За четверо суток, прикрывая отступление армии, Балфрусс растратил все силы, и телесные, и душевные. Каждый день проходил в напряжении – Чернокнижник и Осколки могли напасть в любую минуту. Хотя до сих пор все было спокойно, никто из боевых магов не терял бдительности. Все знали, что враг опасен и непредсказуем. Чудовищная смерть короля и потеря Эко показали, на что способен колдун.

На время отступления Дариус перебрался во дворец и взял на себя охрану королевской семьи, так что его Кровному брату по крайней мере не приходилось спать весь день напролет. К ночи Балфрусс так уставал, что не видел снов, но долго ли это счастье продлится, он не знал. В груди его уже пустила корни вина. Он вместе с Туле видел и чувствовал то, что видел и чувствовал перед смертью Эко. Будь Балфрусс с самого начала честен с другими, расскажи он им о Чернокнижнике, и смерти друга можно было избежать. А если бы он отправил Эко во дворец и остался на поле боя, его сил, возможно, хватило бы для победы. От сожалений, к которым примешивалось чувство вины, щемило сердце и становилось горько во рту. Чернокнижник дорого заплатит за смерть Эко.

Севелдромские разведчики, как и маги, держались настороже, однако западная армия не торопилась пускаться в погоню. Казалось, неприятель только рад отдохнуть и набраться сил, пока они медленно плетутся домой, взбивая ногами грязь. Дождь лил, не переставая, и на второй день отступления враг совсем исчез из виду. Вылазки разведчиков стали куда опаснее, но, к счастью, обошлось без потерь. Маги, несмотря на проливной дождь, ощущали присутствие силы, однако это не спасало от холода. К вечеру, после целого дня в седле, промокшие до костей, они мечтали только о теплом очаге, горячем ужине и сухой смене одежды.

На третий день войско запада снялось с места и, сохраняя прежнюю дистанцию, двинулось вслед за ними. Отступление проходило без неожиданностей, и до начала осады у севелдромцев было в запасе еще несколько суток.

К концу четвертого дня армия разбила лагерь для ночлега, хотя до Чараса оставалось всего несколько миль. Свет быстро мерк, а на то, чтобы ввести войско в город, мог уйти почти целый день.

Поставив палатку, Балфрусс лег в постель. Он ожидал, что тут же провалится в черную яму, как было все последние дни. Однако несмотря на чувство, будто в глаза насыпали песку, сон не шел. Напротив, ум пробудился, мысли стали необычайно ясными. Тишина, в которой ничто не отвлекало, порождала страх. Все сомнения и тревоги, связанные с войной, выступили на поверхность.

Выйдя в расстроенных чувствах из палатки, Балфрусс с удивлением обнаружил, что уже стемнело. Должно быть, в какой-то момент он все же уснул, хотя отдохнувшим себя не чувствовал.

Кое-где у костров сидели солдаты, нарушать их уединение ему не хотелось. Многие потеряли семью, друзей и братьев по оружию. Если он добавит к их горю свое, легче никому не станет.

Скоро донесся запах жареного мяса, и живот жалобно заурчал. Когда же он в последний раз ел?.. Балфрусс проглотил слюну. Он уже собирался развести свой костер, как вдруг из темноты ему навстречу выдвинулась фигура.

Маг почти без удивления узнал Чернокнижника. Тот, как и раньше, был неброско одет – ни дать ни взять разнорабочий при войске. Несмотря на все могущество, колдуну хватало ума избегать драки, когда в ней не было необходимости. Балфрусс на миг задумался, не поднять ли тревогу. Чернокнижник мог отвести от себя несколько мечей и стрел, но как он справится с сотней воинов? Впрочем, нет, риск был слишком велик. Колдун мог убить всех солдат вокруг, и их смерть останется на совести Балфрусса.

Он жестом пригласил Торвала сесть на землю, а сам принялся разводить костер. Казалось, Чернокнижник чувствует себя в чужом лагере совершенно спокойно. Балфрусс порадовался, что не поднял тревогу. Он раскладывал по земле хворост и посматривал на врага. Лицо у того было бледное, изможденное: щеки ввалились, около глаз обозначились темные круги. Под просторной рубахой – там, где Эко нанес ему рану, – выпирали повязки.

– Он чуть не вырвал мне сердце, – с улыбкой объяснил Торвал. – У меня несколько дней ушло на поправку.

Судя по его виду, до поправки было еще далеко, а до смерти – рукой подать, но Балфрусс ничего не сказал. В голове у него назойливо вертелась другая мысль: что если попытаться сейчас же убить Чернокнижника и одним ударом окончить войну? Нужно было взвесить возможные риски и выгоды.

Он чиркнул кремнем по труту, высек искру, подбросил мелкого хвороста, и пламя помалу занялось. В котелке осталось немного похлебки. Балфрусс подвесил его над костром на железном треножнике. Торвал жестом отказался от еды, и даже этот легкий взмах руки заставил его поморщиться от боли. И куда только делась самодовольная ухмылка, которая играла на его лице несколько дней назад?..

– Я знаю, зачем ты пришел, – сказал Балфрусс, помешивая похлебку деревянной ложкой.

– Правда?

– Ты хочешь убедить меня, будто мы не отличаемся друг от друга, потому что оба жаждем знаний.

– Власти, – поднял палец Торвал. – Власть – это все. Вот чего мы хотим, ты и я.

Балфрусс пожал плечами и окинул взглядом разбитый вокруг лагерь.

– Для чего мне власть? Чтобы править? Возглавлять армию? Мне ничего этого не нужно.

Торвал мотнул головой.

– Мне тоже. На что мне эти дураки с кусками острой стали и канцелярские крысы, которые не видят дальше своего носа?

– Так чего ты хочешь?

– Создавать будущее, – прошипел Торвал. Его глаза загорелись странным, тревожным огнем. Балфрусс увидел в них искру безумия и – к своему удивлению – одиночества.

– Будущее?

– Религии приходят и уходят. Войны сдвигают границы: немного сюда, немного туда. Они делают выбраковку в пределах одного поколения, но не строят, не создают ничего, что имело бы ценность в веках. Все это вздор, пустая трата сил.

Балфрусс не удержался от сарказма.

– Да нам не сражаться нужно, а работать вместе.

– Именно!

Балфрусс покачал головой.

– Ты не для того объединил запад. Ни мир, ни помощь людям тебя не интересуют. Ты поставил безумца во главе армии. Ты в ответе за каждую жизнь, которую унесла эта война.

Торвал пропустил обвинение мимо ушей.

– Знаешь, почему Суллы отказались иметь с нами дело?

– Суллы? С ними больше века никто не разговаривал.

Торвал его как будто не слышал.

– Потому что по сравнению с ними мы чересчур примитивны. Деремся в грязи за какой-то клочок земли, как дикари. Суллы выше пустяшных споров.

Балфрусс все больше убеждался в своем давнем подозрении: Чернокнижник безумен. С Суллами не говорил никто, ни одна живая душа.

– Ты считаешь себя лучше других, но, по правде сказать, мне тебя жалко.

Его слова наконец привлекли внимание Торвала. Тот несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем взял себя в руки.

– Жалко? Умоляю, – он широко развел руками, – просвети меня: почему?

– Когда-то мы были похожи, – признал Балфрусс. – В детстве я мечтал сбежать от невзгод, которые терпела моя мать. Я был неблагодарен и думал только о себе. Она работала дни напролет – а иногда и ночами. Не видела ни отдыха, ни покоя. Однажды я спросил, снятся ли ей сны. Она ответила, что на это у нее нет времени. После всех дневных забот ей было не до снов. Я же хотел большего. Обнаружив у себя способности к магии, я понял, что Красная башня – моя единственная надежда. Я впитывал все, чему меня там учили. И этого было мало.

– То же произошло и со мной. Учителя многое обещали, а на деле держали знания в тайне.

– Тебе захотелось большего, и ты отправился в путешествие, – догадался Балфрусс. – На поиски того, что тебя достойно.

– Ты бывал на западе и на востоке. Нашел, что искал? – спросил Торвал.

В этот раз Балфрусс пропустил его слова мимо ушей.

– Потом ты начал меняться. Опорой тебе стала магия. С ее помощью ты заставлял соглашаться с тобой, подчинял себе других. Ты слишком долго был предоставлен самому себе, поэтому разучился слушать чужое мнение. Другие неправы, потому что слабы, а жизни достоин только сильный. Ты никогда не встречал того, кто смог бы бросить тебе вызов.

– Так ты бросишь мне вызов? – спросил Торвал. Все его благодушие улетучилось. Он был готов взорваться в любую секунду.

– Если придется.

Чернокнижник заговорил очень тихо:

– Я видел больше, чем ты можешь представить. Я пересек Гиблое море и прошел через бескрайние изумрудные джунгли. Я первый за три века чужак, который говорил с Суллами. Я открыл древние храмы религий, которых нет уже тысячи лет. Я знаю и умею больше, чем Серый Совет. Куда тебе тягаться со мной?

Слова его сочились презрением, но Балфрусс был невозмутим.

– Все дело в том, что ты слаб, – ответил он. – А слаб ты потому, что неспособен измениться. Все люди взрослеют, а ты навсегда остался испуганным упрямым мальчишкой. Ты жаждешь склонить меня на свою сторону, потому что тебе одиноко. Ты ищешь признания. Хочешь услышать, что поступаешь правильно.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – огрызнулся Торвал.

– Неужели?

– Ты не представляешь, на что я способен, – продолжал он. – Я мог бы убить тебя сотней способов.

– Угрозы. Как оригинально… – Балфрусс с улыбкой встал. – Не забывай, меня тоже учили в Красной башне. Может, я чего-то не знаю о магии, но потоки разрывать умею.

Торвал слишком поздно догадался, что сейчас будет. Балфрусс собрал волю и потянулся к Источнику. Со скоростью мысли гигантская рука схватила Чернокнижника и подбросила его над землей. Фантом подернулся рябью, и повисший в воздухе образ Торвала на несколько мгновений стал прозрачным. Прищурившись, Балфрусс увидел, как вдаль от призрачного тела, словно нити марионетки, убегают слабые струйки силы. Как Торвал ни старался, он не мог вырваться, покуда Балфрусс его не освободит.

– Знаю, от этого ты не умрешь, но хотя бы помучаешься.

Он представил, как руку Чернокнижника пронзает короткий меч, и для фантома эта мысль стала реальностью. Торвал забился и закричал, хотя из раны не пролилось ни капли крови. На крик никто не прибежал – только Балфрусс мог видеть и слышать своего врага.

– Я тебя…

Раньше, чем Торвал успел закончить угрозу, Балфрусс вонзил ему в другую руку еще один меч. Рот колдуна раскрывался в немом крике все шире и шире. Закатив глаза, он метался от боли, но поделать ничего не мог.

– Стыдно признаться: когда я впервые услышал о том, что кому-то удалось объединить запад, я почувствовал восхищение, – сказал Балфрусс. – Так много достичь за столь короткий срок!.. Чернокнижник представлялся мне великим человеком. Теперь я не испытываю к тебе ничего, кроме жалости.

– Я думал, ты мыслишь широко, – пробормотал Торвал сквозь сжатые зубы, – а ты такой же, как все. Ты не видишь дальше своего носа. Думаешь только о том, как бы дожить до завтра да брюхо набить. С нашей силой мы могли бы свернуть горы. Могли бы жить в нашем собственном мире – вечно, как боги.

– Мне ничего этого не нужно.

– Ты будешь молить меня о смерти, – пообещал Торвал. – Я отниму у тебя друзей, убью по одному всех, кто тебе дорог. А когда у тебя никого не останется, я покажу тебе, кто ты на самом деле.

Балфрусс освободил Чернокнижника. Фантом не упал, но остался парить в воздухе.

– Не приходи сюда больше.

Балфрусс ждал новых угроз, однако Чернокнижник только оскалился и исчез.

В следующий раз они встретятся как заклятые враги. Превозмогая дрожь в коленях, Балфрусс сел на землю. В голове опять всплыли былые сомнения, и он впервые за долгие годы обратился с молитвой к Создателю. Маг просил силы и смелости.