Около погоста дорога глухая, шла по ней, рыдая, вдова молодая. О своем супруге плакала, рыдала: она его навек туда провожала. От панского дома по травам, долинам едет панич в шапке с пером соколиным. «Не плачь, не печалься, вдовствуя, горюя; не тумань ты очи, слушай, что скажу я. Ты свежа, как роза, забудь сердца рану! если муж твой умер, — хочешь я им стану». День один рыдала, на другой смолкала, а на третий горе забываться стало. С тех пор об умершем она позабыла: едва минул месяц к свадьбе платье шила. Около погоста с горы путь уклонный: едут по нем, едут жених с нареченной. Веселая свадьба была среди луга: невеста в объятьях нового супруга. Шумна была свадьба, музыка гремела: она к нему льнула на него глядела. «Веселись, невеста, вскинь голову выше: покойник в могиле не видит, не слышит. Обнимай другого, нечего бояться: тесна домовина [15] — мужу не подняться. Милуйся, красуйся ликом набеленным: кого отравила не встанет влюбленным!» Бежит, бежит время, все собой меняет: что не было раньше, теперь наступает. Бежит время мимо, год проходит тенью; одно неизменно: тяжесть преступленья. Три года промчалось, как того не стало, и его могила травой зарастала. Трава над могилой, в головах дубочек, на дубовой ветке белый голубочек. [16] Голубок на ветке воркует, рыдает, каждому, кто слышит, сердце надрывает. Не так другим людям слышны его стоны, как той, что рвет косы, вопит исступленно: «Не воркуй, не гукай, не терзай мне уши: так тосклив твой голос, что пронзил мне душу! Не тоскуй, не гукай, мутится мой разум, или так уж гукни, чтоб пропасть мне разом!» Течет вода, льется, волна волну гонит, меж волнами что-то забелело, тонет. То нога взметнется, то плечо заблещет: женщины несчастной душа смерти ищет! Вынесли на берег, тайно схоронили там, где две дороги накрест проходили. Никакого гроба ей не стали делать, лишь тяжелым камнем придавили тело. Не так тяжко камню лежать над ней кладью, как на ее имени вечному проклятью!