П.К. 308, Начало весны

Флинт не любил лошадей — заявлял, что у него на них аллергия — и не сел бы на них даже ради спасения своей жизни — ну, может быть, в то время. Во всяком случае, он похлопывал по шее своего серого мула, Быстроногую, и с любовью обозревал серебряные осины и обширные дубы Квалинести.

За двадцать лет путешествий между Утехой и Башней Солнца он практически выучил тропу в Квалинести — утверждал, что даже мало кто из эльфов знает ее так хорошо, за исключением специально обученных проводников, которых нанимал Беседующий с Солнцем, чтобы сопровождать посетителей туда и обратно. Конечно, он иногда раз-другой делал поворот не там, но слабым оправданием служило то, что он был гномом холмов, который не может отыскать путь по лесным знакам, думал он.

Однако, по правде говоря, он был не совсем уверен, где находился в данный момент. Он восседал на Быстроногой, отмечая густой земляной запах леса. С дуба ему застрекотала белка и сбросила на него охапку зеленых листьев. Гном протянул широкие пальцы, ловко поймал пучок и швырнул его обратно в животное. «Сохрани его для своего гнезда!»— крикнул он. — «Если я не ошибаюсь, в эти дни у тебя в голове должны быть семейные обязанности». На соседней ветке появилась еще одна белка, и первая, бросив последнее оскорбление в конного гнома, рванула за ней.

Флинт глубоко вдохнул. Была весна и время возвращаться в Квалиност. Той осенью, после его первого посещения эльфийского города, возвращение в Утеху было тяжелым. Снег начал падать, едва он достиг границ рощи валлинов, огромных деревьев, укрывавших в своих ветвях деревню Утеху. Его эльфийский проводник быстро скрылся на дороге, и Флинту пришлось в одиночку с трудом пробираться сквозь снег к своему маленькому домику на земле. Он обнаружил свой дом холодным и пустым, за исключением единственной мыши, съежившейся в углу.

То была одинокая зима, двадцать лет назад, несмотря на сердечную теплоту и дружеское общение в таверне «Последний Приют»; следующей весной он обнаружил, что его мысли обращены к лесам на юге, к Квалиносту, размышляя, как там Танис.

И недели не прошло, как Флинт встретил в Таверне странника, который оказался ни кем иным, как эльфом из Квалинести, принесшим послание от Беседующего: Флинта приглашали вернуться, если он пожелает. Что он и сделал. Его следующая остановка в Квалиносте длилась больше года, прежде чем в нем снова проснулась тоска по людям. В конце концов, с небольшими вариациями, он втянулся в ту систему визитов, которой придерживался и сейчас, живя в Квалиносте с ранней весны до поздней осени. В последнее время он стал задумываться, зачем вообще возвращается в свой маленький печальный домик в Утехе.

Беседующий с Солнцем перестал посылать за гномом каждой весной, зная, что любовь Флинта к этому городу поведет его на юг, и одним весенним утром гном протопает по мосту к западу от Квалиноста. Флинт, испытывавший головокружение от высоты, никогда не пересекал это сооружение без целых параграфов ругательств, от которых кожа каерготского портового грузчика покрылась бы пузырями.

Его прибытие никогда не переставало веселить эльфов.

Хотя сейчас его еще ждали несколько часов езды. Он пнул бока груженой Быстроногой пятками своих ботинок, надеясь, что на этот раз она без протестов ускорит шаг.

Естественно, она проигнорировала.

* * * * *

У Хана-Телио Тефтена была удачная торговая экспедиция. Он неумело насвистывал и, не в первый раз, благословил Беседующего с Солнцем, чья смягченная позиция к отношениям с не-эльфами в последние годы облегчила жизнь торговлей.

Карие глаза молодого эльфа светились, когда он в пятидесятый раз за это путешествие изящной рукой скользнул в холщовые переметные сумы, каждый раз невольно затягивая узлы ремней, которые с трудом удерживал их закрытыми. Когда он верхом на лошади прибыли в то место, где тропа расширялась, на небольшую поляну, он вытащил маленький кожаный мешочек и высыпал в ладонь его содержимое. Три белых опала светились полупрозрачно на его обветренной загорелой руке.

«Красота», — выдохнул он. — «И ключ к моему будущему».

Треск слева заставил его поднять голову, с выражением настороженности на лице. Многие годы разбойники практически не встречались на внутренних дорогах Квалинести, но в последние месяцы появились сообщения о пропавших путешественниках. Однако несколько минут ничего не происходило, и Хан-Телио вернулся к любованию опалами и к списку прекрасных вещей, которые они позволят купить.

«Дом, это, во-первых», — задумался он. — «И мебель, конечно. И делянка земли для моей Гиневры, чтобы выращивать на ней ароматные травы».

Затем, конечно, была сама Гиневра, эльфийка с терновыми глазами, которая обещала выйти за него, когда он сможет накопить на свою часть свадебных расходов. Её практичный обет побудил его провести месяцы в дороге, торгуя прекрасными эльфийскими украшениями, шёлковыми рубашками, кварцевыми скульптурками и, конечно, её популярными травяными лекарствами. И теперь он, наконец, заработал достаточно, чтобы покрыть свою половину приготовлений.

Он не сразу увидел тварь. Сперва его нос уловил запах — сладковатый запах гниющих отбросов. Эта вонь, и внезапная дрожь лошади, привлекли его внимание.

Хан-Телио поднял взгляд и почувствовал, как его конечности наливаются свинцом. Не далее, чем в двадцати шагах, впереди на тропе в ожидании стояла огромная похожая на ящерицу тварь. Её шкура была мышиного цвета, того же оттенка, что и грязная дорожка позади неё. Со лба ящера назад загибались рога длиной с руку эльфа. Она поигрывала пятью пальцами с пятнадцатисантиметровыми когтями на обеих передних лапах. Её пасть была слегка приоткрыта; каждый выдох сопровождался зловонным облаком, кружившимся в сторону эльфийского торговца. Эта тварь, похожая на бескрылого дракона, имела рогатое тело длиной с четырех эльфов, с тонким похожим на хлыст хвостом, немногим меньшей длины, чем тело.

«Тайлор!»— произнес торговец. Эти звери редко встречались даже в засушливых регионах, которые они предпочитали. И никто из них никогда не жил в лесах Квалинести. И хотя торговцу доводилось странствовать далеко от эльфийских земель в своих путешествиях, он никогда не видел тайлора.

Но он знал, что те были сильными, способными к великой магии, если грубая сила не приносила успеха … и смертельно опасными.

Лошадь под Ханом-Телио испуганно застыла с широко раскрытыми глазами, дрожащими ноздрями и парализованными передними ногами. Хан-Телио дернул поводья, но животное не обращало внимания на его команды и тычки. Все лесные звуки стихли, за исключением скрипа дубовых веток над головой.

«Твой конь не двинется с места, эльф».

Хан-Телио дико оглянулся, надеясь, что это спаситель — желательно кто-нибудь, вооруженный лучше, чем эльфийский торговец — стоял, готовый ринуться в бой вместе с ним. Голос был глубокий, но скрежещущий, будто воздух проходил сквозь чешуйки песчаника. Сквозь чешуйки… Хан-Телио почувствовал, как его окатила еще одна волна страха. Он посмотрел на ящера.

«Все правильно, эльф. Это я говорю».

Тайлор разговаривал на Общем.

Эти звуки побудили дрожащего Хана-Телио действовать; он ссыпал опалы в карман своей разделенной туники и трясущимися руками, так как тварь продвинулась на два шага, ее смертоносный заостренный хвост подёргивался, эльфийский торговец попытался раскрыть шире свою переметную суму, чтобы вытащить наружу короткий меч, который он там держал.

Но узел на ремне, что связывал сумы, сопротивлялся его усилиям, безнадёжно запутавшись. Тайлор сделал еще один шаг вперед; вонь усилилась. Хан-Телио узнал этот запах.

Это была вонь гниющего мяса.

Голос снова прогремел: «Куда ты направляешься, эльф? Твоя лошадь явно не желает нести тебя».

Хан-Телио не был уверен, зачем ответил. Возможно, чтобы выиграть время. «К Гиневре», — ответил он, одной рукой дергая за поводья, а другой — за суму. Он с трудом дышал. «Я должен вернуться домой к Гиневре».

Наконец, торговец, которому страх придал сил, расстегнул ремень и извлек свой короткий меч.

Когда Хан-Телио снова поднял взгляд, тайлор, покачивая головой, как бы гипнотизируя свою жертву, стоял от него в нескольких шагах. Пока торговец зачарованно смотрел, тварь прошла перед елью, затем перед глыбой кварца, и ее шкура сперва стала зеленой, затем розоватой, а затем снова мышиного цвета, когда серо-коричневая тропа снова оказалась у твари на заднем плане. Камуфляж, не к месту подумал эльф. В приступе храбрости он указал своим мечом на зверя.

«Тонкий свинорез, вроде этого меча, мало тебе поможет против таких, как я, эльф», — прогремел монстр, чья пластинчатая морда была на расстоянии двух вытянутых рук. Затем тайлор наполнил поляну визгом, до внутренностей потрясшим Хана_Телио.

Лошадь торговца, от ужаса, наконец, обретя возможность двигаться, попятилась и развернулась, чтобы убежать. Но тайлор прыгнул и схватил своей зубастой пастью лошадь за шею. Хан-Телио закричал и соскочил с животного. Торговец снова закричал, когда хвост тайлора хлестнул со скоростью кобры.

Тело эльфа, рухнувшее на каменистую землю тропы, было практически разрезано надвое.

Три опала выкатились в лужу крови.

* * * * *

Пока Флинт напрасно дергал поводья своего мула, бесплодно стараясь заставить зверя продолжить путешествие в Квалиност, вдали раздался рев. На мгновение Флинт застыл, как замороженный, его встревоженные голубые глаза находились в нескольких сантиметрах от тупых карих глаз Быстроногой. Затем лес прорезал тонкий крик, и рука Флинта легла на боевой топор, когда он развернулся на тропе, пытаясь обнаружить направление этого звука. Позади него Быстроногая нервно перебирала ногами.

Снова раздался крик, более громкий, но внезапно прервался. Источник находился прямо по ходу.

«Гром Реоркса!»— воскликнул гном, вскочив на спину Быстроногой. «Двигайся, ты, проклятый мул, или я увижу, как ты попадешь на обед минотавру, и буду наслаждаться этим зрелищем!»

Быстроногая сразу откликнулась и рванула по тропе настолько быстро, насколько могли нести ее большие ноги. Флинт на скаку вытащил свой короткий меч. Десять минут спустя — целая вечность для встревоженного гнома — Быстроногая остановилась, тяжело дыша, там, где безошибочно угадывалось поле боя.

Гном сперва тихо сидел, не спешиваясь, пытаясь определить, не притаилась ли в этом месте та тварь, что устроила такой хаос. На крепких дубах виднелись громадные глубокие шрамы. Дюжины тонких осин обломками лежали по обеим сторонам тропы. Утрамбованная земля под его ногами была явно забрызгана кровью, уже сменившей цвет с алого на бурый. На глыбе розового кварца впереди виднелся широкий мазок крови, ведущий в густой подлесок. Быстроногая шевельнулась, будто пытаясь убежать. Флинт успокоил мула и тихо спрыгнул с седла.

Окружающий лес был совсем тихим, за исключением характерных лесных звуков, будто на Кринне не случилось ничего плохого. Крошечные цветы кровавого корня росли на влажной земле справа от Флинта, но он не мог ничего разглядеть дальше трех метров за ними в подлеске, покрытом молодыми листьями. Он ждал, с боевым топором в правой руке и коротким мечом в левой. Легкий бриз, пахнувший лежалым снегом, сырой почвой и соленым ароматом крови, шевельнул несколько черных и седых волосков в бороде Флинта.

Ничего не происходило.

Только немного расслабившись, сжав поводья мула той же рукой, что держала короткий меч, коренастый гном осторожно двинулся вокруг поляны, останавливаясь, чтобы рассмотреть следы когтей и порезы, уничтожившие растительность.

«Явно у твари был длинный хвост», — задумался Флинт, не ослабляя хватку боевого топора и непрерывно обыскивая подлесок острым взглядом. «Строение ящера. Но в лесу?»

Он почувствовал, как его взгляд теряет резкость, пока он медленно двигался по кругу. Дуб, валун, еще один дуб и дюжина осин, запятнанных кровью.

«Лесной ящер, звучит бессмыслицей», — размышлял он, давая отдохнуть взгляду на узловатом дубе, примерно в шести метрах. Пока он обдумывал, его зрению вернулась резкость.

Еще одно пятно крови было размазано по куску дерева, торчавшему на полпути к стволу. А выше, ствол…

… смотрел на него.

И этот взгляд был осмысленным.

Флинт почувствовал, как острые, словно бритва, челюсти тайлора щелкнули у него над головой, когда он рванул через поляну в подлесок. Он нырнул на влажную землю и услышал, скорее, чем увидел, как промчалась Быстроногая. Он снова встал, с бородой в комках глины, и яростно стал искать монстра. «Что это было, во имя кузницы Реоркса?»— подумал он.

Тварь, временно показавшаяся между дубом и елью, снова бросилась, щелкая пастью, через поляну.

Она неслась прямо на Флинта, который сорвался с места со скоростью, которая бы потрясла его чинно передвигавшихся гномьих родственников. Примерно через пятьдесят шагов он нагнал Быстроногую, которая, будучи крупнее, не могла скользить между деревьев столь же быстро, как Флинт. Однако мул был сильнее гнома, так что гонка шла ноздря в ноздрю. Позади них жаждавший крови тайлор расталкивал деревья и ревел. Гном и мул прорывались сквозь подлесок, пока Флинт не потерял всякое представление о том, где находился.

«Реоркс!»— задыхаясь, произнес он, вырвавшись на еще одну поляну, с отстававшим на полшага мулом. В центре поляны стоял огромный мертвый дуб — столь большой, что его могли бы обхватить только шесть или семь взявшихся за руки человек. С одной стороны виднелась тень — нет, углубление в стволе.

Нет, дыра. Дерево было полым.

Пока тайлор продирался через лес позади Флинта, гном рванул к отверстию в дереве. Мул наступал ему на пятки.

«Быстроногая!»— запротестовал гном, когда вонючий мул, весь в мыле от пота, вдавил его в темное нутро дуба. Флинт развернулся к пролому в стволе, почти решив вытолкнуть мула обратно.

Но отверстие исчезло. Снаружи протестующее ревел и визжал тайлор, снова и снова бросаясь на дерево. Затем он принялся напевать магические слова.

Флинт обнаружил себя стоящим в полной темноте, обхватив короткими руками шею дрожащего мула. По крайней мере, он думал, что это дрожит Быстроногая».

«Божий гром», — пробормотал он. — «И что теперь?»

Он ощупью пробрался по спине Быстроногой к переметной суме и вытащил кремень и огниво. Мгновение спустя, пока ствол продолжал сотрясаться от звуков магического напева и силы ударов тайлора, Флинт нащупал на покрытом сосновыми иголками полу палку и зажег ее. Быстроногая еще крепче прижалась к гному, который раздраженно оттолкнул ее.

«Подвинься, бестолковая», — прошипел он. Флинт поднял пылающий кусок дерева и обследовал дно ствола. Там был тонкий слой почвы, в который он сунул кряжистый палец и почувствовал дерево.

Не было ничего удивительного в дуплистом дереве, кроме того, что его пальцы также ощутили какую-то резьбу на этом дереве.

Снова оттолкнув Быстроногую, Флинт сметал в сторону плодородную почву, пока не обнажилась резьба.

«Молот Реоркса!»— выдохнул он. — «Руна!» Он наклонился ближе, не обращая внимания на факел, который внезапно плюнул угольком, шлепнувшимся в сухие сосновые иголки. Иголки вспыхнули ярким пламенем, которое вскоре распространилось по кругу на деревянном полу ствола. Мул стоял и дрожал в цилиндре пламени, несмотря на попытки Флинта вытащить ее из огня.

Флинт так и не понял, что случилось потом. Одно мгновение он тащил за повод упиравшегося мула, а в следующее он уже стоял в огромной дубовой комнате, по-видимому, под тем местом, где он был всего лишь секунду назад.

В комнате не было ни звука, кроме тревожного дыхания истеричного вьючного мула и лишь немногим более спокойного гнома. Он поднял свой самодельный факел. В этой сферической комнате спокойно мог разместиться целый полк.

«Боги, мы в сердце дуба!»— сказал он мулу, который выглядел не впечатленным. Гном наклонился и потыкал пол своим коротким мечом. «Это дерево все еще живо». Он снова выпрямился и оглядел комнату.

Свет огня мерцал на стенах живого дерева цвета меди, скрывая в тени бугры и наросты, но делая видимыми гладкие закругленные части внутренностей ствола. В комнату вели несколько проходов, больше похожих на огромные пустотелые корни.

Слева от него, вздыхала и фыркала Быстроногая, по-видимому, наконец справившаяся с паникой. Мул оглянулся, в ее глазах появилось выражение вялого любопытства. Затем животное увидело то, что казалось огромным корытом с водой в самом центре дубовой комнаты, и, как и любой мул, она немедленно подчинилась импульсу. Она подошла к деревянному корыту и дрожащими ноздрями понюхала его край.

Прозрачная жидкость наполняла чашу, около полутора метров в поперечнике. На поверхности плавала лилия — золотая лилия, с листьями как у обычного водяного растения, но с цветком из чистого золота. Флинт протянул руку и уважительно коснулся цветка пальцем. Такая красота не может быть злом, подумал он.

Едва он коснулся его, цветок раскрылся, и комнату наполнил чистый мелодичный голос эльфийки:

«Добро пожаловать, добро пожаловать, портал настроен, звезда — серебро, солнце — золото, брось монетку, куда направляешься, затем коснись золота».

Флинт отпрянул, подозрительно оглядывая комнату, будто ожидая, что прекрасная эльфийка с голосом, словно колокольчик, выступит из одной из пещер-корней. «Что я должен сделать?»— прошептал он и как бы за советом повернулся к Быстроногой, с тупым видом уставившейся на него в ответ.

«О, с кем я оказался запертым в волшебном дереве», — с отвращением сказал гном. «Ну, она сказала бросить монету, что портал настроен. Портал — это дверь», — пояснил он Быстроногой. «И поскольку мне очевидно, что поблизости не видно настоящей двери, возможно, этот цветок поможет нам. Как говорила моя мама, 'Лучше синица в руках'».

Флинт сунул руку в карман и вытащил сумму своего зимнего заработка в Утехе: один золотой. «Ну, если мне суждено умереть здесь от голода, не будет иметь значения, что я остался без гроша», — рассудил он и бросил монетку в похожую на мёд жидкость.

Жидкость засветилась, словно лампа зажглась глубоко внутри нее, внутри деревянной плоти дуба. «Реоркс!»— пробормотал Флинт, и схватился за гриву Быстроногой, ища поддержки. Потное животное снова ткнулось в него носом, как бы подбадривая. «Ну, все верно», — сказал он, затем продолжил более задумчиво. — «Может, мне нужно было бросить монетку в цветок; кажется, это лилия разговаривала». Он коснулся золотого лепестка и…

… Внезапно тело гнома наполнилось теплом и, повернувшись к мулу — Флинт не осознавал, что никогда особо не ценил это любящее преданное существо — он увидел, как знакомый теплый свет искрится в прозрачных глазах Быстроногой. Впоследствии Флинт клялся, что в тот момент пещеру наполнила музыка сотен лютен. Комната вокруг них стала исчезать. Флинт увидел, как тяжелые веки мула начинают закрываться, и он позволил своим собственным также сомкнуться.

Внезапно в комнате стало шумно, и Флинт ощутил под ногами камень, а не дерево. Он резко распахнул глаза.

Он стоял, выпачканный грязью, сосновыми иголками и потом мула, обнимая вонючую Быстроногую. Вокруг него, чуть ниже, стояли с открытыми ртами фигуры Таниса, Мирала и нескольких эльфийских придворных. Флинт огляделся вокруг.

Он был на трибуне Башни Солнца. С Солостараном, Беседующим с Солнцем. И мулом.

Быстроногая открыла пасть и издала громкий крик. Флинт воспринял это как приглашение к разговору.

«Ну», — сказал он. — «Я вернулся».