В нескольких километрах отсюда, на вершине кривого холма останавливается фургон. Мы слышим, как выключается двигатель, но фары остаются включенными. Правда, они не улучшают видимость, наоборот, капли тумана отражают свет, как множество маленьких зеркал, и там, куда достигает луч света, очертания предметов становятся еще более расплывчатыми. Из фургона выходит странная троица. Разглядев их лучше, мы узнаем Альфонсо и Обу. Третьей выходит девушка с рюкзаком за спиной. Как выяснится позже, ее зовут Габриелла. Ей лет двадцать пять-тридцать, движения ее немного грубоваты, что резко контрастирует с очень женственной внешностью, которую можно назвать красивой. Эти две характеристики представляют собой смесь, которая инстинктивно может нравиться или не нравиться. Как правило, она не нравится.

Габриелла нервничает, как будто она торопится или чего-то боится. Изучает местность, пытаясь сориентироваться в тишине. Альфонсо и Оба следуют за ней. Альфонсо впереди, Оба идет последним. Странность этой группы заключается в том, что у этих троих нет ничего общего. В порядке вещей было бы увидеть их в очереди на почте, но невозможно представить, что у этой троицы, выдернутой из человеческой колоды, может быть одна и та же цель. И все же, если послушать их разговоры, выходит, что так оно и есть. Первым заговаривает Альфонсо.

Альфонсо: Ну что? Это здесь?

— Да, должно быть, здесь.

— Должно быть или здесь?

— Здесь.

— Уверена? Потому что мы уже два часа кружим впустую. У меня спина разламывается.

— Разгружайте инвентарь.

— Куда торопиться? Выкурим по сигарете.

— Я сказала, сейчас же.

— Третьего нет. Ты же говорила, что нас должно быть трое.

— Вы сами видели, он не пришел. Потом я вернусь в город и заеду за ним.

— Так что же, он получит те же деньги, что и мы, ни хрена не делая.

— Ну и что?

— Так не пойдет. Я хочу половину денег, которые причитаются ему.

— Слушай, Альфонсо. Тебя ведь Альфонсо зовут? Ты и твой компаньон приняли условия.

— Он не мой компаньон.

— Твой друг.

— Он мой подчиненный. Так что его деньги отдашь мне, а я с ним сам разберусь. Мы так договорились.

— Ты не понял. Я никому не плачу, за деньгами пойдете в Муниципалитет. А как вы их поделите, это дело ваше. Если хочешь получить больше, говори со служащим, а не со мной, ладно? Я не решаю, сколько платить. Я ни при чем. А теперь разгружайте.

— Здесь вечно все ни при чем, а пинком под зад одни и те же получают.

— Ты можешь уйти.

— Давай, Оба, разгружай инвентарь, недоделанный… ты понял или нет? Ты должен разгружать… вот эти штуки перед твоим носом! Смотри, какой дурак… электроматериалы… и деревянные доски… о!.. клади их на землю… давай, синьорина спешит….

— Возьми лопату. Надо выкопать ямы глубиной как минимум метр.

— Оба, когда закончишь разгружать, возьми в фургоне лопату и вырой три ямы… на каком расстоянии друг от друга?

— А ты ничего не будешь делать?

— Нет. На каком расстоянии?

— Так нам понадобится вдвое больше времени. Почему ты его заставляешь все делать?

— Я же сказал, он мой подчиненный. Я вытащил его из дерьма, плачу ему зарплату, он мой подчиненный.

— Ты его эксплуатируешь.

— Это я-то его эксплуатирую? Я и квартиру ему дал. Спроси-ка, доволен ли он. Оба… ты доволен или нет, что нашел Альфонсо? Видишь, смеется. Он доволен. Ты не представляешь, откуда он приехал. У него на родине даже воды питьевой нет. Знаешь, сколько пива он сегодня высосал? Хрен я его эксплуатирую. Как же, эксплуатируют его… Он ноги мне должен целовать. По-твоему, если бы не я, он бы здесь работал? Конечно, ходил бы наркотиками торговал… Кстати, у меня косяк в кармане, марокканец один дал. Не интересует?

— Почему ты у меня спрашиваешь?

— У тебя по лицу видно, что куришь.

— Сколько стоит?

— Тридцать.

— Давай.

— Видишь, как я тебя расколол. Так и знал, что куришь. Я подумал: эта декораторша точно курит. У меня глаз наметанный.

— Я никогда не курила.

— Неужели? Тогда почему берешь?

— Мне хочется.

— Растолкуй-ка мне.

— Беру и все. Вот деньги.

— Мне нравятся такие таинственные, как ты. Никогда не знаешь, что вы сделаете в следующую минуту. Грациелла…

— Габриелла.

— Ты разве не Грациелла сказала? Мне послышалось, Грациелла. Не пойти ли нам в микроавтобус и не выкурить ли по косячку, пока он тут собирает,?

— Нет.

— Ладно, можем и здесь побыть. Не волнуйся за негра. Он ничего не понимает. Его как будто нет.

— Знай свое место.

— Ну, я же видел, как ты на меня вчера в баре смотрела…

— Не смей меня трогать за плечо, когда говоришь… Меня это бесит.

Альфонсо нарочито улыбается и протягивает руку. Габриелла без предупреждения начинает кричать. Ее крик разрывает тишину небольшой долины. В нем ярость, страх и еще что-то неуловимое. Должно быть, именно от этой скрытой ноты у Альфонсо бегут по спине мурашки, и он убирает руку. Оба смотрит, ничего не понимая. Крик длится немного дольше, чем можно было бы ожидать. Когда он прекращается, воцаряется неловкая тишина. Оба начинает копать.