— Прямо не знаю, как быть со Светланой, — жаловалась Кристина Яновна. — Вбила себе в голову, что она неталантлива, некрасива, несчастна, бог знает, что ещё. В прошлом году увлекалась вышиванием, а теперь и это забросила.

— Да, меня она тоже беспокоит, — подтвердила преподаватель физкультуры Ливия Робертовна Зиединя, которую за её доброе отзывчивое сердце и весёлый нрав любили все в училище. Любовь эта переходила от выпуска к выпуску. Вот уж двадцать лет она, заметив у девушек спортивные способности, одних уговаривала заняться художественной гимнастикой, других — баскетболом, волейболом или лёгкой атлетикой.

— Если бы Света не была такой неуклюжей… Ладно, поговорю с тренером по баскетболу.

— Спасибо, дорогая, — Кристина Яновна с надеждой посмотрела на коллегу. — Девочку надо обязательно чем-то увлечь.

Ливия Робертовна встретила тренера Жаниса Крума в спортивном зале.

— Поздравляю с первым местом по району.

— Спасибо. Старались изо всех сил.

— У меня для тебя есть одна девушка. Хорошая, упорная. Прямо создана для баскетбола.

— Рост?

— Почти два метра.

— Ого! Где она? Давай её сюда.

— У нас сейчас занятие будет. Останься, понаблюдай.

Светлана, как обычно, шагала первой. Длинные ноги позволяли делать большие шаги, и она всё время отрывалась от остальных.

— Начнём с разминки. Быстро берём все по мячу и в корзину. Начинай, Даце!

Тренер Крум не спускал глаз со Светланы. Первый раз — мимо. Второй — тоже. Только в третий раз мяч, как бы нехотя, вкатился в корзину. И бег тяжеловат.

— Ну как? — спросила Ливия Робертовна после занятия.

— Рост подходящий. Ловкости бы побольше.

— Это можно натренировать. Ульяне Семеновой вначале тоже не всё удавалось.

— Будет ли у этой девушки такая сильная воля и столько упорства, как у Ульяны?

— Будет, — уверила его преподавательница физкультуры. — Света, подойди сюда, пожалуйста. Тренер думает, что ты можешь стать хорошей баскетболисткой, если как следует поработать.

Девушка недоверчиво посмотрела на тренера и пожала плечами.

— Летом надо усердно тренироваться каждый день. Я зачислю тебя в спортивный лагерь.

— Я не могу.

— Почему?

— Мне в каникулы надо работать.

— Ничего не поделаешь, — тренер с сожалением посмотрел на Ливию Робертовну.

— Ты могла бы тренироваться самостоятельно, — не отступала она.

— Не знаю, — вновь пожала плечами Светлана.

— Я составлю тебе план тренировок, — пообещал тренер без особого энтузиазма и подумал: «Будь она на первом курсе, тогда стоило бы потрудиться, а то уже второй кончает».

В общежитии Светлана спокойно всё взвесила. Пожалуй, только в баскетболе её большой рост и длинные ноги преимущество, а не недостаток. Баскетболистки ТТТ Ульяна Семёнова и Скайдрите Смилдзиня отчасти благодаря своему росту стали знаменитыми, объехали почти весь мир. Почему бы и ей не попытаться? Вдруг получится? Париж… Рим… Япония… Америка… У Светланы перехватило дыхание, когда она представила своё блестящее будущее. Сейчас над ней посмеиваются, а тогда будут восхищаться ею, дарить цветы, как знаменитой актрисе.

Всё новое, и в учёбе тоже, давалось Светлане медленно и трудно, но закреплялось в голове основательно и надолго.

— Наша Света, как тяжеловесный локомотив, — подшучивали подруги, — медленно набирает скорость, а потом с завидным упорством тянет свой состав вперед.

* * *

Летняя практика второкурсников приближалась к концу. Девушки заканчивали изделия по заказам. Через несколько дней начнутся долгожданные каникулы.

— Ты куда поедешь? — спросила Дезия Светлану.

— В свой детдом.

— Поехали к нам в колхоз. Мама пишет, что у неё напарница заболела и некому ухаживать за телятами.

Светлана удивленно посмотрела на Дезию, не шутит ли она.

— Там хорошо платят, — соблазняла Дезия. — Колхоз богатый, первый в районе. Жить сможешь у нас. У предков современный двухэтажный дом с финской баней.

Дезия умолчала о небольшом пустяке, — мать писала, что во время каникул она рассчитывает на помощь своей младшей дочки, а у той нет ни малейшего желания ухаживать за телятами. От матери всегда несёт запахом хлева, как бы тщательно она ни мылась. Покорнейше благодарим, но Дезию это не устраивает. От этого аромата ей дурно становится.

— Надо подумать, — ответила Светлана.

— Ну что решила? — спросила Дезия на другой день.

— Я не могу так сразу. Сперва надо посмотреть.

— Нет ничего проще. Завтра папа приезжает за мной. Собери всё необходимое и поедем вместе.

«Почему бы не поехать? Детдом никуда не денется», — наконец решилась Светлана.

Дезия уступила Светлане место рядом с отцом, а сама устроилась сзади, чтобы вздремнуть.

Светлана с интересом посматривала по сторонам. За Калснавой шоссе извивалось от одного холма к другому. На вершине самого высокого из них отец Дезии остановил машину и вышел.

— Отсюда виден Гайзиньш. Видишь тот холм, что оброс лесом?

Вокруг был такой простор, что у Светланы перехватило дыхание. Золотые нивы, стога сена на изумрудных лугах, пастбище со стадами коров, озёра и леса, светло-голубая даль… Красное солнце медленно садилось за верхушки деревьев, разливаясь огненным заревом.

— Красота-то какая! Сколько раз езжу, всегда останавливаюсь и не могу налюбоваться, — сказал отец Дезии. — Завтра будет ветрено. Хоть бы дождя не было, собираемся рожь убирать.

— Ну, едем же, — поторопила Дезия. — Мама ждёт.

Вскоре, как на ладони, показался посёлок, где Дезия росла и ходила в школу. На одном склоне холма сверкал огнями клуб, на другом — светились окна жилых домов. Посреди посёлка в застеклённых витринах нового торгового центра отражался последний свет заката.

— Не думай, что у нас какая-то глушь. Тут и универмаг, и столовая, и ресторан с танцевальным залом, аптека, книжный магазин и даже ателье мод, да, да, не удивляйся, — хвасталась Дезия.

На излучине Крауи белели домики с красными черепичными крышами. У калитки мать Дезии встречала прибывших.

— Ну-ка, к столу, да поживее, — сказала она, расцеловав обеих девушек. — И баня уже готова.

— Да возможно ли это? — ужаснулась Светлана, заметив, что ртуть в термометре поднялась за сто градусов. — Яйцо варится при ста градусах. А тут человек.

Сухая жара обжигала глаза и грудь.

— Мы раз нагнали больше ста тридцати. Папа сказал, что это уж слишком, — смеялась Дезия. — А сейчас бегом в речку.

Вначале вода показалась ледяной, но вскоре стало так хорошо, что не хотелось выходить.

Три раза девушки бегали из бани в речку и обратно. Усталость как рукой сняло. Тело стало таким лёгким, что Светлане казалось, стоит ей поднять руки вверх и взмахнуть ими, словно крыльями, и она птицей взлетит в небо. Льняные простыни приятно холодили разгоряченное тело. В открытое окно с речки доносились всплески воды. Глубокую тишину не нарушали ни грохот трамваев, ни визг автомобильных тормозов.

«Если б у меня были такие родители, я бы угадывала любое их желание. Первая бы вставала и последняя ложилась», — засыпая, думала Светлана.

— Врач сказал, что моя нервная система надорвана и мне ничего нельзя делать целый месяц. Даже книги читать, — за завтраком сообщила Дезия.

— Интересно, отчего это она у тебя надорвана? — удивился отец. — Надо будет узнать у Эдиты.

Старшая сестра, к счастью Дезии, путешествовала по Средней Азии.

Прошло несколько дней, пока Светлана познакомилась со своими обязанностями. Ничего сложного и трудного не было. Девушка любила животных и работы не боялась. Женщины на ферме скоро привязались к ней и не скупились на добрые советы.

Но труд на ферме не был единственной заботой Светланы.

«Я должна стать знаменитой баскетболисткой. Тогда никто не посмеет смеяться надо мной», — с великим упорством она держалась этого решения, которое пришло к ней после долгих раздумий и сомнений. Каждый день она выполняла все упражнения по плану тренера. Дезия ещё сладко спала, когда Светлана рысцой бежала на ферму, которая располагалась в трёх километрах от дома. Первые дни приходилось время от времени останавливаться, чтобы перевести дыхание. Сердце сильно колотилось, и в боку кололо. Восемнадцать минут — никуда не годный результат. Через неделю сердце билось не так бешено, и достаточно было двух остановок: под большим дубом и на берегу озера. Результат стал четырнадцать минут тридцать секунд.

Дезия заметила, что Светлана вечерами, сидя у телевизора, время от времени шевелит губами.

— Что ты там бормочешь? — спросила она.

Светлана покраснела. Не желая выдавать свою тайну, она не призналась, что упражняла мышцы живота, десять-двадцать раз подтягивая и расслабляя их. Это также входило в план тренировок.

В посёлке была превосходная спортивная база: стадион, тир, открытый и закрытый плавательные бассейны, даже мототрасса. По вечерам там жизнь била ключом.

— Если тебя так тянет в спорт, почему не идёшь к нашим? — удивлялась Дезия.

— Не хочу, — резко ответила Светлана. Она стеснялась чужих.

На лужайке у реки отец Дезии приладил на столб баскетбольную корзину. По вечерам обе девушки соревновались, у кого больше точных бросков. Вначале у Дезии получалось лучше, но уже через неделю Светлана её переиграла.

— Конечно, тебе достаточно только руку поднять, и мяч уже там, — злилась Дезия, потеряв к игре всякий интерес. — Здесь можно одуреть от скуки, — жаловалась она. — Все только и знают, что работать с утра до вечера. Кино и танцы лишь по субботам.

Светлане же совсем не было скучно. В сумерках она в одиночку возилась с мячом, старалась забросить его в корзину издали, с разбегу или из-под кольца. Напоследок, отпрыгав свои сто раз через скакалку, купалась в речке и укладывалась спать. Рано утром она трусила на ферму, где бурые телята поджидали свою хозяйку. У каждого из них был свой нрав. Бычок с белой звёздочкой на лбу обычно стоял у ворот и мычал, требуя корку хлеба. Светлана прозвала его Шалуном. Бычок был вожаком у остальных. Когда Света почёсывала ему лоб, где пробивались маленькие рожки, телёнок в блаженстве закрывал влажные карие глаза и шершавым языком облизывал руку телятницы. Остальные телята толпились вокруг и тоже ожидали угощения. Опершись на свои крепкие ножки, Шалун их отталкивал.

Мать Дезии писала в больницу своей напарнице: «Поправляйся и будь спокойна. Твои подопечные в хороших руках».

— Слышишь, Света? Сегодня в клубе колоссальный фильм. Про любовницу одного поэта. Она в конце фильма сходит с ума.

Светлана от усталости еле держалась на ногах. День выдался жаркий. Телята вдруг стали носиться по выгону, выломали ворота и разбежались по лесу. Телятницы с большим трудом сумели загнать беглецов обратно, а Шалун исчез. Светлана обегала все ближайшие дворы, но не нашла его.

— Что-то не хочется, — сказала Света.

— Неблагодарная ты, — взорвалась Дезия. — Кто тебе такую работу нашел? Я, а ты со мной даже в кино не хочешь сходить.

— Ну хорошо, — вздохнула Светлана. — Но на танцы я не останусь.

В книгах написано, что любовь — счастье, что это самое прекрасное что дано человеку. А в фильме совсем иная любовь. Бедная леди Каролина! Она совсем обезумела, бегает за своим любимым, как собачонка. А тот, негодяй, вскружил женщине голову и бросил. Ещё нагло насмехается над ней. Если бы у Светланы был такой хороший муж, как у леди Каролины, она бы не посмотрела на другого, будь он тысячу раз знаменитым поэтом, певцом или актёром. Светлане стало жаль бедную Каролину и себя тоже. Потому что она такая бедная, некрасивая и несчастная. Потому что у неё нет своего дома, даже места нет, где выплакаться.

— Надо бы запретить законом показывать в субботний вечер такие мрачные вещи, — раздался сзади низкий голос.

Девушки оглянулись.

— Чао, Дезия. Миллион лет тебя не видел. Как дела?

— Чао, Марцис!

Светлана остолбенела: перед ней стоял парень, на голову выше её. Дезия рядом с ним выглядела первоклассницей.

— Вот это да! — грохотал Марцис. — Наконец, в нашем селе появилась настоящая девушка. Где ты её выкопала, Дезия? Познакомь же нас.

— Светлана Сермуксе — будущая портниха. Марцис Крастс — лучший тракторист колхоза и большой сердцеед.

— Это ты по своему личному опыту судишь? — сказал Марцис и покатился со смеху.

Он взял в ладони загрубевшую от работы руку Светланы, пожал её и внимательно посмотрел девушке в глаза.

— Первый танец за мной, — сказал он. — А сейчас извините, надо убрать стулья.

Стулья разместили вдоль стен, и кинотеатр превратился в танцевальный зал. Колхозный самодеятельный ансамбль занял своё мест о на сцене, и бал начался.

В интернате Светлане всегда приходилось танцевать за парня, потому что девчонок было больше, чем ребят. Теперь впервые за свои семнадцать лет она танцевала с мужчиной. Марцис уверенно вёл её среди танцующих пар. Светлана чувствовала, как совсем близко и сильно бьётся его сердце.

— Ну что, у нас не так, как на городских вечерах?

Светлана промолчала. Она думала, признаться или нет.

— Я никогда не была на танцах, только в училище, но это не в счёт.

Она не видела, как Марцис усмехнулся. «Непорочная дева», — подумал он.

— С вами хорошо танцевать, — сказал он громко, чтобы перекричать грохот оркестра. — В нашем селе одни пигалицы, едва до живота мне достают. Приглашаю на все танцы, можно?

— Можно, — ответила Светлана, удивляясь сама себе. В обществе этого парня она чувствовала себя уверенно и свободно.

В антракте, когда музыканты отдыхали и подкреплялись, оба присоединились к весёлой компании в буфете. Марцис поставил на стол бутылку шампанского и огромный торт.

— Вот это я понимаю. Браво! Сразу видно, передовик, — его жест встретили ликованием. Бедные школьники, которым родители выделяли на карманные расходы лишь считанные рубли, не могли позволить себе чего-либо подобного.

— Пей, Света, не изображай святошу, — подначивала Дезия, — потому что «хороша молодость, но она не вернётся…», — запела вдруг она, и все подхватили.

После танцев Марцис, как полагается, провожал свою даму домой. Дезия куда-то исчезла.

— Вам не холодно? Возьмите пиджак.

Пиджак Марциса пропитался запахом табака и одеколона «Шипр».

— Я тоже три года назад окончил профтехучилище механизаторов. Меня с детства тянуло к технике. А брат учился в медицинском. Я в прошлом году напоролся на древнее кладбище, по меньшей мере, тысячелетнее. Брат, как ненормальный, собрал там косточки, потом тщательно перемыл их мылом и сделал скелет. Он до сих пор стоит в углу комнаты, Мать со страху туда ни ногой, а брат щупает косточки и зубрит их названия по-латыни. А их в одном черепе сто. С ума можно сойти, пока всё это вызубришь.

— А у меня с учёбой не очень, — призналась Света.

— Зато работа спорится, я знаю. Моя мама — тоже телятница. Раньше она доила коров, а под старость перешла к телятам. Сейчас она больна, а вы её заменяете. Дом у нас старый, далеко от посёлка, но место красивое, на берегу озера. Хотите, я завтра заеду за вами и покажу?

Светлана промолчала. Разве удобно ехать с парнем, которого видишь впервые? Что о ней подумают его родственники?

Дом Дезии утопал в темноте. Собака лизнула руку девушки, ради приличия немного порычала на Марциса и полезла обратно в конуру.

— Спокойной ночи, — парень притянул девушку к себе и поцеловал в крепко сомкнутые губы.

Светлана прижалась к стене дома и закрыла глаза.

«Боже мой, ещё есть на свете девушки, которые в свои семнадцать лет не побывали на танцах и ни разу не целовались, — размышлял Марине по дороге домой. — Какие у неё глаза! Как у ребенка, доверчивые и преданные».

В мыслях он перебрал своих прежних знакомых. В компании те девицы выпивали наравне с парнями и высокой нравственностью не отличались. Какое-то время с такой провести можно, но всю жизнь — спасибо!

Светлана не могла уснуть. Она вспоминала каждый миг этого необыкновенного вечера: несчастную Каролину, знакомство с Марцисом, странное ощущение, когда сильные руки парня обхватили её, наконец, прощание. Так вот он какой, её первый поцелуй, горячее прикосновение к губам. Тайком она завидовала подругам, рассказывавшим о своих похождениях с мальчиками. А Марцис — не мальчик какой-нибудь. И ей зимой исполняется восемнадцать. Через неделю она уедет. Марцис её забудет, станет провожать домой другую девушку и целовать её на прощанье. А она будет вспоминать его всегда, всю жизнь.

Дезия явилась на рассвете.

— Ты ещё не спишь? Скажи маме, что мы пришли вместе, до двенадцати, ладно? Я ужасно замёрзла. Пусти меня к себе погреться. Как у тебя тепло! Мы с одним парнем бродили по берегу реки.

От Дезии сильно несло алкоголем.

— Вот это мужчина! Как он меня целовал! Губы, грудь… Наконец, я испытала настоящее чувство. Что значит — оказаться в руках опытного мужчины! Два года назад это было совсем не то, пустая возня. Хочешь, я тебе всё расскажу? В ночь после выпускного мы оба хватили лишку и решили попробовать. Ни он, ни я не знали, как надо. Мне было даже неприятно и больно. Никакого блаженства, как пишут в книгах.

— И тебе не было страшно? — удивилась Светлана.

— Тогда нет. Но потом… Дрожала от страха за последствия. Слава богу, обошлось. Зато теперь… Ой, Света, об этом невозможно рассказать. До сих пор мурашки по телу. Жаль, что он женатый. Говорят, жена — настоящая гадюка, ревнивая до ужаса. А мне наплевать.

«Ну что она говорит? — ужаснулась Светлана. — Это всё неправда. Дезия совсем не такая. Она всё выдумала».

— Маме ни слова, поняла? И с Марцисом поосторожнее, он ужасный бабник.

— В каком смысле? — Светлана хотела знать о своём новом знакомом как можно больше.

— Говорят, в соседнем колхозе у одной доярки от него ребёнок, а он и знать не хочет. Все они, мужчины, в этом отношении одинаковы. Добьются своего и сматывают удочки, а ты выкарабкивайся, как знаешь.

Светлана молча обдумывала услышанное. У Марциса внебрачный ребёнок, и он его не признаёт?! А я, дура, позволяла ему целовать себя, даже глаза закрыла от удовольствия. Пусть он катится к чёрту! Девушке стало так жаль себя, что слёзы покатились сами собой.

Светлану разбудил настойчивый телефонный звонок. Был десятый час. «Опоздала на работу», — как молния, промелькнула мысль. Но вспомнив про выходной, она с облегчением вздохнула.

Звонили с фермы. Пропавший породистый бычок так и не вернулся. Её Шалун! Света быстро оделась и выбежала из дому. Мать Дезии возилась в цветнике, отец во дворе мыл машину.

— Надо искать, — решила мать. — Отец, подкинь нас до фермы и разбуди Дезию, пусть поможет.

К обеду пропавшего телёнка нашли в заросшем озере в нескольких километрах от фермы. Увязнув по самую морду в тине, он жалобно мычал.

Спасатели пытались добраться до него, но сами увязли по пояс.

— Нужны верёвки. Света, сбегай в тот дом на горе, принеси вожжи и позови какого-нибудь мужчину.

Света, вся в грязи, вбежала во двор и в упор столкнулась с Марцисом.

— Что случилось? — заволновался парень.

Светлана, думая про несчастного бычка, забыла обо всем на свете.

— Нужны верёвки… И помощь. Теленок завяз в болоте. Вытащить надо.

— В каком болоте?

— Тут, внизу.

Марцис схватил моток верёвки и побежал вниз по склону. Светлана за ним. Наконец, беглеца вытянули на сухое место. Несчастный был так измучен, что не смог идти. Пришлось разыскивать грузовик. К вечеру, когда путешественник, помытый, накормленный и обласканный, лежал на сухой соломе, спасатели посмотрели друг на друга и громко рассмеялись.

— Ничего не поделаешь, придётся топить баню. Прошу всех ко мне, — пригласила мать Дезии.

Полный приключений день закончился дружеским ужином у камина. После бани ели жареную на вертеле свинину с хрустящей корочкой и закусывали сочными помидорами и огурцами. Люди рассуждали о хорошем урожае ржи, о том, что настало время браться за яровые и что картошка нынче будет на славу.

— Мне жаль, что ты так скоро уезжаешь, — поймав, наконец, девушку за руку, громко, чтобы все слышали, сказал он.

— А мне нисколько.

Марцис удивленно и непонимающе посмотрел на Свету. Она смутилась и убежала в дом.

В день отъезда Светланы Марцис привёз ей полную корзину с отборными яблоками и букет георгин.

— Это тебе, — он преподнёс цветы.

— Не надо, — отказалась Светлана.

— От моей мамы. В благодарность за хорошую работу.

— Чудесный парень, — нахваливали Марциса родители Дезии, — вежливый, работящий, и характер покладистый, в родителей пошёл. Девушка, на которой он женится, будет очень счастлива. — Мать Дезии посмотрела на дочь и вздохнула.

— Не мой тип, — сказала Дезия заносчиво. — И вовсе он не такой паинька. Ходят всякие слухи…

— А ты не болтай, — разозлившись, прикрикнул отец.

— Ты, Светочка, стала мне, как дочь, — на прощанье обняла девушку мать Дезии.

Хорошо, что в этот момент она не видела лица дочери. Дезия испытывала ревность и явное раздражение.

Светлане сельская жизнь пришлась по душе. Да и заработок оказался неожиданно большим. Последний учебный год девушка могла не подрабатывать.

* * *

В то время, когда Света ухаживала за телятами, а Даумант в спортивном лагере обретал потерянную спортивную форму, ансамбль девушек собирался в концертную поездку по Сибири. Долго обсуждали и спорили, какие платья брать с собой.

— У нас все с длинными рукавами — и оранжевые, и в клетку. А там июль — самое жаркое время года.

— Да ты что, это же Сибирь!

— Ну и что? Летом там теплее, чем у нас.

— Девочки, давайте сошьём цветастые ситцевые платья, длинные, пышные, с кружевами.

— А где ткань возьмём?

— Поговорим со старшим мастером. Может, она что-нибудь сообразит.

И старший мастер действительно сообразила. Художница базового предприятия нарисовала модель по самой последней моде. Кристина Яновна помогла сделать выкройки. Девочки шили и пели.

— Ну как мы выглядим? — нарядившись в обновы, предстали они перед строгой комиссией: директором, концертмейстером и дирижером.

— У Инты под мышками тянет.

— Я не буду поднимать руки, никто не увидит.

— Нельзя позорить училище, — сказала Кристина Яновна. — Не велика беда. Распорем, выпустим, и всё будет в порядке.

Надо было хорошо обдумать, что взять с собой. Такое далёкое путешествие — дело не шуточное.

— Я всё записала. Получается огромная куча: джинсы, джемпер с длинными рукавами (вечера там прохладные), обычное платье, два платья для выступлений, две пары туфель, бельё. С ума можно сойти! В одни чемодан всё это не помещается, — жаловалась Пита.

— А ты сядь на чемодан и прижми как следует.

— Я уже пробовала, ничего не получается.

— А ты посади свою маму.

Девочки, представив это зрелище, засмеялись, потому что мать Инты занимала в трамвае два места.

— Не забудьте средство от комаров! — напомнила Вия Артуровна. — Там всяких мошек и москитов тьма-тьмущая!

— Как будто без тебя не обойдутся, — ворчал Найковский. — Могла бы и дома остаться, за Роландом присмотреть.

— Пусть едет, хоть мир посмотрит, — мать на сей раз была на стороне Байбы. — А мы сами управимся.

— Опять в доме будет беспорядок.

— Ты знаешь, мне жаль, что у меня нет голоса. Счастливые, Сибирь увидите, — провожая подругу, сказала Даце.

— Я напишу тебе.

— Каждый день по письму, девочки. Обещаете?