Атос и его старший брат Гундар были дома одни. Гундар возился с новой радиолой «Симфония», пытался поймать джазовую музыку, Атос, устроившись в мягком кресле, с увлечением читал Конан-Дойля. Вдруг он поднял голову и прислушался.

— Динго скулит, — проговорил он.

— Тебе, наверное, почудилось, — засмеялся Гундар и сделал музыку погромче.

Атос подошел к открытому окну. Теперь он уже отчетливо слышал, как повизгивает собака и кто-то будто плачет. Моросило. Во дворе было темно хоть глаз выколи. Атос ощупью двинулся по дорожке вдоль гаража. Динго стоял на задних лапах, навалившись передними на соседский забор, и тихо скулил.

— Кто это здесь? — спросил Атос.

— Это я, Магдалена, — ответил всхлипывающий детский голос.

— Лена? Ты что здесь делаешь в такую темень? Да и дождь вон какой! — удивился мальчик, подойдя к забору.

— Отец меня выгнал. И теперь мне всю ночь надо стоять тут и молиться, чтобы господь простил мои грехи. А я ужасно боюсь темноты. Хорошо, что ваш Динго здесь.

Атос посмотрел на соседский дом. Все окна были темными.

— Ну, погоди, святоша! Сам валяешься в мягкой постели, а ребенка заставляешь мерзнуть под дождем! — Мальчик потряс кулаком. — Пойдем к нам, Лена. Я напою тебя горячим чаем. — Атос помог девочке перелезть через забор и, взяв за руку, провел в комнату.

— Ты вся дрожишь. Садись-ка сюда! — Атос подвинул девочке мягкое кресло и завернул ее в теплое одеяло, так что наружу выглядывало только худенькое личико с огромными испуганными глазами.

— Мне страшно, он опять будет бить меня. — Лена снова заплакала.

— Пусть только попробует, — пригрозил Атос. — Сейчас не те времена, и никому не позволят истязать ребенка. Если что, сообщим в соответствующие органы.

— Уймись, осведомитель, — перебил его брат. — Отец не накажет своего ребенка без причины.

Лена кивнула головой.

Ну, признайся, в чем ты согрешила? — строго спросил Гундар.

— У отца на столе лежали очень красивые цветные картинки. Целая куча. Я взяла только одну, с собачками, и вырезала, чтобы прицепить к стене, — всхлипывая, рассказывала Лена. — А он накричал на меня, а потом стал бить… Это, оказывается, священные картинки. Вот он и выгнал меня, чтобы я подумала о том, что натворила. Но собачки были такие красивые, посмотри! — и девочка достала из кармана передничка остатки картинки.

— Чего тут красивого? — Атос передал обрывки брату. — Заурядная пошлая картинка.

— Эге! — присвистнул брат. — Так это же пластинка, да притом американская, «Made in USA». Я видел уже такие — джаз что надо. Ну-ка, попробуем! — Гундар поставил остатки пластинки на проигрыватель. Раздалось подобие собачьего лая.

— Тебя, детка, действительно нужно хорошенько выпороть, — пробормотал Гундар. — Надо же, испортить такую вещь! Это же знаменитый собачий джаз! Мировая вещь!

— Я же не знала. — И Лена снова начала плакать.

— Катись ты к черту со своими собачьими джазами! — Атос разозлился и выключил радиолу. — Оставь девчонку в покое. Ты что, сам не видишь, как ее трясет. Ну-ка, Лена, выпей чаю и отправляйся спать. — Он дал девочке большую чашку и толстый бутерброд. — Утром я тебя разбужу. Тогда посмотрим, что дальше делать.

Утром Атос проснулся от громкого пения птиц. Солнце уже поднялось над крышей нового шестиэтажного дома, что стоял напротив. Окрестные сады переливались, усыпанные алмазами росы. От лилий с плантаций вилцановского сада исходил пьянящий пряный аромат.

«Вилцан»… В тот же миг мальчик вспомнил вчерашние события и бросился вниз в большую комнату. Она была пуста. На мягком кресле лежало аккуратно свернутое цветное одеяло. В соседней комнате спокойно спали родители.

— Странно, куда она могла подеваться? — бормотал про себя Атос, выходя во двор. У гаража мирно дремал Динго и во сне шевелил лапами. Соседский двор казался вымершим.

За завтраком мальчик подробно расспросил родителей: они вернулись домой только под утро, на в комнате уже никого не было.

— Издевается над ребенком. Такого только в милицию отдать, — Атос не мог успокоиться.

— Послушай доброго совета, братишка, не суй свой нос в чужие дела, — поучал Гундар. — Не то, гляди, сам по носу получишь.

— Бессердечный! — крикнул Атос и выбежал из-за стола.

— У мальчика переходный возраст, — примиряюще сказал отец, намазывая новый бутерброд. — В это время все принимают слишком близко к сердцу.

Атос тем временем мчался что есть духу к уже известной нам столовой. Портос трудился в поте лица, убирая пустую посуду.

— Подожди немного, через полчаса освобожусь, — сообщил он, — а скоро придут и остальные.

После девяти поток завтракающих стал быстро уменьшаться. Атос заказал бутылку кефира и булочку. К нему подсели Арамис и Уно. Вытерев чистым полотенцем белую поверхность столика, к ним, наконец, присоединился и Портос.

— Уф, устал, — он вытер лоб. — Шутка ли, в течение часа обслужить больше семисот человек.

— А ты механизируй свою работу, — поучал его Уно. — Вот, например, ты ставишь на поднос несколько чашек и бежишь в кухню, потом опять несешься в зал за чашками и опять на кухню и так без конца, а лучше бы взял коляску своей младшей сестренки, нагрузил ее сразу доверху и вези себе спокойненько.

— Послушай, это же грандиозная идея! — сказал Портос, задумавшись на минуту.

— Да подождите же вы со своими детскими колясками! — остановил их Атос. — Есть важное дело.

Выслушав рассказ Атоса о вчерашнем происшествии с Магдаленой, все некоторое время молчали.

— Здесь в общем-то, если разобраться, два дела, — заговорил Уно. — Во-первых, Вилцаны скверно обращаются с девочкой, и во-вторых, — пластинка «Made in USA». Ты говоришь, у него их целая куча?

— Да, Магдалена рассказывала, что много, — подтвердил Атос.

— Было бы интересно узнать, где он их выкопал?

— А как ты, Портос? Ничего подозрительного не замечал пока? — спросил Атос.

Портос покачал головой.

— Черный Джо уплыл в Голландию, а остальных еще не успел изучить.

— А как с дружинниками? — Атос повернулся к Уно.

— Прошатался полдня, но ничего существенного не узнал. При мне задержали нескольких парней с жевательной резинкой, отчитали как следует и отпустили. Большой бизнес, наверное, перекочевал в другой район.

— Надо нам самим разворачиваться, как вам кажется, а? — спросил Атос. — Ты, Арамис, мог бы незаметно подсмотреть, что происходит в соседнем штабе народной дружины?

— Я даже не знаю, где он находится, — Арамис явно был не в восторге от нового поручения.

— А мне кажется, нам стоит заняться вашими соседями, Атос. Что-то у них там не все чисто. — Уно вернулся к прежней теме разговора. — Кем они, интересно, работают?

— Сама Вилцане целыми днями копается в своем саду, выращивает цветы, а потом возит на рынок продавать. Магдалена ей помогает. Вилцан торгует книгами. Каждое утро нагружает полную тачку и везет в центр города. А в субботу к нему со всего города собираются адвентисты и ну давай распевать псалмы. Наш Динго не выносит этого и начинает выть вместе с ними. Вилцан у них кем-то вроде священника, — рассказывал Атос.

— Духовные песнопения и американский джаз — странное сочетание, не правда ли? — вслух размышлял Уно. — Как-то не вяжется. Послушай, а ты можешь навестить соседей и посмотреть, что же там на самом деле происходит?

— Ты с ума сошел, — отмахнулся Атос. — Мы же не в ладах. Вилцан однажды назвал моих предков нехристями и пригрозил им пеклом. Мои, в свою очередь, обозвали его лицемером и спекулянтом. И с того времени граница между нами закрыта, а дипломатические отношения порваны.

— Надо бы поближе познакомиться с Магдаленой и таким образом проникнуть к ним, — пришло в голову Уно.

— Ничего не выйдет, — Атос отклонил предложение Уно. — С мальчиками она не дружит. И вообще эта девчонка так пуглива, что с чужими даже не осмеливается говорить.

— А если кто-нибудь из нас переоденется девочкой? — не сдавался Уно.

— Кто же? Может, Портос? У него сороковой размер обуви, как раз подходит. — Все засмеялись, представив себе Портоса в девичьем наряде и огромных кедах.

— А почему бы не Арамис? — заикнулся было Уно. — У него и лицо как у девочки, и волосы вьются, и щеки нежные, и глаза голубые.

— Арамиса тут же разоблачат. Из-за голоса. Он то говорит тоненьким голоском, как девочка, а то вдруг таким басом, словно взрослый мужчина.

— Ну тогда остаемся мы с Атосом. Атос отпадает, его тут же разоблачат. Значит, в волчье логово отправляюсь я, — сделал вывод Уно.

— Ты? Переоденешься в девочку? — Портос начал так смеяться, что Ингрида не выдержала и отругала его. — Это с твоей-то веснушчатой физиономией! Да еще с короткими волосами!

— Ну и что из того? — Уно разозлился. — Не всем же девчонкам быть красавицами, куда же тогда некрасивым деться? Мой отец всегда говорит, что главное в человеке не лицо, а голова. Дайте мне неделю срока, и новости о Вилцанах посыпятся — только уши подставляйте.

— Ну, а если проболтаешься? — Портос все еще чувствовал недоверие к этому рыжеволосому мальчишке.

— Можете поверить мне, поручение я выполню, что бы там ни было. Даже если меня разрежут на куски, можете быть уверены, что ни один кусочек не проболтается. Это клятва д’Артаньяна.

— А где ты достанешь девчоночью одежду? — спросил Арамис, — может быть, у твоей малышни займем, а Портос?

— Не стоит. Вдруг еще мама заметит, поднимет шум. Я лучше сбегаю к одной девчонке, она точь-в-точь такого же роста, как и я. Мы в школе однажды поменялись масками на карнавале, так нас никто не узнал. — Уно рассмеялся, вспомнив, как ловко они подшутили в тот раз надо всеми.

— Будь по-твоему, — согласился Атос. — Только после того, как ты переоденешься, мы должны все прорепетировать. С такими серьезными вещами шутить нечего.

После обеда все снова собрались у лодочного причала. На плечах Уно висела битком набитая спортивная сумка. Лодка взяла курс на «Джунгли Амазонки».

— Д’Артаньян в юбке, — подсмеивался Портос, когда Уно, одевшись в воздушное капроновое платье, вышел из шалаша.

— Кончай ржать, — отрезал Уно. — Настоящему д’Артаньяну тоже приходилось переодеваться, и не однажды.

— Юбка в порядке, — решили все, внимательно оглядев Уно, — а вот что сделать с волосами?

— Надо завязать бант, — спохватился Портос и достал из кармана красную капроновую ленту. — Я стащил у малышни. Девчонкам жуть как нравятся всякие бантики и ленточки.

Атос попробовал завязать Уно бант, но у него ничего не получилось; бант то съезжал на бок, то вообще соскальзывал с коротких волос Уно.

— Ну и космы же у тебя! — возмущались мальчишки.

— Дай-ка мне, — Портос взял ленту и ловко обвязал рыжие волосы Уно. — Эту практику я уже прошел, — похвастался он.

— Ну вот, теперь намного лучше, — согласились все, — если бы не эти кошмарные веснушки, была бы девчонка как девчонка.

— А теперь пройдись! — приказал Атос.

— Зачем? — удивился Уно, но все же сделал несколько шагов вперед и назад.

— Как ты ходишь? — закричали мушкетеры в один голос. — Такими лошадиными шагами ни одна порядочная девчонка не ходит. Попробуй еще раз, только ступай легко, мелкими шажками.

Уно еще раз прошелся по лугу.

— Ну вот, теперь гораздо лучше, — решили все.

— Только не пытайся лезть через забор, — снова не удержался от ехидства Портос. — И не забудь говорить «спасибо», «пожалуйста», «добрый день», как полагается хорошо воспитанной девочке. Это оставляет приятное впечатление.

— Идите вы к черту! — не выдержал Уно.

— Послушай, девочка, твои родители уделяли мало внимания твоему эстетическому воспитанию, — засмеялся Атос. — Скажи-ка «извините» и сделай книксен.

— Пардон, товарищи мушкетеры. — Подхватив обеими руками коротенькую юбочку, Уно сделал глубокий реверанс.

— Здорово получается, — радовались мальчишки. — А куклы у тебя есть?

— Болван, кто же в моем возрасте играет с куклами? — расстегивая платье, смеялся Уно.

— Моя младшая сестренка Иева увлекается шитьем, — сообщил Портос. — Целыми днями сидит над тряпками. Может быть, и тебе заняться.

— Ну нет уж, спасибо, — отмахнулся Уно. — Ничего не выйдет. Мне больше нравится дзюдо. Может, потренируемся?

— Это можно, — согласились остальные.

Уно оказался хорошим тренером. К вечеру ребята уже освоили несколько приемов.

У причала все распрощались.

— С завтрашнего дня мы больше незнакомы, — напомнил Уно. — Если что, бросьте записку в письменный ящик. А вечером я попытаюсь забежать к «Жирному киту». Гуд бай!

— Странный парень. — Повернув голову, Портос смотрел, как Уно скрылся за углом. — Какой-то он все-таки не такой.