Войдя в дом, Элен вознамерилась незамеченной проникнуть в свою комнату. Не тут-то было! Леди Монт, торжественно-нарядная, встретила ее на верхней ступеньке лестницы словами:
— Девочка моя, поздравляю!
— С чем, дорогая?
— С первым в твоей жизни трудовым днем! Сегодня ты стала совершенно самостоятельным человеком.
— Ясно. Спасибо, Барбара, только умоляю: никаких вопросов! Пока я не скину с себя эти отвратительные тряпки — ни слова не скажу. Я так вошла в образ девицы из трущоб, что и веду себя соответственно.
Элен тут же, на лестнице, стала сбрасывать с себя ненавистную одежду. Жакет метнула вправо. Юбка, брошенная молодой сильной рукой, чуть не угодила в старую леди.
Та, кстати, не без удовольствия наблюдала за резвыми движениями внучатой племянницы. Когда девушка предстала перед ней в одном белье, леди Монт с улыбкой произнесла:
— Теперь мы, наверное, можем, наконец, поговорить?
— Ни в коем случае! Только после полного очищения! В душ!
Мылась Элен долго и тщательно. Терла лицо так, будто задалась целью содрать оскверненную уродством кожу. Тетушка, снедаемая любопытством, что-то пыталась спросить из-за двери, но шум водяных струй заглушал ее голос.
Элен выключила воду, и в неожиданно наступившей тишине нестерпимо громко прозвучал вопрос:
— Так удивила ты его?
Закутавшись в ослепительно белый махровый халат, Элен вышла из ванной комнаты.
— Не то слово, дорогая! Так удивила, что он до сих пор, полагаю, не пришел в себя.
— Вот видишь, как все славно получилось! — возликовала леди Монт. Она окинула свою любимицу сияющим взглядом. Господи, как прелестно это дитя!
— Барбара, ты чему меня всегда учила? Терпение, терпение и еще раз терпение. Сейчас твоя очередь терпеть. Оденусь и расскажу все по порядку. Кстати, я есть хочу. С утра ни крошки во рту не было. Я, понимаешь ли, привыкла удивлять на голодный желудок.
— Это прекрасно! — воскликнула пожилая дама.
Элен вправе была поинтересоваться, чему дана столь восторженная оценка: голоду или традиции выходить на дорогу большого обмана, не сделав даже глотка кофе?
— Жду тебя в столовой! Мы приготовили тебе сюрприз.
«Мы приготовили» у леди Монт означало, что ее идею воплощали в жизнь Сара и Рут.
В столовой Элен ждал красиво сервированный на три персоны стол. Праздничный обед!
— Ба, нас трое?
— Я предполагала, ты придешь со Стефани. Кстати, что это ты так рано заявилась? А, понимаю: коллеги решили тебя пощадить ради торжественного случая…
— Да, Барбара, они такие. Им бы только кого-нибудь пощадить… Меня кормить в этом доме будут?
— Друг мой, мы ждали тебя позже. Я приготовила твой любимый винегрет по-лейпцигски.
— Ура! Раки мне, фрикадельки тебе.
— Ешь пока салаты, моя милая. У нас шампанское! Ради такого случая гуляем!
— Барбара, милая, ради какого, извини меня, случая?
— Элен, прекрати, не порть мне праздник. Моя маленькая девочка стала взрослым, самостоятельным человеком. Как ты думаешь, наверное, нам надо поставить в известность твоих родителей? Пусть хоть, узнав об этом, они почувствуют, что сами уже не дети… А Чарлз, бедный Чарлз, доживи он до этого дня, как бы порадовался…
Элен изобразила на лице грустное сомнение.
— Ба, не надо о дяде Чарлзе… Даже хорошо, что он не дожил до этого дня. — Столь туманно выразив свои соображения, Элен потянулась к салатнице.
— Подумай, девочка, что ты говоришь! — Леди Монт возмутилась так, что пришли в трепет шелка ее одежды.
— Ты не так меня поняла, Барбара. Я хотела бы оградить дядю от неприятностей, потому-то и радуюсь, что его уже нет с нами.
— Элен, ты же у меня добрая, хорошая… Попытайся выражаться яснее.
Обе собеседницы никак не могли выбраться из словесной пучины на ровную гладь содержательного разговора. Сложность несоответствия: тетя торопилась радоваться, а внучатая племянница не торопилась огорчать.
— Моя дорогая тетушка Барбара, твоя непутевая Элен изгнана с позором со службы и теперь является безработной. Ты огорчена? Вспомни, Ба, ты ведь совершенно не хотела, чтобы я работала, да еще в мастерской мистера Джексона, ты призывала меня работать над собой. Вот прямо сейчас и начнем…
Леди Монт молча переваривала полученную информацию и наконец произнесла с тяжелым вздохом:
— О, как изменились времена! Подумать только, человека выгоняют со службы лишь за то, что он посмел кого-то удивить, да?
Элен раздумывала над причудливо поставленным вопросом. Пожалуй, утвердительный ответ не будет слишком противоречить истинному положению вещей.
— Но надо и их понять, — я их так удивила, что им пришлось нелегко.
Собеседница была явно озадачена.
— Согласись, с жакетом ты перестаралась. Ресницы, странное лицо — это ладно, разные бывают уродства. Но в одежде нужно действовать тоньше.
— Ты права, Барбара. Абсолютно права.
Элен редко с такой определенностью признавала теткину правоту, чем совершенно сбила леди Монт с толку. И та решила взять тайм-аут, капризным голосом закричав:
— Сара! Сколько можно ждать?
Сара мгновенно возникла на пороге с неизменным подносом, на котором стояла бутылочка шампанского и два бокала: один пустой, другой с тетушкиным коктейлем.
— Я тебе кричала про совершенно другое, — успокоилась леди. — Всего-навсего хотела поинтересоваться, готово ли лейпцигское чудо? Что ты стоишь как вкопанная? Раз принесла, ставь на стол.
— Извините, мэм, через несколько минут несу, — заверила Сара, переставляя напитки с подноса на стол.
— Ждем. — Хозяйка была лаконичной. Неторопливым движением она взяла бокал и, привычно отодвинув в сторону соломинку, сделала хороший глоток. Потом повернулась к внучке и коротко бросила: — Рассказывай!
Элен рассказала все.
Барбара слушала внимательно, успешно справляясь с одолевавшими ее эмоциями. Один раз, правда, запыхтела от негодования:
— На службе в сиреневом элегантном костюме? Какая безвкусица! А что за аналогию ты там провела с Мэри Эванс?
— Помнишь бедняжку Сесили, которая плакала из-за того, что не смогла сдать деньги на подарок для меня?
— Конечно. Прекрасно помню. Сесили Грэхэм… Но вы ведь в конце концов помирились! Ты еще ей платье подарила, совсем, кстати, новое. И правильно сделала, оно тебе совершенно не шло…
— Давай сейчас не будем о Сесили. Случай отвратительный, но я вовсе не склонна его излишне драматизировать, как это сделал мой бывший босс.
— Но, может быть, при всех многочисленных недостатках у него мягкое сердце? Ты не находишь? Кстати, не понятно, если ты всерьез решила не ходить больше на работу, то как мы перейдем к варианту номер два?
— О чем ты, Барбара? Вариантов у нас ноль!
В дверь постучали. Получив разрешение, вошла Сара, на этот раз неся на подносе трубку радиотелефона.
— Мисс Элен, вас спрашивает мисс Джонс.
Элен, тяжело вздохнув, взяла трубку.
— Стефани, ну что там? Как ты-то, не пострадала из-за меня? Что?! Он так и сказал? Все-таки, как выясняется, я его знаю лучше, чем ты. Что-о? И ты не переубедила?
— Элен, — громким шепотом попыталась напомнить о себе Барбара, — пригласи Стефани, скажи, что уже накрыто и что мы ее ждем.
Девушка искоса взглянула на тетку, замотала головой и, прикрыв трубку рукой, сказала:
— Стефани звонит с работы. У них там аврал. — И снова в трубку: — Не может быть! Стефани, молчи и дальше. — Неожиданно для тетки Элен рассмеялась. — Зайдешь после работы? Ну, позвони хотя бы. Целую! — Девушка отложила трубку на край стола и тяжело вздохнула. — Фу! Ну и наделали мы дел!
— Мы? — разволновалась леди Монт.
— Ах, ну да, дело без тебя обошлось. Мы со Стефани… Такая формулировка тебя устраивает?
Тетку устраивало. Но невысказанный вопрос должен был еще прозвучать. И прозвучал:
— Так что же вы со Стефани такое натворили сверх того, то ты уже успела мне рассказать? Элен, не виляй и не отводи глаза, говори!
— Все скажу, милая, дорогая, золотая! Но держись! Босс вызвал Стефани и попросил передать мне извинения…
— Элен, в этом человеке что-то есть! Может быть, мы напрасно думали о нем дурно?
— Мы?
Тетушка, в очередной раз прильнула к бокалу. Явно тянет время.
— Ну не «мы», так вы со Стефани. Я-то его и вовсе не знаю, Дальше…
Элен продолжила:
— Так вот, человек, про которого я и Стефани напрасно дурно думали, сказал, что насчет арочных окон возможны разные мнения. Потом посочувствовал моему бедственному положению. Но одно его как-то насторожило: почему я хожу оборванка оборванкой, а пользуюсь готовальней, стоимость которой близка к стоимости автомобиля? Говорит, тщательно подбирая слова, чтобы не выдать своего подозрения: уж не стащила ли мисс Олдфилд у кого-нибудь уникальный инструментарий?
— И Стефани не сказала правды? Подарок тети!
— Вопрос к тете: какого дьявола она покупает такую дорогую вещь, а приличную юбку для бедной девушки не осилила? Нет, все-таки дядя Чарлз был наивным, легковерным человеком…
— Оставь в покое дядю! Ты уже не в первый раз в нашем разговоре упоминаешь его светлое имя…
— Прости, дорогая… Будешь слушать дальше?
— Я слушаю, — ответила леди Монт, все еще не пережившая обиду, нанесенную сэру Монту.
— Сейчас ты услышишь такое, что, смотри, не упади в обморок. Ты сильная, а вот дядя Чарлз этого бы не пережил.
Тревога за любимицу пересилила обиды.
— Говори, девочка.
— Босс поинтересовался моим ребенком. Спросил: девочка? мальчик? и сколько лет малышу?
— Твоему малышу? Господи… Элен, ты что-то скрываешь от меня или специально морочишь мне голову…
— Так я же брякнула в разговоре с ним, что мне понятны чувства Мэри Эванс.
— Слушай, какая интересная логика у этого человека! Особенно когда он готов сострадать… На этот раз я отказываюсь называть его дураком. Пожалуй, в данной ситуации дура ты!
— Согласна. Вполне справедливое замечание.
— Ты что-то сегодня подозрительно много каешься. Ну, а Стефани что?
— Стефани говорит, что от неожиданности только хлопала глазами. Да уж, доставила я ей хлопот, ничего не скажешь.
Леди согласно кивнула. Тут открылась дверь, и в столовую торжественно вплыла Сара с большим круглым блюдом.
— Лейпцигское чудо удалось как никогда! — сообщила служанка, чем вызвала у хозяйки раздражение.
— Уж что-что, а горячий винегрет мне всегда удавался, — сказала надменно леди Монт.
Сара поставила блюдо на середину стола, обменялась с Элен понимающей улыбкой и молча покинула столовую.
О, это лейпцигское чудо! На аппетитной горке овощной мешанины, центр которой украшал кочан отварной цветной капусты, были разложены раковые шейки и креветки вперемешку с фрикадельками. А по краю блюда лежали куски копченого языка.
— Так что, девочка, праздник отменен, но праздник продолжается? Не уносить же шампанское, не правда ли?
— За рождение моего ребеночка, а? У меня родилась… девочка, похожая на меня.
— Конечно, на тебя, — порадовалась леди. — Ты была очаровательным ребенком, — продолжила она, но вдруг подпрыгнула от только что пришедшей в голову мысли. — Элен! Опомнись! Какая девочка? О чем ты?
— Ладно, пусть мальчик, но мне все-таки хотелось бы девочку. — Элен тихо рассмеялась. — Ба, ну что ты нервничаешь? Ты ее полюбишь. Прелестный ребенок с голубыми глазами…
— Естественно, с голубыми, — выразила согласие тетка. — А волосы цвета хорошо заваренного чая, но с лимоном.
— Ты же все время твердила, что у меня волосы цвета умело заваренного кофе?..
Барбара снисходительно взглянула на собеседницу:
— Господи, рожать в столь юном возрасте! Стоит запомнить на будущее: с годами волосы темнеют, дружок… Ешь, дорогая. Когда еще нам выпадет праздновать твое поступление на работу! Предлагаю выпить за то, что все могло быть еще хуже.
— Куда уж хуже?
Леди Монт подняла бокал и, глядя добрыми глазами на свою любимицу, объяснила:
— Начнем с того, что ты и на самом деле могла оказаться уродливой бедняжкой в нелепом наряде. Если бы жизнь заставила, могла бы стащить готовальню, даже не подозревая о ее истинной стоимости. Родить без отца девочку с голубыми глазами и скрывать это от любящей тебя тетушки Барбары… Могла! Но что-то же тебя удержало, моя дорогая!
— Ба, ты прелесть! — провозгласила Элен и потянулась своим бокалом к бокалу неунывающей тетки.
А вечером, не выдержав груза новостей, пришла Стефани. Закрывшись в комнате Элен, девушки долго обсуждали трудные моменты минувшего дня.
Потом Барбара позвала подружек пить чай.
— Элен, так ты категорически не принимаешь приглашения мистера Джексона вернуться в мастерскую? — поинтересовалась Стефани.
— Конечно нет! Он меня обидел и не раз. Во-первых, брезгливо смотрел в мою сторону, ничуть не жалея девушку, с которой так жестоко обошлась природа. Во-вторых, заподозрил в краже. В-третьих, усомнился в моих профессиональных знаниях. А в-четвертых, позволил себе при всех наорать на несчастную мать-одиночку.
Монолог имел у присутствующих успех. Шелково-палевый бюст тети заколыхался от смеха. Стефани улыбнулась, радуясь тому, что подруга нашла в себе силы шутить. А Элен, исчерпав запас оптимизма, уже чувствовала приближение былой тоски. Человек, которого она полюбила, ради которого пошла, можно сказать, на все, еще никогда не был так недосягаемо далек, как сейчас.
Стефани с сочувствием смотрела на подругу, угадывая примерный ход ее мыслей. Но что посоветовать, как утешить — не знала.
— Напоминаю: тебя не уволили. Наоборот, ждут. Вполне можно решиться на вариант номер два, который, кстати, тебе будет куда больше к лицу, чем опробованный сегодня.
— И с какими глазами я заявлюсь в мастерскую? Нет, Стефани, это исключено!
Леди Монт с трудом переносила собственное неучастие в беседе юных особ. Она тоже не знала, что посоветовать девочке. Неординарное течение мыслей вылилось в неожиданный вопрос:
— Стефани, а где готовальня?
— О, Барбара, хорошо, что вы напомнили. Мистер Джексон предложил спрятать ее в своем сейфе.
Элен, казалось, ничего не видит и не слышит. Сидя в кресле, она раскачивалась из стороны в сторону, обхватив руками плечи. Отрешенный вид. Тоскливые глаза. Грустный голос.
— Ну, подскажите же, что мне делать? Что делать?
— Я знаю, что тебе делать! — вдруг бодро заявила тетка. И, убедившись, что услышана и внимание переключено на нее, провозгласила: — Отдыхать!
— О, тетя, от чего мне отдыхать?
— Поедешь куда-нибудь, развеешься. Еще и влюбишься! Ну, ладно, ладно, не буду. Хочешь, поедем вместе? Можем по Англии… Нет? Франция? Тоже нет… А в Рим? Не хочешь… И Америка не годится? А Россия? Слушай, это мысль! Там, кстати, есть Эльбрус, прекрасное место для горнолыжников!
Леди воодушевлялась от собственных слов, но ее энтузиазм не затронул Элен. Стефани, судя по ее виду, пропустила мимо ушей все географические восторги тетушки.
— Элен, а что мне сказать Джексону?
— Скажи коротко: уехала зализывать полученные раны в свое любимое местечко в горах, неподалеку от Санкт-Антона! Смертельно обиделась и уехала. Отдыхать! Перетрудилась и заслужила передышку вдали от человеческой черствости.
— На какие шиши?
— Элен, о чем она? — заволновалась леди Монт.
— Ба, Стефани справедливо заметила: той дурочке, которая сегодня познакомилась с мистером Джексоном, для того, чтобы в отчаянии покинуть дом, денег хватило бы, может, до Нортхемптона, да и то в один конец.
— Скажешь ему, что тетка-скупердяйка дала шиши под залог готовальни.
— Мысль! — воскликнула Элен и с этой минуты начала проявлять интерес к происходящему.
Как оказалось впоследствии, энтузиазм, выказанный ими в разговоре, иссяк, как только они встали из-за стола. Прошел один день, второй… Время тянулось тоскливо и однообразно. Вот тут и раздался неожиданный телефонный звонок. Стефани, милая, кроткая Стефани с нервным надрывом в голосе возопила:
— Элен, сматывайся!