В гостевой комнате дворца в огромной ванне, заполненной пахнувшими цветами пузырьками, нежился гном, довольно переваривая огромный ужин, который приказал приготовить для него Беседующий — дикую индейку под абрикосовым соусом и крепкий утехинский эль из собственной сумки Флинта. Все фляжки, кроме одной, пролились; дикая скачка определенно не улучшила вкус эля в последнем уцелевшем сосуде, но напиток был вполне годен, по крайней мере, по меркам Флинта.

Гном знал, что в дворцовых конюшнях Быстроногая тоже была хорошо накормлена. Животное, несомненно, все еще пребывавшее в теплых эмоциях от телепортации вместе с Флинтом, вначале отказывалось расстаться с гномом. Когда гном рассказал свою историю Солостарану и остальным придворным — и услышал пояснения Зеноса, что другие эльфы за последние несколько недель встречали необычного, обладавшего волшебством тайлора к западу от ущелья — серый мул последовал за гномом по Башне Солнца, тыча в него влюбленной мордой, положив свой волосатый подбородок ему на плечо и угрожая нанести смертоносный удар любому, кто слишком приблизится. Наконец, она согласилась покинуть гнома, после того как он сам отвел ее в конюшню, скормил морковку и полперсика, и представил ее конюху, который должен был вымыть ее и хорошо накормить.

Флинт сделал паузу в своем рассказе, только пока Беседующий отдавал приказ отряду башенной стражи отправиться на охоту за тайлором. Поиск был затруднителен, потому что гном не был точно уверен, где был атакован. Он знал только, что это было на тропе в нескольких милях от Квалиноста, а гонка сломя голову через подлесок совершенно сбила его с толку, чтобы он мог сказать, где встретил тот дуб.

Беседующий, опасаясь оставлять Флинта без присмотра вскоре после такого потенциально смертельного нападения, настоял, чтобы Флинт несколько часов отдохнул во дворце под присмотром Мирала, который, если понадобится, сможет помочь гному. Флинт протестовал, заявляя, что он здоров, как гном вдвое моложе его, но Солостаран проявил удивительное упорство.

Теперь, пока Мирал, развалившись, сидел на скамейке возле ванны, Флинт отмокал в воде, держа свою густую просоленную-проперчённую бороду под водой и любуясь маленькими пузырьками, выскакивавшими из нее на поверхность. Он задумался, не снабдить ли свою постоянную комнату в мастерской таким чудесным изобретением. Обычно гномы ненавидят воду — холодную, текущую воду, населенную рыбами и лягушками, и достаточно глубокую и опасную, чтобы отправить неосторожного гнома к кузнице Реоркса — но это было совсем другое дело.

«Ты наткнулся на сла-мори», — пояснил Флинту Мирал.

«О, нет, не думаю», — растерянно возразил Флинт. — «Лорд Зенос сказал, что этот ящер был тайлором. Или тайлоры и сла-мори родственники?» Он вопросительно поднял брови.

Маг отер с лица пот и снова опустил свой карминного цвета капюшон. Его бледное лицо казалось мрачным; под глазами легли круги. Он терпеливо пояснил: «Сла-мори на старом языке означает 'тайный путь'. Легенды гласят, что в Квалинести их много, но их практически невозможно найти. По всей видимости, тот дуб был входом в один из них».

Теперь он завладел вниманием Флинта. «Куда эти… эти 'сла-мори'… ведут?»— спросил гном.

«Очевидно, в важные места», — твердо сказал Мирал. — «В конце концов, ты же оказался на трибуне в Башне Солнца». Он сделал паузу, по-видимому, собираясь с мыслями, и обычно хриплый его голос заскрежетал. «Некоторые из эльфов даже утверждают, что в каком-то из сла-мори, где-то в Квалинести, можно найти Серую Драгоценность. Но считается, что самый известный сла-мори ведет в Пакс Таркас», — сказал он, назвав знаменитую крепость в горах к югу от Квалинести. «Некоторые верят, что в Пакс Таркасском сла-мори лежит тело Кит-Канана».

«То есть, существуют больше одного сла-мори?»— спросил Флинт, погружаясь в благоухающую воду, пока его волосы не всплыли, словно корона, вокруг лица. Он уставился на розовый потолок высоко над ним и сделал вдох.

Мирал подождал, пока гном появится на поверхности. «Старейшие из эльфов рассказывали, что в области вокруг Квалиноста находятся несколько сла-мори, их входы хорошо замаскированы и доступны только эльфам — и гномам, как я теперь вижу — обладающим достаточным могуществом, чтобы открыть их». Маг прервал свой доклад. «В чем дело?»— спросил Мирал.

Гном сел и с озабоченным выражением оглядывал роскошную комнату.

«Я ищу ведро», — сказал Флинт.

«Ведро?»— спросил Мирал. Внезапно маг рассмеялся. «Нет, мы не выливаем воду ведрами». Он встал и подошел к ванной со стороны ног.

«Значит, магия? Ты знаешь, как я отношусь к магии», — сказал Флинт, на его лице снова появилась озабоченность. — «Эта ванна волшебная? Такое творение вряд ли обошлось без помощи магии», — внезапно загрустив, сказал он. Гномы холмов не доверяли магии.

Мирал едва покачал головой. «Я забыл, что тебя не было здесь с тех пор, как мы установили эти изобретения. Они созданы гномами-механиками».

«Гномами-механиками?»— с недоверием переспросил гном. «Реоркс!» Ничего из созданного гномами-механиками вообще не работало правильно. На самом деле, ему, вероятно, очень повезло, что он был жив. Игнорируя сдавленный смех мага, Флинт перелез через край ванны и завернулся в толстое желтое полотенце, которое слуга оставил на каменной плите.

Качая головой и улыбаясь, маг закатал до локтя рукав своей плотной шерстяной мантии. Он погрузил руку в ванну с водой, что-то нащупал и дернул. Изрыгнув воздушный пузырь, уровень воды начал понижаться. Мирал держал в руке пробку с прикрепленной цепочкой.

«Вода утекает в пол», — пояснил Мирал.

Флинт выглядел колеблющимся. «При всем уважении, это выглядит не очень практичным», — заметил он. — «Нагрузка на фундамент здания. Полагаю, это не удивительно для гномов-механиков. Но, признаюсь, я ожидал немного большего от эльфов».

Мирал раскатал обратно свой рукав и протянул гному свежую белую рубаху. «Мы изменили конструкцию. У гномов в оригинале слив — та дырка, которую затыкает эта пробка — был у верхнего края», — сказал эльф в мантии. — «Она бы вечно сливалась. Пришлось бы ждать, пока вода не испарится».

«Но, тем не менее…»— запротестовал гном, натягивая свои красновато-коричневые шерстяные рейтузы.

«Вода уходит в круглую трубкообразную штуковину под полом», — рука Мирала изобразила в воздухе, о чем идет речь.

Флинт встал на колени и заглянул под ванну. «А как вы ее наполняете?»— спросил он.

«Ведрами».

* * * * *

Позже Флинт отыскал Быстроногую, уже вымытую, вычищенную, лоснящуюся и — финальный штрих от эльфа-слуги с хорошим чувством юмора — с гривой, украшенной розовыми лентами. Флинт удобно устроил ее в самодельной конюшне неподалеку от своей мастерской и кузницы — занятие, потребовавшее двух лишних путешествий от мастерской к стойлу, так как Быстроногая ловко пережевывала кожаную щеколду конюшни и прибывала к мастерской Флинта практически следом за ним.

В конце концов, он забаррикадировал животное в конюшне, поставив бревно в распор между дверью здания и небольшой яблоней. Он почти закончил распаковывать свою залитую элем сумку, когда в дверном проеме возникла фигура.

Фигура была не сразу опознана, так как вырисовывался лишь ее контур в лучах садящегося солнца, но очертания сосуда, который несла фигура, явно было достаточно.

«Эльфийское цветочное вино», — прокомментировал Флинт. — «Только Танису Полуэльфу может прийти в голову принести мне это».

Танис широко улыбнулся и поставил бутылку на деревянный стол. «Думаю, ты можешь использовать его, чтобы разжечь огонь в своем горне», — сказал он. — «Быстрее, чем с помощью хвороста».

Они стояли поодаль друг от друга, Танис, со сложенными перед мускулистой грудью руками, и Флинт, с кряжистой рукой, драпированной распакованными коричневыми и изумрудно-зелеными туниками. Те прекрасно пахли элем, с точки зрения гнома, но Флинт полагал, что ему придется выстирать их, прежде чем его примут при дворе.

Наконец, Флинт заговорил грубым голосом.

«Теперь, полагаю я, когда ты стал взрослым парнем, высоким, как осина и почти достаточно сильным, чтобы поднять меня одной рукой, ты слишком хорош для того, чтобы околачиваться вокруг кузницы с гномом-брюзгой средних лет».

Полуэльф ответил: «А я думаю, что теперь, когда ты обошел весь Ансалон и отбился от свирепого тайлора, ты не захочешь, чтобы я докучал тебе».

В тишине прошли несколько минут, пока эти двое рассматривали друг друга. Затем, словно каждый был удовлетворен увиденным, они приветственно кивнули друг другу. Танис уселся на гранитную скамью, забросил на нее одну ногу и положил согнутую мускулистую руку на согнутое колено. Его крепкое телосложение явно указывало на предка-человека, подумал Флинт.

Гном принялся наводить порядок в кузнице, простоявшей полный сезон, и поздравил себя с той работой, которую он проделал, вычистив это место при уходе пятью месяцами раньше, в конце осени.

Горн, напоминавший раздувшийся камин, занимал изрядную часть задней стены крошечного домика. Каменный дымоход поднимался по задней стене, словно толстый ствол дерева, с отверстием на конце, достаточно большим, чтобы вместить кендера — хотя Флинт скорее согласился бы отправиться в Бездну, чем позволить одному из этих бесконечно любопытных созданий приблизиться к своему любимому горну. Передняя полка горна, сконструированная для кого-то эльфийских пропорций, находилась на уровне пояса гнома, на неудобной высоте, часто заставлявшей его ворчать.

«Итак», — сказал Флинт, поместив в углубление у задней стенки горна хворост и сухую кору, — «что я пропустил за последние пять месяцев?» Он с сомнением посмотрел на сосуд с вином, затем откупорил его и щедро плеснул на растопку. «Надеюсь, это не отправит нас в Кзак Царот», — пробормотал он, похлопал по своему карману в поисках кремня и огнива, затем вспомнил, что, скорее всего, выронил их у входа в сла-мори. «Парень, есть огниво и кремень?»— спросил он.

Танис пошарил в кармане, вытащил требуемые предметы и один за другим протянул их Флинту. Пробормотав «Благодарю», гном стукнул одним по другому. Растопка со свистом вспыхнула пламенем, заставив гнома поспешно отступить. Когда большое пламя стихло, он осторожно положил несколько кусочков угля на растопку и подождал, пока они займутся огнем. Он посмотрел на Таниса, готовый услышать местные новости.

«Лорд Зенос все еще старший советник, хотя, Зеносу в помощники был приставлен Литанас, по требованию Портиоса», — пояснил Танис, наблюдая, как Флинт подошел к ближайшей куче угля и бросил полную лопату в пламя. — «Беседующий был опечален тем, что задел чувства лорда Зеноса — в конце концов, Зенос был советником Беседующего с Солнцем с тех времен, как отец Солостарана занял этот пост, и Беседующий не хотел, чтобы у Зеноса было ощущение, что он больше не может в одиночку справляться со своими обязанностями. Хотя совершенно очевидно, что так оно и есть». Последние слова были произнесены с горечью.

«Парень, тебя не затруднит стать у мехов и помочь мне?»— попросил Флинт. Танис подскочил к ним и направил поток воздуха на огонь. В это время Флинт насыпал уголь в огонь. «Итак, Зенос болезненно воспринял это?»— спросил Флинт.

«Он не был счастлив». Этот лаконичный ответ многое сказал о том, как советник воспринял перемены.

Флинт покачал головой и с сочувствием подумал о Литанасе, хотя и кареглазый друг Портиоса явно никогда особо не питал теплых чувств к гному или полуэльфу. Флинт давно подозревал, что друзья Портиоса строили карьеру на том, что делали жизнь Таниса несчастной, хотя сам Портиос оставался в стороне. Но гном редко спрашивал Таниса об этом аспекте его жизни, а полуэльф никогда добровольно не делился ничем, кроме самой общей информации на эту тему.

Прошлой осенью, перед тем, как Флинт ушел на зиму, Литанас и Ультен стали соперничать за богатую руку леди Селены. Эльфийской леди, конечно, льстило это внимание, но ситуация усложнялась дружбой между Литанасом и Ультеном.

Пока Танис работал у мехов, Флинт подбрасывал в огонь порцию за порцией угля и размышлял, как последние события повлияют на ухаживания эльфов за леди Селеной. Литанас обладал богатой хорошей родословной и положением при лорде Зеносе. Но Зенос, если пожелает, мог легко уничтожить положение при дворе своего помощника.

С другой стороны, Ультен мог похвастаться происхождением из старинного благородного семейства Квалиноста, но он — как и все семейство — был в постоянной нужде; несколько лет назад тяжелое финансовое положение вынудило эльфа взяться за обучение воинскому искусству Гилтанаса, младшего брата Портиоса.

В любом случае, Флинт не хотел бы оказаться в стане противников вспыльчивого старого советника — хотя, похоже, гном все равно пожизненно был зачислен туда. Лорд Зенос, чьи возраст и должность обеспечивали, несмотря на критику некоторых шагов Беседующего, ему полную защиту, открыто осуждал присутствие при дворе чужаков.

Но когда Флинт взял со скамейки свой любимый молоток с деревянной ручкой, ему в голову пришла новая мысль.

«Ты когда-нибудь слышал о Серой Драгоценности?»

Со своего места у мехов Танис выглядел удивленным таким поворотом разговора. «Серая Драгоценность Гаргата? Конечно. Каждый эльфийский ребенок заучивал эту историю».

«Мирал как раз сегодня напомнил мне ее», — рассеяно сказал Флинт, сосредоточившись на горне. «Расскажи мне эту историю, как знают ее эльфы», — попросил Флинт.

Танис с любопытством посмотрел на своего друга, но — не забывая поддерживать регулярную работу мехов — начал рассказ, который Мирал заставил его выучить наизусть несколькими годами ранее.

«Еще до того, как нейтральный бог Реоркс выковал этот мир, боги принялись вести борьбу за души различных рас, которые в то время еще танцевали среди звезд». Он переставил руки на деревянных ручках мехов.

Флинт кивнул, как бы сверяясь с тем, как рассказывали об этом гномы. Из кучи на столе рядом с горном он вытащил железный пруток длиной с руку человека и толщиной с мизинец, и начал нагревать его на углях.

Полуэльф продолжил цитировать: «Боги добра хотели, чтобы расы обладали властью над физическим миром. Боги зла хотели сделать эти расы рабами. А боги нейтральности хотели, чтобы эти расы обладали физической властью над миром плюс свободой выбора между добром и злом — на чем, в конечном счете, и остановили выбор».

«Порази тебя Реоркс, парень! Продолжай раздувать эти меха!»— приказал гном. Танис, увеличив темп, наблюдал, как Флинт воспользовался железными клещами, чтобы извлечь кусок металла из углей и придал ему прямоугольную форму молотком.

«Были порождены три расы: эльфы, великаны-людоеды и люди — согласно эльфам, в таком порядке», — сказал Танис, устремив в потолок взгляд кто-бы-сомневался, его волосы до плеч развевались, пока он продолжал раздувать меха. «Итак, Реоркс выковал мир с помощью некоторых людей-добровольцев. Но за четыре тысячи лет до Катаклизма люди разгневали Реоркса, возгордившись умением, которому обучил их Реоркс, и используя его для своих собственных нужд. Бог отобрал их навыки, но оставил им жажду творчества, и была порождена раса гномов».

Полуэльф сделал вдох, почти столь же глубокий, как и меха. «Наконец, Реоркс выковал драгоценный камень, чтобы закрепить в мире Кринна нейтралитет. Он содержал и излучал эссенцию Лунитари, красной — нейтральной — луны. Реоркс поместил Серый Камень на Лунитари».

Танис прервался. «Это соответствует тому, что знаешь ты?» Флинт кивнул, сосредоточившись на том, чтобы поместить прямоугольник на кромке наковальни и при помощи молотка вытянуть маленький палец на конце бруска металла. Он ловко выстукивал металлический палец, чтобы снова придать тому цилиндрическую форму. Затем он перевернул его и свернул палец в виде кольца на конце прямоугольника. Как обычно, Флинт чувствовал, как его захватил ритм процесса: четыре удара по металлу, один по наковальне, четыре по металлу, один по наковальне.

Танис вмешался. «Зачем ты это делаешь?»

«Что?»

«Ударяешь молотком по наковальне», — сказал полуэльф, остановив меха, чтобы рассмотреть поближе. — «Похоже, ты это делаешь намеренно — не то, чтобы промахиваешься по металлу».

«Продолжай качать! Реоркс небесный, парень, мне что, нужно нанять на твое место овражного гнома?»— пожаловался Флинт. «Конечно же, я намеренно бью по наковальне. Металл молотка вбирает жар, когда я постукиваю им по этому дверному крючку, который я делаю для конюшни Быстроногой. Ударяя регулярно молотком по наковальне, я его охлаждаю. Вот, видишь?»— Он продемонстрировал. — «Теперь продолжай».

Танис улыбнулся другу. «Гномы-механики построили механическую лестницу, которая достигла красной луны, и они захватили Серый Камень, который некоторые называют Серой Драгоценностью».

Флинт быстро выстучал другой конец прута в острие и загнул его перпендикулярно пруту.

«Но драгоценность сбежала и уплыла». — Голос Таниса перестал декламировать и продолжил с большим энтузиазмом. — «Этот камень вызвал на Кринне хаос. Везде, где он проходил, он служил причиной появления новых животных и растений; прежние изменяли форму».

Флинт снова нагрел прут, в котором теперь можно было узнать дверной крючок с петлей на одном конце и зацепкой на другом.

«Наконец», — сказал Танис, — «гномы-механики разделились на две армии, чтобы отыскать драгоценный камень. Они нашли его в высокой башне принца-варвара по имени Гаргат».

Взяв прочными щипцами пруток за концы, гном воспользовался своей незаурядной силой и крутанул крючок один полный оборот. Четыре грани прутка теперь завивались посреди крючка украшением из четырех линий. Флинт сунул крючок в полубочку с холодной водой и затем показал его Танису.

Полуэльф поднял брови, но продолжил качать и рассказывать. «Принц отказался отдать камень, и эти две группы объявили ему войну. Когда они, наконец, проникли в крепость, свет камня вспышкой заполнил местность. А когда гномы-механики снова обрели способность видеть, обе эти группировки изменились».

Флинт с гордостью смотрел на крючок. «В Утехе мне могут дать за него хорошую цену», — сказал он полуэльфу.

«Любопытные гномы-механики», — продолжил Танис, — «стали кендерами. А те же, кто жаждал обогащения, стали… э-э… стали…» Танис остановился и покраснел.

«Стали?..»— напомнил Флинт, все еще демонстрируя крючок. «… гномами»— стыдливо закончил Танис.

«Ага», — сказал гном. — «Можешь уже прекратить раздувать меха».

Танис прикусил нижнюю губу и задумчиво посмотрел на гнома. «Это та же история, что ты знаешь?»— спросил он.

Флинт улыбнулся и кивнул. «Та же старая история», — сказал он.

* * * * *

Той ночью Мирал метался на своей койке и снова и снова отгонял один и тот же сон, что мучил его почти каждую ночь, с тех пор как из окрестностей стали приходить сообщения о тайлоре.

Он был очень маленьким, размером с ребенка, съежившись в расщелине огромной пещеры. Он знал, что находился глубоко под землей, хотя лившийся откуда-то свет давал тусклое освещение.

В мрак комнаты проникало достаточно света, чтобы крошечный Мирал мог видеть похожую на клюв открытую пасть тайлора, который обследовал помещение, как бы ища его по запаху.

«Выходи», — пророкотала тварь. — «Я не причиню тебе вреда».

Мирал вздрогнул и втиснулся еще глубже в дыру, зная, что ему снится сон, и, зная также, что ничего не может сделать, чтобы остановить происходящее в этом кошмаре.

Похожий на дракона зверь ткнул когтистой передней лапой в расщелину. Мирал-ребенок отпрянул назад, насколько только мог, и, к своему смущению, плача стал звать маму. Он двинулся боком и вдавил свой правый бок еще глубже между сходящихся стен расщелины.

Снова, как всегда в этом сне, он ощутил правой рукой прохладное дуновение — там, где не должно было быть ничего, кроме безжизненного неподвижного воздуха. Мирал знал, что худшая часть кошмара была впереди, та часть, которая заставляла его в шоке просыпаться и осознавать, что он больше не мог спать.

Когда Мирал еще глубже протиснулся сквозь угол расщелины, его правую руку схватила какая-то рука.