– Скажи-ка, ведь совсем неплохо! – произнес Бебе Десоль.

Он стоял лицом к мольберту Реми с незаконченным эскизом афиши.

Часто, хотя и нерегулярно шестеро молодых людей собирались поочередно то у одного из них, то у другого, чтобы опрокинуть рюмку-другую в компании приятелей без женщин и суеты.

Бебе Десоль появился в квартире у Реми вторым. Первым же пришел, как всегда, Жорж Манери. Понимая, что компания может прекрасно без него обойтись, он стремился не упускать ни минуты совместного досуга. Он во что бы то ни стало хотел не отставать от своих друзей, угнаться за которыми ему становилось все труднее и труднее. Пунктуальный и неспособный на неожиданные поступки, он мечтал походить на них и сожалел, что это ему не удавалось. Жорж Манери восхищался каждым из своих добившихся успеха приятелей. А они, напротив, вспоминали о нем лишь тогда, когда им нужно было одолжить у него деньги. В самом деле, об осторожности Манери свидетельствовала его способность осмотрительно вести свои финансовые дела: не будучи расточительным, он не только никогда не оставался на мели, но и всегда имел возможность оказать услугу или дать взаймы. Когда друзья обращались к нему с просьбой одолжить денег, то делали это всегда в грубой форме, спрашивая напрямик: «Скажи, ты, конечно, дашь мне взаймы пятьдесят луидоров?» И, положив в карман деньги, спокойно уходили, оставляя его одного.

Он подошел к мольберту и хотел было рассыпаться в похвалах, но Бебе Десоль тут же прервал его на полуслове, обратившись к Реми:

– Это для тех, кто занимается зимним спортом? А где будут развешаны афиши?

– По вокзалам, в бюро путешествий и на рекламных щитах. Фирма, прибравшая к рукам гостиницы этого спортивного комплекса, намерена повести активную рекламную кампанию. Именно поэтому она заказала нечто похожее на афишу мюзик-холла. Я долго размышлял над тем, с чего начать. И, вспомнив, что теперь во всех видах зимнего спорта начинают носить облегающие костюмы, я нарисовал эту обнаженную модель цвета охры на фоне яркого синего неба и голубоватого снега. Тебя впечатляет?

– Здорово, – ответил Манери, к которому Реми вовсе и не думал обращаться.– Замечательно!

Бебе Десоль, напротив, хранил молчание. Казалось, что он о чем-то размышлял.

– Ты так и нарисуешь этого малого, – поинтересовался он, – в профиль?

– Наверное. А что?

– Есть одно предложение, – сказал Бебе Десоль, неожиданно перейдя на серьезный тон.

Появился Нино Монтеверди, за ним Пекер, пришедший на этот раз вовремя, вопреки привычке опаздывать. Однако Бебе Десоль, не обращая на них внимания, продолжал:

– Послушай, Мики. Чтобы закончить эскиз, тебе понадобится натурщик. Согласись, ты ведь пригласишь кого-то позировать? Правда? Предлагаю себя в качестве модели, ради тебя я готов пойти на это.

– Знаешь, – ответил Реми, – тебя утомит такое занятие. У меня собрано достаточно фотографий из немецких журналов. ИЛИ же я попрошу Альберта позировать.

– Да ну! – воскликнул Бебе Десоль.– Надеюсь, ты не станешь сравнивать меня с Альбертом? Не подумай, что меня оскорбляет такое сравнение только потому, что он – твой лакей. Однако тебе хорошо известно, как я сложен: ты не раз видел меня обнаженным. Меня узнают, когда ты изобразишь меня в профиль. Это станет сенсацией и повеселит людей.

– Какой же ты потаскун! – произнес Нино с пьемонтским акцентом.

Однако в разговор вступил Пекер:

– Да хватит вам! О чем спор? Из-за трех телок, что узнают твою задницу на парижских стенах!.. Нет, у меня есть другое предложение: если у Мики появится желание нарисовать какую-нибудь известную личность, то пусть уж рисует меня!.. А что? Пусть тело он пишет с Альберта, так как у меня нет времени позировать для всей композиции, но голова пусть будет моя.

– Нет времени позировать! – возмутился Бебе Десоль.– Не смеши нас! Чтобы позировать обнаженным, ты прежде всего должен позаниматься с Бруно. И серьезно поработать, не пропуская тренировки, как ты это делаешь в последнее время.

– Хватит, я вам сказал! – упрямо воскликнул Пекер.– Вопрос в другом. Мне нет нужды себя рекламировать. Я всего лишь хочу помочь Реми нарисовать удачную афишу. Твоя мания всюду и везде демонстрировать себя в обнаженном виде нам уже надоела. Теперь тебе вдруг понадобились парижские стены!

– Ну и что? – произнес Бебе Десоль, теряя терпение.– Что, разве женщины, увидев меня голым, опускают глаза или отворачиваются? А? Не у меня ли на юге, когда на мне одни лишь плавки, самый богатый улов девиц? – Уверенный, что ему услужливо поддакнут, он добавил: – Спросите у Жожо.

– Да, это правда, – начал Манери.– Когда мы были на побережье…

– О! Только тебя здесь не хватало! – воскликнул Пекер.– Можно подумать, что ты что-то понимаешь в женщинах. Ты всегда подбираешь то, что никому уже не нужно. Впрочем, Бебе также не разбирается в женщинах. Но нет! Он думает, что девицы клюют на бицепсы.

– Послушай, – произнес Бебе, – но во всяком случае не на телефонные звонки или чтение романов вдвоем! Вот уже восемь лет, как ежедневно я нахожу подтверждение своей теории. С моей первой любовницей я познакомился, когда мне было семнадцать лет, в Туке после победы в соревнованиях по прыжкам с вышки. Вот что надо женщинам. Это, это и это!

И ладонью похлопал себя по бицепсам, звонко шлепнул по груди, провел по бедрам и ягодицам.

– И это тоже, – завершил он с определенным жестом.– Вот именно, прежде всего бабам нужны только мускулы.

– А! – воскликнул Пекер, рассмеявшись и покачав головой.– Как же ты еще молод!

– Ну уж не моложе тебя!

– Совсем как шлюхи! – повторил нараспев Нино.

– Не думай, – продолжал Пекер, – что сила дает тебе какое-то преимущество перед молодостью. Согласен, Бебе, не спорю, у тебя были шикарные женщины. Но и у меня не хуже. Они буквально вешаются мне на шею… Да что говорить, вы сами хорошо знаете. Спорю на выпивку, хотя у меня нет ни су в кармане, что Меме будет мне названивать сюда весь вечер. Но с какой бы женщиной я ни жил, мне не надо истязать себя физическими упражнениями в спортивном зале. Возможно, я хуже вас всех сложен физически, да и в постели ничего особенного из себя не представляю. А когда я не в форме или у меня нет настроения, то ни за какие бабки не стану заниматься любовью. А ты, Бебе, ты нам прожужжал все уши объемом своей груди, талии, бедер и размерами твоих прочих мужских достоинств. Подумать только! Ты хвастаешь своими сантиметрами перед каждым встречным. И так бахвалишься, словно в том, чем тебя наградила природа, есть твоя заслуга. Удивительная мания величия! А вот у меня нет ничего такого, чем можно было бы гордиться. Все самое заурядное. И между тем…

– И что же ты такое с ними делаешь? – спросил умоляющим голосом Манери.

– Что я с ними делаю? Глупец, я с ними разговариваю!

Наступила тишина.

– Что? – переспросил Бебе Десоль.

– Я с ними разговариваю, Боже мой, неужели не понятно? Я с ними веду беседу, а затем в нужный момент замолкаю. Я их слушаю не перебивая. Как актеришка, я подкупаю их лестью. И это мне помогает в постели.

– Не вешай нам лапшу на уши! – произнес Бебе Десоль.– Уж не своими ли разговорами ты доводишь их до экстаза? Раз они тебе вешаются на шею, значит, ты их здорово ублажаешь. И если они тебя не бросают, значит, хотят снова получить свое. Я ничего другого не вижу.

– Да? – сказал Пекер.– И ты считаешь свой довод единственно верным? А чем ты объяснишь тот факт, что чаще любят мужчин, которые лишены темперамента? В том-то и весь фокус. Когда мужчина не на высоте, женщина остается неудовлетворенной. Ну и что! Вывод один: для женщины важнее всего то, что у мужчины в голове.

– У всех свои причуды! – воскликнул Бебе Десоль.– Мне встречались девицы, казалось бы, и не смотревшие в мою сторону, но устраивавшие всякий раз скандал, стоило мне только проехаться на водных лыжах голяком.

– О! – вмешался Борис, минут пять как присоединившийся к компании.– О, дорогой, извини, что я тебя перебиваю.

Борис на русский манер произносил «р», но это ему даже шло. И его ошибки в произношении приобретали особое музыкальное звучание.

– Доррогой, это совсем другое дело. Не забывай, что женщины обожают знаменитостей. Вот я пользуюсь у них успехом. А почему? Потому что женщинам известно мое происхождение. Знаешь, если бы мой отец не был светлейшим князем Власовым и его бы не расстреляли большевики, а мать не была бы в прошлом прославленной балериной, кого бы я смог заманить в постель, кроме простой модистки? Мики, у тебя есть для меня водка?

– Ты уже пьян, – сказал Реми, наливая.– По крайней мере, не забывай закусывать. Откуда ты пришел?

– От Магды Шомберг. Она давала большой коктейль. На двести человек. И на нем были только самые элегантные женщины. У Магды всегда очень хорошо.

– Не слушайте его! – воскликнул Пекер.– Несчастный! Ты, самый последний из снобов, вбил себе в голову, что женщины предпочитают спать со знаменитостями. Это потому, что ты сам обращаешь внимание только на таких женщин. Вот и ты, Бебе, его копия, но в другом плане. Ведь тебя прежде всего интересует, какой у женщины счет в банке. И по непонятной причине, ибо ты у них не берешь ни сантима. Однако, если у женщины не будет туго набитого кошелька, ты пройдешь мимо, даже не посмотрев в ее сторону. Почему? Это покрыто мраком, но явно в себе что-то таит.

– Говори поскорее, я слушаю, – сказал Бебе.– Ты…

– Вот я, например, весь на виду. Я не скрываю ни связей, ни имени портного, ни марки машины. Вы пятеро мне просто осточертели. Банда дешевых альфонсов. Только и думаете о бабах, как их окрутить, как сделать так, чтобы они за вами бегали. Вообще, вы уделяете женщинам слишком много внимания… И каков результат? Они когда-нибудь оплатили ваши счета?

Спор разгорался. Нино Монтеверди, Жорж Манери и даже сам Реми, которые вначале прислушивались к разговору трех главных спорщиков с таким видом, будто перед ними были прославленные мэтры, в свою очередь включились в дискуссию. Каждый спешил вставить слово, поделиться воспоминаниями и опытом. Итальянец уверял, что женщинам нравятся лишь порочные молодые люди, откуда и идет слава французов. Манери рискнул заметить, что всегда необходимо хорошо одеваться и следить за собой. Пекер, не делавший ни того, ни другого, рассмеялся ему в лицо. Бебе Десоль стоял на том, что важно иметь хорошие физические данные, однако согласился, что и лицо тоже имеет значение. Научившийся скрывать свои чувства, и удивление в том числе, Реми посетовал на то, что быть всегда начеку: подстраивать ловушки, постоянно менять тактику, чередуя атаку с отступлением – короче, вести себя с женщинами как с противником, – весьма утомительное занятие.

– Это веление времени, – сказал Пекер.– В прежние времена у женщин было меньше любовников. Светские замужние дамы редко вступали во внебрачные связи, а девушки – практически никогда. По крайней мере, это тщательно скрывалось. А теперь все выставляется напоказ: идет непрерывный конкурс, открытая ярмарка… Самое время об этом сказать. Существует конкуренция, настоящие аукционные торги. Надо уметь себя подать… Раньше в нашем ремесле не было никакого риска.

– Откуда тебе все это известно? – опросил Реми.– Ведь до войны ты был совсем маленьким.

– Об этом мне рассказал любовник моей матери, – ответил Пекер.

– О! – произнес Манери.– Любовник твоей матери? Вы вместе живете?

– Конечно! А куда он денется? Я даю ему советы. Ведь свою мать я знаю лучше, чем он. Когда я оказываюсь без денег, то умело выманиваю их.

– Вспомните Галатца, – сказал Реми, чтобы сменить тему.– До войны и даже когда шла война он прославился своими блестящими победами.

– И притом не прилагая усилий, – добавил Бебе Десоль.– Он не стал бы мучиться вопросом, за что его ценят женщины. В его время было немного свободных от предрассудков женщин. Да и они были не такие распущенные, как сейчас.

– Кто это Галатц? Я его не знаю, – сказал Манери.

– Сейчас он придет, – ответил Реми.– Я часто с ним встречался у Кароль. Я его пригласил.

– Что это тебе вдруг пришло в голову? – произнес Пекер.– Он навевает тоску, как сама добродетель.

– Знаешь, – ответил Реми, – мне кажется, что он совсем на мели. Его почти никто не приглашает.

– Еще бы! – воскликнул Пекер.– Он совсем вышел в тираж! Кроме того, он носит парик. И понятно, почему женщины находят, что с ним уже неприятно спать. Даже если бы он совсем облысел, лучше было бы для него не скрывать, как он выглядит на самом деле. К тому же он без конца говорит о мужчинах, которые носят парик. Ты считаешь, что это может кому-то понравиться?

– Во всяком случае, – сказал Реми, – встретив его вчера в баре, мне стало его жаль.

– О! Ну что же ты хочешь? – произнес Бебе Десоль.– Тем хуже для него: он теперь старик!

– Старик? – переспросил Манери.– А сколько ему лет?

– Тридцать девять. Конченый человек.

– О! – произнес Реми.– Конченый…

– Ну да, – пояснил Бебе, – чтобы быть у женщин на полном содержании, тридцать пять лет – это предел.

– А? – переспросил Манери, сгорая от любопытства.– А? Потому что он…

– Послушай, – сказал Бебе, – ну и что? Он свое взял. Сколько денег прошло через его руки!

– Разве у него не осталось сбережений? – спросил Манери.

– Что ты хочешь? Каждый раз, меняя любовницу, он уходил к более богатой женщине. Однако в промежутках, чтобы не ронять своего достоинства, ему случалось спускать все до нитки. Вот уже четыре года, как он расстался с последней любовницей.

– Да, – вступил в беседу Борис, – он вовремя ушел от принцессы Бамбергефульд, золовки кайзера. Вы знаете, Саша всегда оставался джентльменом. У него еще сохранились драгоценности.

– Саша? – переспросил Манери.– Так его зовут Саша Галатц?

– Конечно нет, – ответил Пекер.– Ты всегда попадаешь впросак! Саша де Галатц.

– Это его настоящее имя?

– Не думаю. В его время себе присваивали любое имя, лишь бы оно было благозвучным. Теперь этот обычай в прошлом. В наши дни стало модным оставлять свое настоящее имя. Однако женщины называют нас уменьшительными именами.– Он провел рукой вокруг себя.– Погляди: Мики, Бебе, Нино, да и тебя прозвали Жожо…

– О! Послушай, Жожо, это просто смешно! – произнес Манери.– И потом, это имя мне кажется таким пошлым!.. Если бы вы только захотели, то помогли бы мне от него избавиться. Я ведь тебе говорил, что мое имя – Жорж, у меня прабабушка родом из Швеции… Да, Жорж звучит намного лучше! По крайней мере, это имя не так избито.

– Ты ничего не понимаешь! – сказал Пекер.– Имя Жорж было в моде еще во времена немого кино. Нет, Жожо звучит намного лучше. И потом тебе идет.– Немного помолчав, Пекер, как бы продолжая свою мысль, добавил: – И для полного букета я, Аулу! Лулу – именно так зовут шлюх!

***

Когда семеро приятелей – так как вскоре к ним присоединился Саша де Галатц, – уселись за стол, они представляли собой довольно любопытное зрелище. Среди них не было женщин, и это обстоятельство придавало встрече вид неудавшегося званого обеда, ибо они совсем не походили на мужчин, собравшихся на холостяцкий ужин.

Первое, что бросалось в глаза, так это то, что все собравшиеся здесь молодые люди тщательно следили за своей внешностью. Даже отличавшийся небрежностью Пекер по крайней мере волосы, лицо и руки содержал в образцовом порядке. Все молодые люди, казалось, блестели от чистоты и особенной ухоженности. По их виду можно было сделать вывод, что эти мальчики помимо ежедневной утренней ванны принимают еще и душ в семь часов вечера и в два часа ночи. Их безукоризненные стрижки свидетельствовали о том, что они каждый день пользуются услугами парикмахера за счет денег, предназначенных для питания. Казалось, что под гладкой кожей свежевыбритых подбородков у них никогда не росли волосы. Ногти на руках сияли чистотой и были тщательно подпилены и отполированы. Эта странная компания мужчин распространяла вокруг себя здоровые запахи молодых тел, но не без примеси химии: все благоухали запахами свежей зубной пасты, крема после бритья, туалетной воды и табака.

Однако они вовсе не напоминали сборище гомосексуалистов; напротив, они резко от них отличались, в особенности своими манерами. Но в любом случае по некоторым характерным признакам их можно было бы отнести к особой промежуточной расе. Своим холеным видом и модной одеждой они словно бросали вызов мужской половине человечества.

Даже похожий на статиста в фильме Альберт, юный лакей в ладно пригнанном белом форменном кителе, хорошо сидевшем на его мощных плечах, и тот ничем не отличался от молодых людей, кому он подавал ужин. Что же касается Саши де Галатц, то он, с ревматическими узлами на пальцах, на которых поблескивали два тяжелых перстня, с немного одутловатым лицом, вставными зубами, мешками под глазами, накладкой, прикрывавшей лысину, но еще сохранивший тонкие и благородные черты, был похож на их живую и немного зловещую карикатуру.

И даже в своих разговорах молодые люди, собравшиеся тесной мужской компанией, неизбежно возвращались к женщинам. Сильно подвыпивший Пекер принялся делиться опытом, как покрепче привязать к себе женщину:

– Ни в коем случае нельзя позволять им успокаиваться и взять над тобой власть… Ты понимаешь, что я хочу этим сказать? Будь уверен, как только они убедятся, что ты в их руках, не пройдет и двух дней, как тебя бросят. Как я уже говорил, нет ничего опаснее слишком часто заниматься с ними любовью. Надо, чтобы к тебе непрерывно испытывали влечение. Если ты хочешь заниматься любовью, пожалуйста, занимайся, но соблюдай чувство меры. Делай это не чаще, чем тебя просят, а лучше реже.

Все внимательно его слушали.

– И еще одно. Не надо выглядеть упрямцем в их глазах. Плясать под их дудку? Нет. Но в то же время не надо их раздражать. Можно тем из них, кто испытывает от этого особое удовольствие, немного потрепать нервы. Но в быту надо быть всегда покладистым. И вот доказательство: почему самые удачливые шлюхи, из тех, кто выше всех оплачивается, купаются в золоте? В большинстве случаев вовсе не потому, что они моложе, красивее или лучше сложены, чем другие. Ты думаешь, что у каждой из них есть свой секрет, свой никому не известный прием? Ты ошибаешься! Как будто еще существуют неизвестные приемы! Нет. Я знаю их тайну: их всех объединяет покладистый и уступчивый характер. Они не осложняют никому жизнь, вот и все. Ну а мы, любовники, живущие за счет женщин, должны брать с них пример. Вот мой совет: с того момента, когда ты становишься любовником женщины, которую ты не собираешься содержать, не думай ни о чем – в конце концов, за все будет платить она. Хочешь ты или нет – это уже нюанс, не влияющий на суть дела. Ты должен придерживаться определенной тактики. Ты начинаешь с того, что делаешь ей подарки, расплачиваешься за нее, когда вы вместе выходите в свет – словом, немного тратишься. А затем, так как она богата, а ты с ней спишь, от тебя самого зависит сделать так, чтобы роли переменились. Если бы я не был таким дураком, если бы я не распускал слюни!..

Не будем говорить про Меме, она – особый случай. Но со всеми другими надо было держать ухо востро. А! Ты говоришь! Наше ремесло не из легких! Например, ты, конечно, делаешь то, что они хотят, но не показывай при этом виду. Если они заметят, что ты уступил, тебе конец. И никогда ничего у них не выпрашивай и не клянчи. Намекни, предложи, посоветуй отправиться в путешествие или купить тебе какой-то подарок, но так, чтобы они считали, что придумали это сами, хотя первым об этом подумал ты. Клянусь тебе, это не синекура. И даже когда ты чувствуешь, что дело идет к концу, надо проявлять особую осторожность и не совершать ошибок. Потому что именно в этот момент на карту поставлена вся твоя дальнейшая карьера. Если ты заботишься о своей репутации, тебе остается только одно – ни в коем случае не допускать, чтобы тебя бросили. Ты должен уйти первым. Не дожидаясь, когда бросят тебя. Потому что об этом тут же будет известно другим женщинам. И если они узнают, что ты расстался с любовницей по своей инициативе, они захотят тебя. И с новой женщиной не забудь с самого начала дать понять, что именно из-за нее ты оставил предыдущую. Кстати, вы даже не догадываетесь, что среди вас есть тот, кто может дать нам всем фору. И тот, кто всегда на коне, – это Мики.

– Ну, будет тебе! – воскликнул Реми.

– Да, точно! – сказал Пекер.– Что? Разве вы не знаете его трюк?

– Мой трюк? Ну вот, теперь у меня уже есть трюк.

– Вроде того. Мне об этом рассказала Кароль. А до нее Оникс. Я не тупой и все понял. Ты каждой из них говоришь одни и те же слова.

– Лулу, хватит!

– Слушайте все! Когда Мики спит впервые с женщиной, знаете, что он говорит ей утром? Он говорит: «Еще ни разу в жизни я не встречал подобного рассвета». Это же находка! Снимаю шляпу!

– Лулу, ты ведешь себя как идиот, – сказал Реми.

– А что? – продолжал Пекер.– Клянусь тебе, мне кажется, что ты это ловко придумал. Они все клюют на лесть. Ну, не сердись, тут все свои. Мы никому не расскажем, и ты будешь и дальше продолжать в том же духе.

Реми заставил себя улыбнуться. Пекер по-дружески хлопнул его по плечу, выпив залпом бокал шампанского, и заплетающимся языком добавил:

– Не нам тебя судить. Потому что…– Выпив еще бокал, он закончил свою мысль: – Теперь ты член нашей семьи…