Независимо от того, где он находился, Флинт знал, что ему нужно двигаться вверх, если он собирается выбираться наружу, а лестница позади помоста казалась единственным путем.

Когда он поднимался по длинной лестнице, его башмаки поднимали облака пыли, но гном зажал нос, чтобы не расчихаться. Насколько Флинт понимал, чем меньше он будет тревожить гнетущее молчание тьмы, тем лучше. У него уже было сбивающее с толку ощущение, что что-то следит за ним, прячась в тени — и наблюдает неодобрительно.

Флинт ощущал — также как ощущал покалывание волос на загривке — что его вторжению не рады. Но пока казалось, что если он изо всех сил будет стараться выбраться отсюда, может быть, что — или кто — бы там не таился в чернильной темноте, оставит его в покое.

Словно двигаясь в мрачном сне, Флинт блуждал по лабиринту коридоров и залов, медленно поднимаясь и стараясь не обращать внимания на периодически охватывавшую его дрожь. Его одежда от влаги прилипла к телу.

Когда-то это место, с его пещерными залами и изысканными спиральными лестницами, было чудом великолепия. Но воздействие воды превратило некогда величественные статуи в нечто гротескное. Украшавшие стены богатые гобелены свисали призрачными лохмотьями, словно пряжа какого-то огромного мрачного паука. Флинт наклонился ближе к одному из узоров, и прикосновения его пальца хватило, чтобы обратить гобелен в пыль. Залы, когда-то бывшие светлыми в отражении тысяч факелов, висевших на их гладких стенах, теперь превратились в мрачные берлоги, которые едва пронзал слабый свет свечи Флинта, а в воздухе висело зловоние древней, но не забытой смерти.

Атмосфера угнетающе давила на Флинта и его гномье сердце. В его ушах эхом звучали рассказы о давно забытых гномьих королевствах.

Блуждая по темным залам, Флинту иногда приходилось возвращаться по своим следам в пыли, когда коридор внезапно заканчивался тупиком или возвращал в зал, который он уже проходил. Но, в общем, его гномье чутье — отмечавшее малейшие изменения в движении воздуха или наклоне камня — извилистым курсом непрерывно вело его наверх. Однако гном не знал точно, как далеко ему предстоит идти. Он не мог знать, как глубоко спустился по желобу — если, конечно, он вообще еще был где-то возле Квалиноста.

Однако, наконец, огарок свечи догорел. Флинт взвизгнул, когда пламя обожгло ему палец, и последний кусочек свечи выпал у него из руки, зашипел, приземлившись в лужу, и погас. Над гномом быстро и тихо сомкнулась тьма, будто здесь не было света и в помине.

«Проклятье!»— тихо выругался Флинт, посасывая обожженный палец. Сердцем он знал, что был уже ближе к выходу; минуту назад он был уверен, что уловил дуновение немного более свежего воздуха. Но гном мало, что мог сделать. Поняв, как измучился, он подумал, что ему не повредит дать немного отдохнуть глазам, пока он пытается придумать способ выбраться из неприятностей. А заодно, может быть, и его одежда немного обсохнет.

Темнота была пугающей, но Флинт вытолкал из головы мысли о ней. Они так далеко оставили его, что гном присел к стене отдохнуть. Собираясь всего лишь минуту-другую дать отдохнуть глазам, гном быстро погрузился в глубокий сон.

* * * * *

Сначала чуть заметно, темнота вдоль горизонта стала постепенно рассеиваться, обратил внимание полуэльф. Вскоре звезды начали тускнеть, и из-за горизонта в небо пробился слабый свет.

От шумного визита Быстроногой, Гилтанас практически очнулся, затем из бессознательного состояния плавно перешел в сон. Танису, слишком утомленному, чтобы задремать, не оставалось ничего, кроме как наблюдать, как медленно светает, пока, в конце концов, солнце не взошло над утренней легкой дымкой, уставившись немигающим кровавым глазом. Ущелье внизу было укутано в мягкий туман.

К востоку Танис услышал, как барабан известил о том, что трое Уласи покинули Башню, чтобы разыскать Портиоса в Роще. Затем они оденут Портиоса в серую рясу, близнеца той, что была на Гилтанасе, и отведут его во дворец на Мелетка-нару, суровое испытание допросом, критикой и подстрекательством.

Танис посмотрел вверх на десятиметровую поверхность утеса. При свете казалось, что ловкий скалолаз сможет взобраться на скалу, воспользовавшись трещинами и пеньками можжевельника. Он только надеялся, что его кузен сможет последовать за ним.

* * * * *

Первое, что обнаружил Флинт, проснувшись, что он мог видеть. Едва заметный, по правде говоря, тусклый луч колебался в воздухе, бледный и серый, едва достаточный, чтобы он мог различить смутные очертания комнаты, в которой находился.

Поднявшись и потянувшись, Флинт застонал. Должно быть, он проспал несколько часов. Теперь тени выглядели менее пугающими; что бы ни было источником сероватого света, похоже, он отпугнул их. Хотя свет был тусклым, он не был жутким, не таким, как от виденных им ранее рыб. Он скорее воодушевлял сердце гнома. Флинт осмотрел комнату, ища источник света, а затем внезапно увидел.

В стене, как раз над тем местом, где он спал, свернувшись клубочком, была крошечная трещинка в камне. Гном в точности знал, что это означает. Это был дневной свет, а за стеной простиралась свобода.

Флинт обследовал трещину и область вокруг нее. Линии были практически незаметными, но гном хмыкнул. Он был уверен, что когда-то здесь было окно. Вероятно, его по какой-то причине замуровали. Флинт заметил едва просматриваемый контур, где было заложено отверстие.

Он поднял тяжелый молот, который все время был у него на поясе, и изо всех своих набранных у горна сил ударил по камню. Тот вздрогнул, и Флинт удовлетворенно хмыкнул, увидев, что трещина удлинилась. Он снова взмахнул, затем в третий раз. Трещина расширилась, и к ней присоединилась еще одна, впуская тонкую полоску света. Это воодушевило гнома, и он принялся истово колотить по стене. К счастью, камень не был толстым, и трещина была признаком общей слабости кладки. Несомненно, та поспешность, с которой было давным-давно замуровано это окно, играла Флинту на руку. Если бы мастера использовали все свое умение при создании стены, молот Флинта оказался бы столь же бесполезным, как ивовый прут.

Через минуту от стены начали отлетать обломки камня. Щель превратилась в отверстие, затем внезапно поддалась вся кладка, рассыпавшись камнепадом перед Флинтом, и комнату залил свет, загоняя тени в глубокие тайники залов.

Гном, ликуя, просунул бородатую голову в отверстие — но его торжество померкло, так как он оказался на дне другого каменного колодца.

И снова, кроме как подниматься, по-другому было не выбраться.

* * * * *

Кроме как подниматься, по-другому было не выбраться, подумал Танис, рассматривая поверхность утеса. Рядом с ним Гилтанас, наконец, зашевелился и открыл глаза. Несмотря на шишку цвета розового кварца размером с яйцо сбоку у него на голове, Гилтанас выглядел здоровым.

«Танис!»— воскликнул он. У него на лице промелькнуло выражение облегчения, а затем гнева. «Ты нарушил решение Беседующего!»

«Я пришел спасти тебя», — ответил Танис, в то время как в Квалиносте снова раздались барабаны Мелетка-нары.

Гилтанас попытался сесть, вызвав дрожь карниза. «Барабаны!»— сказал он, в зеленых глазах заметалась паника. — «Мне нужно вернуться на Кентоммен-талу». Его телодвижения подвинули его в опасную близость к краю выступа, и Танис схватил кузена за руку, чтобы втянуть обратно. На лице светловолосого стражника боролись страх, к которому примешивалось облегчение, и гнев.

«Как думаешь, сможешь залезть наверх?»— Танис указал на десятиметровую каменную стену. «Или мне оставить тебя и вернуться с помощью?»

«Оставить меня?»— эхом прозвучал голос Гилтанаса, который встал на ноги и потянулся к первой опоре для рук. — «Я халатно отнесусь к своим обязанностям, если позволю тебе бежать».

«Бежать?»— проворчал Танис. Каменный карниз, еще сильнее расшатавшись от их движений, снова дрогнул.

Но зов долга, казалось, придал новичку стражнику сил, так как он довольно сносно взбирался на скалу, хотя ряса до колен определенным образом сковывала его движения. Наконец, Гилтанас заткнул полу рясы за ремень, что облегчило ему подъем. Однако из-за этого Танис задержался на глыбе, которая все сильнее демонстрировала свою неустойчивость. Нервничая, Танис подождал, пока Гилтанас не поднимется выше головы полуэльфа, а затем последовал за ним, используя те же опоры для рук и ног, что и его кузен-эльф.

Шанс на спасение, выглядевший безнадежным во мраке ночи, в дневном свете казался трудным, но возможным.

Полчаса спустя, Гилтанас помог Танису перелезть через край обрыва. Это последнее усилие расшатало средней величины булыжник, который со скрежетом соскользнул с края и упал на глыбу, на которой они вдвоем провели ночь. Глыба треснула, затем сильнее наклонилась, медленно оторвалась от скалы и упала, вращаясь в чистом воздухе, в реку.

Вдалеке барабаны издали последнюю дробь и смолкли.

«Началась Мелетка-нара», — произнес Гилтанас. — «Портиос в комнате глубоко под дворцом. Начинается суровое испытание. У меня есть три часа, чтобы добраться до коридора между подземной комнатой и Башней». Тем не менее, Гилтанас продолжал тихо стоять, глядя на запад, и Танис знал, что мысленно тот был в комнате со своим братом.

«Гилтанас», — произнес Танис. — «Ты разглядел лицо нападавшего?»

Эльф переключил внимание с Квалиноста на Таниса. Он покачал головой и направился к тропинке вдоль ущелья. «Было темно. Он был в капюшоне. Ты видел его?»

Танис покачал головой и рассказал, что случилось между его бегством из дворца и падением со скалы. Он свернул Гилтанаса с направления к тропе, и вернулся к расселине, в которой исчез Флинт. Танис крикнул гному; он бросал камушки в тонкое отверстие, чтобы по звуку попытаться определить, как далеко мог провалиться его друг. Ответа не было, а Танис был слишком крупным, чтобы проскользнуть в дыру.

«Нам нужно спешить», — поторопил Гилтанас.

Танис, все еще сомневаясь, что ему следует оставить Флинта, колебался. Гилтанас быстро протянул руку и вытащил из ножен меч Таниса. Никогда полуэльфу не приходилось останавливать кузена, которому он доверял — и внезапно Танису в лицо оказалось направлено острие его собственного меча. Амулет его матери образовывал на эфесе пятно серебристого света. Вокруг этой пары, как ни в чем не бывало, продолжали щебетать лесные птицы.

«Что ты делаешь?»— прошептал Танис.

«Ты мой пленник», — официальным тоном произнес Гилтанас. — «Ты нарушил приказ Беседующего. Мой долг как церемониального стражника — арестовать тебя и вернуть в Квалиност, чтобы свершилось правосудие».

Танис бросил взгляд на выкованный для него Флинтом меч, затем вверх, на Гилтанаса. Решительное выражение лица его кузена подавило любой протест. Танис оценил ситуацию. Он был сильнее и больше своего худощавого кузена, и у него был кинжал. Танис знал, что сможет одолеть Гилтанаса, даже если тот вооружен мечом полуэльфа.

А что ему делать потом? Связать Гилтанаса и оставить здесь, безоружного? Такой вариант мог быть приемлем рядом с Квалиностом, когда вокруг кто-то есть, но область вокруг Кентомменаи-ката была пустынной. Неохотно, мысленно поклявшись вернуться, Танис позволил Гилтанасу увести себя от расселины.

* * * * *

Колодец служил вентиляционной шахтой, решил Флинт. Он посмотрел наверх, на восьмиметровую высоту. Стараясь не беспокоить чувствительное плечо, гном протиснул свое коренастое тело в отверстие и пополз по склону шириной с бочку из-под эля — тоскливая мысль, которую Флинт быстро подавил. Он стоял на верхушке мусорной кучи из старых сосновых шишек и грязи; возле стены лежал скелет кого-то размером с енота. Он старался не думать об умершем здесь много лет назад животном.

Гном увидел наверху круг света и раскачивавшиеся над ним еловые ветки. Он поискал опору для рук — безрезультатно. Шахта могла оказаться достаточно широкой, чтобы он смог медленно взобраться, упираясь плечами в одну стену, а ногами в другую, но его плечо было слишком слабым; попытка привела лишь к тому, что он со звуком «уф!» приземлился на рыхлое дно колодца.

«Реоркс!»— тихо произнес он. Затем, громче: «Молот Реоркса!» Гном печально сидел на дне шахты. Он провел пальцами по отметинам, оставленными на стенах тысячелетия назад мастерами — Ч-образными следами от зубила. Создатели шахты уже давно мертвы, и, скорее всего, трудятся в загробной жизни вместе с Реорксом. Флинт осмотрел один из «Ч»-образных следов; он видел отметину, похожую на ту, что была на предплечье лорда Тайрезиана. Невольно в памяти Флинта снова всплыла картина, как Эльд Айлия лежит мертвая у своего камина: приоткрытые икры, фиолетовая юбка, задранный до локтя рукав. Он вспомнил, “Че”, шрам, наследник…

Вспышка озарения заставила Флинта так запрокинуть голову, что он врезался ей в камень позади.

«Шрам, чай, наследник», — прошептал он. Он совершил с “Че” ту же ошибку, что и со словом “последний”. Теперь он вспомнил, как после покушения на свою жизнь взял из рук Мирала чашку чая, и как Айлия позже дала одно из своих собственных снадобий, вызвав у него рвоту. Затем, несколько дней спустя, маг спросил у Флинта, есть ли эффект от его целебного чая — за несколько минут до того, как они получили послание Айлии, что она разобралась в смерти лорда Зеноса.

Маг дал ему отравленный чай! И Айлия поняла это. И она взяла время обдумать ситуацию, прежде чем выдвинуть обвинение. Затем, когда она была уверена, когда на место стал какой-то последний кусочек информации, Айлия взволнованно послала сообщение Флинту — который тот час же огласил его … убийце!

«Реоркс, помоги мне!»— молился гном, карабкаясь по мусору со дна шахты, разгребая сосновые шишки, пытаясь отыскать что-нибудь, что сможет помочь.

Если он был прав, Портиос, Беседующий, Гилтанас и Лорана не переживут этот день.

В разгаре своих поисков, как будто Реоркс услышал его мольбу и прислал наиболее неподходящего из спасателей, Флинт услышал рев мула. Внезапно свет потускнел, и Флинт посмотрел вверх. Что-то закрыло отверстие колодца. Вместо нечетких веток сосны, гном теперь видел гротескную морду, два уха длиной с его ногу и пару светившихся обожанием карих глаз.

«Быстроногая!» Он встал. «Ты чудесное животное!» Животное моргнуло. «Я по-прежнему в Квалинести!»

Он никогда не думал, что настанет день, когда вид этого мула вызовет слезы из его глаз. Однако, что его особенно взволновало, так это три метра пережеванной веревки, прикрепленные к ее ошейнику. Эльфы смеялись, когда он изготовил для мула ошейник; теперь он мог посмеяться над ними. Уздечка бы его не удержала.

Если не обращать внимания, что он был все еще в пяти метрах от болтавшейся, пока Быстроногая фыркала наверху, в шахте веревки.

Флинт перебрал свой инвентарь. У него были кремень с огнивом, молот, кинжал и веревочная лестница. Лестница, скорее всего, достала бы сверху до дна шахты, но попытка установить мягкую веревочную лестницу со дна выглядела безнадежной.

Быстроногая снова заревела. Этот звук многократно отразился в каменном колодце, едва не оглушив Флинта.

«Прекрати этот шум!»— воскликнул гном. Когда мул начал удаляться от отверстия, утаскивая за собой веревку, он закричал: «Нет! Подожди! Я не это имел в виду!»

Быстроногая неуверенно снова склонилась над краем. Не очень привлекательная на уровне глаз, снизу она выглядела абсолютно нелепо. Она тоже казалась уставшей. Перед глазами Флинта внезапно возникло ужасное видение, как мул обиженно удаляется. И в самом деле, она снова начала отходить от края, и конец веревки поднялся выше.

«Быстроногая, ты», — он быстро подумал и сменил тон на обходительный, — «очаровательное существо. Пожалуйста, вернись».

Веревка замерла, дрогнула и опустилась на несколько сантиметров. Влажные карие глаза искали его. Одно ухо повисло.

Флинт размотал веревочную лестницу со своей талии. Если только он сможет просто докинуть ее до мула… Гном прикинул расстояние и швырнул лестницу вверх.

Та клубком змей свалилась на него обратно, и Быстроногая заревела.

«Конечно, зверюга», — пробормотал Флинт. — «Смейся».

Он распутался и попытался снова, с тем же результатом. Наконец, с третьей попытки, его плечо разболелось от усилий, он выполнил бросок снизу, и чуть меньше полметра лестницы перекинулись через край колодца, где в последнюю секунду она зацепилась за камень. Быстроногая опустила свою влажную морду и понюхала лестницу, сдвинув ее и отправив обратно Флинту.

«Быстроногая!»— взвыл Флинт. Он сымитировал фальцет, которым, как он помнил, эльфийская девочка обращалась к своим куклам: «Дорогая, ты хочешь, чтобы я умер здесь внизу?»

«И-а», — громом прогремело в шахте.

Он снова бросил лестницу. На этот раз уже больше полуметра лестницы перелетели через край, упав на землю рядом с мулом, который смотрел на нее глупыми глазами. Нижний край лестницы свисал перед лицом Флинта, но гном не осмеливался касаться ее, чтобы не скинуть. Веревка начала скользить обратно в колодец, и Флинт тихо чертыхнулся.

Тут Быстроногая подняла копыто размером с обеденную тарелку и занесла его над ползущей веревкой. Гном не дышал.

В тот момент, когда мимо скользила последняя ступенька, мул мягко, не торопясь, поставил на нее ногу. Лестница, дернувшись, замерла.

Радостно вскричав, Флинт положил руку на нижнюю ступеньку и дернул. Мул фыркнул, выглядя недовольным внезапной нагрузкой на копыто, но не сменил позу.

С максимальной осторожностью оберегая плечо, Флинт вскарабкался до середины лестницы. Вскоре уже рядом с ним уже висел конец веревки, которую он закрепил на ошейнике мула. Ему оставалось преодолеть еще три метра.

Мул беспокойно шевельнулся.

«Быстроногая, нет!»— закричал гном.

Она подняла ногу.

Флинт уцепился за свисавшую веревку, и шея мула опустилась на полметра из-за внезапно навалившейся тяжести. Лестница пролетела мимо него и упала на дно колодца. «Ты мулоголовая идиотка!»— заорал он, болтаясь на веревке.

Мул резко попятился от шахты и проскакал галопом несколько шагов. Со сдавленным криком, превратившимся в вопль с его появлением, гном вылетел из дыры, словно пойманная рыбаком на крючок форель.

* * * * *

«Мне жаль, Танис», — произнес Гилтанас, пока они рысью бежали по тропинке над ущельем.

На мгновение эти слова вызвали у Таниса шок узнавания. Так же сказал убийца.

«Ты знаешь, что мне пришлось сделать это», — сказал Гилтанас. — «Я поклялся, как церемониальный стражник, поддерживать решения Беседующего». Он давно уже убрал меч в ножны, которые также забрал у Таниса. Он, казалось, считал, что Танис не сделает и движения, чтобы убежать.

Полуэльф кивнул. Он был слишком занят, обдумывая свое положение, чтобы вступить в разговор. К тому же…

Он может узнать что-нибудь, что сможет использовать позднее.

«Я понимаю», — произнес полуэльф. Он внимательно посмотрел на эльфа. Лицо Гилтанаса было красным от шага, который они сохраняли почти час. Его кузен оглянулся, и впервые за последние годы Танис увидел друга, который был у него, когда они были маленькими. «Какова твоя роль в церемонии?»

Гилтанас, задыхаясь, остановился на поляне. Он махнул Танису присесть на ближайший камень, и сам уселся неподалеку.

«Когда Портиос покинет комнату под дворцом, он поднимет свой капюшон — на нем будет такая же серая ряса, как эта — чтобы прятать лицо. Он пройдет из той комнаты к спиральной лестнице — с девяноста девятью ступенями, по одной за каждый год прожитой им жизни. Эти ступени называются Лайссем-элтор, Лестница Лет. Портиос должен подняться по ней в полной темноте. Наверху он обнаружит альков с единственной свечой, плюс кремень и огниво, чтобы зажечь ее».

«А ты?..»— подсказал Танис, подумав на мгновение, почему он сам не удосужился изучить особенности церемонии.

Гилтанас продолжил: «Позади алькова будет длинный коридор, которого нет на картах Квалиноста, потому что он используется только эльфами, не являющимися ни взрослым, ни ребенком — эльфами, которые, следовательно, на самом деле не существуют. Таким образом, этот коридор тоже не существует, и его нет на картах».

Танис попытался снова: «Твоя часть…» Но Гилтанас, завороженный торжеством, которое ему тоже когда-нибудь предстоит, явно решил рассказать все полностью.

«Коридор зовется Ясен-илара, Тропа к Свету. Он ведет в Башню Солнца. Юноша проделает свой путь в тишине. В конце находится дверь, где он будет ждать, пока тот, кто нес бдение в Кентомменаи-кате, не откроет дверь, впуская его в центральный зал Башни Солнца».

Так вот где должен был появиться Гилтанас. Он рассказывал, как будто заучил свою роль наизусть — несомненно, репетировал ее с Миралом. «Я буду ждать за дверью, пока не прозвучит гонг. Затем я открою дверь, войду внутрь, закрою за собой дверь, возьму у Портиоса свечу и скажу — конечно, на древнем языке — ‘Я — твое детство. Оставь меня позади в дымке прошлого. Ступай вперед к своему будущему’. Портиос откроет дверь и войдет в Башню Солнца».

В голове Таниса начала зреть идея.

«Ты останешься в коридоре?»— спросил полуэльф.

В голосе Гилтанаса зазвучало раздражение. «Предполагается, что я олицетворяю исчезнувшее детство Портиоса, поэтому самому мне не следует присутствовать на церемонии. Но Мирал говорит, что никто не заметит, если я немного приоткрою дверь, чтобы послушать. В конце концов, мой собственный Кентоммен будет только через шестьдесят лет».

Теперь у Таниса был план, как остановить убийцу Портиоса.

Они возобновили свой бег к Квалиносту. Наконец, дорожка пошла вниз. Со стороны дворца и Башни снова зазвучали барабаны и трубы, и Гилтанас закричал: «Нам нужно двигаться быстрее! Я опаздываю!»

Сквозь поредевшие осины Танис уже мог различить арку западного моста над Рекой Надежды. Ни секунды не раздумывая, он оступился и врезался в Гилтанаса. Когда его кузен испуганно повернулся к нему, полуэльф схватил его.

Пять минут спустя из рощицы появилась фигура в серой рясе. Позади нее раскачивался кустарник, и раздавались приглушенные звуки, как будто там двигалось большое животное. Если бы кто-то внимательно присмотрелся к фигуре, что сейчас рысью неслась по тропинке, то увидел бы слева под рясой слабое очертание меча.

Танис надеялся, что никто не обратит внимания.

Он натянул на лицо капюшон, пустился бежать и пересек мост.