Шайка, грабившая церкви под Архангельском, была поймана. Главные виновники сидели под стражей и ждали суда. Недоставало только посредника, который скупал картины и перепродавал их втридорога. Было известно только, что он живет в Риге, работает зубным техником. Сравнив материалы следствия с событиями, в которых участвовали члены ЮДМ, майор милиции Лея пришла к выводу, что недостающее звено цепочки — именно Иванов. Против него за незаконную скупку драгоценностей было возбуждено уголовное дело. Прокурор подписал ордер на арест. Оперативная группа выехала в Юрмалу, где на даче отдыхал Иванов. Поздним вечером работники милиции вместе с арестованным Ивановым отправились на его рижскую квартиру. Юные друзья милиции об этом, конечно, ничего не знали.

* * *

24 августа Бубновый Туз проснулся около полудня. Длинный, завалившийся спать прямо в одежде, все еще храпел. Голова трещала. Разогнав тучу мух, которые вились над остатками пищи, Бубновый Туз взболтнул несколько бутылок. Пусто. Все вылакали. В кухне нашлось пиво, теплое, противное. Сунув голову под кран, Туз пустил струю холодной воды. Стало чуть легче. На работу проспал, опять мастер зудеть будет. Если повезет сегодня ночью, пару лет поживет безбедно, будет делать, что душа пожелает. Может быть, уже завтра скажет мастеру, этому зануде-очкарику, пару теплых слов и поминай как звали.

Открыл окно, выгнал газетой мух и стал наводить в комнате порядок. Длинный лениво ему помогал. Бутылки составили в угол — днем бросать в кусты рискованно, попадешь еще в какую-нибудь старушенцию. Облепили все скамейки в саду, словно мухи, часами сидят, языки чешут, спасения нет никакого.

Отмыка пришел ровно в восемь, как договаривались. Из большого портфеля он достал два миниатюрных радиотелефона, которыми для связи обычно пользуется милиция.

— В наши дни без техники никуда. — Он сразу же взял инициативу в свои руки. — Один останется на стреме, у входа в подъезд, и предупредит, если заметит опасность. План квартиры не проблема.

— Как тебе удалось? — поинтересовался Бубновый Туз.

— Назвался электриком и проверил проводку в седьмой квартире, выше этажом. Мальчишечка мне все подробненько и показал. Ключи подобрать — для меня раз плюнуть. Вот вынести сложно. Ночью с чемоданчиком не походишь. Враз заметут. Нужна машина.

— У Конопатого есть отцовские «Жигули», — напомнил Длинный.

— А сам он где? Сдрейфил?

Конопатый действительно испугался. В компании Бубнового Туза он оказался из-за гитары, которую подарил ему отец в день рождения. Бубновый Туз обещал, что научит играть. В мелких кражах он участвовал азарта ради, риск приятно щекотал нервы. А грабеж — тут шутки плохи, тюрьмой пахнет.

— Знаешь, где живет Конопатый? — обратился Бубновый Туз к Длинному.

— Знаю.

— Слетай! Если не пойдет, пригрози. И про машину не забудь.

Вернулся Длинный не в духе.

— Потащился, гад, в кино на последний сеанс. Куда — мать не знает. Придется подстеречь. А может, без него?

— А машина? — Бубновый Туз нервничал: дело почти на мази и из-за какого-то пустяка грозит сорваться.

Уже за полночь на улице Сабулю возле дома № 17 остановилась машина. Бубновый Туз облегченно вздохнул.

— Пришлось ждать, пока папахен не заснет, — срывающимся от волнения голосом оправдывался Конопатый.

— Сжульничаешь еще раз, поплатишься! — пригрозил Бубновый Туз.

— Между часом и четырьмя у граждан особенно крепкий сон, доказано медициной, — сказал Отмыка. — Поехали!

«Жигули» поставили на заасфальтированной площадке возле контейнеров с мусором, чтобы машина меньше бросалась в глаза.

Сторона дома, обращенная к улице, тонула во тьме. Лишь на самом верхнем, пятом этаже светились два окна. То ли мать сидела у постели больного ребенка, то ли ученый размышлял над открытием, а может быть, писатель, озаренный вдохновением, работал над повестью или романом; кто знает? Во всяком случае, нашу компанию размышления подобного рода не занимали.

Конопатый, прихватив радиотелефон, укрылся в кустах напротив подъезда. На лестнице ничего подозрительного как будто не было.

— Ну, с богом! — тихо произнес Отмыка, и, натянув тонкие резиновые перчатки, принялся за дело. Не зря приятели дали ему такую кличку, не зря величали «профессором», — через минуту дверь бесшумно открылась.

Задернув окна тяжелыми шторами, воры почувствовали себя увереннее. Длинный принялся рыться в шкафу, занимавшем всю стену. Бубновый Туз и Отмыка шаг за шагом обошли всю квартиру в поисках места, где могли быть спрятаны драгоценности и золото, о которых рассказывал Гирт.

— Не суй тряпье, бери самое ценное, — бросил на ходу Отмыка, увидев, что Длинный сваливает в кучу пестрые женские платья. — Шубы, мех, хрусталь, серебряную посуду. И проверь, нет ли в белье золота.

В маленькой комнатушке рядом с кухней, где в прежние времена жили служанки, зубной техник оборудовал кабинет. В пустой банке от импортного кофе они нашли истертые золотые мосты и коронки.

— Это уже кое-что! — оживился Отмыка.

В старинных, украшенных резьбой и инкрустацией настенных часах Бубновый Туз нашел коробочку с драгоценностями, которые Иванов купил у Гирта. О том, какую ценность представляют картины, никто из них не догадывался. Роскошные позолоченные рамы казались им гораздо дороже самих картин, но с такими громоздкими предметами решено было не возиться.

В поисках драгоценностей Бубновый Туз и Отмыка изрезали даже массивные кожаные кресла.

— Иванова кондрашка хватит, когда явится, — ухмыльнулся Бубновый Туз.

В платяном шкафу Длинный нашел две сберегательные книжки с солидными вкладами — одна на имя Николая Иванова, другая на имя Елены Ивановой и 1830 рублей.

Прошел час; никто их не беспокоил. Для поддержания духа они подкрепились обнаруженным французском коньяком, закусили копченой колбасой.

Отмыка нервничал.

— Пошевеливайся! — подгонял он. — Надо кончать.

В книжном шкафу с довольно скудным перечнем книг ничего не нашлось. Вещи, которые они решили унести, были сложены в чемоданы. Бубновый Туз на прощанье решил заглянуть в письменный стол. Отмыка ножиком ловко вскрыл средний ящик. Интуиция не подвела их — в ящике лежали кулон с изумрудом на золотой цепочке, браслеты, янтарные бусы, несколько колец со сверкающими камнями.

Пораженные находкой, воры не заметили, как в квартире появилась милиция. Традиционный возглас «руки вверх» застиг их врасплох. Оттолкнув ближайшего к нему милиционера и женщину, стоявшую рядом, Отмыка бросился к выходу. Там его уже поджидал лейтенант милиции, поигрывая пистолетом.

Бубновый Туз и Длинный сопротивляться и не пытались.

Один из милиционеров присел к столу, второй просмотрел сначала одежду, затем хрусталь и серебряную посуду, уложенные в самые большие чемоданы. Наконец настала очередь золота и драгоценностей.

— Але! Але! — раздался вдруг со стороны, буфета голос Конопатого. — Во двор въехала «Волга». Вышли четверо, один в милицейской форме. Идут в наш подъезд. Что делать?

— Не дрейфь! Это наши, — сказал лейтенант в радиотелефон. — Давай сюда! Здорово подфартило!

И тут в квартиру в сопровождении майора Леи и оперативной группы вошел Иванов.

— Что здесь происходит? — следователь даже опешила.

— Товарищ майор! Разрешите доложить! Задержали квартирных воров. — Лейтенант явно волновался.

— В моей практике это первый случай — два обыска в одной квартире, — майор Лея внимательно осмотрелась:

— Кто б мог подумать! — В качестве одного из понятых была приглашена полуглухая соседка. — Этот, с усиками, вчера все копался возле дверей. Сказал проводку проверяет. Верь после этого людям! Жулик на жулике сидит!

Второй понятой оказался человеком молчаливым.

— Гражданочка, присядьте на минутку сюда, отдохните, мы составим опись похищенного имущества, вы должны подписаться.

— Как же, как же! С удовольствием! Прямо как в романе.

В это время в дверях показался Конопатый. Ничего не понимая, он с минуту таращился на своих компаньонов, которые смирненько сидели на диване.

— Товарищи милиционеры, я не виноват! — заканючил он. — Вы сами видели — я не воровал.

— Закрой пасть! — так и взвился Бубновый Туз и сплюнул. — Тля!

— Товарищ следователь, список изъятых вещей составлен.

— Ну, негодяи, ну, подлецы! — ругался Иванов.

— Тщательно обыщите квартиру! — обратилась майор Лея к сопровождавшим ее сотрудникам.

— По какому праву? — возмутился Иванов.

Ему предъявили ордер на обыск. Зубной техник сник и опустился в кресло.

Один из милиционеров металлоискателем тщательно проверил пол, стены, мебель. Короткие, прерывистые сигналы, раздавшиеся, когда он приблизился к картинам, значили одно — в них что-то спрятано. Милиционер снимал картины со стены и осторожно вынимал из рам. Под холстами, не представляющими особой ценности, были спрятаны дорогие старинные иконы.

«Вот оно, недостающее звено цепочки», — удовлетворенно подумала Иветта Лея.

Бубновый Туз, Отмыка, Длинный оторопело смотрели, как из рам появляются драгоценности и украшения, за которые на черном рынке они могли бы получить бешеные деньги.

«Болван! — ругал сам себя Отмыка. — Одному надо было идти и втихаря дельце обделать. Всю жизнь жил бы припеваючи».

«Кто нас предал? — этот вопрос не давал покоя Бубновому Тузу. — Гирт? Но он не знал ни дня, ни часа ограбления. Нет, день он назвал сам. Может, он связался с мусорами и пьянку подстроил? Пожалуй, что так. В последнее время этот гад все увиливал, даже карты забросил. А вдруг Конопатый? Струсил и рассказал родителям, а те — в милицию?»

«Выйду, точно такой же металлоискатель добуду, — решил Отмыка. — Сколько же они мне влепят?»

Статью 139 Уголовного кодекса он знал назубок — за групповую кражу полагается пять лет. Примерное поведение и хорошая работа дают шанс на досрочное освобождение.

Милиционеры вытаскивали из позолоченных рам золотые монеты, главным образом, царские деньги, и складывали в столбики по десять монет.

— Это что ж получается — воры ограбили вора? — ахнула соседка. — Такой приличный человек, кто б мог подумать! Здоровался так вежливо! Жена и дочка — так те важных дам изображали, пройдут, бывало, мимо, словно я пустое место. Ну и дела! То-то погляжу я теперь на них!

— Вы, товарищ Зиле, нам очень помогли, — прервала нескончаемый словесный поток Иветта Лея. — Скажите, пожалуйста, к Иванову приходило много народу?

— Когда как. Бывало, один, а то и несколько. Такие все солидные, хорошо одетые, с портфелями. Я иной раз дверь приоткрою, посмотрю, мне как члену совета пенсионеров положено знать, что делается в доме.

— Не припомните кого-нибудь из этих? — Иветта Лея положила перед соседкой несколько фотографий.

Та подошла с ними ближе к настольной лампе и, склонив голову, долго изучала лица, изображенные на фотографиях.

— Этот, будто, раз приходил. — Она показала на фотографию молодого мужчины в очках и шляпе. — Около месяца назад. Долго стучался в квартиру Иванова. Я решила посмотреть. Открыла дверь — стоит такой худющий, лет тридцати. У ног фанерный чемодан, перевязанный веревкой. Сразу видно, что издалека, у нас с такими не ходят. Нет дома, говорю. Тут он так выругался, что иной мужчина, услышав, покраснел бы. После этого он ушел.

— И больше вы его не видели?

— Больше нет. Если надо за кем-нибудь последить, только скажите, у меня времени достаточно, — предложила Зиле.

Ночное приключение внесло разнообразие в ее тоскливую жизнь. Жаль только, что майор милиции строго-настрого запретила распространяться о том, что произошло. То-то было бы о чем поговорить с подружками, такими же пенсионерками. Неделями можно было бы обсуждать это событие. Ну ничего, до суда она потерпит, потом-то ей никто не запретит.

Первая смена уже спешила на работу, машины развозили молоко и свежий хлеб — начинался новый трудовой день, И только тогда закончился обыск в квартире Иванова.

Арестованных в сопровождении конвоя увели.

Сидя в одиночной камере, Иванов твердо решил, что будет отвечать следователю только на вопросы, а все остальное станет отрицать.

— Ваше имя, фамилия, отчество? — начала Иветта Лея первый допрос.

— Иванов Николай Ильич.

— Место и год рождения?

— Минск. 23 декабря 1920 года.

— Род занятий?

— Зубной техник.

— Образование?

— Незаконченное высшее.

— Место работы?

— Стоматологическая поликлиника.

— Где вы брали золото для коронок, которое хранилось в вашей квартире?

— Это собственность моих пациентов.

— Сколько граммов золота необходимо для одного протеза?

— Все зависит от количества зубов, двадцать, а то и больше.

— Допустим. В таком случае, судя по количеству найденного золота, у вас была обширная клиентура.

— У меня имеется разрешение Министерства финансов.

— Подтвердят ли ваши пациенты, что это их золото?

— Да, безусловно.

— Ну вот что, гражданин Иванов, я полагаю, хватит играть в прятки. Золото продал вам Гирт Заринь.

— Не знаю я никакого Гирта Зариня.

— Придется вас познакомить еще раз. Введите, пожалуйста, арестованного Зариня!

Гирт был бледен и страшно перепуган. Руки у него дрожали, и он прятал их за спиной.

— Гражданин Заринь, вы продали золото этому гражданину? — обратилась к нему следователь.

— Да, продал.

— Сколько?

— Триста двадцать граммов.

— По какой цене?

— Шестьдесят рублей за грамм.

— Где произошла сделка?

— В гастрономе.

— Но как вы докажете, что я покупал у него золото? — Иванов был уверен, что свидетелей нет.

— Докажем, — сказала Иветта Лея. — Сержант, введите, пожалуйста, свидетелей Атиса Арайса и Айвара Упениека!

Иванов с удивлением глянул на вошедших подростков. Младшего он видел на волейбольной площадке вместе с ребятами из его дома. Старший был незнаком.

— Вы знаете задержанных?

— Да. Мы следили за ними больше недели.

И мальчики рассказали, что произошло в субботу, 20 августа, с точностью называя время.

— Несовершеннолетним вы доверяете больше, чем мне, человеку, занимающему положение в обществе, — Иванов продолжал все отрицать.

— В том случае, когда у нас имеются вещественные доказательства, верим, — подтвердила Иветта Лея. — Откуда у вас драгоценности и украшения, обнаруженные в настенных часах? — продолжала она допрос.

— В каких часах? — Иванов изобразил удивление. — Понятия не имею.

— Гражданин Заринь, вам знакомы эти предметы? — Следователь придвинула к Гирту ящичек с украшениями и драгоценностями.

— Иванов купил их у меня за шесть тысяч пятьсот двадцать рублей, — подтвердил Гирт.

Такого поворота событий Иванов не ожидал. Необходимо было время, чтобы обдумать дальнейшее поведение. Зубной техник схватился за сердце и простонал: «Врача!»

На следующий день он признался, что драгоценности и золото действительно купил у Гирта. Золото необходимо ему для работы, а так как парень не отставал и обещал дешево продать, он решил, что глупо не воспользоваться такой возможностью. Парень утверждал, что драгоценности нашел, а не украл, и он ему поверил.

О драгоценностях и золоте, спрятанных в рамах картин, и об иконах ему ничего не известно. Иванов категорически отрицал свою причастность к банде грабителей церквей. Родственник его жены уехал в Израиль, а квартиру со всем имуществом оставил им. Вероятно, тот же родственник и превратил картины в тайники.

В это время в квартире Иванова была устроена засада. Спустя неделю появился мужчина с фанерным чемоданом, в котором были обнаружены иконы, выкраденные в сельских церквях Архангельской области. Пенсионерка Зиле узнала в нем того самого человека, который стучался когда-то в квартиру Иванова.

Когда Иванову стало известно об этом, сердце у него действительно забастовало — он понял, что песенка его спета. Арестованный, совершавший кражи в церквях, надеясь смягчить меру наказания, ничего не скрывал.

Гирту тоже некоторое время пришлось посидеть на государственном пайке и смотреть на небо сквозь решетку. После неоднократных бесед со следователем Леей он задумался. Она приводила такие факты, что отрицать их было бессмысленно. Он во всем чистосердечно признался, отдал оставшиеся драгоценности и полученные от Иванова деньги. За него поручились мать и мастер Гоба, и до дня суда Гирта отпустили на свободу.

— Снова я гол как сокол, — жаловался он Антре. — Больше двадцати пяти кусков им сунул да еще драгоценности.

Антра не открылась Гирту, не рассказала о том, что пережила, пока он находился под следствием.

— Нашла о ком горевать! — утешала ее тетушка, видя заплаканные глаза племянницы.

Антра понимала, что тетя права, но ведь сердцу не прикажешь. Она полюбила этого забавного парня, плывшего по жизни, словно листок, гонимый ветром по течению. Что с ним стряслось? Почему не приходит? Наконец, Антра не вытерпела и решила пойти к матери Гирта.

— Арестован? За воровство? Неправда! — заволновалась девушка. — Он не украл, а нашел, я все знаю.

— За эти деньги «Волгу» купить можно было и еще бы осталось, — Гирт все никак не мог примириться со случившимся.

— Но пойми же, это ведь не твои деньги!

— А чьи? Нет, ты мне скажи, чьи? Да ничьи! Владельцев давно черви съели. Почему бы и не быть им моими?

— Пока ты сидел, мы с твоей мамой ходили к адвокату и все разузнали. Присвоение найденных ценностей грозит лишением свободы до двух лет. Но если ты сам признался и вернул найденное, есть надежда, что все ограничится применением общественных мер воздействия.

Гирт озадаченно посмотрел на приятельницу. Когда это она успела так перемениться? Всего лишь две недели назад Антра сама искала драгоценности в подвале старого дома.

— Твоя мама права, — задумчиво произнесла Антра. — Радость и удовлетворение человеку приносит то, что заработано собственными руками. Выучишься, станешь краснодеревщиком, будешь хорошо зарабатывать. А я… — Девушка смутилась, — я уже поступила на вечернее отделение техникума.

— Но ведь ты хотела, — Гирт замялся, — … стать актрисой.

Антра тяжело вздохнула, потом тряхнула светлыми кудряшками, словно бы отгоняя мрачные мысли, и открыто улыбнулась.

— Хороший продавец тоже должен обладать актерскими данными, в этом я убедилась.

Хайм Голдбаум был приглашен в суд в качестве свидетеля. Документы, найденные им в комнате Пурвини и переданные следователю, не имели юридического значения, но из них становилось ясно, как попали драгоценности к Гансу Хаммелю. Это был подробнейший список отнятых у заключенных вещей, среди них принадлежавшие и подруге его детства Эмми — уже известное нам кольцо, золотой браслет жены Голдбаума и медальон на цепочке. Все их богатство.

Кольцо старому ювелиру вернули. Остальные ценности, найденные у Иванова, включая те, которые добровольно отдал Гирт, перешли в собственность государства. Преступники получили по заслугам.

— Итак, с этим делом покончено, — вздохнула Уна, когда ребята собрались после заседания суда в своем штабе.

— Чем теперь займемся?

— Почему мы все время должны ловить всяких негодяев? — неожиданно произнесла Магдалена.

— Может, будем цветочки сажать? — съехидничал Ивар.

— А почему бы и нет? — не отступала Магдалена. — Неужели вы не видите, как некрасиво в наших дворах, хлам всякий, песок, и малышам поиграть негде, и взрослым отдохнуть. Мы могли бы снести старые сараи и заборы, и на их месте посадить деревья…

— Ну, этот номер, у тебя, детка, не пройдет, — прервал ее Ивар. — Знаешь, какой шум поднимут владельцы сараев?

— Нам одним это, конечно, не по плечу. — Атис тоже не испытывал особого восторга от предложения Магдалены.

— Давайте позовем на помощь остальных ребят и взрослых, — поддержала Уна сестру. — Вся зима впереди, что-нибудь придумаем.

КОНЕЦ