Я смотрю на себя в зеркало. В туалете мерцает свет, и от этого моё лицо кажется ещё более старым. Во рту всё ещё стоит этот ужасный привкус. Я разглядываю свои морщины, я медленно превращаюсь в сморщенное яблоко, никакие крема уже не помогают. Одна бретелька порвана, она беспомощно болтается, оголяя плечо, этот урод испортил моё любимое платье. Меня зовут Лиза Найтл, и я уже больше 20 лет работаю проституткой. Когда я была молода, и волосы мои развевались на ветру, я мечтала стать успешной женщиной, выйти замуж, родить сына. Но жизнь распорядилась иначе, я ступила на опасную тропу, я была красива, и это сгубило меня, сначала казалось, что все эти мужчины любят меня, потом я скатилась ещё ниже, и уже не различала их лиц, наркотики загоняли меня всё глубже в эту воняющую трясину. Мне нужны были деньги, и моя мечта растворилась во мраке в месте с надеждой на нормальную жизнь. Я родила сына от ублюдка-полицейского, изнасиловавшего меня. Я даже и не поняла, что беременна, я не чувствовала дурноты, а заподозрила что-то неладное, лишь, когда стала стремительно набирать в весе. Врачи отказывались делать аборт, но я всеми способами пыталась его убить, я заранее ненавидела будущего выродка. Когда пришло время рожать, врач сказал, что ребёнок, возможно, будет неполноценным, но это оказалось не так. Я родила сына, и когда мне принесли его, я была не в силах от него отказаться, его голубые глаза пленили меня, розовый комочек шевелился в моих руках. Я решила изменить свою жизнь, решила начать всё сначала ради него, ради Лироя. Я пыталась устроиться на нормальную работу, но никому не нужна была 25-летняя женщина, без образования и с ребёнком на руках, в отчаянии я плакала по ночам, а потом возненавидела весь мир. Я вернулась к старому занятию. Ребёнок рос, а я медленно, но верно отстранялась от него, он стал раздражать меня, стал много есть, много требовать. Когда ему исполнилось 3 года, я впервые сильно ударила его, на мгновение мне показалось, что я убила Лироя, он упал на пол и затих, будто неживой. Я испугалась, сердце едва не выскочило из моей груди. Но он открыл глаза. Лирою было семь, когда я встретила Скотта. Он только вышел из тюрьмы. Высокий, сильный – мечта любой женщины. Он обещал найти работу и жениться на мне. Но всё что он делал – это лежал на диване и нажирался, как свинья каждый вечер. И в припадке пьяного угара избивал меня до полусмерти, так продолжалось больше года. Я снова села на наркотики, и уже мало что в этом мире волновало меня. Но, однажды, вернувшись домой, я увидела Скотта и Лироя. Это потрясло меня до глубины души. Он был всего лишь ребёнком, а этот ублюдок, он… он был гораздо сильнее его. Я закричала, Скотт бросился на меня, словно монстр из жуткой сказки, схватил меня за горло и начал душить, он шипел, что если я ещё раз открою рот, он просто свернёт мне шею. Он хотел убить меня, я чувствовала это желание. Но отпустил. Я отползла к окну, а он расхаживал по комнате с важным видом и рассуждал, про то, что Лирой уже большой и стал непосильным грузом для нас. Что я должна предложить своим клиентам пользоваться им. Это был какой-то кошмар. Ребёнок тихо плакал где-то далеко в углу, а я понимала, что всё умирает во мне, всё то, что когда-то было светлым, оно умерло в тот холодный вечер. Я делала всё, как сказал Скотти, но уже не из страха, я не боялась, мне было всё равно. Я, вдруг, осознала, что Лирой был частью того зла, что отдал мне ублюдок-полицейский. Скоро мальчик свыкся со своей новой ролью, он молчал, мало ел, по ночам досаждал всхлипываниями. Прошёл ещё год, и Скотт ширнулся так, что его труп с вытаращенными глазами нашли в луже рвоты. После того, как его кремировали, я решила завязать с наркотиками, я не хотела, чтобы та же участь постигла и меня. И держать то зло, что жило в моём доме, я тоже больше не могла, поэтому в один дождливый день, я повела Лироя на вокзал и оставила его там. Ему было 10, и он мог самостоятельно найти дорогу домой, поэтому я сказала ему, чтобы он никогда больше не появлялся там, иначе я выколю ему глаза. Он даже не заплакал, и я поняла, что он так же ненавидел меня, как и я его. Я больше никогда не видела его. И, слава Богу, меня не интересует, что с ним стало. Он не должен был появиться на свет, зло, заточённое в его чёрной душонке, умерло бы вместе с ним.