким бы привлекательным ни был Броди, он Трублад и не может быть твоим другом.

Вспомнив недавние слова Броди о том, что Джил Холлис чуть было не довел «Ивовый ручей» до разорения, Динни вспыхнула, и ее страсть слегка увяла. Броди солгал, как и в тот раз, когда сказал, что Рейф купил эту ферму. Нужно запомнить. Ей может пригодиться это при разводе, когда она будет отстаивать свои права в суде. Однако сейчас надо сосредоточиться на борьбе за сердце Броди.

Покрытая гравием дорожка перед домом осветилась автомобильными фарами.

— Кажется, к нам кто-то едет, — сказал Броди.

Из-за угла вынырнул пикап, пыхтящий как паровоз. Броди поморщился.

— Кто это? — спросила Динни.

— Кенни, — недовольно буркнул Броди.

От страха у Динни сердце ушло в пятки. Что она наболтала Кенни за карточным столом? Расскажет ли он брату, как она уговаривала его поставить на кон ферму? Что, если Кенни выложит все это Броди?

Динни нервно переступила с ноги на ногу, пытаясь выдумать подходящее оправдание на случай, если Кенни уличит ее.

Дверца машины громко хлопнула. Кенни, в явном подпитии, пошатывающейся походкой направился к веранде.

— Привет, братишка, — невнятно пробормотал он.

— Что тебе здесь надо? — холодно спросил Броди.

Кенни икнул и качнулся, потеряв равновесие.

— Я пришел повидаться с детьми.

— Ты пьян.

— Да? А ты имеешь что-то против? — Кенни выставил перед собой сжатые кулаки.

— Хватит с меня этих пьяных разборок.

— Щенок. Старик был прав, ты просто трус.

Стоя рядом с Броди, Динни чувствовала его ярость. Он тоже сжал кулаки и шумно выдохнул. По его поведению было заметно, что конфликт между братьями возник уже давно и старые обиды глубоко засели в душе Броди. А сколько бед доставил ей, Динни, собственный отец? И самым ужасным было его самоубийство и потеря «Ивового ручья».

— Иди проспись в сарае, — сказал Броди.

— Я пришел повидать моих детей.

— Ты сможешь повидаться с ними завтра.

— Убирайся с дороги. — Размахивая руками, Кенни вошел на веранду.

Броди встал у него на пути.

— Уже десять часов. Они давно спят.

Кенни казался удивленным, словно понятия не имел, сколько сейчас времени.

— Тогда разбуди их.

— Не собираюсь. Детям незачем видеть тебя таким.

— Каким?

— Провонявшим дешевым виски. Ты так похож на Рейфа, что противно делается.

— Не говори так со мной, сопляк. — Кенни наклонил голову и бросился на Броди.

Динни взвизгнула и зажала рот ладонью. В своей жизни она видела более чем достаточно таких стычек, и кончались они одинаково — кто-то кого-то избивал. Но сейчас ссора между братьями была ей выгодна. Это помешает Кенни поделиться с братом воспоминаниями о той карточной игре в «Одинокой голубке».

Броди отступил на шаг в сторону, и Кенни, замычав, словно бык, промазавший по матадору, развернулся и снова пошел в атаку.

Броди спокойно размахнулся и врезал брату в челюсть. Сморщившись, как лопнувший воздушный шарик, Кенни плюхнулся на пол.

— Ты никогда раньше так не набирался. Что случилось? — спросил Броди, присаживаясь на корточки рядом с Кенни.

Хотя голос его был резким, Динни чувствовала, что Броди все-таки беспокоится о брате. Вот так же она любила своего отца, несмотря на все его прегрешения.

Динни не могла не думать о том, как сложилась бы ее жизнь, если бы мама не погибла. Наверное, папа не начал бы пить и не проиграл бы «Ивовый ручей». Она, Динни, вероятно, выросла бы в достатке, окруженная любящими родителями и кучей друзей. Она ходила бы в гости и смогла бы поступить в колледж.

Вместо этого большую часть своего детства она провела в ночлежках и барах. Ей приходилось терпеть жестокие издевательства в школе и пьяные выходки отца. У нее никогда не было парня, да и подруг тоже почти не было. Ее высшим образованием была школа жизни. А игра в покер ради того, чтобы выиграть «Ивовый ручей», стала единственной и всепоглощающей страстью.

— Так что же, черт возьми, с тобой случилось? — спросил Броди.

— Пэтси Энн, — прохныкал Кенни. Он, ворча, принял сидячее положение. — Я ходил к ней в больницу сегодня вечером.

— Ты пошел туда в таком свинском состоянии? — ужаснулся Броди.

— Нет! — отрезал Кенни. — Чтоб ты знал, я весь день искал работу.

— А это что такое? — Броди махнул рукой в сторону брата. — Почему от тебя так несет, словно ты вылакал целую пивоварню?

— Пэтси Энн сказала мне сегодня, что хочет развестись.

— А тебя что-то не устраивает?

— Когда она ушла от меня две недели назад, я думал, она блефует. Думал, на девятом месяце она умом тронулась. Особенно когда переехала к тебе. Это ж надо было свихнуться, чтобы выбрать «Ивовый ручей» вместо того, чтобы вернуться к родителям.

— Ты довел ее до ручки.

На глазах у Кенни появились пьяные слезы.

— Она была такой хорошенькой, когда сидела на больничной койке в этой розовой кофточке, которую я подарил ей к рождению Энджел. Пэтси Энн всегда шло розовое. Она кормила маленького, когда я вошел, но даже не взглянула в мою сторону.

— Ты сильно ее обидел, Кенни. Никакая женщина не в состоянии терпеть такое. — Броди протянул руку и помог брату подняться.

— Но мама ведь не развелась со стариком.

— Нашел оправдание! Старик вел себя как последняя скотина, и мама его прощала, а ты решил повторить это с Пэтси Энн?

У Кенни задрожали губы.

— Я люблю ее, Броди.

— Только очень странно выражаешь свою любовь.

— Ну не всем же быть такими святошами, как ты, — огрызнулся Кенни. — Это ты во всем виноват.

— И в чем же? — Броди уперся руками в бока и окинул брата свирепым взглядом.

Динни отпрянула назад и прислонилась спиной к прохладной стене деревянного дома. Братья не обращали на нее внимания. Она хорошо понимала, какую боль они оба сейчас испытывают, но не собиралась жалеть этих Трубладов. Не могла позволить себе сочувствие к ним. Ей необходимо взращивать свою ненависть, чтобы продолжить намеченную игру.

— Если бы Рейф не завещал тебе ферму, Пэтси Энн никогда бы от меня не ушла, — заявил Кенни.

— Я у Рейфа ничего не просил. Меня его завещание удивило не меньше, чем тебя. От него, скорее, можно было ожидать, что он ни шиша мне не оставит.

— Неправда. Старик чертовски гордился тем, что ты тут наворотил. Как по-твоему, почему он оставил ферму тебе? Он знал, что я проиграю ее так же, как он выиграл.

Броди что-то буркнул. Динни заметила борьбу чувств на его лице. Недоверие, смешанное со слабой надеждой, что Кенни говорит правду.

— Я конченый человек, — мрачно изрек Кенни. — Я потерял самое лучшее, что у меня было. — Слезы потекли по его лицу.

Броди успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Я могу помочь тебе. Черт, Кенни, я хочу тебе помочь. Не хватало еще, чтобы ты допился до смерти в пятьдесят пять лет, как наш старик.

Кенни прижался к брату.

— Ты сделаешь это для меня?

— Конечно. Но ты должен меня слушаться.

В этот миг Динни восхищалась Броди Трубладом. Он стремится помочь брату, несмотря на все их прошлые разногласия. Но восхищение сменилось беспокойством. Если Броди и Кенни помирятся, чем это может кончиться для нее? Не захочет ли Кенни, чтобы обезопасить брата, рассказать ему все, что он знает о ней? Ломая пальцы, она затаила дыхание. Возможно, когда Кенни протрезвеет, ей удастся договориться с ним.

— Попробую, — сказал Кенни, сжав протянутую Броди руку. — Что мне делать?

— Во-первых, ты бросишь пить.

Кенни кивнул.

— Я постараюсь.

— Нет. Твое старание не поможет. Ты должен завязать.

Потирая мутные глаза, Кенни обдумывал слова брата.

— Во-вторых, ты переедешь сюда, чтобы я мог присматривать за тобой.

— Я не могу, — возразил Кенни. — Здесь живет Пэтси Энн. Она уедет, если я сюда переселюсь.

— Пэтси Энн не узнает, что ты здесь. До тех пор, пока ты не встанешь на ноги и не найдешь работу. Ты можешь жить во времянке.

Папина времянка. Динни почти забыла о ней. Это был первый дом, построенный ее прадедушкой в «Ивовом ручье» в 1893 году. Крошечный домишко, сооруженный специально к свадьбе для него и его молодой жены.

— Динни будет носить тебе еду. — Броди ткнул пальцем в ее сторону. — Я только что нанял ее в домработницы.

Кенни посмотрел на девушку. На его лице отразилось удивление, когда он обнаружил, что все это время она, незамеченная, стояла в тени.

— Привет, — сказал он. — Так это ты нагрела меня на семьсот баксов?