Умерла девица во цвете лет, словно бы розы увянул цвет; словно бы розы цвет нераскрытый; — тяжко лежать ей, в земле зарытой! «Не погребайте меня на кладбище, там вдов и сирот плачи и кличи, горькие слезы вечно струятся: станут на сердце мне проливаться. Похороните меня среди леса, там надо мною зеленой завесой вырастет вереск, петь будут птицы: станет душа моя веселиться». Году единого не миновало, могила вереском зарастала; третьего года не проходило, редкостный цвет расцветал на могиле. Белая лилия — видевшим взорам сердце тревожит странным укором; всем, кто вдыхал ее благоуханье, — жаркое в сердце вселялось желанье. «Гей, моя челядь! Седло вороному! Хочется в лес мне, в зеленую дрему, {18} время охоты, — под шумные ели, мнится мне знатная дичь на прицеле!» Ух, как залаяли гончие звонко! Ров ли, ограда ль, гоп, гоп! — вперегонку: пан наготове — ружье только грянь, вдруг промелькнула белая лань. «Эге-ге-ге, моя милая, стой, не защитит тебя ельник густой!» Мушка на цели, взведен курок — глядь пред ним — лилии белой цветок. Смотрит на лилию пан в изумленьи, ружье опускает, сердце в смущеньи; страсти ль волна ему дух занимает, благоухание ль, — кто разгадает? «Верный мой егерь [25] , услуг не забуду: выкопай лилию эту отсюда, чтобы в саду под окошком цвела; жизнь мне теперь без нее не мила! Верный мой егерь, ближний из свиты, лилию ту береги и храни ты, ночью и днем не смыкая очей; дивною силой прикован я к ней!» Ходит слуга за ней день и другой; пан зачарован ее белизной. Третья луна над усадьбой стоит, егерь будить господина спешит. «Встань, господин мой! Сомнения нет: по саду движется лилии цвет; дивное дело, не медли скорей лилии голос услышать твоей!» «Цвесть мне недолго печальной красой, - со мглой над рекой, с росой полевой солнечный вспыхнет над миром багрец,— вместе со мглой и росой мне — конец!» «Нет, не конец, я клянусь тебе в том; с солнечным ты не исчезнешь лучом: я огражу тебя крепкой стеной, стань только милой моею женой». Вышла она за него; и была счастлива, даже сынка родила. Пиршеством пан отмечает тот час; вдруг королевский приходит приказ. «Верный мой подданный! — пишет король, завтра на службу явиться изволь; каждый, кто верен мне, должен здесь быть, все остальные дела отложить». Грустно прощался пан с милой женой, смутно томимый нависшей бедой. «Если тебя не могу я хранить, матушку буду усердно просить». Плохо ту просьбу исполнила мать и не хотела жену охранять; крышу раскрыла — там солнце и синь: «Сгинь, полуночница, сгинь, ведьма, сгинь!» Выполнив службу, пан едет назад; вести лихие навстречу летят: «Бедный младенец твой умер, зачах, белая лилия сникла в лучах!» «Матушка, матушка, злая змея! В чем провинилась супруга моя? Все ты сгубила, чем жил я любя, дай бог, чтоб свет помрачнел для тебя!»