П.К. 288, Начало осени

Танис шагал по дороге от мастерской Флинта, его мокасины шаркали по голубой и белой плитке. Он проклинал сам себя за глупость. Зачем он так груб был с гномом? Флинт Огненный Горн явно имел самые лучшие намерения; почему полуэльф не ответил тем же?

Не обращая большого внимания, куда идет, Танис обнаружил, что бредет через Зал Неба в центре Квалиноста. Его плитка, уже укрытая сумерками, была украшена мозаикой, изображавшей Ансалон, с эльфийской столицей в центре; карта детально отображала земли от Утехи и озера Кристалмир на северо-западе до Кве-Шу на северо-востоке и Пакс Таркаса на юге. Однако, полуэльф уставился лишь на одну точку на карте: на Утеху, приемный дом гнома. Что это было за место?

«Представляю, каково жить в доме на дереве», — сказал он, его шепот был поглощен тишиной, повисшей над пустынной площадью. Он подумал о каменных домах эльфов, которые никогда не теряли свой холод. А деревянный дом на дереве будет теплым?

Он пнул расшатанную плитку, обозначавшую положение деревни Врата, между Квалиностом и Утехой; это движение отправило вращаться осколок. Раскаиваясь и надеясь, что никто не видел, как он повредил священную карту, он прыгнул за отбитым куском и вернулся, чтобы поместить его на место, став на колени. Затем он сел на корточки и осмотрел открытое пространство.

Прохладный воздух сумерек разносил изысканные запахи ужина и теплое эхо застольной болтовни. Танис медленно встал и пристально оглядел Зал Неба; вокруг него виднелись багрянистые кварцевые шпили эльфийских домов, а прямоугольники света ламп вдоль их изогнутых стен торчали, словно клювы птенцов над круглыми верхушками деревьев. Опоясанный по кругу арочными мостами, с золотом высокой Башни Солнца, все еще отражавшей солнечные лучи в вечернем небе, город представлял собой замечательное зрелище; не удивительно, что эльфы Квалинести верили, что это был самый прекрасный город в мире. Но как эльфы могли быть в этом уверены, живя и умирая в одном и том же месте?

Может, его неудовлетворенность, задумался Танис, идет от его отца? От его человеческой стороны?

Танис поднял взгляд в темнеющее небо; практически у него на глазах стемнело, и прямо над головой стали появляться звезды. Он вспомнил миф, что когда-то Зал Неба был настоящим строением, охранявшим некий редкий и драгоценный предмет, а затем Кит-Канан волшебным образом поднял здание и этот предмет в небо, чтобы спрятать их, оставив только карту, что образовывала пол здания. Ребенком ему рассказывали другие молодые эльфы, что точный центр карты был «пятном удачи»; стань здесь и очень сильно пожелай, и ты получишь то, о чем мечтаешь, утверждали они.

«Я очень хочу подняться здесь, чтобы увидеть то скрытое место на небе», — страстно прошептал он. — «Я хочу увидеть весь Ансалон. Я хочу путешествовать, как Флинт… чтобы обрести приключения… и друзей…»

Смущенно оглянувшись вокруг, надеясь, что никто не видел и не слышал его, Танис тем не менее продолжал ждать — конечно, не надеясь на самом деле, что появится нечто волшебное, чтобы исполнить его желание. Естественно, нет, сказал он себе. Это была мечта ребенка, а не молодого человека. Он подождал еще несколько минут, пока подувший сквозь грушевые деревья бриз не покрыл гусиной кожей его руки и не напомнил ему, что пришло время возвращаться домой.

Где бы он еще был, подумал полуэльф.

* * * * *

«История», — сказал на следующее утро Танису мастер Мирал, — «словно великая река».

Полуэльф посмотрел вверх. Он знал, что у наставника не нужно спрашивать, что тот имел в виду. Мирал либо пояснит свою точку зрения, либо заставит Таниса самого понять это. В любом случае, вопросы ничего не дадут полуэльфу, кроме раздраженного взмаха руки.

Однако сегодня, в тусклом освещении комнаты Мирала во дворце Беседующего, маг был склонен к словоохотливости.

«Великая река», — повторил он. — «Она начинается с маленьких чистых потоков, одиноких голосов, стремительно несущихся мимо своих берегов, пока не сольют свои воды с другими потоками, вырастая больше и больше, по мере того, как они смешиваются и смешиваются, пока маленькие голоса тысяч крошечных потоков не соберутся в ревущую песнь великой реки». Он сделал широкий жест, подчеркивая метафору.

«Да?»— напомнил Танис. Полуэльф широко раскрыл глаза в темной комнате; насколько он мог помнить, окна в жилище мага всегда были закрыты. Яркий свет, пояснял Мирал, влияет на силу растений и специй, которые формируют основу его скромной магии. Кроме того, сильный свет причинял бы боль практически бесцветным глазам, которые Мирал прятал в глубине капюшона своей темно-бордовой мантии. Танис долго удивлялся, зачем Беседующий нанял мага в наставники своих детей; когда-то Мирал учил Лорану, Гилтанаса и Таниса — Портиос был слишком взрослым для наставника, когда Мирал прибыл ко двору — но теперь Лорана брала уроки у эльфийской леди. С другой стороны, Гилтанас и Мирал рассорились в самом начале; младший сын Беседующего теперь брал уроки только военного дела — у Ультена, одного из друзей Портиоса, который был благородного происхождения, но хронически нуждался в деньгах.

Танис, любивший странного мага, остался с Миралом, который был одним из немногих при дворе, кто не общался с полуэльфом с вежливой холодностью. Возможно, отличие в отношении Мирала к нему было связано с годами, проведенными волшебником вне Квалинести, рассуждал Танис; хотя Мирал был эльфом, он вырос не с эльфами. Еще одна причина когда-нибудь покинуть Квалиност, подумал полуэльф.

Мирал теперь указывал костлявым пальцем на Таниса, и капюшон частично откинулся назад с его лица. Его ресницы и брови, как и волосы по плечи, что разлетались из-под капюшона мантии, были пепельно-белыми, светлее даже локонов Лораны. Мирал, со своими полками и полками книг, волшебными зельями, своей привычкой совершать пешие прогулки, поздно вечером меряя шагами коридоры Башни — привычкой, вызывавшей хихиканье и догадки у юных эльфов — обладал бесцветным взглядом того, кто слишком много времени проводит в темноте.

«Великая река», — продолжал Мирал, и Танис покачал головой, пытаясь вернуть караван мыслей, — «в свою очередь вливается в глубокое и бесконечное море. История подобна этому морю».

Маг улыбнулся, заметив, что Танис сбит с толку, и это выражение придало резким чертам Мирала ястребиное выражение. «И хотя можно все упростить, изучая великие океаны и реки — войны и значительные события минувших веков — иногда прошлое легче понять, вместо этого слушая музыку тех нескольких крошечных ручейков, рассказы об отдельных судьбах, что одна за другой и капля за каплей, сделали мир таким, каков он есть».

Запутавшись в риторике мага, Танис втянул ароматную смесь пряностей, ухитрявшихся выскользнуть из закупоренных контейнеров по периметру комнаты, зная, что в конечном итоге Мирал перейдет к сути дела. В то время, как остальную знатную молодежь эти уроки могли повергнуть в ужас, Танис ожидал своих часов с Миралом. Наряду с историей, нужно было изучать и другие предметы: письмо, движение небес, поведение и привычки живых существ. Все это было интересно полуэльфу. «Например», — сказал Мирал, усаживаясь на огромную подушку, покрытую выделанными шкурами лесных оленей, и махнув Танису на знакомое, меньшее по размеру, но не менее уютное кресло сбоку, — «рассказывал я тебе про Джерику?»

Когда Танис покачал головой, маг начал рассказывать эту историю:

«Как ты знаешь, Танис, эльфы — олицетворение добра; они были первой расой на Кринне». Танис открыл было рот, чтобы спросить, не верят ли другие расы, что они тоже были первыми, но маг взглядом заставил его замолчать.

«Прохождение Серой Драгоценности меньше повлияло на эльфов, чем на другие, более слабые, расы, но…»

«Расскажи мне про Серую Драгоценность», — прервал Танис, надеясь, что этот рассказ протянется весь его послеобеденный урок стрельбы из лука с Тайрезианом.

Мирал сердито посмотрел, и казалось, что тени вокруг этой пары сгустились, как если бы свет отражался плохим настроением мага. «Я рассказывал тебе про Серую Драгоценность. Итак…»— хриплым голосом продолжил маг. — «… Серая Драгоценность меньше повлияла на нас, чем на другие расы, но все же прохождение камня — который, как ты знаешь, является воплощением хаоса — устраивало беспорядок везде, где он побывал».

«В Сильванести, откуда я родом…» Это было новостью для Таниса, который вскочил, готовясь задать вопрос, но вместо этого плюхнулся обратно под взглядом мага. «В Сильванести, возле главного города Сильваноса, жили эльфийский лорд и его двое детей, сын по имени Пантелл, и младшая дочь по имени Джерика. Как было принято во времена до Братоубийственных Войн, старший сын унаследовал титул, земли и состояние отца. Дочь, Джерика, должна была получить достаточно большое приданое, что должно было поощрить кого-нибудь из молодых эльфийских лордов жениться на ней, но она не имела никаких прав на что-либо еще из того, чем владел ее отец».

«Это выглядит несправедливым, поступать таким образом», — заметил Танис.

Мирал кивнул и плотнее закутался в мантию. «Также думала и Джерика», — продолжил маг. — «Такая ситуация мучила Джерику, особенно потому, что ей было очевидно, что она была более достойным ребенком. Эльфийские женщины в то время, как и сейчас, тренировались в воинском искусстве, хотя в то время, как и сейчас, их владение оружием было скорее церемониальным, чем практическим. Когда возникала необходимость, большую часть борьбы вели мужчины».

«Итак, Джерика так владела мечом, что могла одолеть своего брата, Пантелла, в потешных сражениях, которые они устраивали в замке. Она была сильнее своего старшего брата и умнее. Но так как она была младшим ребенком, то знала, что, в конце концов, она увидит, как все, что как она считала, она заслуживает, перейдет к недостойному. Все могут видеть, убеждала она себя, что Пантелл плохой боец, совершенно лишенный моральных принципов. Она знала, что он не чурался воровства, что был жадным и трусливым и, более того, что он был не слишком умным».

Желудок Таниса заурчал, и он посмотрел на тарелку поджаристых квит-па, которую маг поместил вне его досягаемости на низкий столик рядом с двумя креслами. Полуэльф прошлым вечером вернулся слишком поздно, чтобы присоединиться к семейству Беседующего за обеденным столом; неприятные воспоминания о разговоре с Флинтом долго не давали ему уснуть, и заснув, наконец, под утро, он проснулся уже слишком поздно, чтобы успеть позавтракать до встречи с Миралом.

Однако маг правильно интерпретировал урчание в животе и тоскливый взгляд, и отдал приказ на незнакомом языке, приказ, который без помощи эльфийских рук заставил тарелку заскользить по столу к полуэльфу. Танис пробормотал слова благодарности, намазал ломтик квит-па грушевым желе и сунул его в рот.

Мирал продолжил. «Горечь Джерики росла все больше и больше от осознания того, что все ее мастерство, все ее таланты ничего не дадут ей. Она мечтала отправиться на битву и принести славу своему дому. Вскоре Драконья Война дала ей эту возможность. Эта война втянула и ее отца, и тот, несмотря на горячие протесты своего сына, отправил Пантелла присоединиться к другим эльфийским солдатам. Джерика тем не менее осталась дома, практикуясь в мастерстве владения мечом и тренируясь с луком, пока не стала уверена, что с честью сможет постоять за себя. Однако шли долгие месяцы, а от Пантелла не было ни весточки с тех пор, как он ушел со своим полком».

«Он был убит?»— спросил Танис.

«Отец Джерики боялся этого. Он опасался, что его сын и наследник был захвачен в плен. Джерика пришла к своему отцу и поклялась найти своего брата — клятвой, которую никто из домашних не воспринимал всерьез, потому что, в конце концов, она была девушкой, и ей было только двадцать пять или около того, меньше, чем тебе сейчас. Под покровом ночи она покинула замок и направилась сквозь леса Сильванести в поисках полка ее брата».

«Она нашла его?»— с полным ртом квит-па спросил Танис. Он смахнул крошки со своих бриджей песочного цвета.

Мирал кивнул. «Нашла, но не там, где ожидала. Она встретила Пантелла, когда полк эльфов вступил в бой с отрядом людей. Она пробилась к нему, где к своему ужасу обнаружила…»— голос мага замер. «Как думаешь, Танис, что она узнала?»— пригласил Мирал.

Танис поднял взгляд и сглотнул. «Что?»— повторил он.

Мирал продолжил. «Пантелл сражался на стороне людей».

Полуэльф почувствовал, как дрожь пробежала по его телу. Он так резко вскочил, что комната у него перед глазами из серой превратилась в черную. Он потряс головой, чтобы прояснить ее. Что Мирал пытался сказать ему?

Маг безжалостно продолжил, больше не глядя в глаза полуэльфа. «Джерика была в такой ярости, что, не раздумывая, выкрикнула имя своего брата и, когда он повернулся к ней, пронзила его насквозь своим мечом. Оказалось, что эти эльфы искали отряд людей, который собрал и возглавил Пантелл. Эльфы истребили людей, и Джерика вернулась домой как герой».

«Герой? За убийство своего брата?»— Танис сглотнул. Он слышал, что эльфы Сильванести были хладнокровнее и более расчетливо рациональны, чем Квалинести, но…

«За убийство предателя», — поправил Мирал. — «Она унаследовала имущество своего отца и достигла огромных успехов как генерал эльфов». Он остановился и бросил взгляд на своего ученика.

Танис был шокирован. «Это так?»— спросил он, невольно повысив голос. — «Она убила своего брата и за это была награждена?»

«До конца жизни ее одолевала печаль”,— признал Мирал. — «Годы спустя ее стали преследовать сны о брате, кошмары, в которых она снова, снова и снова протыкала его, пока с криком не просыпалась».

Танис задумался, глядя на затененную комнату, но видя вместо нее закованную в броню эльфийскую женщину, пронзающую в бою своего собственного брата. «Плохие сны — малая цена за убийство другого эльфа», — наконец сказал он.

«Это зависит от снов», — ответил маг.

Некоторое время они вдвоем сидели в тишине, пока Мирал не наклонился вперед. «Ты понял мораль того, что я только что рассказал тебе?»

Полуэльф взял последний кусок квит-па и еще поразмыслил. «Что одна личность может изменить ход истории?»— предположил он.

Лицо мага выражало одобрение. «Хорошо. Что еще?»

Танис задумался, но больше никакая разумная альтернатива не пришла ему в голову. Маг наклонился ближе, его глаза внезапно превратились в кусочки кристалла. «Реши, на чьей ты стороне, Танис».

Вздрогнув, полуэльф почувствовал, как его лицо побелело. «Что вы сказали?»— слабо спросил он.

«Реши, на чьей ты стороне». Затем маг отвернулся.

* * * * *

В этот момент утреннего урока пришла Лорана, и Мирал объявил перерыв, подсказанный также, несомненно, потрясением, которое все еще выражало лицо его молодого ученика. Рано или поздно парню придется узнать суровую правду, подумал маг; Танис не сможет существовать полуэльфом и получеловеком, не выбрав, к какой расе присоединиться. А пока Мирал был огорчен, что заставил страдать своего молодого ученика, и хотел бы найти более мягкий способ сказать то же самое. Если Танис не построит панцирь между собой и придворными, то пойдет по жизни помятым и побитым.

Тем не менее, подумал маг, было стыдно.

* * * * *

Танис вернулся через несколько минут, успешно отразив попытки своей молодой кузины соблазнить его хорошей погодой для каких-нибудь детских забав.

«Может, до зимы осталось всего лишь несколько дней, подобных этому», — убеждала дочь Беседующего. — «Танис, глазом не успеешь моргнуть, как зима будет здесь».

Она шутила, но Танис слегка задрожал. Он уже мог чувствовать зимние ветры своими костьми, и каким-то образом знал, что для него смена времен года значит больше, чем для других эльфов. Может потому, что он мог ощущать, как сам меняется с каждым сезоном, становясь взрослее. Может потому, что каждый сезон значит больше для рас, у которых их будет меньше, чем у эльфов; полуэльф живет жизнь короче, чем те столетия, которые могут ждать полного эльфа, хотя полуэльфа, в свою очередь, может ждать жизнь длиннее, чем у людей.

Маг с учеником перешли к новой теме — работе крыльев. Мирал на утренней прогулке в лесу нашел мертвого воробья и коричневую летучую мышь; они с Танисом изучали эти два создания, лежащие на подносе на столе учителя, освещенном лампой, наполнявшей комнату ароматом пряного масла. Хотя они вдвоем стояли голова к голове, изучая мертвую летучую мышь и птицу, между мастером и учеником чувствовалось напряжение. Танис с трудом пытался сосредоточиться на уроке Мирала.

«Так ты видишь различия между летучей мышью и воробьем, Танис?»— спросил Мирал. Его дыхание пахло лавровым листом.

«Думаю, да», — ответил Танис. Он провел пальцем по хрупким линиям крыла летучей мыши. «У летучей мыши крыло состоит из кожи, натянутой между костяшками пальцев, которые выросли очень длинными, за исключением большого пальца». Он переключил внимание на все еще лежавшего на столе воробья. «А у птицы пальцы отсутствуют, и крыло образуется перьями, растущими из руки».

«Хорошо», — рассудительно сказал Мирал. — «Подозреваю, на сегодня достаточно. Я не хочу, чтобы у тебя возникли идеи самостоятельного полета».

Танис улыбнулся вместе с Миралом. «Боюсь, если я попытаюсь, моя судьба будет такой же, как у этих несчастных парней». Он с тоской посмотрел на животных, все еще лежавших на столе.

«Жизнь и смерть — две части природного цикла», — сказал Мирал, заметив его выражение. — «И если мы можем учиться у смерти, тем лучше». Он отодвинул поднос и налил каждому по чашке вина, чтобы потягивать его, пока они будут беседовать. «Теперь, мне кажется, у нас осталось время для еще одной истории. О чем же она будет?»

«О вас», — ответил Танис. — «Я хочу услышать историю вашей жизни».

Тени в комнате снова сгустились, когда ясные глаза мага заметили серьезное выражение на лице полуэльфа. Каменный пол, казалось, излучал холод, и полуэльфа охватила дрожь. Мирал, похоже, пришел к какому-то решению, сделал еще глоток вина и спросил: «Какую историю о себе мне рассказать?»

«Как насчет всех ваших путешествий?»— надавил полуэльф.

Мирал отвернулся от стола. «Бесцельные скитания глупого молодого эльфа, вот что это было», — пожав плечами, сказал маг. — «Моя жизнь имела мало смысла, пока у меня, наконец, не хватило ума прийти в Квалиност».

Танис снова сделал глоток вина, затем еще один, набираясь храбрости. «Как вы попали сюда? Вы сказали, что вы из Сильванести. Тогда зачем пришли в Квалиност?»

«Уже полдень. Ты не опоздаешь на свой урок стрельбы из лука?»

«Вы сказали, что у нас есть время для еще одной истории», — упрямо произнес Танис.

Мирал вздохнул. «Я вижу, ты не отстанешь, пока я не удовлетворю тебя некими пояснениями к жизни мага средних лет. Ну что ж. Давай пройдемся с тобой на твои занятия с Тайрезианом. Мы сможем поговорить по дороге».

Они осушили бокалы, и Танис последовал за Миралом в коридор. Маг тщательно запер дверь. По просьбе Мирала коридор, в который выходили его покои, всегда был тускло освещен. Стража отсутствовала, также по его просьбе.

«Что ты знаешь обо мне, Танис?»— спросил Мирал, когда они медленно двинулись по коридору.

Танис подстроил свой шаг под мага. Оба издавали мало шума при ходьбе, полуэльф потому, что носил кожаные мокасины, маг потому, что был обут в подбитые тапочки. «Я знаю, что вы были другом брата Беседующего, Ареласа. И что вы пришли сюда, когда я был еще ребенком». Танис покраснел, надеясь, что маг не скажет, что полуэльф все еще был ребенком.

Однако, маг, казалось, был поглощен изучением серых прожилок в мраморном полу, пока эта пара двигалась по коридору. Они достаточно далеко отошли от покоев мага, так что в креплениях на стенах снова горели факелы; они переходили из одного светового круга в темноту, и затем в следующий освещенный круг. Наконец, Мирал заговорил, его голос, казалось, исходил из глубины капюшона.

«Мы долгое время были друзьями», — хрипло произнес маг. — «Ты знаешь, что Арелас вырос вдалеке от двора?»

Танис кивнул, затем понял, что Мирал не может видеть его, так как шел, надев капюшон и глядя вперед. «Да, конечно», — сказал он.

«Арелас был младшим из троих братьев. Солостаран был старшим, конечно. Кетренан был намного моложе, а Арелас был лишь чуть моложе Кетренана. Ареласа отослали от двора очень маленьким ребенком — говорят, потому что он был болезненным и не мог расти здесь», — сказал Мирал. — «Его отослали к группе священников возле Каергота, что в нескольких неделях пути на север отсюда, через горы и пролив Шалси. Незадолго до этого я прибыл туда же в качестве ученика с группой магов».

«Ты можешь подумать, что двум эльфам, живущим в городе людей, легко стать друзьями, чисто из-за одиночества», — продолжил Мирал. — «Но не в этом случае. Мы долгие годы жили возле одного города, встречались друг с другом на рынке, кивали, но никогда не разговаривали. Он никогда не ездил домой в Квалиност. Я никогда не ездил домой в Сильваност». Он сделал паузу, и Танис практически слышал, как его друг подбирает правильные слова. Когда они проходили через одну из дверей, появился в своей серебристой мантии лорд Зенос, старший советник Беседующего, но проследовал мимо, не узнав их.

«Зенос с самого начала невзлюбил меня», — пробормотал Мирал. — «Я не знаю, почему. Я никогда ничего ему не делал. Я определенно не представляю угрозы его положению при дворе, а это все, что, похоже, его заботит».

Когда они прошли мимо окна, вертикальной прорези в кварце, Танис обогнул свободно стоящий горшок с папоротником. «В конце концов, вы с Ареласом повстречались», — подсказал он.

Мирал повернул направо и направился вниз по широким каменным ступеням во внутренний двор. «Мы повстречались благодаря моей магии. Однажды на рынке Каергота Арелас заболел. Он был вечно болезненным эльфом. Я оказался рядом и поспешил ему на помощь. Я знаю множество заклинаний, чтобы вылечить легкие заболевания, хотя, как ты хорошо знаешь, я и не опытный лекарь». Танис поспешил не согласиться, но Мирал одним из своих характерных жестов отмахнулся от его вежливых заверений, и полуэльф снова замолчал. На самом деле, Мирал был всего лишь посредственным магом, но его дружелюбие и готовность разделить свое время сделали его относительно популярным.

«Во всяком случае», — сказал Мирал, — «Я смог облегчить боль Ареласа, и в последующие дни часто навещал его. Наконец, мы стали друзьями».

Они подошли к двойным дверям, что вели из дворца Беседующего во внутренний двор. Двери были украшены полированной сталью — что делало их особенно ценными в эпоху, когда постоянная угроза войны делала оружейную сталь дороже золота или серебра. Каждая из дверей была высотой в два роста эльфа и шириной с одного эльфа, хотя точность эльфийских мастеров гарантировала, что любой эльф, независимо от его силы, сможет открыть эти двери. Танис приоткрыл одну достаточно, чтобы увидеть Тайрезиана, надменно прислонившегося к колонне в десяти метрах за дверью. Мирал отступил в тень, и полуэльф дал двери снова закрыться.

«Как вы оказались в Квалиносте?»— спросил Танис. — «И что случилось с Ареласом?»

Мирал откинул капюшон с лица. «Вероятно, это подождет до следующего раза. Это не та история, чтобы в двух словах рассказать, как расстались друзья». Но под взглядом Таниса он продолжил: «Арелас решил посетить Квалиност и попросил меня сопровождать его. Я всегда хотел увидеть западные эльфийские земли, поэтому согласился. Мы могли бы послать в Квалиност, во двор, известие, предложил я, но Арелас хотел войти в Квалинести анонимно — почему, я так никогда и не узнал. Он был в некотором роде скрытным».

«Это было в тревожные времена первых столетий после Катаклизма. Разбойничьи банды были не редкостью на дорогах. Но Арелас убедил меня, что мы будем в безопасности с маленькой группой, с которой путешествовали».

Мирал опустил голову, и у него явно перехватило дыхание. Танис был заворожен рассказом, хотя и пожалел, что попросил мага оживить в памяти то, что явно было болезненным.

Наконец, маг вздохнул. «Арелас ошибался. Мы безопасно приплыли из Каергота в Абанасинию, и без приключений неделю путешествовали по суше. Затем, в дне пути от Утехи, возле Врат, наша маленькая компания путешественников была атакована бандой людей. Мы убили одного из разбойников, но они перебили стражу, сопровождавшую нас».

«Арелас?»— спросил Танис. Он услышал за дверью нетерпеливые шаги; он предположил, что это мог быть только Тайрезиан, который шел, чтобы забрать его на урок стрельбы из лука.

«Была… вспышка», — тихо сказал Мирал, делая еще шаг назад, так как дверь начала открываться. — «Арелас был тяжело ранен. Я сделал все, что мог. Он сказал мне идти сюда, что его брат найдет мне место при дворе. Видишь, даже Арелас, любимый друг, которым он был, знал, что я недостаточно хороший маг, чтобы самому найти себе место».

В этот момент через дверь вломился Тайрезиан, крича: «Танталас Полуэльф! Я ждал…» Он увидел их двоих и остановился, затем, несомненно, счел, что маг не заслуживал его внимания. «Ты опоздал!»— он повысил голос на полуэльфа.

Танис мгновение игнорировал рассерженного эльфийского лорда. «И таким образом вы пришли сюда», — сказал Миралу полуэльф.

Мирал кивнул. «И с тех пор я здесь. Я был счастлив — счастливее, чем мог бы быть в Сильванести, полагаю. Я скучаю по Ареласу. Он все еще снится мне».

Пока Тайрезиан позади тихо кипел от злости, Танис с симпатией смотрел вслед магу, который брел обратно вверх по ступенькам.

* * * * *

«Не опускай голову», — рявкнул Тайрезиан. — «Держи эту руку прямой. Поставь ноги вот так. Не отводи взгляда от мишени, пока целишься. О боги, ты хочешь кого-нибудь убить?»

В стороне смеялась леди Селена. Это была величественная эльфийская леди с фиалковыми глазами и тусклыми белокурыми волосами, но в выражении ее лица была тревожащая суровость. Тем не менее, огромное состояние, которое она унаследует после смерти родителей, изрядно добавляло ей привлекательности в глазах многих эльфийских лордов.

Танис провел несколько часов, посылая стрелу за стрелой в тюки сена, которые Тайрезиан приказал разместить напротив пустой стены огромного внутреннего двора. «Вот так мы будем относительно уверены, что ты не пошлешь стрелу в какого-нибудь проходящего придворного», — сказал Тайрезиан, вызвав очередной приступ смеха у Литанаса, Ультена и Селены. Портиос сидел на скамейке, наблюдая за своим кузеном полуэльфом со столь пристальным вниманием, которое практически гарантировало, что Танис промахнется мимо цели девять раз из десяти.

«Ты не можешь попросить своих друзей уйти?»— спросил Тайрезиана Танис, чьи голубые глаза сузились.

«Ты думаешь, полуэльф, что однажды для тебя расчистят поле сражения, просто для того, чтобы тебе было удобно без наблюдающих за тобой критических взглядов?»— громко и резко ответил эльфийский лорд. Литанас заржал, и Танис почувствовал, как его лицо покраснело. За исключением Портиоса, эта группа явно находила поведение Таниса необычайно забавным.

Рука Таниса болела, его пальцы онемели. Обессилевшие руки уронили стрелу на землю, и он вспыхнул, когда толпа позади него стала высмеивать его усилия ухватить стрелу с земли отказывавшими повиноваться пальцами. Чего в самом деле хотелось его пальцам, так это обхватить тонкую шею Тайрезиана и сдавить, и Танис с трудом удерживал себя под контролем. У леди Селены был особенно раздражающий смех — хихиканье, которое поднималось нарастающей трелью и спускалось бульканьем к начальной ноте. Он этого смеха у него волосы поднимались дыбом, но Литанас и Ультен явно находили его очаровательным.

«Мало толку в умении защитить себя от врага на расстоянии, если ты уязвим перед лицом стоящего перед тобой неприятеля», — важно произнес Тайрезиан.

Кроме шуток, подумал Танис, но скорчил гримасу, когда эльфийский лорд сунул ему в руку тяжелый стальной меч. Полуэльфу пришлось поднять его, поспешно отбиваясь от свирепо ухмылявшегося Тайрезиана. Тайрезиан ловко поставил ногу позади Таниса и толкнул своего врага рукоятью меча в грудь; Танис рухнул назад, размахивая руками и ногами, едва не выронив свой собственный меч при приземлении.

Он лежал, тяжело дыша, чувствуя острую боль от визгливого смеха и силы своего падения, но не желая смотреть на эльфийских дворян, смеющихся на каменной скамейке.

Внезапно визг Селены перекрыл общий шум. «Он порвал свои бриджи!»— завопила она и залилась смехом. Танис посмотрел вниз; его меч в самом деле сделал длинный разрез на правой брючине бриджей, а падение еще шире разорвало его, открыв неподобающе волосатое бедро взглядам друзей Портиоса. Наконец, новый голос присоединился к другим, и Танис увидел, как Портиос, вставая, вытирал слезы из глаз и, качая головой, повел своих друзей обратно во дворец через стальные двери. Тайрезиан наклонился и одним легким движением подхватил меч Таниса, отсалютовал им упавшему полуэльфу и последовал за своими друзьями. Однако, он задержался у двери, придержав ее сильной рукой.

«Увидимся завтра, полуэльф», — сказал он и улыбнулся.

До Таниса снова донесся смех Селены.