Уну и Магдалену от сладкого сна разбудил громкий стук в дверь. Солнце, проникавшее сквозь прорези в ставнях, золотистыми копьями прорезало сумрак, царивший в комнате.

— Мне страшно! — прошептала Магдалена. — А вдруг это воры?

— Глупышка! — рассмеялась Уна. — В восемь утра воры? Да еще стучат? Это мама или дедушка.

Как была, в пижаме, она подошла к двери.

— На свете такие дела творятся, а вы спите себе преспокойно! — возбужденно произнес Атис, первым войдя в комнату. — Ивар, покажи-ка!

Ивар вытащил из кармана спичечный коробок, достал из него завернутый в лоскуток бриллиант и положил на стол.

— Ой, какой красивый! — воскликнула Магдалена. — А как переливается! Откуда у вас это чудесное стеклышко?

— А знаете ли вы, сколько стоит это стеклышко? Отгадывайте до трех раз.

— Два рубля тридцать шесть копеек, — назвала Уна.

— Пять, — предположила Магдалена.

— Десять рублей.

— Ты забыла добавить слово «тысяч», — ликующе произнес Ивар.

— Откуда у тебя такой? — спросила Уна и, выслушав рассказ мальчиков, решила: — «Тянуть нечего! Мама приедет только через неделю. К этому времени мы, конечно же, все разузнаем. Оставим маме записку, что живем у дедушки. Через двадцать минут электричка. Бежим! В поезде обсудим план действий.

Как обычно в часы пик, все места были заняты, и наша четверка так и не смогла устроиться поудобнее, чтобы все спокойно обсудить.

— Сразу же мчимся во двор Пе-Па-Пу, — заявила Уна. — Может быть, днем отыщем какие-нибудь следы.

— Что это за двор Пе-Па-Пу? — громко спросил Ивар, стоявший в проходе вагона немного поодаль.

Уна укоризненно на него посмотрела.

— Двор Пенсионерки Паулины Пурвини, шепнула Магдалена Ивару прямо в ухо.

— Ага!

— Во-вторых, любой ценой надо найти того парня, который утащил кровать, — закончила Уна.

Долгое время все молчали, думая каждый о своем.

Будет жарко сегодня! Сощурив глаза, Магдалена смотрела на искрящиеся под солнцем воды Лиелупе. Цветы в саду не полили — завянут.

Как бы в этом случае поступил знаменитый сыщик комиссар Мегрэ? Атис вспоминал прочитанные детективы, пытаясь отыскать случай, который хоть мало-мальски был бы похож на сложившуюся ситуацию.

Ивар же в который раз возвращался к найденной драгоценности. Такая пустяковина, величиной с ноготь, а стоит десять тысяч! Кто знает, сколько камешков в кармане у незнакомца! Такой в милицию сообщать но станет. Ни в жизнь! Тайком продаст драгоценности и будет жить припеваючи. И совесть мучить не будет, как его, Ивара. И все ж здорово, если бы у него было десять тысяч.

В Униной голове мысли неслись, словно пытаясь обогнать поезд.

Когда, наконец, наша четверка оказалась в знакомом нам дворе, план действий был разработан до мелочей.

— Кто-то забрал нашу кровать, — пожаловались младшие сестренки Ивара, увидев Уну.

— Я знаю, кто это сделал, — сказал злой пират Алф.

— Кто же? — поинтересовалась Уна.

— Этот чужой, весь в картинках. Он обещал нам за кровать конфеты. Пусть только появится, мы с Ансисом возьмем его в плен и привяжем к дереву!

— У него на майке было написано «Луи Четырнадцатый», — добавила Иева.

— Мы ему еще покажем, — воинственно размахивая саблей, пригрозил Ансис.

— Пираты совершенно правы. Вашу кровать действительно унес незнакомец, — подтвердила Уна. — Договоримся: как только вы его заметите на улице, в магазине или в чьем-нибудь дворе, сразу же мчитесь за нами, мы вам поможем вернуть вашу кровать.

— Мы его обязательно разыщем, — пообещали дети.

Девочки увлеченно показывали Уне и Магдалене своих кукол.

— Если в одном лоскутке оказался драгоценный камень, то и в остальных тоже, это же логично, — размышляла Уна. — А этот парень ничего не доставал из лоскутков? — спросила она.

— Доставал, — подтвердила глазастая Инта, — Кольцо, и сразу же спрятал его в карман. А то стеклышко, которое мы дали Ивару, он, наверно, не заметил.

— А больше он ничего не положил в карман?

— Положил, только мы не заметили что.

— А во втором шаре лоскутков не было? — продолжала спрашивать Уна.

— Нет, — ответил Ансис. — Только какие-то бумажки.

— А куда они делись?

— Он их куда-то выбросил, — сказала Иева.

Уна, Атис и Ивар тщательно обыскали весь двор. В бывшем курятнике среди разросшихся сорняков они нашли несколько разорванных книг, ржавые консервные банки, бутылку с отбитым горлышком, стоптанный тапок. И больше ничего.

Вдруг в окне комнаты, где раньше жила Пурвиня, Уне привиделось мужское лицо. Сверкнули стекла очков. Когда она через открытое окно заглянула в комнату, там никого не оказалось. Только во дворе слышались удаляющиеся шаги. Уна бросилась на улицу, но ничего подозрительного не заметила. От продуктового магазина, громко переговариваясь, шли две женщины с тяжелыми сумками. На другой стороне улицы у входа в контору жилищно-эксплуатационного района стоял ювелир Голдбаум и огромным клетчатым платком вытирал лысину. Стекла его очков блестели на солнце.

Атис и Ивар в это время осматривали дом с другой Стороны и ничего не заметили. Магдалена мастерила из лоскутков кукольные платья и тоже ничего не видела. Кто же это был?

Поиски во дворе ничего не дали.

— Может быть, Луи взял их с собой? — предположила Уна.

— Нет, выбросил, мы сами видели, — утверждали дети в один голос.

— Вероятно, унесло ветром, — решил Ивар.

— Жаль. Это наверняка были какие-то важные документы, раз их хранили в таком месте, — подвел итог Атис.

— Как только во дворе появится кто-нибудь чужой, сразу же зови меня. — слышишь, Иева? — наказал Ивар старшей сестренке. Она уже умела читать и осенью собиралась в школу.

— Пошли обсудим! — Уна позвала друзей в дом, где жила Пурвиня. — Я считаю так — во-первых, мы должны разыскать того, кто украл драгоценности, и чем скорее, тем лучше. Полагаю, что это будет не очень трудно, так как его приметы нам известны. Во-вторых, кто-то из нас должен пойти к пенсионерке Пурвине и расспросить ее про старую кровать. Это берем на себя мы с Магдаленой, — предложила Уна. — В-третьих, предстоит обойти площадки, где стоят мусорники и палатки вторсырья в нашем микрорайоне.

— Мне кажется, зря, — возразил Ивар. — Этот парень не промах и кровать давно обчистил.

— Голова, сынок, сам знаешь, не самое сильное твое место, — перебил его Атис. — Где кровать, там и волосатик с драгоценностями, ясно? Ржавое железо он дома на буфет не взгромоздит.

Насупившись, Ивар выглянул в окно.

— К поискам привлечем весь отряд ЮДМ, — решила Уна.

— Только через мой труп, — снова запротестовал Ивар.

— Почему? — удивилась Уна. — Это же наши товарищи.

Ивар молчал.

— Я знаю почему, — Атис глянул на друга. — Не хочет делиться вознаграждением. Эгоист! Собственник!

Ивар покраснел.

— И не стыдно тебе! Другой бы на моем месте продал бриллиант и вам бы ни слова не сказал!

— Ну, ладно, я погорячился, прости! — извинился Атис.

— Спорим, если расскажем ребятам о находке, тут же весь район узнает. Не знаешь, что ли, девчонок?

— При чем здесь девочки! — в свою очередь возмутилась Уна. — Но кое в чем ты, конечно, прав. Остальным пока скажем только самое необходимое и возьмем с них слово молчать. В общем так. Ребятам скажете вы, а мы с Магдаленой расспросим еще раз дедушку и пойдем к Пурвине. Сейчас десять часов семь минут. Встречаемся в штабе в пятнадцать ноль-ноль.

Старого капитана Лею девочки нашли на скамейке возле клумбы с георгинами. В руке он держал письмо.

— Ты что такой мрачный? Случилось что-нибудь? — заволновалась Уна.

Дед протянул внучке письмо.

— Приглашаем Вас срочно явиться в жилищно-эксплуатационный район в связи со сносом вашего дома, — прочла Уна.

— Дворничиха сказала, что до осени все снесут подчистую, и домишко Пурвини, и наш. Именно тут, на месте моего сада, задумали строить новую школу.

— Не огорчайся, дедушка, — Магдалена прильнула к деду. — Будущим летом у нас в Юрмале будет такой сад, что соседи только ахнут!

— Вам, дети, этого не понять. Почти пятьдесят лет прожил я в этом доме. Где бы ни плавал я, сердце мое оставалось тут, возле жены, возле детей. Надеялся здесь и умереть, — горько произнес дед.

— Ничего, дедушка, у нас тебе некогда будет скучать и грустить, — перебила Уна. — Мы приехали к тебе по очень важному делу. И ты должен поклясться, что будешь говорить правду и только правду, как в суде.

Капитан Лея смеющимися глазами глянул на внучку.

— Как мне поклясться, товарищ следователь, — подняв два пальца или письменно?

— Нечего смеяться, дело серьезное. Что ты делал вчера вечером?

— Вечером? Отужинали вместе с Чико, это было в девять. На улице еще светло было. Потом лег почитать. «Перегруженный ковчег» Даррела. Кстати, замечательная книга, советую вам обеим прочитать.

— Сейчас некогда, — отмахнулась Уна. — Ну а дальше что?

— Чико неожиданно стал ругаться. Где ж это он, думаю, научился? Пошел посмотреть. Оказалось, и не Чико это, а двое мужчин в соседнем дворе.

— Стоп! С этого момента постарайся припомнить каждое слово! Пожалуйста, дедушка! — Уна, если того требовали обстоятельства, умела быть и ласковой, и терпеливой.

— Ты что же это? Коллекционировать ругательства решила?

— Не будь таким наивным, дед! В моем возрасте они давно известны.

— Если тебя интересует кровать старой Пурвини, то о ней меня уже расспрашивали твои друзья Ивар и Атис. — Капитан Лея не был настроен на долгие разговоры на эту тему.

— Так что же, в конце концов, они говорили?

— Один чертыхался, что спинку не мог отломать, другой предложил отнести кровать, первый возражал, тяжелая, мол, очень. Второй уговаривал, недалеко, дескать, и обещал как следует заплатить. Так под звяканье железа они и убрались.

— И больше ничего? Может, они называли друг друга по имени?

— Не прислушивался. И чего это вам всем вдруг так понадобилась старая кровать? Там, что, золото спрятано, что ли?

— Важнее, чем золото, — уклончиво ответила Уна.

— Не завариваете ли вы снова кашу, которую самим не расхлебать? Очередная история с бандой брата Язепа? — Старый капитан испытующе поглядел на внучку. — И мамы, как нарочно, нет дома.

Врать дедушке. Уна не хотела, а правду сказать не могла. И она притворилась, что рассматривает действительно на редкость красивые цветы.

Магдалена в это время старательно уничтожала сорняки, которыми заросли кусты. Старый капитан в последнее время жаловался на боли в пояснице и с трудом сгибался.

— Дедушка, дай нам несколько цветков, — попросила Уна.

— Зачем тебе цветы?

— Мы с Магдаленой идем в гости.

— В какие еще гости? — подозрительно спросил капитан Лея.

— К Паулине Пурвине. Кстати, ты не знаешь ее нового адреса?

— Не знаю и знать не хочу. Какие дела у вас могут быть с этой сектанткой?

— Ну, так как ты отказываешься переселяться к нам в Юрмалу, пойдем договариваться насчет комнаты для тебя с твоей будущей хозяйкой, — пошутила Уна.

— Я тебе, сорока, покажу хозяйку, — рассердился дед.

Адрес Пурвини девочкам сообщила дворничиха Эллинь.

Район новостроек находился неподалеку. Пурвиня жила на самом верхнем этаже высотного дома. Магдалене еще не приходилось подниматься на лифте. Зажмурив глаза и закрыв рот рукой, она не шевельнулась, пока кабина лифта не остановилась и двери не открылись сами собой.

Пурвиня приняла девочек с распростертыми объятиями, расцеловала и пригласила в комнату.

— Эти цветы от капитана Леи и поклон впридачу, — Уна сделала реверанс.

Старая пенсионерка покраснела, словно девочка.

— Так вот я и устроилась, что птица на вершине дерева. С одной стороны солнышко всходит, с другой заходит. Прямо господская квартира — холодная вода, горячая, ванна, уборная в квартире, — радостно рассказывала она. — Со старой норой не сравнить.

Всю стену комнаты занимал знакомый девочкам старинный буфет, украшенный деревянной резьбой.

— Это после войны я его купила за бесценок, а сейчас, когда старинная мебель в моде, такой бешеных денег стоит. Дамочка тут одна чуть ума не лишилась, когда его увидела, золотые горы сулила, лишь бы только отдала ей, — тараторила старушка. — А мне для чего деньги? Пенсию от государства получаю, уборщицей подрабатываю. В этих ящичках удобно траву хранить: здесь вот ромашка, здесь мята, а это валериана, корень от бессонницы, помогает и от сердцебиения.

— Была у вас когда-то старая кровать с шарами на спинках, вот это была вещь, — невинно произнесла Уна.

— Какое там! — Пурвиня небрежно махнула рукой. — Я ее в старом доме оставила. Вида уж никакого не было, да и пружины полопались.

— А не помните, откуда у вас это кровать? — спросила Уна.

— Как не помнить, как сейчас помню. Под самый-то конец войны угодила в наш дом бомба. Все погибли… — Голос у старушки дрогнул, и она уголком передника вытерла глаза. — Я тогда в убежище спряталась, потому и жива осталась.

— Бедняжка, — шепнула Магдалена Уне. — Еще и сейчас переживает, а ведь столько лет прошло.

— Советская власть дала мне квартиру в другом доме, на улице Плиедеру. В немецкое время там жил немец-живодер, служил в охране гетто. Наживался на страданиях несчастных. Видно, не лгали люди, а то б разве расстреляли его, как собаку, да во дворе бросили? Дружки после на машине прикатили, забрали все ценное, и поминай как звали.

Когда я пришла, в той квартире уж ничего не было. Только железная кровать, стол да стулья. И еще тьма-тьмущая всяких бумаг, журналов. Все это я на чердак снесла, а стены и пол мылом мыла, кипятком шпарила, чтобы ни один микроб фашистский не пристал.

— Исчезаем, — шепнула Уна Магдалене. — Больше мы ничего не узнаем. Нам пора, тетя Паулина. — Уна снова сделала реверанс.

— Куда же вы, деточки? — засуетилась Пурвиня. — Такие гости дорогие, как же без угощения! Я словно знала, блинчиков испекла. Садитесь, садитесь! Вот варенье из земляники, сама ягоды собирала, сама и варила.

Приглашение было заманчивое — близился обед, а девочки даже не завтракали.

С удовольствием старая Паулина наблюдала, как молниеносно исчезают с тарелки блинчики. По натуре она была человек общительный и порой страдала от одиночества. Заполучив неожиданных слушателей, она спешила выложить все, что скопилось на сердце. С адвентистами ей больше не по пути. Что это за бог, который благословляет обман! Хорошо, что вовремя глаза раскрылись. Сейчас она в хор записалась… Дирижер похвалил ее голос, сказал, что с таким и на оперной сцене петь можно.

— Тетя Паулина! — остановила Уна поток слов, которому конца не было видно. — А вы не помните, как звали того живодера?

— Какого живодера? — В мыслях Пурвиня все еще была со своими подружками из хора.

— Ну, того гитлеровца, который до вас жил на улице Плиедеру.

— Ах, того подлеца? Постой, постой, Гансом, кажется, по-нашему Ансис. Он и по-латышски хорошо говорил. А фамилии не помню, хоть убейте. Да вы у дворничихи спросите, у мамаши Эллинь. А для чего сдался вам этот подлец?

— Мы собираем сведения о погибших и пропавших без вести во время Великой Отечественной войны, — сказала Уна полуправду. — Не оставлял Ганс каких-нибудь документов?

— Как же, как же, — подтвердила Пурвиня. — Поднимитесь на чердак, я их шнуром перевязала, наверху и положила. Если мыши не изгрызли, там и лежат. Кто ж на старые бумаги позарится?

Только в половине третьего девочки выбрались от гостеприимной старушки, но и то потому, что той надо было спешить на репетицию.

— Блинчики с земляничным вареньем я в рот больше не возьму, — призналась Магдалена в лифте. — Они у меня обратно лезут.

— Это потому, что мы вниз спускаемся, — засмеялась Уна. — Но сходили мы не напрасно. Во-первых, мы теперь знаем, кому принадлежала кровать. И еще — на чердаке хранятся какие-то документы. Их надо срочно разыскать.

В штабе ЮДМ с полдюжины мальчиков и девочек, одетых в серо-голубые форменные рубашки с эмблемой на рукаве, изучали результаты последних стрелковых соревнований. К всеобщей зависти мальчишек, из малокалиберной винтовки точнее всех стреляла маленькая застенчивая Магдалена. Второй оказалась Уна.

— Подумаешь, удивили! Они у себя в Юрмале, видно, только тем и занимаются, что стреляют в цель, — Ивар никак не хотел примириться с тем, что девочки оставили его на третьем месте.

— Это все, кого вам удалось собрать, товарищ начальник штаба? — обратилась Уна к Атису.

— Так ведь каникулы, — оправдывался Атис. — Все разъехались — кто в деревне, кто на пляже жарится.

— Вместе с нами десять. Пожалуй, хватит, — смилостивилась Уна. — Правду знаем только мы четверо. Как звучит клятва мушкетеров?

— Мы будем молчать, как магометане, мы будем немы, как катафалки, — хором произнесли Атис и Ивар.

Магдалена задумалась и молчала. Слишком хорошо помнились ей события, связанные с тем временем жестокость приемных родителей, ложь, преступления, и, наконец, заслуженное наказание. Вилцаны считали Магдалену главной виновницей их разоблачения и отказались сообщить сведения о ее настоящих родителях, они не сказали даже, из какого детского дома ее взяли. У родителей Уны девочке жилось хорошо. Но все чаще и чаще думала Магдалена о том, что, может быть, где-нибудь рядом, совсем близко, живет ее настоящая мама. Если бы можно было ее разыскать…

— Остальным поручим обойти все площадки для мусора во дворах нашего микрорайона и пункты приема вторсырья, — распорядилась Уна.

В этот момент в дверях показался Янис Клява, руководитель отряда юных друзей милиции.

— Приветствую будущих следователей! — произнес он. — По какому случаю сбор? Намечается операция?

— У нас есть идея. Чтобы удобнее было собирать необходимое сырье, мы решили обойти всех дворников и попросить, чтобы жильцы выбрасывали в мусорники пищевые отходы, бумагу, металлолом отдельно. Мама сказала, что за границей так давно делают, — Уне эта мысль пришла в голову совершенно неожиданно.

— В целом идея неплохая, подход государственный, — согласился Янис Клява. Только каким образом вы собираетесь ее осуществить?

— Ну, хотя бы так. К одному контейнеру прикрепить надпись: «Только бумага», к другому — «Металлолом», к третьему — «Пищевые отходы».

— А если во дворе всего один или два мусорника? — спросил Ивар.

— Металлолом можно складывать просто на землю.

— И бумагу тоже.

— Бумагу нельзя. Промокнет под дождем, да и ветром разнесет.

— Если сумеете навести во дворах порядок, сделаете доброе дело, — одобрил Янис Клява. — Заодно можно проверить санитарное состояние нашего района — как ведется уход за насаждениями, в каком состоянии детские площадки, и все замеченное занести в журнал обхода. Только в рейды ходить как полагается — в форме. Кто ответственный?

— Начальник штаба отряда Атис Арайс, — Уна решила не связывать себе руки.

— Даю два дня. В среду в пятнадцать ноль-ноль отчитаться! — подвел итоги Янис Клява.

— Слушаюсь, товарищ начальник штаба комсомольского оперативного отряда! — Атис приложил руку к пилотке. — В среду отчитаться.

— У меня две личные просьбы, — сказала Уна, когда Янис Клява вышел. — Запишите обязательно в журнал, если в каком-нибудь дворе наткнетесь на старую железную кровать.

— Тебе что, спать не на чём? — поинтересовался кто-то из мальчиков.

— И еще спрашивайте у ребят и дворников, не знают ли они шестнадцати-восемнадцатилетнего парня в разрисованной майке — на груди женщина, а на спине мужчина и подпись «Луи Четырнадцатый». В журнал эти сведения заносить не надо, — добавила Уна.

Новое задание юные друзья милиции приняли без особого энтузиазма. Тоска зеленая ходить по дворам, да еще в такую жарищу. Но юные друзья милиции усвоили в отряде непреложное правило — личные интересы подчинять общественным.

Уна зашла в соседнюю комнату и обратилась к дружинникам:

— Не заметили вы, случайно, парня — в джинсах с бахромой, на майке картинки и надпись «Луи Четырнадцатый»?

— Можем тебе предложить Бубнового Туза, Пиковую Даму, Золите, Длинного, Усатого, даже Кеннеди, — засмеялись ребята, — но Луи Четырнадцатый еще не показывался в наших охотничьих угодьях.

— Когда появится, сообщите нам.

— Что ж натворил этот Луи? — поинтересовался Янис Клява.

— У нас с ним свои счеты, — уклонилась Уна от ответа. — Скажите, если встретится.

— Скажем, скажем! — пообещали дружинники.

Янис Клява внимательно посмотрел на Уну.

— Предупреждаю, никакой самодеятельности. Если дело серьезное, поставьте меня в известность.

— Слушаюсь, никакой самодеятельности! — зардевшись, Уна вскинула руку к виску и выскочила из комнаты.

— Сдается мне, наши детективы опять что-то затеяли, — Янис Клява покачал головой. — Придется не спускать с них глаз.