Цюрих

Понедельник, после полудня

— Надо же было свалять такого дурака! — Руди проталкивался сквозь толпу клиентов на тротуаре перед входом в банк. — Зачем было показывать им это письмо?

— Вы не виноваты. — Алекс едва поспевала за ним. — Откуда вам было знать?

— Я лишь хотел довести до их сведения, что у меня есть все права на этот счет. А оно вон как вышло. Теперь-то мне ни за что не добыть информацию. — Он напомнил Алекс Железного Дровосека из «Волшебника страны Оз», который ждал, чтобы его впустили в Изумрудный город, а когда впустили, сообщили: «Неужели ты не знаешь? Никому нельзя видеть волшебника. Никому».

— Я всего лишь желал узнать, какую операцию совершил компьютер в 1987 году. — Руди обернулся и жалобно посмотрел на Алекс. — Я только хотел собственными глазами посмотреть на выписку из счета. Но теперь мне ее не видать.

— А может, все не так и страшно? — успокоила его Алекс. — Почему бы не заняться поисками той семьи и не заработать двадцать миллионов?

— Точно! — У Руди загорелись глаза. — Мне нужно найти Коганов! И заставить их заполнить формуляр «А». Тогда уж банку придется показать выписки.

— Почему вас так волнуют эти выписки из счетов?

— Потому что тогда я узнаю, отчего умер мой отец.

— Я и так могу сказать, что в них будет. — Алекс потянула Руди за рукав и заставила придержать шаг. — Необходимо лишь раскодировать инструкции, введенные в компьютер. Код дал команду компьютеру, чтобы на всех выписках в конкретный день октября вместо имени опекуна вверху стояло название компании вашего отца. Вот и все. Ничего больше.

— Но мы не знаем, ради какой операции это было сделано.

— А какая разница?

— Это поможет мне узнать все наверняка.

— И не мечтайте! Такого не случится.

— Меня только что осенило! — воскликнул Руди. — Мы могли бы заглянуть в Финакорп. Уверен, у них сохранились старые документы. Помнишь? Они приняли на себя управление счетом, после того как этим бросил заниматься сам Охснер. И я как официальный владелец счета имеют право заставить их показать все документы.

Алекс кивнула в направлении маленького канала.

— Их контора, кажется, там. Остается зайти и спросить.

— Но Охснер говорил, что этот менеджер из Финакорпа стал управлять счетом только в начале девяностых. А манипуляции с кодом были проделаны в 1987-м.

— Не беда. — Руди подтолкнул ее вперед. — Насколько я знаю Охснера, он передал этому менеджеру все документы, включая банковские выписки за весь истекший период.

— А если нет?

— Попытка не пытка, спрос не беда, правда? — Руди похлопал по своему портфелю. — А эти документы подтверждают, что официальным владельцем счета являюсь я. Как инвестиционный менеджер, служащий Финакорпа обязан предоставить мне доступ ко всем бумагам, так ведь?

Руди зашагал по мосту.

Алекс не спешила следовать за ним.

— Но банк только что отказал Финакорпу в доступе к счету.

— Но в самой Финакорп об этом еще не знают. Пока. — Он повернулся к Алекс. — Помнишь, что сказал Версари? Он с ними никак не связан. Он лишь отправляет им копии банковских операций со счетом. Пройдет несколько дней, прежде чем правда раскроется.

— Но если в компании попытаются воспользоваться компьютером, чтобы провести операцию, узнают тотчас же.

— Поэтому нам стоит поторопиться.

«ФИНАКОРП — КОРПОРАЦИЯ ПО УПРАВЛЕНИЮ ФИНАНСОВЫМИ АКТИВАМИ»

— гласила золотая табличка на двери. Руди нажал на маленькую золотую кнопочку справа от двери и отошел назад.

— Не забудь, — прошептал он Алекс, — веди себя так, как будто ничего не произошло. Все будет в порядке. Говорить начну я.

— Я не понимаю, зачем вообще я там нужна.

— Ты нужна мне, чтобы помочь как можно быстрее просмотреть документы. Потом мы уйдем, пока они не успели узнать, что из-за меня потеряли доступ к счету. — Руди позвонил еще раз.

Мужчина, открывший дверь, как будто только что сошел с обложки каталога «Брукс бразерс». «Наконец-то красавец банкир», — подумала Алекс. Высокий, красивый, холеный и безукоризненно одетый. Великолепно сшитый серый костюм и белая рубашка. Галстук от «Гермес» — такой, как был на Охснере.

— Здравствуйте. — Руди пожал ему руку. — Я хотел бы увидеть свой счет.

— Кто вы? Как вас зовут? — Мужчина без усилий перешел на английский.

— Рудольф Тоблер.

— Господин Тоблер! — Это имя ему было определенно знакомо. — Пожалуйста, входите. — Он пожал руку Алекс. — Кстати, меня зовут Кристофер Пехлянер.

Как и служащий банка «Гельвеция», он не поинтересовался, как зовут Алекс. Осмотрительность обязывает.

Пехлянер провел их по узкому коридору в большой конференц-зал, выходящий окнами на тенистый внутренний дворик. Стены были увешаны модерном.

— Спасибо, что согласились принять нас без предварительной договоренности. — Руди открыл портфель и достал бумаги. — Я пришел, чтобы получить кое-какую информацию, касающуюся моего счета. — Он прочитал номер счета, указанный вверху на выписке из банка «Гельвеция». — Это займет лишь несколько минут.

Руди передал Пехлянеру свой паспорт и другие документы.

— Я немного озадачен. — Пехлянер внимательно изучил паспорт Руди. — Я думал, что этот вклад является частью имущества, которым управляет Георг Охснер.

— Так и есть, — быстро ответил Руди. — Имущества моего отца. — Он указал на свое свидетельство о рождении и свидетельство о смерти отца. — Я его единственный наследник.

— Однако, когда господин Охснер давал полномочия моему коллеге на управление счетом, у меня сложилось впечатление, что наследников нет. Он сказал, что уведомит нас о настоящем владельце, когда придет время. До тех пор мой коллега, Макс Шмидт, должен выгодно вкладывать деньги, что он и делает уже много лет.

— Ну, как видно из этих документов, я — единственный наследник. Теперь вам придется иметь дело со мной.

— Думаю, стоит обсудить все это с господином Шмидтом. Особенно принимая во внимание смерть господина Охснера.

— Тогда сообщите Шмидту, что я хотел бы с ним встретиться незамедлительно.

— Не могу. Он в командировке. Вернется завтра. Уехал на похороны Георга Охснера.

— В таком случае, я там его и увижу. — Руди забрал паспорт и положил его в портфель. — Но все-таки я желал бы посмотреть выписки из своего счета.

Пехлянер просмотрел остальные документы.

— Кажется, все в порядке. — Он встал. — Если не возражаете, я сделаю копии этих документов?

— Пожалуйста, сколько угодно, — ответил Руди. — Как только я получу доступ к счету.

Когда Пехлянер вышел, Руди повернулся к Алекс.

— Видела? Сработало. — Он начал мерить шагами комнату. — Через несколько минут мы все узнаем.

Руди стал рассматривать небольшую картину, висящую возле двери.

— Это Жан Кокто. — Потом Руди перешел к соседней стене, к литографии, выполненной огромными мазками. — Лихтенстайн. А у этих ребят хороший вкус!

Дверь открылась, и вошел Пехлянер, неся два темно-серых скоросшивателя. С глухим стуком он опустил их на стол.

— Это все, что у нас тут есть.

Алекс заметила надпись на корешке: «Цюрихский банк «Гельвеция» СЧЕТ № 230-SB2495.880-O1L». За годы к нему прибавилось множество цифр и букв, но это, несомненно, был счет, который отец Руди открыл в 1938 году.

Она взяла первую папку и прочитала наклейку: «Состояние счета за I–III кварталы». В папке хранились ежеквартальные балансы за прошедшие восемь месяцев. В следующей были трансакционные выписки за тот же период.

— Уверен, вы убедитесь, что все в порядке. — Пехлянер сел напротив Руди и Алекс. — Я взял на себя смелость и распечатал график, показывающий состояние счета за последние несколько лет.

Он положил на середину стола распечатанную на компьютере гистограмму.

Руди наклонился вперед, чтобы взглянуть на нее.

— Как видите, счет последовательно растет, несмотря на все колебания рынка, — объяснил Пехлянер.

Руди пододвинул график назад Пехлянеру.

— Это хорошо, но на самом деле меня интересуют выписки за 1987 год.

— Зачем они вам?

— Затем, что мне необходимо закончить с делами, касающимися отцовского имущества, а для этого я должен посмотреть, сколько денег было на счету к моменту смерти отца. Это случилось в октябре 1987 года.

Руди превращался в искусного лгуна, подумала Алекс. Или он таким всегда был?

— Я не уверен, что в наших архивах хранятся данные за такой длительный период. — Пехлянер открыл одну из папок и пробежал глазами первую страницу с итоговым балансом. — Согласно этим документам, мы стали управлять счетом лишь в январе 1991 года.

— Но господин Охснер говорил, что отдал вам все документы за предыдущий период. Не могли бы вы пойти посмотреть? — упорствовал Руди. — Не сомневаюсь, у вас наверняка есть архив.

— Внизу, в подвале. — Пехлянер встал. — Но я вам ничего не обещаю. Как я уже сказал, не я работаю с этим счетом.

— Буду весьма признателен, если вы просто взглянете.

— Это займет несколько минут.

— Ничего страшного. — Руди проводил Пехлянера к двери. — Если хотите, я вам помогу.

— Найн! — мгновенно отреагировал Пехлянер. — В подвал мы не позволяем спускаться никому. Думаю, вы понимаете причину. Дела наших клиентов не подлежат огласке.

Пехлянер плотно закрыл за собой дверь.

— Вы думаете, он найдет? — спросила Алекс. Она взяла со стола папку с трансакционными выписками и стала перелистывать страницы.

— Надеюсь, — сказал Руди, прохаживаясь по комнате. — Я и в самом деле желаю знать, что произошло.

— А если не узнаете?

— Попытка не пытка, верно?

— Ого! — Алекс остановилась на странице где-то посередине папки. — Взгляните сюда. — Она показала на абзац в середине страницы. — Вам известно, что к счету прилагается еще и сейф? Тут автоматический дебет — на аренду сейфа в банке «Гельвеция» здесь, в Цюрихе. — Она протянула листок Руди: — Смотрите: «Сейф 4483, Аренда. Цюрихский банк «Гельвеция», главная контора». Должно быть, сейф огромный. Его аренда обходится более четырех тысяч франков в год.

Руди внимательно прочитал выписку о дебете.

— Тут написано, что сейф находится в хранилищах главного здания банка «Гельвеция», — там, куда мы сегодня уже ходили. Интересно, почему в банке мне не сказали о сейфе, когда я туда заходил? И почему в конверте, который отец оставил для меня, нет ключа?

— Может, ключ у Когана?

— Или был у него. — Руди уставился на Алекс. — Странно, почему Охснер и словом не упомянул о сейфе?

— Возможно, он сам не знал.

— Как он мог не знать? — удивился Руди. — Такой дебет готовят ежегодно, верно?

— Неужели вы не помните, что сказал нам Охснер? Он просматривал лишь квартальные балансы по счету, чтобы понять, как идут дела. — Алекс указала на вторую папку. — Его не заботило, сколько платят за аренду сейфа или суммы других подобных выплат, ведь счет регулярно рос.

— Ты права. — Руди наблюдал, как Алекс пролистывает остальные документы. — Было бы забавно пойти в банк и посмотреть, что в сейфе, правда? А ведь я мог бы это сделать! Даже если нет ключа от сейфа в швейцарском банке, необходимо всего лишь заплатить пятьсот франков, чтобы кто-нибудь просверлил замок. Конечно, если у тебя есть доступ к сейфу. Со мной такое уже случалось.

— Но больше у вас такого права нет. Вас «отрезали» от счета. Забыли? — Алекс изучала страничку с кредитом. — А это что? Похоже на то, что в январе на ваш счет поступило четыре миллиона двести тысяч долларов.

Руди наклонился взглянуть.

— Зачем кому-то понадобилось это делать?

Алекс пролистала следующие страницы.

— Тут есть еще несколько подобных упоминаний. — Она быстро сложила общую сумму.

Цифры. С ними не поспоришь. Алекс с детства любила цифры, потому что им единственным не страшен хаос окружающего мира. Цифры — это навсегда, они не изменят. Они никогда не лгут. Например, когда ей было семь, она узнала, что у нее есть годовалый братишка — неоспоримое доказательство того, что отец завел новую семью еще до того, как бросил их с матерью.

— А что такое БВО? — спросила Алекс. Она вытащила еще одно кредитное извещение и передала его Руди. — Перевод на счет №… от «Кариббиэн траст бэнк», БВО.

— Скорее всего, это Британские Виргинские острова. У меня есть друзья, которые там живут. Но с чего бы они посылали деньги на этот счет? Они даже не знают о его существовании. Вообще никто не знает.

— В этом-то все и дело, верно?

— Что ты имеешь в виду?

— Это лишь вопрос времени.

— Что?

— Представьте, Руди: многомиллионный долларовый счет, за которым никто не следит, кроме какого-то старика, дотошно проверяющего баланс в конце каждого квартала.

— Кто-то использует счет для отмывания денег?

— Конечно. Если они успевали проворачивать свои манипуляции с деньгами до окончания квартала, Охснер мог ничего и не заметить.

— А что, если он был в доле? — Глаза Руди округлились от внезапно пришедшей мысли. — У него единственного было право переводить деньги со счета на счет. Он был поверенным в делах моего отца и мог поступать так, как ему заблагорассудится.

— Тогда зачем ему было рассказывать нам о счете? И не разводите эти свои теории насчет «предсмертных желаний». — Алекс взглянула на дверь.

— Думаешь, в этом замешана Финакорп? — спросил Руди. — Но если так, зачем Пехлянеру показывать нам все эти документы?

Руди указал на два скоросшивателя.

— Может, не он этим занимается. Возможно, кто-то другой.

— Шмидт? — усомнился Руди. — Как бы ему это удалось? Разве в банке не заметили бы, что происходит?

— Вы говорили, банку все равно, что происходит со счетом, если только сторонние инвестиционные менеджеры не забирают деньги из банка.

— Ты права. Их, вероятно, вовсе не заботит, если деньги поступают на счет, — по сути, банк должен этому только радоваться. Это означает больший сбор. Но они никогда не позволили бы Шмидту перевести деньги со счета. Это единственное, что не разрешается делать сторонним инвестиционным менеджерам.

— Но Шмидт не переводил денег со счета. — Алекс держала лист, помеченный «Aktenkaufvertrag — Покупка ценных бумаг». — Он вкладывал деньги в фонд акций на Кипре. — Алекс указала на нижнюю строчку выписки. — Видите? Незадолго до конца прошлого квартала Шмидт дал банку «Гельвеция» два отдельных поручения инвестировать деньги с вашего счета в два фонда на Кипре. И сумма инвестиций — вот совпадение! — равна сумме, переведенной на счет в течение трех месяцев с Виргинских островов.

Алекс открыла другую папку.

— И куда пошли деньги? В эти два инвестиционных фонда на Кипре? — Она показала Руди соответствующую страницу. — Мы в университете изучали эти офшорные центры. Никто в действительности не контролирует, что там происходит. Например, если перевести средства в оффшорные центры, тому, кто предварительно положил их на ваш счет, будет удобнее получить деньги назад. В этом и заключается суть отмывания денег: замести все следы их незаконного происхождения. Существует ли лучший способ отмыть их, как прокрутить через тайный счет в швейцарском банке и парочку анонимных фондов на Кипре?

— Но почему ничего такого не следовало из выписок, которые просматривал Охснер? — спросил Руди. — Если деньги вкладывались, неужели это не было отражено в выписках о ценных бумагах?

— В том-то и дело, что было. — Алекс пролистала бумаги, которые принес с собой Руди, и показала пальцем на два маленьких пунктика где-то в середине. — Посмотри, как квартал за кварталом растет ваша доля в этих фондах на Кипре, но ее стоимость постоянно уменьшается. Это означает, что общая сумма денег на счету фонда остается неизменной. Должно быть, это два наименее прибыльных фонда за всю историю международной финансовой системы. — Алекс откинулась назад. — Могу поспорить, что твой счет единственный инвестирует туда деньги.

— Неужели власти не должны контролировать подобные фонды? — поразился Руди.

— В такой стране, как Кипр, — очевидно, нет. «Будь осторожен, покупатель». Это инвестор обязан следить за тем, что происходит в фонде. В нашем случае это должен был делать Охснер. Но поскольку он смотрел лишь на последнюю строчку, то так и не узнал, что происходит.

— Как же это он мог не знать, что происходит? — прошептал Руди. — Он утверждал, что скрупулезно проверяет выписки из счетов.

— Именно. Он проверял состояние счета в конце каждого квартала. И поскольку сумма денег, затерявшихся в кипрских фондах, точно соответствовала сумме, поступившей за квартал, он никогда не замечал ничего необычного.

Алекс подалась вперед и положила на место извещение о переводе денег.

— Все, что нужно было сделать тем, кто отмывает деньги, — удостовериться, что приток и отток средств в конце квартала уравновешиваются. А потом можно начинать все по новой.

— Давайте проверим, что произошло в этом квартале. — Алекс вновь открыла скоросшиватель, где был указан дебет-кредит, и пролистала извещения за июль, август и сентябрь. — С начала июля на счет поступили три перевода на общую сумму двадцать один миллион триста тысяч долларов.

— Черт! — пробормотал Руди — Что они предпримут, когда узнают, что доступ к счету заблокирован? Что у них нет возможности вернуть свои деньги?

Он взглянул на дверь.

— Минуточку! — прошептала Алекс. — Вы забыли: сегодня утром на счету были гроши. Может, они успели перевести их назад? Ведь сентябрь вот-вот закончится!

— Не обязательно, — ответил Руди. — Хороший управляющий инвестировал бы деньги в срочный вклад. По крайней мере, так поступал мой отец.

— Разрешите, я проверю. — Алекс открыла раздел в инвестиционном портфеле, где были указаны срочные вклады. — Вы правы. Вот оно! Ровно 21 300 ООО на фидуциарном депозите в инвестиционном банке Люксембурга. И догадайтесь, когда истекает срок депозита? — Алекс указала на конец строки. — В последнюю неделю сентября. Через три дня.

— Это значит, что деньги еще на счету?

— Но уже могло быть послано инвестиционное распоряжение. — Алекс открыла страницу последнего раздела в папке денежных операций, озаглавленного «Незавершенные дела». — Вот, — вытянула она последнюю страничку. — Это инвестиционное распоряжение было отослано банку «Гельвеция» на прошлой неделе. В нем Шмидт поручает банку перечислить деньги на счета тех двух фондов на Кипре. И догадайтесь, сколько? Четыре миллиона — одному фонду и семнадцать триста — другому. Что в сумме составляет двадцать один миллион триста тысяч — ровно столько, сколько поступило на счет в текущем квартале.

— Тогда все в порядке! — Руди взял инвестиционное распоряжение и аккуратно положил его в папку. — Они получили свои деньги назад. Пока мы будем делать вид, что нам ничего не известно, мы в безопасности.

— Но почему эти документы находятся в папке «Незавершенные дела»? — спросила Алекс. Она внимательно перечитала инвестиционное распоряжение. — Ой-ой-ой!

— Что там?

Она показала на маленькую строчку внизу страницы.

— Подобную операцию нельзя провести автоматически. Поскольку фонды на Кипре не включены в автоматизированную систему, все необходимо выполнять на бирже. — Алекс ткнула пальцем в слова: «Биржа, на месте». — Иначе говоря, сделка будет заключена представителем банка непосредственно на фондовой бирже. Возможно, сделка на подходе.

— И сколько понадобится времени, чтобы совершить операцию? — взволнованно поинтересовался Руди. — Сколько пройдет времени, прежде чем деньги будут переведены с моего счета?

— Посмотрим, как было раньше. — Алекс перелистала данные трансакций. — Похоже, предыдущие операции занимали от семи до десяти дней; только после этого деньги перечислялись на счета кипрских фондов в Средиземноморском кредитном банке Ларнаки.

— Как же тогда нам удостовериться, что…

— Ш-ш! — Алекс кивнула на дверь. — Кто-то идет.

Она быстро захлопнула папку и вернула ее на место на середину стола — туда, где ее оставил Пехлянер.

Руди отошел к стене и, когда вошел Пехлянер с несколькими папками в руках, сделал вид, что рассматривает картины.

— Прошу прощения, что задержался. — Он запыхался. — Потребовалось время, но, думаю, я нашел то, что вы просили.